Пепел тебя (ЛП)

Текст добавлен: 17 декабря 2025, 20:00

Текст книги "Пепел тебя (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Коулс

Жанры:

Эротика и секс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Назад к карточке книги

7

ЛОУСОН

Я смотрел на сына, чувствуя, как злость буквально исходит от него.

– Я понимаю, что идея няни тебе не нравится, но…

– Она нам не нужна, – рявкнул Люк, темные волосы упали ему на лоб.

Я глубоко вдохнул, стараясь говорить спокойнее.

– Может, тебе и не нужна, а мне нужна. У вас троих дел невпроворот, а я работаю допоздна. Мне нужен человек, который поможет нам всем.

Челюсть Люка ходила туда-сюда.

– Если ты так занят, что не можешь заботиться о своих детях, может, нам стоит жить с мамой.

Спина вытянулась, кровь загудела в ушах. Одна мысль о том, что они окажутся у Мелоди, пробрала холодом до костей. Я с трудом удержал голос ровным.

– Ты знаешь, что это невозможно.

– Нет, не знаю. Ты даже не говоришь нам, почему мы не можем ее видеть.

Я прикусил внутреннюю сторону щеки. Сильно. Для начала их мама должна была бы вообще захотеть их видеть. Но даже если бы захотела… суд запретил бы ей это после всего, что случилось.

Я должен был догадаться, что у них появятся вопросы. Такие, на которые не ответишь полуправдой. Может, все это сильно било по Люку, сильнее, чем я представлял. Или он просто знал, куда бить больнее всего.

– Твоя мама сейчас не в состоянии о вас заботиться.

Правда была в том, что я даже не знал, где черт возьми сейчас Мелоди. И знать не хотел. Единственный способ справляться со всем этим – затолкать глубже. Так глубоко, чтобы для меня это перестало существовать.

Челюсть Люка снова сжалась.

– Смешно, будто ты сам способен о нас заботиться. Ты просто спихиваешь нас на незнакомую женщину.

Я опустился в кресло у его стола, глядя на сына.

– Ты и твои братья – самое важное в моей жизни.

Он фыркнул.

– Мне больно, что ты этого не чувствуешь, но это так. Няня нужна, чтобы помочь мне быть лучшим отцом. Чтобы время, которое мы проводим вместе, было нормальным временем, а не попыткой разрывать себя между расписаниями, стиркой и покупками.

Люк молчал, сидя на кровати и уставившись на шнурки.

– Я скучаю по тебе, Люк. По нашим разговорам. По рыбалке и походам.

Его синие глаза сверкнули раздражением.

– Я слишком взрослый для этого детского бреда.

Боль вошла прямо под ребра.

– Это не детский бред. Это одни из моих любимых моментов. И следи за языком.

– Ты сам ругаешься. Я слышал.

– Верно, – признал я. – Я взрослый. И стараюсь не делать этого при вас. Ты хочешь объяснять учительнице Чарли, почему первоклассник разбрасывается матом?

Я надеялся выманить у Люка улыбку. Может, хотя бы тень. Но его губы даже не дрогнули.

– Все равно, – пробормотал он.

Я выдохнул.

– Мне нужен твой телефон, айпад и ноутбук.

Глаза Люка распахнулись.

– Ни за что.

Я поднялся.

– Я предупреждал, Люк. Я говорил, что будет, если ты не перестанешь ругаться.

– Это бред.

У меня стиснулись задние зубы.

– Теперь уже на три дня.

Люк сразу захлопнул рот.

Я снял ноутбук со стола.

– Телефон и айпад.

Люк поднялся, выдернул мобильный из кармана и швырнул его на стол. Потом рывком открыл ящик и вытащил айпад.

Я ненавидел это. Ненавидел, что мой ребенок злится на меня. Что я забираю последние вещи, которые хоть как-то поднимают ему настроение. Но позволить ему идти по головам – тоже не выход.

Я собрал технику и пошел к двери.

– Ужин где-то в шесть.

Люк не сказал ни слова. Его способ мстить. И да, он попадал точно в цель.

Я вышел и закрыл дверь. В кабинете спрятал устройства в нижний ящик стола и вернулся в сторону гостиной.

Голос Чарли услышал еще до того, как вошел.

– Что бы ты выбрала: геккона или африканскую бычью лягушку?

– Хм… – протянула Хэлли, и я застыл в проеме, наблюдая. – Лягушки классные, но у гекконов такие пальцы, что они цепляются за все подряд. Я за геккона.

Чарли сиял, стоя на табурете и помешивая мой соус.

– Эти пальцы – самое крутое. Вот бы мне такие. Я бы тогда по потолку ходил.

Дрю фыркнул с другого табурета.

– Ты бы превратился в настоящую ящерицу.

Чарли задумчиво поджал губы.

– Только если можно превращаться обратно. А то я по шоколаду соскучусь.

У Хэлли вырвался смех – легкий, почти певучий. Он словно зацепился за воздух, и по мне пробежал холодок.

– Я бы тоже скучала по шоколаду, – признала она. – Но мне кажется, здорово было бы стать птицей. Тогда можно лететь куда хочешь.

В ее голосе прозвучала тоска. Желание. О чем? О полете? О свободе, наверное.

– А я выбираю обезьяну, – заявил Дрю. – Можно взбираться на деревья на любую высоту и есть бананы целыми днями.

Хэлли улыбнулась ему:

– И висеть вниз головой, держась хвостом.

С моими мальчишками она была другой – раскованнее. Меня накрыло облегчение. Казалось, рядом с ними Хэлли по-настоящему оживала, как будто впервые после нашего собеседования чувствовала себя на своем месте. А Чарли и Дрю будто расцветали от ее внимания.

Я оттолкнулся от стены и вышел из-за угла.

– Это что, шеф Чарли готовит нам ужин?

Он широко улыбнулся, щербинка сияла во всю мощь.

– Хэлли мне помогает. Это будет лучший соус на свете.

Дрю скосил взгляд на Хэлли:

– Ты будешь нам готовить?

Легкий розовый оттенок вспыхнул у нее на щеках.

– Да, насколько смогу.

Дрю драматично вытянул руки над кухонным островом:

– Скажи, что ты умеешь делать что-то кроме пасты, стейка и чили.

Я подошел к среднему сыну и взъерошил ему волосы.

– Дразнишь отца?

Он отмахнулся:

– Только не волосы, бро!

Хэлли мягко рассмеялась:

– Обещаю избегать этих трех блюд.

Дрю поднял руки к потолку:

– Вот он – Господь на небесах.

Я только покачал головой:

– Прости, что тебя сразу бросили в пасть волкам.

– Мне несложно. И этот соус пахнет потрясающе.

Я ощутил странную, непривычную гордость.

Дрю ухмыльнулся Хэлли:

– Это его лучший рецепт. Он хотел произвести на тебя впечатление в твой первый вечер. Но если ешь его каждую неделю годами… как-то меньше восторга.

Я рассмеялся:

– Спасибо, Дрю. Прямо сказал, как есть.

Хэлли пожала плечами:

– Не знаю. Макароны с сыром – моя любимая еда на свете. Я бы, наверное, ела его через день всю жизнь.

Чарли заскакал на табурете:

– Мак-н-чиc – мои любимые тоже! Можно завтра его?

Хэлли посмотрела на меня.

Я поднял руки, сдаваясь:

– Если хочешь приготовить – мы с удовольствием съедим.

Она будто выдохнула, словно ожидала, что я возражу.

– Ужин готов будет еще не скоро. Может, тебе надо пойти устроиться? – спросил я.

Хэлли покачала головой, светлые пряди мягко обрамляли ее лицо.

– У меня вещей мало. И мне нравится здесь помогать. Если только ты не хочешь, чтобы я вас не отвлекала.

– Нет, – поспешил сказать я. – Оставайся. Я просто не хотел отнимать у тебя время на обустройство.

– Она остается, – уверенно заявил Чарли.

Дрю фыркнул:

– Спрашивать надо, малой. Красоткам не нравится, когда их командуют.

Губы Хэлли дрогнули.

– Это правда.

Чарли запрокинул голову:

– Ты останешься, пожалуйста?

Она улыбнулась ему – широко, свободно, так что весь ее лик засветился.

– С удовольствием.

Я не удивился, что сын хотел ее рядом. С ее появлением в доме будто стало теплее, воздух дрогнул, сменился. Вот только было бы куда проще, если бы она не была такой чертовски красивой, пока все это происходило.

8

ХЭЛЛИ

Я повесила последние вещи в шкаф и закрыла дверцу. Оглянулась, вбирая в себя пространство. Мой новый дом. По телу пробежало волнение.

Это было мое. Лоусон сказал, что я могу обустраивать жилье как захочу. Мебель я бы, конечно, не стала менять, но уже представляла, какие мелочи сделают это место уютнее.

Ваза со свежими цветами на кухонном столе. Книги на пустых полках в гостиной. Может быть, пара фотографий в рамке.

Я посмотрела в огромное окно в дальнем конце домика. Лунный свет блестел на покрытом льдом озере, заставляя его сиять в темноте. Кругом было тихо. Неподвижно. Ни гудков, ни сирен, которые всегда поднимали мне тревогу. Только покой.

Господи, как же хотелось, чтобы все получилось. Так сильно, что это почти физически болело.

Тревога подточила изнутри. Люк не вышел к ужину. Когда Лоусон послал Дрю сказать ему, что еда готова, тот вернулся с ответом: Люк не голоден. Я заметила, как у Лоусона дернулся тот самый маленький мускул под глазом.

Я понимала: чтобы Лоусон оставил меня работать, надо было завоевать доверие Люка. Но я также знала, что должна держать себя с ним твердо, если хочу, чтобы он меня уважал. Баланс будет тонким.

Пока я смотрела на звездное небо за окном, меня накатила усталость. День был бесконечным, а предыдущей ночью я толком не спала. Я быстро почистила зубы и умылась в маленькой, но очаровательной ванной с чугунной ножной ванной и старинными кранами. Потом переоделась в пижаму и забралась в кровать.

Я вздохнула с облегчением. Матрас и простыни были в тысячу раз удобнее мотельной кровати. Даже когда мне приходилось экономить, живя с Эмерсоном и Адрианом, я всегда позволяла себе хорошие, мягкие простыни. Говорила себе, что люблю уют. Но в глубине души знала – дело было совсем в другом.

Память попыталась прорваться, но я задавила ее. Не сейчас. Не в первую ночь в новом доме. Мне хотелось, чтобы это место стало моим убежищем. Тем, где я чувствую себя полностью в безопасности. Присутствие начальника полиции на территории точно не помешает.

Я медленно выдохнула и выключила лампу на прикроватной тумбочке. Мягкий свет ночников разливался по домику. Два – в спальне. Один – в гостиной. Один – на кухне. И один – в ванной. Ни одного темного уголка.

Никогда больше.

Я вздрогнула от холода, зубы стучали, пока я ждала. Это было самое ужасное. Ожидание.

Казалось бы, хуже должно быть то, что ждет дальше, сама боль. Но нет. Самым страшным было ждать, когда она начнется.

Я повернула голову, пытаясь разглядеть хоть что-то под повязкой, но у меня никогда не получалось. Он всегда завязывал ее слишком туго. Толстый черный шелк – через него невозможно было увидеть даже тень.

Меня всегда почти смех разбирал от абсурда: зачем выбирать мягкий материал, если все, чего он добивался, – наша боль?

Нет, дело было в другом. Ему нужно было наше подчинение.

Но я слышала, что происходило с другими женщинами, которых он похищал, когда они сдавались. Я знала, что он причинял им такое, что шрамы на моем теле – лишь малая часть его жестокости.

Справа возник гулкий напев, и я резко дернулась в ту сторону, тело рванулось следом. Запястья и лодыжки натянули ремни. У меня ушли дни, чтобы распознать мелодию.

Ring of Fire Джонни Кэша.

Он всегда напевал ее.

Он ходил вокруг меня, не переставая гудеть. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, пока не ощутила металлический привкус крови. Лишь бы слез не было.

Я и подумать не могла, что в человеке может быть столько слез. Но они все текли и текли.

– Готова, Хэлстон?

Я молчала, но тело дрожало. И от страха, и от того, что на мне была лишь тонкая белая рубашка, которую ветром могло сорвать.

Он хохотнул:

– Мне нравится твой огонь. Это упрямство сделает момент твоей покорности гораздо слаще.

Шаги снова зазвучали по камню, пока он продолжал кружить.

– Скажи да, Хэлстон. Я приму тебя как свою жену.

Во рту скопилась слюна. Я бы предпочла смерть.

– Скажи да, – в его голосе прорезалась злость.

Я не произнесла ни слова. Я знала, что происходит, когда мы говорим «да». Я не позволю ему сделать это со мной. Никогда.

– Как хочешь.

Он снова загукал. Резко дернул мою рубашку, поднимая ее, и нож полоснул по животу.

Я не смогла сдержать крик.

Я резко села, тот же самый крик застрял в горле. Подтянула ноги к груди и прижалась зубами к колену, лишь бы не дать звуку вырваться. Обхватила себя руками изо всех сил и раскачивалась, пытаясь вернуть равновесие.

Глаза наполнились слезами, они потекли по щекам. Он всегда побеждал.

Я смогла вырваться, но во сне он все равно держал меня. Он все еще где-то там, на свободе. И каждый встречный мужчина превращался в вопрос: «Это он?»

Я ни разу не видела его лица. Никогда. Даже когда сбежала.

Каждый раз, когда он приходил за мной для «сеансов», на нем была маска. Сквозь прорези виднелись лишь темно-карие глаза. Потом он закрывал мне лицо повязкой. И я даже не была уверена, что узнала бы его голос. В ту ночь, когда я бежала, он звучал иначе – глубже, чем прежде.

Я рывком поднялась, запутываясь в простынях. Они были влажными от пота, как и моя пижама.

Слезы сменили природу. Страх уступил место злости. Я сорвала одеяло, понесла его к маленькому дивану в гостиной. Выдернула верхнюю простыню, нижнюю, вытащила подушки из наволочек.

Скомкав всю эту мокрую ткань, я направилась к стиральной машине у ванной. Запихнула все внутрь, вылила мыло. Хлопнула крышкой, нажала кнопку пуска и отступила.

Я смотрела, как вода заполняет барабан, как появляются мыльные пузыри. Минут через тридцать не останется никаких следов моего кошмара. Как же хотелось, чтобы и со мной было так же просто.

Я прижала ладони к глазам, потом провела пальцами по волосам. Они тоже взмокли. Хотелось смыть это все до последней капли.

В ванной я стянула пижаму и включила воду. Поставила настолько горячую, насколько могла терпеть, и шагнула под душ.

Пусть этот обжигающий поток смывает остатки холода и боли. Я налила шампунь в ладонь и втерла его в волосы, прочесывая пальцами каждую прядь. Потом нанесла кондиционер.

Затем взялась за гель для душа. Я терла кожу, будто могла стереть тонкие шрамы, пересекающие тело. Пальцы замерли на клейме.

Я смотрела на ожог – отметину, которую не убрать даже лазером. Многоугольный камень, выжженный в кожу. Таких он оставил восьми женщинам.

Но выжила только одна. Я.

Я резко убрала руку от пятнистой кожи и снова шагнула под воду. Смыв пену, перекрыла кран. Отдернула занавеску и вышла, схватив два полотенца. Одно накинула на волосы, другим вытерлась.

Долго выдохнула и взглянула на скомканную пижаму на полу. Она казалась очередным доказательством моей слабости.

Я крепко зажмурилась.

– Ты не слабая. Ты сильнее, чем кто бы то ни было.

9

ЛОУСОН

Я то и дело косился на окна фасада, отпивая кофе, большим пальцем водя по кружке круги. Когда я поднялся в пять на тренировку, в гостевом домике горел свет. И я точно заметил слабое свечение там же позже полуночи.

В голове крутилась тысяча вопросов. Хэлли не спит? Боится темноты? Ей тяжело на новом месте?

– Не то, о чем тебе стоит думать, – проворчал я вслух и заставил себя вернуться на кухню.

Грязная посуда в раковине не укрылась от меня – тарелки были перепачканы томатным соусом. Значит, Люк выбрался за остатками ужина, когда мы уже спали. Я вздохнул с облегчением – хоть не лег голодным. Но раздражение оттого, что он оставил после себя бардак, никуда не делось.

Наверное, ему нужна терапия. В Сидар-Ридж был неплохой специалист, работавший с разными пациентами. Нужно будет позвонить ей.

В дверь постучали – легко, осторожно.

Я дернулся, кофе расплескался через край. Выругавшись под нос, схватил полотенце и пошел к двери.

Открыв ее, я застыл. Серые глаза и все мысли вылетели из головы. Хэлли стояла с миской под полотенцем. Ее волосы мягкими волнами обрамляли лицо, а свитер, который не обязан был выглядеть соблазнительно, почему-то именно так и выглядел. Он плавно повторял ее линии и спадал до середины бедра, где встречался с черными легинсами, которые не скрывали ни длину, ни силу ее ног.

Я заставил себя поднять взгляд к ее лицу. Черт. Последнее, о чем мне сейчас стоило думать, – ноги двадцатипятилетней няни.

– Доброе утро.

Голос прозвучал так, будто я только что проснулся, хотя я на ногах уже два часа.

– Доброе утро, – повторила Хэлли, переступив с ноги на ногу.

Я быстро отступил.

– Проходи.

Она шагнула внутрь, и вокруг меня разошелся едва уловимый сладкий, но дымный аромат.

– Спасибо, что наполнил мой холодильник. Я испекла солнечные маффины в благодарность, – сказала Хэлли, протягивая мне миску.

У меня дернулись губы.

– Солнечные маффины?

Подходящее название для женщины, которая сама будто светится. Я едва удержал смешок.

Она прикусила нижнюю губу:

– Домоправительница пекла их, когда я росла. Они апельсиновые, но довольно полезные.

– Только бы там не было этой мерзкой апельсиновой мякоти, – пробормотал Дрю, выползая в коридор в тренировочных штанах, волосы торчали во все стороны.

– Дрю, – предупредил я.

Хэлли рассмеялась:

– Без мякоти. Обещаю.

– Отлично, – сказал Дрю, откинул полотенце и схватил один маффин. Отломил кусочек, сунул в рот и глаза у него расширились. – Это просто бомба.

Слова получились смазанными из-за полного рта, но Хэлли только улыбнулась:

– Рада, что тебе нравится.

– Разбуди братьев, Дрю? – попросил я.

Он кивнул, развернулся и заорал в коридор:

– Чарли, Люк, подъем! Хэлли принесла офигенные маффины! Если не поторопитесь, я их все съем!

Я поморщился:

– Совсем не так я это себе представлял, Д-мэн.

Он только пожал плечами:

– У меня маффины.

Дрю схватил еще один и уже направлялся к кухне, когда из комнаты вылетел Чарли. Он врезался в меня грудью.

– Я хочу маффины!

Я улыбнулся Хэлли:

– Похоже, ты произвела фурор.

Розовый цвет снова вспыхнул на ее скулах.

– Я и сама легко сдаюсь, когда дело касается еды.

Надо будет это запомнить.

– Поехали, – крикнул я, направляясь к двери. Я оглянулся на Хэлли. – Сегодня поедешь со мной. Покажу, как устроен подвоз к школам. У Дрю сегодня после уроков тренировка по лакроссу, так что забирать его не нужно – родители одного из ребят привезут его домой.

– Меня ей тоже не надо забирать, – буркнул Люк, подхватывая рюкзак у двери.

Я метнул на него взгляд. Я прекрасно замечал, что он ни разу не назвал Хэлли по имени. Ни разу.

– Пешком туда слишком далеко.

Он закинул рюкзак на плечо:

– У меня после уроков встреча научной группы.

Я внимательно посмотрел на него. Я ненавидел то, что я уже не уверен, когда он говорит правду.

– С кем?

– С кем-то из моего класса по естественным наукам.

– С кем? – надавил я.

Челюсть Люка сжалась.

– С Вайолет Хупер. Она меня подвезет.

Он мог и соврать, но имя я знал. Дочка местного пастора, совсем не из его обычной компании.

– Я могу тебя забрать после кружка, – предложила Хэлли. – Ничего сложного.

Люк только метнул на нее мрачный взгляд и прошел мимо:

– Как хочешь.

Дверь громко хлопнула. Хэлли вздрогнула.

– Прости. Он явно не в восторге от меня.

В ее лице проступило беспокойство, пальцы сплелись в узел.

Я мягко коснулся ее плеча:

– Дело не в тебе.

– Кажется, как раз во мне, – тихо сказала она, прикусив губу.

– Он сейчас ни с кем не в ладу, – признался я.

Взгляд Хэлли смягчился:

– Мне жаль, Лоусон. Должно быть тяжело это видеть.

По груди прошел горячий укол – ее понимание слишком легко попадало в цель.

– Последнее время непросто, – сказал я.

– Я готов! – раздалось из коридора. Чарли выскочил вперед, а за ним следовал Дрю.

Младший сиял.

– Ты познакомишься с Кэйди. Она моя лучшая подруга. Ты любишь балет? Балет – ее любимое. Она в нем супер. Но она также любит животных, как я. У нее их миллиард. Даже эму.

Я положил руку на плечо Чарли:

– По дороге все расскажешь, ладно?

Хэлли прижала губы, сдерживая смех:

– Очень любопытно услышать про эму.

Чарли болтал без умолку всю дорогу в старшую школу, рассказывая Хэлли о Кэйди и спасательном приюте животных, который Сидар-Ридж фактически считал владением Аспен. Люк, вылезая из моего служебного внедорожника, не сказал ни слова, и я не стал давить.

По пути в среднюю школу Чарли не замолкал ни на секунду, а Дрю хотя бы помахал нам на прощание. К моменту, когда мы подъехали к начальной школе, я был уверен, что Хэлли уже знает обо всех животных на территории Аспен и Роуна – их там было немало, особенно теперь, когда у них общая территория.

Хэлли повернулась ко мне, пока я тормозил перед входом:

– Это звучит потрясающе. Тебе повезло с лучшим другом.

Чарли энергично закивал:

– Я самый везучий!

Я заглушил мотор:

– Поторопись. Вон твоя лучшая подруга.

Лицо Чарли вспыхнуло радостью. Он открыл замок бустера:

– Можно выйти? Пожалуйста, пап?

Я кивнул, и он сразу выпрыгнул наружу.

– Он замечательный, – мягко сказала Хэлли.

– Комочек энергии, это точно. Пойдем. Он точно захочет познакомить тебя с Кэйди.

Мы вышли из машины и направились к детям, которые уже тараторили друг другу.

Аспен стояла рядом и помахала рукой:

– Будто не два дня, а целый месяц не виделись.

Я усмехнулся:

– Не могу поверить, что ты уже стоишь здесь после собственной свадебной недели.

Она смутилась:

– У Кэйди в конце недели очередной концерт. Мы с Роаном не хотели его пропустить. Медовый месяц подождет.

Рыжие волосы Аспен скользнули по плечам, когда она повернулась к Хэлли:

– Ты, должно быть, Хэлли. Я Аспен, мама Кэйди. И, похоже, теперь еще и сестра Лоусона по браку.

– Надеюсь, череда моих новых сестер будет не такой грозной, как Грей, – поддел я.

Аспен рассмеялась:

– Ну, с горолазящей, ножи бросающей Джи никто не сравнится.

В глазах Хэлли мелькнуло непонимание.

– Мои три младших брата все либо женятся, либо уже женаты, – пояснил я. – Так что прибавляется целая орава сестер.

– А Грей, его родная сестра, она у нас… – Аспен вовремя посмотрела на детей. – Ну… крутая. Очень крутая.

Хэлли улыбнулась, но я заметил напряжение у ее губ.

– Я не знала, что у тебя такая большая семья. Должно быть, весело.

– Иногда весело. Иногда… хаос, – честно ответил я.

Аспен усмехнулась:

– Сплошная правда. – Она повернулась к Хэлли: – Как устраиваешься?

– Хорошо. Все очень хорошо, – ответила Хэлли, хотя ее руки слегка дрожали. И я видел, что Аспен это заметила.

– Замечательно. Если хочешь, после школы приходите ко мне с мальчишками. Познакомишься с животными, – предложила Аспен.

Я не удивился – пережитое учит распознавать чужую боль без ошибок.

– Да! – взвизгнул Чарли, услышав. – Это будет мега-круто, Хэлли! Самое крутое! Ты увидишь Эммалин.

У Хэлли уголки губ приподнялись – будто одно только его восторженное «ты увидишь» смогло ее успокоить.

– Всю жизнь мечтала познакомиться с эму, – сказала она.

Кэйди улыбнулась:

– Она супермилая. Ну… папу она не любит. Но меня и маму – обожает.

У меня сжалось сердце. То, что девочка называла Роана папой, было чудом – он так вырос рядом с ней.

– Надеюсь, она полюбит и меня, – мягко сказала Хэлли. Она повернулась к Аспен: – Мне взять твой адрес или…?

– Встретимся здесь после школы. Поедешь за мной, – ответила Аспен.

– Отлично. Спасибо.

– Всегда, – сказала Аспен, обнимая Кэйди. – Иди сюда, кузнечик.

Кэйди бросилась ей на шею.

Я потрепал Чарли по волосам:

– Увидимся вечером. Если что – Хэлли тебе позвонит.

Он кивнул, но уже несся к школе.

– Он раньше не хотел, чтобы я его оставлял, – пробормотал я.

– Это значит, что он здоровый и уверенный, – сказала Хэлли, пока мы шли к машине.

– Верно. Но иногда я скучаю по тому времени, когда он нуждался во мне чуть больше.

Хэлли забралась в машину, пока я обходил капот:

– Я бы тоже скучала. Иногда – здорово быть нужным.

Я услышал в ее голосе такую тоску, что непроизвольно посмотрел на нее. Каждая мелкая деталь в Хэлли будто притягивала ко мне, заставляла хотеть узнать больше. Это было логично. Я и так годами думал о той женщине, которую нашел в горах. Дело само по себе было таким жестоким, что въелось под кожу. Всего лишь профессиональное любопытство – так я себе говорил.

Я заставил себя оторвать взгляд от нее и переключиться на парковку, поворачивая ключ зажигания.

– Мне нужно сделать еще одну остановку. Ты не против?

– Конечно нет.

– Я заказал новую машину для няни. Так проще и для расхода, и для загрузки. Нужно ее забрать. И еще у меня есть корпоративная карта для расходов.

Это была не совсем правда. Когда я впервые увидел ее старенький седан, у меня внутри все сжалось. Казалось, он чудом доехал сюда. И вряд ли выкарабкается в гору при первой же метели в Сидар-Ридж.

Глаза Хэлли округлились:

– О. Ну… так действительно проще.

– Пользуйся ей постоянно. Она куда лучше ведет себя на снегу, там зимняя резина и полный привод.

Она нервно поиграла ремнем безопасности:

– Я и сама сомневалась, вытянет ли моя машина твой подъем зимой.

Я ухмыльнулся – хорошо, что не придется ни с чем спорить.

– Тут все попроще, чем в Чикаго. Точнее… пожестче.

– Наверное, мне стоит сменить машину на внедорожник.

Я постучал пальцами по рулю, выезжая на Мейн-стрит.

– У тебя полно времени. Эта даст шанс попробовать, к чему привыкнуть.

На самом деле я сомневался, что ее седан возьмут в трейд-ин хоть за сколько-то. Но зная, что она живет у нас и получает хорошую зарплату, я был уверен – на безопасную, надежную машину она отложит за пару месяцев.

Она отпустила ремень.

– Верно. Я никогда не водила большую машину.

– Пара дней и привыкнешь. И удобно, когда в салоне трое мальчишек, которые начинают драться, если сидят слишком близко.

Краем глаза я уловил ее улыбку.

– На самом деле, они выглядят очень дружными.

– Иногда, – проворчал я.

Ее улыбка стала шире.

– Братья.

– Точно, – хмыкнул я. – Удивительно, что мы с моими умудрились вообще вырасти целыми.

Я снова взглянул на нее, когда остановился на красный. Хэлли смотрела в окно будто завороженная, словно перед ней было самое прекрасное место на земле.

– Ты удобно устроилась в гостевом домике? Тепло? Кровать нормальная? – я хотел был ударить себя в тот же миг, как произнес слово «кровать». В голове вспыхнул образ – белые волосы, разметанные по подушке. Хэлли, утонувшая в тех простынях.

Она перевела взгляд на меня:

– Все идеально.

– Просто я заметил свет довольно рано.

Это было не мое дело, но мысль о том, почему она не спала, сидела под ребрами.

В глазах Хэлли промелькнула тень, выражение погасло. Хотелось проглотить собственные слова, выдернуть их обратно – лишь бы вернуть ей тот взгляд восторга, что был миг назад, стереть ту боль, что теперь легла на лицо.

Она натянула фальшивую, неправильную улыбку.

– Наверное, просто волновалась перед первым днем. Проснулась раньше будильника.

Ложь. Я слишком долго работал в полиции, чтобы не понять. Мне ненавиделась сама мысль о том, что между нами стоит скрытность, но она и не обязана мне ничем. Мы едва знакомы. Я ей начальник. И человек, которого она помнила лишь как исчезающую фигуру в ту ночь, много лет назад.

– Тогда ложись сегодня пораньше. Не стоит выматываться. Поверь, микробы в начальной школе – сущие монстры.

Из ее горла вырвался легкий смешок:

– Я знакома с этим по прошлой работе. Может, у меня уже есть небольшой иммунитет.

Остаток пути до Брукдейла я держал разговор легким – лишь бы не всплыла та боль в ее глазах.

Когда я въехал на парковку автосалона Chevrolet, ее пальцы сжали ремни сумки так, будто могли их переломить. Взгляд метался, словно она ожидала нападения из любого угла.

Знать, что она живет с этим каждый день, было как удар.

Я припарковался, но двигатель не глушил.

– Все в порядке?

Хэлли кивнула:

– Хорошо. – Но голос прозвучал хрипло, едва слышно.

Я развернулся к ней:

– Если что-то вызывает дискомфорт – говори. Перестроимся.

Ее глаза заблестели, и она сглотнула:

– Как ты понял?

Я легонько коснулся пальцами ее сжатых в кулаки рук.

У нее вырвался смешок, и она разжала хватку на сумке:

– Ну да, Оскар мне явно не светит.

Я ухмыльнулся:

– Тебе стоит взять пару уроков, прежде чем покорять Голливуд. – Улыбка ушла. – Что заставило тревогу подняться?

Хэлли провела языком по губам:

– Все.

Я нахмурился.

– Любое новое. Незнакомое. Это тяжело. Но это не значит, что я не хочу. Мне просто нужно сначала прокрутить все в голове.

– Прокрутить в голове? – уточнил я.

Она кивнула:

– Прием, которому меня научил терапевт. Если представить заранее, что собираюсь делать, подумать о вариантах развития – помогает. Звучит, наверное, как будто я ненормальная.

– Нет, – возразил я. – Это звучит так, будто ты умная. Ты нашла способ жить, даже после того, что с тобой случилось. После того, что тебя изменило. Это чертовски умно.

Хэлли какое-то время смотрела прямо на меня:

– Спасибо.

– У каждого из нас есть шрамы. То, что мы считаем нашей слабостью. Но чаще всего именно в них наша сила.

Ее глаза блеснули, пронзая меня взглядом:

– Мне нравится думать об этом так.

– Мне тоже. А теперь давай сделаем пробный прогон того, что сейчас произойдет.

Краешек ее губ приподнялся:

– Серьезно?

– Серьезно. Внедорожник уже заказан. Документы должны быть готовы, я отправил все, что им нужно. Мы зайдем, продавец попытается нас обаять, я подпишу бумаги, осмотрю машину и поедем дальше.

Хэлли выдохнула, рассматривая здание. Я видел, как взгляд отмечает выходы – она прокладывала маршруты.

– Я буду с тобой все время.

Ее стальной взгляд вернулся ко мне:

– Поехали.

Я кивнул, и мы оба выбрались из машины. Когда подошли к дверям автосалона, меня странно потянуло взять ее за руку. Провести большим пальцем по ее костяшкам, чтобы успокоить. Я сказал себе, что это потому, что я был тем, кто нашел ее тогда. Тем, кто видел последствия того ужаса. Только поэтому.

Я распахнул дверь, придерживая ее для Хэлли, и она осторожно вошла внутрь. Я шагнул следом, чтобы она чувствовала, что я рядом.

Через несколько секунд к нам стремительно приближался мужчина с неестественно белой улыбкой.

– Полагаю, вы Лоусон Хартли.

Форма полицейского, наверное, выдала меня сразу.

– Да. Чип?

Он кивнул, протягивая руку. В то же мгновение его взгляд соскользнул вправо и пробежал по Хэлли.

– А кто у нас эта прекрасная леди?

Черт. Последнее, что нужно Хэлли, – какое-то скользкое чудо в пиджаке.

Чип протянул ей руку, но она лишь кивнула:

– Хэлли.

Я шагнул вперед, перекрыв ей путь от Чипа:

– Давайте перейдем к документам. У меня не так много времени до смены.