Текст книги "Русалочка с Черешневой улицы (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

– И потом он уедет, да?

– Наверное… Но предупреждаю, Дарьюшка: я ж не просто от доброго сердца ему помогла, есть и шкурный интерес: собираюсь вас сталкивать и развлекаться.

Нюрка кровожадно подмигнула и увернулась от затрещины лопаткой.

– В мою личную жизнь – не лезть! – взревела Решка, преследуя подругу по кругу.

– Конечно, я буду лезть, – хохотала Нюрка. – Ты сама туда не лазишь – кто-то должен.

В хромой погоне Решка отстала и чуть не врезалась во внезапно открывшуюся дверь душевой – Эрик закончил вечерний туалет и выходил в коридор. И первым, что он увидел – была разъяренная физиономия Дашки.

– Все в порядке? – спросил он озадаченно, продолжая вытирать полотенцем мокрые волосы.

К счастью, штаны и футболку ему Берестовы выдали. И то ладно. Решка мрачно ткнула его древком лопатки в грудь:

– Поговорить надо, Регенерация.

– Ты так и будешь меня дразнить этим прозвищем? – склонил набок голову Эрик, ухмыляясь.

– Не принцем же Эриком мне тебя звать? А фамилию, полагаю, ты так и не вспомнил?

Эрик развел руками.

– В общем… – Даша опустила лопатку; но Гордиев узел надо разрубать одним ударом: если не сказать сейчас, потом может быть поздно. – Я про нас… Видишь ли, Нюрка притащила тебя из-за тяги к мыльным операм – хочет, чтоб мы были вместе. Поэтому…

– Ну, я тоже, – согласился Эрик с готовностью.

– Что? – поперхнулась Решка собственной слюной.

Реальность совсем свихнулась, что ли?..

– Говорю – я тоже хотел бы, чтобы мы были вместе. Вполне логичное развитие событий.

– Ты… от наркоза еще не отошел? Регенерация вперед, а мозги отстали?..

– Решка, ты же филолог… – поморщился Эрик.

– Да, я филолог, и у меня богатый словарный запас!

Нюрка проплыла мимо и выудила из пальцев Даши лопатку, чтобы спасти несчастный блин. Дашка сжала кулаки.

– Перестань белениться, что такого стыдного в том, чтобы быть парой? – Эрик одной рукой сгреб ее поцарапанные запястья, чтоб никто не травмировался.

Дашка пыталась вырваться, но принц-регенерация был сильнее, а у нее… регенерации не было, и всё ныло синяками.

– Ты… ты ничего обо мне не знаешь и предлагать такое?!. Ах да, пардон – я забыла: знаешь, но так и заныкал, что именно и откуда. Колись – кто ты, откуда меня знаешь, как вообще на той дороге оказался, почему целуешь девушкам руки и откуда ноги растут у твоей регенерации?

– А это что-то изменит? – поднял Эрик рыжую бровь.

– То есть? – перестала вырываться от неожиданности вопроса Решка.

– Если я скажу, кто я, ты сразу согласишься стать моей невестой?

– Кем, прости?.. Невестой?!

Он отпустил ее руки. Дашка потерла запястья в полном недоумении. Это было слишком… Невеста?!. А принц настроен серьезно… Даже злость прошла. Только вот почему?.. Где он успел в нее так крепко влюбиться, а?

– Вот именно, – кивнул Эрик спокойно. – Такие вещи решаются не тем, “кто ты”. Ты сама должна узнать ответ на этот вопрос, тогда и решишь. Нюра предлагала посмотреть “Русалочку” за ужином. Я не видел, а, по-моему, стоит глянуть. Присоединишься?

То есть, они намылились слямзить ее блинчики без нее? Разогнались!

Даша буркнула:

– Присоединюсь.

* * *

Часть 1. Глава 4. Будни Черешневой улицы

– Вы с ним за одним столом ели?

Что, если он ковыряет в носу и ест козявки?

– Он же принц!

– Все парни так делают.

Холодное сердце, 2013.

* * *

Понедельничное утро приятно удивило белым покрывалом снега на красных крышах соседних домов. И морозец кружился в воздухе, как волшебство. Вчерашние лужи сочли за нужное замерзнуть и весело ловили спешащих прохожих в ловушки гололеда.

Даша Стрельцова потянулась, глядя в окно над своим маленьким садом на подоконнике.

Вчера был отличный вечер. Пожалуй… после признания Эрика стало немножко легче. Очень благородно с его стороны не требовать ничего и ждать. Пока она сама решит, кто он такой…

Даша помассировала большим и указательным пальцами листик мяты. Поднесла к носу. Божественный аромат.

А он весьма неординарный парень… Таинственности напустил… В пожарные решил пойти. Решка рассмеялась, качая головой. Ненормальный, от слова "совсем".

В коридоре спешно прошлепали босые ноги – Нюрка понеслась в душ. Под дверь прокрался совершенно неземной аромат.

Что ж, будет что… там и разберемся. А может, все дело в их горячей дискуссии по поводу просмотра Русалочки вчера вечером: существует ли любовь с первого взгляда?

Дашка приоткрыла дверь и выглянула. Она считала, что нет.

Эрик увлеченно колдовал у плиты на кухне. Он утверждал, что – существует.

“Ведь я сразу, как тебя увидел, так и не сомневался”.

“Я не говорю, что кто-то не может понравиться с первого взгляда, я о любви, между прочим! Верить одной симпатии нельзя!” – её красные уши и горячие доводы.

“Разве тебе не приходилось в чужих глазах увидеть целый мир в одно мгновение?” – пожал он тогда плечами, и она не нашлась, что ответить.

“Ничто не будет прежним”, – фыркнула довольно Анька. – “Знаешь, Решк, мое вложение в краудфандинг окупилось сполна”.

Вечер закончился ожесточенным подушечным боем и безоговорочной победой Регенерации.

– Что готовишь? – подкралась Дашка.

К прозрачной крышке сковородки льнул очаровательнейше пушистый желтенький омлет.

– Доброе утро, Чёрный Пруд, – поприветствовал ее Эрик.

– Эй, какой еще пруд?

– Сколько я тебя видел, ты его поёшь, – пожал принц плечами. – Ну, и надо же мне тебя дразнить как-то в отместку за регенерацию?

Решка прыснула. Вообще-то, она обожала прозвища. И давать, и получать. Приятное открытие, что Эрику тоже нравится это дело.

– Ну, и когда ты еще видел, что я пою про чёрный пруд, товарищ Регенерация?

Эрик неопределенно пожал плечами.

– Трудно сказать… Жаль, базилика нет, к омлету он бы был кстати.

– У меня есть, – встрепенулась Решка и бросилась в комнату.

Ну вот, он еще и любит базилик… Проклятые совпадения! Она ткнула себя в лоб кулаком. Их так много, словно она смотрит в зеркало, как это чУдно…

– А у тебя тут миленько, Русалочка, – сунул голову в дверь Эрик, обозревая залитую утром комнату.

Ну да, на стенах – беспорядочные фотки, цитаты, правила и картинки. Карта мира над топчаном, плюшевый плед на. Клетчатая скатерка на столе, заваленном раскрытыми исписанными блокнотиками, конспектами, свечками, чашками, горшками с зеленью… С достаточным пространством для маленького макбука и лампы. Кресло, закиданное подушками и шалями. Деревянный ящик на колесиках, служащий тумбой, столиком и чем угодно еще, с печатями “кофе”, будто рундук с корабля.

Он эту комнату не видел, но выглядеть она могла только так, и никак иначе. Маленькая домашняя Решка. Терра Инкогнита. Русалочка, в мир которой он смог прийти.

Такой шанс выпадает кому-то один раз в жизни, а кому-то ни одного.

– Чего ухмыляешься? – набычилась Дашка и сунула ему в руки горшок. – На – базилик. И дай переодеться.

Она выпихнула принца из комнаты и затворила дверь, привалилась к ней спиной.

Нет, легче не стало… Она его боится, потому что с ним приходит это чувство – настолько хорошо, что страшно. Все. Довольно.

И Решка метнулась к шкафу – выбирать аутфит на сегодня и – в день!

Коленки отказались чувствовать боль.

* * *

Ильич был сегодня не в духе. Он с утра застрял в пробке, не мог припарковаться, а потом одна тугая на ухо старушка делала дотошную ксерокопию пухлой от вложений больничной карточки. К тому же, у него упал сахар, давление подскочило, в придачу ко всему – обед опоздал.

– Раздражает, – выплюнул он, возвращаясь после очередной фотографии на паспорт для особо требовательной дамы.

Требовательной – не в смысле знающей. В смысле – “я хочу, а остальное меня не интересует”.

– Нет, ты видела? – воззвал к чувству справедливости Решки Михал Ильич. – “Сделайте мне без двойного подбородка” – я ей волшебник, что ли! И "не буду я чёлку зализывать!". А я буду?.. Не примут – её проблемы! Что за люди…

Решка дипломатично развела руками и поспешила ретироваться к прилавку.

– Даша, ты 10х15 мат пустила на печать?

Упс. Совсем из головы вылетело… Наверное, базилик виноват.

– Делаю, – сообщила Решка в штору деловито и поскорее кликнула на иконку программы обработки.

Разъехались двери, впуская нового клиента. Решка соскользнула с табуретки, невольно морщась – лучше-то оно лучше, а все же коленки так и не… регенерировали.

– Добрый день, – улыбнулась она посетителю и осеклась.

Эрик собственной персоной. В пожарном своем одеянии.

– Привет, – улыбнулся он. – Я к тебе фото сделать. На паспорт.

– Дарья! – заорал Ильич из подсобки. – Почему не следишь за плоттером?!

У Дашки зашевелились волосы на затылке. Михал Ильич пустил что-то, но она ни словом, ни духом – срочно бегала в магазин по его приказу… И теперь лучше бы ему под руку не попадаться – забыл про свой плоттер, а тот что-то напортачил…

– Подожди, пожалуйста, – испуганно шепнула она Эрику и метнулась за шторку.

Ильич рвал и метал – пока еще фигурально. На столике лежал ватман 90х100. В таких отвратительных полосках, что даже со входа при малом свете в глаза бросается. Шеф ткнул в ватман пальцем и прогремел обвинительно:

– Когда плоттер печатает, следить надо!

Даша подошла поближе, профессионально коснулась пальцами полотна. Эх, жаль… это её зарплата за два дня…

– Вы его пустили, когда я за кофе бегала?

Снова латте с кокосовым сиропом. Себе Дашка взяла каппучино.

Легкий намек, что это не ее ошибка.

Ильич запустил руки в волосы.

– Да какая разница – мы сегодня прогорели, ты хоть понимаешь?! А если бы ты следила – этого бы не случилось!

Да, она уже просчитала… Хорошо, что Эрик так быстро регенерировал, и с больницей она уже рассчиталась, те еще и долг скостили в связи "с неведомым науке случаем".

– Там… клиент… – вкрадчиво сообщила Даша.

– Какой клиент, мне теперь машину надо заново настроить… Скажи, пусть подождет! – рявкнул Михал Ильич.

И начал рвать и метать ватман теперь буквально. Метать – в коробку для бумажного мусора.

Дашка вздохнула.

– Это всё потому, что ты проворонила! Я же не могу по всем фронтам! Какие убытки..! Поняла?

Конечно, поняла. Когда за кофе и бургерами не будет бегать…

– Поняла.

Дашка на цыпочках пробралась к прилавку. Эрик выглядел встревоженным. Очереди, к счастью, не собралось.

– Почему ты позволяешь ему кричать на себя? – уточнил принц в куртке пожарного – грозно так уточнил.

Даша пожала плечами и щелкнула мышкой на таблицу регистрации клиентов.

– Он мой шеф, не убивать же мне его за это – кто тогда зарплату платить будет? Так тебе на паспорт?

– На паспорт, на паспорт. Но я с ним поговорю, это никуда не годится, – решительно заявил принц.

– Ты что, не надо! – испугалась Решка, замахала руками – достаточно представить реакцию Ильича и последствия, какие она будет иметь. – Все нормально, честно. Я… характер тренирую. Полезно, – подмигнула она. – Хочешь записать фото, которые получатся, в памяти компьютера? У нас есть такая услуга… Тогда потом еще можно будет год ими пользоваться.

Эрик кивнул. Кажется, он был не вполне согласен с теорией Даши про закалку характера, но продолжать дискуссию не стал.

– Запиши.

– Тогда мне нужна твоя фамилия… – Решка запнулась. – Ой, ты ж ее не помнишь, – неестественно рассмеялась и махнула рукой.

Он помнит только то, что ему удобно, непонятный принц-регенерация…

– Солнцев, – невозмутимо сказал Эрик.

Решка издала невнятное "о!". Неожиданно. Солнцев. Это ж надо… помнил, значит! А ее за нос водил. Небось и адрес помнит, да молчит, зараза. Прописался на Черешневой задарма и лопает её базилик. Записала и оторвала глаза от экрана: Эрик ровно излучал спокойствие и достоинство. Решка покачала головой.

– Будто сам выбирал, – не удержалась она от ехидства.

– Что?

– Фамилию.

– Меня называли солнечным мальчиком – не похож? – он подмигнул.

Решка рассмеялась – ну, что за самоуверенный тип, а! И знает ведь, что обаятельный.

– Кто называл?

– Садовник, кухарка… – Эрик запнулся. – Многие.

Садовник?.. Кухарка?.. Нюркина версия про принца вполне имеет право на жизнь.

“Ты не так уж и мало помнишь…”

“Я никогда не говорил, что забыл…”

– Даша! – снова закричал Ильич. – Кто-то ждет на фото?

– Да, Михаил Ильич, для паспорта, – спохватившись, отрапортовала Даша, озорно поглядывая на обескураженного Эрика.

Шеф тоже имел склонность забывать то, что ему не хотелось помнить.

И это его “почему ты позволяешь кричать на себя” – тоже очень по-… принцевски. Может, и правда лучше не лезть в его тайны регенерации и прочего… Какое ей дело, в конце концов.

– Пусть готовится! – донёсся приказ из-за шторы.

Вот так обслуживаем клиента. Хорошо, хоть музыка чуть приглушает его крики.

– Заходи сюда, – указала Даша на штору, за которой была маленькая студия. – Куртку вешай на крючок у зеркала, садись на кресло. Да, расчесаться не забудь. Брови и виски должны быть видны. Улыбаться можно, но только слегка и без зубов.

Солнцев Эрик. М-да. Так и хотелось процитировать Матроскина: “это фамилие такое”.

Покачав головой, Дашка села клепать фотки “10х15 мат” на печать. Ильич съест, если она их не напечатает. И – да – ещё надо его как-то будет умаслить после испорченного ватмана.

Эрик Солнцев. Свезло же со встречей на тропе жизни…

Ильич вышел с фотоаппаратом на груди.

– Что делаем?

– Паспорт, четыре, – сообщила Даша, не отрываясь от экрана.

– Ага, биометрика… – пробормотал шеф и вошел в студию. – Спину ровно, смотрим прямо… Подбородок чуть выше…

Щелкнула вспышка.

– Готово! Через пятнадцать-двадцать минут можно забрать.

– Мы живем с Дашей вместе, я дома у нее заберу, – донесся голос Эрика.

– О-о, – с интересом протянул до сплетен охочий Ильич.

Фейспалм. Не было печали.

– Кстати, не могли бы вы на Дашу не кричать? – добавил Солнцев приятностей. – Она очень впечатлительная, потом дома до рукоприкладства доходит…

Решка вскочила и врезалась в ксерокс – коленки не выдержали нагрузки.

– Никто ни на кого не кричит, молодой человек, – отбрил Ильич. – Всего доброго.

Мимо Даши он прошел, лишь бросив косой многообещающий взгляд. Даша схватила тряпочку и стала протирать ксерокс, а взгляд отзеркалила в сторону выходящего из студии Эрика.

– Принеси вечером, пожалуйста, – улыбнулся он с порога и вышел.

Да он издевается! Так и тянуло заорать “Солнцев! Ты негодяй!”. Но ввалился дедок с тросточкой и папкой документов.

– Здравствуй, голубушка, – прошамкал он и бухнул папку на прилавок. – У меня снова проект…

От бумаг пахнуло влагой и немытым телом. Прелести профессии. Дедушка – постоянный клиент, и она застряла с ним на полчаса: сейчас он будет долго сочинять текст, корректировать, как его набрать, распечатать, а потом будет торговаться до посинения… И Ильич отчитает, что она собирает очередь.

* * *

– Даша, почему в магазине грязь? – указал на свежие следы Ильич.

Даша вытянула шею – из-за высокого прилавка и не видно. А ко дню мороз растаял, оттепель пришла.

– Простите, Михаил Ильич, не заметила, но это недавно.

– Не заметила она… За чистотой надо следить, это первый пункт в правилах обслуживания магазина! – началось. Спуск пара. Хорошо, хоть новый ватман напечатался без полосок. – Своего ухажёра только и видишь, небось. Печать бракованная, полы немытые, мат не пущен…

Он был еще долго причитал – любил это дело, но Решка не выдержала:

– Так мне мыть пол?

За этим нужно было уйти в подсобку, наполнить ведро, взять швабру… И прервать диалог. Монолог, в большей мере, но он же к ней обращается как бы.

– Ну, конечно, я же сказал! – всплеснул руками Ильич. – Или мне прикажешь? Ох, как низко пали наши нравы…

Решка, прилагая все силы, чтобы не лопнуло терпение и не хромали ноги – честь не позволяет – подставила ведро под струю воды в кране.

– С горячей! – крикнул Ильич, настигая ее возле санузла и щелкая кнопкой электрочайника. – И с моющим! Эх, дай я сделаю… – сердито отодвинул он Решку, и она едва не свалилась на стену. – Как парня-то такого отхватила, рассказывай?

– Никого я не отхватила… И не парень он мне. Случайно… соседом затесался, пока наша третья соседка уехала.

Врать ни к чему. И правду говорить – тоже. Тем более Ильичу. Тем более сейчас.

– Что-то многовато у тебя событий, – прищурился Ильич. – Падение, парень-сосед… Не связаны они, случаем? Невежливый он, между прочим, – воспоминания о выговоре от Эрика омрачили его чело, и он мрачно сунул Решке ведро. – Вот, иди мой. Я не удивлён, что ты дома дерёшься – я тебя и на работе побаиваюсь. Ну, иди, иди, пока клиентов нет.

Даша была готова Эрика придушить.

– И вырежи своего красавца, я на столе оставил, – долетел приказ по поводу Эриковских фоток.

* * *

Эрик упал на кровать без сил. Если бы Саша и Дмитрий Берестов не замолвили словечко, никакой карьеры бы не вышло. Рвёшься спасать чужие жизни – а попробуй-ка, доберись до такой работы.

Паспорт. Медкомиссия. Прописка. Ваша автобиография? Родственники? Увлечения? Платите ли вы за багаж, если в салоне нет кондуктора?

В МЧС должны попадать только самые благонадёжные граждане.

В Вечности подобной мороки с документами не бывает. Там до бюрократии такого рода еще не дожили. Может быть, никогда и не доживут – там же всё вечно.

Эрик вытащил из ящика стола телефон, погладил экран. Вечность… Мама… Дерек… Лес и прогулки верхом на Бланко… Оуэн… Даже вечно старый садовник Вик – он и с самых начал Вечности седой.

Кошки скребут на сердце, когда он думает о них. Вот уж неожиданность! Ведь так мечтал уйти, они ведь не понимают, ничегошеньки…

Пусть он здесь и свободен, но так ужасающе одинок. Дерек сейчас бы хлопнул по спине и сказал: “не вешай нос, старина”. Они бы порубились на мечах в саду, и печаль бы отступила.

Эрик чиркнул спичкой и зажег свечу – этот электрический свет совсем чужой. Он потерян, потерян… Обхватил себя за плечи. В голове – будто роится улей диких пчёл. Глаз случайно упал на листок бумаги: рука сама потянулась, и принц принялся строчить, черкать, высунув язык, а свеча испуганно дрожала от его шумного дыхания. Чем чётче складывались строки, тем душе становилось легче.

* * *

“Красавец” так и не явился за фотками – заперся в комнате, да и куртка пожарная висит в коридоре на вешалке. А у Дашки руки чесались – его отругать. Что, Ильич зря её сегодня пытал?

Ведь всё же – дома "до рукоприкладства доходит", надо репутацию оправдывать, как-никак.

Нюрки дома не было – на этой неделе у неё три ночных дежурства в супермаркете.

Веселенько – им с принцем Солнцевым ночевать одним.

Уже и примочки на коленках высохли, а он – никаких признаков жизни.

Из-под двери Лизиной комнаты пробивался свет. Решка уже нашла сто поводов продефилировать мимо в надежде, что вот сейчас Регенерация вывалится на свет божий и начнет ее донимать. И тогда уж она ему выскажет…

Но он все сидел у себя, и ни звука.

Не случилось ли чего?..

Наконец Дашка не выдержала и поскреблась тихонько. Никто не ответил.

– Эй, Эрик… – пробормотала она в щель. – Ты в порядке?

Тишина.

– Я фотки принесла.

Молчок.

– Я вхожу, – предупредила Дашка, почуяв то ли неладное, то ли повод зайти и наконец поцапаться.

Свеча горела на столе, уже выгорев наполовину, заливая воском металлическое блюдечко подсвечника. Лиза держала один на всякий случай. Эрик спал, свернувшись комочком на топчане. Подложил ладошки под щёку…чересчур по-женски для взрослого парня.

Солнцев постанывал во сне, дёргая бровями, а на щеке заветрилась дорожка, какая бывает только от слезы.

Решка вздрогнула и пригляделась к лицу парня – как пить дать, плакал. Что же у него такого случилось?..

Даже ссориться расхотелось. Только одеялом накрыть. Где у Лизы плед?..

Но Дашка сдержалась. Слишком сентиментально.

Тихо положила конвертик с фотографиями на стол, но взгляд упал на возмутительно исчерканный, истерзанный карандашом листок бумаги. Заглянула любопытства ради и не смогла оторваться:

По вечерам мечтала она, глядя на скучный очаг:

“Все тот же огонь у того же окна… Уплыть бы на всех парусах..!”

Ах, если б ты знала, что такое дом… Понять это можно, встретив сильный шторм.

В море встает за волной волна, вдали остается прибой.

Свежий ветер мигом надул паруса, влечет он корабль за собой.

Ах, если б ты знала, что такое дом… Понять это можно, встретив сильный шторм.

А если туман на море падёт? Безлунной ночь станет вдруг?

А если молнией тучи гром проткнёт? Очаг свой ты вспомнишь, мой друг.

И скажешь: “Ах, знала б я, что такое дом!..”. Понять это можно, встретив сильный шторм.

Даша обнаружила, что сидит на стуле, шепчет строки снова и снова и смахивает слезы. Этот парень… в который раз прочёл её чувства, как в открытой книге. Именно эта пустота преследует её который год. И это чувство домашнего очага… его теперь не вернуть. Нету его уже – дома…

Перечитала ещё и ещё раз, срываясь с шёпота на вполголоса, переносясь сердцем, сражаясь со штормом, скучая по очагу, ощущая такую знакомую безысходность. Она мечтала. Она уехала. Получите – распишитесь.

Если б она тогда знала, что такое дом… Повела бы себя иначе?..

Всхлипнула слишком громко, наверное. Устыдилась. Перестала дышать, покосилась на Эрика. Он лежал и смотрел на нее. Давно?..

– Я… фотки принесла, – моргнула Дашка, поспешно вытирая щеки.

Кивнула на стол, вскочила, чтобы уйти, все еще сжимая пальцами измученный листок. Солнцев поймал ее за руку.

– Постой… Решка…

Даша закусила губу и огляделась вокруг. У Лизы комната была узкой и минималистской, взор ни за что не зацепился. Заметила неосознанно прихваченный трофей в собственных пальцах. Отложила на стол, словно извиняясь, что случайно заглянула в чужую душу и увидела там то же, что каждый день прячет в своей.

– Аня на работе… Мы одни. Неудобно это как-то. Я пойду.

– Почему мы так стремимся оставить дом, а потом не можем забыть его?

Она перевела взгляд на Солнцева – он так отчаянно ждал ответа, словно от него зависела жизнь. Как знакомо. Она тоже вот так когда-то… ждала ответов. До сих пор ждала… Пусть и знала, что нужно отвечать. Даша, вздохнув, опустилась обратно на стул и осторожно высвободила руку.

– Это твой первый переезд, да?

– Можно… – усмехнулся Эрик грустно, – и так сказать.

– Для меня… это было больно. Очень.

Свечка легко мерцала на их лицах отблесками в темноте и тишине вечера. И лишь отголосками семья со второго этажа шумно делила что-то за ужином.

– Тогда почему ты уехала?

Даша поджала губы. Тогда она не видела иного пути. Да и сейчас не поступила бы иначе. Пожала плечами делано безразлично:

– Чтобы начать собственную жизнь, конечно.

– И ты не жалеешь?

Коварный вопрос. После случилась война, и дома не стало. Мама с папой тулятся в чужом краю, тщетно пытаясь построить жизнь из пепла. И она ничего не может для них теперь сделать – сама такая.

– Ну, Эрик… вопрос не в том. Так было правильно – я знаю. И это важнее.

– Значит, жалеешь.

Эрик поводил пальцем по узорам диванной подушки. Как маленький, честное слово!

– Слушай, Солнцев… Ты мне в душу не лезь, ладно? Да, я жалею, много о чем, но не изменила бы решения, даже если бы предоставилась возможность. Потому что так было правильно. А то, что жизнь… кривая, надо принимать как факт. Так ведут себя взрослые люди. Всё.

Даша отвернулась. Надо вот так сердце вывернуть, а. Одним стихом. Довольно незамысловатым, между прочим.

– Я и не лез. Ты сама рассказала.

Эрик перевернулся на спину и заложил руки за голову. Вот же гусь – как всегда, сухим из воды вышел. А ведь плакал почему-то…

– Тяжёлый день был у пожарного? – ради приличия поинтересовалась Даша.

Солнцев пожал плечами.

– Все нормально, я ещё пока не пожарный – бумажная волокита… Просто я не из этого мира, Дашка. И тоскую по своему.

Даша встрепенулась. В том и заключалась ее идея русалочки.

– Ты чувствуешь то же самое?!. И я… Но, знаешь, потом я нашла ответ: считать себя иным удобно. Ты можешь сбросить свои проблемы и депрессию просто на факт, что ты иной. И бороться не надо, – Решка пожала плечами азартно. – А соль не в том – надо просто идти и жить. С другими Homo Sapiens у меня гораздо больше общего, чем руки и уши врастопырку… Хотя они у меня и не врастопырку, но ты понял, да?

Эрик вдруг коротко расхохотался. Резко сел и взъерошил ей волосы, уже серьезный.

– Знаю, русалочка.

Даша насупилась и поднялась.

– Не знаю, что тебя так рассмешило, Регенерация. Фотки на паспорт на столе.

– Спасибо, – уже в спину промолвил ей Эрик.

– Ильич решил, что ты мой кавалер, потому сделал тебе бесплатно, не благодари, – проворчала Даша.

– Я не об этом. Хотя – тоже спасибо. Я благодарил за сейчас.

Даша обернулась. В убогом свете свечи он сидел такой таинственный и несчастный, такой… вот именно, из другого мира. Сердце Решки Стрельцовой характерно сжалось.

– Ты… сильно не скучай за прошлым. Жизнь… она такая… вперед идет, и нам стоит шагать… Даже когда хочется лечь и умереть… Вот станешь классным пожарным, будет, чем гордиться, когда домой поедешь! – выпалила она и убежала к себе.

Решка до ночи шепотом мучала гитару, а Эрик сидел под дверью ее комнаты, привалившись к притолоке, и ловил в каждом звуке искорки умиротворения, оседающие во взволнованном сердце.

* * *

Рабочая неделя подхватила своим водоворотом: никто не помнит, когда в город прокралось утро и когда упала ночь, когда снег стаял, и когда – выпал, а когда схватился на реке лёд, политы ли базилик и мята, последний завтрак был сегодня или вчера, куда подевались последние свежие носки и где же он, конспект по истории литературы последней трети 20-х годов прошлого века.

На лекции, посвящённой легендарной букве Ё, Нюрку Берестову застукали за передачей записки – “Квартирник в субботу?”. Борис Сигизмундович вознегодовал от души и на нее, и на Решку – ежу было понятно, что записка адресовалась Стрельцовой.

– И ты, Дарьюшка, – покачал головой Борис Сигизмундович в превеликой досаде.

Зато вся группа узнала про квартирник на Черешневой и намылилась мозолить глаза и топтать паркеты в их трёшке – принц стал для них легендой с лёгкой руки Берестовой.

Михал Ильич барахлил всю неделю, и Решка возвращалась домой уставшая и злая, запиралась в комнате и улетала в книги самиздата. Там не нужно было анализировать фонетику каждого буквосочетания, добираться до скрытого смысла (который и сам автор не всегда вкладывал – она по себе знала, балуясь изредка магреализмом и мечтая издать книгу), переводить на латынь или делать фразеологический разбор. А просто наслаждаться другим миром, а еще красотой слов самих по себе – без истории и географии.

Она надеялась однажды тоже оказаться среди них – коммерческих талантливых авторов.

Эрик, выбравший себе вполне логичную фамилию “Солнцев”, был занят созданием личности и трудоустройством.

Хирург из неотложки – Самсон Данилович – неожиданно подсобил на медкомиссии – заявился собственной персоной и рассказал историю о невероятной регенерации. “Моральную картину героя” он тоже нарисовал едва ли не идеальную, в свидетели призвав “Лидочку”, дядю Васю с ласточкиным гипсом на костылях и Тихонову Марию Семёновну – пожилую учительницу, которая была очевидцем аварии и вызвала скорую.

Героем Эрика Солнцева и записали.

Единственным вопросом для комиссии оставалась амнезия.

– И что, что амнезия? – Самсон Данилович довольно воинственно болел за своего протеже, облокотившись о пюпитр спикера.

– Представьте, что в ответственный момент у него случится проблеск подсознания, – возразила веско представительная тетка из центра психологической диагностики.

– Товарищи, а кто тут может абсолютно поручиться за собственное подсознание? – развел руками Самсон Данилович. – Хоть я и по части хирургии, а все ж помню из общего курса – изучено оно слабо. Не будет ли уместным полагаться на точные факты при определении профпригодности кандидата, а не на зыбкие теории?

И прочее, и прочее, и прочее. В конце концов Эрик получил печать “пригоден” в чистенькую трудовую книжку.

Дмитрий Берестов, отец Нюрки, поручился за Эрика лично, да и подсобил как с кадровиками, так и с документами. К четвергу паспорт был уже готов, оставалась лишь проверка жилищно-бытовых условий. Нюрка дала свои соседские показания прямо в отделении МЧС, а вот Решку Александр Константинович – будущий непосредственный начальник Эрика – застал врасплох в четверг же вечером, заявившись в их квартиру на Черешневой без предупреждения.

Нюрка снова была на смене. Эрик ещё не вернулся. Решка блаженно пропадала в стране Коринтии и млела от волшебности слова “бересклет”, натянув на голые ноги гетры, а на шелковую сорочку – коралловый шерстяной свитер, и потягивала кофе с имбирем, когда раздался звонок в дверь.

Решка нахмурилась, но продолжать сидеть под одеялом безответственно: все равно открыть некому. Нехотя напялила тапки и поплелась к двери.

– Иду, иду, – пропыхтела еще из коридора. – Кто там?

– Проверка ЖБУ, Александр Аверин, – деловым тоном объявил мужской голос.

У Решки душа ушла в пятки. На вору шапка горит, называется. Какая еще проверка?.. Да еще и в семь вечера нормального четверга?.. Одёрнула свитер.

– Э-э… а что такое ЖБУ? Мы никого не ждем!

– Решка, – а это уже голос Эрика, – открой, пожалуйста, это я.

Шут гороховый. Ключи так и не сделал. А она его просила, неудобно же!

– Ну, и зачем сочинять про проверку, – сварливо пробурчала Даша, щелкая замком.

Александр Аверин – высокий крепкий мужчина с сединой в курчавых волосах – шагнул внутрь вслед за принцем и кашлянул:

– ЖБУ – значит жилищно-бытовые условия. Вы с гражданином Солнцевым вместе живете?

Даша смешалась и скосолапила ноги по детской привычке.

– Э-э… не совсем верная формулировка – мы соседи по квартире.

Эрик безмятежно разматывал шарф. От обоих несло морозом и вечером.

– Александр Константинович – мой начальник, – любезно пояснил Солнцев. – По уставу он должен проверить, в каких условиях я живу и получить оценку от соседей.

– Какую оценку?

– Морального облика, – усмехнулся Александр Константинович. – Конечно, это уже чисто для проформы, и все же…

– Ах, морального облика, – коварно протянула Дашка.

Заявляются тут по ночам без предупреждения. Застают в непрезентабельном виде. И ухмыляются. И на какую оценку они надеются?

– Скажу я вам, что оценка весьма спорная, – воинственно начала девушка. – Например…

Эрик быстренько зажал ей рот ладонью.

– Александр Константинович, вы проходите, вымойте руки, полотенце можете взять зеленое… Сейчас чай будем пить. Простите Решку – она сейчас соберется с мыслями, и поговорим.

Аверин хрюкнул, сдерживая смех. А такой импозантный мужчина с виду..!

Решка топнула носком по ботинку Эрика, свирепо сверкая глазами.

– Успокойся, Решка, – зашептал Эрик. – Знаю, не предупредил, вот ты и злишься. Но я сам не знал, что так получится, прости за неожиданность.

И осторожно отпустил ладонь. Дашка облизала губы гневно, будто желая смыть прикосновение его руки.