Текст книги "Пока смерть нас не разлучит"
Автор книги: Кейт Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
– Нет, – мрачновато буркнула в ответ Филиппа. – С чего ты взяла?
– Ни с чего, просто спросила, – промолвила я, стараясь не замечать ее недружелюбия. – Ну как, жизнь входит в нормальную колею?
– Смотря что считать нормальной колеей, – угрюмо ответила Филиппа, рукой с безупречным маникюром не без сожаления отодвигая пончики подальше от себя. – Здешнюю работу нормальной может назвать только полный псих.
– Я просто интересуюсь, как тут… после всего.
– Это ты у всех и спрашивай.
Веселенький разговор. Увлекательнее старые обои со стенки сдирать.
Я решила не сдаваться. Взяла стул у стены, подтащила его к мясному столу и села рядом с Филиппой. Видок у нее сегодня не из лучших. На щеках какие-то красные пятна, волосы то ли плохо вымыты, то ли неудачно пострижены – висят, как нарезанные от руки бумажные ленты с рождественской елки. А вообще-то она не такая уж дурнушка. Ей бы взяться за себя и не выщипывать брови до крохотных запятых – была бы вполне ничего, даже невзирая на полноту.
– А ты-то как себя чувствуешь? – спросила я. – Наверное, теперь втайне рада, что так и не стала подружкой невесты.
– А я всегда радовалась, что я не подружка невесты, – с раздражением возразила Филиппа. – Не знаю, какая тварь разнесла слух, что я спала и видела себя в роли подружки невесты! А теперь дуюсь, потому что мне отказали.
– Ты же как-никак кузина Пейтон, – сказала я, пытаясь скрыть удивление. – Кому как не тебе быть подружкой невесты!
Филиппа громко фыркнула:
– Дура я, что ли, позориться перед всем миром в желтом безобразии! Вот уж надо было постараться и придумать платье, которое никому на свете не идет – ни худым, ни жирным, ни дылдам, ни коротышкам. Разумеется, кое-кто страшно развонялся, что не попал в подружки невесты. А мне это и на фиг не нужно было.
– «Кое-кто» – это кто? – озадаченно спросила я.
– Дочка Дэвида, Лилли. Уж так хотела быть младшей подружкой – буквально ногами топала. Но Пейтон ей наотрез отказала. И Лилли, и ее мамаша – обе ходили черные от злости.
– 10 —
– Погоди, – сказала я, – давай уточним. Мэнди Славин требовала, чтобы Лилли взяли подружкой невесты?
– Ничего она не требовала. Она, похоже, этого даже не хотела, – сказала Филиппа. – Но Мэнди на своей дочке помешана и потакает всем ее капризам. Платьица мало-мало не из Парижа. Игрушки – тоннами.
– А как Лилли относилась к тому факту, что ее отец женится на другой женщине?
Филиппа насмешливо хмыкнула:
– Будь это даже похороны ее отца, Лилли приплясывала бы от радости – как же, случай покрасоваться в очередном наряде сказочной принцессы! Идея стать малолетней подружкой невесты пришла в голову именно ей. И папочка, естественно, тут же согласился. Она бегом к Пейтон, а та ей – здоровенный кукиш. И я, на беду, оказалась на самом переднем крае этой войны.
– Что ты имеешь в виду?
– В день свадьбы встал вопрос – кто будет присматривать за Лилли? Иначе говоря, кому на шею повесить капризное чадо? Родственники Дэвида не приехали. У него их и так-то не много. А те, что есть, дважды видели, как Дэвид клянется перед алтарем в верности до гроба. И сказали: третья серия, пожалуйста, без нас. Тогда мои родичи решили: все равно она толстая и одинокая, и на свадьбе ей ловить нечего – запряжем-ка ее. Я с дуру и согласилась. А Лилли оказалась маленькой ведьмой. Мамочка сочинила ей за большие деньги платьице в тысячу раз лучше, чем у подружек невесты. Любая принцесса такому позавидует. Но Лилли это лишь пуще взбеленило. Быть в таком сказочном наряде – и не в центре внимания! Словом, почти в самом начале праздника она уже ревела, топала ножками и кричала, что хочет домой.
Ах вот почему Лилли практически не запомнилась мне!
– И ее сразу увезли домой? – спросила я.
– Если бы! Она позвонила своей мамочке, та обещала тут же приехать и забрать ее. А на деле мне с этой маленькой фурией пришлось ждать на стоянке добрых полчаса. Представь, чего я натерпелась!
– Мэнди приезжала на свадьбу? – так и ахнула я.
– Нет, в зал она, слава Богу, не вломилась. Но на автостоянке рядом была. И, забирая дочку, вместо спасибо испепелила меня таким взглядом, словно во всей этой дурацкой истории виновата я.
– А потом?
– Что значит «а потом»? – с раздражением переспросила Филиппа.
– Мэнди уехала?
– Наверное. Я за ней не следила. Развернулась да пошла к гостям. И без того много интересного пропустила. Помню, что машина Мэнди при мне не трогалась с места – мамочка должна была сперва успокоить свою ревущую паскудницу.
Теперь понятно, почему Мэнди вдруг вся ощетинилась, когда я упомянула Лилли в связи со свадьбой. Господи, Мэнди играла мной как хотела! А я только глазами хлопала.
Но что мне делать с новой информацией? Предположить, что Мэнди убила трех подружек невесты из мести за слезки дочери?
Разумеется, она в своем чаде души не чает и ради нее готова на все. Однако как мотив для серийного убийства…
Разве что Мэнди давно ненавидела и невесту Дэвида, и его самого, и его равнодушное отношение к дочери (добавлю: если таковое существовало не только в ее воображении). Тогда то, что Лилли не позволили стать подружкой невесты, могло явиться последней каплей, переполнившей чашу терпения Мэнди. И она начала мстить.
Теперь касательно приезда Мэнди на свадьбу.
Возможно, это и есть то странное происшествие на свадьбе, на которое намекала Джейми?
Не исключено, что Джейми видела, как Дэвид и Мэнди столкнулись нос к носу – и сцепились в ссоре.
Джейми могла щелкнуть Мэнди, когда та в сердцах сотворила какую-то пакость.
Нет, это предположение слишком фантастично.
По первому впечатлению, Мэнди совсем не из тех истеричек, которые способны проколоть шины свадебного лимузина или плеснуть какой-нибудь дрянью в лицо соперницы.
Филиппа молчала, не мешая мне размышлять.
Тут я вспомнила о ней и украдкой покосилась на толстушку.
Кузина Пейтон сидела, вперив взгляд в пончики под сахарной пудрой. Вряд ли она хотела их доесть. Ее мысли блуждали где-то далеко-далеко от еды. Красные пятна на лице сделались еще краснее – наверное, это что-то нервное, чуть ли не экзема.
Мне вдруг стало искренне жаль ее.
Горькие нотки в ее голосе – это скорее всего весь душевный капитал, который она нажила. Обиды и разочарования, разочарования и обиды – знала ли она еще что? Возможно, она была когда-то маленькой девочкой, которой грубо отказали… нет, не подружкой невесты на свадьбе красоваться – отказали быть принцессой и, не деликатничая, глумливо кинули: стоять тебе на балу жизни у стеночки.
Как она ни отпирается, ни за что не поверю, что Филиппе не было обидно, когда ее не назначили подружкой невесты.
Просилась она или нет – не важно. Главное – Пейтон могла бы и сама предложить.
Не предложила…
Могло ли это спровоцировать жуткую месть? Чужая душа потемки. Одно точно – примерно в то же время, когда погибла Эшли, Филиппа на полчаса отлучалась из кухни. Тридцать минут – срок большой.
– Да, досталось тебе, – вздохнула я. – В праздничный день заниматься такой ерундой, когда все кругом пьют и веселятся…
– Вас на это в ваших журналистских школах натаскивают? Сперва прояви тепло и ласку, заставь человека рассиропиться от твоей доброты – и бери его голыми руками. Так?
В ее голосе прозвучали такой сарказм, такое отчаяние и неверие в людей, что даже я ощутила холодок на сердце.
– Н-не знаю, – сказала я, тяжело сглатывая. – Я в «журналистских школах» не училась. Ты напрасно на меня обижаешься. Я против тебя ничего не имею, просто хочу получить ответы на кое-какие вопросы – ведь то, что здесь происходит, заслуживает самого тщательного расследования. Могут быть следующие жертвы!
– Ты себя имеешь в виду?
– А хотя бы и себя. Но и других тоже. Расскажи мне лучше про Робин и Эшли. Ты их хорошо знала?
– Закадычными подругами мы не были, это уж точно. Эшли здесь бывала только мельком. А Робин управляла магазином, с ней мы виделись каждый день.
– А ты, собственно, чем здесь занимаешься?
– Я в команде подготовки торжественных обедов. Мы больше известны под именем кухонных рабов Пейтон. Делаем всю увлекательную работу – скажем, берешь четыреста помидорин и каждой суешь в зад начинку. Раз, два, три, триста девяносто восемь, триста девяносто девять…
– Похоже, работа тебе не очень по душе, – сказала я, стараясь не быть ироничной.
– А тебе была бы по душе такая работа? Я когда-то мечтала быть ювелиром, разрабатывать новые изделия. Но поди пробейся в этот бизнес! Вот и пришлось моей матери клянчить, чтоб Пейтон взяла меня в рабыни.
– У фирмы были проблемы в последние месяцы? К примеру, конкуренты на ходу подметки рвали или клиенты катили бочки?
– А где они, конкуренты? Пейтон их благополучно похоронила. Почти всех.
– Может, кто из «покойников» затаил злобу?
– А шут их знает. Впрочем, если интересно, однажды случилось действительно из ряда вон выходящее событие. В конце прошлого года мы чуть не сели в лужу с несколькими торжествами. Каким-то образом даты обслуживания перепутались, пришлось работать в еще более авральной обстановке, чем обычно. Да и продуктов закупили недостаточно. В какой-то момент казалось, что очередное торжество мы попотчуем супом из пакетиков из ближайшего супермаркета – до того нас прикрутило. Мэри решила, что во всем виновата новая секретарша в офисе, и Пейтон вышвырнула ее, не дав даже оправдаться.
– А что, по-твоему, случилось на самом деле?
– Понятия не имею. Мое дело маленькое – шуруй на кухне да помалкивай. Но я почти что кайф ловила от того, как Пейтон и Мэри мечутся – что твои ужи на сковородке.
Тут Филиппа метнула взгляд на большие настенные часы и встала. Я могла впервые оценить весь ее наряд. Что-то вроде мужской рубахи почти до колен, черные леггинсы, белые толстые шерстяные носки, массивные ботинки. Пейтон должно воротить от одного вида своей кузины.
– Я прекрасно понимаю, что Пейтон не подарок, – торопливо сказала я, пытаясь хоть чем-то зацепить Филиппу, которая явно намеревалась закруглить разговор.
– Ты ведь с ней в колледже училась, да? – спросила Филиппа. – Думаю, она и тогда была… ну, ты сама сформулировала.
Она прошла к двери в чуланчик, зашла туда и вышла с какими-то пакетами в руках.
– Тогда, в день смерти Эшли, – сказала я, – Пейтон чем-то обидела тебя, и ты выбежала из кухни. Тебя довольно долго не было. Ты здесь пересиживала?
– Нет, я пошла в сортир, с досады вколола себе дозу и балдела полчасика на унитазе, – угрюмо парировала Филиппа с горькой ухмылкой.
Бросая такую грубую шутку, положено с вызовом смотреть собеседнику в глаза. А Филиппа за момент до своей бравой фразы потупилась. Мне почудилось, что шутка должна отвлечь меня, что Филиппа чего-то недоговаривает. Что она нечто скрывает.
– Нет, я серьезно…
– Кстати, о Пейтон, – сказала Филиппа, игнорируя мою настойчивость. – Мне надо отнести вот это в большую кухню. Сразу после кулинарного класса мы планируем приготовить несколько экспериментальных блюд.
И, не прощаясь, она быстро вышла вон.
Мне было жаль ее. Но одновременно она меня раздражала – и будила во мне неприятные вопросы. Ядовитая особа, злорадная. И меня она причисляет к сонму своих врагов – стройненьких любимиц судьбы, которым все пути открыты благодаря папиному кошельку или смазливому личику.
Теперь бы самое время переговорить с Пейтон и с Мэри. Однако, оставшись на кухне одна, я решила не торопиться и кое-что обмозговать.
Я вытащила блокнот с черно-белой обложкой и законспектировала свою беседу с Мэнди и Филиппой. Потом прослушала сообщения на всех моих автоответчиках. В офис наконец-то позвонил человек, давно обещавший мне важную информацию касательно мужа, беременная жена которого пропала. Второй звонок был от репортера «Нью-Йорк пост», который никак не хотел от меня отвязаться. По моему домашнему Лэндон справлялся, как я провела уик-энд. А автоответчик мобильного порадовал меня голосом Джека.
Он был предельно лаконичен:
– Бейли, пора бы нам поговорить. Ты как, не против?
Я испытала огромное облегчение. Камень с души.
Поговорить я была настолько не против, что позвонила бы прямо сейчас, но говорить из кухоньки на ферме «Айви-Хилл» мне не улыбалось. В любой момент кто-нибудь зайдет и прервет на важном месте.
Я сунула блокнот в сумку и направилась в большую кухню.
Ученики кулинарной школы уже ушли. Филиппа и еще две работницы что-то готовили. А Пейтон и Мэри сидели в уголке отдыха возле камина, в котором и сегодня полыхал огонь. Я подошла к ним – обе встали мне навстречу. Пейтон даже обняла.
– Я тебе кивнула, чтобы ты осталась с кулинарным классом и послушала, – сказала Пейтон. – А ты не поняла и куда-то умчалась. Ты где пропадала?
– Да так, просто посидела в вашей маленькой кухне. Вижу, дела потихоньку налаживаются. По крайней мере уроки идут прежним чередом.
– Если и налаживаются, только уж очень потихоньку, – с горечью возразила Пейтон. – В том же кулинарном классе четыре ученицы слиняли, не окончив курс и без объяснений. Такого прежде не бывало. Даже деньги обратно не потребовали. Организаторы двух торжеств вдруг отказались от наших услуг – дескать, возникли финансовые трудности, и мы обойдемся своими силами.
– Ах, Пейтон, тут может быть простое совпадение, – возразила Мэри. – Такое и прежде случалось. Погода преотвратная. Люди болеют. От наших услуг и прежде отказывались из-за неожиданных финансовых трудностей. Надо набраться оптимизма, перетерпеть и не впадать в панику.
– Тебе хорошо с твоим наплевательским отношением, которое ты выдаешь за оптимизм! – огрызнулась Пейтон, истерично закатывая глаза. Мэри покоробило, но она промолчала. – А как поживает твое следствие, Бейли? Что-нибудь разузнала про Эшли?
– Пока никакого заметного прогресса, – сказала я. Мне не хотелось вдаваться в детали в присутствии Мэри. – Но лиха беда начало.
– Ладно, меня ждет работа, – сказала Пейтон. – Сама доберешься до моего дома?
– Разумеется.
– Приезжай, когда тебе удобно. Ужин в восемь. Надеюсь, ты не против, что Трип сегодня ужинает с нами.
На ловца и зверь бежит. Стало быть, не нужно вторично заезжать в офис Дэвида.
– Да Бога ради, – сказала я с улыбкой.
– Тогда до скорого, Бейли. Мэри, присмотри, чтобы никто меня не беспокоил. Я буду занята важным делом.
И она ушла куда-то на второй этаж. Я повернулась к Мэри. Та машинально улыбнулась мне – одними губами.
– У вас не найдется пары минут для беседы? – спросила я. – Мне бы хотелось узнать вашу точку зрения на все эти прискорбные события.
– Да, к вашим услугам, – несколько рассеянно сказала Мэри, обводя взглядом кухню и, очевидно, прикидывая в уме, нет ли у нее неотложных дел. – Лучше поговорить в моем офисе, без посторонних.
Нас и тут никто бы не подслушал, но я подчинилась, накинула пальто и последовала за Мэри. Мы пошли по расчищенной тропке к фермерскому дому. Солнце было в своем низком зимнем зените и лупило так, что приходилось щурить глаза. Однако тепла от него было не больше, чем от лампочки в холодильнике.
На первом этаже бывшего фермерского дома находились просторная приемная и несколько кабинетов. Мэри повела меня по коридору к своему офису. В одной из открытых дверей я заметила девушку, которую на прошлой неделе посчитала секретаршей Пейтон. Она сидела за столом и перебирала какие-то бумаги.
– Если я правильно понимаю, то кабинет Пейтон здесь, – сказала я. – А куда же она пошла работать в амбаре?
– Это ее основной офис, – пояснила Мэри. – А над кухней у нее просто рабочая комнатка. В течение дня ей приходится подолгу находиться на кухне, а в паузах она занимается другими делами, не бегать же каждый раз ради этого в фермерский дом. Поэтому у нее есть маленькое убежище на втором этаже амбара. Там она работает в том числе и над своей книгой.
– Погодите, я была совершенно уверена, что книга уже написана и вот-вот выйдет, – сказала я удивленно.
– Да, вы правы. Пейтон работает над следующей книгой.
В конце этого года небольшое издательство выпускает сборник моих криминальных историй – в надежде сделать из меня новую звезду жанра. Их бы устами да мед пить. Кончится тем, что книга Пейтон попадет в первую десятку бестселлеров, а моя будет пылиться на задних полках магазинов.
– Ваши функции, как я вижу, заключаются в том, – сказала я, – чтобы четко организовывать работу, избавлять Пейтон от рутины и давать ей возможность сосредоточиться на стратегических задачах.
– Да, вы верно понимаете мою роль, – с достоинством подтвердила Мэри. И с энтузиазмом продолжила: – Две составляющие способствуют процветанию и дальнейшей экспансии пейтонской империи. – Мэри даже не поперхнулась на словах «экспансия» и «империя». – Первая составляющая нашего успеха – рост личной славы Пейтон. Здесь ей помогает прежде всего опытный личный секретарь, а также фирма, которая отвечает за наш имидж в средствах массовой информации. Вторая составляющая – собственно бизнес: кухня, кулинарная школа, магазин, обслуживание вечеров. Тут всем руковожу я. Дэвид вкладывает в наше дело немалые деньги, а Пейтон следит за тем, чтобы мы двигались от успеха к успеху. Для нее это не хобби, а дело жизни.
Тем временем мы дошли до офиса Мэри – небольшого кабинета, забитого бумагами и книгами, чудесно декорированного в зеленых тонах. На стенах висели большие цветные фотографии в рамках, в основном какие-то знойные виды с цветущими полями лаванды и подсолнухами – очевидно, Прованс или другая провинция на юге Франции.
– И как… как идет экспансия империи? – спросила я самым нейтральным тоном.
– О, замечательно. По крайней мере до самых последних пор нам не на что было пожаловаться.
Мэри села за большой деревянный рабочий стол и указала мне на кресло напротив. Снимая пальто и вешая его на подлокотник кресла, я заметила на столе вазу с аппетитными яблоками и сказала:
– Вы позволите угоститься? За делами совсем позабыла про ленч.
– Берите, не стесняйтесь. Жаль, я не сообразила предложить вам пообедать, когда мы были на кухне.
Я решила, что пора переходить к делу:
– Вы действительно считаете, что на двух вечеринках отказались от услуг вашей фирмы по самым банальным причинам, которые не имеют никакого отношения к печальным событиям?
– На все сто не уверена. Время покажет, какой ущерб нашей репутации нанесла вся эта прискорбная шумиха. Но я не желаю утрировать опасность и лишний раз огорчать Пейтон. С тех пор как погибла Эшли, она сама не своя. Возможно, это просто эффект наслоения одного на другое, но смерть Эшли произвела на Пейтон куда более разрушительное воздействие, чем несчастье с Робин.
– А как вы справляетесь с ситуацией?
– Не без труда. Мне как раз Робин была ближе – несколько лет работали бок о бок. Эшли я знала только мельком. Что, однако, не мешает мне тяжело переживать ее смерть. Я в глубоком шоке еще и от того, что несчастный случай произошел совсем рядом, на родной мне территории.
Зазвонил телефон. Мэри, извинившись, подняла трубку. Какое-то время она внимательно слушала, чуть поигрывая бровями, затем сказала:
– Шестнадцать. Лосося не жарьте, а сварите. Впрочем, я скоро вернусь, и тогда решим на месте.
Мэри говорила уверенно и просто. По всем моим наблюдениям, она была компетентна и с подчиненными строга, однако без крика и хамства. Своей властью попусту не бравировала.
Когда она повесила трубку, я задала ей прямой вопрос:
– Что вы думаете по поводу трех несчастных случаев – или по крайней мере по поводу тех двух, что произошли здесь, в Гринвиче?
– Как ни странно, Пейтон убеждена, что кто-то столкнул Эшли с лестницы. Но кто способен на такое негодяйство? Кому она могла так досадить?
– Не исключено, что все эти мнимые несчастные случаи призваны нанести урон… э-э… империи Пейтон. Если так посмотреть на дело, кого вы можете определить как злостного врага Пейтон? Есть ли, к примеру, какой-нибудь яростный конкурент? Или страшно недовольный клиент?
Мэри сделал глубокий вдох и почти на одном дыхании выпалила:
– Если совсем по-честному, было несколько клиентов, которые остались не совсем довольны нашим обслуживанием. Скажем, этой зимой несколько наших вечеринок удостоились не очень лестных отзывов в печати. Однако речь шла о незначительных приемах типа коктейлей. И по-настоящему никто не был задет настолько, чтобы затаить злобу и мстить. Другое дело – обслуживание свадьбы недель пять-шесть назад. Торжество проходило в доме жениха, он женился второй раз, а его невеста выходила замуж вторично, поэтому и свадьбу они затевали по высшему уровню, но без размаха. Пейтон сочла их второстепенными клиентами и к работе отнеслась с прохладцей. В итоге, пообещав следить за всем лично, она в день свадьбы упорхнула на фотосессию для какого-то журнала. Жених и невеста рвали и метали. И еда показалась им препаршивой, и сервис никуда не годным. Словом, скандал получился довольно неприличный.
– Ну, вряд ли это повод убивать. К тому же это случилось пять-шесть недель назад и может объяснить разве что несчастный случай с Эшли. А другие проблемы были? Филиппа, к примеру, упомянула какие-то накладки с датами обслуживания.
Мэри сердито поджала губы. Очевидно, Филиппа сболтнула лишнего – здесь не принято свое грязное белье полоскать на публике.
– А-а, – протянула Мэри. – Пустой случай. Новая секретарша оказалась дурочкой. Такого понапутала, что едва разгребли.
– Филиппа полагает, что тут мог быть заговор.
– Заговор не заговор, а дело прошлое, и ворошить нечего, – обронила Мэри, вдруг принимая рассеянный вид. – Всех подробностей я уж и не припомню.
– А как лично вы реагировали на внезапные накладки?
– Что делают в таких ситуациях – крутятся как могут и молятся, чтобы пронесло.
Мэри явно хотела сменить тему. А я, покосившись на часы, вспомнила, что собиралась заехать еще и в Веллингтон-Хаус. Поэтому мне некогда было рассиживаться.
Я поблагодарила Мэри за разговор и дала свою визитку – на случай, если она вспомнит что-то важное и захочет позвонить. Выходя, я слышала, как она по телефону разрешает очередной кухонный кризис – разбирается, куда пропала большая коробка салата латука.
Мой джип, бедняжка, промерз на морозе, и я какое-то время прогревала двигатель.
Справа от меня уходила ввысь силосная башня, от которой на снег ложилась огромная синеватая тень.
В ближайшие месяцы, а может, и годы работникам фермы «Айви-Хилл» будет достаточно одного взгляда на башню, чтобы ощутить болезненный укол трагического воспоминания.
В поисках Веллингтон-Хаус мне пришлось изрядно поколесить. В конце концов я отыскала Олд-Холлоу-роуд и увидела издалека острый щипец трехэтажного особняка.
Старинный Веллингтон-Хаус не ресторан и не гостиница. Зайти внутрь не так-то просто.
Если скажу правду, могу с ходу получить от ворот поворот.
Я решила выдать себя за невесту, которая ищет подходящее помещение для свадебного торжества. Поэтому еще с дороги из Нью-Йорка позвонила в Веллингтон-Хаус и попробовала договориться о встрече. Мне заявили, что из-за большой занятости смогут принять меня только через три недели.
Остается приехать без приглашения, каким-то образом проникнуть внутрь и поклянчить, чтобы мне показали помещение и ответили на пару вопросов.
На особо ценную информацию я не надеялась.
Но само посещение Веллингтон-Хаус могло неожиданным образом освежить мою память – чем черт не шутит!
Тут, на Олд-Холлоу-роуд, на краю города, снега было еще больше, чем везде. Однако все подъезды к особняку, естественно, вычищены. Наверняка столь прекрасный и приспособленный для приема огромного количества гостей особняк используют по разным поводам круглый год.
Припарковав джип рядом с четырьмя-пятью машинами на стоянке, я не спеша прогулялась к парадному входу.
Все тут выглядело иначе, чем в прошлом апреле.
Тогда как раз цвела форсиция – десятки и десятки кустов вокруг Веллингтон-Хаус, море золота.
Я даже, грешным делом, подумала, не оттого ли Пейтон обрядила нас в желтое, чтобы мы на фотографиях сливались с желтым фоном – и одна она выделялась атласным белым пятном.
Я поднялась по ступеням парадной лестницы, дважды постучала в дверь, потом тронула ручку – открыто. Я зашла в холл.
У стойки администратора стоя листала газету темноволосая женщина в строгом бордовом костюме с черной отделкой. Она подняла взгляд и с удивлением воззрилась на меня. Мой нью-йоркский прикид и моя элегантная шляпка-колпак ее явно не впечатлили. В консервативном Гринвиче без норковой шубки ты не человек.
– Добрый день, меня зовут Бейли Уэггинс, – сказала я, стараясь хотя бы голосом изобразить богатую наследницу. – Я без предварительной договоренности. Просто оказалась в ваших краях и подумала, отчего бы и не заглянуть. Дело в том, что я мечтаю отпраздновать свадьбу в вашем чудесном доме и хотела бы обсудить с кем-нибудь возможность и условия.
– Боюсь, без предварительной договоренности это невозможно, – торжественно провозгласила леди в бордо, видимо, упиваясь тем, что может испортить мне настроение. Так некоторые фифочки в приемной врача смакуют фразу «По причине большой занятости доктор не в состоянии вас сегодня принять» и записывают вас на после Страшного суда.
– Мне бы хотя бы оглядеться тут внутри…
– К сожалению, нам не позволено пускать посторонних без сопровождения, – строже прежнего сказала эта не то вахтерша, не то администраторша.
– Жаль. Я так хочу справить свадьбу у вас, но мне так трудно вырваться с работы и приехать в такую даль в назначенный день! Сегодня просто счастливый случай…
Цербер в бордо тяжело вздохнул и вдруг смилостивился:
– Ладно, я попробую переговорить с мистером Хэдли. Возможно, у него найдется для вас минутка.
Она чинно отправилась в глубь здания, то и дело на меня оглядываясь, словно боялась, что я начну осматривать дом самостоятельно или, схватив дорогой канделябр, сделаю ноги. Я тем временем осмотрелась в просторном холле. Все выдержано в старинном духе, но с живой современной нотой. По стенам картины в резных позолоченных рамах.
Мистер Хэдли появился буквально через минуту и торопливым шагом направился ко мне, шумно рассекая воздух. Ему на вид было лет пятьдесят. Седой, с лысинкой, слегка расплывшийся – и телом, и лицом. Однако одет франтом – синий пиджачок, накрахмаленная белая сорочка, канареечный галстук.
– Брэдворд Хэдли, – представился он, протягивая руку. – Чем могу служить, юная леди?
Голос у него был слегка бабий и с гонорком, но после цербера в бордо мистер Фу-ты-ну-ты Хэдли казался воплощением сердечности.
Ему я изложила улучшенную версию своего вранья, чтобы вернее обеспечить себе экскурсию по Веллингтон-Хаус.
– Я безумно хочу сыграть свадьбу у вас. Но моя мамочка хочет собрать порядка пятисот гостей и полагает, что вы с таким количеством не справитесь.
– Пятьсот гостей для нас не проблема, – гордо объявил мистер Хэдли. – Задачка – втиснуть вас в наш напряженный график. Мы раскуплены на год вперед. Когда именно вы планируете свадьбу?
– О, я отлично понимаю, что вы нарасхват. Помолвка состоялась только что, а свадьба не раньше следующей весны.
Мистер Хэдли метнул короткий взгляд на мою левую руку.
Я поспешила объяснить:
– Я даже еще не ношу кольцо – оно на подгонке.
Эта лживая фраза неожиданно щемяще отозвалась во мне, пробудив очень личную ассоциацию.
– Что ж, давайте прогуляемся по зданию, – сказал мистер Хэдли. – До следующей деловой встречи у меня буквально несколько минут, но бальный зал я успею вам показать.
Пройдя через просторный зале роялем, мы зашагали по широкому коридору в глубину здания.
По левую сторону была стеклянная веранда с пальмами и небольшими апельсиновыми деревцами. Чуть дальше располагалась просторная ниша, отделанная деревянными панелями. Во время свадьбы тут стоял бар, которым заправлял Крис.
Память мало-помалу возвращала фрагменты того вечера.
Вот тут меня остановил друг отца Пейтон – пьяный искатель приключений. Сначала он долго рассказывал мне, что мартини лучше всего делать на основе не джина, а водки. Потом как-то неуловимо перескочил к вопросу, люблю ли я секс втроем.
Крис понаблюдал за всей сценой издалека, а потом решил вызволить меня из западни – подошел к приверженцу любви втроем и сказал, что ему звонят из Гонконга – телефон в холле. Больше я пьяного папашку не видела – наверное, благополучно заблудился где-то в огромном здании и задремал на одном из широких подоконников.
– Дом – просто сказка, – заливался мистер Хэдли, отвлекая меня от воспоминаний. – И что особенно важно, удивительно вместительный. Гости могут не скучиваться в одном зале, а разбрестись по многим комнатам – и все комнаты одна другой краше, все отменно оформлены и выдержаны в разных стилях. Некоторые гости бродят в упоении по дому, пока не заблудятся. И это так чудесно – быть в доме, где можно заблудиться! Современный человек о таком может лишь мечтать. Рассказывают, один джентльмен во фраке потерялся здесь в 1982 году – с тех пор его видят время от времени, но отловить никак не могут.
Мистер Хэдли негромко, деликатно хохотнул, восхитившись собственной дежурной шуткой.
– Коктейли мы подаем обычно в небольших помещениях. Если погода позволяет, то на свежем воздухе. Танцы, конечно, в большом бальном зале; этот зал – наша самая большая гордость. Для торжеств с таким количеством гостей, как у вас, приходится накрывать столы в прилежащих комнатах – тут, сами понимаете, хоть и не тесно, а все же не Версаль. Ну вот, пожалуйте в бальный зал. Как видите, простор необычайный!
Да, сейчас, без столов и прочей мебели, зал выглядел особенно огромным. Впечатление не портил и ряд золотистых стульев у дальней стены.
– Вы правы, простор необычайный, – с искренним восхищением сказала я.
– Похоже, вы тут не впервые? – поинтересовался мистер Хэдли.
– В прошлом апреле я была на свадьбе Пейтон Кросс и Дэвида Славина.
– О да, да! Потрясающий праздник!
– Вы были здесь в тот день? – спросила я. – Что-то я вас не припоминаю.
– Когда все идет гладко, вы меня и не должны замечать, – молвил мистер Хэдли, скромно потупляя глаза. – Я всегда за сценой, только дергаю за ниточки и слежу за порядком.
– По-моему, в тот день случился какой-то скандал. Уж не помню, что именно… Кто-то из гостей…
Я импровизировала наугад. Если какой-то скандал действительно случился, мистер Хэдли должен клюнуть на удочку.
– Странно, ничего такого не припоминаю, – сказал мистер Хэдли, озадаченно переминаясь с ноги на ногу.
Удивился он вполне искренне. Даже обиделся. Словно я обвинила его в том, что в его «сказочном доме» туалеты забиты и вода переливается через край.
– Увы, время мое на исходе, – сказал он, – как я уже говорил, меня ждут клиенты. И хотел бы вам больше показать, да некогда.
Он проводил меня в холл, попутно в нескольких комнатах включив свет – снаружи стремительно темнело.
