Текст книги "За пригоршню чар (ЛП)"

Автор книги: Ким Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

– Ник, – выдохнула я, не понимая, как ему удалось мгновенно перекраситься в седину. Так-то он остался как был, при моем маскирующем амулете, но в кепке и спецовке выглядел неузнаваемо.

Дженкс шагнул ко мне, шепча:

– Что он там делает, Тинкины сады греха меня забери?

Я качнула головой; вервольфы вокруг тоже на Ника пялились. Черт все побери с потрохами, они тоже его узнали!

– Он думает, что Фокус у него, – сказала я. – И пытается и оригинал забрать.

– А нам оставит пустую сумку? – скривился от омерзения Дженкс. – Слизняк давленый! Если он не поедет в больницу и не помрет официально, то мы останемся с трупом вампира и попыткой мошенничества по страховке. Рэйч, я для тюрьмы слишком красивый!

Похолодев, я повернулась к Дженксу.

– Надо его остановить.

Он кивнул, я сложила руки ковшиком и крикнула:

– Айви! Эвакуатор!

Не сказать, чтобы очень хитроумно, но результаты дало. Айви одного взгляда хватило, чтобы узнать Ника. Вскрикнув, она отшвырнула последнего агента ОВ и понеслась к машине – только чтобы полететь на землю от удачной подножки уже упавшего овэшника. Она растянулась и в две секунды на руках у нее защелкнулись наручники.

Дженкс побежал в сторону, отвлекая стороживших нас типов из ФВБ. Думая, как красиво все это будет смотреться в моем резюме, я выскользнула из кольца и рванула к эвакуатору. В спину неслись крики, а кто-то, наверное, оружие достал, потому что я услышала:

– Стой, стрелять буду!

Стреляй-стреля, – подумала я. Если меня подстрелят, я с ними судиться буду до нового Поворота. На мне ничего опасней амулета от боли нет – и они это знают, потому что меня обыскали.

В этот примерно момент Ник просек, что я к нему бегу. В явном испуге он рванул дверь, двигатель взревел, перекрывая шум генераторов, и все вокруг заорали. Кто-то пронзительно свистнул, вожак незнакомой мне военизированной стаи махнул рукой, указывая направление. Загудели сигналы – три спортивных машины встали посреди дороги и оттуда повалили вервольфы. Они бежали к нам с угрюмыми рожами, а я тоже не светилась от счастья.

– Остановить его! – пролаял кто-то из вожаков, и я помчалась быстрей. Я до Ника первая доберусь, а если кто на дороге встанет, получит пинок в живот. Ник мне в душу наплевал и оставил разгребать за ним дерьмо. И не в первый раз.

Я не отрываясь глядела на грузовик, который дернулся вперед, едва не заглохну в, но тут перед глазами вспыхнуло облачко пыльцы.

Джакс? – потрясенно воскликнула я, останавливаясь.

Здрасти, миз Морган! – Недоросток-пикси парил у меня перед носом, держа амулет почти с себя размером, глаза у него горели, а крылья покраснели от восторга. – Ник просил меня сказать вам, что он извиняется, и что он вас любит. Правда любит.

Джакс! – только и сказала я, хлопая глазами на растворяющийся след пыльцы. У эвакуатора уже колеса дымились – так старался Ник заставить его двигаться. Он рванул машину вправо, колеса заклинило. Я похолодела, поняв, что он едет прямо на меня. Видно было, как он сражается с громадным рулем, пытаясь его повернуть побелевшими руками, со страхом в глазах.

– Рэйчел, уйди с дороги! – взвизгнула Айви сквозь рев двигателя.

Я не могла двинуться с места. Колеса повернулись, объезжая меня, шины под тяжестью опасно сплющились. В меня врезался Дженкс, отталкивая дальше в сторону. Сдавленно охнув, я шлепнулась на мостовую в третий раз за час. С жутким ревом эвакуатор проехал дальше в облаке дизельного дыма, что-то затрещало, потом грохнуло так, что у меня все внутри подпрыгнуло, а по позвоночнику будто волна прокатилась. Дженкс прижал мою голову к земле, и прогремел второй удар.

Что же это такое у блин? О колотящимся сердцем я столкнула Дженкса и подняла голову. Эвакуатор потерял управление, шины порвались в клочья. Стреляли по ним, что ли?

Я встала на ноги как раз когда эвакуатор с грузовичком Ника круто завернул, обходя разбегающихся репортеров. Шины визжали, двигатель ревел из последних сил, тормоза горели, зажатые до предела. Машина двигалась по инерции – прямо к временному ограждению моста.

– Ник! – крикнула я, когда эвакуатор проломил перила будто солому и канул в невыносимую тишину.

Сердце билось где-то в горле. Я проковыляла к краю, скрючившись от боли в три погибели.

Дженкс пошел за мной и отдернул меня назад, когда я подобралась к сломанным заграждениям. Отводы веяло ветром, сдувало волосы назад. С чувством головокружения я заглянула вниз.

У меня началась гипервентиляция, в глазах потемнело; я сбросила с себя руку Дженкса, бормоча: «Все о'кей», но там внизу не видно было ничего. С высоты в двести метров даже эвакуатор кажется маленьким.

А в нем был Ник. Господи Боже.

Тише, Рэйч, – сказал Дженкс, отводя меня и заставляя сесть.

Ник, – бормотала я, широко раскрывая глаза и чувствуя под задом холодную мостовую. Нет, я не свалюсь в обморок. Нет, блин! Край моста просел под тяжестью рухнувшей машины, видна стала металлическая основа – того и гляди кусок оборвется. Меня обступили начищенные ботинки – это федералы пялились на меня сверху. В первых рядах взбудораженной толпы стояли вервольфы, одетые по-разному – в костюмы, в косухи, в армейскую форму, только выражения лиц у них были одинаковые. Шок и недоверие. Пропала статуя.

У овэшника, с тихими чертыханиями заглядывавшего через край, затрещала рация.

– Ральф, – представился он, нажав кнопку. – У нас тут два грузовика с моста рухнули, человек утонул. Улыбайтесь, нас покажут по всем каналам.

Что ему ответили, я не расслышала – слишком шипела рация и слишком колотилось сердце. Я пыталась уместить в голове события. Он упал с моста. Ник упал с моста.

– Угу, – сказал Ральф. – Подтверждаю: эвакуатор с загруженным грузовиком-пикапом упал с моста, водитель в воде. Хорошо бы сюда катер пригнать. Кто-нибудь помнит номер Маршалла?

Он выслушал ответ и повесил рацию на пояс. Упершись руками в бока, уставился на воду. Негромкие ругательства сыпались из него в такт облачкам серого дыма от его сигареты, перемешанного с едва уловимым другим ароматом. Ральф оказался живым вампиром, первый местный вампир, которого я видела, если не считать ту, что перевязала мне ногу. Интересно, чью шею он отказался куснуть, что его заслали в такую дыру вдали от городской суеты, где вампирам раздолье. Я подняла голову.

– Его спасут? – спросила я.

Ральф ответил мне удивленным взглядом.

– Мэм, – сказал он, решив уделить мне внимание. – Он умер от сердечного приступа, еще не долетев до воды. А если не успел, то погиб от удара о воду. С этой высоты упасть – все равно что в кирпичную стену врезаться.

Я моргнула, пытаясь осмыслить информацию. Кирпичная стена. Для Ника сегодня это уже вторая. Перед глазами у меня все поплыло, я будто заново увидела Джакса с огромным амулетом. Неужели…

А тело? – допытывалась я. – Когда смогут достать тело?

Никогда. Его не найдут, – ответил Ральф. – Его течением унесет в озеро Гурон быстрее, чем зеленая кукуруза проходит сквозь туриста. Ему конец. Единственное спасение для него – это если он уже был мертв. Черт, хорошо, что не мне в этот раз говорить с его родственниками. Спорить могу, что у него жена и трое детишек.

Я согнулась пополам – до меня начала доходить реальность случившегося. Господи Боже, я дважды дура. Ник не погиб, рухнув с моста. Начиная с момента, как я сказала ему, что статую он не получит, он затеял обман – и я с готовностью заглотила крючок.

– Его звали Ник, – прошептала я, и овэшник резко развернулся с удивлением на морщинистом лице. Айви с Дженксом застыли на месте. Я срывала нашу легенду, но нас вскоре будут допрашивать по отдельности, а говорить мы должны одно и то же. – Ник Спарагмос, – продолжала я, лихорадочно соображая. – Мне поручили отыскать одно произведение искусства, и он мне помогал. Я независимый розыскной агент из Цинциннати, и сейчас веду расследование.

Правда – штука хорошая.

– Ник не должен был здесь находиться? – добавила я, глядя на напряженные плечи Айви. – Но когда тот тип в нас врезался и убил Питера. – Голос у меня прервался от неподдельной боли в сердце. – Питер только должен был убедиться, что предмет попадет в нужные руки. Ему ничего не грозило. Те люди, у которых мы отняли… Наверное, они подстроили аварию, чтобы получить предмет обратно до передачи законному владельцу. Ник приехал с эвакуатором, чтобы не дать им забрать предмет. Он так и оставался в грузовичке, и Ник его бы увез, но кто-то прострелил ему шины. О Господи, он упал с моста!

Вкрапления лжи посреди чистой правды, от которой я тут же залилась слезами.

Дженкс легонько сжал мне плечо в знак того, что понял. Питер погиб в результате несчастного случая, так что страховая компания заткнется. Ник погиб, рухнув с моста, так что заткнутся вервольфы. Что Ник и тот грузовик вел, никому не придет в голову – исчезновение водителя объяснят нормальным побегом с места происшествия. А если кто-то полюбопытствует и узнает, что грузовик принадлежит де Лавиню, то это вампира страховая компания обвинит в несвоевременном прекращении жизни его подопечного, а не меня.

Вот и отлично. Кажется, мне удастся выпутаться.

Я почти осязала, как Дженксу становится легче, но Айви так и оставалась завязанной в узел – она-то не знала, что Ник смылся ни с чем.

Подошел тот овэшник, что забрал у меня права.

Привет, Ральф. Быстро ты сюда добрался. – Он повернулся ко мне, глядя с пониманием, как колдун на колдуна, и протянул мне мои права. – Как вас занесло так далеко от Низин, миз Морган?

Вы из Цинциннати? – удивленно глянул на меня Ральф. – То есть, вы – Рэйчел Морган? – Он поглядел на Айви. – А вы – девица Пискари. Зачем вы забрались так далеко на север?

Чтобы угробить бойфренда моей напарницы, – ответила она, и Ральф принял ее угрюмый тон за черный юмор. Он уже достал ключ от наручников и снимал браслеты у нее рук, и нахмурился, когда повернулся к Дженксу и заметил, что на нем наручников нет. Я подняла к нему руку с черной завязкой, и он перекусил проволоку специальными кусачками, привешенными к кольцу с ключами. Надо будет такие же завести.

– Где вы остановились? – спросил Ральф у Айви, растиравшей освобожденные запястья. – Я бы хотел с вами поговорить, пока вы не уехали.

Айви сказала ему адрес, пока я таращилась на воду. Ник не погиб, и шок от вида его падения с моста сменился нехорошим удовлетворением. Я его переиграла. Переиграла в его собственной игре. На трясущихся ногах я отошла от края. Айви быстренько закончила разговор с Ральфом, и, подхватив одной рукой ее и другой Дженкса, я начала хихикать. Мне интересно было, как мы в мотель вернемся. Втроем в Кистенов «корвет» нам не влезть.

Тинкины маргаритки, – шепнул Дженкс Айви у меня за спиной, – Не вынесла.

Все со мной нормально, – сказала я, чертыхнулась и рассмеялась. – То есть с ним все нормально. Этот псих сволочной жив.

Дженкс скорбно глянул на Айви.

– Рэйч, – мягким тоном сказал он. – Ты же слышала того федерала. Я еще на салфетке читал, сколько людей погибло при строительстве моста. Такой удар о воду никто не перенесет. А даже если он не убился сразу, то потерял сознание и утонул. Ник ушел, Рэйч.

Мы прошли мимо кучки репортеров, я неглубоко вздохнула, чувствуя успокаивающую боль в ребрах. Я жива, и скорее всего и дальше жить буду.

– Ник тоже читал, – кивнула я в тускнеющем свете. – Он ушел, да. Но не погиб.

Дженкс собрался возражать, я его прервала.

Здесь был Джакс, – сообщила я, и Дженкс замер как вкопанный посреди закрытой полосы. Вокруг сновали люди, но на нас внимания не обращали.

Джакс! – воскликнул он, и Айви ткнула его в бок.

Заткнись, – прошипела она.

Он нес амулет гашения инерции, – сказала я, и на лице Дженкса надежда сменилась разрывающим сердце пониманием. – Джакс должен был слететь с ним к грузовику до того, как он ударится о воду.

Дженкс побледнел.

– И еще система впрыска азота, – продолжила я. – Она так и не взорвалась. Ник взрыватели приспособил, чтобы порвать шины, он знал, что эвакуатор своим весом проломит ограждение.

У Айви на лице не отражалось ничего, но в глазах разгоралась чернота гнева.

Покачав головой, я отвернулась, чтобы не успеть испугаться.

– Я позвоню Маршаллу уточнить, но уверена, что он не досчитается кой-какого снаряжения. Я ни разу не заглядывала в ящик для инструментов, который Ник смонтировал в грузовичке. Он плывет отсюда прочь, и зуб даю, что Джакс улетает с ним.

Дженкс застонал, и мне так захотелось сказать ему, что я вру. Я посмотрела ему в глаза, чувствуя его страдание. В глазах у него отражалась боль предательства, о которой он никогда не скажет. В последние несколько дней Дженкс обучил Джакса чему только мог, в надежде, что юный пикси займет его место. А Джакс воспользовался новыми знаниями, чтобы нас подставить. Вместе с Ником.

– Мне так жаль, Дженкс, – сказала я, но он отвернулся, сгорбив плечи. Он даже постарел как будто.

Айви старательно заправляла за ухо выбившуюся прядь.

– Мне тоже жаль, Дженкс, но у нас большие проблемы. Как только Ник счастливо устроится в новом месте под новым именем, он продаст эту чертову штуку и начнется ад на земле – драка между вампирами и вервольфами.

У меня внутри что-то будто сжалось и затвердело, последние остатки добрых чувств к Нику испарились. Не разжимая губ, я улыбнулась Айви и повыше поддернула сумку на ушибленном плече.

Он ее не продаст.

– Почему это? – хмыкнула она.

Потому что у него фальшивка. – Я высмотрела Кистенов корвет у сваи. Может, мы устроим себе праздник и переберемся на ночь в «Холидей Инн»? И я залезу в горячую ванну! – Я не в статуэтку волка переместила проклятие, – поспешила добавить я, вспомнив, что недоговорила, – а в тотем, который Дженкс купил для Маталины.

Айви вытаращилась на нас и догадалась по отсутствию реакции у Дженкса, что не знала только она. Дженкс смотрел в пустоту, сраженный мыслью, что его сын только что бросил в грязь все, что ему было дорого.

– И как долго вы собирались хранить это в тайне? – осведомилась она, и щеки у нее порозовели.

Ей шло злиться, и я улыбнулась – на этот раз искренне.

– Если бы я тебе сказала, пришлось бы тебя еще пару дней уговаривать изменить твой план. – Она фыркнула, и я взяла ее за руку. – Я уже начала тебе говорить, но ты помчалась на Ника как ангел мести.

Айви скосила глаза на мою руку у себя на локте, и я ее убрала, поколебавшись разве что на мгновение.

Ник сволочь, – сказала я, – но сволочь умная. Если бы я тебе рассказала, ты бы среагировала по-другому, и он бы догадался.

Дженксу-то ты рассказала.

Так тотем у него в чемодане в трусах спрятан! – возмутилась я. Мне хотелось уйти от этой темы. – Господи, Айви, не стала бы я рыться в белье у Дженкса, не поставив его в известность.

Айви надулась. Шестифутовая секси-вамп в поцарапанной черной коже скрестила руки на груди и надулась.

– Меня опять небось на общественные работы пошлют за драку с сотрудниками ОВ, – проворчала она. – Вот спасибо тебе.

Я расслабилась, услышав в ее словах прощение.

– Ну, хоть он его не заполучил, – сказала я. Айви махнула рукой как будто с презрением, но понятно было, что настроение у нее стало лучше.

Дженкс сумел слабо улыбнуться, глянул на «корвет».

– Можно, я поведу? – спросил он.

Айви поджала губы.

Мы втроем туда не поместимся. Может, Ральф нас подбросит? Подождите минутку, ладно?

Да поместимся, – сказал Дженкс. – Сиденье отодвинем до упора, и Рэйчел сядет мне на колени.

Айви стояла на своем, но и Дженкс уперся. А у меня слова замерли на губах, когда взгляд наткнулся на пятачок спокойствия посреди бурления репортеров, зевак и властей. Рот у меня открылся. На бетонном барьере стоял Бретт, глядя поверх голов. Смотрел он прямо на меня, и поймав мой взгляд, поднял руку в салюте к козырьку кепки. Посередине кепки на месте значка красовалась дыра. Символическим жестом он снял кепку и уронил на решетку моста, а потом повернулся и пошел в сторону Макино.

До меня дошло вдруг: он думал, что это я. Я похолодела. Он решил, что это я взорвала шины у грузовика и убила Ника – за то, что он пытался меня надуть. Блин. Я не могла понять, на пользу мне пойдет такая репутация или во вред.

– Рэйч? – Дженкс отодвинул пассажирское сиденье до пора и вернулся ко мне. – Что случилось?

Я провела рукой по застывшему лицу и посмотрела в обеспокоенные глаза Дженкса.

– Нет, ничего.

Решив обдумать все на досуге, я вместо этого принялась мечтать о ванне. Я переиграла Ника в его собственную игру. Вопрос был в том, переживу ли я свою победу?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Я поскользнулась на неровном тротуаре – и перестук каблуков, выпадающий из ритма ходьбы, глухо отдался в воздухе, тяжелом от вечернего дождя. Легкое подергивание в ноге напомнило, что я еще не совсем в норме. Солнце давно зашло, ночь, тесная и теплая, стала из-за туч еще темнее, чем должна была быть. Я прошлепала по лужице в настроении слишком радостном, чтобы беспокоиться из-за промокших ног. На кухне поднималось тесто для пиццы, а с собой у меня был пакет из бакалеи с разнообразной начинкой.

Сегодня обед будет рано: у Айви работа, а меня Кистен ведет в кино, и я не хочу наедаться попкорном. Проходя под фонарем мимо чахлого городского клена, я протянула руку и погладила на ходу его листья, улыбнувшись их мягкому прикосновению. Они были влажные, и рука у меня стала мокрая и прохладная под ночным ветерком.

На улице было тихо. Единственная живущая здесь человеческая семья сидела дома и смотрела телевизор, а все остальные соседи – на работе или в школе. Городской шум Цинциннати доносился издали – как рычание спящих львов.

Я поправила лямку новой холщовой сумки, думая, что пока нас не было, весна переключилась на высшую передачу. Почти год прошел, как я ушла из ОВ – а я все еще живу, вот. Живу, и неплохо живу. Да что там неплохо – великолепно!

В темноте кто-то тихо кашлянул, но я не дернулась и с шага не сбилась. Кашель был с той стороны улицы, и я осмотрелась—там стоял мускулистый вервольф в джинсах и костюмной рубашке. Который уже неделю за мной гоняется – Бретт.

С усилием разжав зубы, я уважительно кивнула ему головой, получив в ответ приветственный жест. И пошла дальше по улице, размахивая свободной рукой и наступая во все попадающиеся по дороге лужи. Бретт меня не тревожил. Что он будет искать Фокус, мне приходило в голову – чтобы либо подтвердить его гибель, либо с его помощью возвратить себе расположение Уолтера – но вряд ли последнее. Похоже, что он стал одиночкой, когда бросил свою кепку с Макинакского моста и пошел прочь. А сейчас он просто наблюдал. Дэвид так себя вел пару месяцев, пока, наконец, обозначил свое присутствие. Вервольф, неуверенный в своем ранге, терпелив и осторожен. Придет ко мне, когда будет готов.

Но настроение у меня было слишком радостное, чтобы еще и на это заморачиваться. IIIвы сняли, шрамы тоненькие и легко скрываются. Хромота проходила, а после того проклятия, с помощью которого я перекидывалась, у меня ни одной веснушки не осталось. Податливый воздух легко входил и выходил с каждым вдохом и выдохом, и чувствовала я себя нахально и уверенно. Нахально, уверенно и отвязно в вампирской работы сапогах и летчицкой куртке Дженкса. На мне была кепка, которую Дженкс спер у островных вервольфов, и она прибавляла колорита к этому образу. Продавец в угловом магазине решил, что я симпатяга.

Я прошла мимо своей машины под чехлом в открытом гараже, и настроение у меня стало чуть похуже. ОВ у меня отобрало права, а это несправедливо. Я их избавила от целого самосвала политического дерьма, а они мне хоть спасибо сказали? Нет, они отобрали у меня права.

Но я не желала расставаться с хорошим настроением и усилием воли разгладила морщины на лбу. ОВ публично объявила на последней странице газеты, что с меня сняты все подозрения в каких бы то ни было противозаконных действиях с моей стороны, связанных с прискорбными инцидентами со смертельным исходом, произошедшими на том мосту. Но приватно один неживой вампир долго меня доставал за то, что я попыталась сама укротить столь мощный артефакт, а не отдала его им. И не отставал он от меня до тех пор, пока Дженкс не пригрозил, что отрежет ему яйца и сделает мне из них волшебную погремушку. Вот тут и начинаешь ценить друзей.

Этот неживой вампир не добился от меня признания, что я планировала убийство Питера, и это его злило бесконечно. Он был достаточно опасен – белоснежные волосы, заостренное лицо, и хотя он достал меня так, что я бы уже ребенка от него согласилась родить, но запугать меня настолько, чтобы я забыла о своих правах, было ему не под силу. Я выжила в борьбе с Пискари, которому на эти права было плевать. На меня ОВ всей страны кипятком плевалась, считая, что Фокус ушел на тот свет вместе с Ником, хотя должен был попасть именно в ОВ.

Поиски артефакта на дне залива шли круглосуточно. Местные считали это дуростью, потому что течение должно было все вынести в озеро Гурон почти сразу, как грузовик в воду свалился; я считала это дуростью, потому что настоящий артефакт лежал, спрятанный в гостиной Дженкса. Учитывая, какую позицию заняла ОВ, упрятать меня за решетку они не могли, хотя, придравшись к штрафным очкам после инцидента с Питером, права могли отобрать – и отобрали. И выбор у меня был – либо шесть месяцев кататься на автобусе, либо идти снова на курсы вождения. А это уж упаси Господь – я бы там самая старшая была.

С тускнеющим на ходу настроением я взлетела по лестнице церкви через ступеньку, и нога ответила на это протестом. Я рванула на себя тяжелую деревянную дверь, вошла и глубоко вдохнула, наслаждаясь ароматом томатной пасты и бекона. Тесто для пиццы уже должно было созреть, а соус Кистена томился на медленном огне большую часть дня. Сам Кистен днем составил мне компанию в кухне, когда я пополняла запасы в своем буфете с амулетами. И даже убрать потом помог.

Я закрыла за собой дверь почти без стука. Все окна в церкви были открыты, впуская влажную ночь. Я не могла уже дождаться, когда завтра доберусь до сада, и даже пару пакетиков семян приготовила заранее, чтобы их испробовать. Айви смеялась надо мной и над пачкой каталогов семян, которые меня нашли вопреки перемене адреса, но я ее как-то поймала за чтением одного из них.

Заправив за ухо выбившуюся прядь, я подумала, не разориться ли на десятидолларовый-за-семечко пакетик черных орхидей, которые она рассматривала. Их чертовски трудно достать и еще труднее вырастить, но если Дженкс будет помогать, чем черт не шутит?

Сбросив мокрые ботинки и куртку, я оставила их у двери и в носках пошла по тихому святилищу. В высокие фрамуги над витражами влетел шорох-проезжающей машины. Пикси много часов сдирали старую краску и смазывали петли, так что теперь фрамуги можно было открыть длинным шестом, который я нашла на лестнице на колокольню. Экранов на окнах не было, отчего свет и был выключен. И пикси тут тоже не было. Мой стол снова стал моим – слава всему святому, что есть на свете.

Мой рассеянный взгляд пробежал по цветочным горшкам, которые Дженкс оставил на столе, и вдруг я дернулась и остановилась – вспыхнула из-под кресла пара зеленых глаз. Медленно-медленно я выдохнула.

– Вражья котиха, – выругалась я шепотом.

Эта Рекс меня когда-нибудь напугает до инфаркта, если не разобьет раньше сердце. Я нагнулась ее поманить, но Рекс не шевельнулась, не моргнула, даже кончиком красивого хвоста не дернула.

Она меня не слишком жаловала с самого начала. К Айви она относится прекрасно. Очень полюбила сад, кладбище, живущих там пикси – но не меня. Этот шарик рыжего меха согласен спать на кровати Айви, мурлыкать у нее под стулом за завтраком, выпрашивая лакомство, сидеть у нее на коленях, а на меня эта тварь только таращится немигающими глазами. Как хотите, а мне обидно. Наверное, она все еще ждет, что я опять превращусь в волчицу.

Послышались голоса приближающихся Кистена и Айви. Поддернув сумку повыше, я неуклюже подвинулась к Рекс, протягивая ей руку.

Мы с Айви уже неделю как были дома, и в эмоциональном смысле у нас продолжалась полная неопределенность. Через три секунды после того, как мы переступили порог, Кистен глянул на мои швы, сделанные зубной нитью, втянул воздух – и понял, что случилось. В ту же минуту у Айви счастливое настроение от возврата домой сменилось глубокой грустью. С опустевшим и страдающим лицом она уронила чемоданы и умчалась на мотоцикле – «проверить машину».

Проверить так проверить. У нас с Кистеном произошло долгое и горячее обсуждение, во время которого он и скорбел, и любовался моими новыми шрамами. Приятно было сознаться кому-то, что Айви меня напугала до смерти, и еще лучше было, когда он согласился, что со временем она может забыть свой страх и попробовать все-таки установить со мной равновесие на крови.

С тех пор Кистен был такой, как обычно – ну, почти. Появилась в его прикосновении некоторая неуверенность, будто он держит себя в некоторых рамках, чтобы увидеть, а не сменю ли эти рамки я. Неприятным следствием этого явилось то, что вот та смесь опасности и защищенности, которая от него исходила и мне так нравилась, исчезла. Не желая никак вмешиваться ни во что такое, что могло бы выйти у нас с Айви, он меня поставил ответственной за развитие наших отношений.

А быть ответственной мне не нравилось. Мне нравится, когда сердце колотится от адреналина, когда меня заманивают к решению, от которого может мне быть плохо. И это осознавать было обидно. Кажется, Дженкс и Айви правы: я не только адреналиновая наркоманка, мне и для возбуждения тоже нужно ощущение опасности.

Сейчас от этих мыслей у меня настроение менялось на мрачное по всем фронтам. Я нагнулась под стол, протягивая руку, уговаривая эту глупую кошку меня признать и полюбить. Она вытянула шею, обнюхала мне пальцы, но головой в руку тыкаться не стала, как если бы это была Айви. Ну, нет так нет. Я встала и пошла вглубь церкви, на звук мужественного Кистеновского баса. Набрав воздуху, я уже собралась им крикнуть, что я тут, но остановилась на месте, когда поняла, что разговор идет обо мне.

Значит, ты ее укусила, – сказал Кистен и с легким оттенком обвинения, и с некоторым соблазном.

Да, – созналась Айви, едва шепча.

И ты ее не привязала, – подсказал он.

Нет.

Стул под ней скрипнул – она неловко изменила позу, поежившись от чувства вины.

Она хочет знать, что будет дальше, – сказал Кистен с грубоватым смехом. – Черт, я тоже хотел бы знать.

Ничего, – коротко ответила Айви. – Это больше не повторится.

Я облизала губы, думая, что надо вернуться в коридор и там пошуметь, но не могла двинуться – таращилась на потертое дерево арки, ведущей в гостиную.

Кистей вздохнул:

– Так нечестно. Ты ее дергала и дергала, пока она не потребовала открыть карты. А теперь ты не хочешь идти вперед, а она не может вернуться назад. Ты посмотри на нее. – Я представила себе, как он показывает рукой на пустое место. – Она хочет установить с тобой баланс на крови. Айви, разве это не то, чего ты хотела?

Айви задышала резко и шумно:

Я ее чуть не убила! – крикнула она, и я вздрогнула. – Я потеряла самообладание, как всегда, и чуть не убила ее. Она мне не стала мешать, она мне верила. – Ее слова звучали глухо. – Она все понимала – и не стала мне мешать.

Ты боишься, – сказал Кистен обвиняющим тоном, и у меня глаза полезли на лоб от его дерзости.

Но Айви восприняла это спокойно, только саркастически засмеялась.

Ты так думаешь?

Не думаю, а знаю. Ты боишься искать равновесие, которое устроило бы вас обеих, потому что если попытаетесь и не найдете, она от тебя съедет, и ты останешься ни с чем.

Это не так, – возразила она спокойно, и я кивнула. Частично дело было в этом. Но не только, тут было нечто большее.

Кистен подался вперед – слышно было, как скрипнул стул.

Ты думаешь, что ничего хорошего не заслуживаешь, – сказал он, и у меня похолодели щеки от мысли, что тут есть еще и большее, о чем я не подумала. – Ты боишься, что разрушишь любое трудом добытое счастье, и потому ты держишься за эти вонючие полуотношения, не пытаясь сделать их такими, какими они могут быть.

Это не полуотношения, – не согласилась Айви.

Он близко подошел к правде, – подумал я, – Но молчит она не поэтому.

– Именно они, – по сравнению с тем, что могло бы быть, – сказал он. Слышно было, как кто-то встал и начал ходить. – Она натуралка, а ты – нет, – добавил Кистен, и у меня зачастил пульс. Сейчас его голос доходил оттуда, где сидела Айви. – Ей видятся глубокие платонические отношения, а ты знаешь, что если у тебя даже такие начнутся, ты сумеешь задурить себе голову и поверить, что они глубже. Она будет тебе подругой, когда тебе будет нужна любовница. И как-то раз в момент кровавой страсти ты сделаешь одну очень конкретную ошибку. И она тебя покинет.

– Заткнись! – заорала она, и раздался резкий шлепок – будто ладонью перехватили бьющую руку.

Кистей сочувственно засмеялся и понимающе вздохнул:

– На этот раз я понял правильно.

От его голоса, текучего, серого от правды, у меня мурашки пошли по коже.

Назад давай, – сказала я себе. – Назад и иди с кошкой играть.

В тишине слышно было, как колотится у меня сердце. А в плеере кончилась песня.

– Ты будешь снова брать у нее кровь?

Вопрос был задан очень осторожно, даже робко, и Айви шумно вздохнула:

Я не могу!

Тогда не возражаешь, если я?

Бог мой! На этот раз я шевельнулась, подтащив к себе сумку. Моим телом Кистен уже обладал. Если дать ему еще и кровь, это будет слишком большой удар по самолюбию Айви. И что-то может сломаться.

Сволочь ты, – сказала Айви, и я прекратила отступление.

Ты знаешь, какие у меня к ней чувства, – сказал он. – Я не уйду прочь из-за твоих дурацких комплексов насчет крови.

От этого ядовитого обвинения у меня челюсть отвисла, а Айви вдохнула сквозь зубы, с шипением.

– Дурацких? – спросила она яростно. – Для меня примешать секс к крови – единственный способ, чтобы не забыться с тем, кого я люблю, Кистен! Я думала, что лучше собой владею, но ты же видишь, что нет!

Она говорила со злостью и досадой, но в голосе Кистена слышалось его собственное раздражение.

Не понимаю, Айви, – сказал он, и я услышала, как он от нее отодвинулся, – И никогда не понимал. Кровь – одно дело, любовь – совсем другое. Это не разврат – брать кровь у того, кто тебе не нравится. И если ты хочешь, чтобы кто-то, тебе не нравящийся, взял у тебя кровь, это тоже не разврат.

Так или этак, а положение сложилось вот какое, – сказала она. – Я ее не трогаю – и ты тоже не тронешь.

У меня застучал пульс в висках. Слышен был его тяжелый вздох – старый спор, где не может быть ответа.

– Рэйчел стоит того, чтобы за нее спорить, – сказал он тихо. – Если она меня спросит, я не скажу «нет».