Текст книги "За пригоршню чар (ЛП)"

Автор книги: Ким Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Резкий запах не самой качественной краски для шерсти плохо сочетался с роскошными ароматами кожи и шелка. Сквозь них пробивался еще один неопределенный запах, он проникал в меня с каждым глубоким вздохом, вызывая блаженное расслабление мышц. Кистен. В носу защипало, и я отодвинула плед от лица, проваливаясь в звук сердцебиения Киста. Он пошевелился, и сонная часть моей души вспомнила, что мы лежим, обнявшись на диване в гостиной. Затылком я упиралась Кистену в подбородок, а рука его лежала у меня на животе, теплая и уютная.

– Рэйчел? – прошептал он так тихо, что даже волосы на макушке почти не шевельнулись.

– М-мм? – промычала я, не желая двигаться. За последний год я выяснила, что вампирская страсть к крови, точно как обычные страсти, зависит от стрессов, от темперамента, от воспитания, и от того, когда ее в последний раз удовлетворяли. Я бросилась в совместную жизнь на одной площади с Айви как полная идиотка. Она как раз тогда была на грани или за гранью полной озверелости, потому что на нее давил Пискари, заставляя превратить меня в игрушку или убить, а еще она чувствовала себя виноватой в собственной жажде крови и вечно злилась, потому что пыталась ее преодолеть – как дурную привычку. Три года воздержания превратили ее в очень озабоченную вампиршу. Не знаю и не хочу знать, какой была Айви до того, как превратилась в абстинента в попытке переделать собственную натуру, но с ней стало куда проще жить, когда она «стала о себе заботиться», хоть она и испытывала теперь отвращение к себе и чувство поражения всякий раз, поддаваясь собственной натуре.

Кистен же по шкале озверелости находился на другом конце, начиная со спокойного темперамента и заканчивая отсутствием комплексов по поводу жажды крови. Спать в одной комнате с Айви я бы не решилась, зато запросто сопела в плечо Кистену, если, конечно, он успел о себе позаботиться. И если я не прыгаю в его шмотках, кисло подумала я.

– Рэйчел, кисонька, – позвал он громче, чуть просительным тоном. Я почувствовала, что он напрягся и дышит быстрее. – Кери ждет тебя активировать Дженксово зелье, а я, как бы ни хотел пустить тебе кровь, предоставлю тебе заняться этим самой.

Я распахнула глаза и уставилась на выстроенную в ряд электронику Айви.

Она уже все сделала? – удивилась я и резко села. Кистен только крякнул, когда мой локоть впечатался ему в живот. Вставая на коврик, я успела глянуть на часы. Уже за полдень?!

Я все проспала! – воскликнула я, глядя на тарелки с крошками от пиццы на кофейном столике. – Кист, – заныла я, – ты почему меня не разбудил?

Он не собирался покидать серый замшевый диван Айви. Волосы растрепанные, глаза сонные и спокойные.

– Прости, – зевая, сказал он без всякого раскаяния.

– Блин. Я же собиралась ей помогать. – И так нехорошо, что она варит зелья для меня, а завалиться спать, пока она работает, просто хамство.

Он поднял плечо и опустил – типа пожал плечами.

– Она сказала, пусть спит.

Сердито вздохнув, я подтянула джинсы. Терпеть не могу спать в одежде. Ну, хоть душ я успела принять перед ужином, подумав, что стоит избавиться от запаха Кистенова трико.

– Кери? – позвала я, доковыляв до кухни. Черт бы все побрал, мне бы уже надо было покидать шмотки в одолженный Кистеном микроавтобус и ехать к северу.

Кери сидела за антикварным столом Айви, положив голову на скрещенные руки. Рядом стояла коробка от пиццы с единственным уцелевшим куском и нетронутый пакет чесночного соуса. Все в кухне замерло, и только прохладный ветерок из окна перебирал длинные тонкие волосы эльфийки. Кухня была чище, чем когда-либо после моих упражнений в магии: медная посуда аккуратно составлена в мойку, под ногами чуть похрустывала соль, оставшаяся от защитного круга, и кое-где разбросаны лей-линейные колдовские приспособления и травы из арсенала ведьм земли. Демонская книга лежала открытая на кухонном столе, фиолетовая свечка, сохранившаяся еще с Хэллоуина, погасла у меня на глазах.

Полуденное солнце ярким потоком лилось в окно, за плещущими занавесками визжали и носились пикси, с варварским энтузиазмом рубя в капусту гнездо фейри на ясене. На столе си дел Дженкс, привалившись к полупустой чашке Кери.

– Кери, – еще раз сказала я и потянулась к ее плечу. Она вскинула голову.

–О di immortals, Галли! – пробормотала она, явно не проснувшись. – Прими мои извинения. Твое зелье готово. Чай будет сию минуту.

Дженкс с треском взлетел в воздух, на секунду я отвлеклась на него, и снова повернулась к Кери.

– Кери?! – в ужасе повторила я. Она зовет Алгалиарепта «Галли»?

Она застыла на миг и снова уронила голову на руки.

– О Господи, Рэйчел, – выговорила она. – Минутку…

Я сняла руку с ее плеча. Ей показалось, будто она опять у Ала.

– Прости, – сказала я, чувствуя себя последней свиньей. – Я заснула, а Кистен меня не разбудил. Как ты себя чувствуешь?

Она повернулась ко мне со слабой улыбкой на треугольном личике. Зеленые глаза были усталые и не выспавшиеся. Конечно же, она не спала со вчерашнего утра и валилась с ног.

Прекрасно, – пролепетала она откровенную неправду. Сгорая от стыда, я села с ней рядом.

Блин, Кери, надо было меня разбудить.

– Все хорошо, – повторила она, глядя на вьющуюся над свечой струйку дыма. – Дженкс помог отыскать травы. Он большой знаток.

Подняв брови, я посмотрела на Дженкса – пикси стаскивал шелковую зеленую курточку, в которой он обычно садовничал.

– Думаешь, я стану пить зелье, не зная, из чего оно? – хмыкнул он.

– Тебе помогал Дженкс? – переспросила я. Она пожала плечами.

– Неважно, кто его делал, важно, что ты его можешь активировать.

Устало улыбаясь, она кивнула на снадобье и иглу для пальца. Не слишком торопясь, я направилась к зелью для Дженкса. Пластиковая предохранительная крышечка на игле сломалась с громким треском.

– В палец Юпитера, – посоветовала Кери. – Это придаст чарам силу твоей воли.

Придаст так придаст, подумала я, вялая от недосыпа. Проколов требуемый указательный палец, я добыла три капли крови. Кистен зашевелился в гостиной, когда они упали в сосуд, и поплыл запах жженого янтаря. Дженкс замахал крыльями, а я задержала дыхание, ожидая чего-то странного. А, фиг. Да, мне ведь надо сперва сказать «волшебное слово».

– Готово, – сказала Кери, сползая на стуле.

В кухню добрался Кистен, босой и помятый, я глянула на его тощую фигуру.

Привет, дамы, – объявил он, притягивая к себе коробку с пиццей и переваливая на тарелку последний кусок. Кист был не первый парень, чья зубная щетка стояла у меня в ванной, но только его продержалась так долго, и мне приятно было видеть его у себя на кухне – растрепанного, взъерошенного, спокойного и уютного.

Кофе? – спросила я, и он кивнул, а потом взял тарелку со стола и направился в коридор, задумчиво скребя щетину на подбородке – похоже, еще мало что соображал.

Я так и подпрыгнула, когда он загремел кулаком по двери Айви и заорал:

– Айви! Вставай! Завтрак прибыл, Рэйчел уезжает, а тебе лучше поторопиться, если хочешь увидеть Дженксово преображение.

Да, это тебе не кофе с тостами, сок и цветок, подумала я, услышав возмущенный голос Айви в пару секунд, пока Кистен не захлопнул дверь, прекратив поток претензий. Кери глянула озадаченно, и я качнула головой, давая ей понять, что это все ерунда. Я пошла мыть кофеварку, привернув воду до тонкой струйки, а Кистен хлопнул дверью моей ванной и включил душ.

– Ну что, Дженкс? – намекнула я, ополаскивая кофейник. Со слегка посиневшими крыльями Дженкс перелетел к пятидесятиграммовому тиглю с зельем.

– Мне это выпить?

Кери кивнула.

Выпьешь, а потом Рэйчел произнесет ключевое слово. До тех пор ничего не произойдет.

Ему надо выпить все? – У меня глаза полезли на лоб. – Это же для пикси доброе ведро!

Дженкс пожал плечами:

– Я столько сахарной воды на завтрак выпиваю, – сказал он, и я вытаращилась еще больше. Если он столько пьет, может, нам все равно придется останавливаться каждый час.

Я распечатала пакет с молотым кофе, и густой темный запах ударил в нос, успокаивая. Отмерив сколько нужно, я засыпала кофе в новый фильтр, и добавила еще чуток, краем глаза подглядывая, как Дженкс тянет время. Наконец он доволокся до стола и зачерпнул приемлемую для пикси порцию крохотным стаканом. Свою капающую зельем чашу он осушил одним глотком и весь скривился.

Включив кофеварку, я присела на край стола, скрестив руки.

Как оно на вкус? – поинтересовалась я, помня о собственном уже выпитом снадобье. Я надеялась, он не скажет: «Как твоя кровь».

Хм… – Дженкс зачерпнул еще стакан. – Как осенний сад, когда люди жгут листья.

Пепел? Ну кру-у-уто.

Задрав подбородок, он проглотил зелье и повернулся ко мне,

– Тинкины страсти, может, ты не будешь здесь стоять и пялиться, а?

Скорчив рожу, я слезла со стола.

– Сделать тебе чаю? – спросила я Кери. Занятие будет, чтобы не особо пялиться, но и не уходить. Вдруг у Дженкса аллергия вылезет или еще что не так пойдет?

Едва уловимо изменив позу, Кери восстановила королевскую осанку – мое предложение словно включило в ней другую модель поведения.

– Да, благодарю, – осторожно сказала она.

Я шагнула к мойке и налила воды в чайник, морщась от звуков, издаваемых Дженксом. Плеск воды словно оживил Кери, она встала и принялась прибирать кухню.

– Я сама, – возмутилась я, но она проследила мой взгляд на часы над мойкой. Опаздываем, блин.

– Мне нетрудно, – сказала она. – Тебе предстоит долгий путь, а мне ничего делать не придется, кроме как… – Она печально глянула на кухню. – Кроме как спать. Мне надо тебя благодарить. Замечательно было готовить такие сложные чары. Одна из моих вершин.

Гордость ее была очевидна, так что я зажгла огонь под чайником, встала у стола и принялась смотреть как Дженкс, давясь, изрыгает все новые ругательства. Интересно, неужто у него неисчерпаемые запасы? Наконец любопытство заставило меня спросить:

– А как оно, быть фамилиаром Ала?

Кери едва не засыпала, стоя у мойки с пустой чайной чашкой в руках.

– Он властный и жестокий, – тихо сказала она, опустив взгляд на свои тонкие руки, – но мое происхождение делало меня единственной в своем роде. Он любил мною хвастаться, и потому хорошо со мной обращался. Когда я перестала сопротивляться, он нередко проявлял ко мне любезность и внимание, когда мы оставались наедине.

Мне припомнилось ее смущение, когда мы заговорили о любви Ала к облику английского джентльмена. Они жили бок о бок больше тысячи лет, и жертве выпадало несметное число возможностей влюбиться в ее мучителя. Это ласковое прозвище… Я попыталась поймать ее взгляд, но она отвела глаза в сторону.

– Сейчас вернусь, – сказал Дженкс, хватаясь за живот. – От этой дряни ссать хочется как жабе.

Я поежилась, когда он тяжело поднялся в воздух и прогудел мимо Кери к дыре в сетке. Но у меня глаза полезли на лоб, когда я на тигель глянула. Он был наполовину пустой. Господи, да он хлещет быстрее студента.

– Я в среднем готовила тридцать – пятьдесят проклятий в день, – сказала Кери, взятой с мойки тряпкой протирая кухонный стол от соли. – В свободное от постельных и кухонных обязанностей время. Раз в семь дней он работал со мной в лаборатории, обучая новым навыкам. Эти чары… – Отстраненно глядя, она тронула пальцем стол рядом с полупустым тиглем. – Мы с ними возились целый день, он объяснял сложности смешения заклятий. В такие дни мне там почти нравилось.

В ее голосе мне почудился оттенок тоски, я похолодела, сцепив руки на животе. Она едва ли не жалеет, что не работает больше в демонской потогонной мастерской. Глядя куда-то вдаль, она сняла с плиты кипящую воду и налила в маленький заварочный чайник.

Вернулся Дженкс, ни слова не говоря, приземлился у тигля со стаканом в руке. Волоски у меня на затылке встали дыбом, и в кухню скользнула Айви, на ходу заправляя рубашку в джинсы. Ни с кем не встречаясь взглядом, она шмыгнула к кофеварке и нацедила две кружки, хотя последние капли зашипели на донышке. Подумав, она поставила одну кружку передо мной, и я удивленно подняла глаза.

Айви села к компу, ссутулив плечи, ткнула кнопку включения, кликнула ярлык почтовой программки. Я смотрела, а в мыслях у меня крутились слова Кистена о том, что она тянется ко мне больше, чем к нему, потому что я не знаю ее прошлого. Она сидела там в углу – отдельно, но все же входя в нашу группу, идеально красивое лицо спокойно и неподвижно, ни намека на ярость или бешенство. Я вздрогнула при мысли о том, что может таиться за прекрасной внешностью, что может вылезти на поверхность, если я уеду. Что же с ней было там, в прошлом?

Айви глянула на меня из-под короткой челки, на миг оторвавшись от монитора. Я отвела взгляд. Господи боже, да я всего на пару дней уезжаю!

– Спасибо за кофе, – сказала я, сплетая пальцы на теплом фаянсе и пытаясь привести чувства в порядок. Мне обязательно надо ехать. Нику и Джаксу нужна помощь. Я вернусь.

Она ничего не говорила, и на лице ничего не отражалось. На экране одно за одним выскакивали новые сообщения о письмах, и она принялась просматривать почту.

Я повернулась к Кери.

– Я тебе так благодарна, – сказала я, думая, что впереди еще дорога. – Если бы не ты и не твоя помощь, я бы и пытаться не стала. Одному рада, что это не черная магия, – добавила я. Впрочем, даже если белая, лучше с ней не светиться. Кери замерла в ярком луче солнца.

Э-э… Рэйчел… – сказала она, и у меня сердце стукнуло не в такт. Голова медленно поднялась, во рту пересохло. Дженкс замер, не донеся стакан до рта. Крылья застыли, взгляд нашел мои глаза.

Это черное заклятье? – спросила я, на последнем слове голос сорвался.

Это демонская магия, – виновато сказала она. – В ней все заклятья черные. – Она озадаченно посмотрела на меня, на Дженкса. – Я думала, вы знаете.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Неровно дыша, я оперлась на кухонный стол. Черные? Я выпила черное зелье, ха-ха. Какого черта она меня не предупредила?

– Блин, нет! – Дженкс взлетел вихрем медных брызг. – Все отменяется! Забудь, Айви. Никогда в жизни!

Пока Айви рычала Дженксу, пусть выбирает – или он соглашается, или она его в замочную скважину продавит, я добрела до ее стола и рухнула в кресло. До чего странная эта Кери – на вид невинная как Жанна д'Арк, а к черной магии так спокойно относится, словно каждую пятницу полирует ногти Люциферу. Все заклятья черные, а она в них ничего плохого не видит? Впрочем, если припомнить, то Жанна д'Арк слышала голоса, которые ей приказывали убивать…

– Рэйчел?

Я вскинула голову, когда рука Кери легла мне на плечо.

– Э-э… – промямлила я. – Я вроде как догадывалась, что они черные, но ты так спокойно взялась их готовить, что…

Глядя на остатки Дженксова зелья, я подумала, отделается ли он легким испугом, если на этом закончит.

– Ему нужна эта перемена. – Кери изящно опустилась в кресло, отгородив меня от перебранки Дженкса с Айви. – А чернота от одного-двух проклятий – такие пустяки!

На особенно громкий Дженксов вопль примчалась Маталина, принеся с собой аромат весеннего полдня. Желтое платье красиво окутало ее ноги, когда она на минутку остановилась, испытующе глядя на нас и стараясь понять, что случилось. А мне вдруг перестало хватать воздуха. Пустяки?! Она что, не врубается?

– А если я ими воспользуюсь только для хорошего? – спросила я. – Все равно душа загрязнится?

Маталина внезапно перестала махать крыльями, шлепнулась на стол сантиметров с десяти, не удержалась на ногах и упала, подломив крылья. Кери разочарованно вздохнула.

– Эти заклятья грубо нарушают законы природы, – назидательно сказала она, сузив зеленые глаза. – Гораздо грубее, чем магия земли или лей-линий по отдельности. Неважно, во благо или во зло ты их используешь, пятно на душу ложится одинаковое. Если жульничаешь с природой, приходится платить.

Я глянула ей за спину на Маталину и Дженкса. Миниатюрная пикси сумела встать на ноги и положила руку на плечо Дженксу, согнувшемуся в три погибели. У него гипервентиляция началась, похоже; сыпавшаяся с него покрасневшая пыльца образовала лужицу и струйкой текла на пол. Она вихрилась под ветерком из окна, и я залюбовалась бы, не знай я, что она значит. А значит она, что Дженкс совершенно расстроен.

Губы Айви сжались в тон кую черточку. Не знаю, зачем она с Дженксом спорила. Если это черная магия, с чего бы ему с ней связываться. Черт, Кери через раз употребляла слово «проклятье», а я будто оглохла.

– Но я не хочу пятнать свою душу, – почти застонала я. – Я только что избавилась от ауры Ала!

На тонком лице Кери отразились усталость и раздражение.

– Тогда освободись от проклятья.

Дженкс поднял испуганный взгляд.

– Рэйчел не черная ведьма! – крикнул он, поразив меня такой горячей верностью. – Она не сбросит его на невинных!

– Я такого и не говорила, – ощетинилась Кери.

– А… Кери, – неуверенно сказала я, слушая, как Маталина пытается успокоить мужа. – А есть другой способ восстановить равновесие реальности, кроме как передать проклятье другому?

Четко осознавая, что Дженкс готов на нее броситься, Кери спокойно пошла за своим настоявшимся чаем.

– Нет. Раз уж ты им обзавелась, единственный способ освободиться – передать другому. Но я не предлагаю тебе перебрасывать его на невинных. Многие с охотой возьмут его сами, если их заинтересовать.

Не нравилось мне, как это звучало.

– Зачем кому-то добровольно брать на свою душу мои грехи?

Эльфийка вздохнула, с явным трудом избавляясь от раздражения. Лишним тактом она не страдала, несмотря на все ее мягкосердечие и невероятную доброжелательность.

– Предложи одновременно что-то им нужное, Рэйчел, – объяснила она. – Заклинание, выход из затруднений, сведения.

У меня глаза стали круглыми, когда до меня дошло.

– Как демон…

Она кивнула.

О Господи. У меня заныло в животе. Освободиться можно, только обманом вынудив кого-то взять мое проклятие. Точно как поступают демоны.

Кери стояла возле мойки в моей кухне, яркое солнце лилось на нее, превращая в сказочную принцессу в джинсах и черно-золотом свитере.

– Это хороший выход, – сказала она и подула на чай. – Мне таким способом от дисбаланса не избавиться, слишком он велик, но если б я, к примеру, забралась в безвременье и предложила спасение оттуда похищенным людям, еще не утратившим душу, – как знать, возможно, кто-то из них согласился бы взять сотню лет моего проклятия в обмен на побег из безвременья.

– Кери! – в ужасе воскликнула я, и она успокаивающе подняла ладонь.

– Я туда не собираюсь, – сказала она. – Но если вдруг выпадет случай кого-то освободить, скажи мне, пожалуйста.

Айви изменила позу, а Дженкс выпалил:

Рейч в безвременье не пойдет!

– Верно, – сказала я и встала на шаткие ноги. – Я никого не попрошу забрать пятно, которое я взяла на свою душу. Не смогу. – Я взяла остатки Дженксова зелья и пошла к баку. – Я не черная ведьма.

Маталина испустила вздох облегчения, даже Дженкс слегка успокоился, встал потверже в лужице пыльцы – только для того, чтобы подлететь кверху, когда Кери изо всех сил хлопнула рукой по столу.

– Нет, послушайте меня, и внимательно послушайте! – крикнула она так, что я остолбенела, а Айви вздрогнула. – Я не превратилась в демона, хоть на моей душе тысячелетняя демонская сажа!

Щеки у нее горели, кончики волос прыгали.

Всякий раз, когда мы вмешиваемся в реальность, природа должна уравновесить наше воздействие. Чернота на душе – не зло, это обязательство заплатить за содеянное. Печать, а не смертный приговор. И со временем ее можно стереть,

Прости, пожалуйста, Кери, – пробормотала я, но она не слушала.

Ты невежественная, глупая, необразованная ведьма! – честила она меня. Я невольно съежилась от ее гнева, словно от удара кнута. – Ты говоришь, будто я злая, оттого что несу вонь демонского колдовства?

Нет-нет… – удалось мне вставить.

– Что Господь не будет ко мне милосерден? – пылала она зелеными глазами. – Что в страхе совершив одну ошибку, которая привела к тысяче других, я должна сгореть в аду?

– Нет. Кери… – Я шагнула вперед.

– Душа моя черна, – сказала она, внезапно побледнев. – И мне не отмыть ее до моей смерти. Меня ждут мучения, но не потому, что я злая женщина, а потому, что трусиха.

– Но именно потому я и не хочу в это лезть! – проныла я.

Она глубоко вздохнула, словно только сейчас поняла, что орала на нас. Закрыв глаза, она как будто пыталась взять себя в руки. Яростный гнев утих до слабого мерцания в зеленых глазах – когда она их открыла. При ее таких мягких обычно манерах трудно было помнить, что когда-то она принадлежала к высокой знати и привыкла командовать.

Айви осторожно отпила кофе, не отрывая от Кери глаз. Кистен выключил воду в душе, и наступившая тишина показалась громкой.

– Прошу прощения, – сказала Кери, опустив голову; завеса светлых волос спрятала ее лицо. – Я не имела права повышать голос.

Я поставила медный тигель на кухонный стол.

– Не переживай, – ответила я. – Ты права, я невежественная ведьма.

Она горько и смущенно улыбнулась.

– Нет, ты не виновата. Откуда тебе знать, если тебе не сказали? – Она разгладила джинсы ладонями, успокаиваясь. – Наверное, меня больше, чем я хочу признать, тревожит долг, который мне предстоит заплатить. Твое беспокойство из-за одного-двух проклятий, когда на моей душе лежит несколько миллионов… – Она едва заметно покраснела, и я подумала, не кажется ли мне, что уши у нее чуть-чуть заострены. – Я была к тебе совершенно несправедлива.

Ее голос зазвенел благородством. Слышно было, как у меня за спиной Айви положила ногу на ногу.

Брось, ничего страшного, – сказала я, холодея в душе.

– Рэйчел… – Кери сжала руки, пряча их дрожь. – Чернота от этих двух заклятий настолько мала, а выгоды они при этом несут такие большие! Дженкс спокойно доедет на помощь сыну, а ты сможешь превратиться в волка и сохранишь титул альфы Дэвида, которого заслуживаешь. Преступней будет этого не сделать и упустить возможность, чем честно заплатить требуемую цену.

Она взяла тигель с остатками зелья, а меня замутило при одном взгляде на него. Не буду я просить Дженкса допивать.

– Все, что дает силу, имеет свою цену, – продолжила она. – Оставить Джакса и Ника без помощи потому только, что ты испугалась… Это выглядит чрезмерной… осторожностью.

Трусостью – было бы вернее, подумала я, глядя на Дженкса и чувствуя тошноту при мысли, что проклятие внутри меня ждет только сигнала – и я сама это с собой сделала.

– Я приму пятно своего проклятья, – отрывисто сказал Дженкс, глядя решительно и твердо.

На столе поперхнулась Маталина, детское личико исказилось от страха. Дженкс ей дороже собственной жизни.

– Нет, – возразила я. – У тебя всего несколько лет останется, чтобы от него избавиться. И вообще это моя идея и мое закля… мое проклятие. Я его на себя беру.

Дженкс подлетел мне к самому носу, горя крыльями и пылая лицом.

– Нафиг! – заорал он, мне отшатнуться пришлось, чтобы его видеть. – Он мой сын! Я беру проклятье на себя! Сам расплачусь.

Стукнула дверь ванной, и в кухню заявился Кистей – с легкой ухмылочкой, в помятой рубахе, волосы прилизаны, щетина блестит на солнце. Смотрелся он первоклассно, и сам это знал. Впрочем, самоуверенная ухмылка поблекла при виде угрюмой Айви за компом, расстроенных Дженкса с Маталиной, меня – откровенно испуганной, с переплетенными на талии руками, – и конечно, сердитой Кери, словно снова объясняющей простонародью, что она, аристократка, лучше понимает, в чем состоит их благо.

– Что тут было? – спросил Кист, выливая из кофеварки все, что там оставалось, в мою здоровенную кружку.

Айви с мрачным видом оттолкнулась в кресле подальше от стола.

Чары оказались демонскими проклятьями, они оставят пятно на душе Рэйчел. Дженкс передумал.

Я не передумал! – крикнул пикси. – Но я скорее фейри в зад поцелую, чем допущу, чтоб Рэйчел платила за мое проклятье.

Кистен не торопясь заправил рубашку в штаны и глотнул кофе, оглядывая кухню, вбирая запахи и читая по ним настроения.

– Дженкс! – возмущенно сказала я и вскрикнула, когда он подлетел к остаткам зелья и проглотил их, дергая кадыком. Маталина рухнула на стол маленьким солнечным зайчиком – до ужаса одинокая, она смотрела, как ее муж ставит под угрозу свою жизнь ради моей безопасности и ради спасения их сына.

В кухне было тихо, только из сада доносились крики детишек Дженкса, когда он с размаху бросил в тигель глухо звякнувший стакан.

– Ну и все на этом, я так понимаю, – сказала я, собираясь с мыслями и наклоняясь взглянуть на часы над мойкой. Мне это все не нравилось. То есть совсем.

Отчаянно стараясь не расплакаться (это было заметно), Маталина резко потерла крылья друг о друга с высоким звуком, больше всего похожим на пронзительный свист. Три секунды у нас было, чтобы приготовиться – после чего все семейство Дженкса ворвалось в кухню из арки. С ними ворвался резкий запах каминной сажи – похоже, пикси влетели в дом через каминную трубу.

– Вон! – крикнул Дженкс. – Я вам только из дверей смотреть разрешил!

Диснеевским кошмаром его потомство взметнулось вверх и облепило дверную притолоку. Их голоса будто дырки сверлили у меня в черепе – это они с визгом ругались за лучшие места. Айви с Кистеном откровенно морщились, и Дженкс еще раз повелительно свистнул. Все послушно уселись, переговариваясь шепотом на пределе слышимости. Айви ругнуласьсебе под нос, лицо у нее потемнело. Изящно двигаясь, Кистен прошелся по кухне, встал с ней рядом и перелил половину кофе из своей кружки в ее, пытаясь ее утихомирить. До заката Айви в хорошее настроение привести трудно.

– Ладно, Дженкс, – сказала я, думая, что собственноручно наложить на себя демонское проклятье – глупость выдающаяся, и что я могу даже не узнать, чем это кончится, если от него помру. Что скажет мама?.. – Едем?

Пиксенята на двери хором завизжали, Маталина, побледнев, порхнула к мужу.

– Будь осторожен, любовь моя, – прошептала она. Пикси обнялись напоследок, медленно взлетая в облаке золотых искр, и я отвела взгляд. Потом Маталина перелетела на подоконник, неровные взмахи крыльев бросали вокруг зайчики. Ее это все едва не убило, и мне было ужасно неловко – при том, что и правда это был лучший путь обеспечить Дженксу безопасность.

Стоя в луче света рядом с Маталиной, Кери уверенно кивнула. Кистен утешающе положил руку Айви на плечо. Вздохнув, я подошла к столу, с некоторой дрожью села на привычное место и взгромоздила на колени демонскую книгу. Книга была тяжелая, а кровь в ногах так и загудела, будто старалась пробиться наверх, к страницам. Да уж, ну и воображение у меня.

– Что теперь будет? – спросил Дженкс, беспокойно дергавшийся на кухонном столе, и я повернулась в кресле немного боком, чтобы он попал в поле зрения.

Облизав губы, я глянула в текст. Он был по-латыни, но мы с Кери его разобрали, пока я лопала пиццу, прежде чем завалиться спать.

Пожалуйста, в изложении для чайников, – добавил Дженкс, и я улыбнулась, хоть и вяловато.

Я коснусь линии и скажу ключевое слово, – объяснила я. – Чтобы обратно тебя превратить, мне его снова надо будет произнести. Как с чарами превращения в зверя.

И все?

У него брови полезли на лоб и Кери хмыкнула.

– Ну ты же хотел простую версию, – сказала она, убирая всю посуду со стола в мойку. – Чтобы все стало так легко, я проделала уйму подготовительной работы, господин пикси.

Он шевельнул крыльями:

– Пардон.

Айви подняла плечи и нахмурилась, тревога явно сменилась злостью.

– Может, вернетесь к Делу? – поинтересовалась она. Я уткнулась в текст.

Вздохнув, я послала мысли сквозь деревянные стены кухни, над цветочными клумбами, уже ощутившими присутствие пикси, к маленькой, почти неиспользуемой лей-линии, пересекающей кладбище. Коснувшись ее краешком мысли, я вздрогнула: раньше поток энергии бывал медленным и нарастание шло постепенно. А теперь – не так.

Энергия вихрем взметнулась во мне и откатилась, вызвав неприятные ощущения, но в моем ци она осела теплой вкусной тяжестью горячего шоколада. Я могла бы больше зачерпнуть и приберечь на потом, но необходимости не было, так что я отпустила тяжелый звенящий поток энергии прокладывать путь наружу – обратно в линию. Словно я сетью была, через которую свободно текла лей-линия, оставляя только то, что мне нужно.

Времени на все описанное ушло меньше секунды, а потом я подняла голову, не открывая глаз. Волосы развевались на ветру, вечно дующем в безвременье; я провела рукой по непослушным кудрям. Слава Богу, сейчас еще день, и я даже тени от безвременья не увижу, если не встану непосредственно в линию – а я туда не встану.

Жуть берет, когда она линию трогает, – прошептала в углу Айви Кистену. – Видел что-нибудь страшнее?

Это ты не видела, какая рожа у нее бывает, когда…

Заткнись, Кист! – крикнула я и открыла глаза – он нагло ухмылялся мне прямо в лицо.

Залитая солнцем Кери с чашкой в руке пыталась сохранить учительский вид, но губы у нее предательски дрогнули.

– Больно будет? – спросил Дженкс. С него непрерывным потоком сыпалась золотая пыльца.

Мгновенно припомнив скручивающую жилы боль, когда я превращалась в норку, я скривилась.

– Закрой глаза и считай от десяти до нуля, – сказала я. – На счет «ноль» я дам команду.

Пикси набрал в грудь воздуху, темные ресницы легли на щеки, крылья медленно перестали махать – он застыл на очищенной поверхности кухонного стола.

– Десять, девять… – ровным голосом начал считать он. Я встала, положила книжку на стол. Чувствуя бегущий по мне свет и нереальность линии, я протянула руку и дотронулась до Дженкса. Коленки у меня дрожали, и я только надеялась, что никто этого не видит. Демонская магия, Господи прости! Я еще раз вздохнула.

Non sum qualis eram, [7]7
  Не тот, что был прежде (лат.).


[Закрыть]– сказала я.

Восемь…

Айви ахнула, я пошатнулась, а на Дженкса из моей руки пролился золотой вихрь безвременья и заключил его в сверкающую оболочку.

– Дженкс! – крикнула Маталина, взлетая к стойке с утварью.

Из меня воздух вышибло. Шатаясь, я выставила руку за спину в поисках опоры – меня тут же приложило новым энергетическим вихрем, и я, ахнув, убрала руку. Голову будто распирало изнутри, линия вырвалась – под мой вскрик – и ударила в Дженкса с такой силой, что я ждала чуть ли не взрыва.

Я упала – и оказалась плечами на руках Айви. Она осторожно опустила меня на пол. Дышать я не могла. Пытаясь вспомнить, как это делается, я слышала грохот падающих кастрюлек, какое-то рычание и шлепки.

– МатерьТинки! – воскликнул незнакомый, явно мужской голос. – Я умираю! Умираю. Маталина! У меня сердце не бьется!

Наконец я вздохнула, потом еще раз, приподнялась на руках Айви. Меня бросило в жар, потом в холод, в глазах все плыло. Над краем стола я разглядела Кистена и Кери, застывших, словно они не знали, что делать и куда бросаться. Смахнув руку Айви, я села, вдруг сообразив, что меня швырнуло на пол. Не сила линии бросила, которую я каналировала, а чертов груз обязательства заплатить, который я только что взвалила на свою душу. Он достался мне, а не Дженксу.