Текст книги "Пока смерть нас не разлучит"
Автор книги: Кейт Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Я отчаянно вертела головой, разглядывая все от стен до потолков, стараясь стимулировать свою память. Увы, безрезультатно.
Через несколько минут я спускалась по ступеням парадной лестницы – с визитной карточкой и рекламным проспектом Веллингтон-Хаус в сумочке.
Стало еще холоднее, изо рта с каждым выдохом вырывался пар, голубоватый в сумерках.
К своему джипу я пошла не сразу. Сначала прошлась вокруг дома. Вот тут подавали на свежем воздухе коктейли. Чуть дальше каретный сарай, сейчас, в межсезонье, наглухо закрытый. А еще дальше беседка, в которой Дэвид и Пейтон так страстно целовались в день свадьбы, – этот момент запечатлен на фотографии Джейми.
Все нынче под снегом, неузнаваемо.
Что-то громыхнуло за моей спиной, и я испуганно обернулась. Ничего и никого. Должно быть, где-то с дерева упал кусок обледенелого снега.
Промерзший джип завелся не сразу, однако в конце концов огни Веллингтон-Хаус остались позади. Стемнело уже основательно. Дорога шла через лес. Машин было совсем мало – редко-редко кто обгонит.
Я ехала неторопливо, в голове прокручивая увиденное и услышанное.
В зеркале я видела, что за мной на некотором расстоянии плетется одна машина. Мои мысли перескочили на ближайшее будущее – приятно будет согреться в доме Пейтон, где не то сорок, не то пятьдесят каминов, и наконец впервые за день по-настоящему поесть – и стол у них, как всегда, изысканный…
Я доехала до центра города, сориентировалась и покатила в сторону пейтонского дворца. В зеркальце заднего обзора я увидела машину, которая показалась мне знакомой. Не тот ли это автомобиль, который плелся за мной по лесной дороге? Ближе, ближе, огни все ярче.
И что этот дурак устроил такую иллюминацию? Понавешал фар и балуется! Пригаси – не один ведь на дороге!
Водитель пристроился в паре футов за мной.
Ну обгоняй, козел, дорога впереди свободна. Чего висеть у меня на хвосте?
Прибавлять скорость мне не хотелось – под снегом может скрываться коварный лед. Поэтому я несколько раз очень коротко нажала на тормоза – мой брат Камерон называет это универсальным водительским сигналом, который в любой стране обозначает: «Отвали, не клейся к моему заду!» Но странный водитель никак не отреагировал и ехал по-прежнему за мной почти впритык.
Я поняла, что это не заурядный дорожный хулиган.
Это целенаправленное нападение.
– 11 —
Что делать? До дома Пейтон добрых две мили. Мой сотовый в считанных дюймах от меня, на сиденье пассажира. Но в сумочке. Чтобы его выудить оттуда, нужно на пару секунд выпустить руль из рук. На это смелости у меня не хватит.
Можно, конечно, попробовать одной рукой, однако в подобной ситуации это не менее опасно. Скорость все же приличная; если мой враг неожиданно долбанет меня сзади, на обледенелой дороге исход может оказаться весьма печальным.
Так что руль лучше держать обеими руками и ни на что не отвлекаться.
Секунду-другую я прикидывала, не съехать ли мне с дороги – газануть к одному из домов и там просить помощи.
Увы, на этой лесной улице живет не средний класс. Здесь живут сливки среднего класса. А значит, до каждого дома ярдов сто подъездного пути или вдвое, втрое больше. Да и сами дома прячутся за сугробами, заборами и заснеженными деревьями, порой в глубине парка. Даже не угадаешь, окна ли это светятся или фонари перед домом, что автоматически включаются в темное время суток даже при отсутствии хозяев.
Можно крепко нарваться – вырулить к пустому особняку с черными окнами. И остаться в глубине участка наедине с маньяком.
С отчаяния я стала сигналить, даром что шоссе было пусто в обоих направлениях. Как назло, только я и мой загадочный преследователь.
Резкий звук разрезал ночь.
Я сигналила как сумасшедшая. Снова и снова.
Сигналила без веры в то, что кто-то услышит и придет на помощь, но с тайной надеждой, что истерика звука спугнет или образумит негодяя, который охотится за мной.
Напротив, он только уменьшил и без того ничтожную дистанцию между нами – вот-вот упрется в задний бампер моего джипа!
Мы были у подножия холма, и я инстинктивно нажала на акселератор – попробую оторваться!
Джип резко пошел вперед, потом заходил из стороны в сторону – лед!
Я легонько, по науке, нажала на тормоз и выровняла машину. И в тот же момент меня бросило грудью на руль – преследователь ударил сзади.
Я опять нажала на тормоза – с испугу сильнее, чем следовало.
Дальше все случилось мгновенно. Меня неумолимо повело на левую полосу и дальше, прямо на высокую кучу снега, наметанную снегоуборочной машиной. Профессиональный гонщик, может, и успел бы вовремя затормозить. Я опоздала. Джип носом и левым боком зарылся в сугроб и резко встал. Меня швырнуло вперед – я на мгновение повисла на ремне безопасности, – потом бросило назад, в кресло.
Я с облегчением вздохнула. Жива и вроде бы цела. Только грудь саднит.
Машина преследователя мелькнула мимо и понеслась дальше по дороге.
Несколько секунд я провожала взглядом задние огни удалявшейся машины и приходила в себя.
Грудь болела после удара о руль. В остальном все вроде бы о'кей. Я повернула ключ зажигания, и – о чудо! – мой верный джип сразу завелся. Я дала задний ход. Джип взвыл – и не двинулся с места.
Тогда я попробовала попеременное движение вперед-назад. Но джип, сильно накренившись влево, прочно сидел в снегу.
Я нервно посмотрела на дорогу. Моего преследователя нигде не видно.
Отвязался?
Господи! Справа, у вершины холма, виднелся дом. От него задним ходом выкатывала на шоссе машина.
Я сразу поняла, что происходит. Мой преследователь доехал до вершины холма, свернул на подъездную дорогу к дому справа, а теперь намерен развернуться и ехать обратно. Чтобы добить меня.
Я схватила сумочку. Самое разумное – набрать 911 и оставаться в джипе, ждать спасительную патрульную машину.
Но если у преследователя пистолет?
Даже ломика достаточно, чтобы разбить стекло и…
Нет, отсидеться не получится.
Я открыла дверцу со стороны пассажира и выскочила.
Сзади, футах в тридцати, начинался подъездной путь к какому-то особняку, который прятался в глубине леса. Я слышала двигатель автомобиля, спускавшегося по холму в мою сторону. Было несколько градусов ниже нуля, но я обливалась потом, как в сауне.
Чтобы срезать путь к невидимому дому за деревьями, я проворно, почти на четвереньках перелезла через длинный сугроб.
Оказавшись на другой стороне сугроба, вся в снегу, я побежала. Точнее, попыталась бежать. Снег был глубокий, ноги в нем увязали. Но я кое-как бежала – на одном адреналине.
Опять мелькнула мысль позвонить и позвать на помощь. Но было так страшно, что остановиться даже на секунду казалось немыслимым подвигом.
Вскоре я увидела за деревьями расчищенную дорогу к дому.
Однако внутренний голос подсказал: выбегать на расчищенную дорогу не стоит. Тот, на колесах, легко настигнет меня. Несмотря на глубокий снег, я предпочла бежать дальше по лесу, параллельно подъездному пути.
Я бежала что было сил, не особенно глядя под ноги. И тут моя нога за что-то зацепилась, и я полетела в снег, больно ударившись боком, оцарапав лицо и одновременно ободрав об острый лед голые руки.
На глаза навернулись слезы, но плакать было недосуг – я вскочила и подняла сумочку.
Где-то за моей спиной, на шоссе, остановилась машина. Водитель выключил двигатель. Две-три секунды полной тишины. Хлопнула дверца. Он вышел.
Сердце выпрыгивало из груди, бок болел, руки жгло. Теперь я старалась смотреть под ноги и бежать осторожнее.
Наконец я увидела дом – большой тюдоровский особняк. Второй этаж темный, на первом освещено несколько окон.
Я оглянулась – за мной никого. Машины моего преследователя не видно и не слышно.
Решившись, я круто повернула к подъездной дороге. По твердому бежать стало легче. Хотя местами было скользко, и пару раз я истерично раскидывала руки, чтобы в последний момент сохранить равновесие.
Оказавшись наконец у входа в дом, я замолотила кулаками по двери.
Конечно, молотить кулаками не самая лучшая тактика. Но искать звонок или деликатно стучать – Боже, до этого ли!
Сердце сжимал страх: вдруг мне не откроют?
Жители Гринвича не приучены пускать в дом кого попало. Если живешь в лесу, это просто закон выживания.
Я стояла у двери, пытаясь отдышаться. Каждое мгновение ожидания удваивало ужас.
И вот за дверью раздался неясный шум. Дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина лет шестидесяти.
– Пожалуйста, помогите мне! – выпалила я. – Кто-то намеренно столкнул мою машину с шоссе.
Мужчина скользнул взглядом по мне, затем посмотрел поверх меня на пустую дорогу. Оглядев дорогу и лес, мужчина на секунду-другую недоверчиво застыл. Ведь я запросто могла быть членом банды типа мэнсоновской – невинная овечка, которую посылают вперед, чтобы потом всей шайкой ввалиться в дом.
– Ладно, заходите, – сказал мужчина, быстрым жестом приглашая меня внутрь.
Возможно, именно моя моднющая шляпа-колпак, такая нелепая за пределами ко всему привычного Нью-Йорка, убедила его в том, что я одинокая затравленная невинная овечка, без банды.
– Меня зовут Ричард Кроуфорд, – представился хозяин дома, заперев дверь и задвинув засов. – Расскажите, что произошло.
Брюки с подтяжками и фланелевая рубашка с закатанными рукавами – похоже, Ричард Кроуфорд только что вернулся домой из Манхэттена и смешал себе первый за вечер коктейль.
Я кратко изложила происшествие, достала из сумочки свой сотовый, спросила адрес дома и набрала 911.
Пока я рассказывала оператору, что случилось и куда прислать патруль, Ричард стоял у окна и следил за подъездной дорогой.
Потом я позвонила Пейтон. Клара ледяным тоном сообщила, что миссис Славин «принимает джакузи». Когда я быстро описала мое положение, Клара, смягчившись, сочла возможным побеспокоить миссис Славин и отнесла трубку в ванную комнату.
Пейтон, конечно, разахалась и разохалась. Немного успокоившись, она сообщила, что Дэвид только что приехал домой. Трип, кажется, уже тоже прибыл. Любой из них может съездить за мной. Я сказала, что мне надо прежде дождаться полиции. А там видно будет. Я еще позвоню.
Пока я звонила, в прихожей появилась пожилая женщина в серых слаксах и подходящем по цвету свитере. Очевидно, миссис Кроуфорд.
Повесив трубку, я представилась. Назвалась и хозяйка: Эвелин Кроуфорд.
Словно добрая мамочка, она засуетилась вокруг меня, провела в гостиную, усадила на диван.
– Давайте я угощу вас горячим чаем, бедняжечка.
Мать с детства приучала нас не пить и не есть в домах незнакомых людей. Но в этом случае отказываться было бы нелепым хамством.
В ожидании полиции я немного поболтала с мистером Кроуфордом. Действительно, он работал на Манхэттене, налоговый консультант; в Гринвиче живет уже двадцать пятый год. На каминной полке стояла огромная фотография трех его детей. Теперь всем им было за двадцать.
В момент, когда миссис Кроуфорд пришла с чаем, к дому подкатила черно-белая полицейская патрульная машина с включенными мигалками.
Офицеров было двое – мужчина и женщина. Я описала происшествие и высказала подозрение, что преследователь был за рулем спортивной машины: судя по высоте расположения фар. Ни цвет, ни модель я не запомнила – было темно, к тому же я не присматривалась, а нападение началось с того, что преследователь ослепил меня.
Я сообщила, что детектив Пиховски недавно допрашивал меня как свидетельницу и сегодняшний инцидент может быть напрямую связан с тем делом. Полицейские записали мой рассказ и ушли – осмотреть место происшествия.
От нечего делать мы с миссис Кроуфорд наблюдали, как удалялась их машина, свернув на ту же лесную дорогу, на которой мне довелось пережить один из самых неприятных моментов в своей жизни. Мигалки еще какое-то время поблескивали между деревьями. Полицейские вернулись минут через десять. Они с фонариками исследовали место происшествия, рассмотрели все следы и пришли к выводу, что мой преследователь не просто столкнул меня в сугроб, не просто остановился возле моей машины, но и шел за мной по пятам через лес. По какой-то непонятной причине ярдов через сто – сто пятьдесят он остановился и повернул назад.
Сердце вновь заколотилось в груди – не гори в доме Кроуфордов свет, мой преследователь вряд ли повернул бы назад. Ему ничего не стоило догнать меня. Что случилось бы потом – лучше и не думать!
Полицейские уже связались с участком и узнали, что Пиховски ушел домой. Но было решено, что завтра с утра эксперты-криминалисты выедут на место происшествия.
Значит, мой джип должен остаться в сугробе как минимум до рассвета. Мне даже запретили взять дорожную сумку, потому что я, мол, могу нарушить следы на снегу. Женщина-офицер предложила подбросить меня до любого места в Гринвиче. Ее коллега останется охранять место происшествия.
Кроуфорды дали мне номер своего телефона и просили позвонить им утром – сказать, все ли у меня в порядке. Я поблагодарила их за храбрость и сердечность. Несмотря на холод, они вышли из дома, чтобы проводить меня и пожелать удачи.
До особняка Славинов мы доехали меньше чем за десять минут. Дверь открыл сам Дэвид. Пейтон и Трип стояли за его спиной.
– Пейтон вся испереживалась за вас, – сказал Дэвид. – И мы тоже.
Я коротко помахала женщине-копу и зашла в дом.
– Кошмар какой-то. Слава Богу, полицейские приехали быстро. Утром они пришлют бригаду исследовать отпечатки ног на месте происшествия.
– Отпечатки ног? – удивленно воскликнула Пейтон. – Я думала, все случилось на дороге, когда ты была в машине!
– После того как водитель таранил меня, он развернулся на вершине холма и вновь начал меня преследовать. Я выскочила из машины и убежала в лес. Эта сволочь, судя по всему, шла за мной.
– Какие страсти ты рассказываешь! – воскликнула Пейтон, закатывая глаза от неподдельного ужаса.
Пальто я уже сняла и теперь расстегивала молнии сапожек. Впервые я заметила, что мои носки насквозь мокрые – видимо, в сапожки набрался снег, когда я бежала на пределе сил по лесу.
– Что конкретно случилось и где? – спросил Дэвид.
– Примерно час назад на Роллинг-Райд-роуд. По дороге к вам.
Дэвид обернулся к стоявшему рядом Трипу.
– Надо же! – сказал он. – Какое совпадение! Ты приехал час назад – именно по Роллинг-Райд-роуд! Значит, ты лишь случайно не стал свидетелем нападения на Бейли!
– Нет, как раз сегодня я ехал другой дорогой, не из своего дома, – покачал головой Трип. – Кстати, рад снова видеть вас, Бейли. Жаль, что при таких драматических обстоятельствах.
Он крепко пожал мне руку – так крепко, что едва не хрустнули косточки. Что за болван! Видит, что человек морально разбит, но не хватает мозгов быть хоть немножко деликатнее!
– Извините, я должна исчезнуть на время – хоть немного привести себя в порядок, – сказала я. – Боюсь, после всей этой истории я выгляжу не самым лучшим образом. Чувствую себя постаревшей на десять лет.
– Да, конечно, мы понимаем, – сказала Пейтон. – А где сумка с твоими вещами?
– На заднем сиденье джипа, под присмотром полиции. До завтрашнего дня арестована вместе с машиной. Не одолжишь ли мне пару носков? Еще мне нужна таблетка обезболивающего. Слегка расшибла грудь, исцарапала руки и вообще вся словно побитая.
– Разумеется. Получишь все, что нужно. А придешь в себя и почистишь перышки – приходи к нам ужинать. Ты, наверное, зверски проголодалась.
Пейтон проводила меня наверх. Я пошла в свою комнату, а она – за теплыми носками.
Из зеркала ванной комнаты на меня глянули испуганные красные глаза. Лицо бледное-пребледное, на щеке подсохшая кровь. Волосы диковинно спутаны, словно и они как-то участвовали во всем приключении.
Я умылась и мокрыми руками попробовала что-то сделать с прической. Потом достала косметичку. Немного румян, немного губной помады. Результат нулевой.
Глаза все равно шальные, и в лице ни кровинки.
Когда я вышла из ванной и мешком рухнула на кровать, появилась Пейтон со стаканом воды, двумя таблетками и носками.
Носки я быстро надела – теплая ангорка, кайф! Таблетки тут же кинула в рот.
– Уфф! То, что доктор прописал! – сказала я, стараясь глядеть бодрячком.
– Что, по-твоему, происходит в этом гребаном мире? – вздохнула Пейтон, присаживаясь рядом со мной на кровать.
Будем верить, что она искренне волнуется за меня.
А может, просто прикидывает в голове ущерб для своего бизнеса – новый дурацкий инцидент, новый повод газетам трепать нелепую теорию о заговоре дьявольских сил вокруг Пейтон.
– Что происходит, сама толком не понимаю, – сказала я. – Одно кажется мне почти бесспорным: мой преследователь на дороге и тот, кто напал на меня в квартире Джейми, одно и то же лицо. И все это связано со смертями твоих свадебных подружек.
– А вдруг это просто случайное дорожное злоключение? Какой-либо идиот за рулем, который решил таранить твою машину из чистого хулиганства?
– Нет, на спонтанное хулиганство не похоже, – покачала я головой. – Машина долго и упрямо преследовала меня, нарочно слепя. Впрочем, не факт, что он хотел меня таранить. Меня стало заносить, и я ударила по тормозам. Самое важное – неизвестный вернулся и стал преследовать меня пешком. Это, по-твоему, тоже укладывается в рамки версии дорожного хулигана?
– Ты все время говоришь «он». Почему ты уверена, что это мужчина?
– Что мужчина, не уверена. Просто внутреннее чутье подсказывает.
– Ты думаешь, именно он убил Эшли?
– Да. Или он – сообщник того, кто убил Эшли. Не понимаю я причины всей этой цепочки событий. Единственное положительное в сегодняшнем происшествии – полиция, возможно, наконец проникнется серьезностью происходящего и засучит рукава.
Пейтон тяжело вздохнула и несколько мгновений молчала, погрузившись в какие-то свои горькие размышления.
В мягком освещении комнаты ее глаза были особенно прекрасны – глубокие зеленые колодцы.
– С тобой все в порядке? – ласково спросила я, кладя ей руку на плечо.
Мне вдруг вспомнилось: точно так же мы сидели однажды в тот год, когда жили в одной комнате. Рядышком, на кровати. И Пейтон точно так же была на грани слез.
Впервые в жизни ей дал отставку парень, в которого она была влюблена, а я пыталась успокоить ее.
Помню, она была в жутко подавленном настроении. И одновременно в ярости: рвала и метала, клялась, что «этот гад» еще когда-нибудь пожалеет, что променял ее на какую-то глупую вертихвостку… Думаю, так оно и вышло: «гад», наверное, сто раз пожалел о своем выборе, если хоть единожды видел, как Пейтон блистает на телевидении в разных кухонных шоу – безупречная умная красавица с аккуратным французским крендельком на затылке.
– Со мной все в порядке, – быстро произнесла Пейтон и резко встала, то ли случайно, то ли намеренно стряхнув мою руку со своего плеча. – Идем лучше вниз. Барашек будет как подошва, если мы не поторопимся его съесть.
Я хотела позвонить Джеку, но было неудобно задерживать общий ужин – и без того я причинила хозяевам столько хлопот. Ладно, позвоню Джеку сразу после ужина, думала я, спускаясь вместе с Пейтон в столовую.
Мы ужинали в малой столовой, которую Пейтон называла неформальной.
Вся «неформальность», на мой взгляд, заключалась лишь в том, что за столом могло уместиться не сто человек, а только восемь. А по чувству – то же: цепенящее ощущение, что ты самый дешевый предмет в этом царстве роскоши.
В изысканной отделке комнаты доминировал красный цвет. В центре стола стояла большая ваза с живописной горкой грейпфрутов, прерывая ряд серебряных канделябров с горящими свечами.
Клара отсутствовала. Прислуживали молоденькая горничная – та самая, что на прошлой неделе мыла окна на веранде, – и женщина постарше в поварском чепце. Если это действительно повариха, я ей не завидую: готовить для невероятно требовательной Пейтон – задача не простая. Или, говоря проще, сущая нервотрепка.
– Ну, немного пришли в себя, Бейли? – участливо спросил Дэвид, наливая бордо 1983 года в хрустальные бокалы, на которых играли отсветы горящих свечей. – Если вам что нужно – только скажите, все будет исполнено.
– Спасибо, мне уже лучше, – вежливо ответила я. На самом деле я чувствовала себя по-прежнему мерзко. – Было бы чудесно сегодня больше не вспоминать о происшедшем. Я хочу поскорее забыть весь этот кошмар.
– Не стесняйтесь своих неприятностей, – сказал Дэвид. – Мы все непритворно сочувствуем вам. Но вы правы, давайте наслаждаться пищей и вином и на время забудем о наших горестях.
Как и следовало ожидать, ужин удовлетворил бы любого гурмана.
На закуску – салат из эндивия с грушами, грецким орехом и сыром стилтон, который я успела полюбить, будучи туристкой в Лондоне. Главное блюдо – седло барашка с какими-то заморскими бобами и ломтиками жареного картофеля, пропитанного мятой, оливковым маслом и чесноком. Я честно пыталась воздать должное изысканным блюдам.
На протяжении ужина Пейтон была тише воды, ниже травы – не выпячивалась по своей всегдашней привычке, а держалась в тени и предоставляла мужу роль хозяина и главы дома.
Дэвид оказался мастером легкой застольной беседы. Он поговорил немного о рынке ценных бумаг, немного о политике и перешел к более существенным вопросам типа того, где лучше зимой играть в гольф: лететь ли в Калифорнию или предпочесть Карибские острова?
– Знаю, Трип, гольф не в твоем вкусе, – с добродушной улыбкой распространялся Дэвид. – Тебе подавай ощущения поострее. Ловить макрелей с быстроходной яхты. Или палить по голубям на пари. Или в Африке гоняться за львами, скача в джипе по рытвинам.
– Смейся! А твой гольф, извини уж меня, я считаю занятием пресным, – столь же добродушно возражал Трип. – Стариковское занятие. Гуляй себе по газону да мячик двигай. На ходу заснешь.
– Ты совсем как Пейтон, – рассмеялся Дэвид. – У нее тоже не хватает терпения для гольфа. Да, дорогая?
– Вообще-то да. Но когда я играю с тобой, радость моя, это совсем другое дело – чудо как приятно.
Я в основном помалкивала, перекладывая еду с одного конца тарелки на другой, чтобы не бросалось в глаза, что я почти ничего не ем. Про рынок ценных бумаг и гольф на Карибских островах мне сказать было нечего. Про политику я могла кое-что ввернуть, но только всерьез и употребляя совершенно несветские выражения.
Я исподтишка наблюдала за Дэвидом и Пейтон.
Славины опять казались идеальной парой. Вместе они смотрелись прекрасно – оба холеные, красивые, умные, живые. В разговоре один перехватывает тему другого; он готов завершить ее фразу, она готова завершить его фразу. Так и видишь их работающими в унисон во время приема в большой столовой: Пейтон развлекает гостей беседой, Дэвид откупоривает бутылку за бутылкой отменного бордо, нисколько не думая при этом о цене каждой. Чудесные хозяева чудесного дома…
Но как же быть с подслушанной мной ссорой Дэвида и Пейтон?
Как быть с тем, что сообщила об их предбрачных трениях свадебная координаторша?
Как быть с тем, что я сама видела сегодня за ужином, – чудесная пара, которая в светском отношении работает как часы и совершенно не работает как пара любящих друг друга людей?
За весь вечер я не уловила ни единого нежного взгляда, ни единого момента соприкосновения душ.
Последствия недавней ссоры? Или что-то похуже?
А может, разница в возрасте в итоге оказалась большим препятствием, чем они полагали вначале?
Так же исподтишка наблюдала я и за Трипом.
В отличие от всегда консервативно одетого Дэвида Трип позволял себе некоторые вольности, скажем, сегодняшний пиджак от Армани, с которым галстук просто не смотрится. Женщины, сколько я слышала, охотятся за вечным холостяком Трипом. Разумеется, не столько за ним, сколько за его состоянием. Но и сам он мужчина вполне привлекательный по любым стандартам. Синеглазый породистый шатен. Хоть ему и под полтинник, волосы густые, без седины и без залысин. Крупный нос нисколько не портит лицо, наоборот, придает мужественный вид.
А что нос сломан у переносицы – тоже не минус. Кто осмелится подумать, что такой мужчина сломал нос в пьяной драке? Такие мужчины ломают себе нос лишь каким-нибудь очень аристократическим манером – играя в регби за команду престижного университета или взбираясь на Эверест.
Однако Трип был не в моем вкусе. Слишком себе на уме, слишком много в нем суетной энергии. А в тот вечер он был мне особенно неприятен: все время пытался приторно-светским тоном скрыть какую-то непонятную взвинченность – быть может, осадок от неудачного дня.
Улыбался несколько фальшиво, слушал со слишком подчеркнутым интересом.
Я могла только гадать, что именно так напрягает его сегодня.
Скучноватый вечер со старыми друзьями, с которыми все говорено и переговорено?
Или нудная Бейли Уэггинс, которая нынче не имеет аппетита ни к еде, ни к разговору, ни к кокетству?
Или за его непокоем стоит нечто более серьезное, более опасное?
– А вы, Бейли, какой спорт предпочитаете? – спросил Трип, пытаясь втянуть меня в разговор. – Помню, Пейтон говорила, что вы завзятая путешественница.
– Я путешествую больше по работе и не с рюкзаком. Каждый год пишу большую статью о туризме в Европе или в Южной Америке. Так что к спортивным достижениям это трудно отнести.
На десерт подали чудеснейший яблочный пирог, но мне могли бы с тем же успехом положить на тарелку старый башмак. Я была не в силах имитировать кулинарный энтузиазм. Съела два кусочка и отложила вилку.
Пейтон предложила закончить вечер чашечкой кофе в библиотеке. Я сослалась на необходимость сделать несколько звонков и пожелала всей компании спокойной ночи.
Никто меня особенно не удерживал.
В своей комнате я первым делом набрала номер Джека и очень обрадовалась, когда он снял трубку – сразу после второго гудка.
Я заранее решила до поры до времени помалкивать о том, что случилось со мной на дороге. Скажу через день или два, когда вернусь в Нью-Йорк.
Если начать с сегодняшнего инцидента, разговор будет крутиться вокруг меня, моего безрассудства и моей безопасности.
А мне хотелось поговорить о нас.
– Привет, как славно опять слышать твой голос, – сказал Джек.
– Мне тоже приятно слышать твой голос.
– Ты из дома? Я пытался дозвониться до тебя пять минут назад.
– Нет, ночую в Гринвиче, в доме Пейтон. Мы только что отведали такого нежного барашка, что, по-моему, еще сегодня утром он жевал травку в какой-нибудь Новой Зеландии.
– Как продвигается расследование? Узнала что-нибудь новенькое?
– Новенького немного. Заглянула в местную библиотеку, а после побеседовала кое с кем.
– Ты там не теряешь бдительность?
– Смотрю в оба, не сомневайся. А у тебе как дела?
– Сегодня одна девица сомлела на лекции. То ли я вскружил ей голову, то ли она потеряла сознание от скуки.
– Первое более правдоподобно.
– Что ж, приятно думать, что хоть на некоторых особ женского пола я все еще произвожу впечатление.
– Не прикидывайся, Джек. Ведь знаешь, что я таю в твоем присутствии.
– Вчера вечером мне показалось, что мой шарм на тебя больше не действует. Говоря серьезно, извини за вчерашнее – я, кажется, напрасно погорячился.
– И ты меня извини. Свинство с моей стороны, что я выставила тебя за дверь. Ты бы со мной так никогда не поступил. Нет, чтобы все спокойно обсудить – затеяла базарный скандал.
– Ну, кто же в разгар ссоры мыслит рационально! Я коснулся деликатной темы, болезненной для тебя, и зашел слишком далеко. Правильно говорят: даже заходя слишком далеко, помните, что и у слишком далеко есть своя граница. Я совершенно опростоволосился как психолог.
– Что ты имеешь в виду, говоря о «болезненной теме»? – воскликнула я, опять задетая за живое. – Прошлым вечером я так взвилась не от того, что ты ступил на некую запретную территорию. Просто я тебе не пациентка! И пробовать твои ученые штучки на себе не позволю!
– Ну, все, все, проехали. Ты права, и давай на этом тему закроем. Будем двигаться дальше. Я приношу все и всяческие извинения… Знаешь что? Я по тебе скучаю. Жду не дождусь уик-энда, когда мы опять встретимся.
– Я тоже соскучилась и буду чрезвычайно рада нашей встрече.
Еще несколько минут мы болтали о том о сем. Было так приятно снова просто общаться, а не отношения выяснять. Затем Джек со вздохом попрощался и еще раз велел мне быть осторожной. Я положила трубку.
Внутри все пело – хотя бы этот груз я сбросила с плеч.
Но уже через минуту в этой внутренней песне стали различимы фальшивые ноты.
Во-первых, я не рассказала Джеку о сегодняшнем происшествии. Я и не хотела рассказывать. Но в результате я не выговорила свой испуг – и осталась с камнем в душе.
Во-вторых, я не услышала от Джека четкого обещания не практиковаться на мне в психоанализе.
Опять я ночевала у Пейтон и опять ложилась в постель без пижамы – прямо напасть какая-то. В трусиках и шелковом лифчике я направилась в ванную комнату. Умываясь, я обнаружила свежий халат, специально для меня повешенный, – в прошлый раз я его не заметила. Ну, сервис как в пятизвездочном отеле! Разве что на ручке двери не висит меню-заказ на завтрак.
Закутанная в махровый халат, спиной на горке подушек, я удобно расположилась в постели и занялась своим блокнотом с черно-белой обложкой.
«Что не выплеснула в разговоре с Джеком – поведаю тебе. А уж ты терпи, бумага!»
Оставшись наконец наедине с собой, я могла предаться аналитическим размышлениям – тоже способ отогнать дурные эмоции.
Итак, каким образом преследователь вышел на мой след?
Я никому не говорила, что отправляюсь в Веллингтон-Хаус. Значит, он должен был следовать за мной от фермы «Айви-Хилл», а затем где-то в стороне от дороги ждать, пока я выйду.
Теперь я четко вспомнила, что какая-то машина медленно следовала за мной по пути от Веллингтон-Хаус в центр города.
Конечно, я могу ошибаться.
Тогда другой вариант: преследователь совершенно случайно заметил меня в центре города и тут же за мной увязался. Верится с трудом.
Скорее всего, преследователь незаметно пас меня весь день, начиная с моего появления в Гринвиче.
Все это отбрасывало меня к вопросу, который я еще на прошлой неделе начертала в записной книжке огромными буквами: ПОЧЕМУ?
Мысль невольно возвращалась к самой бесхитростной версии: кто-то педантично истребляет подружек невесты.
Ответ на мое «почему?» следовало искать в трех направлениях.
Первое направление. Кто-то губит подруг Пейтон, дабы подорвать устои ее «империи», помешать ее «экспансии». Да, способ навредить очень экзотический. Но Маверик имеет четкое определение для такого косвенного нападения – «атака из ниоткуда». Достаточно старый и проверенный способ губить репутации. И репутация Пейтон действительно уже пострадала – первые тревожные факты налицо. В глупенькую секретаршу, которая перепутала все даты несколько месяцев назад, мне как-то не верилось. Эту историю надо бы изучить досконально. Кто-то мог начать нападение на Пейтон достаточно традиционно – подослать к ней секретаршу, которая будет исподтишка гадить, прикидываясь дурочкой. А может, секретарша была не подослана, а просто подкуплена. Так или иначе, Пейтон и ее команда с путаницей справились, выстояли. Тогда неизвестный враг решил прибегнуть к более жесткому варианту.
