Текст книги "Ты - моя тайна"
Автор книги: Кэтрин Стоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Кэрри было необходимо остаться наедине с собой, подумать, что-то написать, попытаться разобраться в хитросплетениях событий и чувств этого дня.
Кэрри не видела Джейка две недели. Он и не звонил ей. Кэрри сказала Майклу, что не сможет провести с ним лето в Нью-Йорке. Это означало, что она не готова вступить с ним в серьезные длительные отношения, так как не уверена в их прочности.
– Ну что ж, решено, Кэрри, – сказал наконец Майкл после долгих до изнеможения споров и объяснений. – Но я надеюсь, что мы останемся друзьями. Я хочу быть твоим другом. Я и сейчас твой друг. Навсегда.
Кэрри не рассказала ни Майклу, ни кому-нибудь другому о том, что произошло у них с Джейком. Следующие две недели Кэрри почти совсем не ела, спала урывками и очень медленно и обдуманно записывала слова, которые шли у нее из глубины души.
Они снова встретились совершенно случайно. Кэрри проснулась в пять часов. Предрассветное небо было жемчужно-серым. Кэрри решила прогуляться. Ей нравился тихий и спокойный по утрам кампус. Через несколько часов пустая сцена оживет и тысяча действующих лиц как бы отодвинет на задний план высокие здания, росистую траву и высокие шелестящие пальмы. Кэрри любила время, когда сцена уже готова к выходу актеров, но еще пуста, когда можно слушать одинокую песню фонтана, не в общей симфонии голосов, велосипедных звоночков, радиопередач и автомобильных гудков. У фонтана был чудесный собственный голос, музыкальный, повествующий только о своем. Она часто сидела возле него по утрам и слушала.
Но сегодня ее место было уже занято. Он обернулся на звук ее шагов и встал, узнав ее.
– Кэролайн!
– Джейк! – прошептала она. – Что ты делаешь у моего фонтана?
– Я могу задать тебе тот же вопрос.
– Но я никогда не видела тебя здесь раньше.
– Верно. Это не мое обычное время. Признаю.
Кошмары обычно поднимали Джейка с постели часа в два ночи. Он бродил по кампусу и подолгу сидел у фонтана, потом возвращался к себе в комнату и пытался уснуть. Но именно в эту ночь он встал в два и решил уже не ложиться – понял, что это бесполезно.
Они слушали пение фонтана, потом заговорили разом.
Кэрри рассмеялась, и это разрядило напряжение.
– Ну как ты? Готовишься к экзаменам? – спросил Джейк.
– Пока только думаю о подготовке… и о тебе.
– Ты едешь летом в Нью-Йорк?
– С Майклом? Нет. Не стоит. Я полагаю, что он рад вернуться к своей журналистике. – Кэрри помолчала. – Я собираюсь играть в теннис в клубе Бостона. Я занималась там и раньше, еще школьницей. А ты что собираешься делать?
– Послушать кое-какие курсы в Беркли. Читать.
Снова наступило молчание.
Кэрри хотелось уйти. Их встреча оказалась случайной. Он не хотел ее видеть. Он не звонил. А она так мечтала, чтобы он позвонил, хотела с ним встречи… Кэрри выпрямилась и протянула Джейку руку, прохладную от утренней свежести.
– Ладно, если я тебя больше не увижу в этом году, то желаю хорошо провести лето.
Джейк взял ее холодную ладонь обеими руками.
– Кэролайн, я хотел тебе позвонить, извиниться.
– Почему же не позвонил?
– Боялся, что ты неверно меня поймешь, не так истолкуешь мой звонок.
«Воображу, что ты ко мне неравнодушен», – с горечью подумала Кэрри. Она попробовала высвободить руку, но Джейк держал ее крепко.
– Как же, по-твоему, я могу это истолковать? – спросила Кэрри.
– Ты могла бы обо всем забыть или простить меня. Это бы означало, что ты готова говорить со мной. Возможно, быть моим другом.
Кэрри слушала внимательно и вдумчиво. Что он сказал? Что они могли бы стать друзьями. Только друзьями. Она хотела бы стать Джейку другом… если бы это и вправду было возможно.
– Чего ты хочешь? – медленно и раздельно проговорила она.
– Я хочу пригласить мою маленькую, невероятно худенькую подружку пообедать со мной в одном из лучших ресторанов Сан-Франциско.
– Пообедать? – Кэрри улыбнулась.
– Да, я собираюсь научить тебя тонкому искусству обедать. Мы начнем сейчас, а продолжим будущей осенью. Согласна?
– Да!
Джейк провел лето в домике в Сан-Грегорио. Он установил телефон, но тот все лето молчал. Никто и не знал, что Джейк там живет. Он пользовался телефоном, чтобы заказывать обеды или билеты в театр в Сан-Франциско. Он собирался покинуть домик, чтобы предоставить его, как и обещал, Меган и Стефану.
Джейк взвалил на себя тяжелое бремя занятий: разговорный китайский, разговорный японский, внешняя политика Ближнего Востока, Шекспир. Он занимался в библиотеке, питался в кафетериях. Даже на каникулах кампус в Беркли оставался средоточием политической активности. Антивоенные деятели собирались регулярно; митинги вошли в привычку.
Джейк не привлекал к себе внимания. Он ни с кем не общался на занятиях и самым недвусмысленным образом отклонил авансы очень хорошенькой девушки, которая вместе с ним занималась разговорным китайским. Джейк не нуждался ни в разговорах, ни в обществе, почти не думал о своей личной жизни и сосредоточился на занятиях: совершенствовался в языках, вникал в политику. И восхищался гением Шекспира.
Он вернулся в Стэнфорд за неделю до Дня труда [2]2
Отмечается в первый понедельник сентября.
[Закрыть]. Согласился занять должность наставника в одном из общежитий, то есть старшекурсника, опекающего студентов младших курсов. Это дало ему возможность поселиться в отдельном большом блоке с гостиной, спальней, холодильником и даже видом на озеро. Лето он провел в одиночестве и, возможно, поэтому был так рад своему отдельному жилью, но вообще-то ему надоело общежитие, и он подумывал снять квартиру за пределами кампуса.
Он удивился, обнаружив на почте в своем ящичке два письма. Первое, со штемпелем «Женева. 29 июля», было от Джулии. Он порвал его, не читая, и выбросил в корзину для мусора. Второе, отправленное 18 июля из Бостона, было надписано незнакомым почерком, совсем непохожим на изящно-небрежный почерк Джулии. Джейк поинтересовался отправителем – Кэролайн Ричардс.
Джейк направился к фонтану и устроился рядом. Уже смеркалось. Кампус накануне Дня труда был почти пустынен. В последних лучах солнца Джейк прочел письмо:
«Дорогой Джейк!
Ты говорил, что летом будешь в Пало-Альто, поэтому я надеюсь, что письмо до тебя дойдет.
Ты знаешь, мне ужасно понравился наш обед в Сан-Франциско. Ресторан потрясный, и вообще вечер был очень милый. Спасибо тебе.
Стефан и Меган довольно щедро оплачивают пассажирское сообщение между Нью-Йорком и Хартфордом. Стефан очень доволен работой в юридической конторе. Меган живет в Пайнхэвене, имении супругов Найт в Коннектикуте. У нее главная роль в новой постановке Айена, и она в ужасе от того, что тот теперь считает ее «серьезной» актрисой. Думаю, своей метаморфозой она во многом обязана твоей помощи в работе над ролью Гвендолин. Мы планируем семейную поездку в Нью-Йорк в августе – на спектакль. Он идет не на Бродвее, как постоянно подчеркивает Меган, но тем не менее в Нью-Йорке. И отзывы очень лестные.
Мои занятия в теннисном клубе довольно успешны.
Еще раз спасибо за обед.
Кэрри (Кэролайн!)».
Джейк читал и улыбался. В этом письме – вся Кэрри с ее честностью, прямотой и скромностью: о себе она упоминает только вскользь и в самом конце. Надо надеяться, что она счастлива. Он видел ее несчастной, он сделал ее несчастной в тот день минувшей весной. И никогда об этом не забудет. Он вообще не забудет ничего, что связано с Кэролайн: обед при первой встрече, другой обед, через месяц после первого, когда Кэролайн уже успела похудеть, премьера пьесы Уайльда, концерт в Филморе, уик-энд у озера Тахо, утро у фонтана, их обед в Сан-Франциско. Воспоминания были живые и ясные, и сама память о Кэрри вселяла в его душу покой.
Вечером он позвонил в Бостон. Трубку взял Стефан.
– Стефан? Это Джейк.
– Джейк! Голос из прошлого. Мы уже собирались держать пари на то, когда и где ты объявишься.
– Вот я и объявился. Когда вы с Меган приедете?
– В следующую среду. У нас еще будет время устроиться в домике до начала занятий. Он по-прежнему свободен?
– Разумеется. По правде говоря, я жил там летом. Там многое изменилось к лучшему. Появились телефон, мойка для посуды, стиральная машина и сушилка. Вполне цивилизованное жилище.
– И он в самом деле наш?
– Да. Мой друг обожает счастливых и аккуратных жильцов. – Джейк поспешил переменить тему: – Может, встретить вас в аэропорту?
– Это было бы здорово.
– В котором часу прилетаете?
– Сейчас посмотрю, а ты пока поговори с Меган.
– Привет, Джейк!
– Как поживаешь?
– Отменно. Просто замечательно! Это было великолепное лето. И я с удовольствием возвращаюсь в колледж.
– Из-за Стефана?
– Да. И из-за домика. Мы просто жаждем быть вместе.
– Как твоя пьеса?
– Спасибо. Все хорошо. Это настоящая, крутая роль с переодеваниями. Словом, это как раз для меня. В кампусе что-нибудь собираются ставить этой осенью? Ты ничего не слышал?
– Ты просто неугомонная! Не лучше ли провести в уютном гнездышке со Стефаном всю осень?
– Я и проведу. Но сцена мне нужна как воздух.
Прежде чем Джейк ответил, трубку взял Стефан.
– Меган должна играть, Джейк. Это ее навязчивая идея. – В голосе у Стефана звучали одновременно и легкая ирония, и огромная гордость. – Она просто одержимая. Ладно, теперь данные о нашем рейсе, записывай. Спасибо, что встретишь нас.
– Мне это доставит удовольствие, – ответил Джейк, записал номер рейса и небрежным тоном спросил: – Как там Кэролайн?
– Отлично. Она сегодня, как обычно, в клубе. В девять вечера у нее игра. Она скоро вернется. Думаю, в Стэнфорде она войдет в клубную команду. Кэрри здорово продвинулась, – сказал Стефан, который явно гордился обеими своими женщинами.
– Ну, пока. Увидимся в среду.
Джейк нажал на рычаг, потом набрал новый номер и услышал:
– Брентвуд-клуб. Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Да. Я пытаюсь связаться с Кэролайн Ричардс. Она сейчас не на корте?
– Минутку, я позову.
Кэрри отозвалась через несколько секунд, ничуть не удивленная звонком, – видимо, ей нередко звонили по поводу игр и тренировок.
– Это Джейк. Надеюсь, ты сегодня выиграла?
– Да. Только что закончила. – Она отвечала механически, голова у нее внезапно закружилась, а сердце сильно забилось. Джейк. Как он ее нашел? Почему он позвонил? – Джейк, у тебя все в порядке?
– Само собой. Я все лето пробыл недалеко от Стэнфорда, но за почтой зашел только сегодня. И получил твое письмо. Решил сообщить тебе об этом, чтобы ты не подумала, будто я его получил и просто не ответил.
– Очень мило с твоей стороны. Как у тебя прошло лето?
– Отлично. Очень продуктивно. Я слышал, ты стала классно играть в теннис.
– Так считает только мой братец.
Чем дольше он слушал ее голос, тем больше ему хотелось с ней говорить. Он понимал, что ей очень неудобно разговаривать из клуба, и едва не попросил у нее разрешения перезвонить попозже, но вдруг понял, что ему больше нечего ей сказать. Он просто хотел слышать ее голос, ее радостный, оптимистичный рассказ о событиях, свидетелем которых она была.
– Джейк, ты меня слышишь?
– Да. Я думал. Ты когда вернешься в кампус?
Она ответила.
– Ты не хочешь пообедать со мной еще разок? Ох, нам придется съесть кучу всякой всячины, прежде чем мы исчерпаем список лучших ресторанов Сан-Франциско.
– Я с удовольствием.
– Как насчет следующего вечера после твоего возвращения?
– Прекрасно.
– С кем ты будешь жить в этом году? И где?
– По-прежнему в Лагуните. Вместе с Бет. У нас будет двухкомнатный блок.
– Я позвоню тебе вечером в день твоего возвращения, чтобы уточнить наши планы.
– Какое платье надеть и так далее?
Кэрри весело рассмеялась, но сердце у нее все еще трепетало.
Они попрощались. И Джейк вдруг подумал о Бет. За эти три месяца он почти забыл о ее существовании. Нелегко будет Кэрри жить с ней рядом и проводить время со Стефаном и Меган.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава 12
Стэнфорд, Калифорния, сентябрь 1971 года
Джейк зашел за Кэрри в Лагунита-Холл. Он придержал входную дверь для черноволосой девушки в джинсах, которая несла большую и, очевидно, тяжелую коробку. Девушка откинула со лба прядь густых растрепавшихся волос и взглянула на него.
– Спасибо, – поблагодарила она, и Джейк безошибочно узнал этот растянутый выговор.
– Бет! Погоди, дай-ка я тебе помогу. А ты мне покажешь дорогу к вашей обители. Я зашел за Кэролайн.
Бет неохотно уступила ему коробку. Не нужна ей помощь Джейка, да и встреча с ним пробуждает тяжелые воспоминания. Джейк – лучший друг Стефана. Он всегда плохо к ней относился и очень хорошо – к Меган. Может быть, мнение Джейка повлияло на Стефана?
Когда они вошли, Кэрри расхаживала по комнате. После месяцев летних тренировок ей здесь не хватало движения. Вчера в самолете она вдруг осознала, что летом у нее совершенно не было времени на размышления. Она ежедневно упражнялась до полного изнеможения, потом спала как убитая, а утром снова отправлялась на корт. Кроме глупого письма Джейку, она не написала за эти месяцы ни слова.
В школьные годы сочинительство служило Кэрри отдушиной. А этим летом такой отдушиной стал спорт. Причем он не требовал душевных усилий, не причинял сердечной боли, наоборот, действовал как лекарство, создавая состояние полной отрешенности от неприятностей и порождая чувство гармонии с окружающим миром. Кэрри не испытывала потребности писать, выворачивая душу наизнанку, копаться в своих страданиях, потому что страданий вообще не было.
– Хелло, Кэролайн! Ты готова?
Джейку хотелось поскорее избавиться от Бет и остаться наедине с Кэрри.
– Ты не находишь, что Бет выглядит восхитительно? – спросила Кэрри, когда они шли вдвоем по коридору.
– Бет выглядит лучше, но вовсе не восхитительно. Красота есть красота. – Он помолчал и поглядел на Кэрри. – Вот ты и в самом деле выглядишь замечательно.
– И ты недурно, – сказала Кэрри и слукавила, потому что Джейк был нехорош – вид утомленный и какой-то слишком напряженный, а некую иллюзию здоровья сообщал ему загар.
– Занимался на свежем воздухе, на солнышке. Расскажи мне о своем клубе.
Джейку нравилось слушать рассказы Кэрри. У нее всегда были в запасе забавные житейские истории, и, как он заметил, в отличие от Меган и Джулии она никогда не являлась центром повествования. То были истории не о ней, а о том, что происходило в ее присутствии. Она была проницательным наблюдателем и отличным рассказчиком. За обедом она говорила, а он слушал, очарованный, счастливый впервые за несколько месяцев.
– Я, как всегда, не в меру разболталась.
– Я не жалуюсь. Продолжай, мне очень любопытно.
Кэрри начала рассказывать о каком-то избалованном, истеричном богатом юнце, но вдруг замолчала и посмотрела через стол на Джейка. Очертания его лица казались нечеткими в свете свечей.
– А ведь ты, наверное, богат? – спросила она напрямик.
– Вынужден признать, что это так, – улыбнулся Джейк.
– Ага!
– Но я никогда не был избалованным богатым отпрыском, так что твоя история меня не задевает.
– Это твое личное богатство или деньги твоей семьи?
– Личное, только не говори мне, что ты охотница за золотом! – рассмеялся Джейк.
В голове у Кэрри теснилось множество вопросов, предназначенных Джейку. Ей хотелось знать все. Кто он? Почему попал во Вьетнам? Любил ли он Меган? Что он почувствовал, когда она влюбилась в Стефана? Почему он выглядит таким усталым? Любит ли он сам кого-нибудь? Почему он такой печальный? Что у него с ногой? И кто ему пишет «Мой дорогой Джейк»?
Кэрри не знала, какой вопрос задала бы первым, реши она их задать. Она улыбнулась Джейку, и ее глаза засияли.
– Ты очень забавная, – сказал он.
– Забавная? – Кэрри поняла, что он решил сменить тему.
– Не такая, как все. Единственная в своем роде.
– Странная?
– Особенная, уникальная и восхитительная.
– Ты относишься ко мне как к забавному ребенку. Пожалуй, занимательному, но такому, с которым можно не считаться.
В голосе Кэрри прозвучало едва заметное раздражение. Джейк, как всегда, полностью владел собой, а ее это невероятно злило.
– Не понимаю, что значит – не считаться. Я принимаю тебя всерьез, Кэрри.
Некоторое время оба молча ели, потом Кэрри снова набралась храбрости.
– Домик на пляже принадлежит тебе, верно?
Его удивленный взгляд стал ответом на ее вопрос.
– Пожалуйста, не говори об этом Стефану и Меган.
– Хорошо, – кивнула Кэрри, которой было приятно стать хранительницей тайны Джейка.
– А ты, оказывается, мастер расспрашивать и строить догадки, мне это нравится, – сказал Джейк.
– А мне нравится побольше знать о своих сотрапезниках.
– Ты слишком много знаешь о сегодняшнем сотрапезнике, – серьезным тоном произнес Джейк.
Что это, предостережение?
– Я вовсе не стараюсь скрыть свое прошлое, но не могу взять в толк, какое значение оно имеет для других. Разве не было бы лучше для нас обоих, не узнай ты о Вьетнаме?
– Но ведь это часть тебя. Ты, так сказать, продукт своего прошлого.
«Помоги мне Бог, если это и в самом деле так», – подумал Джейк, а вслух ответил:
– Но человек может бежать от своего прошлого или по крайней мере пытаться это сделать.
И Кэрри тотчас переключилась на свои занимательные истории. Ей удавалось рассмешить Джейка, а когда он смеялся, она чувствовала себя почти счастливой. То был искренний, веселый смех.
После ужина они гуляли по набережной. Джейк шел рядом с Кэрри, лишь изредка касаясь ее руки, когда хотел на что-то обратить ее внимание.
– Мне нравятся корабли. У тебя есть яхта?
– Нет, – со смехом ответил Джейк.
– А самолет?
– Тоже нет.
– И ты считаешь себя богатым? – поддразнила Кэрри.
– Да, – снова засмеялся Джейк. – Очень богатым.
Он пожелал ей спокойной ночи у входа в общежитие.
– Спасибо, что согласилась пообедать со мной, Кэролайн, – сказал он, уходя.
Кэрри улыбнулась, кивнула и вошла в общежитие смущенная, радостно возбужденная и неспокойная – как всегда после встречи с Джейком.
Кэрри нравился новый облик Бет: та держалась более свободно и естественно и стала, как подумала Кэрри, еще красивее. Она скоро поняла, что внутренне Бет не изменилась, разве что стала увереннее и настойчивее после тяжелого и горького разочарования в Стефане и после того, как целое лето проработала в НАСА.
Бет вернулась в Хьюстон в июне и немедленно обратилась в отдел личного состава НАСА. Переговоры ей пришлось вести с мужчиной, и она получила работу. «Это из-за моей наружности, – не без самодовольства подумала она, – но я им покажу».
Должность ей предложили незначительную, но она быстро зарекомендовала себя. Она дала понять самому главному начальнику, что стажировка ей нужна для будущей карьеры, и ее не беспокоили объем и сложность работы.
За неделю она изменила свой привычный облик, чтобы выглядеть по-рабочему. Носила брюки, закатывала рукава, прятала волосы под большой берет. Трудилась бок о бок с мужчинами, которые восхищались ее умом. Они заметили и ее красоту, но верно истолковали ее ледяную холодность. Догадывались, что за прекрасной наружностью, которую не портил даже долгий рабочий день, скрываются глубокие душевные переживания.
Бет и в самом деле мучилась. Она ненавидела Меган так сильно и страстно, что это пугало ее самое. К Стефану она ненависти не испытывала. Она его любила и будет любить всегда. Меган одурачила ее. Сильная, умная Меган. В минуты наивысшей ярости Бет, не владея собой, уверяла себя, что Меган увела Стефана ей назло.
Бет винила во всем одну лишь Меган. Она верила, что той все это скоро наскучит и она ради нового романа бросит Стефана, как старую игрушку. Бет очень тревожило, что он оказался таким глупым, потому что до этой истории она считала его совершенством. Он не был похож на тех мужчин, которых она знала раньше. Однако у него нашлось слабое место – им завладела недостойная женщина.
Бет будет в Стэнфорде, когда Меган порвет со Стефаном. Только бы поскорее наступил этот день. Бет очень тосковала по Стефану. Если все это протянется слишком долго, может случиться, что она его возненавидит. Это мучило ее больше всего. Что, если Стефан – просто один из многих, такой же, как все мужчины? Что, если в конце концов он ей станет и в самом деле ненавистен?
То, что Бет узнала этим летом в НАСА, кардинально изменило ее восприятие действительности. Она узнала, что есть мужчины, которые восхищаются ее умом. Впервые в жизни она была довольна своим внешним обликом: коротко остриженными волосами, с которыми не было никаких хлопот, полным отсутствием косметики, аккуратно обрезанными короткими ногтями. Впервые в жизни тело перестало быть ее врагом, оно не предавало ее, привлекая нежелательное для Бет внимание.
Она узнала, что ее ненависть к Меган может стать таким же смыслом жизни, как и любовь. Ее мысли были поглощены таким же сильным желанием отомстить, как и ее страсть к Стефану.
А еще она узнала, что компьютеры – неизменная составляющая ее будущего. Чем скорее она их освоит, тем лучше. Ее математический ум справлялся со сложными задачами, но на это порой требовалось немало времени. Компьютер решал их с невероятной скоростью, это был умный, разносторонний по своим возможностям советчик. Если она овладеет его языком, он станет ее незаменимым помощником.
Вернувшись в Стэнфорд, Бет записалась на два компьютерных курса для совершенствующихся, заверив профессора, что ее опыт работы в НАСА избавляет от необходимости осваивать вводный курс. На самом деле опыта у нее почти не было, но ей не терпелось поскорее заняться более сложными компьютерными программами.
Бет была единственной девушкой в двух немногочисленных семинарских группах. Впервые в жизни Бет попала в отстающие: она просто не знала основ компьютерного языка, а учебники подразумевали, что основы эти ею уже усвоены.
Бет нуждалась в помощи. Она решила, что самое лучшее – нанять одного из студентов в репетиторы. Обратись она за помощью к профессору, он бы, чего доброго, выгнал ее из семинаров.
Все ее соученики походили один на другого: серьезные, в очках, высоколобые, но далеко не атлетического сложения. В них ее привлекал прежде всего ум, а также то, что никто из них не обращал на нее ни малейшего внимания. Она выбрала высокого тощего блондина с вечно взъерошенными волосами.
– Джон! – окликнула она его в коридоре, и он обернулся к ней лицом.
– Да? О, простите, я не знаю вашего имени.
– Бет. Вы не уделите мне несколько минут? – Бет сделала паузу, во время которой Джон смотрел на нее с выжидательной улыбкой. – Понимаете ли… Словом, не могли бы вы, разумеется за плату, позаниматься со мной и научить меня основам компьютерного языка? Я чувствую, что немного отстаю от других.
– Немного?
– Пожалуй, много.
– Занимались ли вы раньше этим предметом?
– Не то чтобы…
– Знаете ли вы, сколько курсов обучения прошли все остальные? Вам не кажется, что по меньшей мере самонадеянно подключаться к курсу высшего уровня?
– Я и в самом деле немного самонадеянная. Но и очень сообразительная. У меня для этого соответствующий склад ума. Учусь я быстро. Не думаю, что обучение займет много времени…
– Вы считаете, что три года занятий – это не так уж много?
– Я много читала. Вы только должны отвечать на мои вопросы. Просто есть вещи, которые мне не совсем понятны. – Она помолчала. – Я буду платить вам пятьдесят долларов в час.
Джон откинул голову назад и засмеялся – у него был приятный смех.
– Пятьдесят долларов в час?
Джон работал всю свою жизнь; у него и в Стэнфорде была временная работа, но он никогда не получал больше пяти долларов в час. В голове у него промелькнуло, что все это, должно быть, шутка – ее присутствие на семинарах, этот разговор, ее предложение. Что ж, если шутка, то очень забавная. А если нет, то перед ним поистине замечательная женщина. Джон глянул в ее темные глаза – они были серьезными, ни малейшего намека на розыгрыш. Ни даже искорки.
– Если вы научите меня тому, что я хочу знать, я не потрачу деньги зря.
– Если я обучу вас тому, что вы хотите знать, в разумный срок, можете мне платить.
Было не так-то просто найти подходящее время для занятий. Джон работал в кафе кампуса официантом, а также играл там на гитаре. Каждый час ему полагался небольшой перерыв.
– Давайте заниматься во время ваших перерывов. Я займу столик, закажу кофе, и дело пойдет.
– Вы шутите!
– Нисколько. Я приду туда сегодня в девять вечера. Принесу с собой вопросы.
Во время первого перерыва Джон подошел к ее столику, с трудом подавляя улыбку. Она сидела в углу, уткнувшись в полутьме в свои книги. Единственная в зале, она занималась, не обращая внимания на шум, табачный дым, слабое освещение, запах марихуаны и разговоры окружающих.
– Ладно, спрашивайте.
После второго вопроса Джон понял, что Бет говорила правду. У нее был соответствующий склад ума, она много читала. И самое главное, она действительно быстро все схватывала. Ему нравилось ей объяснять, потому что, узнавая новое, она реагировала так же, как он, – радостно, торжествующе, сильно.
У всех, кто работал в кафе, помимо обслуживания столиков были и другие обязанности. Джон играл на гитаре и пел баллады и популярные народные песни. Когда Бет впервые появилась, Джон спросил ее, что она думает.
– О чем?
– О моих песнях.
Джон знал, что у него приятный и сильный голос.
Бет смутилась. Поглощенная своими книгами, она не слышала, как он поет. На следующий вечер прислушалась, и пение Джона произвело на нее впечатление. Бет с грустью подумала о своей игре на пианино. Как же давно она в последний раз прикасалась к клавишам инструмента. Даже летом, дома, у нее не оставалось на это времени.
К концу первого урока Джон понял, что за немногие часы сосредоточенной работы они с Бет достигнут цели. Как глупо, что эти часы приходится дробить на минуты из-за его работы. Глупо – и все же чудесно.
К концу первой недели они с Бет уже обсуждали вопросы, которые и для него были сложны. С ней он говорил об идеях, которые никогда не обсуждал с другими участниками семинаров, потому что они либо были к этому не готовы, либо он им не доверял. Раздражение от того, что приходилось все время прерывать разговор из-за его работы официантом или на эстраде, стало слишком велико. Они договорились вместе пообедать.
В конце второй недели Бет вручила Джону пятьсот долларов. Оба понимали, что Бет догнала остальных. Вечерние занятия, по существу, превратились в дискуссии, продолжение обсуждения проблем, разбираемых на занятиях.
– Что это? – простодушно спросил Джон, когда Бет протянула ему конверт.
– Пятьсот долларов. Я не посчитала те часы в кофейне, когда мы не разговаривали, – почти виновато ответила Бет.
– Я не возьму.
– Мы заключили сделку. Вы мне здорово помогли. Если вы не возьмете, я их просто выброшу.
За две недели общения с Бет Джон хорошо понял, какой она решительный человек.
– Перестаньте, ведь это просто смешно! Вы за пять минут все усекли, так что заплатите мне десятку. В остальное время мы просто обменивались информацией.
– Нет, Джон. Мы заключили сделку. – Она запнулась. – Уверяю вас, я вполне могу себе это позволить. Вы сэкономили мне по меньшей мере год обучения. Я, вероятно, смогу получить степень на год раньше. Так что возьмите.
Она сунула ему конверт, и Джон взял его, чтобы она не сердилась.
– Когда я стану миллионером, верну вам долг с процентами.
– Миллионером?
– Даже мультимиллионером. Да. У меня есть план. – Он ненадолго задумался, как бы сверяясь сам с собой. – Когда-нибудь я расскажу вам об этом.
Джон никому не говорил о своем плане, ни единой живой душе о том, что хочет стать миллионером. Но Бет он когда-нибудь расскажет, так он решил по зрелом размышлении. Он нуждается в ее мнении, у них похожий образ мыслей. Он знал, что она воспримет это всерьез и ответит ему честно и по совести.
