Текст книги "Русалочка с Черешневой улицы (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Часть 1. Глава 3. Невероятная регенерация

Нас всех преследует прошлое, Ватсон.

Шерлок.

* * *

– Говорю тебе, – буркнула Анька и впихнула Решку в двери больницы с парадного входа.

Даша прижимала к груди цветы – желтые мелкие розочки из супермаркета. Нюрка не хотела слышать возражений – “больным надо дарить цветы, это вежливо в концов!”.

Берестова жутко злилась, что Даша упорно не хотела влюбляться в “принца”.

– Ты что ж, все еще из-за стервятника убиваешься?

“Стервятник” – это было кодовое имя Павлика, парня с параллельной группы, который был похож на принца из “Трех орешков для Золушки”. Всего из-за этого факта на первом курсе у Даши замирало сердце где-то в горле. Павлик Воронов даже носил такие же кудри по уши, будто специально. Даша глотала грезы стопками и старательно обходила “принца” стороной, чтобы “не вляпаться”. Наконец “принц” подстригся, Дашу чуть отпустило, и… она случайно налетела на него на лестнице между вторым и третьим этажом. В итоге с его лёгкой руки они стали “не разлей-вода”, и весь поток лопался сплетнями. А через четыре месяца Павлик вдруг громогласно объявил, что дружить с девчонками – смешно, и перешел в режим строгого игнора Дашки Стрельцовой. С тех пор Дашка начала писать опусы и мечтать издать книгу.

А Павлик… перевелся и испарился с горизонта. На потоке текучка, время прошло, к тому же… Четыре года? Люди точно забыли эту историю. Но Решка по-прежнему очень ее стыдилась.

– Дело не в Вороновом!

– Да в нем, родимом… Решк, ну не все мужчины такие, не все мужчины бросают и предают. Нельзя кредит доверия на всех один выписывать!

– Да я… – о личном не кричат на просторах Ашана. – Просто парню дарят цветы… Или на свадьбу, или на похороны… Не очень это как-то.

Так говорил их историк на первом курсе, и была в этом своя логика.

– Ну, ему вряд ли можно есть конфеты. А что-то подарить надо – правило хорошего тона. Он же от наркоза отошел, понимаешь?

И кто их пишет, эти правила хорошего тона…

Потому Решка и приперлась к регистратуре с этими желтыми жуткими розочками. Надо же – дежурила вчерашняя медсестра с неотложки, какое совпадение!

– Добрый день, – подняла она глаза и их тронуло узнавание.

– Здравствуйте, – широко улыбнулась Решка. – Это я, Дарья Стрельцова. Как там мой… гм… подопечный?

Медсестра усмехнулась – видимо, вспомнила ее явление в Микки Маусах и вонючем пальто, но удержала маску вежливости (правила хорошего тона, таки, имеют право на жизнь):

– Мы его перевели на стационар.

– Как! Уже?! – охнула Анька.

– Да, поправляется ускоренными темпами, – улыбнулась медсестра. – А вам, Дарья Сергеевна, стоит заглянуть в перевязочную.

Даша с облегчением повернулась к подруге и сгрузила ей розы.

– Вот ты и подари.

Нюрка покачала головой, разъезжаясь насмешливой улыбкой. Ничегошечки она не подарит.

* * *

Даша прижалась лбом к холодной стене и ждала очереди. Нюрка заладила с этой романтикой, тошно уже. Может, подыграть ей, как Ильичу, и дело с концом? Не убудет ведь с нее подарить парню розы, поблагодарить и все такое?

Это ни к чему не обязывает и будет честно.

Нечего артачиться.

– Дарья Стрельцова, – позвала ее другая медсестра – высокая и щепкообразная, с лицом, будто только что лимон проглотила.

Ковыляя, Даша вошла внутрь. На высокой койке сидел парень… босой и в черных бриджах, а на всю правую ногу гипс… Врач снимал бинты с его головы, обильно заросшей рыжими волосами.

– Невероятно, – проговорил Самсон Данилович (у местного хирурга было выдающееся имя, как и он сам). – Томография показывает, что все в порядке. Юноша, у вас поразительная регенерация!

Хирург цокнул языком. Даша так и застыла. Без повязки принц выглядел… действительно, как принц. В смысле… было что-то благородное у него во взгляде. Но не это главное. Главное – он ходил, сидел, двигался, регенерировал – жил!

И почку продавать точно не придется!

– Вы бы его на опыты, Самсон Данилович, – пошутила сестра с после-лимонным лицом.

– На опыты? – эхом повторил принц, будто бы интересуясь темой.

– Ну, зачем вы так кровожадно, Лидочка, – весело расхохотался Самсон Данилович и заметил Дашу, застывшую у входа. – О, вот и ваш опекун пожаловал, – широким жестом представил он девушку.

Парень медленно перевел на нее взгляд и хлопнул длинными ресницами. Решке хотелось стряхнуть с себя наваждение.

– Опекун? – уточнил спаситель осторожно, словно смакуя слово.

Голос у принца был хорошо поставлен. Глубокий, но с шелковыми акцентами. Цепляющийся за душу. Растерянный немного. Хотя это объяснимо – парень едва отошел от наркоза.

– Эта девушка оплатила ваше лечение, – пояснил Самсон Данилович. – У него амнезия, – пояснил он Даше.

Она кивнула.

– Садитесь, – дернула ее “Лидочка” к другой койке и даже пошутила: – Посмотрим, такая же ли у вас регенерация, как у парня.

– Спасибо, – невпопад сказал принц, внимательно изучая лицо “опекуна”.

– Решка, – зачем-то представилась Даша выдуманной Нюркой кличкой.

Вообще-то, это насмешливая производная Нюрки от “Дарьюшка” – так величал Дашку их преподаватель языкознания, Борис Сигизмундович – но подобные курьёзы забавляют только филологов вроде Стрельцовой и Берестовой.

У принца вдруг прояснилось лицо. Словно солнышко расцвело. Будто он что-то вспомнил. Он вновь хлопнул ресницами и расплылся в улыбке:

– А я Эрик.

Настала очередь Даши заморгать.

– Не вертитесь, – пожурила ее Лидочка, не меняя выражения лица.

Бинт больно пристал к открывшейся ране.

– Эрик – ваше имя? – спросил Самсон Данилович.

Решка перестала замечать пытку коленок пинцетом, лекарствами и бинтами.

Принц кивнул.

– А фамилия?

Эрик пожал плечами неопределенно.

– Да быть такого не может! – вырвалось у Даши.

– Почему? – с интересом уточнил принц.

Потому что Эрик – так звали принца русалочки.

– Очень редкое имя, – отвела Решка взгляд.

– Спасибо, Решка, – очень тепло сказал Эрик.

Спасибо?.. И это все, что он может сказать?.. Даша разозлилась.

– Что ж, Эрик… Поговорим с анестезиологом еще. А пока прорентгеним-ка твою ногу – вдруг и гипс тебе уже не нужен? – подмигнул Самсон Данилович и усадил принца в кресло-каталку. – Дарья Сергеевна, можете потом навестить Эрика в палате. Он в триста восьмой.

– Ага… – кивнула Даша, чувствуя себя последней идиоткой.

Что за везение?..

* * *

– Решка, я точно тебя где-то видел, – наморщил лоб Эрик.

Гипс ему не сняли. К счастью. Сейчас Даша была готова продаться вместе с почкой, только чтоб он подольше не вставал. И вообще… под наркозом мог бы поваляться из милосердия. Недельку хотя бы.

Нюрка многозначительно подняла брови.

– А еще, знаешь, я так люблю розы… – нежно дотронулся пальцами до желтых лепестков Эрик. – Спасибо тебе большое.

Нюрка хмыкнула. Эрик перевел взгляд на вторую посетительницу. Это она держала розы, но вручила их ему Решка. Пусть и с неохотой. У второй девушки очки, задиристо вздернутый нос, широко поставленные глаза.

– Я не представлен твоей подруге, – поднял Эрик брови выжидающе.

Даша так и сидела на стуле, сложив руки на коленях чинно и уставившись в стену. А Нюрка стояла рядом, нутром чуя интригу и лирику. Сосед Эрика по палате – пожилой мужчина – на костылях отправился в столовую, а третья койка пустовала – сегодня с утра кого-то выписали. В грязноватое окно лился веселый свет. Легко припорошенная ночным снежком ветка дерева поблескивала со всем возможным озорством.

– Это… Нюрка. Аня Берестова.

– Я тебе дам “Нюрка”! – пригрозила Аня подруге. – Крестьянская форма имени, мы с Решкой… на филфаке трудимся, понимаете? Приятно познакомиться, – протянула руку церемонно. – Наслышана. А теперь, наконец, так сказать, лицезрею.

– Наслышана? – свел на переносице брови Эрик.

Но спохватился:

– А я Эрик.

И произнес он это с таким достоинством, как если бы сказал “а я президент”. И легко коснулся губами кончиков пальцев протянутой руки. У Дашки отвисла челюсть. В который раз уже, кажется.

Реакция Нюрки была бурной – она посмотрела на свои пальцы как в первый раз и воскликнула:

– Да ладно!

Эрик снова поднял брови. Он, похоже, любил так делать.

– А, – вспомнил он комментарий Решки, – мое имя редкое?

Нюрка расплылась улыбкой во все тридцать два.

– Ты “Русалочку” не смотрел, что ли? Ариэль? Там принца так зовут. Ну, а Решка у нас… давно русалочка. Так что…

– Нюрка!!!

– А что? Не от мира сего, сама говорила! Проект жизни – стать частью мира людей!

Эрик резко дернулся – словно что-то внутри в нем щелкнуло. Смена настроений, гримас заскользила по его лицу между веснушек, и он застыл, выпрямившись, глядя в никуда.

– Эй, ты в порядке? – напряглась Даша.

– Алло… – помахала Нюрка перед лицом рыжего парня рукой.

Тщетно. Он выглядел так, словно увидел призрака. Побледнел, только веснушки с серыми глазами и остались, на лбу выступил пот.

Решка подскочила к нему, забыв про больные ноги. Приложила ладонь ко лбу.

– Эрик?.. Эх! Это все… Самсон Данилович со своей “регенерацией”. Не бывает ведь так – позавчера скатало в трубочку, а сегодня уже нет сотрясения… Нюрка, беги за врачом! Поторопились…

Но Эрик вдруг взял ее за руку и отнял от своего лба.

– Не надо, Решка, Нюрка. Все хорошо… Я просто…

– Вспомнил что-то? – догадалась Нюрка.

* * *

Эрик облизал пересохшие губы. Получается, что он… как говорила Клер… провалился в Заречье.

Это, выходит, и вправду возможно.

Все как он мечтал. И даже Решка здесь. Переживает. Розы принесла. Живая. И почти здоровая. Гм. Почти – вот уж верно! Она же ранена.

– Болит сильно? – кивнул он на бинты девушки.

– Что? – не поняла она, вглядываясь в его лицо. – Ты точно в порядке?.. Бред какой-то несешь…

Эрик рассмеялся. Терезия хоть раз так бы о нем поволновалась, когда они с Дереком возвращались побитые после уроков Оуэна… Ссадины заживали к ужину, а мать только выливала поток упрёков, лепила из него то, что хотела, за что заплатила в тот злосчастный день восстания.

Сердце стиснуло тупой болью. Терра Инкогнита. Дерек ом”Брэ. Мама. Бывает так разве?.. Опомнился.

Сжал чуть шершавую ладонь Решки. Она застыла истуканом наверху.

– Да, Решка, со мной все будет хорошо. Но ты, – и он свел брови опять – на сей раз с нотками недовольства, – ты хромаешь, почему не в постели?

С такими темпами Даша вообще лишится нижней челюсти..! И что он держит её руку, как… как сам-знает-кто!

– Какой такой постели?! – выдернула она руку и потерла – бинты от движения сдвинулись, и ссадины пронзила терпимая, но острая боль.

– Такой же, как я, – спокойно обвел Эрик взглядом палату, койку и самое себя. – Ты ранена, и тебе нужно отдыхать, а не работать.

– Ты сейчас… меня отчитываешь, что ли?..

– А что, я должен похвалить девушку, которая пренебрегает здоровьем? Покажи, – властным жестом отобрал Эрик ее ладонь обратно и осторожно размотал бинты.

Аня кашлянула.

– Я, это… пойду, пожалуй… До встречи, Эрик.

– Нюрка, подожди, пожалуйста, – попросил Эрик таким тоном, что не послушаться было нельзя.

Вот вроде и не приказывает, и мягко говорит, а… металла в голосе… Юльке Демидовой тягаться нечего.

– Пообещай мне, что заставишь Решку лечиться, пожалуйста, – попросил Эрик, выглядывая из-за Стрельцовой.

Даша все пыталась выдернуть ладошку, но Эрик держал мертво, и она так и не придумала, что и сказать. Берестова решительно подвинула Дашин стул, повернула спинкой вперед и уселась верхом.

– Ты знаешь, она ведь ни минутки не полежала после этого всего. Ну, кроме сна, – наябедничала злорадно.

Эрик перевел осуждающий взгляд с ладони на Дашу. Девушка смешалась и вспыхнула:

– Думаете, мне не хотелось?! Но когда тут расклеиваться?! Вон – экзамены на носу, за квартиру платить надо, и твое лечение, принц, стоило тоже по-королевски! А ты, Нюрка, ябеда-корябеда – знаешь ведь все прекрасно!

Решке больше всего сейчас хотелось позорно всхлипнуть. Конечно, всем хочется “на ручки”, но… не бывает так в жизни, чтобы кто-то решал твои проблемы за тебя. Единственный, кто тебя поддерживает – позвоночник, так что сопли подобрать и вперёд…

Эрик потянул ее за ладонь вниз, заставляя опуститься на краешек койки. И погладил по волосам легко:

– Прости, Решка. Я верну тебе долг, обещаю.

Даша даже выпрямилась – так ей сделалось стыдно до кончиков волос, даже сильнее, чем смутил сей нежный жест.

– Да нет… какое прости, ты что… Это ты меня прости! Ты мне жизнь спас… А я и не поблагодарила… Ничего возвращать не надо, честно.

Сказала и сразу пожалела. Но не забрала бы слов назад. Ни за что. Есть нужда, а есть честь.

Эрик покачал головой с улыбкой, продолжая глядеть в ее смятенное лицо.

– У меня… регенерация, – повторил он слово Самсона Даниловича. – А у тебя – нет.

И вернулся к осмотру ее ладоней. Потом попросил Нюрку:

– Вытащи, пожалуйста, из шкафчика мазь. Там есть, от ссадин. Календуловая.

– У тебя есть мазь от ссадин?!

– Ты же заплатила за мое лечение, – пожал плечами Эрик. – Вот мне и дали. А за себя ты заплатила?

Даша покраснела. Хорошо, что Ильич вообще ей страховку сделал – а не был должен, она ж не на полную ставку… Вообще, удивительно, что ей коленки перевязали сегодня. К чему бы это. Разве что… на романтическую историю клюнули. Вот вам и краудфандинг.

Эрик снова покачал головой, на сей раз с мягким укором.

– Решка, Решка.

И, приняв из рук Нюрки мазь, самолично смазал все порезы на руках Даши.

А она не знала – накричать на него и стукнуть по голове за такие вольности или просто не заморачиваться и сразу влюбиться.

– Я вам еще буду нужна? – поинтересовалась Нюрка, нарушая затянувшуюся тишину и наблюдая за “принцем” и “русалочкой” с любопытством.

– Спасибо, Нюрка, это все, – улыбнулся Эрик лучезарно.

– Тогда чао, – вскочила Аня, едва не опрокинув стул. – Решк, я заскочу к Ильичу, скажу, что тебе пришлось остаться в больнице сегодня.

– Но…

– Никаких “но”! Ты слышала, что тебе сказали? Никакой работы! Наконец тебя кто-то в оборот взял! Катька нормально выйдет, я ей звякну.

Даша поджала губы, но ничего не сказала. Аня стрижом выпорхнула из палаты.

– Возьми новый бинт, – попросил Эрик. – Они тут же, в ящике. Я не дотянусь.

– Почему ты мной командуешь?

– Потому что переживаю за тебя.

– С какой тебе стати переживать за меня? Ты меня первый раз в жизни видишь!

– Неправда.

Решка умолкла, подавившись. Час от часу не легче!

– Возьми бинты, – повторил Эрик упрямо.

Он был каким-то… ненастоящим, далеким. Не отсюда. Целует дамам пальцы в знак приветствия, ходит в бриджах, рубашке и босиком (зимой!), спасает незнакомых девушек, регенирируется в сутки, смотрит на нее влажно-серыми, как дождь, глазами, дышит неслышно и заботится о разбитых ладонях. Словно так и надо, а сам… не здесь, будто задачку Эйнштейна в уме решает.

Посверлив его взглядом и ничего не добившись, Даша демонстративно наклонилась к шкафчику и вытащила сверток.

– Теперь протяни руку.

Девушка насупилась, но позволила “принцу” делать, что хочет.

– А подробнее не хочешь рассказать? – уточнила, нарушая воцарившуюся тишину.

– О чём? – поднял отсутствующий светлый взгляд Эрик.

– О нашем с тобой знакомстве.

– Я не говорил о знакомстве. Просто сказал, что видел тебя раньше.

– Но… кто ты такой?..

Эрик печально усмехнулся и промолчал. Даша смотрела, как ловко он накладывает повязки и подумала – перевязку ему делать не впервой.

Затянул последний узелок.

Липким мороком навалилось сладостное чувство, засосало в сказку, в которой Эрик – правда принц, что пришел за ней, и больше уже не нужно драться с реальностью за свою жизнь. Даже если это – ненадолго, она уже влипла, как муха в мед, уже слишком поздно…

Стук костылей прозвучал гулко, как удары сердца.

– Здравствуйте, – весело поздоровался сосед Эрика, отставляя костыли и осторожно забираясь на кровать.

У него тоже была вся нога в гипсе. Только левая. И седые жесткие волосы торчком вокруг лысины.

– Добрый день, – отвечал Эрик вежливо.

– Здравствуйте, – откликнулась Решка.

Не сводила глаз с парня – ждала. Даже губы приоткрылись невольно.

У Эрика защемило в груди. Решка теперь – не девчонка из реки времени: вот она, живая, настоящая, теплая… Так и тянет дотронуться ее плеча и попросить спеть песню про черный пруд.

Но может ли он? Как перечеркнуть те бессчетные годы в садах Вечности?..

– Что-то болит? – вытаращила она глаза с тревогой. – Что у тебя с лицом?

– Решка… – пробормотал он. – Можешь… пока не спрашивать?.. Кто я такой. Не хочу думать об этом, хочу ещё немного пожить в сказке…

Сосед покосился на ребят со своей койки. Даша почувствовала его взгляд, покраснела и встала.

– Я… приду потом ещё. Да… это было у тебя в кармане… Я не нашла подходящей зарядки, чтоб его зарядить, но батарейка еще держит…

– Спасибо, – устало прикрыл ресницы Эрик, – её хватает на трое суток. Обещай, что отдохнешь сегодня.

– Хорошо… И ты… береги себя.

Не ответил. Что за невежа… Сказочным принцам так не положено, между прочим.

* * *

Соседа Эрика по палате звали дядя Вася. Он любил больничные обеды, судоку и мудрствовать лукаво.

Дядя Вася умел приседать на одной ноге, держа гипс на весу и принимать душ, не проливая ни капли на оный.

– Пока гипс снимут, ласточкой стану, – пошутил он, с кряхтением заползая на койку.

Эрик не был уверен, что так сможет, но очень хотел бы попробовать.

– Дядя Вася, – спросил он ночью в темноте. – Если бы вы могли выбирать: по-настоящему или навечно, что бы вы выбрали?

– Я? – дядя Вася не думал ни секундой больше. – Конечно же, по-настоящему и навечно!

В полночь Эрик попробовал вызвать Терезию I.

“Набранный вами номер не существует” – прохрипел помехами динамик; экран дрогнул и умер.

Не существует. В душе Эрика пронеслась метель. Для него теперь Вечности не существует. А для Вечности – он теперь всего картинка в заводи.

Вот и она – свобода. Только в ней теперь придется считать года – раньше ему это и в голову не приходило.

Эрик сел на койке. За окном в свете луны блестела все та же ветка, посеребренная снегом. Держась за поручень, кривобоко допрыгал до подоконника, стараясь не разбудить сладко храпящего дядю Васю.

– По-настоящему и навечно?.. – пробормотал Эрик. – А почему бы и нет, в конце концов?.. Открыли же этот переход в четырехмерное пространство, должна быть возможность…

“И будешь хилячком”, – ехидно проговорило сознание голосом принцессы Клермоны. "Королева оставила меня при дворе именно чтобы я был твоим телохранителем в Терре Инкогнита" – а он так наивно верил в бескорыстную дружбу Дерека..! Материнские неоправдывающиеся раз за разом ожидания – "позже поговорим, мой маленький". Им не о чем разговаривать. Решено: ему некуда возвращаться.

"Ты слишком похож на отца". Это… не потому, что он похож на отца. Он честно исполнял свой долг и, вероятно, даже бы отправился в эту проклятую Терру Инкогнита, глотая слёзы и комья растоптанной мечты, но теперь… сама судьба или тот бог, о котором говорила Клермона, дали ему шанс жить так, как он хотел. Только идиот не ухватился бы за него.

– А вопрос с вечностью мы как-нибудь решим позже. Терра Инкогнита… бывают разные, мама.

И принцу Третьей Вечности даже захотелось потереть ладошки от счастливого предвкушения. Теперь они ничего не смогут ему сделать. Матери не нужен хилый претендент на трон. Пусть возьмет Дерека – он только о том и мечтает, и, к тому же, влюбился в Клермону. А той главное – выйти замуж за того, кто отправится в Терру Инкогнита.

А у Эрика Лучезарного теперь в жизни другая Инкогнита и другие звезды. Решка, например.

Вспомнились её глаза, и на душе сделалось неожиданно легко. На темном дворе в уютном окошке света двинулась тень – это Самсон Данилович на дежурстве заполняет истории болезни.

Мир Заречья полон возможностей, и здесь он никому ничего не должен. Кроме денег и сердца – Решке Стрельцовой. Как в этом мире зарабатывают на жизнь?..

* * *

– Страна, подъем! – забарабанила Нюрка по двери.

Дашка натянула одеяло на голову. Выходной. Оставьте в покое. В кровати – тепло и хорошо, солнышко лучом скользит по подушке, хочется свернуться клубочком и думать только о нем, и ни о чем из того, что за пределами комнаты.

– К принцу пора! – прокричала Анька настырно в дверную щель.

Проходу не даст теперь. Принц… в душе сделалось до мороза тепло. Страшное чувство – безопаснее от него сбежать, никогда не видеть, никогда не потерять, никогда не найти. Одиночество даёт заветную силу, которую годы по сусекам соскребают в более или менее внятный колобок.

– Я не пойду… – простонала Даша из-под одеяла.

Ручка щёлкнула, дверь отворилась. Одеяло с сони безжалостно сдернули: в качестве защиты остались только выставленные наружу ладони и зажмурившиеся веки.

– Не пойду, – повторила Дашка жалобно.

– Ну вот, приехали! – всплеснула Анька руками. – Какое "не пойду"? Вчера между вами только слепой искорки бы не заметил! Мадемуазель будет отрицать?

– Ну… сегодня хотя бы не пойду.. – Решка спрятала лицо в подушку.

Как такое отрицать, а? От одной такой искры сгореть можно. А она еще жить хочет!

– Завтра схожу, не пропадет, не сахарный. Сегодня буду есть конфеты из коробки и читать Агату Кристи, вот!

Дашка натянула одеяло обратно, отгораживаясь от разговора.

– Знаю я этот холод, – протянула Нюрка задумчиво. – Последний фронт защиты. Не сахарный, говоришь?.. О спасителе своем? О принце Эрике? Русалочка, ты с дуба свалилась? А ну, подъем!

– Ну, признаю – боюсь, – сердито буркнула Решка, садясь в кровати. – Довольна? Даже Даша Стрельцова не со всем справиться может.

– Ты и с химией была на ножах. А завтра справишься, значит?

Решка мотнула головой. Лучик блуждал по комнате, цепляясь за листву базилика. Полить бы. Завял.

Она вздохнула и опустила босые ноги на потертый паркет. Прошлепала в ванную за бутылкой с водой и вернулась к подоконнику.

– Завтра – рабочая неделя, завтра придется собирать себя в кулак, – уже спокойно и размеренно сообщила она ожидающей ответа Аньке. – Так что да, завтра я смогу. А сегодня дай мне отдохнуть. У меня… нет ускоренной регенерации, как у некоторых.

Бинты она на ночь сняла, теперь колени из-под короткой ночнушки светили синяками и свежезатянувшимися кровоподтеками.

– Он сам сказал отдыхать, не так ли? – пожала Дашка плечами и посмотрела на Аню в упор.

– А я пойду.

– Да на здоровье, – хмыкнула Даша.

Погода какая погожая. В такую все настоящие коты остаются дома и дремлют.

* * *

Воскресенье пролетело слишком быстро. Решка протёрла глаза, захлопывая ноутбук, и подтянула повыше шерстяные гетры. Теперь в ее комнате будто бы трещал камин.

Поплелась на кухню. Темнеет, а Нюрка до сих пор не вернулась. Да пусть хоть роман крутит с принцем, честное слово – ей же проще! Хотя и было бы обидно.

Даша поднесла ладони к щекам. Она не может позволить себе влюбляться. Скоро диплом, мир не объезжен, этимология не изучена, да и Ильич не простит, если она станет ещё рассеяннее. А при влюбленности это неизбежный симптом. Ну, и побочный эффект – жизнь разваливается в пепел, когда ничего не получается. А "не получается" – обычное дело. Соблазняться сказками нет смысла. Стервятник это доказал наглядным эмпирическим путем, и Дашка Стрельцова с тех пор только поумнела.

Постояла перед холодильником, наклонив голову и переминаясь с ноги на ногу – на кафеле в одних носках холодно.

К тому же, этот Эрик слишком странный. Излишнее усложнение жизни. За страховку она заплатила, за спасение поблагодарила… Они квиты. Вот и все. Хватит с нее принцев. Пусть убирается в свою сказку.

А как хочется верить во что-нибудь другое!

Вытащила яйца и прошлонедельный кефир, врубила музыку погромче – пришла пора нажарить блинов и выкинуть глупости из головы.

“Не вешать нос, гардемарины!..” – развести тёплой водой из чайника.

“Один мой друг, граф де ля Фер влюбился в девушку, прелестную, как сама любовь…” – налить первый половник на раскаленную сковородку.

И пропеть в половник: “Невесте графа де ля Фер всего шестнадцать лет…”

Проникновенная песня, аж душа наизнанку..!

"…там лилии цветут, цве-етут…"

И вдруг – аплодисменты. Решка подпрыгнула вместе с половником. В полутёмном коридоре стоял… Эрик собственной персоной и смотрел на нее… гм… влюбленным взглядом. В поношенной куртке и спортивках, а все равно – принц принцем.

Из-за его спины выглядывала донельзя довольная Анька.

Решка заморгала. Предупреждающий запах со сковороды добрался до ее ноздрей. Дёрнулась.

– Простите, блин перевернуть надо…

Советский Атос продолжал мрачное повествование о жизни графа де ля Фер. Эрик спокойно прошел на кухню и уселся на стул, как так и надо. А блин пытался рваться кусками и цеплялся за сковородку, как утопающий – за соломинку.

– Давно мечтал послушать эту песню полностью, – заявил принц с мечтательными огоньками в глазах.

Решка таки подцепила блин, и тот свалился комом. Девушка ругнулась своим самым ужасным ругательством “негодяйство” и попыталась разровнять его, насколько возможно. Обжигая пальцы, но тщетно… Сбросила на тарелку, обернулась резко, вдруг поняв одну простую вещь.

– Тебе уже и гипс сняли, Регенерация?

Эрик улыбнулся снова и резво притопнул по кухонному кафелю.

– Ага.

Решка наморщила нос.

– Значит, платить за тебя больше не надо. Что ж, это не может не радовать.

И отвернулась к плите. В груди клокотала ярость, растерянность и паника, в такт встрепенувшемуся в ответ на его взгляд сердцу. Глупый, мелкий, предательский комок мышц и эмоций.

"Ваше несчастье, д" Артаньян, просто смешно!".

– Я обещал и я все отдам, Решка, – сообщил Эрик. – Аня предложила пожить у вас, пока Лиза не вернется из поездки. За это время я найду работу и заработаю, не переживай. Я думаю использовать свою регенерацию, полагаю, это поможет.

Решка в недоумении обернулась: он хмурил лоб и думал о чем-то своем, но, поймав ее взгляд, обезоруживающе улыбнулся. Теперь не так, как в палате; Эрик теперь был здесь и сейчас, и, кажется, вполне знал всё, что ему нужно.

– И готовки твоей я давно хотел попробовать, – подобрался он в два шага, чуть ли не впритык к ее боку, и стащил с тарелки первый блин.

Блин – одно слово, на деле – комок..!

– Эй! – запротестовала Решка – не такую стряпню она подала бы… принцу, Эрик он или Филип.

– Не дуйся, – попросил Эрик, неожиданно оказавшись с нею чуть ли не нос к носу, улыбнулся ее смущению и вдруг порывисто подхватил ее за талию и закружил, смеясь в ответ на визг. – Знала бы ты, как я счастлив, Решка!

Даша и не почувствовала, когда ее поставили на место – такая оторопь ее взяла. Впрочем, теперь это чувство, по ходу, будет ее долго сопровождать.

"А на плече горит клеймо!.."

Блин отчаянно горел. А динамик все пел, последние аккорды… "Что ж граф, не муж и не вдовец…". Принц прислушался.

– Хорошая песня… – одобрил он и кивнул в ответ собственным мыслям. – Поставишь еще раз? У тебя горит, – вытянув шею, он заглянул в сковородку. – Решка, ты чего? – заглянул он ей в глаза и, покачав головой, перехватил лопатку. – А ну-ка, давай, я закончу, а ты присядь, отдохни. Верно, ты меня совсем не послушалась и не отдыхала?

Ага. Весь день коленками кверху в Симсах домик строила вместо Агаты Кристи. Ох, коленки… На полном автомате включила Атоса еще раз.

А Эрик уже мастерски покачивал сковородкой, чтобы новый блин равномерно растекся, подпевал Смехову или кто там этот шедевр исполнил и потряхивал вихрами в такт… Хотелось мотнуть головой и проснуться. Но только звездочки перед глазами плавали. И Эрик среди них тоже блистал.

– Эр, – вплыла на кухню Аня, – вау! – это адресовалось несомненному умению принца готовить. – Я тебе постелила, идем, покажу комнату и душ. А потом поедим.

Эрик перевел взгляд на Дашу. Она забрала из его рук лопатку и подтолкнула к выходу.

– Делай, что говорят, Регенерация. Я дожарю, я не дохлик какой-нибудь.

Жарить блины – это не жизнь жить. Что теперь делать?..

И Даша продолжила петь в лопатку между блинами: “палач-то был мастак, и вот, там лилия цветет… там лилия цветет, цве-ете-ет”.

В любой непонятной ситуации – пой. Или мозги съедут с квартиры, а куда без них?.. Мозги надо беречь.

А ее шарики давно зашли за ролики после появления этого… принца. И сил больше нету распутывать клубки ситуаций. Пусть сам трудится, коль надо.

Решка шлепнула следующий блин на готовую стопку. Готовит он со знанием дела, кстати.

Нюрка с довольным лицом кота, наевшегося до отвала запретных сосисок, заявилась на кухню. В душевой разносились звуки льющейся воды. Принц изволил принимать душ.

Негодяйство, принц собирается жить вот здесь, по соседству. Принц или не принц – но мужик. Решка холодно спросила, переворачивая блинчик:

– Аня, о чем ты думала?

Очень не хотелось разбираться, но… надо.

– А что? – лукаво прищурилась Анька.

– Будет жить с нами? Серьезно? – сощурилась Даша, подбоченившись.

– Слушай, парню нужна крыша над головой – ему сняли гипс, выписали. Идти – некуда.

– Что значит “некуда”? То есть, он вспомнил, что зовут его Эрик, но это всё? Где дом – не знает? Как удобно!

– Знает, знает, – протянула Нюрка успокоительно и цапнула блинчик. – Просто слишком далеко, чтобы сейчас домой вернуться. Сбежал, может.

Она достала из холодильника баночку грушевого варенья и, открутив крышку, залезла туда блином. Довольно причмокнула – варенье-то домашнее, а блинчик-то – горячий.

– Даже очень подходит, – с набитым ртом развила подруга мысль. – Беглый принц, который не хотел править королевством и предпочел жизнь обычного человека. Ты ему в этом откажешь?!

И драматично потрясла остатком блинчика, прежде чем слопать до конца.

Даша скептически прищурилась, но промолчала. Поддела лопаткой блин и, тряхнув сковородкой, перевернула в воздухе.

– Ой, да ладно, – фыркнула Анька, принимаясь за второй блин, и получила по рукам. – Ты всерьез думаешь, что парень, который ради тебя подставил шею под колеса машины – лоботряс и дармоед? Какие там еще синонимы?

– Бездельник, паразит, тунеядец, нахлебник, – выдала Даша справку невозмутимо. – И не шею, а печень и селезенку, это разные вещи.

– Серьезно?.. – закивала Берестова. – Если б не он, это ты сейчас валялась бы лепешкой, и не факт, что зашили бы – прошу учесть, ты у нас без чудесной регенерации родилась.

– Один раз геройствовать не так уж и сложно, – отмахнулась Дашка половником и капнула тестом на пол.

– Русалочка, вы еще и снежная королева, вам говорили? – Аня оторвала бумажное полотенце и вытерла кляксу. – Лизка вернется после Нового года. Парень успеет подзаработать и снять себе что-то сам.

– Подзаработать – он уже что-то нашёл?

– Я отцу его порекомендовала, – пожала Аня плечами.

Семейным делом мужчин-Берестовых было… пожарное.

– А что – он прав: его регенерацию грех не использовать. На всякой опасной работе очень даже пригодится.

Так вот почему на старой куртке, в которой он ввалился на представление подставного графа де ля Фер, были светоотражатели. Дашу передернуло. Но… хочет принц лезть в пекло – пусть лезет на здоровье, конечно – ей-то что.