Текст книги "Пепел тебя (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Коулс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

10

ХЭЛЛИ

Мои пальцы едва касались кожаного руля огромного внедорожника. Все в этой машине казалось роскошным. Экран на панели с восемьюдесятью двумя миллионами кнопок. Простор. Отделка.

Не то чтобы я никогда не сидела в хорошей машине: родители ездят на БМВ и Порше. Просто прошло много времени. Годы. И сам факт, что я могу повредить дорогую машину, на которую Лоусон только что потратил свои честно заработанные деньги, сводил меня с ума.

– Откуда такой взгляд? – спросил он, разглядывая меня со своего места.

– А если я поврежу твою машину?

Он расхохотался.

– Хэлли. Не переживай ты за эту чертову тачку. Разобьешь – куплю другую.

Я нахмурилась.

– Вот так просто?

Он развернулся ко мне полностью.

– У меня нет проблем с деньгами. Папа продал свою компанию, когда я учился в старших классах. Нам хватит на всю жизнь. Я не собираюсь сорить деньгами или чудить, но это значит, что из-за машины я волноваться не должен.

Каждая деталь, которую я узнаю о Лоусоне, только подогревает интерес. В нем – странная смесь всего, чему я не могу подобрать имя. Сильный, но мягкий. Защитник, который все же дает людям искать свой путь. Сдержанный, но легко смеется.

– Ты ведь можешь не работать? – уточняю я.

– Да, – спокойно признает он.

– Тогда зачем?

Родители всегда держали над Эмерсон и мной наши трастовые фонды, как приманку. Пытались ими управлять. И долгое время у них получалось. Не из-за денег. Я боялась их потерять. Пока не поняла, что сама от этого ломаюсь.

Лоусон провел большим пальцем по колену.

– Я люблю свою работу. Мне нравится помогать людям, стараться держать их в безопасности и делать город лучше.

Глаза защипало. Он – из тех редких людей, кто помогает просто потому, что может.

– Ты и правда это делаешь. Все это.

Я знала, потому что он сделал это для меня. Маяк доброты в самую темную ночь.

Его взгляд смягчился, став таким нежным, что у меня перевернулось внутри.

– Спасибо. Я стараюсь. Не всегда получается, но я никогда не перестану.

– Больше от нас и не требуется. – Я усвоила это через боль. Когда перестаешь стараться, перестаешь жить.

Телефон у него коротко звякнул, и Лоусон достал его.

– Мне нужно заехать на участок. Сможешь доехать домой?

Я сжала руль и кивнула.

– Да.

Голос не дрогнул, и я порадовалась этому. Я не хотела, чтобы Лоусон понял, как мне страшно.

Он потянулся, будто хотел сжать мое плечо, но передумал.

Его пауза полоснула по мне ножом. Он отступил из-за моих слов о том, что мужчины меня пугают. Я понимала: это нелогично, не все мужчины чудовища, но разум не успевает за воспоминаниями.

Каждый раз, когда я встречала мужчину, часть меня спрашивала: вдруг это он? Тот, кто держал меня тридцать три дня? Тот, кто изрезал мое тело этими причудливыми шрамами?

Даже в салоне автосалона я увидела придурка Чипа в черном балаклаве – наклоняется ко мне, готов причинить боль. Даже если телосложение или голос не совпадали, я все равно видела в них его.

Но не в Лоусоне. Он – первый мужчина вне семьи, рядом с которым мне спокойно после того, что случилось. Даже в больнице мне заменили всю бригаду на женскую. Наверное, поэтому его осторожность так ранила. Но я и его не винила.

Лоусон опустил руку.

– Телефон будет при мне. Звони в любой момент. Мне несложно. Знаю, что забирать детей из школы для тебя пока новое дело.

Черт.

Он беспокоился, сумею ли я сделать свою работу. Я его понимала, но все равно было неприятно.

– Я уже побывала во всех трех школах, так что справлюсь. – Я постаралась говорить как можно бодрее.

Он кивнул.

– Хорошо. Но если что – я рядом, один звонок.

– Спасибо. За все. – Эти шесть букв не покрывали и сотой доли того, что я хотела сказать о нем. Но пока пришлось ограничиться ими.

Он задержался на секунду, будто собирался что-то добавить, но только открыл дверцу и вышел. Я смотрела, как он садится в служебную машину, лишь бы он не стал ждать, пока я выеду. Последнее, что мне нужно, – зрители.

Когда его стоп-сигналы засветились и машина выехала, из меня вырвался долгий выдох. Я повернулась обратно к внедорожнику. Разжала пальцы, отпуская руль, и провела ладонью по коже.

– Мы с тобой подружимся. Я буду говорить с тобой только ласково, а ты, пожалуйста, не вышвырни меня в кювет.

Терапевт когда-то сказала, что если говорить с растением добрыми словами, оно растет быстрее и здоровее, чем то, которое унижают. Она приводила это как пример того, что делала со мной мама, но, думаю, тут принцип тоже сработает.

Внедорожник, разумеется, промолчал.

– Кажется, тебе нужно имя. Но, наверное, это стоит оставить Чарли. Он в этом хорош.

Машина снова не ответила.

Я нажала на тормоз и кнопку запуска. Двигатель мягко загудел, вибрация прошла по всему телу.

– Ты справишься. – Я ввела в навигацию адрес магазина в Сидар-Ридж и снова вцепилась в руль, глядя вперед, сквозь лобовое стекло. – Просто сделай один следующий шаг.

К тому моменту, как я въехала в очередь за начальной школой, у меня было чувство, будто я прошла один из тех безумных тренировочных лагерей, которые рекламируют по ночам. Неудивительно, что Лоусону требовалась помощь.

Я вела новенький внедорожник до Сидар-Ридж, как бабушка. Когда наконец припарковалась у магазина и разжала руки, пальцы ныло от того, как отчаянно я вцепилась в руль. Но я уже начинала к нему привыкать. Я не чувствовала себя полностью уверенно, но было лучше.

Я набросала план питания на неделю, сомневаясь в каждом пункте, потом закупилась. Вернувшись домой, я облегченно выдохнула – впервые за весь день осталась по-настоящему одна. Разобрала продукты и запустила стирку. Мне казалось, я никогда не видела столько одежды.

Пока я справилась с шестью загрузками и не опоздала за детьми, я вычистила кухню и разобрала кладовую. Я еще и убрала в ванных и привела в порядок гостиную. Нужно будет уточнить у Лоусона, стоит ли приводить в порядок и спальни, но мне не хотелось переходить границы.

Моя мать бы ужаснулась тому, сколько радости приносит мне уборка. Но в этом что-то есть. Ты видишь результат прямо перед собой – как ни в чем другом. Это помогает ощущать, что хоть что-то в этом мире мне подвластно. После нескольких дней бесконечных «впервые» мне это было необходимо.

Я заметила Чарли, который оглядывался в поисках меня, и поняла, что он не узнал машину. Я быстро заглушила двигатель и выскочила наружу.

– Чарли!

Он повернулся на мой голос, и его лицо озарила широкая улыбка.

– Хэлли!

Он врезался в меня с такой силой, что я едва не отступила назад. Но я бы тысячу раз выбрала детскую непосредственность и доброту. С этим ничто не сравнится.

Я растрепала ему волосы, как это делал Лоусон.

– Хороший день?

– Очень! Мне сегодня доверили кормить нашу классную рыбку.

– Это важное дело. О многом говорит, что учитель доверил его тебе.

Грудь Чарли гордо вздулась, и он отпустил меня.

– Я все очень аккуратно меряю.

– Ты кто такая? – резко раздался тонкий голосок.

Я напряглась и обернулась к блондинке, безумно красивой, если бы не перекошенная презрением гримаса.

– Простите?

– Я спрашиваю, кто ты? – повторила она. – Я тебя здесь не видела и сомневаюсь, что Ло доверил бы своего ребенка незнакомке.

За женщиной стояла девочка примерно возраста Чарли, явно смущенная.

Чарли сердито на нее взглянул:

– Это Хэлли, наша новая няня. Лучше будь с ней вежлива, а то папа сильно рассердится.

Я положила руку ему на плечо.

– Все нормально. Она просто хочет убедиться, что с тобой все хорошо. – Хотя могла бы и помягче.

Женщина уставилась на меня.

– Няня?

У нее голос подпрыгнул на октаву.

Я кивнула и протянула руку:

– Хэлли.

Она секунду разглядывала мою ладонь, потом пожала ее.

– Кейтлин. Я близка с Ло, просто удивлена, что он ничего не сказал. Он знает, что я бы помогла с детьми, если бы ему понадобилось.

Желудок у меня болезненно сжался. Я не знала, что и ответить.

Слева послышались шаги, и подошла Аспен. Она бросила на женщину рядом со мной хищную улыбку.

– Кейтлин.

Блондинка сжала губы.

– Аспен.

Аспен повернулась ко мне и сжала мою руку.

– Готова ехать?

Я кивнула.

– Все взял, Чарли?

– Ага! Я даже не забыл ланчбокс. – Он поднял холщовую сумку, подтверждая свои слова.

– Да это точно тянет на золотую звездочку, – сказала я.

Аспен посмотрела на девочку, стоящую за Кейтлин.

– Хитер хочет поехать с нами? Я покажу Хэлли животных.

Кейтлин уже открыла рот, на лице ясно читалось возражение, но ее дочь опередила:

– Пожалуйста, мам? Я хочу увидеть Мейбел.

Нос Кейтлин сморщился в отвращении, но она сдалась:

– Ладно. – Она повернулась к Аспен. – Во сколько ее забрать?

Аспен взглянула на часы.

– В половине пятого?

Кейтлин коротко кивнула и обернулась к дочери:

– Будь осторожна. Не хочу, чтобы тебя растоптала стая коз и ослов.

Хитер хихикнула, но по голосу матери было ясно – это не шутка.

– Мейбел меня любит. Она так не сделает.

Кейтлин выглядела сомневающейся, но ушла, напоследок одарив Аспен неприязненным взглядом.

– Это было… – Я запнулась.

– Что-то? – подсказала Аспен.

– Определенно что-то, – согласилась я.

Дети впереди оживленно болтали, и Аспен подошла ближе.

– Не воспринимай Кейтлин всерьез. Она несчастный человек. – Она посмотрела на удаляющуюся женщину и поморщилась. – И да, она сохнет по Ло, так что может немного подпортить тебе жизнь.

– Они встречаются? – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать. Личная жизнь Лоусона меня вообще не касалась.

Аспен расхохоталась.

– Господи, конечно нет. И не спрашивай его об этом. Он бы оскорбился, что ты вообще допускаешь такую мысль.

Щеки у меня вспыхнули, но облегчение было слишком явным.

– Понятно.

Она изучающе посмотрела на меня.

– Ло не встречается ни с кем столько лет, сколько я его знаю. Несколько лет точно. И после развода, кажется, тоже никого не было.

Скручивание в животе вернулось. Неужели он так любит бывшую, что не может отпустить прошлое? Я хотела спросить Аспен, но прикусила язык. Не мое дело.

В ее глазах мелькнул озорной блеск.

– Думаю, он просто ждет ту самую, – сказала она. – Понимаешь?

– Конечно. Ему и правда нужно быть осторожным, когда у него дети.

– Тут дело не только в детях. Он не из тех, кому нужна сиюминутная вспышка. Ему нужно настоящее. А это редкость.

Это подходило мужчине, которого я увидела мельком много лет назад, и подходило тому, которого начинала узнавать сейчас.

– Это хорошо, – сказала я.

Уголки губ Аспен дрогнули.

– Еще бы.

Кэйди дернула мать за руку, ее рыжие хвостики взлетели в воздух.

– Поехааааали!

Аспен чиркнула дочери по носу.

– Принцесса велит подать карету?

Кэйди хихикнула.

– Да!

– Тогда по местам. – Аспен взглянула на меня. – Сможешь ехать за мной? Я поеду медленно.

Часть тревоги сразу отпустила.

– Медленно – идеально. Я веду абсолютно новую машину, которую купил Лоусон, и очень не хочу размазать ее по дороге.

Аспен рассмеялась:

– Давление от новеньких колес – это да. Не волнуйся, поеду как бабушка.

– Это в самый раз.

– Папа купил новую машину? – спросил Чарли, оживившись.

– Купил. – Я указала на огромный черный внедорожник. – И, по-моему, ему нужно имя.

Чарли уже мчался к машине, рюкзачок подпрыгивал у него за спиной. Он провел рукой по боку автомобиля.

– Бэтмен. Его нужно назвать Бэтменом.

– Ладно…

– Нет, подожди! Бэтмобиль!

Я рассмеялась, открывая заднюю дверь, чтобы помочь ему забраться.

– По-моему, идеально.

Чарли блеснул улыбкой, пока я усаживала его в кресло.

– Нужно прицепить ракетные пушки, тогда это будет настоящий бэтмобиль.

– Обязательно добавлю в список.

– Дааа! – прошептал он, подпрыгивая на месте.

Я обошла машину и забралась в водительское кресло. Постаралась слушать Чарли, который с упоением рассказывал про свой день, и при этом следить за дорогой, движением и машиной Аспен. К счастью, Чарли не требовалось подталкивать – он мог говорить без остановки.

Дом Аспен находился почти по той же дороге, что и дом Лоусона, только нужно было свернуть раньше. Дорога быстро превратилась в гравийную, и впереди показался милый фермерский дом. Вблизи было видно, что ему нужно немного ухода, но сам дом – отличный, и крыльцо потрясающее.

Перед домом стоял пикап с эмблемой департамента охраны рыбных ресурсов штата Вашингтон, рядом – еще один внедорожник без отметок, но людей поблизости видно не было. Я последовала за Аспен и припарковалась рядом с ее универсалом.

Едва двигатель стих, Чарли уже расстегивал ремни.

– Можно выйти? Можно?

– Подожди немного. Машина высокая. – Последнее, чего я хотела, – это чтобы Чарли свалился и сломал что-нибудь.

– Быстрее! – взмолился он.

Я сдержала улыбку, выбралась наружу и подняла его вниз. Но он уже мчался к загону, где паслись два осла и целое стадо коз.

Я развернулась и замерла перед огромным мужчиной, может, на сантиметр ниже Лоусона, но шире. Черты у них были похожие, но у этого волосы светлее, а выражение куда менее дружелюбное.

Я инстинктивно отступила, споткнулась и едва не упала, удержавшись за боковое зеркало.

Мужчина сузил глаза, но в следующее мгновение в него врезался вихрь.

– Папа!

Лицо мужчины преобразилось, когда он поймал Кэйди на лету.

– Вот моя Маленькая Танцовщица. Я думал, ты бросила меня ради цирка.

Она хихикнула:

– Я же говорила – никогда. Наш цирк я люблю больше.

Аспен быстро подошла к нам, заметив мое выражение.

– Хэлли, это мой муж, Роан. Он же брат Лоусона и дядя Чарли. Роан, это новая няня Ло. Прекрати хмуриться и пугать ее до полусмерти.

Роан слегка смутился и повернулся ко мне.

– Приятно познакомиться, Хэлли.

– М-мне тоже.

– Обещаю, он не кусается, даже если выглядит как снежный человек, – сказала Аспен.

Последняя часть меня смутила, но я решила не спрашивать. Того, как нежно Роан держал девочку, которую, как я подозревала, он не родил сам, мне хватало, чтобы дать ему шанс.

– Я правда рад знакомству, – добавил Роан. – Честно, ты настоящее чудо.

– Чудо? – переспросила я.

Он опустил извивающуюся Кэйди на землю, и мы двинулись за детьми к изгороди.

– Я думал, Ло никогда не выберет кого-то на эту работу.

Аспен толкнула мужа плечом, и он обнял ее.

– Не будь строгим к нему. У Ло были такие экземпляры среди кандидатов, что мама не горюй.

Роун тихо, глухо рассмеялся.

– Моя любимая – та, которой были важны только кабельное и перекус.

Аспен вскинула рыжую бровь.

– А как насчет той, что предложила устроить вам всем впятером?

У меня отвисла челюсть. Она серьезно?

Роан поморщился, потом наклонился и коснулся губами ее губ.

– Ты ведь знаешь, что единственная, кого я хочу утащить в постель, – это ты.

Острая боль полоснула меня при виде их нежности, их близости. Танец эмоций между ними был виден невооруженным глазом: забота, любовь, уважение, желание.

Каково это – почувствовать хотя бы одно из этих чувств? А все сразу?

Аспен поцеловала его в ответ и одарила строгим взглядом:

– Тут дети и гости, Роан.

Он только ухмыльнулся:

– Для этого всегда есть сарай.

У меня вспыхнули щеки от намека.

Она легонько стукнула его в живот:

– Ты неисправим.

– И ты меня такого любишь.

Аспен покачала головой, выбралась из его объятий и подошла ко мне.

– Прости его.

– Я не против! – крикнул Роан, помогая детям перелезть через ограждение, чтобы они могли поздороваться с животными.

Я сжала губы, чтобы не расхохотаться.

– Он кажется… милым.

– Мило – это точно не про Роана. Он слишком прямодушный для такого слова.

Я посмотрела на Аспен:

– Прямота – это хорошо. Гораздо лучше, чем «милость».

Люди нередко прячутся за милостью. Она может быть фальшивой. А вот искренняя доброта, которую я увидела в его отношении к Кэйди и Аспен, стоит всего.

– Согласна, – сказала она.

– Аспен, – раздался за нами глубокий голос.

Я не услышала шагов, даже по гравию. Слишком была поглощена сценой между Аспен и Роуном. Я дернулась, резко обернулась, сердце бухнуло под ребра.

Мужчина замедлил шаг, увидев мою реакцию. Я тут же опустила голову, смущенная. За пять минут – уже второй раз. Именно поэтому мои дружбы долго не держались. Люди просто не знали, что со мной делать.

Аспен мягко положила ладонь мне на поясницу.

– Хэлли, это наш ветеринар и друг, Дэмиен Миллер. Дэмиен, знакомься: Хэлли, новая няня Лоусона. Она недавно приехала в Сидар-Ридж.

Мне не хотелось поднимать взгляд. Я бы отдала миллион, лишь бы не поднимать. Но иначе выглядела бы еще страннее. Пришлось заставить себя посмотреть на мужчину в нескольких шагах. В его взгляде была настороженность, но и доброта тоже. Он даже не попытался приблизиться, хотя дистанция была странной.

– Привет, Хэлли. Рад знакомству.

Я кивнула:

– И я.

Ладони были мокрыми, сердце гулко билось. Слишком много нового, слишком быстро. Сложно было сдержаться.

Дэмиен повернулся к Аспен:

– Я закончил с прививками. Ты знаешь порядок: усталость и расстройство желудка – норма. Но если кто-то будет совсем не в своей тарелке, звони.

Она не убрала руку с моей спины – будто давала понять, что рядом.

– Спасибо, Дэмиен. Очень выручила твоя помощь.

Он чуть наклонил голову:

– Всегда. – Его взгляд мелькнул на мне. – Добро пожаловать в Сидар-Ридж, Хэлли.

У меня во рту пересохло так, что язык прилип к небу.

– Спасибо. Очень приятно, – выдавила я.

Звучало механически, будто я робот. Но хоть что-то.

Дэмиен помахал нам и ушел к машине. Когда его дверь закрылась, я выдохнула. И только тогда Аспен убрала руку.

Я ожидала, что она что-то скажет, спросит, все ли со мной в порядке. Но она не произнесла ни слова. Просто повернулась к ограде и начала показывать мне животных.

За глазами давило. Раздражение. Отчаяние. Злость.

Я хотела только одного – нормальности. Простого, спокойного «как у всех». Но я не знала, будет ли оно когда-нибудь моим.

Все из-за него.

Он украл у меня этот шанс. Из всех шрамов, что он оставил, из всей боли, что причинил, это было самое жестокое.

11

ХЭЛЛИ

– И потом Эммалин попыталась съесть твои волосы! – Чарли едва не подпрыгивал в своем детском кресле.

Я улыбнулась в ответ. Чарли невозможно не любить: в нем столько жизни и доброты. Он легко принимает меня и любого, кто оказывается рядом.

– Наверное, она очень проголодалась. Или эму правда едят волосы.

Чарли расхохотался, покачав головой.

– Хорошо, что у нас были угощения.

– Хорошо, – подтвердила я, выезжая на Мейн-стрит и направляясь к школе. Я была благодарна за то, что Сидар-Ридж такой небольшой. И за то, что улицы здесь складывались в простую, легко запоминающуюся сетку.

Но дело было не только в этом. В маленьком городе мне проще было расширять границы и пробовать новое.

– Жаль, что мы не остались дольше, – протянул Чарли, глядя в окно.

– Уверена, Эммалин тоже хотелось бы, чтобы вы остались.

Это было лучшее, что я могла сказать: после второго за день приступа паники мне хотелось только бежать в свою избушку и спрятаться.

Щеки вспыхнули при одном лишь воспоминании. Доброе отношение Аспен многое говорило о ней, но я была уверена, что она ломала голову, что со мной не так. Да и все вокруг думали так же. Я их не виню. Обычно это шло не от злого умысла, но от этого я чувствовала себя выродком.

Чарли тяжело вздохнул, плечи у него поднялись и опустились.

– Хотелось бы, чтобы папа разрешил нам завести щенка или котенка.

Я бросила взгляд в зеркало заднего вида.

– Я тоже мечтала о домашнем животном, когда росла.

Глаза Чарли вспыхнули надеждой и легким озорством.

– Ты можешь завести его сейчас! А я бы с ним все время играл. Папа ведь не сможет запретить – это же твой питомец, а ты взрослая.

Я рассмеялась.

– Тебе кто-нибудь говорил, какой ты умный?

– Сегодня нет.

Я улыбнулась.

– Раз я живу в домике для гостей у вашего папы, будет нечестно завести зверюшку без его разрешения.

Плечи Чарли опустились.

– Он никогда не скажет да. Говорит, мы заняты, а животные устраивают беспорядок.

Его огорченный тон полоснул по сердцу. Я вспомнила, как сама умоляла о собаке. Но шерсть могла бы попасть на идеально чистый «музей», который у нас назывался домом. Об этом не могло быть и речи. Хотя бы попробовать поговорить с Лоусоном я могла – когда в доме Харли станет чуть спокойнее.

Я включила поворотник и выехала на парковку школы. Машин было еще довольно много. На дальнем поле занимались две группы футболистов, рядом растягивалась команда по бегу, несколько учеников шли от главного здания к автомобилям.

Ладони вспотели, когда я остановилась у входа. Это была моя первая встреча с Люком без Лоусона. Я надеялась, что без отца он примет меня чуть легче, но в глубине души боялась, что наоборот.

Я поставила внедорожник на парковку и сжала руль. Мы приехали на пять минут раньше – не хотелось, чтобы Люк решил, будто я забыла о нем, если он выйдет раньше.

– Люк всегда опаздывает, – проворчал Чарли.

– Мы приехали рано. И ничего страшного, если немного подождем. Он занимается уроками.

Чарли фыркнул так, что мгновенно превратился в маленького ворчуна.

– Сомневаюсь. Он с папой все время ссорится из-за оценок.

Я закусила губу. В наших коротких разговоров с Люком было ясно одно. Ему больно. Кто-то мог решить, что у него просто характер сложный или он обычный подросток, но я знала – там глубже.

В Люке кипела злость. А такая злость всегда рождается из одного: боли. Что-то ранило его. Мне было тяжело от одной мысли об этом. Я знала его всего день, а уже хотела помочь. Но он не откроется мне – не сейчас.

Надо идти шаг за шагом.

И следующий шаг – просто быть тут. Не реагировать на его выпад.

Чарли болтал ногами и пинал спинку сиденья. Я расспрашивала его о любимых лягушках и ящерицах – надо будет погуглить факты о пресмыкающихся, чтобы держать разговор.

Передо мной остановился бежевый фургон. Минуты тянулись – уже прошло пятнадцать после времени, которое назвал Люк.

В животе скрутило. А вдруг он уже ушел? Что если я умудрилась потерять сына Лоусона в свой первый рабочий день?

Горло пересохло, я сильнее сжала руль.

И тут двери школы распахнулись.

Люк вышел – в черной футболке, черных джинсах, с рюкзаком на одном плече. Рядом шла девушка – его полная противоположность. Золотистые волосы, тогда как у Люка прядки темные, почти черные. Она маленькая, изящная, в светлых джинсах и цветастой блузке, смотрит на него сияющими глазами.

Она улыбалась Люку так, будто он для нее и правда светил вместо луны. Но настоящее чудо было в том, как он смотрел на нее. Губы едва заметно тронула улыбка – впервые за все время. Все его тело будто тянулось к ней, словно она солнце, а он вращается вокруг.

Из фургона передо мной вышла женщина. Вид у нее был недовольный.

– Вайолет. Нам пора.

Девушка резко подняла голову, кивнула, махнула Люку и поспешила к женщине.

Я опустила стекло со стороны пассажира, чтобы привлечь внимание Люка. Намек на улыбку исчез с его лица, сменившись привычной мрачной гримасой.

Он даже не подумал сесть впереди – выбрал заднее сиденье. Посыл был очевиден: я для него прислуга и никто больше. Он с силой хлопнул дверью, будто ставя точку.

– Как прошли занятия? – спросила я.

Люк промолчал и ответил только тяжелым взглядом в зеркало заднего вида.

Я сдержала вздох и завела двигатель. Это будет марафон, а не забег на короткую дистанцию. Но Люк не знал, что я уже прожила нечто похожее на вечность в собственном аду. Пара злых взглядов от подростка – пустяки.

Чарли следил за мной с высокого стула у кухонного острова, пока я доставала из шкафов и холодильника продукты.

– Что ты готовишь?

В его голосе слышались сомнения – те же, что крутились у меня внутри. В голове звучали мамины слова:

«Хватит с этими ребячьими привычками в еде. Это позорно и нелепо. Съешь хоть раз что-нибудь нормальное. Тебе не пять лет».

Я уперлась ладонями в столешницу, крепко сжав край.

– Я подумала про макароны с сыром и салат с запеченной курицей. Как думаешь, всем понравится?

Лицо Чарли расплылось в улыбке, он закивал.

– Мак-н-чиз – наше с Дрю любимое.

Улыбка чуть померкла.

– Не знаю насчет салата. Он мне не всегда нравится.

Уголки моих губ дрогнули. Какому ребенку нравятся листья?

– Ну, попробуешь и скажешь. Может, еще и поможешь мне готовить.

Чарли тут же оживился.

– Правда?

– Мне не помешает су-шеф.

Он сморщил нос.

– Кто это – суш шеф?

Я прикусила щеку, чтобы не рассмеяться. Он был чудесный.

– Это помощник, правая рука.

Сомнения Чарли исчезли.

– Хочу помогать! Мне не нравятся оливки и перцы. И брокколи, и шпинат. И…

– А как насчет кукурузы, лука, огурцов, помидоров и авокадо? – спросила я, решив, что так проще.

Он задумался.

– Не знаю про огурцы…

– Это нормально. Откуси маленький кусочек, и решим, берем их или нет.

Чарли кивнул, спрыгнул со стула.

– Ладно. Я классный пробователь. Только мне надо взять поварскую шапку.

Он умчался по коридору раньше, чем я успела спросить, откуда у него вообще такая шапка.

Я подошла к раковине, ополоснула огурец и положила на доску. Начала нарезать, когда в коридоре хлопнула дверь. Я ждала Чарли, но в гостиную вошел Люк.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила я.

Для Чарли я сделала перекус, но Люк сразу ушел к себе. Теперь он ничего не ответил, просто подошел к холодильнику. Взял газировку, затем шагнул ко мне и наклонился, чтобы вытащить из нижнего ящика пакет с чипсами.

Я сосредоточилась на нарезке и дыхании. Чем быстрее Люк поймет, что меня нельзя задеть, тем лучше.

Он замер рядом.

– Господи. Ты сама с собой такое сделала? Папа нанял какого-то больного резальщика или как?

Я застыла, нож завис на полпути. Какая глупость. Я даже не подумала. Я привыкла быть рядом с Эмерсон и Адрианом – они знали про мои шрамы. Я закатала рукава, чтобы помыть огурец, и не опустила их назад.

Сердце забилось так, будто вырывается из груди. Память ударила в стены, которые я строю заново каждый день. Я сглотнула тошноту, подступившую к горлу, и подняла глаза на Люка.

– Нет. Это сделала не я. Но если бы и я – это бы значило, что мне больно. Что мне нужна помощь. Сомневаюсь, что твои слова вдохновили бы меня ее искать.

Люк резко захлопнул рот, щеки вспыхнули.

Я не хотела его унизить. Мне нужно было, чтобы он задумался. Чтобы понял: у слов есть последствия.

Я смягчила голос.

– У каждого своя битва. Своя внутренняя война, которую он прячет от мира. Помни об этом.

Горло Люка дернулось – он сглотнул. Ничего не сказал, только развернулся и ушел.

Но пакет чипсов остался лежать на столешнице.