Текст книги "Пока смерть нас не разлучит"
Автор книги: Кейт Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
За кофе с булочками мы с Джеком определились насчет распорядка дня. Прежде он закинет свои вещи к себе на квартиру, потом мы прошвырнемся по галереям в Челси.
При дневном свете, на людях и рядом с Джеком мне, пожалуй, бояться нечего.
Как только Джек ушел, я тут же позвонила Пейтон. И на этот раз наконец повезло.
– Как там у вас? – спросила я. – Есть какое-нибудь движение в деле Эшли?
– Ты, наверное, уже видела статью в «Пост»? – ответила вопросом на вопрос Пейтон.
– Да. Очень ударило по тебе?
– Прямехонько под дых! Эта грязная писанина – долбаный айсберг, который потопил «Титаник». От журналюг прохода нет. Чуть не круглые сутки караулят у ворот – с погаными камерами и микрофонами. Перед нами с Дэвидом еще не закрывают двери лучших домов, но организаторы ближайших по времени вечеринок уже звонили и зондировали почву. То ли еще будет! И девушка, которую я только что наняла на место Робин, взяла и уволилась – без всяких объявлений.
– А что говорят ребята из твоего агентства по связям с общественностью? – обеспокоенно спросила я.
– Они настаивают на том, чтобы я не сидела в четырех стенах. И делала хорошую мину при хреновой игре. У Дэвида вчера был деловой ужин с клиентами, Поэтому я вышла в свет одна. И ощущала себя преступницей – все на вечеринке таращились на меня, словно я пришла с голой задницей.
Тут я рассказала про то, как вчера на меня напали.
Пейтон так расстроилась, что у нее голос стал дрожать.
– Не понимаю. Отказываюсь понимать! – запричитала она. – Это что же творится! Зачем кому-то было нападать на тебя?
– Зачем – яснее ясного. Я следующая в списке. Ты не пугайся, но я должна тебя предупредить: будь предельно осторожна. Ты тоже можешь быть в списке.
– Но почему, почему? – почти взвыла она. – Что за сволочь все это устраивает?
– Если бы знать! Велика вероятность, что вся эта свистопляска связана лично с тобой. Корень всему – или твоя свадьба, или твое предприятие. Возможно, кто-то пытается развалить твой бизнес.
Стоя с утра под душем, я решила: коль скоро я пока не могу найти никаких прямых указаний на то, что несчастные случаи на самом деле были убийствами, я попробую продвинуть следствие с другого конца – самым тщательным образом займусь мотивами. В понедельник рвану обратно в Гринвич – на разведку по полной программе. Поэтому я спросила Пейтон, не приютит ли она меня на время.
– Разумеется, приезжай. Ты всегда можешь рассчитывать на мое гостеприимство. Но извини за любопытство, зачем ты, собственно, намереваешься приехать?
Последний вопрос был задан не самым ласковым тоном. В нем явственно звучало: «Какого черта…»
– Хочу порасспросить людей, в том числе и пару работников твоей фермы.
– Пожалуйста, – сказала Пейтон, сменяя гнев на милость. – Разумеется, обстоятельства не располагают к дружеской болтовне, но мне всегда приятно с тобой общаться.
Я обещала появиться на ферме в понедельник в середине дня и положила трубку.
Потом заварила себе еще чашку кофе и села в гостиной со своим блокнотом в черно-белой обложке. Я пересмотрела прошлые записи, законспектировала подробно разговор с Алисией, зафиксировала наблюдения в пустой квартире Джейми, еще раз попыталась вспомнить все детали нападения.
А скоро и Джек вернулся. Мы с ним прошлись по художественным галереям, пообедали в кафе – там же, в Челси, а потом зашли в кинотеатр. Там я забежала в туалет. Сидя в кабинке, я услышала рядом чьи-то шаги и жутко испугалась, – но это были шаги самой обычной дамы, женщины лет шестидесяти в объемистой парке.
Вечером мы с Джеком решили ужинать дома. Я приготовила курочку, и бедному Джеку пришлось в который раз смотреть «Завтрак у Тиффани» – только такой фильм мог отвлечь меня от мрачных мыслей.
На следующий день утром Джек ушел сразу после нашего позднего завтрака. У него была небольшая жилищная проблема: заканчивался арендный договоp, но владелец дома в Виллидж, где Джек снимал квартиру, любезно предложил ему переехать в пустую квартиру на другом этаже, во многих отношениях лучше. Джек хотел утрясти это дело прямо сегодня: посмотреть ту пустую квартиру и принять решение. Мы договорились, что он вернется к двум часам.
С Кэрол Блендер я встречалась в полдень. Следовательно, у нас будет достаточно времени для разговора, и я успею домой до прихода Джека.
О свидании с Кэрол Блендер я предпочла промолчать – Джек разволнуется, станет отговаривать в одиночку выходить на улицу. Но дело есть дело, и я не могу сидеть взаперти днями и неделями. В Гринвич не под конвоем же поеду! Да и кто мне что сделает днем и в людном месте! Хотя, конечно, кошки на душе скребли…
Выйдя на улицу, я внимательно огляделась. Вроде бы ничего подозрительного. Никто исподтишка не следил за мной. Вроде бы.
Я нарочно остановила такси, которое ехало не в ту сторону, куда мне было нужно, и назвала водителю адрес. На повороте с Восьмой на Третью авеню я повернулась и проверила, едет кто за мной или нет. Никто не едет. Вроде бы.
А впрочем, на одном участке дороги нам удалось уединиться – почти на милю за нами не было машин.
Заведение, предложенное Кэрол Блендер, находилось на углу Восемьдесят шестой и Йорк-стрит. Почти битком набито в этот час. Женщина в красном пальто поджидала меня у входа.
– Кэрол? – спросила я.
– Да, добрый день, – ответила она без улыбки.
Кэрол была моложе своего голоса. На вид лет тридцать восемь – сорок. Копна черных волос, темные глаза. Она сразу произвела на меня впечатление человека, не привыкшего рассыпаться в вежливостях, от которого и одной улыбки добиться – большой успех. Нет, определенно не психотерапевт. У тех другие повадки. И мне пришло в голову, что она могла быть обыкновенной подругой Робин – подругой, о существовании которой Эшли и не подозревала.
Поскольку Кэрол знала это место, я предоставила ей командовать. Она попросила у администратора отдельную кабинку, и тот провел нас к одной из двух еще свободных кабинок в глубине ресторанчика.
Все кругом уплетали яичницу с беконом, да и обстановка тут была такая же простая – вешалки отсутствовали, куртки и пальто висели на спинках стульев, а где и просто валялись на ковре.
– Итак, расскажите, откуда вы знали Робин? – допросила Кэрол, когда мы сели и я успела немного осмотреться.
– Были подружками на свадьбе общей знакомой. А вы с ней дружили?
– Нет, она была моей клиенткой.
– А, так вы, значит, психотерапевт! – воскликнула я. Выходит, моя первоначальная догадка была все-таки правильной.
– Нет, я диетолог.
– Диетолог?
– Разумеется, Робин могла бы и в Гринвиче найти хорошего специалиста, но я плотно работала с подругой ее матери, и Робин, наверное, предпочла уже проверенного человека.
Подошла официантка. Как я и предполагала, основываясь на только что сделанном открытии, Кэрол заказала только здоровое: омлет из одних белков, тост из цельного зерна, а на запивку – горячую воду. Сказав про себя «брр», я мужественно заказала сандвич с некастрированным яйцом и кофе.
Когда официантка ушла, я спросила:
– Ваше сотрудничество было вызвано тем, что она принимала опасные ингибиторы?
Непонятно, зачем мы сидели в отдельной кабинке. Все равно в ресторане было так людно и шумно, приходилось почти что кричать.
– А, выходит, вы в курсе, – сказала Кэрол. – Да, Робин была вынуждена соблюдать весьма строгую диету в течение очень долгого времени. Чтобы не навредить при этом своему здоровью, ей требовалось иногда прибегать к совету диетолога. Как вы сами понимаете, ее смерть потрясла меня до глубины души. Последний раз мы беседовали с ней перед Новым годом. И она чувствовала себя отлично.
– Все кругом полагают, что она ловчила с диетой. Любительница пожевать, она однажды расслабилась и сунула в рот что-то запрещенное.
Я нарочно сделала паузу – в ожидании ее реакции.
И она отреагировала. Да еще как!
Энергично мотнув головой, Кэрол отчеканила:
– Чтобы она да словчила – при ее-то боязливом характере педантки? Не смешите меня! Робин никогда бы в жизни не сунула в рот чего-нибудь с тирамином – список она знала назубок! Я уверена на все сто, что кто-то ее нарочно подставил.
– 8 —
«О Господи, – подумала я, – сделай так, чтобы это были не пустые слова, чтобы она имела какие-то доказательства – чтобы это была та явная улика, тот «дымящийся пистолет», который указывает на преступника!»
Вслух я спросила:
– По какой причине вы «уверены на все сто»?
– Да я же говорю, она была рабыня своей диеты, рабыня покорная, никогда не мечтавшая о мятеже.
– Ну, знаете ли, чужая душа потемки, – возразила я. – Я и за себя-то не всегда поручиться могу…
– Я просто знаю, – убежденно сказала Кэрол. – Да, она любила хорошо и вкусно поесть. Но куда больше она любила тот заряд бодрости, который ей давали ингибиторы. Впервые после университета, а может быть, впервые после старших классов школы она видела жизнь в радужном свете, была полна оптимизма и энергии. Впервые она выползла на твердый берег из болота депрессии. Мне довелось работать со многими пациентами на строжайшей диете – большинство из них прибегают к моей помощи из-за понятных опасений за свое сердце. И все, все без исключения, тяготились в этой своего рода тюрьме. Одна Робин чувствовала себя на свободе. Одна она ощущала себя не в тюрьме, а только что из тюрьмы выпущенной! Она-то уже почти смирилась с тем, что ей до конца жизни оставаться пришибленной и несчастной. А со мной она контактировала для того, чтобы мы на пару сочиняли ей приемлемый план питания – чтобы и в ее жизни случались маленькие гурманские праздники.
Увы, никакого «дымящегося пистолета». Одно внутреннее убеждение. Его в кашу вместо масла не положишь.
Я была жутко разочарована, но виду не подала. Надо расспрашивать дальше.
– А разве возможно при таком количестве исключений сочинить нечто с «маленькими гурманскими праздниками»?
– На то и нужен специалист с его знаниями, – поучающе сказала Кэрол Блендер. – Почти всегда остается некоторая свобода для маневра. Скажем, сыр для Робин был табу. Но тирамины есть только в выдержанном сыре. Поэтому, к примеру, пицца из определенного теста с томатами и моцареллой вполне допустима. И так далее. Вариантов на самом деле довольно много, учитывая широкий выбор продуктов всевозможных национальных кухонь.
– Я совершенно убеждена, – продолжала Кэрол, – что после наших разработок у Робин не было серьезной причины мухлевать. А перед Новым годом она звонила мне вот по какому поводу. На каком-то благотворительном вечере она выпила несколько глотков кофе, прежде чем поняла, что к нему подмешано немного шоколада. Шоколад значится в ее списке, однако опасен только при чрезмерном употреблении. Робин чуть ли не на пол швырнула эту чашку и тут же побежала звонить мне. К счастью, дозвонилась сразу. Я ее успокоила – шоколад в кофе добавляют только для вкуса, в ничтожном количестве. Если человек впадает в панику из-за такого пустяка, то попробуйте представить его жующим бутерброд с колбасой, про которую черным по белому написано: при определенных обстоятельствах и один почти прозрачный на просвет ломтик может оказаться смертельным! Абсурд!
Официантка принесла нашу еду. С удовольствием уминая сандвич, я поглядывала на белый омлет Кэрол – на вид такой же аппетитный, как подогретая салфетка.
– Ладно, – сказала я, – принимаю вашу версию. Тогда давайте прикинем, кто мог Робин нарочно подставить. Есть догадки?
Кэрол всерьез задумалась.
– Ну, прежде всего кто-то мог угостить ее не тем, чем надо, просто по незнанию. Вспомните тот же случай с шоколадом в кофе. Робин взяла за правило без стеснения допрашивать людей, чем именно они ее угощают. «Перечислите ингредиенты, пожалуйста». Разумеется, не всем это нравилось. Но в ситуации, когда было совершенно неприлично спросить, она и не брала ничего в рот, ссылаясь на самые разные причины. Таким образом, мы можем почти исключить вариант непреднамеренного убийства по незнанию. Остается предположить, что убийца сознательно ее обманул. Сделать это предельно легко. Достаточно добавить сыра в соус и побожиться, что сыра там нет.
И все же Филиппу, хотя бы для порядка, не следовало с ходу отметать.
Опять надо побеседовать с той продавщицей. И пора задать пару вопросов Мэри, которая на ферме второе лицо после Пейтон. Если догадки Маверик верны и кто-то ведет войну на уничтожение самой фирмы Пейтон, тогда именно Мэри должна знать, кто из уволенных сотрудников мог затаить злобу или кто из конкурентов так ревнует к званию новой Марты Стюарт, так сам хочет быть новой Мартой Стюарт любого пола, что ни перед чем не остановится.
Разумеется, все эти вопросы я могу задать самой Пейтон. Но она и в обычном-то состоянии кругом видит врагов и ненавистников, а сейчас, на грани нервного срыва, и вовсе не расположена к трезвым и объективным оценкам. Мэри в этом смысле куда полезнее.
Мне также очень хотелось каким-то образом выйти на бывшую миссис Славин. Хотя Дэвид настаивал на том, что его бывшая совершенно вне подозрений, Пейтон указала на нее как на возможного злоумышленника. Объективности Пейтон грош цена. И все же это след, и любой непредвзятый сыщик обязан его проверить. Насколько жене Дэвида претит роль бывшей? И сколько злости в ней по поводу своей отставки?
Ну и конечно, нужно выбрать минутку и заскочить в гринвичскую библиотеку. Там в разделе полицейской хроники я наверняка найду описание дорожного инцидента, из-за которого мы, подружки невесты, опоздали после репетиции в церкви на репетицию в ресторане – и в результате получили нахлобучку от Пейтон. Провинциальные газеты весьма дотошны в своих повседневных отчетах.
Затем надо и Веллингтон-Хаус посетить – тот самый старинный особняк, где, собственно, и происходило свадебное празднество. Насчет Веллингтон-Хаус у меня не было никакого разумного плана – просто хотела покрутиться рядом, по возможности зайти внутрь и прислушаться к себе, не шевельнется ли во мне на месте давних событий какое-нибудь забытое воспоминание. Пока что моя память решительно бастовала.
Я подлила себе кофе и, достав из сумочки фотографии, которые с разрешения Эшли взяла из комнаты Робин, аккуратно разложила их на столе. Если Джейми действительно отдала эти фотографии Робин не просто так, а с целью хранить и прятать, то разгадка здесь, у меня в руках.
Поэтому я битый час вертела фотографии и так и этак, таращилась на них через лупу… Все тщетно.
Две фотографии – отдельно Пейтон.
На одном снимке она целуется с Дэвидом.
Фотографии подружек невесты и гостей. Тут смеются, там едят. Тут танцуют, там едят.
Вот Трип беседует у стойки бара с мужчиной нудного вида; наверное, этот гость – один из его деловых партнеров.
Единственное фото без людей – снимок бального зала до того, как он заполнился гостями. Длинные, празднично оформленные столы, серебряные столовые приборы, цветы, свечи. Ах нет, на самом краю снимка фигурка Мэри, которая разговаривает с официанткой. Как и говорила Меган Блисс, Мэри в тот день разрывалась между ролями гостьи и служащей.
Нигде никакого криминала. Нигде никакой странности. Все банально, банально, банально.
И тут мне в голову ударила мысль – я даже удивилась, что не подумала об этом раньше: с чего я решила, что в моей пачке все фотографии? Одной могло не хватать. Самой главной. Впрочем, могло не хватать даже нескольких фотографий.
Я быстро пересчитала фотографии. Двадцать шесть. И стандартная пленка – двадцать шесть. Конечно, это не стопроцентное доказательство. И все-таки…
Я снова вернулась к своему блокноту.
Свадьба казалась началом всех начал в цепочке последующих событий, и этот факт мог сбивать меня, гипнотически уводить в сторону от истины.
А если свадьба не имеет никакого отношения к происшедшему после?
Если тот факт, что все три погибшие были подружками невесты, не имеет ни малейшего значения?
Джейми могла быть замешана в какие-то дела, не связанные не только со свадьбой Пейтон, но и с Пейтон вообще. Дела, не связанные и с фирмой Пейтон!
Итак, Джейми убивают за какие-то левые дела.
Робин в курсе этих дел или могла быть в курсе – и ее убивают, чтобы навсегда заткнуть ей рот.
Наконец Эшли убивают просто из страха, что она или уже что-то проведала, или своим паникерством и вопросами вызовет нежелательное повторное расследование несчастных случаев. Лучше еще один несчастный случай, чем тщательное рассмотрение двух предыдущих.
В этой версии я под прямой и непосредственной угрозой – ведь именно я сейчас затеваю повторное расследование!
Еще одна заметка в блокнот: почему я уверена, что в пятницу на меня напал именно мужчина? Я толкнула нападавшего не столько в грудь, сколько куда-то под грудь. Была ли женская грудь под пальто, в темноте я, конечно, не разобрала. Высоких крупных женщин хоть отбавляй. А если нападавший был действительно мужчиной, отнюдь не значит, что за всем этим не стоит женщина.
Мужчина мог быть просто наемником.
Сто долларов в руки – пугни-ка ты мне вот эту особу. Да так, чтобы ей долго икалось.
Зазвонил телефон, и я, конечно же, подпрыгнула как последняя дура.
– Извини, я опоздаю, – услышала я голос Джека. – Все пошло немного наперекосяк.
– Но уладилось в конце концов?
– Да нет, – раздраженно сказал Джек. – Владелец дома вдруг передумал сдавать квартиру, которую он мне давно пообещал. Какие-то у него свои заморочки или планы. Словом, мне из моей квартиры скоро выметаться, а куда – понятия не имею. Придушил бы гада, так за несчастный случай это не выдашь… Живым его отпустил.
Я решила пропустить его несколько бестактную шутку мимо ушей.
– Вот невезуха, Джек. И что же теперь? Хочешь, я для тебя по-быстрому прочешу отдел жилья внаем в «Таймс»? И мы бы уже сегодня могли посмотреть пару квартир.
– Хорошенькое времяпрепровождение в воскресный день, – фыркнул Джек. – Нет уж, уволь. Лучше я из Вашингтона звякну какому-нибудь агенту по недвижимости – вдруг что дельное с ходу предложит. А тебе не улыбается, если кое-кто въедет к тебе подсъемщиком? Могли бы не пятьдесят на пятьдесят, а скажем, шестьдесят на сорок. Догадайся сама, кто платил бы шестьдесят.
Когда до меня дошел смысл его предложения, у меня даже дыхание перехватило. Однако тон у него был шутливый – он меня просто подкалывает или… или?
– Ты меня разыгрываешь? – спросила я.
– Ну да. Или ну нет. Скорее, ну нет. Слушай, мне тут не очень с руки сейчас все это обсуждать. Через полчаса я буду дома, хорошо?
– Понятно, – сказала я и повесила трубку.
Понятно ничего не было. Сердце отчетливо било в груди – бух-бух, бух-бух. С чего бы это? Одно мне было ясно – не от радости.
Я заходила по квартире бессмысленными кругами – как тот чокнутый зверь на канале «Дискавери», мозг которого проели паразиты.
Свой дурацкий бег я закончила на кухне – выхватила из холодильника бутылку вина и вылила себе в стакан то, что осталось после приготовления какого-то блюда. Другого алкоголя в доме не нашлось. Конечно, для вина час слишком ранний. Однако от выпитого кофе вкупе с предложением Джека, сделанным в такой дурацкой форме, я настолько ошалела, что мне было уже ни до чего.
Вино, как назло, имело вкус картона – я со злостью выплеснула его в раковину.
Налила себе стакан минералки.
«Тормози, подружка», – повторяла я себе. Может, у Джека и в мыслях не было переезжать ко мне. Так, ляпнул под настроение. Но я же его переспросила – и он почти серьезно сказал, что не шутит. Выходит, он в последнее время думал над этим вопросом и не исключал возможности, что мы станем жить вместе и перейдем на новый уровень отношений.
От подобных мыслей кружилась голова.
Но почему же все это такой сюрприз для меня? И сюрприз не то чтобы очень приятный?
Мы познакомились в прошлом мае. Наши отношения лениво раскручивались до октября… А уже начиная с октября мы кипели вовсю. И были вместе не только по уик-эндам.
Поскольку я более или менее свободный художник, я в будни не раз ездила в нему в Вашингтон. А сразу после Рождества мы провели пять дней в Канаде на берегу одного озера, благо мне подвернулось редакционное поручение написать заметку об отдыхе в тех краях.
Этим летом Джек планировал переехать в Нью-Йорк насовсем.
Поэтому я уже не раз прикидывала, как сложатся наши отношения, если мы будем жить в одном городе – двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Думаю, и он должен был хотя бы раз задуматься над этим.
Но до лета времени – ого-го. И еще пятнадцать минут назад я была уверена, что у меня впереди не один месяц, успею привыкнуть к мысли о том, что через какое-то время мы с Джеком сможем видеться чаще – возможно, даже каждый день.
А раз у меня впереди не один месяц на размышления, то и нет нужды срочно определяться со своими чувствами.
В итоге я приняла решение не раскачивать ситуацию. Пошутили по телефону – и забыли. Квартиру Джек рано или поздно найдет, и, если я не полезу на рожон, тема нашего съезда рассосется сама собой.
В ожидании Джека я набрала 411. Мне быстро нашли нужные телефоны; среди прочего я получила телефон и адрес Мэнди Славин, бывшей жены Дэвида.
Затем я позвонила в центральную гринвичскую городскую библиотеку и в Веллингтон-Хаус – узнать, где они конкретно находятся, чтобы завтра не тратить время и не рыскать по городу.
Похоже, в Веллингтон-Хаус было в разгаре какое-то торжество. Фоном разговора служили громкая музыка и звон бокалов.
Положив трубку, я вдруг вспомнила бармена на свадьбе – ну, того, который на самом деле актер и только подрабатывал. Он же там торчал часами почти на одном месте – и от скуки небось глазел по сторонам. Мог что-то и заметить – если было что заметить. Как же я про него не вспомнила раньше!
Звали его, кажется, Крис. В зале он был чуть ли не самым красивым парнем. Рослый, голубоглазый, русоволосый. С такой счастливой внешностью он и на показах моды подрабатывал.
В первый момент я приняла его за придурка – подавая мне стакан красного вина, Крис посоветовал мне отведать коктейль под названием «Сиська с маслом».
Я ответила самым ледяным из моих взглядов. Он немного покраснел, чудесно улыбнулся и быстро пояснил: профессионалы называют коктейль именно так, и он позволил себе неуклюжую шутку, потому что слышал – меня зовут Бейли, а главный ингредиент коктейля – «Бейлиз Айриш-крим», виски со сливками.
За такую улыбку и такие зубы можно было простить и худшую шутку. Внутренне я сменила гнев на милость. Хотя внешне осталась ледяной глыбой. Чинно шествуя прочь, я вдруг услышала брошенное мне вдогонку: «Пронзи кого из нас кинжал, не та ли разве кровь из нас струится?» Шекспир, да еще из уст такой милашки, – ну как тут было устоять!
Разумеется, я весь вечер без нужды бегала доливать свой бокал и флиртовала с мальчишкой до самозабвения.
Под шапочный разбор он попросил у меня телефон, но у меня, несмотря на весь алкоголь, хватило ума взять его номер, а свой не давать.
В то время я считала себя несвободной – ходила на свидания к одному банкиру, который работал в сфере инвестиций. Какое-то время я очень на него западала, пока он не изложил мне во всех подробностях теорию, что любовь у него по одной графе, а секс – по другой. И я у него не столько для сердца, сколько для плоти.
К тому же из разговора с Крисом я вычислила, что ему двадцать пять.
Такие молоденькие не мой жанр.
Словом, очень умно я поступила, что взяла у него телефон – и не позвонила.
Однако в нынешней ситуации стоило с ним поговорить.
Тут я сообразила, что номер его мобильного все еще в памяти моей электронной записной книжки.
И точно – вот он, Крис. Фамилия очень шекспировская – Уикерсхем.
Выразительный актерский голос на другом конце провода лаконично ответил: «Это Крис. Оставьте сообщение».
Я напомнила, кто я такая и где мы познакомились. Затем попросила о встрече – задать ему несколько коротких вопросов.
Ничего соблазнительного, поэтому мало надежды, что он откликнется. Начни я кокетничать, было бы не лучше. «Э, – подумает Крис, – старушке нужно несколько месяцев, чтобы решиться только на звонок!» И не позвонит. Если сказать ему, что это серьезно и нам надо обязательно встретиться, он вообразит, что я заразила его какой-нибудь гадостью. Начнет дрожащей рукой набирать мой номер, вспомнит, что не спал со мной… и повесит трубку.
Тут коротко прогудел зуммер домофона – понятное дело, это Джек. Я испытала укол совести. Крису я звонила, конечно, по чисто деловому поводу. Да и познакомились мы до моей встречи с Джеком. Но никуда не уйти от того факта, что началось наше знакомство с «Сиськи с маслом» и я, было дело, вечер напролет трясла перед этим красавчиком своими, хоть и без масла.
Когда я впустила Джека в квартиру, вид у него был самый обычный. Я сообразила, что наш телефонный разговор разволновал меня одну. Джек улыбался во весь рот – щеки красные от холода и ветра. Он чмокнул меня в губы, и мы оба отпрянули – между нами проскочил разряд тока.
– Тьфу ты, – огорчился Джек, касаясь своих губ ладонью в перчатке. – Извини.
– Значит, на улице очень сухой воздух, – промолвила я.
Мой собственный голос показался мне странным – октавой выше, как будто чья-то невидимая рука сдавливала горло.
Я строго-настрого велела себе забыть инцидент и вести себя нормально, с достоинством. И тут же, вешая его пальто, я неловко повернулась и локтем чуть не вышибла Джеку глаз – Джек как раз наклонялся снять ботинки. Я вела себя так же неуклюже, как подростком в свое первое свидание.
Джек, кажется, ничего не замечал. Я нашла ему банку пива, а сама взяла допивать стакан минералки. Мы сидели по разным концам дивана, лицом друг к другу.
– Насколько я тебя знаю, – сказал Джек, – ты сегодня, разумеется, уже успела поработать. Как продвигается твоя статья? Ты по-прежнему уверена, что беременную женщину убил ее муж?
– Вне всякого сомнения.
Я схватилась за возможность долгого рассказа и стала подробно описывать историю подозреваемого: сложные отношения с родителями, неудачная карьера реставратора, запутанные отношения с женщинами и так далее, и так далее. Биографическая справка длиннее, чем в энциклопедии. Я знала, что Джека интересуют подобные вещи, но я знала и то, зачем треплюсь как заведенная. По мере того как мой рассказ подходил к концу, он смотрел на меня все внимательнее, а слушал все рассеяннее. Психолог с ученой степенью. Начальные этапы паники он еще в университете изучал.
– Бейли, что с тобой?
– Что значит – «что с тобой»? – пролепетала я.
– Что произошло? Я имею в виду не того типа, который пришил свою жену. Я имею в виду, что произошло с тобой, пока меня не было?
– А, ты заметил, что я чуть-чуть напряжена. Сам понимаешь, вся на нервах…
– Что произошло с тобой, пока меня не было?
Я сбросила белые мокасины и устроилась на диване удобнее, подвернув ноги под себя. Я хотела принять более раскованную позу, но тут же сообразила, что теперь я выгляжу и вовсе испуганным цыпленком, который забился в угол.
Чтобы мне теперь успокоиться, в меня нужно выстрелить тем шприцем, которым в зоопарке усыпляют слонов.
– Ничего не случилось, – продолжала врать я. – Правда, я собрала немножко информации по поводу несчастных случаев. Ну и составила план завтрашней поездки в Гринвич – куда успеть, кого опросить.
– Только обещай, что будешь предельно осторожна, – сказал Джек. – Не суйся больше в пустые комнаты или в пустые дома.
– Не беспокойся. Я избытком храбрости не страдаю.
– Звони мне. В любое время дня. И часто. Хочу знать, где ты, чтобы не переживать.
– Конечно-конечно, – заверила я его, залпом допивая минералку, словно водку. – Всенепременно.
Я и глаз на него поднять не могла.
– Это из-за того, что я по телефону сказал, да?
Я тщательно изобразила удивление:
– Что ты имеешь в виду?
– Я спросил, нельзя ли переехать к тебе. И ты совершенно смешалась.
– С чего бы мне с-с-смешаться? Я была просто уд-дивлена, н-немного. Эта как-то ни с того ни с сего.
Я чувствовала, как краснею. Не только лицом – кажется, всем телом. Всему телу стало вдруг жарко. Как будто меня, испуганного цыпленка, уже насадили на вертел и крутят над огнем.
– «Как-то ни с того ни с сего»? – строго переспросил Джек, пристально глядя мне в глаза.
– Ну да, полный сюрприз. Ведь мы прежде никогда не обсуждали проектов совместной жизни.
– Ну, кто мог знать, что я вдруг окажусь на улице. Извини, что застал тебя врасплох своим предложением.
– Ничего страшного.
– Честно? Я понимаю, возможно, нам с тобой еще paно строить планы совместной жизни в одном доме. Нo отношения у нас чудесные, и я, естественно, уже думал о том, что в один прекрасный день мы съедемся. Однако я держал свои мысли про себя – нутром чувствую, что в этом вопросе ты меня пока что не догоняешь. Или я не прав, и дело просто в том, что Бейли – это всегда Бейли?
– Что значит – «Бейли – это всегда Бейли»? – так и опешила я.
– Значит, палец на курке успевает вспотеть, прежде чем ты выстрелишь. Вспомни-ка прошлое лето. Как ты боялась нырнуть в новые отношения с головой – все стояла на берегу да пробовала ножкой, холодна ли вода…
Я энергично затрясла головой.
– Ах, Джек, ради Бога, не начинай. Мы этот вопрос с тобой уже обсуждали со всех сторон. Да, прошлым летом я не торопилась головой в омут, но к тому времени я еще по-настоящему не отошла после развода и боялась опрометчивых решений. Я не умею враз забыть неудачу, перевернуть страницу и начать жизнь сначала. И это лишь разумная осторожность, банальный здравый смысл. Любой мозгочист согласится, что я совершенно права.
Слово «мозгочист» я употребила сознательно – именно потому, что Джек его терпеть не мог. «Так называют психиатров только идиоты», – не уставал повторять он.
– Будь это единичный случай «здравого смысла», любой психиатр согласился бы, что ты права, – спокойно, хотя не без раздражения в голосе возразил Джек. – Однако нерешительность – твое фирменное психологическое блюдо. Шаблонное поведение.
Теперь я окончательно взбесилась.
– Ах, даже фирменное блюдо? И шаблон? Позволь тебе напомнить, что замужем я была. Хватило решительности. В отличие от некоторых, которые ни разу в жизни на этот шаг не осмелились!
Джек открыл рот, чтобы защититься, но осекся и промолчал.
Ба, его докторское величество полезло за словом в карман и ничего там не нашарило – какое эпохальное событие!
– Ну, не робей – выкладывай, что хотел сказать! – не унималась я.
– Ничего я не хотел сказать.
– Хотел-хотел. Пройтись по моему браку намеревался? Дескать, я заранее понимала, что не за того выхожу замуж, и в глубине души знала, что это ненадолго?
– Видишь, я могу отдыхать. Ты сама правильно поставила диагноз.
Я даже с дивана вскочила.
– Ну ты и хам!
– Извини, если я огорчил, – сказал Джек, сбавляя тон. – Да сядь же ты! Я не хотел тебя обижать. Ты мне действительно дорога. И я знаю, с твоим печальным жизненным опытом непросто принимать важные решения с кондачка. Но мне тяжело, когда ты замыкаешься, и мне остается только бегать вокруг забора и искать щелочку – подглядеть, что там внутри творится.
