Текст книги "Неблагой Принц (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Кингсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

15

Эбигейл однажды была на ярмарке.

Может быть, в Городе Сумрака будет что-то подобное?

Нет.

Ничего подобного.

Она прижалась к На'лену, не потому что доверяла ему, а потому что боялась, что если отпустит, то ее унесет. Он усмехнулся, теплая улыбка скривила его совершенно идеальное лицо. Серебристая краска на его губах была странной, но это ему шло, решила она. Он не был человеком, зачем же выглядеть как человек?

Вихрь красок вокруг нее, крики продавцов, море существ, которых она едва могла распознать как живых, появляющихся из движения, прежде чем они снова исчезали, – все это было для нее слишком большим зрелищем. Когда они шли, у нее почти кружилась голова.

Двое людей – или, по крайней мере, похожих на них – в лучших одеждах, которые она когда-либо видела, прогуливались мимо нее, рука об руку, как джентльмен и леди. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что это вовсе не два человека, а один. Они не держались за руки, они были соединены.

Через мгновение мимо прошла еще одна фигура, чье телосложение, казалось, было полностью сделано из роящихся пчел.

Затем появилась огромная кошка, чьи лапы были похожи на палки, и у нее их было слишком много, чтобы она могла сосчитать. На его спине сидела птица, состоящая только из костей.

Им пришлось посторониться, чтобы пропустить огромного слизняка, который занял всю рыночную дорогу. Она уставилась на него, пораженная.

На'лен похлопал ее по руке, которую она все еще сжимала как тиски.

– Насилие на рынке запрещено. Ты здесь в безопасности, веришь ты в это или нет.

– Одному из них не потребуется много усилий, чтобы унести меня, – пробормотала она. – Скорее, как это сделал ты.

Он засмеялся, сверкнув белыми зубами. У него не было клыков, как у Валроя. Это было приятно, но она подозревала, что ему не нужны клыки, чтобы убить ее.

– Думаю, тебе нужно выпить, а? Пойдем. Мои друзья неподалеку, мы можем посидеть и рассказать тебе все, что задумал для тебя грозный принц.

Как только слизняк прошел, он вывел ее между разноцветными стойлами и перешагнул через дорожку слизи, оставленную существом. Ей пришлось перепрыгивать через нее, радуясь, что у нее есть штаны и сапоги. Когда она промахнулась и немного попало на ботинки, она была очень рада за них. Она как можно лучше вытерла их о камни.

– Красотка, о, красотка! Могу ли я заинтересовать вас чудесной технологией из мира людей? – обратился к ней продавец, работавший в лавке рядом с ней. – О, Боже, смертная? – кто-то дотронулся до ее руки, и она удивленно вскинула голову, чтобы посмотреть, кто к ней подошел.

Ей пришлось прикрыть рот, чтобы подавить крик.

У человека, стоявшего перед ней, не было головы!

Но это не означало, что он не смотрел на нее. Его плечи вели к окровавленному, потрепанному обрубку шеи, прикрытому белым кружевом. Это ничуть не скрывало кровавых следов. Там, где позвоночник должен был продолжаться до черепа, торчали несколько латунных металлических стержней. Несколько из них держали увеличительное стекло. Оно было шире от края до края, чем ее руки в два раза. А на другой стороне этого увеличительного стекла – изображение искаженное, деформированное и в несколько раз больше, чем должно было быть – был глаз.

Глаз.

Одинокий, расплющенный глаз.

На палочке.

И он двигался.

Она видела, как он фокусируется на ней, как он смотрит на нее.

Она хотела отвернутся. Ей хотелось кричать. Она хотела упасть в обморок. Но все, что она могла делать, это стоять, застыв на месте, глядя на то, что смотрело на нее.

– Мне очень жаль, миледи, – сказал он. Это был определенно мужчина. На нем была исключительно изысканная одежда для существа, у которого нет головы. Она не могла представить себе лорда или герцога в более красивой одежде. На дорогой ткани болталась цепочка от карманных часов. Он с пышностью поклонился в пояс. Пряжки на его туфлях были начищены до блеска и безупречны.

Он выглядел бы как идеальный джентльмен.

За исключением того простого факта, что вместо головы у него было только глазное яблоко.

– Я знаю, что мой вид вызывает тревогу. Здешние обитатели, полагаю, вполне привыкли к тем из нас на рынке, кто… ах… менее чем человек. – мужчина выпрямился и протянул ей руку. – Меня зовут лорд Грегори Уилсон, к вашим услугам.

В течение нескольких ударов сердца, секунд, которые тянулись, казалось, целую вечность, она не могла пошевелиться. Она не могла ничего сделать, кроме как смотреть на это бесплотное глазное яблоко, которое смотрело на нее.

На'лен подтолкнул ее.

От неожиданности она заикалась на все возможные слоги, которые только могла произнести, но так и не смогла составить слово, а потом с тоненьким, измученным хныканьем вложила свою руку в его.

– Эбигейл.

Он имитировал поцелуй ее руки, что было совершенно невозможно, учитывая полное отсутствие у него лица, прежде чем отпустить ее.

– Очарован! Совершенно очарован. Простите меня, если мой облик вызывает у вас кошмары. Это то, что есть, я полагаю. Таким меня создала моя госпожа, и таким я останусь навсегда.

– Д-да… – она кашлянула. – Простите меня. Я не хотела оскорбить тебя, но это слишком. Я… я… я не должна быть здесь.

– О, но это было предначертано! Разве ты не видишь? – он пригласил ее подойти к его стойлу. – Подойди, посмотри. Ты, должно быть, та, о ком говорили колеса!

– Нам пора идти, Уилсон. – На'лен обхватил ее руку, не давая ей сделать шаг вперед. – Принц скоро появится, и мы должны уйти до его прихода.

Лорд Грегори Уилсон испустил долгий, преувеличенный вздох.

– Твои усилия доблестны, На'лен, но бессмысленны. Ты знаешь, чем все это закончится.

– Нет. Не знаю. И ты тоже. Твои маленькие безделушки с часовым механизмом не говорят тебе ничего, кроме лжи.

Плечи Уилсона напряглись, а его тон стал оборонительным и резким. Он с предупреждением посмотрел на На'лена.

– Они предсказывают движение самих звезд. Они не…

– Хватит. – На'лен потянул ее за собой. – Пойдем. Находиться на открытом месте небезопасно. Прощай, лудильщик! Я приду почитать твои таблицы и посмотреть, как ты крутишь медные кусочки, в другой раз.

– Подожди… – пискнула она. Но было уже поздно. Он уже потянул ее за угол, и она не знала, испытывать ли ей облегчение или ужас.

– Не обращай внимания на лудильщика. Если бы мы остановились, чтобы поговорить с ним, мы бы застряли там, слушая его болтовню о шестеренках, болтах и вихревых штуках до самого восхода солнца. – серебристый фейри закатил глаза. – Я знаю о «пайке» больше, чем кто-либо.

– Понятно.

Он сморщил нос.

– Отвратительные у него штуки. Мы бы прогнали его из города или разорвали на куски, но Валрой развлекается его присутствием из-за своих личных извращений. А иногда бывают указы Верховного Лорда, которые мы не можем обойти. – когда она состроила гримасу, На'лен завыл от смеха. – Нет, нет! Не такое извращение. Он одержим тем, что создаете вы, люди. Вещами, которым не место в этом мире.

– О. – она не знала, что еще сказать. Она оглянулась назад через плечо. Он вел их по аллее между палатками и ветхими зданиями, которые выглядели так, словно их устанавливали в спешке. Она подумала, не путешествует ли весь этот рынок и не делается ли он так внезапно. Но, по крайней мере, здесь было тише, и каменная дорожка уступила место набитой грязи, а затем грязь – траве. – Куда мы идем?

– Повидаться с друзьями и купить тебе кружку пива. Что-то мне подсказывает, что оно тебе нужно.

Ее нервы были на пределе, но она знала, что не должна пить ни черта из того, что ей дают.

– Я хочу знать, что ты имел в виду. О том, что Валрой сделал меня королевой.

– Да, да. Скоро мы это узнаем. Давай сядем в безопасном месте, подальше от того места, где Валрой может нас увидеть. – он указал на небо.

Ей потребовалась секунда. Точно. Да. У Валроя были крылья.

Она снова оглянулась через плечо.

– Если вы все ненавидите людей, а лорд Уилсон – лудильщик, то как он вообще здесь оказался?

– Полегче. – он надулся. – Валрой. Еще раз. Лорд Уилсон был создан леди Асташей в качестве подарка. Это должен был быть свадебный подарок. Знак ее «преданности и любви». – он фыркнул. Было ясно, как много он об этом думает. – Он отказал ей. Потому что он хочет трон, но он не так сильно, чтобы женится на ней. – он хихикнул.

Происходило очень много событий, которые она не имела ни малейшего представления о том, как расшифровать. Чувствуя себя агнцем, ведомым на заклание, и зная, что, вполне возможно, именно это и происходит, она замолчала, пока фейри вел ее по коридорам между палатками. Наконец, проведя ее через лабиринт, который по своим изгибам и поворотам мог бы сойти за второй, он откинул заслонку палатки и ввел ее внутрь.

Пошатываясь, она вошла внутрь, моргая от внезапно наступившей темноты. Снаружи ярко светила луна, но здесь было лишь несколько свечей по краям.

– Привет, привет! – раздался хор из трех женских голосов. Тонкие бледные руки схватили ее и потащили дальше в палатку. Она не успела даже понять, где она и кто они, как оказалась сидящей на земле.

И ее гладили.

Я действительно ягненок.

Она отвернулась от рук, которые гладили ее волосы, уже играя с длинными рыжими прядями.

– Пожалуйста, о…

Они не слушали ее. Три женщины – три поразительно красивые женщины, настолько бледные, что казалось, они блестят – окружали ее. И они оживленно разговаривали друг с другом и с На'леном.

– Она прекрасна!

– Ее волосы, можно я их заплету? – она уже заплетала.

– Неудивительно, что Валрой забрал ее. – пара рук коснулась ее талии, и она вздрогнула от прикосновения.

– Какого цвета у нее глаза? – рука схватила ее за подбородок и повернула, чтобы она посмотрела на одну из женщин рядом с ней. Ее волосы были насыщенного фиолетового цвета, как оттенок баклажана. Глаза были в тон, и помада тоже. Она улыбнулась, ослепительная улыбка. – Янтарный – как листья осенью. О, но она не осеннее дитя. Она из весны. У нее должны быть зеленые глаза.

– И она ведьма. – руки гладили ее по плечам, снимая лиф. – Разве ты не чувствуешь?

Подожди-подожди! Когда они успели расстегнуть ее одежду?

– Остановитесь, пожалуйста, остановитесь… – она толкнула их, пытаясь прижать одежду к себе, но было слишком поздно.

Фейри – та, что была красной – уже вытащила ее из-под руки. Когда она протянула руку, чтобы взять ее обратно, третья фея, эта была окрашена в лесной зеленый цвет, наклонилась вперед и поцеловала ее.

Эбигейл замерла.

Женщина целовала ее.

От нее пахло травой, недавно скошенной косой. Сеном и соломой. На вкус она была как сладкая кукуруза.

Когда она отстранилась от нее, женщина посмотрела на ошеломленное выражение лица Эбигейл и хихикнула. Мягкая бледная рука погладила ее по щеке, мягкая и нежная.

– Такая красивая… и на вкус ты как абрикос.

– Дай мне! – руки развернули ее лицом к тому, с малиновыми волосами, и прежде чем Эбигейл успела остановить ее, все еще ошеломленную предыдущим, губы снова прижались к ее губам. Клубника.

Третья поцеловала ее следом. На вкус она была как ежевика. Три группы рук гладили ее, прикасаясь к ней, успокаивая ее. Когда они положили ее спиной к себе? Ее плечи прижались к груди рыжей женщины, ноги которой были раздвинуты. Женщина-фейри была обнажена, и Эбигейл почувствовала, как грудь женщины прижалась к ее спине, мягкая, податливая и теплая.

Подождите…

Губы коснулись ее губ. Поцеловали ее с такой страстью, с таким наслаждением, что она застонала. Она повернулась, чтобы встретить еще одно объятие. И еще одно. И еще. Поцелуй за поцелуем. Руки прочесывали ее волосы, успокаивающие и сладкие.

Это не…

Руки гладили ее тело, легкое, мягкое и нежное. Она выгнулась, пытаясь прижаться к этим рукам, желая, чтобы они сжали, или схватили, или прижали. Но они не делали этого. Она тихо стонала, неуверенно и неуверенно.

Руки скользили под одеждой, дразня ее. Не давая ей достаточно того, чего она хотела. Не задерживаясь достаточно долго.

Что-то не…

Ее ноги были раздвинуты. Осторожные руки согнули ее колени, и кто-то устроился между ними. Кто-то другой. Нежное прикосновение пальцев к ее щеке отвлекло ее от поцелуев женщин фейри. В голове у нее все кружилось, мысли плыли, все казалось странным и теплым… но прекрасным.

Пока что-то острое не пронзило ее горло.

Она вскрикнула от боли, когда дымка, застилавшая ее разум, затрещала, как ветка. Но звук был проглочен губами, вновь прижавшимися к ее губам, когда фигура опустилась к ее телу.

Он прижался к ней, как любовник; их разделяла только одежда. Он поцеловал ее, и на вкус его губы были как лед. На'лен.

Она не могла думать. Она дернулась под ним, чувствуя, как колющая боль в горле усиливается по мере того, как она двигается. Она мгновенно замерла.

Он отстранился от нее и прижал к себе. Он печально улыбнулся, глядя в темные глаза.

– Все в порядке, Эбигейл… не двигайся. Не борись с этим. Все уже кончено. Уже слишком поздно. Борьба сделает только больнее. – он поцеловал уголок ее рта.

– Я… – прошептала она. – Что… что происходит…?

Он снова поцеловал край ее губ, потом подбородок, потом щеку.

– Ты умираешь, Эбигейл. И все в порядке.

– Нет… нет, ты сказал… ты сказал… – она чувствовала это. Что-то проталкивалось в ее тело из точки в горле. Она задыхалась.

Это было густое. Оно было теплым.

Вот он снова ворвался в нее. Она пыталась сопротивляться, но это было бесполезно. Ее мышцы ослабли. Она хныкала и боролась, но женщины вокруг нее не хотели этого. Наконец их хватка на ней усилилась. Не то чтобы им пришлось сильно стараться. Ее конечности были словно свинцовые. Тяжелые и непригодные для использования.

– Ты сказал…

– Что ты будешь жить столько, сколько захочешь. И я боюсь, что ты не захочешь жить очень долго. – он хмыкнул. – Мне очень жаль, Эбигейл. Нам могло быть так весело вместе. Я не хотел этого делать.

Его рука лежала на ее горле. Казалось, будто один из его ногтей вошел в ее кожу. Но как? Она задыхалась, чувствуя, как что-то снова проникает в ее тело. Слишком горячее и слишком толстое. Это что-то делало с ней. Что-то ужасное. Она выгнулась дугой, ее глаза расширились. Это был яд. Он отравлял ее!

– Но… но почему?

– Ты должна умереть, чтобы спасти всех нас. Валрою нужна королева, чтобы принять корону, понимаешь… и мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы он никогда не взошел на Серебряный Трон. – он поцеловал ее в щеку, его длинные темные волосы коснулись ее. – Это не личное.

Еще один прилив этой ужасной жидкости в ее тело, и она застонала. Это была не совсем боль. Это было не совсем удовольствие. Но внезапно что-то поселилось в ее теле, словно бушующее инферно. Она почувствовала, как пот выступил на ее теле. Это должно было быть мучительно, но вместо этого ее охватила потребность. Она была всепоглощающей. Она извивалась, нуждаясь в контакте. Ей нужно было, чтобы кто-то прикоснулся к ней. Нуждалась.

На'лен хмыкнул.

– Хорошо. Быстро действует. – он поцеловал ее медленно, глубоко, но этого было недостаточно. Она болела. Болело все.

Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Она застонала, когда он прикоснулся к ней, просунул руку под хлопковую рубашку и сжал в ладони ее левую грудь. Да, да! Но этого все равно было недостаточно!

Он прервал поцелуй и прошептал ей.

– Одна доза моего яда приносит тепло и спокойствие. Вторая – питает огонь внутри. Третья – разжигает его… а четвертая – поглощает.

Еще один всплеск этого ужасного вещества, и ее стон превратился в крик. Ее потребность превратилась в агонию. Каждая ее частичка ощущалась так, словно ее пронзило раскаленное железное клеймо. Или как будто тысячи маленьких иголок вонзились в нее повсюду.

Она снова закричала, застонала от муки. Бледная рука сомкнулась над ее губами, заглушая крик.

Боль в горле прекратилась. На'лен встал на колени между ее ног и поднял руку. Тогда она увидела, что было у нее в горле. Из-под одного из его ногтей торчала длинная, тонкая, черная игла, похожая на жало пчелы. С нее капала вязкая бледная субстанция.

Он жалко улыбнулся.

Боль ослепила ее. Раскаленная до бела, ужасная, она словно разрывала ее на куски. Она металась и боролась, бесполезно извиваясь. Руки держали ее.

– Это не убьет тебя, к сожалению. – На'лен вздохнул. – Ты можешь остаться такой, отравленной моим даром, на всю вечность. Так и случится. Мы приготовили для тебя гроб. Мы закуем тебя в цепи, свяжем и бросим в глубокую, темную яму. Ты умрешь от голода, прежде чем эта боль убьет тебя.

Она едва слышала его слова сквозь агонию.

– Почему? – она оторвалась от руки, закрывавшей ей рот, чтобы потребовать ответа. – Если ты не хочешь причинить мне боль, почему… – боль нарастала. Когда она собралась закричать, рука снова закрыла ей рот.

– Ну… если тебе придется умереть, почему бы не сделать это приятным для остальных? – он улыбнулся. – И чтобы насолить Кровавому Принцу, конечно. Я хочу, чтобы он знал, что ты пострадала из-за его жадности.

Боль.

Мучения.

Я в огне.

Тетя предупреждала ее о том, как в некоторых странах поступают с ведьмами и колдунами. О немецких ведьмах, которых привязывали к кольям и поджигали. И именно от этого она сейчас страдала. Ее тело горело, и огонь не мог к нему прикоснуться. Она почти представляла, как кожа темнеет и чернеет, отслаивается, превращаясь в пепел.

Пожалуйста, пусть это прекратится.

Пожалуйста.

– Это более добрая судьба, милая, – прошептала ей на ухо одна из женщин.

Другая женщина продолжала, нежно поглаживая волосы Эбигейл, которые теперь были мокрыми от пота.

– Валрой женится на тебе, и ты будешь первой, кто умрет в той бойне, которую он устроит над нами. Он хочет забрать весь Тир н'Эйлл себе. И тогда ваш мир падет следующим. Ты должна умереть.

– Твоя смерть спасет миллионы жизней. Не только Фейри, но и тебе подобных, – убеждал третий. – Это благородная жертва.

Пожалуйста, боль. Прекратите!

– Он бы обманом заставил тебя стать его женой. – На'лен потянулся, чтобы погладить ее по щеке. Каждое прикосновение к ее телу было подобно тысяче насекомых, кусающих и жалящих ее. Она вздрогнула и застонала от руки, все еще закрывавшей ей рот. – Если он еще не изнасиловал тебя, то скоро сделает это. Он сделает с тобой ужасные, ужасные, несчастные вещи. Он осквернит твое тело, твою душу… все, что ты есть. Это более добрая смерть. Я обещаю. И ты можешь сделать так, чтобы она закончилась.

Конец.

Пусть все закончится.

Пусть все закончится.

Лабиринт. Фейри. Чудовища. Боль.

Слезы катились по ее щекам, и женщины вокруг нее гладили их. Это не имело значения. На смену им пришли новые.

На'лен снова опустился к ней, длинное темное жало приблизилось к ее горлу.

– Скажи мне, что хочешь, чтобы это прекратилось, и я прекращу твои страдания.

Да.

Пожалуйста.

Пусть это прекратится.

Боги, простите меня, пожалуйста, заберите меня от этого.

Рука, закрывающая ей рот, пошевелилась, и она втянула воздух.

И взмолилась о смерти.

Но ее слова были поглощены криками.

На них упала тень.

Глаза На'лена расширились.

Там была кровь.

А потом была тьма.

Пожалуйста.

Пусть это прекратится.

16

Сначала Валрой извлек жало из-под ногтя своей жертвы.

Затем он удалил ногти мужчины.

Один за другим, один за другим, он отрывал их от пальцев На'лена. Он слушал, как маленький лорд кричал, плакал и молил о пощаде.

Пощады не будет.

Три жалких фейри, которых На'лен подговорил присоединиться к нему в предательстве и измене, были уже мертвы. Они были легкой добычей, и слишком скучной, чтобы тратить на них время. Он нанижет их тела на шесты палатки и оставит в качестве украшения для следующей рыночной ночи.

Но сначала.

– Пожалуйста, мой господин, мой хозяин, пожалуйста… – закричал На'лен, когда Валрой вырвал еще один гвоздь из его плоти. – Пощади…

Этот высокий звук заставил его широко улыбнуться. Это звучало так чудесно. Он разжигал зуд в его душе.

– Милосердие? Ах. Да. Я знаю это слово. Если ты не заметил, я не очень-то его жалую. – он повалил На'лена на землю лицом вниз, окровавленные пальцы впились в траву, пока жалкий маленький засранец пытался отползти от него.

Валрой поставил ногу на середину позвоночника мужчины. Потянувшись вниз, он схватил когтями крылья маленького лорда за основание и потянул.

Отрубить их было бы слишком просто. Слишком быстро.

Звук рвущейся плоти и еще более прекрасные, восхитительные крики наполнили воздух. Потребовалась минута, а может и больше, и вся его сила, чтобы оторвать крылья от спины мужчины. Он отбросил их в сторону, и мертвая плоть с грохотом упала на траву.

Он слизал кровь с одного из когтей своих крыльев, глядя на плачущую, рыдающую, сломанную тварь под ним.

– Скажи мне, что я твой принц.

– Д-да-да, ты мой – мой принц.

– Скажи мне, что я твой Верховный Лорд. Скажи, что ты поклоняешься мне.

– Я поклоняюсь тебе, м-мой верховный лорд, п-пожалуйста, пощади!

Он усмехнулся. Жалкий, хнычущий, вероломный, никчемный отброс. Он присел, схватил На'лена за волосы и дернул его голову назад. Мужчина задыхался от боли. Он впился пальцами в его рот и, ухватившись за корчащуюся, извивающуюся мышцу внутри, впиваясь острыми ногтями в мягкую плоть, снова потянул.

Маленький лорд кричал, и кричал, и кричал… а потом его крики становились все более и более влажными, а потом из его челюсти хлынула кровь.

Валрой улыбнулся и отбросил отрезанный язык в сторону вместе с остальными.

– Ты лжец, и теперь ты больше не можешь этого делать. – он взглянул на Эбигейл. Она лежала на траве в одной рубашке и брюках. Она была вся в поту, а ее грудь вздымалась. Под полупрозрачным хлопком виднелись прекрасные выпуклости ее тела.

Если бы он не знал лучше, то сказал бы, что перед ним хорошо одетая женщина. Но даже в бессознательном состоянии ее брови были сведены от боли.

Он вздохнул. Он знал, что это яд.

Она может умереть. Ее сердце может разорваться от напряжения.

Пожав плечами, он опустил взгляд на плачущую, окровавленную тварь под ним.

– Думаешь, меня волнует, умрет ли она? Думаешь, я не могу просто украсть другую? – он усмехнулся, обнажив зубы. – Т ы всего лишь доставил мне неудобства. И это все, чем ты был – всю свою жизнь – раздражением. Так ты жил, и так ты умрешь, маленький лорд.

Встав, он сошел с На'лена и направился к Эбигейл, стараясь всем весом навалиться на спину умирающего. Он оставил бы сломанного кретина истекать кровью. Он не хотел давать ему быструю смерть. Вокруг не было никого, кто мог бы ему помочь – ни одного лекаря, который осмелился бы бросить вызов гневу «Кровавого принца», когда тот был в настроении.

Валрой слизнул кровь со своей руки.

Он действительно был не в духе.

Встав рядом с Эбигейл, он посмотрел вниз на измученную девушку. Без сознания, задыхаясь, он видел темные вены яда под ее кожей, идущие от маленького укола на горле.

Наклонив голову набок, он обдумывал варианты.

Первый вариант – избавить девушку от страданий. Он отнес бы ее в Гле'Голун и скормил голодным цветам, которые хотели только одного – поглотить ее смерть и вернуть ее природе, которой она поклонялась. Это была бы достойная смерть для нее. Затем он мог бы найти новую смертную девушку, чтобы украсть ее и начать все сначала.

Но с этой было весело, и он еще не закончил с ней. Поиски новой девушки отняли бы у него некоторое время, а найти ту, в которой он чувствовал бы потенциал, было так… трудно. Да, его королева должна была продержаться только до следующего утра, но он не собирался жениться на ком попало.

В конце концов, он должен был сохранить свое достоинство.

Он был принцем.

Второй вариант – позволить яду сделать свое дело. Либо она умрет, либо выживет сама. Испытание на прочность. Но она была смертна – да, она ведьма, но яд есть яд, и в таком состоянии она не могла использовать свой талант – вряд ли она выживет.

Или он мог бы помочь ей.

От яда не было лекарства. И даже если бы его можно было приготовить, источник такого зелья истекал кровью позади него в траве, захлебываясь и захлебываясь собственной кровью. Он мог бы отнести ее к целителю, но солнце уже начало клониться к горизонту. Когда оно взойдет, над Тир-н'Эйллом воцарятся Благие, а все Неблагие будут прятаться по своим домикам и тенистым закоулкам. У него не было времени.

Только в его Лабиринте днем Неблагие были в безопасности от гнева Благих. Сейчас никто в Лабиринте не был защищен от его гнева. Целители прятались от него. Он не был уверен, что может винить их за это.

Слизав с пальцев длинную дорожку крови, он издал еще один страдальческий вздох. Он знал, что ему нужно делать.

Третьим вариантом было помочь девушке самому и, возможно, спасти ей жизнь.

Может быть, если я спасу ее, она найдет меня более приятным. Возможно, она будет так благодарна, что согласится стать моей королевой. Ведь так все и должно было получиться, не так ли? Разве не было человеческих сказок о женщинах, спасенных мужчинами в сияющих доспехах, которые были так благодарны, что сразу же выходили замуж?

Стоило попробовать. Он сыграет роль доблестного спасителя и получит доброту в ответ. Ухмыляясь, он принял решение. Да. Он воспользуется таким поворотом событий как возможностью.

Присев, он подхватил девушку на руки.

– Пойдем, Эбигейл. У нас с тобой будет очень интересный день. – он усмехнулся. – Действительно, очень интересный день.

***

Эбигейл мечтала о крови. Она была под ней, пульсируя в такт биению сердца. Та-тамп. Та-тамп. С каждым ударом ее голова пульсировала от боли.

Поднявшись на руки, она почувствовала, что земля под ней хлюпает и подается, как сырой бифштекс. Она была теплой, а вены, проступавшие на поверхности, были черными, как смола. Подняв голову, она увидела, что каждая из вен тянется впереди нее, становясь все толще, пока постепенно не превратилась в корни дерева.

Примерно в пятнадцати шагах перед ней, вырастая из каменного помоста, высоко над головой высился огромный древний дуб, его голые шишковатые ветви извивались и вырезали четкие силуэты на фоне звездного неба позади.

В дереве было спрятано оружие.

Тысячи единиц оружия.

Как будто пришла целая армия и пыталась разорвать дерево, используя все, что у них было, – копья и ножи, мечи и стрелы, топоры и шипастые булавы. Каждое из них было воткнуто в дерево, которое начало расти и заживать вокруг него.

Стоя, желая поскорее покинуть теплую, влажную землю, она сделала шаг к дереву. Поверхность под ней прогибалась, словно погружаясь в мох. А вокруг ее ботинок пространство заполнилось багровой кровью.

Когда она приблизилась к дереву, то поняла, что не одна армия пыталась убить это дерево, а несколько. Некоторые клинки и оружие выглядели новыми, но некоторые – древними, ржавыми и грубыми.

Взобравшись на каменную платформу, которую завалили корни, она нахмурила брови. В камне была резьба, глубокие впадины и следы, выветрившиеся со временем. Это место было древним еще до того, как его заняло дерево.

– Где я…? Я умерла?

Карканье ворона над головой заставило ее испуганно пригнуть голову. Повернувшись, она посмотрела на животное, которое наблюдало за ней. Каким-то образом она знала – просто знала – что ворона разочарована ею. Положив руки на бедра, она уставилась на существо.

– Скажи-ка, птица, чем я тебе так досадила?

– Не обращай внимания.

Голос раздался отовсюду вокруг нее. Она повернулась, но никого не увидела. Нахмурившись, она схватилась за деревянное ожерелье на горле, которое подарила ей тетя. Она знала, с кем говорит.

– Прости меня, Морриган. – она склонила голову в знак почтения. – Я не хотела проявить неуважение.

Тишина. Затем прикосновение к ее плечу.

Все произошло одновременно.

Повернувшись лицом к источнику, она широко раскрыла глаза от того, что увидела перед собой. Но образ возвышавшейся над ней женщины, лицо которой было выкрашено синей краской, а черные глаза смотрели на нее с презрением, уступал тому факту, что эта женщина внезапно вонзила кинжал в сердце Эбигейл.

Та-тамп.

Та-тамп.

Эбигейл в шоке смотрела, как кровь вытекает из раны и скапливается у ее ног. Она сочилась в вырезанную поверхность желобка. Ее было больше, чем можно было ожидать. Она упала на колени на камень, ее конечности были слабыми и тяжелыми. Кровь присоединилась к веществу, окружавшему дерево.

Когда ее кровь присоединилась к остальной, стук запел в такт с ее. Все звуки исчезли, кроме вечного барабана сердца.

– Сдавайся.

Сердце, которому теперь соответствовало ее сердце.

Рука выхватила клинок из ее сердца и вырвала его у нее.

Эбигейл закричала, и видение разбилось.

Или, возможно, ей показалось. Она больше не стояла на коленях на каменной поверхности, истекая кровью. Она лежала на поляне. И ей казалось, что она горит.

Над ней стояла на коленях фигура, обхватившая ее тело, его огромная фигура почти закрывала солнце. Свет позади него был тусклым и блеклым, и она поняла, что они, должно быть, вернулись в Лабиринт. Его крылья были развернуты. Когтистая рука провела по ее щеке, и глубокий голос тихо прошептал.

– Бедная маленькая ведьма. Что ты наделала?

– Я… – она застонала от боли, извиваясь под ним. Ей нужно было… она даже не знала, что ей нужно. Она знала только, что находится в агонии, и если это будет продолжаться дольше, она сойдет с ума. – Это не моя вина.

– А разве нет? – он опустился к ней, зажав колено между ее коленями и подперев локтем голову. Его красивое, ухмыляющееся лицо было рядом с ее, сапфировые глаза сверкали даже в тусклом солнечном свете. – Ты покинула безопасный Лабиринт. Ты последовала за предателем отсюда. Это цена, которую ты заплатишь за свою глупость.

– Пожалуйста… – она почувствовала, как слезы жгут глаза, и позволила им освободиться. Они скатились из уголков ее глаз по вискам и в волосы.

Он хмыкнул.

– Это твоя капитуляция?

С разочарованным хныканьем она отвернула голову от него, задыхаясь и скуля от боли, когда еще одна вспышка раскаленной агонии пронзила ее, как угли. Теперь она знала истинную цену своей капитуляции.

– Скажи мне, что они… – она вздрогнула. – Скажи мне, что они лгали.

– Хм? Ах. Полагаю, эта маленькая кучка крысиных экскрементов рассказала тебе, почему я забрал тебя, не так ли? – когда она замолчала, он вздохнул. – Мне нужна королева, маленькая ведьма. Все остальное, что они тебе наговорили, вероятно, было лишь в основном правдой. – усмешка, покинувшая его, была глубоким, темным грохотом, который отозвался в ней.

– Ты собираешься уничтожить мир. – она едва могла дышать. Слова вылетали из ее уст несвязным шепотом. – Оба мира.

– Ты думаешь, их только две? Ах. – он улыбнулся, тонко искривив губы, и опустился еще ниже, пока она не почувствовала его прикосновение. Его губы коснулись ее губ. – Я получу то, что принадлежит мне по праву. Ни больше, ни меньше.

– И что… что, по-твоему, принадлежит тебе по праву?

Он усмехнулся. Она почувствовала, как его горячее дыхание коснулось ее щеки.