Текст книги "Пока смерть нас не разлучит"

Автор книги: Кейт Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Второе направление поиска. «Несчастные случаи» связаны с каким-то происшествием на свадьбе. Джейми, а может быть, и Робин… а может быть, все подружки невесты видели нечто такое, что видеть им было не положено. Джейми, кажется, одна из всех поняла значение того, что она увидела, – и пала первой. Другая версия в рамке этого направления поиска: свадьба кого-то задела за живое – к примеру, Мэнди или Филиппу.

И наконец, третье направление поиска. Все «несчастные случаи» не имели ни малейшего отношения к свадьбе Пейтон. Джейми убил кто-то из знакомых, и этот кто-то слыхом не слыхал про Пейтон и ее свадьбу. Джейми погибла из-за своих темных делишек, к примеру, из-за наркотиков. Через несколько недель или месяцев Робин каким-то образом раскопала, от чьей руки погибла ее новая подруга.

Робин могла прямо сказать убийце о своих подозрениях – или по наивности, или вызывая его на откровенность, или шантажируя.

А может, убийца догадался, что она догадалась.

Или она кому-то проболталась о своих выводах, и это дошло до убийцы.

Что же касается Эшли… Убийца решил просто перестраховаться: Робин и Эшли жили в одном доме и были подругами. Когда Эшли вдруг стала суетиться, оспаривать то, что Робин погибла по своей глупости и даже рванула в Нью-Йорк ко мне – раскрутить расследование, – убийца понял, что нужно рубить концы.

Мужчина ли, женщина ли, убийца, несомненно, очень умен.

Три мнимых несчастных случая, не похожих друг на друга. И полиция с легкой душой закрывает все три дела.

Но если убийца дьявольски умен и осторожен, почему в случае со мной он действует так неуклюже? Нелепое нападение в квартире Джейми. Сегодняшняя дурацкая история. Грубая, топорная работа.

Складывается впечатление, что убийца больше не боится засветиться. Что это значит?

Сдают нервы? Поехала крыша?

Голова лопалась от напряженных, ни к чему не ведущих размышлений. Грудь болела – в зеркале я видела безобразный синяк. И обезболивающее почти не подействовало. Выход один – заспать и боль, и мрачные мысли. Я спрятала блокнот в сумку, сбросила халат, нырнула под одеяло и выключила свет.

Минут десять я ворочалась с боку на бок. Сон не шел.

Я лежала с открытыми глазами и таращилась в потолок. Отвратительное состояние – вся вымотана, каждая косточка болит, а сна ни в одном глазу.

Кто-то прошел по коридору по направлению к хозяйской спальне – Дэвид или Пейтон?

Я переждала еще минут пять, потом включила свет. Быстро накинула халат и, стараясь не шуметь, двинулась к лестнице – той самой, которая как в опере. Мне вспомнилось, что в библиотеке стоит бутылка бренди. Пара хороших глотков ударит по моей измученной башке и, если повезет, бросит в сон.

Спустившись до середины лестницы, я различила неподалеку голоса Дэвида и Трипа – очевидно, гоняют шары в бильярдной. А, так, значит, это Пейтон прошла в спальню.

Я на цыпочках прокралась в библиотеку, освещенную ярким огнем в камине, нашла бутылку «Курвуазье» и пузатый стакан для бренди и налила себе щедрую порцию.

– Должно быть, вас сегодня изрядно напугали, – раздался голос за моей спиной.

От неожиданности я чуть было не выронила бутылку.

В дверях стоял Трип. Без пиджака, рукава сорочки закатаны.

Он смотрел на меня с насмешливым добродушием. Было заметно, что бордо подействовало на него положительным образом – взгляд потеплел.

– Да, «изрядно» – подходящее слово, – в тон Трипу сказала я.

Он был мне никто – обижаться на него или трепетать в его присутствии мне было просто лень.

– Вы позволите?

– Что вы имеете в виду? – недоуменно переспросила я.

– Бренди. Я бы тоже угостился.

– Пожалуйста, – сказала я, протягивая ему бутылку.

Трип неторопливо подошел ко мне. Беря бутылку, он случайно или намеренно притронулся к моим пальцам. Я как жабы коснулась.

– Кстати, я частенько бываю в Нью-Йорке. – Трип лукаво заглянул мне в глаза. – Отчего бы нам не встретиться – пропустим по стаканчику, познакомимся поближе?

Я взгляд не отвела, однако ответила сухо и однозначно:

– Спасибо за предложение. У меня уже есть постоянный друг.

– Досадно. А впрочем, жизнь полна неожиданностей. Будете свободны – вспомните обо мне.

С этими словами он выскользнул из комнаты. Про себя наш разговор я отрецензировала коротко: «Бр-р-р!!!»

Поднявшись в комнату, я снова выключила свет, села на кровати со стаканом бренди и задумалась. До чего противный этот Трип! «Жизнь полна неожиданностей». На что он намекает?

Или я сама виновата, потому что не слишком уверенно декларировала свою несвободу?

Не хватало, чтоб Трип и дальше пробовал подбивать клинья!

Я допила бренди, закрыла глаза и почти сразу же задремала.

Но тут затрезвонил мой сотовый. Не иначе как Джек решил еще раз пожелать мне спокойной ночи.

– Извините, Бейли, что беспокою так поздно. Однако у меня для вас новость.

– Кто вы такой? – сонно спросила я. Голос знакомый, а не узнаю.

– Крис. Уже забыли меня?

– Ах, простите! – воскликнула я. Бедняжка, опять я его сразу не узнала!

– Еще раз извините за поздний звонок. Я тут случайно набежал на Кайла – помните, я вам толковал про второго бармена на свадьбе? Так вот, я этому Кайлу устроил маленький допрос. А он мне выдал почти с ходу: да, говорит, имело место быть – на свадьбе действительно произошло нечто из ряда вон выходящее.

– 12 —

Прижимая сотовый к уху плечом, я нащупала выключатель – со светом я быстрее соображаю.

– Что он имел в виду? – спросила я взволнованным голосом.

– В том-то и дело, что не знаю! Кайл скрытный и чудной. Однако пустой треп не в его натуре. Я к нему пристал – скажи да скажи, а он ни в какую. Говорит, только лично твоей знакомой.

– Крис, хоть нож ему к горлу приставьте, только упросите его мне позвонить. Не хочу вас впутывать в здешние дела, но тут завертелось такое… Речь идет уже о простом выживании.

– Что-то случилось?

– Сегодня вечером за моей машиной гнались. В итоге я угодила в кювет и спасла свою шкуру только случайно – потому что быстро бегаю и потому что подфартило.

– Да-а, похоже, у вас там серьезные разборки… Беда в том, что Кайл уперся как баран. Дескать, скажу ей только лично. А под «лично» он имеет в виду с глазу на глаз. То есть звонить не желает. Вам слабо прилететь сюда?

– В Майами? – ошарашенно переспросила я. – Вы меня разыгрываете?

– Вы Кайла не знаете, тот еще придурок! Хвастается направо и налево, что за последние пять лет не заплатил ни цента налогов. Сечете, что за персонаж? Но он хоть и придурок, а не врет никогда. Сказал, что на свадьбе произошло нечто из ряда вон, значит, так оно и было.

– Если ситуация меня настолько достанет, что я и впрямь махну в Майами, где гарантия, что я застану Кайла на месте?

– А куда он денется? В ваши нью-йоркские морозы его могут выманить только большие деньги, а я точно знаю, что у него в этом году полный облом в смысле договоров. В Майами хотя бы жарко и есть какая-никакая работа.

– Ладно, подумаю, – сказала я. – Мне трудно с ходу принимать такие решения. Можно вам завтра позвонить?

– Конечно. В первой половине дня у меня фотосъемка, но вы киньте сообщение на сотовый, я обязательно перезвоню.

Я поблагодарила его и пожелала спокойной ночи.

Свет я уже не выключала – все равно не до сна.

Итак, подтверждается, что на свадьбе произошло нечто диковинное.

К сожалению, за более точной информацией надо лететь в Майами, причем мой информатор – смазливая модель мужского пола с двузначным коэффициентом умственного развития.

То есть умнее воробья, тупее курицы.

Билет на самолет в Майами, если брать в день вылета, влетит в целое состояние. Вот и решай!

И тут меня осенило. В форте Лаудердейл проживает женщина, с которой я планировала побеседовать при подготовке моей следующей криминальной истории для «Глосса» – про мошенника, действовавшего под разными личинами. Сделав заявку на эту историю, я коротко переговорила с той женщиной, и мы решили встретиться и плотно пообщаться в начале февраля – для чего я специально прилечу во Флориду. Так почему бы мне не передвинуть встречу? Разом убью двух зайцев: и в форт Лаудердейл заеду, и с Кайлом в Майами встречусь. И все за счет редакции!

Ну а если гринвичская полиция зашевелится, мне и вовсе никуда лететь не понадобится. Достаточно будет указать на Кайла, а уж их коллеги в Майами сумеют его расколоть.

Надо ли говорить, что остаток ночи был сущим кошмаром. Сон я окончательно отогнала. Болела грудь, болела шея, которую я потянула, когда меня швырнуло на руль. Болела ссадина на виске. Болела душа – и в голову лезли мысли одна другой мрачнее. Конечно, в особняке Славинов я в безопасности, тут на каждый ярд по электронной ловушке. А когда выйду наружу – кто ждет меня там?

Когда я наконец заснула, мне приснилась такая гадость, что лучше было и не засыпать.

Меня засасывает в болото, а с берега предлагает помощь… жуткий монстр. Он дружелюбно протягивает мне клешню – хватайся! Я кое-как вырываю ноги из жижи и бегу прочь. Но что за бег по болоту – ноги вязнут, вязнут, вязнут…

Проснулась. Вся в поту.

И опять с боку на бок, с боку на бок.

Лучше уж заснуть и тонуть в болоте…

Словом, встала я в шесть утра – шатает как с крутого похмелья, хоть что я выпила – чуть-чуть красного вина да на два пальца бренди.

Одна часть меня просилась обратно в постель – впасть в спячку до весны.

Другая часть меня, к счастью, более сильная, звала в бой.

Пиховски наверняка с утра работает, и мне надо к нему как можно быстрее.

Я приняла душ, надела вчерашнюю одежду – хоть и противно.

Когда я спустилась по центральной лестнице, в холле уже горел большой камин. Клара стояла слева от камина и разговаривала по телефону. Не прерываясь, она показала мне в сторону кухни.

Там я застала Пейтон и Дэвида. Дэвид прятался за простыней «Уолл-стрит джорнал», а Пейтон в синем запашном платье недовольно ковыряла что-то на свой тарелке и ворчала себе под нос:

– Каждый день повторяю им: должен быть твердым! А у них каждое утро получается жидкий!

Дэвид решительно игнорировал ее бубнение.

– А, Бейли, – сказала Пейтон, заметив меня. – Мы не знали, будить тебя или нет, – после такого трудного дня…

– Сама вскочила. Доброе утро, Дэвид.

– Утро доброе, Бейли. Надеюсь, вам сегодня уже лучше.

– Яйца будешь? – спросила Пейтон, не дав мне ответить на вопрос Дэвида. – А впрочем, это не яйца, а бог знает что! В этом доме никто меня не слушает. Но я наведу порядок, я расхлябанности не потерплю…

– Нет, мне достаточно круассана или чего-то в этом роде, – сказала я, заметив ту же прикрытую белейшей салфеткой корзинку, полную горячих булочек.

Пока я отодвигала стул и садилась, Дэвид отложил газету и встал.

– Простите меня, сегодня до отъезда я должен сделать еще пару важных звонков. Кстати, на чем вы поедете, Бейли? Когда вам вернут машину?

– Надеюсь, скоро, – сказала я, наливая себе кофе из серебряного кофейника-термоса. – Сразу после завтрака я позвоню в полицию. Не думаю, что они будут тянуть.

– Сделаем так, – решил Дэвид. – Пусть вас отвезет на место наш сторож-смотритель. Он парень крепкий, с ним вы как за каменной стеной – никто при нем не посмеет вас тронуть.

– Спасибо, – кивнула я.

Дэвид чмокнул Пейтон в темя и вышел. Пейтон проводила его влюбленными глазами.

– Душка, правда? – сказала она, когда за ее мужем закрылась дверь.

Это было сказано с эротическим придыханием, словно только что из комнаты вышел голый Брэд Питт.

– Да, мужчина хоть куда, – сказала я, вторя ее эротическому придыханию. Надеюсь, голос меня не выдал. Мне Дэвид казался столь же сексуальным, как тумба на бензоколонке. – Вижу, вы живете душа в душу?

– А как иначе? Разумеется, обстоятельства таковы, что трудно сосредоточиться полностью на семейном счастье. Жизнь лупит со всех сторон. Мэри успела с утра порадовать: нам отказали в обслуживании большого вечера. Опять какая-то бредятина про неожиданный перенос сроков. Думаю, они просто струхнули – мол, свяжись с этой Пейтон Кросс, тут тебя черти в ад и утащат! Нет, серьезно, что они себе воображают? Что их гости разом подавятся моими королевскими креветками?

– Ах, Пейтон, мне тебя искренне жаль. Но ты не печалься – черная полоса скоро закончится. После того, что приключилось со мной вчера, у полиции должны наконец глаза открыться. Наверняка поведут серьезное расследование.

– А ты свое продолжишь?

– В зависимости от того, как возьмется за дело полиция. В любом случае до отъезда в Нью-Йорк – а хочу я уехать сегодня – я должна пару вещей для себя уяснить. Кстати, ответь мне, пожалуйста, на несколько вопросов касательно твоего бизнеса.

– Моего бизнеса? – удивленно переспросила Пейтон. – А в чем проблема?

Она насадила яйцо на вилку с таким брезгливым ожесточением, словно это был гигантский таракан.

– Мы уже говорили, один из возможных мотивов происходящего – кто-то пытается уничтожить твою фирму. В прошлом году у вас был аврал в результате путаницы с датами. Что ты можешь рассказать про секретаршу, по вине которой случился весь кавардак?

– Практически ничего. Ее наняли летом. Я ее, считай, и рассмотреть-то толком не успела.

– А что, если ее подговорили навредить тебе? – спросила я, беря круассан из корзинки. – Мэри как-то странно темнит насчет этой секретарши.

Пейтон насмешливо закатила глаза:

– Мэри темнит, потому что она у нас добрая. И эту корову защищала. После всего. Ну да, Мэри добрая, а я – зверь.

– Но что именно произошло? Как возникла путаница?

– Одна из главнейших обязанностей секретаря – составлять так называемый базовый календарь. На большой доске, чтобы все могли посмотреть в любой момент. И такой же – в компьютере. После подписания каждого договора на обслуживание вечера секретарь вносит дату в базовый календарь. Но эта корова трижды перепутала – раз в октябре, потом дважды перед рождественскими каникулами. И первая, и вторая ошибки состояли в том, что в базовом календаре оказалась более поздняя дата, чем в договоре. После первого прокола секретарши я велела ее выгнать. Мэри стала за нее горой. Я имела глупость согласиться. А в декабре – бац, новый прокол. Тут мы девицу, естественно, в шею, а сами кинулись сверять даты на всех договорах с датами в базовом календаре. Нам и в голову не пришло, что проклятая дура попросту забыла внести в базовый календарь дату одного обслуживания – оно вообще выпало из графика! Нам бы все договоры перепроверить, а мы только сверкой ограничились.

– Но ведь обычно за несколько дней до события вы ведете плотные переговоры с организаторами торжества, чтобы все скоординировать, – возразила я. – Поэтому никакой вечер не может потеряться уж совсем безнадежно, то есть так, чтобы вы только утром узнали, что вечером вам нужно накормить две-три сотни гостей.

– Верно – для тех случаев, когда у нас новые клиенты. Тогда действительно задолго до события начинаются обсуждения и утряски. Некоторые дамочки в нашем городе любят обсасывать все детали до бесконечности – богатые бездельницы, которые днями помирают от скуки. Им в жизни одна услада – пожирать салаты, трепаться с подружками да перекрашивать волосы дважды в месяц. Но есть клиенты, с которыми мы имели дело десятки раз. Они нас знают, мы знаем их потребности и запросы. Чего тут обсуждать? Они нам позвонили, договорились о дате, послали контракт, мы его подмахнули – и дальше все на нас. Примерно за неделю перед событием они нам звонят: «Порядок?» – «Порядок». Но может случиться так, что в этом разговоре даже не прозвучит «в ближайший четверг» или «в следующую пятницу». Клиент уверен, что на другом конце провода знают, о чем он говорит. И действительно, когда работы просто много, я все даты-сроки держу в голове, но когда работы невпроворот, память начинает давать осечки. Поэтому и нужен базовый календарь. Ошибки в нем совершенно недопустимы. В конце этого года мы обслуживали по два события за вечер – где тут все упомнить? Мне звонит старый клиент, с которым мы сотню вечеров успешно провели: «Порядок?» Я машинально в ответ: «Порядок!» А на что я этот «порядок!» брякнула – спроси, не отвечу.

– Значит, все три ошибки произошли со старыми, проверенными клиентами. Правильно?

– Да, все три. – Пейтон нахмурилась – подтекст моего вопроса она уже поняла. – И все три раза у нас поэтому возникал чудовищный аврал – ни продуктов, ни свободных рук, ни времени. Выходит, эта сучка нас сознательно подставляла? Выбирала именно те события, где рутинная система перепроверки могла дать сбой с максимальной степенью вероятности?

– Ошибиться еще два раза после того, как ты ее чуть не вышвырнула за первую ошибку, – это надо постараться, – сказала я. – Разве что девица была воплощенная лень, или у нее от природы что-то с памятью. Ты эту девушку лично знала? Что она собой представляет?

– Так, наивная вертихвостка. Думаешь, ей кто-то заплатил за саботаж?

– Любопытно было бы выяснить. Тебе известно, где она сейчас?

– Понятия не имею. Попробуй спросить у Мэри.

– И еще один вопрос. Ты вчера в котором часу выехала с фермы?

– В шесть. А что?

– Филиппа была на месте?

– Нет, уехала раньше. Сказала, ей к врачу. Из наших никто столько не бегает по врачам, сколько она.

Пейтон стала во всех подробностях рассказывать о приступах ипохондрии у Филиппы, о том, как она однажды две недели ходила на костылях из-за какой-то ерунды, а еще раз…

Я не слушала.

Если за всем этим Филиппа, то ей ничего не стоило увязаться за мной до Веллингтон-Хаус, переждать где-то и потом…

Я залпом допила кофе, извинилась и помчалась наверх. Оттуда позвонила в полицию. Патрульные офицеры, которые занимались моим делом вчера, разумеется, уже сменились. Пришлось битый час искать того, кто в курсе. Наконец нашелся добрый дядя, который сообщил: эксперты уже были на месте происшествия, можете забирать свою машину.

– Ух ты, какие они быстрые! – удивилась я.

– Прибыли к рассвету, – пояснил мой благодетель, – чтобы солнце не успело попортить следы.

Потом я стала разыскивать детектива Пиховски. Женский голос сообщил – будет только через полчаса. Я просила передать, чтоб он меня по возможности дождался – я уже выезжаю. Затем позвонила Кроуфордам. Эвелин сказала, что Ричард ушел на работу, но она все утро будет дома. И добавила приятную новость: полицейские вытащили машину из придорожного сугроба, и теперь она стоит возле дома Кроуфордов.

Я быстро сбежала вниз неслышными из-за толстых ковров шагами.

Дэвида я поймала уже у выхода, он как раз надевал пальто.

– А ваш сторож-смотритель на месте? – спросила я. – Не поверите, мне уже разрешили забрать мой джип!

– Ну, тогда сторож не понадобится, – сказал Дэвид. – Я сам вас подброшу до места – все равно я еду примерно в те же края.

Чтобы не терять время, я по-быстрому, без помощи прислуги, нашла в одном из шкафов в передней свои пальто, шляпу и сапожки – все кем-то заботливо высушенное. Потом я забежала на кухню попрощаться с Пейтон, которая читала какой-то девушке в переднике целую лекцию про твердо и жидко.

Девушка стояла со скучным лицом и кивала головой, как китайский болванчик.

Бросив мне короткое «пока», Пейтон добавила, что через несколько часов будет на ферме – «там и договорим».

В «ягуаре» Дэвида было, естественно,тепло. И двигатель, само собой, завелся с пол-оборота. Ах, дайте мне сто миллионов, и я обещаю привыкнуть к богатой жизни за двадцать четыре часа… нет, за двадцать четыре минуты!

Когда мы выехали из ворот, я бросила быстрый взгляд направо, потом налево. Мимо пронеслась чья-то красная спортивная машина. И больше никого. Я назвала Дэвиду номер дома на Роллинг-Райд-роуд, где жили Кроуфорды, и «ягуар» рванул вперед.

Дэвид поглядывал на меня в зеркальце заднего вида.

– Да не волнуйтесь вы так, – сказал он наконец.

– Еще бы не волноваться! Вот переговорю с детективом, может, и успокоюсь. Эксперты уже побывали на месте происшествия.

– Думаете, нашли какие-нибудь улики?

– Вряд ли. Но вчерашний инцидент заставит их более серьезно отнестись к происходящему. Кстати, об инцидентах… Филиппа сказала мне вчера, что Мэнди была очень огорчена тем, что Лилли не взяли на свадьбу подружкой невесты.

Дэвид раздраженно фыркнул:

– Тоже мне инцидент! Этот вопрос я закрыл девять месяцев назад. Лилли подарили платье на тысячу долларов дороже, чем платье подружки невесты. И она была счастлива до небес.

– Она очень рано уехала… я знаю, ее забирала Мэнди.

– Что вы хотите? Пятьсот гостей. Для девочки это чересчур. Слишком много впечатлений, слишком много шума. А вы, собственно, к чему затеяли разговор про Лилли?

– Не кажется ли вам, что Мэнди могла… ну, приложить руку ко всему… этому.

Впереди был сложный поворот. Справившись с ним, Дэвид повернул голову и уставился на меня не совсем добрым взглядом.

– Вы словно по нотам Пейтон поете. Ее любимая теория.

– Я… мы… дом Кроуфордов по правой стороне… Я… я просто всем интересуюсь.

– Я вам уже говорил недавно, – произнес Дэвид, опять глядя только на дорогу, – я не представляю Мэнди в роли злобной мстительницы. Конечно, развод ее не порадовал, но ничего, пережила. Теперь вот, слышал, встречается с парнем на десять лет моложе себя. Как вы там, в ваших глянцевых журналах, изящно выражаетесь, «нашла себе жеребчика».

– На самом деле я не глянцевая, я там только по криминальной части. Молодые жеребцы все как-то мимо меня. А которых знаю, те большей частью законченные психопаты.

Джип действительно стоял у дома Кроуфордов. «Ягуар» затормозил у парадного входа. Я в последний раз обернулась – нет ли за нами хвоста.

– Ничего, что я вас тут одну оставляю? – спросил Дэвид. – Вы этим людям доверяете?

– Целиком и полностью. Они были очень добры ко мне. Худшее, на что они способны, – убедят меня голосовать за республиканцев.

Когда я потянулась открыть дверь, Дэвид по-отечески тронул меня за плечо.

– Пейтон всегда хорошо отзывалась о вас, – сказал он голосом добрым, но властным. – И сам вижу, вы – умница и хотите докопаться до правды. Только не глупите, Бейли. Вчера вы были на волосок от больших неприятностей. Завязывайте вы с этим любительским расследованием.

– Как только полиция начнет профессиональное расследование, я тут же умою руки, – сказала я. – Но пока этого не случилось, что я должна делать? Сидеть хромой уточкой и крякать во все стороны: вот она я, господа охотники, хотите жарьте меня, а хотите сталкивайте с лестницы?

Дэвид внимательно выслушал меня, молча поиграл бровями, потом достал из бумажника свою визитную карточку.

– Сделаем так, – сказал он. – Как только полиция определится с планом действий, вы мне тут же позвоните.

«Ягуар» отъехал не раньше, чем миссис Кроуфорд впустила меня в дом. Я внутри не задержалась: от всего сердца поблагодарила Эвелин, попросила передать слова благодарности Ричарду, отказалась от предложенного чая и вышла к своему джипу. Передок помят, задний бампер покорежен. Однако жить будет. Я не гордая и на таком до Нью-Йорка доеду.

Увы, мое бодро-ироническое настроение как рукой сняло, когда я выехала на лесную дорогу. Я то и дело смотрела в зеркало заднего вида. И хотя в джипе было не теплее, чем на улице, мои ладони оставляли на руле мокрые следы.

Ближе к центру города мне стало немного спокойнее. Светло, машин кругом предостаточно… а вот и полицейский участок – старинное добротное здание из известняка в переулке неподалеку от Гринвич-авеню.

Дежурный сказал, что детективы сидят в другом помещении. В конце короткой Полицейской аллеи я нашла нужное здание – двухэтажный невзрачный домик.

В приемной меня просили подождать десять минут. Потом еще десять минут. Заряд утренней бодрости мало-помалу рассеивался, страшно хотелось кофе. Наконец меня провели к детективу Пиховски.

В большой комнате двумя рядами стояли двенадцать металлических письменных столов. Шесть из них были заняты. Детективы кому-то звонили, что-то писали, перебирали какие-то документы. Там и сям прямо поверх бумаг лежали на фольге остатки завтраков.

Детектив Пиховски сидел за третьим столом в правом ряду и галантно вскочил, завидев меня. Однако в этой конюшне железных столов он смотрелся не так шикарно, как на ферме у Пейтон. Костюмчик все тот же, что и в день гибели Эшли, только галстук цвета много страдавшей канарейки, как бы даже и не из первых рук купленный. В пышных усах крошки от завтрака, словно ему пришлось наспех доглатывать пирожок после того, как сообщили о моем приходе.

– Доброе утро, мисс Уэггинс, – сказал он, пожимая мне руку. – Садитесь, пожалуйста.

Я села на указанный мне серый складной стул. Сам Пиховски восседал в страшно эргономичном и страшно кожаном кресле. Я сняла пальто и поискала глазами вешалку. Пиховски небрежным жестом подсказал – да прямо на пол. На пол так на пол. В комнате жара стояла, как в сауне. И хотя окно было приоткрыто, это было все равно что пытаться остудить ад.

– Сколько помнится, – начал детектив Пиховски, – при нашей встрече на прошлой неделе вы сказали, что вы в наш город на один день. А получается, вы у нас частый гость?

Он говорил с притворным любопытством на лице, как человек, который заранее знает ответы на свои вопросы.

Я постаралась игнорировать выражение его лица и отвечать по существу.

– Нет, гость я тут не частый. Но гибель Эшли очень меня растревожила. И я вернулась, чтобы порасспросить людей и побыть с Пейтон Кросс.

– Что значит – «порасспросить людей»?

– Хотелось кое-что выяснить. Эти три несчастных случая не идут у меня из головы.

Детектив Пиховски собирался что-то сказать, потом вдруг принял какое-то решение и резко поменял тему разговора:

– Итак, расскажите мне, что вчера случилось. Разумеется, я читал протокол, и наши ребята с утра пошарили на месте происшествия. Но мне хочется услышать вашу версию.

Я радостно встрепенулась. Наконец-то меня выслушают с подобающим вниманием. Я рассказывала быстро, стараясь ничего не упустить.

Когда я закончила и выжидательно уставилась на него, детектив Пиховски лишь поджал губы и сдвинул брови.

Поскольку пауза затягивалась, я затараторила дальше:

– Понятия не имею, зачем кто-то творит такое. Конечно, у меня есть некоторые соображения. Но еще незрелые. А впрочем, если вам будет интересно, я могу и поделиться… Очевидно одно – кто-то за мной охотится. И в свете этого три смерти подружек невесты уже нельзя считать банальными несчастными случаями. Как вы полагаете?

Детектив Пиховски крякнул, вздохнули промолвил:

– Видите ли, мисс Уэггинс… Я понимаю, вы вчера крепко перепугались, когда въехали в тот сугроб. Но я вынужден сказать вам… Словом, у нас нет ни малейших доказательств того, что на вас вчера было совершено нападение.