Текст книги "Пока смерть нас не разлучит"

Автор книги: Кейт Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– 17 —

В шесть часов я катила по шоссе в сторону Гринвича. Голова болела невыносимо. Мутило по-черному. Я приоткрыла окно.

Дорожный щит: за выброс мусора штраф триста долларов. А если меня вывернет из открытого окна – штраф тот же или еще хуже?

Я сунула в плейер свой обычный спасательный круг – дивную Марию Каллас. И тут же в ужасе вырубила. Словно кошку в унитазе топят.

В полном отчаянии я нащупала в сумке сотовый и позвонила Лэндону. Он ответил после четвертого гудка.

– Ты откуда? Я только что стучал в твою дверь, а тут звонок в моей квартире.

– Из машины. По дороге в землю обетованную богатых и супербогатых. У вас есть пять минут для разговора?

– Конечно.

– Джек меня бросил.

– Что-о-о?

– Точнее, как он говорит, это я заставила его порвать со мной.

– И все из-за кошки, которая не хочет в воду?

– То есть?

– Ну, он сказал тебе, что научить тебя прочным отношениям – все равно что кошку заставить полюбить воду.

– А, вспомнила. Да, причина примерно такая… Вы только представьте себе, именно сегодня он впервые открыто употребил слово на букву «л». Больше того, через минуту и слова на букву «ж» не побоялся! Люблю. Женюсь. Такие вот дела. А потом заявил, что я его не люблю и ждать, пока я его полюблю, ему слишком больно, а поэтому – гоп! – только я его и видела.

– Фу ты, что за баба! – сказал Лэндон. Настоящий друг – сразу же на моей стороне. – Он, понимаете ли, подождать не желает… Если не хочет ждать – гони его в шею, он тебя не достоин!

– В принципе вы правы. Но и его понять можно. Стоило ему завести вопрос о более основательных отношениях, как я вся ощерилась, будто волчица, которая своего детеныша защищает. Если он стремится создать семью, а я об этом пока и не думаю, о хороших отношениях нельзя и мечтать.

– Ты ощущаешь себя в заднице, да?

– В жуткой. Конечно, к прочным отношениям я не готова, свобода пока дороже. Но мне с Джеком было так хорошо!.. Меня сейчас как бетонной стеной привалило. Физически двигаться нет сил. Руки на руле свинцовые. А что на душе – и не спрашивайте.

– Жаль, что мне нечего сказать тебе в утешение, – вздохнул Лэндон. – Обычно я говорю людям в таких ситуациях: «По крайней мере вы теперь без всякой диеты похудеете». Но ты худенькая, тебе это ни к чему.

– Утешьте меня тем, что вы на уик-энд будете дома. Одна я сдохну до понедельника.

– Девочка, я весь твой. Самое увлекательное, что я хотел предпринять в выходные, – приготовить свиную вырезку в маринаде. От этого дерзкого предприятия я не откажусь, а в остальное время – безраздельно твой.

Договорились, что я позвоню ему на следующий день и сообщу, насколько я задержусь в Гринвиче. Я даже испытала некоторое облегчение, что есть хоть кто-то, кому я могу излить душу. Некоторое облегчение, небольшое…

Самое паршивое, что разрыв произошел так внезапно, так быстро. Гром среди ясного неба. В воскресенье ни с того ни с сего надломилось, а в четверг уже грохнулось с шумом и пылью.

С моим браком случилось совсем иначе. Там было столько предупреждающих знаков, что только такая дура, как я, могла въехать лбом в бетонную стену!

Задним числом я даже вспоминаю самый-рассамый первый сигнал.

В тот вечер мой муж вел себя нехарактерно раздраженно, резко.

Я подумала – неприятности на работе.

«У тебя все в порядке? Какой-нибудь процесс идет не так, как следует?» – «Ничего, я справлюсь, не бери в голову».

Он стоял на другом конце комнаты, но глаза наши встретились. И я этот взгляд никогда не забуду. Исполненные ужаса глаза. Как у человека, который только что узнал, что дьявол существует на самом деле.

Я стала настаивать: «Нет, правда, что с тобой?» Он опять отмахнулся.

В следующие недели все пошло по наклонной. Он срывался чаще, не мог сидеть – метался бессмысленно по квартире. О сексе уже не было и речи. Потом начались ежевечерние убегания на пару со мной в ресторан – в рестораны мы ходили уже как на работу, возвращались ближе к полуночи и сразу ложились спать.

Я терялась в догадках.

Может, у него нервный кризис?

Или он пристрастился к наркотикам?

Я стала рыться по его карманам в поисках доказательств. Ничего.

Вдруг стала днем названивать его секретарша – где он? Его нет в офисе.

Потом пропало кое-что из моих драгоценностей.

И уж только после этого я взяла за грудки одного из его приятелей и узнала – он играет, проигрался в пух и прах.

Мало-помалу я осознала масштабы катастрофы. Он бы и квартиру продал, не будь она на мое имя – куплена на средства, которые отец некогда вложил в мой попечительный фонд.

К тому времени, когда я рассталась с мужем, я уже привыкла быть одна – и в плане физическом, и в плане душевном. Конечно, не сахар, когда понимаешь, сколько месяцев тебя водили за нос. Но я никогда по-настоящему не скучала по бывшему мужу после того, как он окончательно пропал из моей жизни.

А в случае с Джеком у меня не было времени проиграть в воображении свою жизнь без него.

И вот никогда уже больше мне не суждено, лежа рядом с ним и в полглаза смотря старый фильм, встречать рассвет, в то время как город вновь наполняется деловым шумом.

Никогда я не пройдусь с ним по Бродвею воскресным утром.

Никогда ничего.

Если бы внутренний голос сказал мне в прошлую пятницу, что я в последний раз занимаюсь сексом Джеком, я бы этот внутренний голос издевательски высмеяла.

Разумеется, в моей власти все изменить. Но этой властью я не воспользуюсь. Я просто еще не готова к совместной жизни.

На въезде в Гринвич я еще раз позвонила в особняк Пейтон. Клара сообщила, что миссис Славин только что звонила – она не против моего приезда и ждет меня в любое время. Однако дома она будет не раньше девяти, а то и десяти часов.

На красном свете светофора я прикинула, куда мне лучше направиться для начала. Можно ехать в особняк Славинов в надежде застать там Дэвида одного и побеседовать с ним. Но Дэвид скорее всего еще не вернулся домой. Поглядывая на светофор, я набрала номер славинского офиса.

– Мистер Славин на некоторое время отлучился, – сказала секретарша, когда я представилась подругой Дэвида и Пейтон. – Но попозже он обязательно заедет в офис. Позвоните еще раз.

Ладно, тогда зайду с другого конца – попробую встретиться с Мэнди Славин. Она, вне сомнения, знает деловых партнеров и друзей Дэвида и, возможно, сумеет опознать неизвестного мужчину, с которым Трип беседует на фотографии. Что ж, попытаю удачу и нанесу Мэнди Славин второй нежданный визит.

В Гринвиче я заехала в узкий переулочек, остановила машину и для порядка подождала. За мной никакого хвоста. Вроде бы. Да и откуда ему взяться? Если никто не следовал за мной из Нью-Йорка, то здесь никто меня поджидать не мог. О моем приезде знают только Клара да Пейтон. Разве что преступник случайно заметил меня при въезде в город – что уж слишком напрягает ненавистную мне теорию вероятности.

По пути к Мэнди я в какой-то момент потеряла ориентацию и стала вертеться в сомнительных переулочках. И запаниковала: я уже убедилась на собственной шкуре, как опасны для меня пустынные дороги.

Однако ничего страшного не произошло, и я скоро разобралась с маршрутом.

В доме Мэнди светились все огни. Двор был забит машинами: «ягуары», «мерседесы» и «лексусы». На сверкающих капотах играли блики света из окон особняка.

У парадного входа стоял дворецкий во фраке. Откуда-то – похоже, с другой стороны дома – доносились негромкая музыка и гомон толпы. Наверняка сегодня у Мэнди коктейль, и прием в самом разгаре.

Дворецкий поклонился мне и проводил в холл – очевидно, воображая, что я гостья. Дурачок, здешние гости не приезжают на джипах!

Откуда-то из тени выскочила служанка в черном и взяла у меня пальто.

Гости стояли группками от просторной гостиной до веранды. По меньшей мере человек тридцать. Я поискала глазами Мэнди. В прошлый мой визит она была чрезвычайно любезна. Но сегодня я без приглашения вторгаюсь на вечеринку, то есть открыто напрашиваюсь на грубость…

Плевать, мне не терпится получить ответ на мой вопрос.

Если уж наглеть, так до конца. Между гостями сновали официанты с подносами. Я остановила одного и угостилась сырными пирожками.

Рассеянно жуя и оглядываясь, я заметила, что некоторые гости откровенно на меня пялятся. Неужели с первого взгляда видно, что я тут чужая? Вроде и одета не как побирушка с улицы…

Я двинулась короткими зигзагами между группами гостей и нашла Мэнди в столовой. Она стояла и весело беседовала с двумя мужчинами, временами запрокидывая голову и сдержанно посмеиваясь. На ней было длинное изумрудного цвета вечернее платье с глубоким вырезом.

Когда я подошла совсем близко, Мэнди случайно встретилась со мной глазами, удивленно сдвинула брови, но тут же с улыбкой сказала:

– А, какой сюрприз!

Она представила меня мужчинам, которые стояли рядом с ней. Однако они не успели сказать даже «очень приятно», потому что Мэнди сразу же ласково взяла меня за локоть и повела прочь, в гостиную, быстро обронив:

– Джентльмены, вы нас, надеюсь, извините…

– Простите за вторжение… – начала я.

– Что вы, собственно, делаете в моем доме? – Процедила Мэнди, глядя на меня так же дружелюбно, как лиса на зайца. При этом она весело улыбалась, чтобы ближайшие гости не догадались о смысле нашего разговора.

– Извините, обстановка так накалилась, что мне требуется ваша помощь в одном маленьком вопросе.

– Только давайте быстро. Вы же видите, у меня полон дом гостей!

Я проворно вынула фотографию:

– Вы узнаете человека, с которым разговаривает Трип?

Губы Мэнди сложились в странную улыбку – нечто среднее между удовольствием и сарказмом. Я встрепенулась: фотография тронула в ней какую-то струнку!

– Кто это? Что между ними происходит? – спросила я, предчувствуя, что вот-вот узнаю нечто важное.

– Фамилия мужчины Скотт или что-то такое же банальное. Он приятель Дэвида по яхт-клубу «Бэл-харбор». А Трип познакомился с ним, конечно, через Дэвида.

– У Трипа и Скотта общие дела?

– Вряд ли. Скорее у них приятельские отношения на почве общего хобби.

– А почему вы так странно ухмыльнулись, когда увидели снимок?

– Скотт однажды приволокнулся за мной. И заявил, что с ним в постели я буду хрюкать от удовольствия.

Я убрала фотографию в сумочку. Открытия не состоялось…

– Это все? – нетерпеливо спросила Мэнди.

Я набралась дерзости:

– В прошлый раз вы не упомянули, что Лилли очень хотела быть подружкой невесты.

Мэнди равнодушно уставилась на меня.

– Да, неприятная вышла история. Однако в итоге Лилли только выиграла. Учитывая, что подружки невесты мрут как мухи.

Не прощаясь и не извиняясь, она пошла прочь.

В Гринвиче воспитанная хозяйка, отходя от гостя, никогда не оставит его одного – всегда отведет к другому гостю или к группе гостей.

Мэнди оставила меня одну.

И это заметили все. Я стала вдруг центром всеобщего внимания. Однако я нашла в себе мужество еще несколько секунд постоять в гостиной, цапнуть еще один сырный пирожок с подноса – и лишь потом медленно двинулась к выходу.

На улице висел сырой туман, но явно потеплело – не иначе как начинается январская оттепель.

Я села в джип, завела двигатель, но с места не трогала. Я размышляла.

В тот короткий миг, когда губы Мэнди сложились в знающую усмешку, я была уверена, что она скажет мне нечто поразительное. Но нет, ничего подобного не случилось.

Впрочем, это отнюдь не значит, что Трип вылетает из ряда подозреваемых.

Я установила лишь то, что данная фотография явно не прячет в себе ключ к последующим убийствам.

Тогда какая же фотография этот ключ в себе прячет?

Какой именно снимок Джейми так хотела сохранить, что даже разбила физиономию ни в чем не повинному Кайлу?

Пока я сидела и размышляла, к дому Мэнди подъехал лимузин, и из него вынырнула дама в чем-то бесподобно белом.

Тут мне вдруг ни с того ни с сего вспомнился брат Робин, о котором рассказывала Эшли. Он появился в ее доме вскоре после смерти Робин и забрал все вещи сестры.

В том числе и коробки с фотографиями.

Почему я так зациклилась на считанных фотографиях со дна ящика в столике из комнаты Робин, тогда как ее брат унес целые коробки? Я полная идиотка! Я лихорадочно вспоминала имя брата. Эшли, кажется, его назвала. Ну да, Том… или Тэд?

Я набрала справочную и попросила назвать мне всех людей в Гринвиче с фамилией Лолли. Ага, Том Лолли. Оук-роуд, дом три. Подходит.

По предоставленному мне телефону ответил певучий женский голос. Я представилась как подружка невесты со свадьбы Пейтон и попросила позвать Тома.

– А Тома нет. Он уехал по делам в Даллас. Но я не знаю, захочет ли он с вами говорить. Он до сих пор очень, очень огорчен тем, что произошло. И проклятие, висящее над подружками невесты, принимает близко к сердцу.

– Понимаю, он пережил такую потерю. Однако весь этот заговор дьявольских сил, разумеется, полная чепуха. Я как раз пытаюсь подойти к делу серьезно и выяснить, что произошло в действительности. А вам я могу задать пару вопросов? Будьте так добры, это очень важно.

– А откуда мне знать, что вы не проныра-репортерша?

– Позвоните Пейтон. Она поручится за меня.

– Ладно-ладно. Пейтон я беспокоить не стану, она так по-доброму относилась к нам… Что конкретно вы хотели узнать?

– Насколько мне известно, вы забрали большую часть имущества Робин. Были там фотографии со свадьбы? Меня больше ничто не интересует.

– Со свадьбы была только одна фотография. Большая, в рамке.

Я сообразила, что это та же фотография Пейтон и Дэвида, которую получила каждая подружка невесты, в том числе и я.

– Вы уверены, что нет больше какого-нибудь конверта со снимками, который вы случайно не заметили среди прочих вещей?

На другом конце провода громко заплакал ребенок. Похоже, наш разговор сейчас свернется.

– Ну, мы еще не все досконально просмотрели, – сказала женщина. – Хотели побыстрее все забрать, паковали в ящики без разбора.

– Вы что имеете в виду? Почему побыстрее?

Пауза. Снова рев ребенка.

– Извините, я не могу сейчас разговаривать.

– Одну секунду! – взмолилась я. – Моя жизнь в опасности. Я должна разобраться в том, что происходит, и немедленно!

– Видите ли, у нас есть основания полагать, что Эшли присвоила кое-какие вещи Робин.

– Присвоила? Сущий вздор… Это не похоже на Эшли. Да и с какой стати…

– Извините, я не намерена вдаваться в подробности.

– Послушайте, Эшли искренне хотела раскрыть причины гибели Робин. Если она и копалась в ее вещах, то исключительно в попытке найти ключ к разгадке гибели Робин.

– Нет, все куда отвратительнее. Впрочем, мне не позволено говорить больше по этому поводу. Я вешаю трубку.

И она действительно повесила трубку.

Я выхватила из сумочки блокнот с черно-белой обложкой и быстренько законспектировала ее слова – почти дословно, чтобы не забыть.

Ее рассказ показался мне бредовым. Чтобы Эшли прикарманила себе цепочку-другую из наследства Робин… Полный абсурд! Эшли, из богатой и порядочной семьи, вряд ли была способна на такие мерзости. Но тут мне вспомнились какие-то темные обвинения против Эшли со стороны бывшего мужа Робин. Столько дыма… не было ли огня?

Отъезжая от дома Мэнди, я услышала сигнал сотового: послание на автоответчике.

Часть меня встрепенулась: не Джек ли это? Однако другая часть меня, более циничная, отозвалась: зачем тебе Джек? Черепков не склеишь, к счастью недельной давности уже никогда, никогда не вернуться.

Это был не Джек. К моему огромному удивлению, это была Филиппа. Она оставила мне номер своего сотового и просила срочно позвонить.

Я тут же набрала оставленный номер.

– Это Бейли. Что за спешность, Филиппа?

В трубке стоял шум. Какой-то электрический прибор урчал, слышались чьи-то голоса.

– Погоди секундочку, – пробормотала Филиппа.

Очевидно, она перешла в другую комнату, потому что мешающие звуки внезапно пропали, словно закрылась дверь.

– Я слышала от Пейтон, что ты сегодня приезжаешь в Гринвич, – сказала Филиппа.

– Я уже в Гринвиче. А ты работаешь сегодня вместе с ней на обслуживании вечеринки?

– Нет, я на ферме. Мы готовим для завтрашнего события. Бейли, нам необходимо поговорить.

Тон у нее был не такой ядовитый, как при прошлом разговоре. Вполне нормальный тон. Я бы даже сказала, заискивающе-просительный тон, словно она взывала о помощи.

– А что такое? Что-нибудь случилось?

– Нет, не угадала. Ничего не случилось, но… – Голос Филиппы дрожал от волнения.

– Филиппа, говори прямо! – приказала я.

– Касательно Эшли… Я вроде как знаю, что с ней случилось.

– 18 —

У меня дыхание перехватило, и одновременно я инстинктивно посмотрела назад – не преследует ли меня кто.

– Ты знаешь, кто убил Эшли? – спросила я дрожащим от возбуждения голосом.

Долгое-предолгое молчание. Я даже подумала, что она трубку повесила и сейчас пойдут гудки.

– Филиппа!!!

– Да, я знаю, кто убил Эшли, – почти шепотом промолвила Филиппа. – Точно знаю.

Судя по голосу, она вот-вот зарыдает. Это мне ни к чему.

– Филиппа, – строго сказала я, – кто?

В трубке раздался далекий резкий крик. За ним последовал короткий напряженный вздох Филиппы. Может, она там в опасности?

– Филиппа! – воскликнула я. – С тобой все в порядке?

– Да-да… Я должна идти, меня зовут на кухню. Ты сюда приедешь? Я освобожусь примерно через час.

– Тебе мешают? Ты боишься говорить?

– Нет-нет, со мной все в порядке. Просто сейчас я… не могу. Но я должна довести разговор до конца. Срочно.

– Ладно, – вздохнула я, – через час буду. Только уж ты меня дождись!

– Обязательно. А пока что мне надо идти.

Я нажала кнопку отбоя и откинулась затылком на подголовник водительского кресла.

Похоже, сегодняшний вечер будет решающим. Возможно, именно сегодня я узнаю имя убийцы.

Что же намерена поведать мне Филиппа?

Может, она видела, как убийца шел к силосной башне, но по каким-то причинам до сих пор не хотела его выдавать. Или она никого не видела, но какие-то кусочки уже известной информации сложились у нее в голове в четкую картинку? Иногда случайно услышанное слово дает неожиданную ассоциацию – и тебя вдруг осеняет. Могло ли нечто подобное случиться с Филиппой?

С другой стороны, не следует исключать возможность того, что Филиппа пытается завлечь меня в ловушку. Если убийца она, то это так удобно – заманить меня на ферму, когда там никого не будет…

Однако в голосе Филиппы звучали неподдельная растерянность и неподдельное отчаяние… Способна ли наша толстушка на такой театр? По моим наблюдениям, ей очень далеко до актрисы, мастерски владеющей методом Станиславского!

Конечно, сомнения в пользу обвиняемого… и так далее. Но и осторожность с моей стороны не помешает. А поэтому наиболее надежный вариант приехать на ферму пораньше. И поговорить с Филиппой, пока сотрудницы еще не разошлись.

Я посмотрела на свои часики. Кстати, Дэвид уже мог вернуться в офис. Заскочу туда, проверю, на месте ли он, а затем уже поеду на ферму.

Через пятнадцать минут я припарковала джип у многоэтажного здания, где работал Дэвид. Окна горели только на пятом этаже; как раз там находился его офис.

В холле пятого этажа не было ни души. Даже уборщиц не видно. Я торопливо нашла нужную дверь и постучала. Потом попробовала открыть. Заперто. Где-то за мной раздался шорох. Я резко повернулась. А, это просто лифт уехал на другой этаж.

Я постучала еще раз, и дверь наконец распахнулась. На пороге стоял холеный молодой человек в синей рубашке с закатанными рукавами. По виду лет пять назад окончил дорогую частную школу.

– Чем могу служить? – спросил он с ленивой растяжечкой. Было очевидно, что служить мне ему не улыбалось. Наверное, решил, что я ошиблась дверью по дороге к зубному хирургу.

– Мне нужен Дэвид Славин. Он уже вернулся с деловой встречи?

– По-моему, да, – сказал молодой хлыщ, недоверчиво меня рассматривая. – А как вас представить?

Наконец он впустил меня в вестибюль офиса. На полу сине-желтый персидский ковер девственной чистоты. Стены цвета шелка-сырца.

– Подождите, пожалуйста, здесь. Я спрошу мистера Славина.

Уходя, молодой хлыщ пару раз с опаской оглянулся.

Любопытно, чем мой вид раздражает обитателей Гринвича? Почему на меня постоянно смотрят так, словно я воровка и, если недоглядеть, смоюсь с первым дорогим предметом, который попадется мне на глаза?

Через несколько секунд появился сам Дэвид. Тоже в рубашке с закатанными рукавами, на носу очки для чтения в черепаховой оправе. На лице озабоченное выражение.

– Что случилось, Бейли?

– Нет-нет, все в порядке. Извините, что я вас переполошила. Просто я хотела кое о чем поговорить. Есть у вас время?

– Вы же, по словам Пейтон, сегодня у нас ночуете. Может, побеседуем дома?

– Простите за настойчивость, я как раз выхожу на серьезные открытия и…

– Ладно-ладно, понятно, – перебил он, отечески кладя руку мне на плечо. – Пойдемте в кабинет.

Его кабинет был огромен, с письменным столом, который больше напоминал баржу – на синей реке другого персидского ковра, с еще более длинным ворсом. Только выглядел кабинет… безличным, необжитым. Единственная личная нота – большая свадебная фотография Дэвида и Пейтон на столе. Да, еще картина маслом на стене – чудесная яхта, рассекающая волны. То ли Дэвид из тех титанов, которым совершенно наплевать на уют в рабочем пространстве, то ли он настолько занят добыванием новых миллионов, что ему жаль пяти минут на разговор с декоратором.

Дэвид жестом показал мне на диван и полуприсел напротив меня на край стола. Сама поза как бы говорила: «Я так неудобно устроился, потому что вы все равно через минуту уйдете».

– В чем дело, Бейли?

– Не знаю, общались вы со своим источником в департаменте полиции или нет, но если вы не в курсе, то дело обстоит следующим образом: полиция полагает, что в понедельник вечером меня скинул в сугроб случайный дорожный хулиган.

Дэвид смотрел на меня задумчиво, никак не откомментировав замечание о его источнике в департаменте полиции.

– Я так понимаю, вы с полицией не согласны, – сказал он.

– Нет. Для хулигана слишком упрямая и последовательная агрессивность. К тому же на меня и в Нью-Йорке уже нападали. Очевидно, кто-то меня преследует. И это как-то связано со смертями подружек невесты Пейтон.

– Вы убеждены, что их смерти не были несчастными случаями?

– Убеждена.

Он поднял руки ладонями вперед, потом уронил их так, что они шлепнули по бедрам.

– Ах, Бейли, не знаю, что вам и сказать. Вы девушка умная, ваша убежденность достойна уважения. Однако где доказательства того, что несчастные женщины убиты? И какой мотив у преступника, если это действительно убийства?

– Вот потому-то я и хотела поговорить с вами.

Хоть я и сидела с прямой спиной, чтобы казаться выше, Дэвид нависал надо мной. Мышке трудно аргументировать, глядя на кошку снизу вверх.

– Робин в свое время подозревала, что гибель Джейми связана с каким-то событием на свадьбе. По мере моего расследования правильность догадки Робин становится все очевиднее.

Дэвид внимательно смотрел на меня поверх очков.

– Продолжайте-продолжайте.

– Помните репетицию в церкви? Помните вашу с Трипом дискуссию на повышенных тонах в церковном приделе?

Он только фыркнул:

– Дискуссия на повышенных тонах?.. Да мало ли что было девять месяцев назад! Вы еще спросите меня, каким лосьоном после бритья я в тот день пользовался!

– Погодите, дайте мне закончить. Вспомните комнатку в церкви. Там стояла ширма. Вы с Трипом ругались, что-то ему кричали. Потом заглянули за ширму и увидели нас – всех подружек невесты. Вы были очень смущены.

Дэвид резким жестом сорвал с носа очки и бросил их на стол.

Если он хотел скрыть свою реакцию, то это самый правильный поступок – он профессионально отвлек мое внимание на манипуляцию с очками, и смена выражений на его лице от меня ускользнула.

– Ну, теперь что-то смутно припоминаю. Куда вы клоните? У нас с Трипом за годы совместной работы было немало дискуссий. На всяких тонах. Такая уж природа нашей работы – часто на больших нервах.

Я понимающе улыбнулась, желая снять впечатление, что я нападаю на него.

– Мне страшно подумать, сколько риска вам приходится на себя брать. Но в тот вечер, за ширмой, вы сказали одну важную для меня вещь: вы обвинили Трипа в том, что он скрывает некие доходы. Джейми не только слышала, но и поняла смысл обвинения – единственная из всех подружек невесты. Очевидно, позже она могла шантажировать Трипа этой информацией.

Дэвид встал, оттолкнувшись задом от края стола, прошелся молча к окну. Затем вернулся и мрачно на меня посмотрел.

– И куда нас ведет подобная линия размышлений? Вы утверждаете, что Трип убил трех девушек?

– Увы, подобная версия имеет право на существование. Джейми хотела открыть свой бизнес, однако не находила инвесторов. А незадолго до ее смерти вдруг объявился некий добрый дядя, который обеспечил начальный капитал.

– Предположим на секундочку, что вы правы. С какой стати ему было убивать Робин и Эшли?

– Прежде чем мы обсудим этот вопрос, давайте установим окончательно: правда ли, что Трип совершил нечто предосудительное в финансовом плане?

Дэвид задумчиво потер ладонью лицо. Пожалуй, слишком задумчиво. Театрально.

– Буду откровенен, Трипу я доверяю безоглядно. Он опытный бизнесмен и проверенный партнер. Ему ни к чему что-то скрывать от меня. Если я и наорал на него в тот вечер… ну, так сказался предсвадебный стресс. Да, мне почудилось, что некоторые цифры выглядят странно, что некоторые сделки сомнительны. Но я предполагал не махинации, а ошибки. Потому что махинации не делаются так неуклюже.

– И чем все закончилось?

Он небрежно пожал плечами:

– Трип заверил меня, что все в порядке, что я просто в некоторых вещах не разобрался. И действительно, после медового месяца мы с Трипом сели и все выяснили. Никаких злоупотреблений или ошибок.

Я не знала, верить Дэвиду или нет. Если Трип вел нечестную игру, ответственность могла пасть на голову самого Дэвида. Партнеры обязаны отвечать друг за друга. Возможно, Дэвид покрывает Трипа, чтобы не иметь неприятностей.

– Значит, моя теория кажется вам абсурдной?

– Я уже говорил, что вы, Бейли, девушка умная. Глупо с моей стороны с порога отвергать ваши предположения. Поэтому я продумаю ваши слова. Договорились?

– Замечательно. Доверяй, но проверяй. Наверное, вам не грех лишний раз перепроверить своего партнера. Это не преступление.

– Хорошо, я прямо сегодня вечером просмотрю документацию того времени. В свое время я ничего настораживающего не нашел. Хотя не исключено, что я что-то упустил. Давайте вернемся к этому вопросу позже. Но я просил бы вас пока не беспокоить Пейтон. У нее своих хлопот-неприятностей хватает.

– Да, конечно, – сказала я.

Дэвид сделал шаг к двери и стоял, покачиваясь на носках. Ясное приглашение убираться из его кабинета.

Я встала с дивана.

– А где Трип? – Сегодня мне решительно не хотелось сталкиваться с партнером Дэвида.

– Уехал час назад. Понимаю, события давят на психику, но позвольте заверить, Трипа вам нечего бояться. Вы прямо к нам домой?

– Нет, прежде ненадолго загляну на ферму.

– Хорошо, я позвоню домой, чтобы ужин готовили и на вашу долю.

Попрощался Дэвид опять на французский манер – чмокнул меня в обе щеки. А затем торжественно-дружески пожал руку – на манер американского политика. Именно эта церемонность меня настораживала.

К лифту я шла с нехорошим чувством. Странный у нас получился разговор. Я надавила на болевую точку? В прошлом году он подозревал Трипа, но Трип умудрился вывернуться. Теперь я принуждаю Дэвида вернуться к прошлому и устроить новую ревизию. То есть, как бы попусту напрягаю отношения между партнерами.

Однако возможно и другое.

Трип не вывернулся. Дэвид установил факт нарушений. Прежде я простодушно предполагала, что Дэвид расстался бы с Трипом, окажись тот мошенником. Жизнь сложнее. Ценному союзнику так просто на дверь не указывают. А вдруг Дэвиду понравились махинации Трипа? Вдруг партнеры отлично спелись за последние месяцы?

И опять в моем мозгу замаячила странная версия о том, что Дэвид на пару с Трипом убил трех подружек невесты.

В джипе головная боль вернулась. Каждый раз, когда я поднимала глаза на зеркало заднего обзора – убедиться, что за мной никто не следует, – даже это крохотное движение глаз причиняло страшную боль.

На повороте к ферме у меня дыхание перехватило: в верхней части силосной башни горел свет. Кто там может быть в этот час? Или это некий фокус Филиппы, чтобы напугать меня? Я еду прямо в устроенную Филиппой ловушку?

Хотя на стоянке, кроме моей, было три машины, я не спешила выходить из джипа. И решилась лишь после того, как разглядела человеческие фигуры в освещенном окне кухни.

В большом амбаре работа была закончена. Одна девушка проворно протирала столы, две другие, уже в пальто, ее поджидали.

Все три разом уставились на меня.

– Добрый вечер, – сказала девушка с тряпкой. Я вспомнила, что ее зовут Джинджер. – А мы думали, это Филиппа.

– А она здесь? – спросила я. – Как раз с ней я хотела встретиться.

– Она поехала на вечеринку. Пейтон ее срочно вызвала. Когда мы услышали машину, решили, это Филиппа что-то забыла и вернулась.

– Вот досада! – воскликнула я. – Она вернется?

– Нет, сегодня вечером точно не вернется. Мы закрываем и уходим.

– Она просила мне что-нибудь передать?

Девушки переглянулись и замотали головами.

Тут я догадалась проверить автоответчик – в офисе Дэвида я отключала свой сотовый. Да, пятнадцать минут назад Филиппа предупредила меня, что ей приходится срочно уехать. И еще раз подчеркнула, что нам обязательно надо поговорить.

– Извините, пора идти, – сказала Джинджер.

– Конечно. А где, кстати, Мэри?

– Больна. Именно поэтому у нас сегодня был особенно напряженный день.

Джинджер выключила свет в кухне – остались гореть только зеленые глазки холодильников, – и мы вышли на улицу.

– А отчего светится окно в силосной башне? – спросила я.

– Ой, и правда, – удивилась Джинджер. – Верно, рабочие забыли выключить, черт бы их побрал! Пейтон вставит нам пистон, если мы оставим свет на всю ночь!

– Я лучше получу нагоняй от Пейтон, чем пойду в эту башню ночью! – заявила одна из девушек.

– И я туда ни ногой! – кивнула вторая. Джинджер ничего не сказала, но было ясно, что ей тоже не улыбается идти в башню.

Тут словно черт меня в бок толкнул, и я предложила:

– Ладно, давайте я туда схожу.

Все-таки я самая старшая из них. И мне призраков бояться негоже.

– Вас это не очень затруднит? – обрадовалась Джинджер. – А то у нас мурашки по коже от одной мысли…

Теперь я уже жалела о своем предложении, но отступать было поздно.

– Я зайду туда и помигаю вам светом, что у меня все в порядке. Тогда можете ехать домой. А я запру дверь и отдам ключ Пейтон – я сегодня ночую у нее дома.

– Там пока что вообще замка нет, – сказала Джинджер. – Дверь там дурная. Вы как следует навалитесь, только тогда откроется.