Текст книги "Пока смерть нас не разлучит"
Автор книги: Кейт Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Пейтон затормозила прямо у входа. Я остановилась сразу за ней и выскочила из своего джипа.
– О машине не тревожься, – сказала Пейтон. – Кто-нибудь о ней позаботится.
Ах, как бы и мне хотелось иметь этого доброго загадочного «кого-нибудь», который обо всем для меня позаботится!
Внутри все напоминало английский особняк Викторианской эпохи – я о таких однажды писала для географического журнала.
Исполинский холл с шестифутовым камином, в котором, как прежде выражались, «вечно трепещет и бьется огонь».
Я ожидала, что нам навстречу бросятся непременные китайские мопсы. И выпорхнет дворецкий во фраке.
Вместо этого из двери прозаически вышла и просеменила к нам средних лет экономка в простом темном платье.
– Клара, Дэвид дома? – нетерпеливо спросила Пейтон.
– Нет, миссис Славин. Сегодня он целый день не давал о себе знать.
– Ладно. Покажите мисс Уэггинс комнату для гостей, а затем принесите ей холодного сухого вина в библиотеку.
Я отметила про себя, что здесь, в этом храме финансового процветания, ее величают миссис Славин, хотя для всего остального мира она – миссис Кросс!
– Извини, – сказала миссис Кросс-Славин, – я тебя оставлю ненадолго. Нужно сделать несколько звонков. А ты можешь пока отдохнуть в библиотеке – як тебе скоро присоединюсь. Клара покажет дорогу.
Пейтон тут же упорхнула, а меня повели вверх: по огромной лестнице, больше похожей на лестницу в оперном театре, чем в нормальном человеческом доме.
Я с интересом осматривалась.
При ремонте стиль эпохи был выдержан почти безупречно. Однако мелкие, иногда довольно пикантные новшества в материалах и оформлении уберегали от впечатления скрупулезной киношной декорации.
Отведенная мне гостевая комната – очевидно, одна из многих – находилась в конце длинного широкого коридора на втором этаже.
Размером раза в три больше моей гостиной, величиной которой я так горжусь.
В центре – огромная высокая кровать с пологом и приступкой, чтобы на нее взбираться. Кровать и приступка в желто-белую полоску с цветами поверх полос. Очевидно, Пейтон считает желтый цвет успокаивающим. Увы, сегодня меня ничто не успокоит.
Видя, что я без серьезного багажа, с одной сумочкой, Клара спросила, не нужно ли мне чего-либо, и обещала принести зубную щетку. Когда она ушла, я выудила из сумочки сотовый и позвонила Джеку. Ни один из телефонов, по которым я его надеялась застать, не отвечал. Ни в университете, ни в его квартире. Даже его мобильный был отключен. Я оставила сообщение: позвони при первой же возможности!
Затем ополоснула лицо в ванной комнате, которая была тут же, и направилась в библиотеку. Благодаря точным указаниям Клары я, слава Богу, не заблудилась. Библиотека была выполнена в зеленых тонах. Зелеными были не только стены, но и сами книжные шкафы. Только шкафы были покрашены такой хитрой краской, что выглядели совсем как кожаные. Несколько стилизованных зеленых кушеток по стенам, Ковры с зелеными и бежевыми квадратами. Там и сям китайская антикварная бронза и мебель – красный лакированный кофейный столик, такая же красная лакированная конторка, украшенная пагодами и плакучими ивами.
В ведерке со льдом стояла бутылка французского белого вина. Я налила себе бокал.
Телефон на столике возле кушетки время от времени звонил. Кто-то где-то в доме брал параллельную трубку, и телефон замолкал.
Бокал вина меня нисколько не расслабил. Я хотела прилечь на кушетке, когда на широкой каминной полке (разумеется, и тут был камин) заметила ряды фотографий. Я направилась их проинспектировать. В основном какие-то мне неизвестные родственники Дэвида. Хотя было много снимков Дэвида в обществе Пейтон: на борту роскошной белой яхты, на залитых солнцем террасах отелей и в открытых кафе, характерных для юга Франции и Италии. Словом, добро пожаловать в сказочную жизнь семейства Славин.
Одна особенно большая фотография – Дэвид и Пейтон в день свадьбы.
Пейтон в потрясающем атласном белом, глубоко декольтированном платье (крошкосборник, крошкосборник!), а Дэвид во фраке с белой бутоньеркой. Оба выглядят триумфаторами. Оба на пике успеха.
Я прилегла на кушетку и вынула свой блокнот в черно-белой обложке.
Теперь настал черед вспомнить всю свадьбу час за часом, последовательно. И устроить памяти настоящую ревизию. Баловство закончилось. Грядет настоящее следствие. Если следователь не разгадает загадки, следующей жертвой может стать он сам.
Итак, свадебный уик-энд начался, собственно, в пятницу днем – с ленча подружек невесты.
Некоторые из нас при этом впервые познакомились. Робин, Эшли и Пруденс, старшая подружка, были подругами детства Пейтон. Ни я, ни Джейми прежде с ними не встречались. Маверик, пиар-представительница Пейтон, кажется, была знакома с Робин, а знала ли она остальных, понятия не имею. Короче, ситуация самая обычная – не все друг друга знают. Однако на других свадьбах, где я бывала, общее знакомство происходило не за день до события, а много раньше, за несколько недель – во время девичника или при планировании «свадебного ливня», то есть официального приема для гостей будущей свадьбы, во время которого гости преподносят свои свадебные подарки. На по-настоящему больших свадьбах с сотнями гостей «свадебный ливень» устраивают по традиции за некоторое время до свадьбы, ибо акт дарения сотен подарков может серьезно затормозить церемонию.
Но Пейтон не пожелала ни «ливня», ни девичника.
Насчет девичника она заявила: я теперь фигура публичная, известная, мне ни к чему, чтобы какой-нибудь папарацци щелкнул меня, когда я выхожу из заведения, где, цитирую Пейтон, «пьяные тетки таращатся на голых мужиков в набедренных повязках и суют им десятидолларовые бумажки едва ли не в член».
Пейтон никак не объяснила запрет на прием гостей для преподнесения подарков. Впрочем, несложно догадаться, чем она руководствовалась. У Пейтон тонкий капризный вкус, и замуж она выходила за Денежный мешок невероятных размеров. На кой черт ей все эти коврики-моврики, миксеры-киксеры и прочая дрянь, которую обычно дарят даже самые состоятельные гости?
Во время ленча подружек невесты, насколько мне помнится, ничего особенного или странного не произошло. Можно отметить только несколько скованную атмосферу. И эта взаимная неловкость и молчаливость объяснились не столько тем, что многие из нас виделись впервые, сколько поведением Пейтон – уже к тому времени она успела всех достать, и каждая из нас, познав истеричные вспышки ее гнева, старалась держаться тише воды, ниже травы, чтобы неловким словом или поступком не спровоцировать счастливую невесту на новую грубость. Откуда взяться веселью и раскованной обстановке?
Репетиция свадебного вечера началась, как я уже упоминала, со скандала. Мы, подружки невесты, после репетиции в церкви опоздали на репетицию в ресторане; Пейтон, публично отчитав нас, заставила переодеваться прямо в зале и еще долго рвала и метала – пришлось вмешаться ее матери, чтобы хоть как-то ее утихомирить.
А опоздание произошло по следующей причине. В день свадьбы нас, конечно, возили в лимузинах. Но во время репетиции мы ехали на собственных машинах.
Пруденс взяла к себе Робин и Эшли, я ехала за ней в своем джипе вместе с Джейми и Маверик.
На перекрестке неподалеку от церкви, как раз перед нами, одна машина долбанула сзади другую.
Никто не пострадал, но обе машины были здорово помяты, и один водитель уперся и стал настаивать на вызове полиции.
Сама я столкновения не видела, однако девушки в машине Пруденс могли дать свидетельские показания. Пришлось ждать полицейскую машину, которая появилась через несколько минут. Кто-то из подружек невесты позвонил в ресторан – предупредить, что мы опаздываем, но по каким-то глупым причинам это сообщение Пейтон так и не передали.
Словом, ничтожная дорожная авария. Никто и царапины не получил. Однако следует пометить особой галочкой в моем блокноте – это, собственно, первое «событие», в котором замешаны все подружки невесты.
Затем сама свадьба и последующее празднество. Все шло как по маслу, ни к чему не придерешься. В моей памяти многочасовой свадебный вечер слился в одно неясное воспоминание: ели, опять ели и опять ели, и пили, пили, пили, и снова меня грубо клеили друзья жениха, и снова я убегала от них к смазливому бармену, который на самом деле учился на актера, а барменом только подрабатывал. Я ему обещала позвонить и, конечно же, не позвонила.
Если что-нибудь странное и произошло в тот день, я, убей Бог, ничего не припомню, хотя вроде бы и не перепила.
– Ты что пишешь? Я вздрогнула.
Пейтон стояла в дверях и вопросительно смотрела на меня.
В руках у нее был поднос с двумя тарелками и серебряным прибором.
– Заметки о сегодняшних событиях. Пытаюсь найти смысл во всем происшедшем. И не нахожу.
– Я тут кое-что нам приготовила. Решила, что проще поужинать прямо здесь, в библиотеке.
– Замечательно. Спасибо. Только не стоило себя так напрягать. Я понимаю, что тебе сейчас ни до чего.
– Говоря по совести, за готовкой я немного отвлеклась от мрачных мыслей. Когда я на кухне, я всегда хорошо отключаюсь от проблем.
– Ты наконец нашла Дэвида?
– Да, он уже вернулся домой. Просил извиниться, что не может зайти и поприветствовать тебя. Он сразу поднялся к себе в кабинет – сделать несколько спешных звонков по поводу всей этой ситуации. Как ни прискорбно, мы ожидаем, что родители Эшли начнут судебный процесс против нас.
«Три подружки невесты погибли при странных обстоятельствах, а она печется только о своей шкуре!» – возмущенно подумала я.
И тут же себя одернула: она ведь не виновата, что многие люди зарятся на ее миллионы и норовят урвать хоть кусочек.
Такова суровая реальность жизни, и если Пейтон не побережется, то быстро окажется у разбитого корыта.
Пейтон поставила поднос на красный лакированный китайский столик. Куриные котлеты с салатом. Пейтон взяла из ведерка со льдом бутылку вина, наполнила мой бокал и налила себе. Из этого я заключила, что она все-таки не беременна.
Отведав котлету, я воскликнула:
– О, чудесный вкус! Ты сама приготовила, да?
– Совсем бесхитростный рецепт. Только котлетку следовало выдержать в соке лайма, а у меня на это не было времени.
– Очень кстати – я такая голодная. Я слышала, телефон разрывался. Что-нибудь новенькое?
– Нет, полиция пока не прорезалась. Зато журнальные стервятники тут как тут. Первые два несчастных случая они зевнули. Возможно, потому что Робин и Джейми жили в разных штатах и их смерти никто не связал – ни между собой, ни со мной. Но теперь эти гады все сложили вместе и танцуют от радости. Навалились на меня, гиены проклятые, и уже не отвяжутся!
– А с другой стороны, – сказала я, – при таком интересе прессы полиции придется пошевеливаться и отнестись к делу на полном серьезе. Кто-нибудь из твоего персонала что-нибудь заметил?
– Я в общем-то не в курсе. Полицейский в комнате запрещал нам переговариваться. Но позже я подслушивала допросы как могла, и вроде бы никто ничего особенного не сообщил. Ты думаешь, Эшли кто-то действительно столкнул с лестницы?
– Три несчастных случая за шесть месяцев. Тут и дурак задумается. Взять и отмахнуться на этот раз просто не получается. Хватит все списывать на теорию вероятности – и у нее есть свои ограничения. Эшли была уверена, что Робин и Джейми убили. А теперь нет и ее. Все, кушайте сами свою теорию вероятности, я уже сыта!
– И что ты думаешь – как специалистка в области криминалистики?
– Специалистка не специалистка, но два факта бросаются в глаза. Во-первых, Джейми и Робин после свадьбы вдруг тесно сдружились. Возможно, они вместе что-то знали или затевали, и это привело к их смерти. Убийца мог ошибочно вообразить, что Эшли тоже в курсе дела: ведь она как-никак жила в одном доме с Робин, в несчастные случаи не верила и говорила направо и налево, что обеих девушек убили. Во-вторых, все три убитые были подружками на твоей свадьбе. Не было ли каких-либо странностей в день твоей свадьбы?
– Странностей? – удивленно переспросила Пейтон. – Что ты имеешь в виду? Насколько я помню, свадьба была само совершенство – лучше не бывает!
– Пейтон, я с тобой категорически согласна – свадьба была как из книжки. Ни я, ни кто другой не может сказать и слова дурного о свадебной церемонии или о свадебном вечере. Однако Эшли думала, что Джейми стала свидетельницей того, чего ей лучше было бы не видеть. Может, и Робин видела то же.
– Свидетельница чего? Видела что?!
– Откуда ж мне знать…
– Ну так и я ничего не знаю, – резко объявила Пейтон.
– Давай думать вместе, – предложила я. – Кому твоя свадьба с Дэвидом – нож острый? Кого твой брак мог так достать, что он начал убивать невинных, людей – устроил символическую оргию смерти вокруг тебя?
Пейтон долго молча задумчиво смотрела на огонь в камине.
И наконец промолвила:
– Мэнди, бывшая жена Дэвида. Понимаю, это звучит пустословным обвинением, но с нее станет. Она и на убийство способна. Она ненавидит Дэвида за то, что он с ней развелся. А меня презирает.
– Она живет поблизости?
– Да. Мэнди из тех глупых клуш, которые после развода паразитируют на жирных алиментах и днями торчат в гимнастических залах и косметических салонах. До сих пор представляется как миссис Славин. Идиотка! У нее от Дэвида ребенок – Лилли. И она самым бесстыжим образом навязывает девочку нам.
– Ну вот видишь! Уже есть над чем поразмышлять. Только прежде нам нужно выяснить, что думает полиция. Если Эшли действительно столкнули, на лестничной площадке или на перилах могли остаться следы борьбы.
Затем я перевела разговор на ее работу. Я сознательно решила больше не донимать Пейтон темой Эшли и убийств – пусть немного успокоится. Пейтон снизошла до того, что задала несколько вопросов и о моей жизни.
Я так устала, что думала только о постели. Пейтон это заметила и, сказав, что грязную посуду уберут без нас, повела меня на короткую экскурсию по дому.
Гостиная на первом этаже, размером чуть ли не с тронный зал, была решена в кремовых тонах – много парчи, на стенах потрясные пейзажи старых авторов в огромных золотых рамах. Три – нет, четыре группы мягкой мебели для гостей.
Я удостоилась чести заглянуть и в исполинский обеденный зал для формальных приемов – обои как в добром музее, из ткани с ручной китайской вышивкой.
Потом были бильярдная, аудио-видеозал с плазменным телеэкраном на полстены, солярий, где суперсовременные аппараты прятались между бамбуковыми зарослями… Ну и так далее, всего не упомнишь. Будь я в другом эмоциональном состоянии, я бы от зависти слюни пустила.
Оказавшись наконец в постели, я почувствовала, что, несмотря на усталость, заснуть сразу не смогу. После развода меня настойчиво преследует бессонница. Поэтому я начала листать последний номер «Глосса», который не забыла сунуть себе в сумочку перед отъездом из Нью-Йорка.
В рубрике «Ответы читателям» обсуждали пикантную насущную проблему: «Что делать с волосами на внутренней стороне бедер и на пояснице?»
Ах, мне бы их проблемы! А тут лежи и думай, кто убил трех невинных девушек и не стану ли я очередной жертвой этого маньяка… Когда журнал выпал из :моих рук и я только-только задремала, неподалеку вдруг раздались громкие, резкие голоса.
Я разом проснулась. Сердце бешено колотилось в груди. Я затаила дыхание и прислушалась. Да, кто-то, ругается – мужской голос. А теперь женский, визгливый.
Я выбралась из постели и, поскольку на мне были только зелененькие трусики, завернулась в простыню. Тихонечко перебежав комнату, я приоткрыла дверь. В коридоре царил полумрак – горели только два настенных светильника.
Отсюда я различала голоса лучше. Женский принадлежал Пейтон. Слов не разобрать.
Ссора происходила в дальнем конце коридора, где, надо думать, находилась хозяйская спальня.
Я на цыпочках прокралась дальше по коридору.
– Ты даже не думаешь, каково мне во всей это истории! – услышала я крик Пейтон.
– А зачем мне думать о тебе? – кричал в ответ Дэвид. – Ты столько думаешь о себе, что на мою долю ничего не остается. За день не бывает и секунды, когда ты не думаешь о своем сраном «я»!
– 4 —
Конечно, любопытно подслушивать чужие тайны. Однако мне тут же стало стыдно, и я быстро на цыпочках прокралась обратно в свою спальню.
Не дай Бог, кто-нибудь из супругов выскочит в коридор – то-то будет позор, если меня застанут босиком и в тоге из простыни!
Я опять забралась на кровать с пологом, но о сне теперь и думать было нечего.
Насколько удачен брак Пейтон? Счастливы ли супруги после девяти месяцев совместной жизни?
Судя по голосу Дэвида и его грубым выражениям, злости у него накопилось немало.
Что же такое эта ссора: случайное короткое замыкание в конце действительно трудного дня или звено в цепи серьезных и давних раздоров?
Конечно, гибель Джейми и Робин могла создать напряжение между мужем и женой. А теперь вот и Эшли…
Или причины разлада в другом и лежат много глубже?
Я бесплодно размышляла на эти темы, когда вдруг зазвонил мой сотовый. Меня аж подбросило от неожиданности.
До чего же нервная я стала буквально за два дня!
Звонил Джек.
Я стала ему взахлеб рассказывать о том, что произошло. Он, как обычно, с ангельским терпением все выслушал, задавая временами короткие уточняющие вопросы.
– Жалко, что ты там одна, бедняжечка, и хвостик у тебя трясется от страха, – сказал он после того, как я выговорилась. – Будь я в Нью-Йорке, непременно приехал бы в Гринвич и забрал тебя.
– Спасибо за доброе слово. Но мне в славинском дворце не так уж плохо. Да-да, я тут как в Версале, только слуги не в париках. И наверняка такой особняк снабжен всеми мыслимыми охранными примочками. Поэтому я чувствую себя как в крепости и в полной безопасности.
– А что полиция? – спросил Джек.
– Детективы, которые меня допрашивали, молчат как рыбы. Что они думают – для меня загадка. Вчера мы с тобой говорили о трагическом совпадении. Но как тебе нравится совпадение уже трех смертей? Три несчастных случая один за другим. Как поживает твоя теория вероятности – ей по-прежнему не чихается?
– Ты знаешь, моя теория вероятности бодра и свежа, как и накануне. Конечно, совпадение стали еще удивительнее: три несчастных случая один за другим – тут вероятность астрономически мала. Но она существует. И с этим не поспоришь. Однако теория теорией, а тебе, Бейли, следует смотреть в оба и проявить такую бдительность, словно версия убийств уже доказана. А главная мера предосторожности – не лезь ты в эти дела и предоставь полиции разбираться. Пусть не даром свой хлеб едят.
Конечно, хорошо, что он так заботится обо мне. Но терпеть не могу этот поучающий тон. В конце концов, я не девочка – я как-никак криминальный репортер и ухитрилась сыграть главную роль при разгадке двух убийств!.. Впрочем, у меня хватило ума промолчать и не сцепляться с Джеком, который, по сути, ничего дурного не сказал.
– Ладно, – стал прощаться Джек, – как только появишься в Нью-Йорке, тут же позвони. Ты ведь завтра уезжаешь из Гринвича?
– Да, завтра у меня деловая встреча в «Глоссе». А у тебя с утра пораньше семинар. Так что спокойной ночи.
Он явно что-то хотел сказать, но ограничился тем, что тоже пожелал мне спокойной ночи и повторил просьбу позвонить сразу же, как я доберусь до Нью-Йорка.
Любопытно, что именно он хотел сказать – и не сказал? Какие-нибудь ободряющие ласковые слова? Или?..
Наши отношения не совсем простые.
Словечко с буквы «л» между нами еще ни разу не проскакивало – в чистом виде.
В последнюю пару месяцев мы решаемся произносить фразы типа «Я люблю, когда у тебя такое выражение лица» или «Я люблю тебя в этой рубашке». Дальше этого – минное поле, ступить на которое ни один из нас не решается.
Говоря честно, меня такая ситуация вполне устраивает. Моя любовь еще в процессе становления – если это любовь. Я Джека зверски хочу как мужчину, и он мне чрезвычайно нравится как человек, но даже самой себе сказать «Да, я люблю его» я пока не готова.
Я выключила светильник в изголовье и лежала в полной темноте с широко открытыми глазами. Усталость как рукой сняло. Подслушанная ссора крепко меня встряхнула.
В какой-то момент мне почудилось, что перепалка между супругами возобновилась.
Но это было просто завывание ветра на дворе.
Я таки заснула наконец – и проспала как убитая до семи утра, пока меня не разбудило урчание снегоуборочной машины.
Я выглянула в окно. За рулем небольшой снегоуборочной машины сидел мужчина в красной теплой куртке и очищал подъездной путь к особняку. Я по-быстрому приняла горячий душ и присела, чтобы продумать план на утро.
Даром что Джек советовал мне держаться подальше, для себя я решила, что я не отдам это дело целиком на усмотрение гринвичской полиции.
Не исключено, что они признают происшествие с Эшли не несчастным случаем, а убийством.
Не исключено, что они даже вернутся к делу Робин.
Но это все займет недели.
А мне пока что делать – ходить и, как зайцу, постоянно оглядываться? Что это будет за жизнь!
Я должна поскорее убедиться, что нигде не гуляет убийца, который специализируется на подружках невесты со свадьбы Пейтон. Или что, наоборот, где-то гуляет убийца, который специализируется на подружках невесты. И если действительно он где-то гуляет, тогда мне стоит забиться в норку всерьез.
Короче, надо поворочать камни вокруг и поглядеть, не вылезет ли из-под них какой-нибудь гад.
Да и перед Эшли у меня своего рода обязательство: она меня о помощи просила и помощи от меня не дождалась!
К тому же делать хоть что-то всегда лучше, чем просто сидеть сложа руки и ждать, тюкнут тебя по голове или нет.
По возвращении в Нью-Йорк я должна выяснить все подробности гибели Джейми и еще подробнее разработать тему пищевых ограничений Робин. Надо обязательно позвонить в «личную службу спасения» Робин – это я вспомнила про телефон и инициалы, которые я получила от Эшли. И наконец, не последнее по важности – надо связаться с Маверик, которая в маленьком царстве Пейтон ведает связью с прессой.
До отъезда из Гринвича тоже кое-что надо сделать. Съездить в «Айви-Хилл» и лично побеседовать с персоналом – и в первую очередь побольше выведать о Робин у тех, кто работал с ней рядом. Следует переговорить с той женщиной из бюро по организации свадеб. Пейтон обращалась к ней за помощью… Вспомнила, ее фамилия Блисс! Телефон я нашла быстро – через телефонную справочную службу. Если что нехорошее и случилось на свадьбе, профессиональному организатору церемонии наверняка об этом известно.
Мне почему-то казалось, что в доме Славинов с утра должна царить суматоха, но когда я, надев свои мятые штаны и дешевый свитерок, вышла из комнаты в коридор, там стояла мертвая тишина. Спускаясь по широкой мраморной лестнице, я ощутила себя в роли Джоан Фонтейн в «Ребекке» – простая девушка, которая чувствует себя не в своей тарелке в родовом доме семейства Мэндерлей.
Я заглянула последовательно во все ближайшие комнаты – в гостиную, в библиотеку, в солярий. Нигде никого.
Пока я в нерешительности стояла в коридоре, дверь рядом открылась, и вышла Клара – с небольшим подносом, прикрытым белоснежной салфеткой, из-под которой выглядывал белый фарфоровый чайник.
Клара поздоровалась со мной и объяснила, что завтрак сервируют в кухне. Мистер Славин уже там. Что касается миссис Славин, она недомогает и не спустится к завтраку. Клара как раз несет ей завтрак наверх.
«Ага, – подумала я, – Пейтон завтракает в спальне – интересно, действительно ли она приболела, или это связано с ночной ссорой? Кстати, «леди недомогает и сегодня не спустится к завтраку» – это из какой книжки? Или я вдруг по мановению волшебной палочки очутилась в историческом фильме?»
Я распахнула дверь в кухню. Разумеется, она была огромна – не меньше, чем кухня в амбаре на ферме (но там-то готовят на прием с сотней гостей!).
Чисто, как в операционной.
Все, чему положено сверкать, сверкает. Все, чему положено блестеть, исправно блестит.
Остальное поражает своей белизной.
Камин и здесь, только очень современного вида. И конечно, газовые плиты. На них что-то варится-посапывает.
В дальнем конце за большим столом с тускло поблескивающей черной столешницей сидел Дэвид и читал «Уолл-стрит джорнал».
– Доброе утро, – сказала я, чтобы не показаться невежей.
– А, Бейли, – доброжелательно откликнулся он и встал поприветствовать меня. – Не слышал, как вы вошли. Присаживайтесь рядом.
Дэвид был среднего роста, в плечах не широк, но для мужчины под пятьдесят очень даже ничего – кареглазый шатен, только-только начинающий лысеть, с хорошей кожей и красиво очерченными полными губами. Предельно холеный. Я лично против него ничего не имела. Вот только был он до того статен и величав, что вообразить себя с ним в постели, по-моему, было так же кощунственно, как вообразить себя в постели с государственным секретарем или с директором кредитной службы в моем банке. Убейте меня, просто не могу представить себе эту картинку: я голышом рядом с ним – и прошу его слизывать шоколадный крем у меня с сосков.
За те годы, что я общаюсь с Пейтон, она мне много чего порассказала о своих сексуальных приключениях.
С мужчинами она не из застенчивых.
Буквально за несколько месяцев до брака у нее был бурный роман с молодым парнем, которого она называла классным жеребцом и дрожала от одного воспоминания о том, как они с ним кувыркались в постели.
А впрочем, внешность обманчива – не исключено, что Дэвид, в обычной жизни сущий памятник, ночами преображается в ураган страсти.
Ну и потом, кто же не знает, что деньги – наилучший афродизиак!
– Печальная история, – любезно выдвинув для меня стул, сказал Дэвид. На нем были темно-синий костюм в тонкую полоску, белая сорочка и чудесный шелковый галстук, глядя на который понимаешь, отчего Марко Поло так отчаянно искал путь на Восток.
– Да, история жуткая, – согласилась я. – Вы уже знаете, где состоятся похороны? Здесь, в Гринвиче?
Дэвид тяжело вздохнул.
– Насколько мне известно, ее родители приезжают сюда с запада. Но отпевание будет у них дома, в Аризоне. Эшли, если не ошибаюсь, провела в Аризоне большую часть детства.
Я налила себе чашку кофе и взяла круассан из корзинки, которая была прикрыта белой, убийственно накрахмаленной тканевой салфеткой.
– Что говорит полиция?
– Официально пока ничего. Но у меня друзья в департаменте, и, по их сведениям, детективы склоняются к тому, что это просто несчастный случай. По версии полиции, Эшли воспользовалась складной лестницей, чтобы поправить лампу на одной из верхних площадок. Потеряла равновесие. А поскольку там все так узко, она упала не на лестничную площадку, а мимо – вниз, через перила. Силосную башню опечатали на несколько дней, но остальными постройками на ферме уже разрешили пользоваться без ограничений. Пришлось, конечно, кое на кого нажать…
Итак, полиция свой вывод сделала: третий несчастный случай за шесть месяцев – это в порядке вещей. Обалдеть можно!
– Тот, кто ее столкнул, – сказала я убежденно, – конечно же, позаботился о том, чтобы не оставить следов!
Дэвид чуть не поперхнулся кофе.
Отставив чашку, он уставился на меня и строго спросил:
– Почему вы так считаете? Какой, ну какой резон может быть у убийцы? Поверьте мне, из баловства людей не убивают. Или так – когда людей убивают из баловства, остается множество следов. Пейтон рассказывала мне, что Эшли носилась с теорией заговора. Но это же все чистейшая чепуха!
– Робин спрашивала Эшли, не случилось ли чего странного во время свадьбы. А вы… вы лично замечали что-либо странное во время свадьбы?
Дэвид презрительно фыркнул. Сам вопрос казался ему абсурдным.
– Свадьба, на которой больше десяти человек, уже сама по себе странное, нелепое явление. Я не понимаю, на кой черт люди вообще устраивают такие сборища!
Диковинный ответ из уст человека, который женился девять месяцев назад – в присутствии пяти сотен гостей!
– А может ли существовать человек, у которого ваш брак вызвал ярость? – не унималась я, хотя было очевидно, что мистер Славин принимает мои вопрос в штыки. – Человек, который затаил желание мести?
Он немного смутился и заморгал.
– Вы… вы имеете в виду мою бывшую? Мы с Мэнди уже два года как расстались. Желай она мстить, она бы давно со мной поквиталась. Да и не могу я ее представить в роли убийцы. Бред и абсурд!
– А кроме Мэнди? Какой-нибудь ущемленный клиент? Кто-то, кто пострадал по вашей вине или полагает, что пострадал по вашей вине?
– Мстительный клиент? – Дэвид на секунду задумался. – Нет, вздор, вздор и вздор. Вы делаете из мухи слона. Дурацкую цепочку случайностей превращаете в дьявольский заговор.
Я решила эту болезненную тему закрыть и задать вопрос из другой любопытной для меня области.
– А как чувствует себя Пейтон? – спросила я с невинным видом, внимательно следя за его реакцией.
– Вам не трудно себе представить, какое это для нее потрясение. Она даже залежалась сегодня в постели – что совсем на нее не похоже.
В голосе искренняя забота. Но… но впервые за весь разговор со мной он отвел глаза. Говоря сочувственные слова о жене, он вдруг отодвинул стул и, сняв салфетку с колен, положил ее на стол. Прекрасная возможность на секунду спрятать глаза. Вне сомнения, ему малоприятно говорить о Пейтон. Из-за ночной ссоры? Или от того, что ночью брошенный упрек в эгоизме не просто упрек, высказанный в сердцах, а горькое, давно вызревшее убеждение?
– Простите, Бейли, мне пора. Партнер заедет за мной через несколько минут. Метель не метель, а нам надо быть сегодня в Стэмфорде.
– Вы имеете в виду Трипа – того, что был вашим шафером?
Дэвид подтвердил кивком головы.
– Кстати, – сказал он, – Пейтон мечтала о том, чтобы вы с ним познакомились поближе во время свадьбы. Зевнули тогда, не зевайте сейчас. – Дэвид лукаво прищурился. – Трип и нынче холостякует, – добавил он, видя, что я не обиделась и улыбаюсь.
Трип действительно интенсивно ухаживал за мной во время свадьбы. Я не подавала ему никакой надежды – хоть он и приятный во всех отношениях мужчина, но уж больно напорист. Я таких не уважаю. С бульдозером не поговоришь.
– Спасибо, у меня сейчас есть постоянный друг, – сказала я.
Дэвид подошел ко мне и на прощание поцеловал не один раз, а дважды, в каждую щеку – по-отечески, чего я очень не люблю. Его туалетная вода имела сильную лимонную ноту – странный выбор для морозного дня.
– Что ж, рад за вас. – Дэвид уже явно спешил. – Несмотря на печальные обстоятельства, было приятно снова повидаться с вами, Бейли.
– Взаимно.
В дверях кухни он остановился и повернулся ко мне:
– Искренне сочувствую вам – стресс для вас огромный. Постарайтесь побыстрее все забыть. Это просто дурное стечение обстоятельств. И ничего больше. Понимаете?
