Текст книги "Пока смерть нас не разлучит"

Автор книги: Кейт Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

На кухне я отдала радиотелефон Кларе и попросила чашку чаю. Клара предложила, мне пройти в библиотеку – она сервирует чай там.

Камин в библиотеке не горел. От нечего делать я прошлась вдоль книжных шкафов, машинально взяла с широкой каминной полки большую свадебную фотографию Дэвида и Пейтон и несколько секунд рассеянно таращилась на нее. Потом вздохнула и поставила фотографию обратно. Да, могли бы и мы с Джеком…

И вдруг меня словно током ударило. Я проворно схватила фотографию с каминной полки и еще раз, теперь уже внимательно, вгляделась в нее. Нет, я не сошла с ума.

Поставив фотографию на место, я как угорелая выбежала из библиотеки, в коридоре чуть не сбив с ног Клару, которая несла мне поднос с чаем.

– Просто поставьте поднос на стол! – крикнула я на бегу.

Я влетела в свою комнату, схватила сумочку и помчалась обратно в библиотеку.

Там я дрожащими руками вынула из сумочки конверт с фотографиями и быстро перебрала их. Вот!

На этой фотографии Пейтон целует Дэвида.

Они слились в страстном поцелуе. На снимке видна лишь малая часть лица и торса Дэвида. Впрочем, Дэвида нетрудно узнать – темные волосы, фрак…

Но именно с фраком не все в порядке.

На той фотографии, что стоит на каминной полке, в петлице фрака белая бутоньерка.

На снимке, сделанном Джейми, белая бутоньерка отсутствует.

Я подошла к камину и приставила маленькую фотографию к большой.

На большой фотографии у Дэвида волосы были короче – уши открыты.

На маленькой фотографии, сделанной в тот же день, у Дэвида волосы закрывали уши до половины.

На снимке, сделанном Джейми в саду Веллингтон-Хаус, Пейтон Кросс страстно целовала отнюдь не своего мужа.

– 20 —

Если это не Дэвид, то кто? Поцелуй откровенно страстный. Таким поцелуем счастья в браке не желают. Это не мог быть один из гостей. Это кто-то, с кем Пейтон крутила роман до свадьбы – или вплоть до свадьбы. Мужчина, который и в день свадьбы с другим неодолимо влек ее.

А впрочем, совершенно безразлично, кто этот тип без белой бутоньерки.

Главное, попадись это фото Дэвиду на глаза – и конец, полная катастрофа для Пейтон.

По словам Мэнди, Дэвид пуще всего боялся, что ему наставят рога. А какой мужчина этого не боится?

И вот снимок, из которого ясно, что рога у него выросли в первый же день брака. Или даже в первый же час брака.

Джейми не просто видела, как некто посторонний очень своеобразно истолковал традиционную формулу брачной церемонии «А теперь можете поцеловать невесту». Она этот момент увековечила. И совершенно очевидно, почему она прятала этот снимок у Робин. И вполне понятно, отчего она Кайлу разбила губу, когда он схватил фотоаппарат с бесценным фотообвинением.

Вот и причина ее смерти. Значит, ее убила Пейтон? И Робин убила тоже она?

Кровь бросилась мне в голову. Думать о Пейтон как об убийце двух своих близких подруг было нестерпимо. Нет, это только версия. Надо взять себя в руки и понять, где я ошиблась. Пейтон не может быть убийцей. Это абсурд.

Я сунула все фотографии в конверт, положила его на китайский кофейный столик и погрузилась в размышления.

Как ни мерзка была новая версия, как ни хотелось мне побыстрее ее опровергнуть, в этой версии все сходилось.

Джейми, весьма вероятно, шантажировала Пейтон.

Вот почему прошлым летом они внезапно перестали быть подругами.

Затем Джейми вдруг получила деньги для своего бизнеса. Очевидно, Джейми сообразила, что Пейтон более лакомая добыча, чем Трип, шантаж которого строился на зыбком основании предположений. К тому же так приятно было пощипать женщину, которой Джейми люто завидовала.

Поделилась ли Джейми своей тайной с Робин? Наверное, все-таки нет. Потому что Робин, похоже, не была настроена против Пейтон. Однако Джейми отдала фотографии на хранение Робин. А затем, уже после гибели Джейми, Робин стала подозревать, что на свадьбе случилось нечто зловещее, итогом чего стала смерть ее подруги.

Шагая по комнате из конца в конец, я снова остановилась у каминной полки и еще раз посмотрела на большую свадебную фотографию Пейтон и Дэвида.

Такая маленькая деталь – бутоньерка – оказалась такой важной. Я готова была поколотить себя за невнимательность.

– А, вот и ты!

Я повернулась так резко, словно меня на кладбище кто-то сзади тронул за плечо.

В дверях библиотеки стояла Пейтон. Очевидно, она только что вошла в дом – на ней была норковая шуба.

– А ты разве… Я думала, ты вернешься с фермы лишь через несколько часов…

Каждый мускул моего тела был напряжен животным ужасом. Даже когда в меня целился Трип, мне было не так страшно.

– Мэри справится со всем сама, – сказала Пейтон. – Это будет ей наказанием за вчерашнее дезертирство. А я просто обязана побыть с тобой, немного тебя развлечь. Ты, бедняжечка, ужасно настрадалась!

Пейтон была отчего-то в распрекрасном настроении. Она так солнечно улыбалась мне, словно сегодня выдался самый счастливый день в ее жизни.

– Спасибо. Я… я вот чай пью. Клара принесла.

Я радовалась, что хоть про чай могу что-то сказать. Совершенно не знала, о чем говорить с Пейтон. Слова не шли с губ.

Взгляд Пейтон упал на китайский кофейный столик, где лежал конверт со снимками. Краешки нескольких фотографий торчали из него.

– А, те самые фотографии, о которых ты говорила?

– Д-да, те самые, – сказала я, быстро подошла к столику и взяла конверт. Инстинктивно мне хотелось спрятать его за спиной. – Знаешь, Пейтон, это не к спеху. Да и вряд ли там найдется нечто действительно важное. Мы ведь собирались погулять?

Гулять с Пейтон мне хотелось так же, как в час пик прокатиться по Манхэттену на скейтборде, держась за автобус. Но сейчас требовалось любой ценой отвлечь Пейтон от фотографий.

– С прогулкой можно минуту подождать, – сказала Пейтон, выразительно протягивая правую руку. – Давай посмотрим.

Не отдать фотографии не было никакой возможности. Если я начну сопротивляться, это вызовет подозрение.

С жалкой улыбкой я протянула ей конверт:

– Спасибо, что согласилась посмотреть. Лично я ничего особенного в них не увидела. Думаю, и ты ничего особенного не найдешь.

Я могла только гадать, заметила ли она мое странное состояние, мое волнение и бегающие глаза.

Пейтон быстро перебрала фотографии – с той рассеянной небрежностью, с какой после работы перебираешь дома конверты из почтового ящика, мечтая побыстрее скинуть колготки и улечься на диван.

Внимательно наблюдая за Пейтон, я заметила, что на одной фотографии она задержала внимание на одну миллисекунду дольше – и в эту миллисекунду ее лицо потемнело. Я знала, какая именно фотография вызвала эту реакцию. Она с мужчиной без бутоньерки.

В следующую миллисекунду на лицо Пейтон легло прежнее беззаботно-рассеянное выражение.

– Да, действительно ничего интересного, – громко и отчетливо сказала она. – Впрочем, я бы хотела позже просмотреть фотографии более внимательно. Итак, ты готова для прогулки? На улице все развезло. Я попросила Клару найти для тебя непромокаемые сапожки – у нас с тобой один размер.

Я искала отговорку, чтобы не идти с ней, однако, как назло, на ум ничего не приходило. Ведь буквально несколько минут назад я выражала такой энтузиазм по поводу прогулки. Если теперь вдруг передумать, Пейтон поймет, что это неспроста.

– Да, идем. Только ненадолго. Вот-вот начнет темнеть…

– Я к себе, но уже через пару минут спущусь, – сказала Пейтон, весело улыбаясь. – Надену джинсы – и готова.

Я протянула руку за фотографиями.

– А их я пока оставлю у себя. – Пейтон убрала фотографии в конверт. – Когда вернемся, просмотрю их по-настоящему внимательно.

Она ушла, сжимая в руке конверт. Я проводила ее растерянным взглядом. Без фотографий у меня никаких доказательств. Но теперь единственный способ отнять у нее фотографии – насильственный. Вступить в драку или ударить по голове китайской вазой? Не вариант. Остается ждать и надеяться, что она не уничтожит их немедленно. А уничтожить их просто, достаточно одной спички и пепельницы. Впрочем, Пейтон так долго ждала момента, когда эти снимки окажутся в ее руках, что ей захочется подольше насладиться обладанием ими. И на этой глупой эмоции я смогу ее подловить. Если не будет иного способа, прокрадусь в ее комнату и похищу улику.

Оказаться сейчас в лесу один на один с Пейтон мне решительно не улыбалось. Насколько велика прямая опасность для моей жизни? Еще десять минут назад я понятия не имела, что Пейтон – убийца. И Пейтон, видя мое очевидное незнание, была совершенно спокойна. Насколько страшное открытие изменило мое поведение? Как долго я, совсем не актриса, смогу скрывать свои чувства? Как быстро Пейтон ощутит решительную перемену в моем отношении к ней? Сейчас Пейтон в приподнятом настроении – смертельно опасная для нее фотография нейтрализована. Но уже через несколько минут она будет способна приглядеться к моим реакциям, вслушаться в тон моего голоса… На всякий случай я вынула из сумочки сотовый и сунула его в карман джинсов.

Пейтон вскоре спустилась и помахала мне: пошли! Через кухню она провела меня в «слякотную» – в этой большой комнате все переодевались в особенно мокрую погоду, чтобы не следить в холле. Сюда был отдельный вход со двора. Мы надели сапоги и непромокаемые куртки.

– А куда двинем? – спросила я, пытаясь скрыть тревогу в голосе.

– Сама увидишь. Лес там довольно густой, но есть тропка. Очень милые места.

Мы вышли из дома. Небо было затянуто облаками. У земли по-прежнему стлался туман.

Пока мы шли через двор, откуда-то из-за гаража появился мужчина в синем рабочем комбинезоне. Ему было на вид лет сорок, лицо в характерных морщинах от частого загара, длинные светлые волосы зачесаны назад. Когда он заговорил, я узнала его по акценту – австралиец, славинский сторож-смотритель.

– Добрый день, миссис Славин, – сказал он, приветливо улыбаясь. Он шел в том же направлении, что и мы.

– Ты куда собрался, Брайен? – нетерпеливо спросила Пейтон.

– Один из работников говорит, в северо-западном конце парка снег повалил дерево. Надо проверить до темноты.

– Завтра сходишь. А пока что взгляни на мою машину. Что-то с ремнями безопасности.

Брайен остановился, сбитый с толку, хотел было что-то возразить, потом передумал.

– Как прикажете, – сказал он, круто развернулся и пошел обратно к гаражу.

До леса пришлось долго идти по покрытому снегом газону. Справа был большой прямоугольный провал – по контуру я поняла, что это бассейн.

В лесу снег сохранился намного лучше – лежал футовым слоем. Хотя даже на глаз было заметно, что процесс таяния идет полным ходом. Время от времени с веток срывались ледяные наросты.

– Да сколько же тут у вас земли? – с удивлением спросила я.

Лес тянулся со всех сторон, и конца ему не было видно.

Пейтон шагала быстрее меня и ушла довольно далеко вперед. Мне пришлось почти кричать.

– Около пятнадцати акров, – с гордостью бросила через плечо Пейтон. – В Гринвиче большим земельным участком никого не удивишь. Но и по местным масштабам у нас по-настоящему солидная территория.

Минут десять мы шли по узкой тропинке молча – Пейтон впереди, я сзади.

На тропинке отпечатались чьи-то свежие следы в обе стороны; очевидно, кто-то из садовых рабочих проходил до нас.

Мы остановились у ручейка, вздувшегося от обилия талой воды.

Посередине ручья лежал большой камень. Пейтон прыгнула на него, а потом на другой берег. Я попробовала сделать то же, но поскользнулась, и моя нога дюймов на шесть ушла под воду.

– Осторожно! – сказала Пейтон, протягивая мне руку и помогая выбраться на твердую почву. – Набрала воды в сапог?

– Слава Богу, нет.

На самом деле я жалела, что вода не набралась в сапог. Вот был бы отличный повод повернуть назад. Хотя моя куртка была расстегнута, я обливалась потом. И совсем не от жары.

– Невероятно, правда? – сказала Пейтон. – Все так стремительно тает!

– Легендарное январское потепление, – кивнула я.

Мне было трудно вести непринужденную беседу с Пейтон, каждое слово застревало в горле.

Лес становился все гуще; нас обступили голые дубы, клены и ели, которые стояли сплошной стеной. Отсюда ни особняк, ни двор не были видны. А значит, и мы оттуда не были видны. Остатки моей храбрости покинули меня; я мечтала только об одном – побыстрее убраться из этого уединенного угла, в котором могло произойти что угодно.

– Не пора ли нам повернуть назад? – спросила я.

– Повернуть назад? – рассмеялась Пейтон. – Не узнаю тебе, Бейли. Ты ведь никогда не поворачиваешь назад!

– Когда кругом так сыро и вот-вот стемнеет, и такая упрямица, как я, готова образумиться, – в тон ей ответила я.

– Не будь букой. Пройдем еще немного. Я хочу показать тебе нашу большую поляну.

Мы спустились с холма и оказались у той поляны, о которой говорила Пейтон. Большое-пребольшое круглое, заваленное снегом пространство, свободное от деревьев. Очевидно, летом здесь чудесно, когда тут высокая трава.

– Прелесть, да? – Пейтон остановилась.

– М-м, конечно, – сказала я, подходя к ней. Сейчас, зимой, особой прелестью поляна не отличалась. – Послушай, давай пойдем домой. Я все еще сама не своя – не могу оправиться от вчерашнего шока и чувствую себя разбитой…

– Но ты же хочешь знать, почему я это сделала?

Повернувшись ко мне, Пейтон с лукавой улыбкой смотрела мне в глаза.

Мороз продрал меня по спине.

– Ты о чем? – спросила я, прекрасно понимая, о чем.

– Да брось прикидываться, Бейли. Я знаю, что ты знаешь. По глазам твоим увидела – там, в библиотеке. Очевидно, ты догадалась только что. Вид у тебя был такой смешной…

Я тяжело сглотнула и зачем-то посмотрела на небо. Цвета сажи. Господи, быстро-то как темнеет!

– Я ведь давно знала о существовании этих фотографий, – продолжала Пейтон. – Джейми хвалилась мне, что у нее есть вещественное доказательство. Но в ее квартире я ничего не нашла.

– Значит, вот зачем ты пошла к Джейми в тот вечер – найти фотографии? – спросила я. Делать и дальше вид, что я ничего не знаю, было бессмысленно.

– Нет, она сама пригласила меня к себе. Эта сучка желала поговорить о ее поганой кулинарии! Ей консервы продавать и дешевое калифорнийское пойло, а она туда же – гурманов обслуживать! Джейми шантажом вынудила меня финансировать ее дурацкое предприятие и на полном серьезе воображала, что это выгодное вложение денег. Она меня чуть ли не партнершей по бизнесу считала! И пригласила обсудить дела. На самом деле, я думаю, ей было приятно лишний раз насладиться моим унижением. Она сама вынудила меня убить ее.

– Почему ты мне все это рассказываешь? – спросила я.

Пейтон рассмеялась и подтянула молнию своей куртки до самого подбородка – солнце где-то за облаками садилось, и резко похолодало.

– А почему бы и не рассказать, если от этого хуже не будет? – сказала Пейтон, насмешливо пожимая плечами. – У тебя нет никаких доказательств против меня. А на слово тебе никто не поверит. У гринвичской полиции ты имеешь прочную репутацию дурочки и фантазерки из Нью-Йорка. Ты им уже предложила двадцать версий. И от двадцать первой они отмахнутся так же, как от всех прочих.

Господи, подумала я, да она же социопатка! Маниакально зациклена на себе, никого из окружающих не любит, всех презирает, обожает риск и считает себя умнее всего мира.

И, что особенно опасно для окружающих, уверена, что ей все сойдет с рук.

Мне бы все это заметить давно, еще в колледже – уже тогда ее характер окончательно сформировался. Но она казалась мне просто эгоисткой, и я верила, что в ней, кроме плохого, есть и много хорошего…

– Как ты это сделала?

– Что «это»?

– Как ты убила Джейми?

– Проще простого. До моего прихода Джейми выпила полбутылки вина, а за разговором со мной бутылку прикончила. Когда эта стерва выговорилась и вдоволь наиздевалась, она не стала провожать меня до двери – просто кинула, как прислуге: мол, свободна! – а сама пошла наливать себе ванну. Я вышла в прихожую, хлопнула дверью, будто ушла, а на деле просто стояла и ждала. Я не знала точно, как я это сделаю. Хотя что именно сделаю, уже знала. Когда Джейми улеглась, я зашла в ванную, чтобы утопить эту гадину. Тут мне пришла в голову идея получше. Я столкнула в воду плейер.

– А Робин?

– Робин я убивать не хотела. Но она так хлопала крыльями по поводу смерти Джейми! Никак не могла уняться. Стала говорить про какие-то события на свадьбе, а потом проболталась о том, что Джейми дала ей на сохранение фотографии. Я спросила: «А можно мне взглянуть на эти пресловутые фотографии?» Она под разными предлогами тянула и уклонялась. Не иначе как подозревала меня в чем-то. Смысла этих снимков она явно не понимала, но меня уже подозревала. И при таком дурацком рвении могла рано или поздно докопаться до истины.

– А как ты подмешала тирамин в ее еду?

Пейтон самодовольно рассмеялась:

– Бейли, ты же знаешь, я повариха хоть куда! Враги говорят, что я ворую рецепты. Нет, ребятки, у меня у самой врожденный талант! Пшеничные зародыши. Девочки сказали, что Робин просит молочно-фруктовый коктейль в дорогу. Они его сделали по моему рецепту, а я улучила секунду и незаметно подмешала заранее приготовленный порошок.

– А Эшли? К ее смерти ты имеешь какое-либо отношение?

– Не представляю, что с ней случилось. Может, ее действительно укокошил Трип. Конечно, она мне тоже нервы потрепала: стала носиться с теорией заговора. А я-то знала, что где-то лежат взрывоопасные фотографии. Ну и подослала к ней брата Робин, чтобы он все вещи забрал. Ему-то эти фотографии до одного места, он в них копаться не станет. Главное, чтобы Эшли на них лапу не наложила – она ведь могла оказаться глазастой.

– И поэтому ты наплела брату Робин, что Эшли воровка.

Пейтон опять рассмеялась.

– Эшли небось икалось. Она такая порядочная. А тут ей в лицо бросают дикие обвинения… Вплоть до сегодняшнего телефонного разговора с тобой я понятия не имела, что этот придурок, братец Робин, плохо пошарил и не все фотографии забрал. Я считала себя в полной безопасности. Поэтому Эшли мне незачем было убивать. И поэтому я позволила тебе поиграть в детектива. А то, что мой бизнес оказался в опасности, мне только приятно щекотало нервы – с Дэвидом за спиной я мало чего боюсь. Занятно посмотреть, кто и как в моем окружении реагирует на удары, наносимые мне. Да и себя приятно проверить в трудной ситуации. И я тебе весьма благодарна за то, что ты нашла змею в доме – разоблачила Трипа, который обирал моего мужа. Теперь все внимание перейдет на него, и про дурацкое проклятие, якобы висящее над Пейтон Кросс, очень быстро забудут.

– Кто он такой? – спросила я.

– Кого ты имеешь в виду?

– Мужчину на снимке.

– Да я тебе про него рассказывала. Я с ним встречалась еще до появления Дэвида. Сказочные ягодицы, в постели сущий зверь. Но как муж абсолютный ноль. В месяц зарабатывает столько, сколько я сейчас трачу на скромный ужин на восемь персон. Мне показалось забавным пригласить его на свадьбу. Он меня по полной программе отодрал в каретном сарае. Этого Джейми, к счастью, не видела, но даже поцелуй в саду стоил бы мне головы. Я ведь подписала брачный контракт. В случае доказанной измены – ни цента. А без Дэвида «Айви-Хилл» остался бы жалкой столовкой. Чтобы раскрутить мой бизнес по-настоящему, нужны деньги, деньги и еще раз деньги.

Я боялась сказать или сделать что-нибудь, что могло бы спровоцировать Пейтон на крайность. Исходя из ее слов, я ей не опасна. Однако стоит ли ей верить? Да и планы насчет меня она может изменить в любой момент, повинуясь капризу мысли или своей преступной души.

Я повернула голову в сторону, откуда мы пришли, и с тоской посмотрела на стену елей, скрывающих особняк.

Заметив мое движение, Пейтон с веселым вызовом спросила:

– И чего тебя так тянет домой? Не ломай мне кайф от приятного разговора.

– Ты же все сказала. Пойдем обратно. Скоро совсем темно станет.

Пейтон криво улыбнулась и быстро сунула руку в карман. Я машинально пригнулась.

– Эй, Бейли, не дури! – прикрикнула Пейтон, насмешливо изображая удивление. – Неужели ты вообразила, что я тебя застрелю? Я не Трип. Я твоя подруга, мы знакомы целую вечность. Благодаря тебе у меня железное алиби в случае с Эшли. А на Трипа навесят убийство Джейми и Робин. Доказать ничего не смогут, но все останутся с мыслью, что убийца он. А если ты будешь бегать и кричать, что Трип не убивал, тебе тут веры никакой – ты здешнюю полицию уже достала.

Несмотря на ее насмешливо-успокоительные слова, я не спускала глаз с ее правой руки в кармане куртки.

Пейтон нарочито медленно вытащила руку. В пальцах она зажимала конверт с фотографиями.

– Зачем нам этот хлам в доме, правда? – иронически спросила Пейтон.

В следующий момент она резким жестом швырнула конверт далеко вперед, чуть ли не на середину круглой поляны. Так бросают палку, чтобы собака ее принесла обратно.

Сделав это, она молча прошла мимо меня и по тропинке направилась быстрыми шагами в сторону особняка.

Я наблюдала за тем, как она удаляется. Аккуратный французский кренделек на ее затылке слегка рассыпался, и несколько прядей свисали на куртку.

Потом я оглянулась на поляну. Конверт провалился в снег, однако мне была видна дыра в мокром снеге, где он лежал. Я сошла с тропинки и побежала к середине поляны по глубокому снегу.

Да только не поляна это была.

Не могу теперь вспомнить, в какой именно момент я вдруг ощутила под своими подошвами странность. И звук был не тот, и крепость почвы какая-то не такая. Подо мной был лед. И лед достаточно тонкий. И льду мой вес не нравился. Он трещал от злости.

Я остановилась как вкопанная, в полной растерянности. Куда теперь? Я успела пробежать по меньшей мере футов двадцать по поверхности круглого пруда, замаскированного девственным слоем снега.

Лед – очевидно, и без того не слишком толстый – начал подтаивать. Как глубок пруд, я могла только гадать. Судя по окружности, он мог быть глубиной в десяток футов. Конечно, я хорошо плаваю, но в ледяной воде, в одежде и тяжелой обуви… Я стояла совершенно неподвижно, боясь, что неловкое движение проломит лед подо мной.

И тут я увидела Пейтон. Она возвращалась, неся в руках что-то большое и тяжелое.

Когда она подошла ближе, я с ужасом поняла, что она задумала.

Пейтон притащила, задыхаясь от усилия, огромный камень.

Сойдя с тропинки и пройдя два или три шага – точно зная, где начинается лед! – она напряглась и бросила камень так, чтобы он упал у моих ног. Лед затрещал хуже прежнего, и на этот раз меня потянуло вниз, в сторону широкой пробоины.

Теперь я видела голый лед и огромную трещину в нем.

Я затаила дыхание и пыталась сохранить равновесие, не двигаться. Но это было бесполезно. Я уже соскальзывала по льду к полынье, из которой волной выплескивалась вода. Мне вдруг вспомнился где-то прочитанный совет: если лед под вами проламывается, нужно ложиться на него – так лучше распределяется вес.

Я наклонилась и затем полностью легла животом на лед. Мои сапожки были уже в воде, но я лежала под углом и больше не сползала вниз. В нескольких дюймах от меня было углубление в снегу, куда упал конверт с фотографиями. По счастливой случайности, он не раскрылся. Я осторожно дотянулась до него, взяла и сунула в задний карман джинсов.

Затем попыталась вынуть из бокового кармана сотовый. Но и джинсы были тесные, и доставать приходилось из-под себя… Лед затрещал пуще прежнего, все подо мной заходило ходуном. Я опять замерла, однако это уже не помогло. Вокруг была вода, я ушла в нее по пояс. Ожог холода был так страшен, что когда я истошно закричала: «На помощь! На помощь!» – голос мой был жалок и слаб. Таким и белку на ближайшей елке не спугнешь.

А лед трещал себе дальше. Я вдруг оказалась полностью в воде, только руки ухватились за большой кусок льда. Благодаря этому плотику я и держалась на плаву. Ноги словно цементом облили. Зато руки мне подчинялись. Навалившись на льдину грудью, я стала грести руками в сторону твердой кромки льда. Хотя все начиналось с крохотной полыньи, лед раскрошился так быстро и на таком пространстве, что мне уже было, куда плыть. Нелепый животный инстинкт толкал меня в сторону Пейтон, бездеятельно наблюдавшей за моими трепыханиями в ледяной воде.

Но тут Пейтон метнулась к лесу и вернулась с длинным толстым суком. Неужели в ней проснулась жалось?

– Пейтон, ради Бога, вытащи меня! – взмолилась я.

– Хватайся, – приказала она, протягивая мне сук. Я уже лежала на кромке более или менее твердого льда. Однако мои усилия выкарабкаться из воды тут же проламывали лед, и кромка твердого льда удалялась. Нужно было повторять это снова и снова – и в итоге я бы добралась до самого берега. Увы, сил не оставалось. Руки совершенно онемели. Нижнюю часть тела я почти не чувствовала.

Последним усилием воли я исхитрилась схватиться за протянутый сук.

И тут же Пейтон грубо толкнула меня назад. Я выпустила очередной кусок льда, на котором висела, как на поплавке, а Пейтон с силой ударила по нему и разбила на мелкие куски.

– Пейтон, умоляю!.. – завизжала я.

Она размахнулась суком словно ракеткой и ударила меня по голове. Удар пришелся по касательной. Пейтон размахнулась еще раз, чтобы ударить вернее. На этот раз я успела прикрыть голову левой рукой. Боли я не почувствовала ни от первого удара, ни от второго. Но теперь я была по плечи в воде, дыхание сбилось. Воздух просто отказывался идти в легкие, словно они слиплись от холода. Я поняла, что вот-вот утону. К тому же, сколько я ни плавай, на берегу меня ждет Пейтон с дубинкой.

И вдруг издалека донесся голос. Хотя все плыло у меня перед глазами, я различила на тропинке мужскую фигуру… Синий комбинезон! Брайен!

– Что происходит? – крикнул он, подбегая к Пейтон.

Она молча замахнулась длинным суком. Брайен ловко увильнул от удара. Пейтон замахнулась снова. На этот раз Брайен вырвал сук у нее из рук. Пейтон шагнула назад и занесла кулак. Брайен коротким резким ударом послал ее в нокаут. Она рухнула на снег.

Брайен, больше не интересуясь своей хозяйкой, схватил сук и подбежал к краю пруда.

Он лег на живот и протянул мне спасительную ветку:

– Держите!

Ни руки, ни ноги мне не подчинялись. Я дотянулась до конца толстой ветки, но сил вцепиться в нее по-настоящему не было.

– Ты можешь! Давай! – крикнул Брайен.

Я наконец крепко ухватилась за сук, и Брайен мало-помалу вытащил меня – сначала на твердый лед, а потом и на берег.

– Спасибо, – сказала я едва слышно. – Она пыталась меня утопить.

– Знаю. Видел. Снимайте мокрую одежду, иначе умрете от переохлаждения. Долой куртку и блузку. Я дам вам свое пальто. Быстро!

Он отвернулся.

Быстро не получалось – руки-ноги плохо подчинялись. Кое-как я разделась, потом завернулась в его пальто.

Краем глаза я видела, что Пейтон начинает шевелиться.

– Ну, теперь совсем другое дело, – сказал Брайен. – Что у вас тут произошло?

– Она двоих уже убила, а я ее разоблачила. Долгая история.

Зубы мои стучали, говорить было трудно.

– Все, бегом в дом. Если вас сразу не согреть – помрете.

– А Пейтон?

Он брезгливо покосился на свою хозяйку:

– Да, ее одну оставлять нельзя. Вы в одиночку добежите до дома? Найдете дорогу? Тут, впрочем, только одна тропинка. Я позвоню Кларе по сотовому. Она вас встретит прямо во дворе. И «скорая» подъедет.

– О'кей, – сказала я.

– Бегом! Скажите Кларе, пусть потом позвонит мне.

Я побежала по тропинке. Зубы стучали так, что заглушали все прочие звуки. Было уже почти темно. Помню, в какой-то момент в безумном остаточном страхе я оглянулась – проверить, не бежит ли Пейтон за мной.