Текст книги "Неблагой Принц (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Кингсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Но это будет. Потому что ты искушение, и однажды вкусив, я не знаю, смогу ли я остановиться.

Она снова посмотрела на его тело. Дерьмо. Если бы я жила. Она хранила эти слова внутри.

– Ты тиран и изверг.

– Да. А также?

Она вздохнула, закрыла глаза и плотнее закуталась в мех. Закрывая глаза, она избавлялась от визуального напоминания о том, что она могла бы иметь – что ее ждало – если бы она позволила. Но она все еще чувствовала его вкус на своих губах, и сладость прохладного ночного воздуха, и резкий запах его крови.

– Как хочешь. – Он ушел, и она почувствовала, как облегчение и разочарование захлестнули ее в равной мере. – В конце кровати есть одежда для тебя. Вон тот твой ржавый нож для открывания писем. – Она посмотрела на него и увидела, что он указывает на лезвие, лежащее в грязи у линии деревьев. – Я считаю, что соленая вода убьет мою траву. Проклятое, глупое морское чудовище.

– Вы с Анфаром друзья или враги? Я не могу понять.

– Иногда я тоже не могу. – Он прыгнул и одним грациозным прыжком, сопровождаемым мощным взмахом огромных крыльев, приземлился на вершину колонны, где он сидел раньше. Он сидел в это время. – Бери свои вещи и уходи, Эбигейл. Осталось всего семь ночей.

– Какой? Нет! У меня двенадцать.

Он усмехнулся.

– Не по моей математике. – Подняв руку, он протянул ее к луне, как будто сжимая ее. Вывернув его запястье, она с ужасом наблюдала, как луна начала убывать перед ее глазами. Он остановился на полпути. – Семь ночей, маленькая ведьма. Лучше поторопись, если хочешь разгадать мой Лабиринт.

– Что это вообще значит? Как я должен «решать» лабиринт, центр которого не является решением?

– Это тебе предстоит узнать. За семь ночей.

– Это нечестно!

– Я тиран и изверг, не так ли? – Он захихикал. – Бери свой меч и иди, маленькая ведьма. Однако лучше подготовься к нашей первой брачной ночи. Той, к которой я очень стремлюсь.

Вскочив, не обращая внимания на свое почти обнаженное состояние, она быстро нашла одежду, о которой он говорил. Брюки и ничего больше. Он хотел, чтобы она надела вещь без рукавов, которую он ей подарил. По крайней мере, она была шелковой и скрывала ее грудь от посторонних глаз, если только они никак не поддерживали ее и не защищали. Отлично. У меня есть большие проблемы.

Включая воспоминание об одной очень большой, очень нетерпеливой заботе, которая все еще горела где-то в глубине ее сознания. Она стряхнула его.

– Я найду способ остановить тебя, Валрой. Я не знаю как, но я не позволю тебе разрушить мир. – Она подняла меч из грязи и была рада видеть, что он оставил рядом с ним ее кожаный ремень. – Можно мне туфли?

– Нет.

Она посмотрела на него и на его дьявольское выражение. Прищурив глаза, она вздохнула. Она знала, что это бессмысленно, но она должна была попытаться.

– Пожалуйста.

– Хм… – он почесал подбородок в притворной задумчивости. – Я дам тебе туфли в обмен на подарок. Вы оставили меня в весьма плачевном состоянии. Он провел рукой по своему телу, и она отвернулась, прежде чем она достигла его очевидной цели. – Но не бойся. Тебе достаточно раздвинуть свои красивые губы, чтобы дать мне облегчение. Я сделаю все остальное.

– Нет.

– Я пощажу твои ноющие ноги, если ты пощадишь мои ноющий…

– Нет! – Настала ее очередь прервать его. Она не знала, может ли ее лицо гореть сильнее. – Я буду в порядке! – Она повернулась и ушла под звук его смеха.

***

Это был жестокий трюк, но он был так очень нетерпелив. И что толку в том, чтобы управлять фазами луны, если он не использует это время от времени? Это было так восхитительно, изменить игру на ней. Каждый раз, когда он выдергивал коврик у нее из-под ног и заставлял ее шататься, то, как она с таким негодованием пламенем сдерживала себя, вызывало у него улыбку.

И это заставило его хотеть ее еще больше.

Кроме того, держать ее в неведении было ключом к его плану. Пусть лань поверит, что ее вот-вот загонят в угол, вызовет у нее панику, и она устанет быстрее.

Особенно лань, которая хотела пощупать зубы волка. Желание было взаимным. Она хотела его очень, очень сильно. В этом Валрой никогда не был так уверен. Но ее разум боролся с желанием ее тела. Он мог вести это дело, но тогда, когда поле битвы будет очищено, останутся только проигравшие. Ни один из них в конце концов не выиграл бы войну, если бы не дождался, пока олень устанет и подчинится неизбежному концу.

Но он был нетерпелив. И судя по звездам, он был в нужде. Он лежал на подушках, которые пахли ею, и провел рукой по своему обнаженному телу – он предпочитал спать голым. Однако он знал, что она будет в ужасе, проснувшись с ним голой.

Лучше оставить немного тайны для брачной ночи.

Она станет его королевой.

Она бы сдалась.

Ей пришлось.

– Я могу сойти с ума, если она этого не сделает.

27

Анфар прошелся по тронному залу. Туда-сюда, туда-сюда, не заботясь о водном следе, который он оставил за собой. Он кипел от гнева.

Он тоже был в ужасе.

– Прости мое опоздание, друг. – Появился Валрой, шагнув из тени у серебряного костяного трона и расправив крылья. Он провел пальцами по поверхности стула, ухмыляясь в какой-то тайной забаве. – Я был занят.

– Играя со смертной.

– Играю сам с собой, если хочешь знать. – Он рассмеялся, глядя на закатившие глаза Анфара. – О, давай, сейчас. Это было забавно, и ты это знаешь.

– Асташа – твой пленник.

– Она пыталась убить мою будущую королеву. да. – она моя пленница. Она должна быть рада, что жива. Что с того, Анфар? – Валрой сложил крылья вокруг себя, как плащ, и прислонился к трону. Ему не разрешалось в нем сидеть… пока.

Звезды помогают нам в тот день, когда это делает он.

И это было преступление, которое совершила Асташа – открыто устроить мятеж и бунт, о котором все шептались и устраивали тайно. Даже если это не было таким уж секретом. Анфар сжал кулак, а затем разжал его.

– Отпусти ее. Даруй ей помилование.

Валрой рассмеялся.

– Почему? Она была занозой в моем боку на протяжении веков. Все, что ты делаешь, это жалуешься на то, какая она вероломная квим. Я думал, ты будешь счастлив увидеть ее мертвой. – Когда принц наконец повернулся, чтобы посмотреть на него, он нахмурился. – Ты в порядке, морское чудовище?

Анфар закрыл глаза.

– Сохрани ей жизнь. – Пораженный, он опустил голову. Он не мог смотреть на принца, пока тот так унижал себя. – Если тебе дорога наша дружба, пощади ее жизнь. Помолчав, он забил гвоздь в свой гроб. – Пожалуйста.

Тишина. Когда он, наконец, осмелился взглянуть на принца, Валрой сидел на лестнице, ведущей к посеребрённому трону. Его голова покоилась на руке. Впервые за несколько столетий повелитель фей выглядел… измученным.

Анфар не знал, что сказать.

И долгое время казалось, что Валрой тоже не знает. Наконец он выдохнул и заговорил, не поднимая головы.

– Мы друзья?

Страх пополз по спине Анфара. Неужели теперь и его следует считать предателем? Участие в каком-то глупом замысле Асташи?

– Да?» – Он не мог не сдержать нерешительность в своем голосе.

– Тогда почему ты хранишь от меня секреты? – Светящиеся голубые глаза наконец встретились с его, и теперь они потемнели от гнева. – Почему ты скрываешь от меня такие истины?

Анфар пошевелился.

– Я никогда этого не делал. Я говорил тебе с того момента, как мы с тобой встретились, что не хотел, чтобы ты занял трон.

– Это не то, о чем я говорю. Никто не хочет, чтобы я сидел на этом стуле. Я это понимаю. Мне все равно, но я это понимаю. – Принц поморщился. – Я говорю о том, милый друг, что ни разу – ни разу за все наши годы – ты никогда не говорил мне, что любишь ее.

Тишина. Слова, казалось, эхом отдавались от стен вокруг них, но он знал, что это было только в его голове. Он вонзил свои острые ногти в ладони и наслаждался болью и ощущением крови, которая текла и капала с его пальцев.

Он не стал бы лгать и отрицать это.

И не стал бы ползать по полу и целовать ноги верховного лорда в мольбе из-за этого.

Валрой прикрыл глаза рукой и испустил долгий, подавленный вздох.

– Как бы все ни оскорбляли меня словом «ребенок», ты действительно кусок работы, Анфар. – Он встал и отряхнулся, прежде чем пойти к одному из выходов в тени.

– Ждать. Какое твое решение?

– Что я пойду спать. Челюсть Валроя дернулась. – Она предстанет перед судом, когда завтра взойдет луна, как и должно быть. Потом посмотрим. Он возобновил ходьбу. – Я иду спать. – Прежде чем шагнуть в темноту, он остановился и оглянулся через плечо. – Как бы то ни было, я думаю, что вы двое были бы ужасно ужасны вместе, и вы должны позволить своему сердцу найти другого.

С этим он ушел.

Анфар поднял стол и разбил его о стену.

***

Эбигейл шла через лес. Она не знала, что это возможно, но была в какой-то ярости, в ужасе и в одно и то же время вот-вот рухнет от горя. Она думала, что все три эмоции были довольно тесно связаны друг с другом, и тем не менее они превратили ее в прекрасную яму страданий, в которой она могла барахтаться.

Это было бессмысленно. Все это было бессмысленно. Куда она собиралась идти? Что она собиралась делать?

– Я просто жду смерти.

Она знала, что Лабиринт водит ее только по кругу, бессмысленно закручивая сквозь деревья с белой корой.

Ей нужно было разгадать лабиринт. Ей нужно было домой. Жизнь на улице или в лесу в качестве отшельника была для нее достаточно хорошей жизнью. Все, что не было заперто в этом месте, охотилось и преследовалось, и впереди ее ждала только смерть.

– Вы станете его добычей.

Нет. Она отказалась. Она не выйдет за него замуж. Она бы не стала! Но какой еще вариант у нее был? Смерть, казалось, была так близко к ней и в то же время так далеко. Куда бы она ни посмотрела в тени, она могла видеть темные очертания, движущиеся вдалеке, наблюдающие за ней. Я была бы мертв в одно мгновение, если бы он не приказал монстрам оставить меня в покое.

Она подумала о Безымянном и о придурках, напавших на нее в первые два дня. Монстр давно не нападал на нее. Почему? Возможно, он не был уверен, что хочет, чтобы я была его королевой. Теперь, когда он это делает, я защищена.

Форель в ведре. Это все, чем она была. Защищается только для того, чтобы быть съеденным позже.

– Я решу Лабиринт. – Она пробормотала слова про себя в отчаянной попытке сделать их реальными. Но не было произнесенных шепотом слов силы, которые она могла бы призвать. Это было не в ее силах.

Но как ей было это сделать? Не было никакого решения – такого, которое она могла бы понять. Если это не пункт назначения, то что? Что это может быть?

Подойдя к линии деревьев рядом с ней, она положила руку на белую древесину, которая была видна полосами отслаивающейся коры, которые отслаивались, как бумага.

– Не могли бы вы отвести меня в бухту, где снова звучат сирены? Мне нужно поговорить с дружелюбным лицом.

К ее удивлению, деревья снова расступились перед ней. Валрой мог командовать Лабиринтом и управлять им по своей воле, но он был достаточно вежлив, чтобы выслушать ее отчаяние. Она улыбнулась новой тропинке, которую они проложили, даже если она была намного тоньше, чем основная тропа. Она прошла по нему без колебаний.

– Спасибо. Огромное спасибо.

Она шла, казалось, еще час или два, если судить по движению луны по небу – луна была вдвое ярче, чем должна была быть.

Семь дней.

Она обхватила себя руками и боролась с желанием заплакать. Ей почти хотелось, чтобы у нее был пузырек с ядом, который Асташа пытался дать ей. Куда он делся, она не знала – забрал Валрой, как она предположила.

Черт бы его побрал! Черт бы побрал этого ублюдка.

Семь дней были потерей, но это было почти вдвое больше, чем у нее было. Каждую секунду, которую ей приходилось выполнять эту невыполнимую задачу, она брала.

Потому что другие варианты…

Либо она скоро умрет, либо чуть раньше.

Таковы были выборы перед ней. И, по правде говоря, она не принимала никакого участия в принятии решения.

– Вы станете его добычей.

Она вздрогнула от слов Морриган. Как она могла сражаться с Валроем, существом, которое было для нее столь же сильным, как бог? Как она могла бороться с Морриган, чья воля была абсолютной?

– Я просто Эбигейл Мур. – Она закрыла глаза, единственная слеза ускользнула. Она позволила ему скатиться по щеке и ударить по грязной дорожке. Это не имело значения. Скоро у него будут друзья. Морриган была права – она была слаба. Даже с посредственной магией среди людей, здесь она была никем. Ничего.

Деревья расступились перед ней, и она оказалась на берегу не большого океана, а озера. Он широко раскинулся перед ней, холмы отвесно вздымались со всех сторон. Берег был усеян зубчатыми скалами, края которых лишь немного смягчились от времени и воды и поросли мхом.

Она шагнула к озеру, недоумевая, почему Лабиринт привел ее сюда. Она не могла видеть никого поблизости.

– Привет? Перин? Талла? – Никто не ответил.

Коснувшись пальцами ног прохладной воды, она лениво поинтересовалась, есть ли в озере рыба. Потом она подумала, не монстры ли они. Она вытащила пальцы ног из озера. Вздохнув, она повернулась, чтобы уйти. Лабиринт играл с ней, а здесь никого не было.

Позади нее раздался грохот. Повернувшись… она закричала.

Из волн поднялось существо, не похожее ни на одно из виденных ею ранее. Он был похож – она даже не знала – на гигантскую ящерицу? Гигантская змея, скрещенная с ящерицей? Его пасть была огромной, с зубами, торчащими вверх и вниз из челюсти, протыкающими его собственную плоть и кости. Вода лилась из него, как водопад.

Существо возвышалось выше деревьев, вытянув вверх свою длинную шею. По его хребту бежали плавники, такие же острые и смертоносные, как и все остальное.

Дракон.

Когда она упала в шоке, она не знала. Но ее руки прижимались к влажному берегу под ней, и она могла только смотреть на существо с благоговением и ужасом.

Я умру, будучи съеденным драконом. Хм.

Коготь, который был больше, чем камни вокруг нее, больше ее на счет десять, поднялся из воды, посылая волны, разбивающиеся о скалы и берег. На секунду в ужасе ей показалось, что это означает раздавить ее. Но он шагнул рядом с ней, земля сотряслась от удара.

Он смотрел на нее сверху вниз черными глазами, как у рыбы, повернув голову набок, чтобы лучше разглядеть ее. Морские водоросли свисали с его зубов, и она подумала, что, возможно, она также могла видеть осколки дерева, спутанные с рыболовными сетями.

– Вот как я умираю. Не то, что я ожидала.

– Если… если ты меня съешь… – Как ей удалось обрести голос, она не знала. Она сделала дружелюбное лицо. Пожалуй, это единственная услуга, которой можно отплатить ей сейчас. – Пожалуйста, побыстрее.

Из существа вырвался вздох, что-то глубокое и рокочущее, что в равной мере сотрясло воду и землю. А потом – изменилось.

Как что-то такое большое могло превратиться во что-то такое маленькое, она не знала. Но все же это произошло у нее на глазах, и ее снова чуть не стошнило от ужасного хруста костей и звука разрывающихся сухожилий. Но шаг за шагом, шаг за шагом монстр, который был больше любого здания, которое она когда-либо видела, превратился в… Анфара.

Фейри стоял у ее ног, глядя на нее со смущенным выражением раздражения и подавленного веселья.

– Я не собираюсь тебя есть. Валрой был бы очень зол на меня. Привет, Эбигейл.

– Я… о. Я… извини, я не… – Она откашлялась и попыталась снова. – Ты производишь весьма впечатляющее зрелище.

С легкой улыбкой он протянул ей руку.

– Это моя истинная форма. Я беру его только тогда, когда должен.

Взяв ее руку в свою после секундного колебания, он поднял ее на ноги. Его прикосновение было влажным. С другой стороны, все остальное в Анфаре всегда казалось капающей водой.

– Спасибо.

– Ничего. – Он отошел от нее и сел на бревно, упавшее на берег. Она присоединилась к нему, не зная, что еще делать. – Почему ты здесь?

– Я попросила Лабиринт привести меня к дружелюбному лицу. Я полагаю, он думал, что ты был так близко, как я могла найти.

Он с любопытством склонил голову на нее.

– Ты грустная. Почему?

– Разве я не имею права ею быть?

– Хм. да. Но ты никогда раньше не грустила. – Он издал мычание и посмотрел на залитое лунным светом озеро. – Что сейчас сделал Валрой?

– Кроме того, что он взял у меня семь дней? – Она указала на светящийся шар в небе. Анфар покосился на него, затем хмыкнул в ответ, но ничего не сказал. – Я… я не знаю, как мне избежать своей судьбы. – Она подтянула колено к груди и прижала его к себе. Она чувствовала себя голой, одетая только в шелково-кружевной топ без рукавов, который дал ей Валрой, но, учитывая, что большинство фейри, похоже, ходят голыми, вероятно, это не было проблемой ни для кого, кроме нее.

– Ты не хочешь выйти за него замуж. Это было твое заявление.

– И вызвать смерть неизвестных тысяч? Чтобы начать рабство целых рас, только чтобы умереть, когда он устанет от меня? Или когда он рзделит меня надвое в нашу брачную ночь? – Ее щеки вспыхнули при этой мысли, и она отвернулась, чтобы скрыть это. – Нет. Кроме того, он эгоистичный и жестокий, тираническая сила. Он манипулятор и наслаждается страданиями других.

Анфар ухмыльнулся.

– Он не так уж необычен для Невидимых. Возможно, просто лучший во всем, что ты перечислила. На самом деле, он не так уж и редок для фейри в целом.

– Ты не кажешься таким уж плохим.

– Я ем целые корабли.

То, как он это сказал, заставило ее рассмеяться. Это было неуместно. Это был не совсем правильный ответ. И тем не менее, она обнаружила, что почти согнулась от этого. Насмешливое выражение его лица только усугубило ситуацию. Когда она снова смогла дышать, она вытерла слезы, которые стояли у нее на глазах по другой причине.

– Я не понимаю шутки, – пробормотал он.

– Ни одной не было. Я не знаю. – Вздохнув, она крепче прижала ногу к груди. Ее юмор растворился, как туман на рассвете. – Я не хочу умирать, Анфар. Но это все, что я должна делать. Либо пощадить мир, либо разрушить его. Даже Морриган… – Она покачала головой.

– Ты говорила с Морриган? – Анфар повернулся к ней, нахмурив брови в замешательстве и удивлении. Его глаза нервировали, угольно-черные, веки к векам, – но он постепенно становился менее ужасающим зрелищем. Даже если она не могла не смотреть на его острые зубы, когда он говорил. – Видения индивидуальны. Если ты не хочешь рассказывать мне, что она сказала, я понимаю, но это может быть важно.

– Она не сказала мне ничего полезного. Только то, что я стану его добычей. И что она хочет, чтобы я сдалась. – Она вздрогнула. – Я думаю, что это ее способ сказать мне, что я должна выйти замуж за ее сына. В этом есть смысл – она хочет, чтобы эти войны произошли.

Анфар тяжело вздохнул. Он был таким же глубоким и рокочущим, как когда он был морским зверем. Это было тревожно, если не сказать больше.

– Мне трудно поверить, что она желала бы исчезновения и порабощения половины своих детей.

– Возможно, это та жертва, которую она готова принести, чтобы увидеть, как ко мне относятся так же. Но я не претендую на то, чтобы угадывать мотивы богов. Я для них муравей, а для вас ягненок. Кто я такая, чтобы иметь хоть какую-то собственную волю? – Будь прокляты ее слезы. Будь они прокляты за то, что решили пасть сейчас. Она вытерла их. – Простите меня. Мои проблемы не твои.

Рука упала ей на плечо.

Когда ее эмоции достаточно успокоились, чтобы она могла снова смотреть на воду, не плача, он медленно убрал руку. Она нежно улыбнулась ему.

– Еще раз спасибо за твою доброту.

– Это ничего. – После паузы он нахмурил брови и снова начал говорить, прежде чем остановиться. Ему потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями. – Расскажи мне о том, что случилось с леди Асташей.

– Я гуляла с Перином…

– Селки? – Он моргнул.

Она кивнула.

– Я встретила его в бухте сирен.

– Ах. Хм… Продолжай.

– Он также был добр ко мне. Он сочувствует моему бедственному положению, разделив ту же судьбу, хотя, возможно, с не столь впечатляющим концом. Мы разговаривали, когда появилась леди Асташа. Она хотела показать мне кое-что и отвела меня на поле битвы, где родился Валрой.

Анфар хмыкнул, но ничего не сказал. Он был не очень разговорчивым существом.

Пожав плечами, она продолжила.

– Она сказала мне, что война, которую я видела перед собой, бледнеет по сравнению с той, которую Валрой обрушит на оба наших мира. Она дала мне пузырек с ядом и сказала, что если я не смогу выиграть игру с принцем, то ради общего блага я должна умереть.

Он хлопнул себя по глазам.

– Асташа, ты дура.

– Валрой прибыл и, как и следовало ожидать, не одобрял ее действий. Он пошел ее убивать. Я… я не могла этого допустить. – Она коснулась места на плече, где должна быть рана. – Думаю, я бы умерла от раны, но…

– Подожди. – Анфар положил руку ей на локоть. – Ты приняла на себя удар ради нее?

– Я устала от смерти и бойни. Я была ответственна за смерть многих с тех пор, как была здесь, и я буду ответственна за многих других, прежде чем я присоединюсь к ним. Я не могла… я не могла позволить кому-то другому умереть из-за меня.

Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Затем его одолела усталость – усталость существа намного старше, чем он казался. Он покачал головой и убрал руку с ее локтя.

– Люди. Ты не перестаешь меня удивлять даже своей тщетностью. Ты спасла ей жизнь, а она в свою очередь спасла твою.

– Я полагаю, было бы неуместно, если бы Невидимый был в долгу перед человеком, не говоря уже о высокопоставленном члене двора.

– Высокопоставленный, как долго, мы увидим. Она предстанет перед судом завтра вечером. Она будет признана виновной судом.

– Не могли бы вы все просто… проголосовать за ее невиновность?

Он покачал головой.

– Не с уликами против нее. Мы не можем посягать на честь Суда только потому, что хотим другого исхода.

– Что произойдет, когда ее признают виновной?

– Обиженная сторона выбирает свою судьбу. В данном случае принц.

– И я не имею права голоса в этом вопросе?

– Никто.» – Он скривил губы в чем-то, что было наполовину усмешкой, наполовину отвращением. – Ты ягненок, как ты сказала. А фермер пытался убить скот своего соседа.

Слова были правдой. Но о, как они ее ужалили. Но это было лицемерие, чистое и простое.

Сколько цыплят я убила? Сколько овец я заколола, чтобы накормить себя и мужа? Сколько жизней я вернула в грязь, чтобы избежать ее еще на один день?

Но это не помешало ей снова заплакать.

Он обвил ее рукой и притянул к себе, и она позволила себе наклониться в его объятия. Он повернулся, чтобы обнять ее. От него пахло океаном и болотами – запахом морской жизни во время отлива. Закрыв глаза, она приняла предложенное утешение.

Когда момент прошел, она выпрямилась и снова вытерла лицо.

– Простите меня.

– Соль и вода меня не беспокоят.

Это снова показалось ей забавным, но она только усмехнулась.

– Спасибо, Анфар. Для существа, которое ест целые корабли, я благодарна за твою доброту. Надеюсь, я проживу достаточно долго, чтобы отплатить за услугу.

– Мы увидим.

Они долго сидели в тишине, прежде чем у нее не осталось выбора, кроме как спросить.

– Я знаю, что он твой друг…

– В основном да…

Она ухмыльнулась.

– Он сказал мне «решить Лабиринт». Но он не собирается искать его центр – теперь я знаю, что это отметина, вытатуированная у него на груди. Я до сих пор не понимаю, как это возможно.

– Лабиринт ему дали при рождении. Оно отвечает ему, и ему одному. И он постоянно находится в центре, независимо от того, как он перемещается внутри него. Когда он покинет это место, его сила сильно уменьшится.

– Он откликается на мой зов, когда я прошу его привести меня куда-нибудь.

– Он позволяет это, потому что этого хочет его Хозяин. Скорее всего, он хотел, чтобы он был с тобой настолько нежным, насколько это возможно. Похоже, он больше не хочет испытывать тебя на прочность.

– Я заметила. В последнее время меня не преследовали монстры. – Она сделала паузу, затем улыбнулась. – Настоящая компания исключена.

Это заставило его усмехнуться.

– Почему вы все остаетесь в Лабиринте?

– Для нас безопасно, когда восходит солнце. Это место – мир тьмы, и мы сделаны из одной ткани. Хотя мы можем не соглашаться с действиями его владельца, он все еще дома. – Анфар закрыл глаза, и печаль отразилась на его лице.

Настала ее очередь положить руку ему на плечо.

– Анфар?

– Настала моя очередь просить прощения. Ибо проблемы фермера не проблемы ягненка.

– Я постоянно разговариваю со своим домашним скотом. – Она грустно улыбнулась. – Надеюсь, с Джеймсом все в порядке. Надеюсь, он избежал пожара и живет на чужом поле.

– Джеймс?

– Мой козлик.

– Ах.

Тишина. Она еще раз рассмеялась над абсурдностью происходящего.

– Я разговариваю с драконом о моей козе.

– Я не дракон. Возможно, я змей.

– Ты мне показался вполне похожим на одного из них.

– Ты раньше встречала дракона?

– Нет.

– Тогда откуда ты знаешь?

Открыв рот, чтобы ответить, она поняла, что у нее его нет, и усмехнулась.

– Я уступаю.

Молчание снова потянулось задолго до того, как он нарушил его.

– Я также согласен с твоей точкой зрения. Я… – Он заколебался и вздрогнул, словно от сильной боли, прежде чем его плечи согнулись, как будто под какой-то огромной тяжестью. – Я люблю ее, и теперь она должна умереть. И я… я бессилен остановить это.

На этот раз она протянула к нему руки. И очень долго она держала на руках морское чудовище, пока он плакал.