Текст книги "Пепел тебя (ЛП)"
Автор книги: Кэтрин Коулс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
33
ХЭЛЛИ
– Еще раз спасибо, что помогаешь мне, – сказала я Холту.
Он улыбнулся, закидывая в прицеп разный спортивный хлам, который нужно было вывезти из амбара.
– Без проблем.
– С проектами у него выходит лучше, – заметила Рен со своего места на старом сиденье от грузовика. Ее пес, Шэдоу, прижался к ней боком, явно охраняя. – А мне лучше, когда этот проект – не я.
Холт пригвоздил ее взглядом.
– Ты можешь родить со дня на день. Я имею право немного тебя опекать.
Рен закатила глаза.
– Немного – это когда ты ходишь за мной повсюду? Вчера он пытался пойти за мной в ванную. Девушке иногда нужно спокойно пописать.
Он фыркнул.
– Ты выглядела так, будто тебе больно.
– Мне больно. Постоянно. Потому что этот маленький комок счастья чечетку танцует у меня на мочевом пузыре круглые сутки.
Я не удержалась и рассмеялась.
– Вы такие милые.
– Поверь, Хэлли, на второй день это уже надоедает, – пробормотала Рен.
Холт широкими шагами пересек амбар, подошел к своей невесте, наклонился и накрыл ее губы обжигающим поцелуем.
– Надоедает, значит?
Ее щеки вспыхнули.
– У тебя есть свои плюсы.
Я отвернулась, чувствуя себя подсматривающей. Но дело было не только в этом. Это была не ревность. Скорее тоска. Желание построить с кем-то семью и создать то, чего у меня никогда не было в детстве.
В груди шевельнулось чувство вины, когда я вспомнила непрочитанные сообщения и пропущенные звонки от мамы. Я написала ей письмо, что нашла работу на Западе. Она была недовольна. Но впервые в жизни я просто заглушила этот шум.
Телефон завибрировал в кармане, и я достала его.
Эмерсон: Пожалуйста, подумай о том, чтобы вернуться домой.
Утром я наконец решилась и рассказала брату, что здесь происходит. Он взорвался, настаивая, чтобы я села на ближайший самолет в Чикаго. Я спокойно сказала, что никуда не уеду. Ему это не понравилось.
Я начала набирать ответ, когда пришло новое сообщение.
Люк: Ты можешь приехать в школу? Мне нужна ты.
Желудок ухнул вниз. Я резко повернулась к Холту и Рен.
– Простите, мне нужно бежать.
Холт тут же насторожился.
– Что случилось?
– Не знаю. Люк написал, что ему нужна помощь в школе.
Я уже тянулась к ключам, которые оставила на скамье.
– Мы поедем за тобой, – сказал Холт. – Тебе сейчас не стоит куда-то ехать одной.
Я замерла.
– Лоусон попросил тебя присмотреть за мной.
Рен фыркнула, поднимаясь на ноги. Шэдоу тут же последовал за ней.
– Ну конечно. Я же говорила. Опека. И да, это раздражает. Но чаще всего проще просто смириться.
Я что-то пробормотала себе под нос и побежала к внедорожнику. Щелкнула сигналкой и запрыгнула за руль. Если Холт хочет ехать следом – пожалуйста. Ждать я не собиралась.
Сердце колотилось, пока я закладывала горные повороты к городу. Я доехала вдвое быстрее обычного и с визгом тормозов остановилась рядом со знакомым полицейским внедорожником.
Лоусон нахмурился, когда я вышла из машины.
– Люк тебе писал? – спросила я, подходя к нему.
Хмурый взгляд стал жестче.
– Нет. Из школы позвонили. Сказали, что он подрался с другими мальчишками.
У меня отвисла челюсть.
– Подрался?
Лоусон кивнул, сжимая челюсть.
– Подрался. Не первая стычка, но раз директор вызывает меня, значит, все серьезнее.
Меня накрыла паника.
– Он в порядке? Не ранен?
– Секретарь сказала, что травм нет.
Воздух вырвался из легких шумным выдохом. Слава богу.
Лоусон провел челюстью из стороны в сторону.
– Люк написал тебе?
– Сказал, что я ему нужна.
Лоусон выругался вполголоса.
– Манипулирует тобой. И мной тоже.
Теперь уже я нахмурилась.
– Манипулирует?
Он сцепил руки на затылке и сжал их.
– Люк знает, что я буду не так строг, если ты рядом. Или, по крайней мере, надеется на это.
– Лоусон…
– Я знаю, что у вас особая связь, но в этом году он творит такое, что я уже не понимаю, что с этим делать. Должны быть реальные последствия.
Где-то глубоко внутри поднялась злость.
– Ты даже с ним еще не поговорил.
Лоусон замер.
– Я говорил с секретарем. Она меня ввела в курс.
– И ты вправе злиться. Но тебе нужно перевести дыхание и выслушать Люка.
– Он весь год врет и недоговаривает!
– Хватит! – крикнула я. – Ему больно. Я не знаю точно почему, но я вижу эту боль. Я знаю, как она выглядит. И еще я знаю, что твой прекрасный, удивительный, добрый и заботливый мальчик – такой именно потому, что ты его таким вырастил.
Лоусон застыл. Его голубые глаза вспыхнули.
Вот черт. Я перегнула.
– Ты накричала на меня.
Я прикусила уголок губы.
– Да.
Я даже не помнила, когда делала это в последний раз.
Лоусон шагнул ближе и притянул меня к себе.
– Мне нравится, что ты чувствуешь себя со мной настолько в безопасности, что можешь на меня кричать.
Что-то внутри меня сдвинулось. Потому что он был прав. С Лоусоном мне было так спокойно, что я знала: могу сказать ему все. Кроме одного – самого важного.
Что я в него влюбилась.
34
ЛОУСОН
Пальцы зудели от желания взять Хэлли за руку. Я знал, что одного прикосновения ее кожи хватило бы, чтобы унять напряжение внутри. Но я также понимал: меньше всего нам сейчас нужны пересуды о нас двоих.
Я открыл дверь в школьный офис и придержал ее для Хэлли. Она вошла, окинув взглядом помещение.
– Привет, Ло. Прости, что пришлось вызвать тебя. Знаю, у вас сейчас полно дел, – сказала Дебби. В ее лице читалось беспокойство, даже страх. Два трупа за несколько недель действуют на город именно так. И каким бы необходимым ни было официальное заявление о безопасности, оно лишь усилило общую тревогу.
– Это не твоя вина, – ответил я. – Дебби, это Хэлли. Хэлли, Дебби.
Дебби окинула ее взглядом, но улыбнулась тепло.
– Няня, да?
Хэлли кивнула.
– Очень приятно.
– Взаимно, милая. Проходите. Директор вас ждет.
Внутри все сжалось, когда я тихо постучал в дверь кабинета.
– Войдите, – откликнулся голос директора Мидера.
Я открыл дверь и жестом пригласил Хэлли. Она сразу направилась к Люку. На его костяшках лежал пакет со льдом. Хэлли приподняла его, оценивая повреждение, и села рядом.
– Ты в порядке? Думаешь, нужен рентген?
– Рентген понадобился тому мальчику, которому он сломал нос, – с раздражением сказал Мидер.
Меня накрыла злость. Я учил Люка другому. Учила решать проблемы не кулаками. Я посмотрел на сына сверху вниз.
– Ты сломал кому-то нос?
Люк стиснул коренные зубы, челюсть дернулась.
– Он заслужил.
– Люк, – резко сказал я.
Мидер перевел взгляд на меня.
– Я не ожидаю такого поведения от сына начальника полиции.
Мышца под глазом снова дернулась.
– Я не просил быть сыном начальника полиции, – пробормотал Люк.
Его слова ударили больно.
Хэлли взяла его неповрежденную руку.
– Что случилось?
– Я могу рассказать, – начал директор.
– Я вас не спрашивала, – отрезала Хэлли.
Глаза Мидера расширились.
Хэлли не обратила на это внимания и снова посмотрела на Люка.
– Я хочу услышать это от тебя.
Челюсть Люка ходила из стороны в сторону.
– Я должен был встретиться с Ви у ее шкафчика между уроками. Когда я пришел, Генри Клири прижал ее к стене. Он издевался над ней – как она одевается, что она слишком умная. Она плакала. Он сделал вид, будто собирается ее тронуть, а она этого не хотела.
Люк прерывисто выдохнул.
– Я оттащил его и сказал, чтобы он убирался. Он полез ко мне, наговорил всякого. Мне плевать. А потом он снова попытался схватить Ви. Тогда я его ударил.
Злость вернулась. Но не на моего мальчика. На этого подонка Генри Клири.
– В нашей школе действует политика нулевой терпимости к насилию, – начал Мидер.
– Отлично, – перебила Хэлли. – Значит, Генри нужно исключить.
Он уставился на нее.
– Люк ударил другого ученика. Генри никого не бил.
– Прижать девочку к стене, угрожать ей, пытаться ее тронуть – это не насилие? – Хэлли дрожала всем телом. Не от страха. От ярости.
Люк крепче сжал ее руку, и я встал с другой стороны от нее.
– Она права, – сказал я, садясь рядом. – Я могу оформить на этого мальчика дело о домогательствах и нападении.
Лицо Мидера покраснело.
– А потом он может подать жалобу на вашего сына.
Я пожал плечами.
– Верно. Но если на трибуну выйдет Вайолет Хупер, дочь пастора, и расскажет, как ей было страшно, я сомневаюсь, что хоть один присяжный в этом округе вынесет обвинительный вердикт.
– Это не суд, – огрызнулся Мидер. – Это школа. И моя задача – обеспечивать безопасность и благополучие учеников.
– Именно, – спокойно сказала Хэлли. – Тогда вы позаботитесь о том, чтобы Вайолет чувствовала себя в безопасности. Вы вообще с ней разговаривали?
Мидер заерзал.
– Она сказала, что над ней подшучивали.
– Она сказала, что была в ужасе, – вспыхнул Люк. – Она все еще плакала, когда вы пришли. Пришлось звонить отцу, чтобы он ее забрал.
– Она была слишком эмоциональной, – возразил Мидер.
– Не думаю, что школьному совету понравится, что вы назвали пострадавшую девочку «слишком эмоциональной», – сказала Хэлли. – Я с удовольствием поговорю с преподобным Хупером о том, чтобы обратиться к ним.
Глаза Мидера сузились.
– Это угроза?
– Нет. Это факт. Если вы сейчас позволяете таким парням, как Генри, выходить сухими из воды, жестокость только пустит корни. А что, если он не остановится? Что, если он изнасилует кого-то? Вы хотите нести это на своей совести?
Невидимые когти вонзились мне в грудь. Такие парни, как Генри, если их не остановить, вырастают в тех самых монстров, которые когда-то сломали Хэлли.
Я больше не мог не прикасаться к ней. Я взял ее за руку, переплетая пальцы.
– Хэлли права, – сказал я, стараясь держать голос ровным. – Такое поведение крайне тревожно. Если вы не назначите обязательную работу с психологом, мне придется идти в школьный совет.
Мидер прожег меня взглядом.
– А что насчет Люка?
Я стиснул зубы.
– Дома последствия будут.
Люк что-то пробормотал себе под нос.
– Они должны быть и здесь, – рявкнул Мидер. – Я не могу допустить, чтобы ученики решили, что могут бить кого угодно.
– Это справедливо, – сказала Хэлли. – Но без отметки в его постоянном деле.
Лицо и шея Мидера снова налились красным.
– Вы не имеете права решать…
– Нет, не имеет, – перебил я. – Но мы будем оспаривать любое решение, которое оставит постоянное пятно в деле Люка. И не уверен, что вам понравится, если кто-то начнет внимательнее изучать ваше собственное досье.
Лицо Мидера исказилось.
– Отстранение до конца недели. Без записи в дело.
– Это очень справедливо, – сказал я как можно спокойнее.
– Убирайтесь из моего кабинета, – прошипел он.
– С удовольствием, – пробормотала Хэлли.
Мы поднялись и вышли. Дебби, мимо которой мы проходили, округлила глаза, а потом показала большой палец вверх. Я был уверен, что она слышала большую часть разговора. Я украдкой смотрел на Хэлли. Я ожидал, что она будет дрожать или напугана. Но она выглядела злой.
– Ты в порядке? – тихо спросил я.
– Этого человека нужно уволить, прежде чем он нанесет реальный вред.
– Тут я с тобой не спорю. – Он всегда был таким, цеплялся за крошечную власть и использовал ее как оружие.
Я придержал дверь для Хэлли и Люка.
Мы вышли под холодное солнце и направились к парковке. У машин я повернулся к Люку.
– Я ожидаю, что ты сдашь все пропущенные задания и будешь за ними следить. Телефон, игры и телевизор – под запретом до конца недели.
Я протянул руку за его телефоном.
Люк долго смотрел на меня.
– Ты же знаешь, что я поступил правильно.
Я вздохнул.
– Я горжусь тем, что ты такой парень, который готов встать на защиту тех, кому нужна помощь. Это делает меня невероятно гордым. Но я также знаю, что ты мог задержать того парня до прихода учителя, не ломая ему нос.
– Ему нужен был урок, иначе он бы продолжил, – возразил Люк.
Я искал в себе спокойствие.
– Возможно. Но ты сделал выбор. И у этого выбора есть последствия, с которыми ты должен быть готов справиться.
В голубых глазах Люка, так похожих на мои, вспыхнула злость.
– Мама предупреждала, что ты такой. Говорила, что у тебя такая палка в заднице, что ты даже не видишь, когда что-то не так уж и важно. И что именно поэтому ты не даешь нам быть с ней.
И в тот же миг весь мой мир рухнул.
35
ХЭЛЛИ
Тишина плыла вокруг нас – такая, что звенит в ушах. Такая пустая, что от нее больно.
– Ты общался с мамой? – в голосе Лоусона дрожали чувства, сразу все, и ни одно я не могла выделить.
Люк вскинул подбородок, в глазах вспыхнул вызов.
– Ты не можешь запретить мне с ней разговаривать.
– Хочешь поспорить? – отрезал Лоусон.
– Она сказала, что я могу обратиться к судье. Что я уже достаточно взрослый и меня выслушают. Я могу попросить, чтобы жить с ней.
Боль полоснула меня. За Лоусона. За ту агонию, которую эти слова причиняли ему.
– Ты виделся с ней? – Теперь из голоса Лоусона исчезло все. Он стал пустым. Совсем.
– Нет. Но она хочет приехать. Ты не можешь держать меня подальше от нее.
Лоусон смотрел на сына, и хотя он пытался это скрыть, я видела – в его голубых глазах была жестокая, разрывающая боль. Мне хотелось подойти, обнять его, дать хоть крошку того утешения, которое он давал мне.
– Ты сам ее искал? – спросил Лоусон.
– Она написала мне в Инсте, – пробормотал Люк. – Сказала, что скучает. По всем нам.
Лоусон смотрел на сына секунду. Потом еще одну.
– Как давно?
Люк скрестил руки на груди.
– Не знаю. Где-то год. Теперь что, и разговаривать с мамой – преступление?
Год. Я вспомнила, как Лоусон говорил, что примерно год назад Люк будто резко изменился. Это не могло быть совпадением. И я могла лишь представить, чем Мелоди забивала ему голову.
– Она еще сказала, что ты ее кинул при разводе. Что ей приходится работать на двух работах, чтобы платить за убогую студию, – продолжил Люк.
Челюсть Лоусона сжалась, зубы заскрипели.
– Она просила у тебя деньги?
Люк резко отвел взгляд, и ответ стал очевиден.
– Сколько? – хрипло спросил Лоусон.
– Не твое дело, – огрызнулся Люк. – Это мои деньги.
– Деньги, которые ты получаешь от меня в виде карманных.
Люк резко повернулся к отцу.
– Я вкалываю за них, делая тупые дурацкие дела по дому, так что они мои. Ты так ее ненавидишь? Она наша мама!
Лоусон смотрел сквозь него.
– Отдал ей все до последнего цента.
У меня скрутило живот. Злость снова вспыхнула – теперь на бывшую Лоусона. На женщину, которая берет деньги у собственного ребенка. Которая лжет ему и причиняет боль, масштабы которой невозможно измерить.
Люк злобно посмотрел на отца.
– Это вообще за гранью, что ты сказал ей, что она не может с нами видеться.
– Это суд ей сказал, – прорычал Лоусон.
Люк несколько раз моргнул, будто услышал это впервые, но тут же отмахнулся.
– Ну да. Ты же коп. Конечно, всегда будут на твоей стороне.
– Они были не на моей стороне, Люк. Они были на твоей. На стороне Дрю. На стороне Чарли.
– Не давать нам видеть маму – это не быть на нашей стороне. Это отнимать у нас.
Мышца на челюсти Лоусона дернулась, он искал слова.
Я протянула руку, сжала его ладонь. Мое послание было безмолвным, но я надеялась, что он его услышит. Люку нужно было узнать правду. Только так он сможет по-настоящему исцелиться.
Меня не удивляло, что Люк не помнил. Это была травма. Он вытеснил ее, хотя ему было десять. Я это понимала. В моей памяти до сих пор были провалы после пещеры. То, что я никогда не верну. И не хочу возвращать.
Но здесь было иначе. Люку нужно было понять, от чего отец защищал его все эти годы. Потому что было очевидно – мать лезет ему в голову.
Синева в глазах Лоусона потемнела, когда я отпустила его руку. Он сглотнул.
– Твоя мама провела год в тюрьме за создание угрозы жизни детей.
Взгляд Люка резко метнулся к отцу.
– Нет.
– Да, – мягко сказал Лоусон. – Можешь проверить, если не веришь. Приговор есть в открытом доступе.
– Ты отправил ее в тюрьму?
– Я ничего не делал, – в голос Лоусона просочилось раздражение. – Она стала брать вас на вечеринки, пока я работал по ночам. Я не знал. Ни черта не знал, пока ты мне не позвонил.
Люк нахмурился.
– Я не звонил тебе ни с какой вечеринки.
– Звонил. Тебе было десять, и ты был в ужасе. Дрю был не в себе. Чарли не переставал плакать. Вы заперлись в спальне на втором этаже.
– Ты врешь! – выкрикнул Люк. – Мама говорила, что ты так и сделаешь. Что будешь выдумывать безумные истории, лишь бы мы ненавидели ее так же, как ты.
Лоусон сжал кулаки, борясь с собой. Но продолжил.
– Ты слышал выстрелы. Крики. Чей-то плач. И ты позвонил мне.
Люк яростно замотал головой.
– Заткнись! Я не звонил. Я ничего такого не слышал.
– Мне пришлось отследить звонок, чтобы найти дом. Когда я приехал с подкреплением, один мужчина уже убил двух человек и угрожал убить еще. Ради того, чтобы получить наркотики от мужчины, с которым у твоей матери был роман.
Лицо Люка исказилось.
– Чушь! Я бы это помнил. Мне было десять, а не два.
– Твоя мама не сказала ни слова о тебе и твоих братьях. Ее волновало только одно – чтобы я все уладил и ее не арестовали. Она хотела, чтобы я подкупил своих коллег.
– Н-неправда. Я бы помнил, – голос Люка дрогнул, будто он боролся с воспоминанием.
– Она вообще забыла, что у нее есть дети. Дрю обмочился. Чарли был настолько обезвожен, что его пришлось везти в больницу.
– Я… я бы помнил.
Лоусон медленно и осторожно подошел ближе.
– Ты вытеснил травму. Ты позвонил мне. Ты сказал…
Люк отступил на шаг.
– Папа, мне страшно.
Он произнес это так, словно пересказывал воспоминание.
– После выстрелов кто-то колотил в дверь… – слова Люка оборвались. – Я не знал, как заставить Чарли перестать плакать.
– Но ты нашел телефон и позвонил мне, – сказал Лоусон, подходя к сыну. – Ты был очень смелым. И ты позвал на помощь.
Взгляд Люка метнулся к отцу, глаза наполнились слезами.
– Она про нас забыла.
Лоусон крепко прижал его к себе.
– Ты в безопасности.
– Она нас там бросила. Ей было все равно. Я сказал, что Чарли плачет, а она велела мне уйти.
Лоусон сжал его еще сильнее.
– Но ты спас его.
– Ты приехал, – всхлипнул Люк, плечи затряслись от рыданий.
– Я всегда к тебе приду, Люк. Всегда.
Люк заплакал еще сильнее, а Лоусон просто держал его, пока сын выпускал наружу всю боль. У меня сердце разлетелось на миллион осколков. За них всех. За то, что натворила Мелоди. И за тот урон, который причинила попытка сделать вид, будто этого никогда не было.
Израненный взгляд Лоусона встретился с моим. Я постаралась вложить в него всю любовь, что у меня была. Без слов сказать ему, что я рядом. Что у него есть я. Всегда.
– Пап, – хрипло сказал Люк, высвобождаясь из объятий. – Она врала. Говорила, что ты злишься, потому что она больше не хотела быть замужем. Что ты вычеркнул ее из нашей жизни.
Лоусон сжал ладонью затылок Люка.
– Твоя мама лжет. Я не знаю, что с ней произошло и как все у нее так исказилось. Но она больна. Не потому, что не любит тебя. Она просто не умеет быть рядом так, как нам нужно.
– Она нас не любит. Ей нужны только деньги и чтобы не чувствовать вину, – резко сказал Люк.
Он попал точно в цель. Просто за эти годы поступки Мелоди настигли ее и теперь пожирали изнутри. Она придумала другую версию событий, чтобы самой стало легче. Может, она даже в нее верила. И при этом совсем не возражала получать деньги.
Лоусон наклонился, чтобы смотреть Люку прямо в глаза.
– Я точно знаю одно. Я тебя люблю. Всем, что у меня есть. Ты и твои братья – самое важное в моей жизни. И я сделаю все, чтобы вы были в безопасности.
Слезы у Люка хлынули снова.
– Как ты вообще можешь на меня смотреть? Я вел себя как последний придурок. Я думал, ты просто не даешь нам быть с ней.
Лоусон снова притянул его к себе.
– Нет ничего, что ты мог бы сделать, чтобы я перестал тебя любить.
И тут заплакала я. Любовь Лоусона была силой, какой я никогда не видела. И именно она вернет Люка, поможет ему снова найти себя.
– Прости, – прошептал Люк.
– Все прощено. Я просто скучал по своему мальчику, – голос Лоусона дрожал, невыплаканные слезы блестели в его глазах.
– Я тоже по тебе скучал.
Лоусон сглотнул.
– Может, поедем домой?
Дом. Место, которое Лоусон создал для всех нас. Теплое убежище принятия и заботы. Но теперь пришло время кому-то вернуть ему часть этого тепла.
36
ЛОУСОН
Я вылетел из дома и сбежал вниз по лестнице, чувствуя, как ярость пульсирует в жилах. Люк уже успокоился, но был полностью выжат. Сейчас не было ни одного человека, кому я доверил бы его больше, чем Хэлли. И мне пришлось это сделать. Потому что если бы я не попытался все исправить, я бы просто пробил стену кулаком.
Сбегая по ступенькам, я вытащил телефон из кармана. Я не доверял себе – мог сорваться на крик, поэтому мне нужна была дистанция. Я не собирался травмировать Люка еще сильнее.
Я направился к гостевому домику и отпер дверь. Зайдя внутрь, я захлопнул ее за собой. Пролистывая приложения, я открыл цифровую папку с файлами. Я сам не следил за Мелоди, но попросил Холта это делать. Мне нужно было знать ее актуальный номер и адрес – где бы она ни была. Для брата с охранной компанией это было проще простого.
Открыв файл с ее именем, я скривился. В адресе значился Сиэтл – всего в нескольких часах отсюда. Под адресом был указан номер мобильного. Я нажал на него.
Гудки прозвучали дважды, и в трубке раздался знакомый голос:
– Вы дозвонились до Мелоди.
Голос был бодрый, почти веселый. Он совершенно не вязался с женщиной, которая превратила жизнь своих детей в ад. Впрочем, ничего в ней с этим не вязалось.
– Это Лоусон, и тебе нужно меня выслушать…
– Ло, как ты? – защебетала она.
– Заткнись.
– Простите? – знакомая враждебная интонация тут же взяла верх.
– Я только что держал на руках своего шестнадцатилетнего сына, который час рыдал из-за женщины, которая должна была быть ему матерью и вместо этого лезла ему в голову.
– Я его мать, – огрызнулась Мелоди. – Это ты меня выгнал…
– Чушь. Мы оба знаем, как все было. Это знает и штат Вашингтон. И теперь это помнит и Люк.
Мелоди на мгновение замолчала.
– Ты все раздул. Ну да, я сводила их на вечеринку. Они все время были наверху. С ними было все в порядке.
– Мелоди. – Ярость сдавила мне горло, голос задрожал, будто меня душили. – Наши дети были в ужасе. Людей убивали. На их месте мог оказаться кто угодно из них. – От одних этих слов по венам разливались лед и ярость. – У тебя действует запрет на контакт, установленный штатом. Я могу прямо сейчас сообщить о тебе, и ты снова немного посидишь в тюрьме…
– Ты не можешь так поступить! – в трубке снова заскулила та самая капризная девчонка.
– Я предупреждаю один раз. Больше не связывайся с моими детьми. Ты заблокирована у Люка в соцсетях и в телефоне. Холт будет регулярно проверять тебя. Стоит тебе хотя бы дернуться в нашу сторону и я больше не буду таким снисходительным.
– Пошел ты, Ло!
Мелоди бросила трубку, не дав мне сказать ни слова. Но я ее знал. Она не станет рисковать и снова заглядывать за решетку. Тем более ради детей, ради которых она и раньше не могла взять себя в руки.
Я опустился на диван и уронил голову в ладони.
Боль и сожаление накатывали злыми, рваными волнами. Хуже все испортить я бы не смог, даже если бы захотел. Я всего лишь пытался защитить своих мальчиков. Тех, кто был для меня целым миром. Мне казалось, что забыть случившееся – это хорошо. А вышло так, что между нами выросли секреты и ложь.
Дверь домика тихо скрипнула, но я не поднял голову. Она была слишком тяжелой, чтобы ее поднимать.
Послышались легкие шаги, и Хэлли опустилась на журнальный столик напротив меня. Я почувствовал ее запах раньше, чем увидел – аромат апельсинового цвета окутал меня. Она наклонилась ниже, и моя голова легла ей на плечо, а ее тело приняло на себя мой вес. Она просто держала меня.
Когда в последний раз со мной было нечто подобное? Никогда, понял я. В детстве было что-то похожее – когда родители успокаивали после кошмаров или болезни. Но это было не то. Совсем не то.
Я вдохнул Хэлли, позволяя ее запаху смыть самое тяжелое из всего произошедшего.
– С Люком все в порядке?
Пальцы Хэлли скользили по моей голове, мягко поглаживая и массируя.
– Он крепко отключился. Выброс адреналина.
Это было хорошо. Ему нужно было проспать все, что можно.
– Ты ей звонил? Или кому-то, кто может с ней поговорить? – спросила Хэлли.
Она знала меня слишком хорошо. Знала, что я сразу попытаюсь хоть как-то разгрести этот бардак.
– Звонил. Я не говорил с ней пять лет. – В тот самый год, когда я вытащил Хэлли. Если задуматься, она стала для меня напоминанием о том, что человек способен вынести куда больше, чем думает. Она была маяком надежды.
– И как прошло? – осторожно спросила она.
– Она послала меня, но, думаю, смысл дошел.
Хэлли отстранилась, чтобы заглянуть мне в глаза.
– Я стараюсь не позволять себе ненавидеть людей, но к ней у меня сильное антипатичное чувство.
Мои губы попытались изогнуться в улыбке, но не смогли.
– Ты чертовски милая, Маленькая Бестия.
Щеки Хэлли вспыхнули тем самым красивым розовым.
– Я куда задиристее, чем кажусь. Я бы с ней справилась в драке.
– Ни секунды не сомневаюсь. Но, думаю, на сегодня одного сломанного носа достаточно.
Она поморщилась.
– Возможно, ты прав.
Мы на мгновение замолчали.
– Ты оставишь наказание Люка в силе?
Я вздохнул.
– Не знаю. Я не хочу, чтобы он бил детей, но я понимаю, откуда у него это взялось.
– Мы можем найти компромисс. Без мобильного, но пусть пользуется домашним телефоном и общается с друзьями. Без видеоигр, зато можно смотреть телевизор или фильмы с Дрю и Чарли, когда они вернутся.
Я протянул руку и намотал на палец прядь ее шелковистых светлых волос.
– Как ты стала такой хорошей в этом?
Хэлли улыбнулась краешком губ и пожала плечами.
– Наверное, учусь у лучших.
– Сейчас я совсем не чувствую себя лучшим, – проворчал я.
Хэлли наклонилась вперед и обхватила мое лицо ладонью.
– Ты лучший мужчина, которого я когда-либо знала.
Ее губы скользнули по моим – легко, почти невесомо, – но под кожей вспыхнул гул, где-то глубоко разгорались угли.
Я подался к ней, и язык Хэлли коснулся моего. В тот миг, когда ее вкус взорвался у меня на языке, я пропал. Я мог бы выпить Хэлли до дна и все равно остаться голодным по ее вкусу.
Она тихо всхлипнула, и мой член уперся в молнию. Я заставил себя отстраниться, чтобы не напугать ее.
Я прижался лбом к ее лбу, тяжело дыша.
– Я хочу тебя так сильно, что иногда мне самому становится страшно.
– Я чувствую то же самое, – прошептала она у моих губ.
– Я никогда не хочу тебя пугать.
Хэлли отстранилась. Она подняла руку, и ее пальцы обвели линию моих губ.
– Ты и не пугаешь. Пугает то, что я чувствую.
Ее серые глаза закружились, вспыхивая серебром.
– Но, может быть, этот страх – к лучшему. Он значит, что я живая. Я так долго жила в страхе, но с тех пор, как оказалась здесь… я чувствую себя смелее, чем когда-либо. С тех пор, как ты напомнил мне, на что я способна.
Грудную клетку сжало так, будто кто-то ударил изнутри.
– Ты самая сильная женщина, которую я знаю. Самая смелая.
Грудь Хэлли поднималась и опускалась, очертания ее груди проступали под свитером с каждым движением.
– Я хочу быть смелой сейчас.
У меня пересохло во рту.
– В чем?
Язык Хэлли раздвинул ее губы.
– Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.
