Текст книги "Хроники Дерини"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 54 страниц)

Глава XX
«ГОСПОДЬ ОТДАЛ МЕНЯ В РУКИ,
ИЗ КОТОРЫХ НЕ МОГУ ПОДНЯТЬСЯ» [40]40
  Иеремия 1:4.


[Закрыть]

Боже! Он не может этого сделать!

Как только острие кинжала коснулось груди, руки Дерри внезапно налились силой и отбросили тело вверх и в сторону, прочь от неминуемой смерти. С криком отчаяния он схватил клинок с пола, пытаясь перерезать собственные вены, глотку... Но все бесполезно – он не мог этого сделать, как будто невидимая рука сдерживала его усилия, не позволяя нанести тяжелое ранение.

Венцит! Венцит прав! Дерри не может убить себя!

Не в силах сдержать слезы, Дерри упал на живот и затрясся в беззвучных рыданиях; его рана горела, голова кружилась. Кинжал все еще был в его руках, и он исступленно вонзал ею в покрывавшую пол солому, снова и снова, но постепенно затих. На смену ужасу пришло вялое безразличие.

Потом он очнулся. Или это только показалось ему. Он подумал, что проспал лишь несколько минут, когда что-то мягко коснулось его руки. Он содрогнулся, думая, что это Венцит пришел, чтобы снова мучить его, но прикосновение было легким и не принесло боли. Когда Дерри, набравшись храбрости, повернулся, он увидел человека в сером капюшоне, в задумчивости склонившегося над ним. Дерри почему-то не испугался его, хотя не знал, кто это.

Он хотел уже что-то спросить, но незнакомец покачал головой и предостерегающе приложил к его губам холодные пальцы. Из-под капюшона на Дерри смотрели странные серо-серебристые глаза; пряди выбившихся волос тоже казались серебристыми или даже золотистыми, Дерри никогда ничего подобного не видел. Но потом его видение стало расплываться, мысли затуманились, и он вновь потерял сознание.

Очнувшись, он ощутил прикосновение рук незнакомца, и каждое касание облегчало боль в его ранах. Он не видел гостя, только чувствовал, как тот приподнял его правую руку и, ощупав что-то холодное на мизинце Дерри, тяжело вздохнул. Юноша не мог даже пальцем пошевелить. А когда незнакомец выпрямился, у Дерри снова все поплыло и закружилось в голове, и он уже не знал, вправду ли он видит сияние вокруг головы этого человека или это только галлюцинация. Почему-то это даже не казалось ему важным.

Потом этот человек двинулся к выходу, напоследок как-то странно посмотрев на него, и когда он достиг двери, Дерри показалось, что он исчез, не открывая ее, а там, где только что стоял незнакомец, вспыхнуло глубокое сияние. Юноша, как во сне, подумал, что стал свидетелем чего-то необъяснимого, но его голова в изнеможении клонилась вниз, и он уснул.

Дерри не знал, что армия Келсона рядом, близ Линдрутско-го плато. Келсон хотел достигнуть предполагаемого места битвы до темноты, и королевская армия давно уже была в пути. Дозорные и разведчики высылались вперед, чтобы опасность не застигла армию врасплох. Но за первые три часа они не обнаружили ничего необычного. Тем неожиданнее оказалось известие, вдруг принесенное ими.

Один из патрульных отрядов, ехавший впереди, немного отклонился к западу и там обнаружил кучку пеших вооруженных солдат, скрывавшихся в поросшем кустарником ущелье. Не желая выдать свое присутствие, разведчики сочли за благо скрыться и не смогли рассмотреть форму солдат, однако они были уверены, что в засаде около пятидесяти человек, судя по стальным копьям и пикам, что блестели в солнечных лучах.

Разведчики вернулись и сообщили об увиденном Келсону. Молодой король нахмурился, пытаясь разгадать вражеский план. Засада могла быть просто тактической уловкой – какой урон способна нанести такая горстка воинов армии Гвиннеда? Это же самоубийство – если только в решительную минуту этим сидящим в засаде воинам не придет подкрепление.

После краткого раздумья Келсон позвал генерала Глодрута. После возвращения из Ренгаргского ущелья он был в королевском лагере. Проверив боевой порядок и отдав распоряжения Глодруту, юный главнокомандующий направился на поиски Моргана.

Генерал-Дерини ехал во главе центральной колонны на белом коне, в сопровождении Дункана, Нигеля и епископа Кардиеля. Морган расспрашивал испуганного юного разведчика, который, казалось, с трудом удерживал своего разыгравшегося коня. Рядом собралось еще полдюжины наездников; судя по флажкам и кожаным плащам, это тоже были разведчики. Кардиель нервно теребил концы поводьев. Только Нигель заметил подъехавшего короля. Келсон поразился, заметив, что Дункан сжимает изорванный обрывок флага с малиновой розой и спящим львом – символами рода Маклайнов. Он посмотрел на Моргана – в его серых глазах был немой вопрос.

– Не могу сказать вам, что случилось, мой принц,– сказал Морган, подъезжая к Келсону и натягивая поводья.– Кто-то оставил нам это не слишком вежливое предупреждение. Этот флаг принес Добс.– Он указал на кусок шелка в руках Дункана, – Но толком ничего сказать об этом он не может. Надо бы расследовать это дело получше.

– Думаете, это ловушка? – спросил Келсон, посмотрев на знамя и поежившись,– Добс, как ты это нашел?

Добс растерянно посмотрел на короля, потом, сжав поводья в левой руке, перекрестился, весь дрожа.

– Бог им судья, государь, это... Я даже говорить об этом не могу,– произнес он срывающимся голосом.– Это было так ужасно, так противно... Государь, давайте уйдем из этого места, пока не поздно, нам с ними не сладить, если они выделывают со своими врагами такое.

– Можешь идти,– сказал Морган, прерывая дальнейшие расспросы.

Дернув за поводья, он поехал в гору, и за ним Келсон, Дункан и все остальные. Варин с двумя своими людьми уже ждал наверху. С ними был и епископ Арилан. Привстав в стременах, он осматривал плато. Когда подъехали остальные, Варин поприветствовал их коротким кивком.

– Скверный вид у этого местечка, государь, – тихо сказал он,– Смотрите, сколько здесь воронов и грифов. Так и ходят кругами возле самой земли. Не нравится мне это.

Келсон посмотрел в том направлении, куда указывал Варин,– и чуть не вскрикнул от ужаса. Внизу, на плато, в зарослях кустарника, стояло множество вооруженных людей. Они отбрасывали длинные тени, их шлемы и доспехи блестели на солнце.

Но они не двигались, хотя хищные птицы, сытые и ленивые, сновали прямо у них над головами. Дальше к западу, в ущелье, где побывали разведчики Келсона, небо было черным от летучих хищников. Догадаться, что это значит, было нетрудно. Келсон опустил голову и вздохнул.

– А... а знамена наши? – слабым голосом спросил он.

Один из помощников Варина опустил подзорную трубу и вздохнул.

– Похоже, что так, государь. Там все – мертвые.– Он сам поежился от своих последних слов.

– Довольно, – сказал Морган, понимая, что распоряжаться здесь лучше ему,– Венцит оставил нам жуткое послание – это ясно. Надо прочесть его. Нигель, дайте сигнал эскорту, чтобы они присоединились к нам. Остальные – за мной.

С этими словами он пришпорил коня и начал спускаться по склону в сопровождении Дункана и епископов. Келсон неуверенно посмотрел на Нигеля, ждавшего, кажется, чтобы его царственный племянник подтвердил распоряжение Моргана, и, кивнув, поскакал вслед за остальными. Рядом с ним ехал Варин. Нигель отправился за эскортом.

Склон был пологим, но лошади сбивались, чувствуя в воздухе дыхание смерти. Некоторые из коней шарахались при виде огромных черных птиц, спускающихся к самой земле.

Кто эти окруженные страшными птицами мертвецы, было уже всем понятно по одежде на них – голубой с серебром и малиновой – цвета Кирни и Кассана. Каждое тело было насажено на деревянный кол, вбитый в землю. Некоторые, менее других защищенные доспехами, стали уже почти целиком добычей птиц. Воздух был полон зловонием разлагающихся тел и птичьего помета.

Келсон стал белее, чем перо на его шлеме. Остальные выглядели не лучше; все молчали. Дункан, покачав головой, закрыл глаза, и даже Варин на мгновение застыл в седле, как будто потеряв сознание от ужаса. Кардиель прикрыл рот и нос белым платком, подавляя тошноту. Чуть придя в себя, он печально посмотрел на Келсона.

– Государь...– Голос Кардиеля сорвался, но он начал снова: – Государь, что ж это за люди, которые могут учинить такое? Есть ли у них душа? Может быть, он вызывает магией черных демонов и они ему служат?

Келсон покачал головой.

– Нет здесь никакой магии. Он рассчитывает на то, что нас охватит человеческий ужас. И это куда страшнее, чем та магия, которую он мог бы применить против нас.

– Да, но это...

Морган осадил испугавшуюся лошадь и проглотил комок в горле.

– Венцит знает, как напугать людей,– тихо сказал он.– Увидеть своих близких, изуродованных смертью, разложившихся – что может быть страшнее? Человек, который устроил это...

– Не человек – Дерини! – вдруг воскликнул Варин, повернув коня и яростно взглянув на Моргана.– Только безумный Дерини! Государь! – В его глазах вспыхнул фанатичный огонь, которого Келсон не думал больше увидеть.– Вы теперь видите сами, что такое Дерини! Ни один человек никогда не сделал бы такого < со своими врагами! Только Дерини на такое способен. Я говорил вам, что им нельзя верить...

– Вы забылись, Варин! – крикнул, прерывая его, Келсон.—

Я тоже поражен тем, что мы здесь видим... Но к нашему общему

позору, таких ужасов более чем достаточно и в человеческой истории. Вообще, я до поры запрещаю обсуждать вопрос о Дерини. Ясно?

– Государь! – смущенно начал Варин.– Вы не так меня поняли. Я не имел в виду вас...

– Его величество знает, что вы имели в виду,– примирительно сказал Арилан, поправляя седельную сумку.– Гораздо важнее, однако, другое...

Он задумчиво посмотрел на стоящие трупы – и вдруг резким движением сбросил свой плащ ни спину лошади и спешился. Под недоуменными взглядами остальных он потянул за край плаща ближайшего к нему мертвеца. После минутного размышления он подошел к другому трупу и сделал то же самое. С озабоченным лицом он обернулся к Келсону и другим, все еще стоявшим без движения.

– Государь, не могли бы вы подойти поближе? Тут очень странная вещь.

– Подойти и посмотреть на покойника? Арилан, я не вижу нужды смотреть на них вблизи. Они мертвы. Разве этого мало?

Арилан покачал головой.

– Нет, вы должны увидеть. Морган, Дункан, подойдите тоже. Я думаю, они уже были мертвыми, когда их принесли сюда,– должно быть, их убили в бою. У всех страшные раны, а на земле крови очень мало.

Обменявшись взглядами, Морган с Дунканом спешились и подошли к Арилану. Келсон, помешкав, направился за ними. Тем временем Нигель с вооруженным эскортом спускался с вершины холма, тоже ужасаясь открывшейся взору картиной. Генералы, оставшиеся наверху, гадали, что же случилось в долине. Нигель спешился, Арилан пригласил его присоединиться к ним и перешел к третьему телу.

– Вот, смотрите. Теперь я уверен, что так и есть. Столько ран – а на одежде ни капли крови. Они даже переодели их, чтобы лучше было видно на расстоянии. Из чего следует,– он поднял шлем следующего мертвеца,– вовсе даже не обязательно, что все эти люди – наши.

Когда он скинул шлем на землю, все ахнули: под ним была пустота. Тело было без головы; только почерневшие сгустки крови и плоти предстали перед их глазами. Арилан перешел к следующим фигурам, но результат был тот же – все тела были обезглавлены. Тяжело дыша, Арилан снимал шлем за шлемом с безглавых плеч. В ужасе он отвернулся и ударил себя кулаком по ладони.

– Да черт их всех подери! Я знал, что для них нег ничего святого, но такого я и от Венцита не ожидал!

– Это... это работа Венцита? – с трудом произнес Нигель.

– А чья же еще?

Нигель с недоверием покачал головой.

– Боже мой, здесь человек пятьдесят.– Его голос охрип от ужаса.– И, похоже, у всех отрублены головы. Эти люди были нашими друзьями, нашими товарищами по оружию! Хотя... Мы даже не знаем, кто они...

Он замолчал и растерянно оглянулся. Келсон бросил быстрый взгляд на Моргана. Если не считать того, что он нервно сжимал и разжимал руки, генерал-Дерини казался спокойным; Дункан тоже скрывал свои чувства – хотя Келсону трудно было даже вообразить себе, чего это ему стоило. Морган заметил взгляд Келсона и, легко коснувшись его плеча, двинулся навстречу остальным.

– Мы должны похоронить этих людей, джентльмены, или хотя бы предать тела огню: закопать их всех у нас просто нет времени. Нас заметят на плато – и на равнине тоже. Келсон,– он повернулся к королю,– как вы думаете, не следует ли сообщить людям о том, что случилось?

– Конечно.

– Я согласен,– кивнул Морган.– Но нужно обязательно добавить, что умерли все эти люди прежде, чем их принесли сюда, и умерли они, во всяком случае, в честном бою, их не прикончили как диких зверей.

– Это правильно,– поддержал Арилан.– Это должно напомнить солдатам, за что и с кем мы воюем. Такими средствами Венцит приблизит свой конец.

Келсон кивнул. Кажется, он начал приходить в себя.

– Отлично. Дядя Нигель, позовите своих людей, пусть приготовят погребальный костер.

– Конечно, Келсон.

– Варин, если бы вы с вашими людьми осмотрели окрестности...

Варин поклонился в седле.

– Как прикажете, государь.

– А вы, Арилан и Кардиель... Времени для подобающей панихиды нет. Но может быть, вы и ваши собратья скажете несколько слов перед тем, как предать тела огню. А если вы опознаете кого-нибудь, хотя, конечно, трупы обезглавлены, я понимаю, но...– он вздрогнул и отвернулся,– буду вам благодарен.

Опустив голову, Келсон пошел к своему коню, стараясь не смотреть больше на ужасное зрелище. Когда он поехал в гору в сопровождении генералов и епископов, Арилан посмотрел ему вслед, посмотрел вслед Варину, его людям и Кардиелю, ехавшим через плато к долине. Воины из эскорта Нигеля спешились и начали снимать и укладывать обезглавленные тела. Пока солдаты пробирались сквозь полные мертвецов заросли, Арилан подошел к Моргану и Дункану и, став между ними, положил руку каждому на плечо.

– Наш молодой король страшно потрясен этим, друзья мои,– тихо сказал он, глядя, как солдаты прокладывают себе дорогу в жуткой чаще из кустов и кольев.– Как это скажется на нем?

Морган хмыкнул и сложил руки на груди.

– У вас просто талант задавать вопросы, на которые я не могу ответить. Как подействует это на любого из нас? Знаете, что меня беспокоит больше всего?

Арилан покачал головой, и Дункан удивленно посмотрел на него.

– Вот что,– тихо начал Морган,– эти тела... Судя по всему, это мертвые торентские солдаты в кассанской форме, но ведь, может быть, и не торентские.– Он прервался, глаза его сузились.– И кто-то где-то знает, кто эти люди. А самое страшное – тела здесь, а где-то в другом месте головы. Так вот – что будет, когда мы их найдем?

Их продвижение вперед отложилось еще на час, а потом каждая колонна отдала последние почести дымящимся погребальным кострам. Среди солдат ходили, конечно, тревожные разговоры; такое надругательство над телами погибших вызвало гнев людей, они были готовы немедля ринуться в бой. Теперь ни у кого не было сомнений в злодействе Венцита Торентского. Такой человек не заслуживает пощады от гвиннедского короля. Битва поутру будет жестокая и кровавая, это ясно.

Армия двинулась дальше, оставив позади два пепелища, окутанных густым, жирным дымом.

Больше ничего подобного они не встретили. Быть может, враги сочли, что придуманного ими устрашающего зрелища будет довольно для того, чтобы внести страх и смятение в ряды королевской армии. Как бы то ни было, Келсон был рад, когда они достигли наконец места, где было решено разбить лагерь.

Сгустились сумерки; после этого долгого и тяжелого дня все нуждались в хорошем отдыхе.

Потребовалось три часа, чтобы разбить лагерь. Келсон, лично убедившись, что лагерь надежно укреплен, удалился ужинать в свою палатку. Его сопровождали Морган, Дункан и Нигель. За ужином все они говорили о каких-то пустяках, не желая припоминать подробности прошедшего дня. Когда бокалы наполнили в последний раз, Келсон встал и, подняв кубок, движением руки попросил встать всех остальных.

– Друзья, последний тост. За завтрашнюю победу!

– И за короля! – добавил Нигель, прежде чем Келсон поднес кубок к губам.– Да царствует он долго и счастливо!

– За победу и короля! – повторили другие, поднимая бокалы.

Келсон слегка улыбнулся, осушил кубок и сел, откинувшись в кресле. Он озабоченно посмотрел на своих гостей и, покачав головой, вздохнул.

– Знали бы вы, как я устал. Но не важно. Часовые расставлены... Морган, могу я попросить вас об одном одолжении?

– Разумеется, мой принц.

Келсон кивнул.

– Хорошо. Я бы попросил вас разыскать леди Риченду и сказать ей, с чем мы столкнулись сегодня,– в общих чертах, конечно. Она очень чувствительная леди. Скажите ей, что мое отношение к ней не изменится, если она не пожелает завтра встретиться со своим мужем.

– По всему, что я слышал,– кашлянул Дункан,– вы выбрали для этого не лучший момент. Леди Риченда, может быть, и чувствительная леди, но довольно упрямая.

Келсон улыбнулся.

– Я знаю и отчасти понимаю ее настойчивость – ведь ей кажется, что она действует на благо гвиннедской короне. Морган, дайте ей понять, с кем мы имеем дело. Я не вправе просить ее помощи после всего, что мы видели. Я не могу позволить ей пойти на это.

– Я сделаю, что смогу, мой принц,—кивнул Морган.

– Благодарю вас. А вам, Нигель, буду признателен, если мы с вами пойдем и посмотрим северные укрепления. Я в них не вполне уверен, и мне нужен ваш совет.

Когда Келсон с Нигелем удалились, Морган также покинул королевский шатер. Его и обрадовало, и смутило поручение Келсона, поскольку он не был уверен, что сможет увидеть Риченду вновь, после их краткой, но так поразившей его встречи в Дхассе. Он всей душой, конечно, стремился к встрече с ней, но чувство чести удерживало его от любого неосторожного шага. Морган напоминал себе, что не должен испытывать слишком больших чувств к жене другого человека – тем более если завтра он может этого человека убить.

Но сейчас от него ничего не зависело. Он получил приказ короля и должен повиноваться.

По дороге к ставке епископа Кардиеля он испытывал странное чувство душевного подъема. Епископа не было – должно быть, он осматривал расположение войск вместе с Варином и Ариланом, но епископская охрана пропустила Моргана. Перед голубой палаткой Риченды горели факелы; изнутри мерцал более мягкий свет восковой свечи. Перед тем как подойти ко входу в палатку, Морган нервно сглотнул слюну и прочистил горло.

– Миледи графиня? – мягко окликнул он.

Занавесь отдернулась, и в проеме появилась высокая темная фигура. Сердце Моргана вздрогнуло на мгновение – и сразу же успокоилось. Это была монахиня, а не леди Риченда.

– Добрый вечер, ваша светлость, – сказала святая сестра, опустив голову.– Ее светлость укладывает спать молодого господина. Вы желаете поговорить с ней?

– Если позволите, сестрица. У меня к ней дело от короля.

– Я скажу ей, ваша светлость. Подождите здесь, пожалуйста.

Когда монахиня удалилась, Морган, отвернувшись, стал смотреть в темноту, окружавшую пятно факельного света. Через несколько мгновений у входа в палатку появилась вторая фигура. Леди Риченда была в белом платье, поверх которого была наброшена голубая мантия. Огненно-рыжие волосы свободно ниспадали на плечи. Свеча в серебряном подсвечнике бросала золотистый отблеск на ее лицо.

– Миледи,– поклонился Морган, стараясь не смотреть ей в глаза.

Риченда сделала реверанс и склонила голову.

– Добрый вечер, ваша светлость. Сестра Люки сказала про какое-то поручение от короля?

– Да, миледи. Думаю, вы слышали о том, что случилось сегодня днем по пути?

– Да.– Женщина опустила глаза.– Входите, пожалуйста, ваша светлость. Если вас увидят стоящим возле моей палатки, это, боюсь, не пойдет на пользу вашей репутации лорда Дерини.

– Поэтому вы предлагаете мне войти в нее, миледи? – улыбнулся Морган, закидывая голову.

– Сестра Люки примет вас, как подобает, ваша светлость,– ответила она, также слегка улыбнувшись.– Извините меня, я сейчас появлюсь, только взгляну, уснул ли мой сын.

– Конечно.

Палатка была отделана королевским голубым шелком; сквозь него была видна свеча ушедшей за загородку Риченды. Второе помещение занимала сестра Люки; там были два складных стула, четыре маленьких сундучка и канделябр с желтыми свечами в центре комнаты. Пол был застлан ковром, спасавшим от сырости, но довольно простеньким. Судя по всему, все это было из запасов епископа Кардиеля. Морган надеялся, что леди и ее ребенок не испытывают здесь слишком больших неудобств.

Риченда, вернувшись, опустилась в кресло и поднесла палец к губам, слегка улыбаясь.

– Он уснул, ваша светлость. Не хотите ли посмотреть на него? Знаете, ему всего четыре, но я, признаться, ужасно им горжусь.

Видя, что ей хочется этого, Морган кивнул и последовал за ней во внутренние покои. Сестра Люки, перебиравшая постельное белье, заметив их, поклонилась, будто намереваясь уйти, но Риченда покачала головой и указала Моргану на маленькую кроватку, где спал ее сын.

Брэндан унаследовал рыже-золотистые волосы матери и, как Морган мог заметить, был мало похож на своего отца Брэна Кориса. Только в форме носа чувствовалось фамильное сходство, а в остальном он походил на мать. Черты его лица были даже слишком нежными для мальчика. Густые длинные локоны подобно паутине покрывали его щеки; эти яркие растрепанные волосы, которые он впервые увидел близ гробницы святого Торина, сейчас, при свечах, казались золотыми. Цвет глаз мальчика Морган не запомнил, но почему-то был уверен, что они голубые.

Мать мальчика, улыбаясь, склонилась над кроваткой, поправила одеяло и дала Моргану знак следовать за ней во внешнюю комнату. Покидая спальню, Морган не мог не заметить еще одной кровати, покрытой голубым и кремовым шелком, и не без труда заставил себя выбросить это из головы.

Риченда повернулась к нему.

– Я благодарна вам за то, что вы пришли к нам, ваша светлость,– сказала она, опускаясь в одно из кресел и предлагая ему занять другое.– Признаться, мне не хватает общества в последние дни. Сестра Люки очень мила, но она говорит совсем не то, что требуется. Остальные предпочитают не иметь дела с женой предателя.

– Даже когда сама она верна короне и к тому же – молодая и беспомощная женщина?

– Как видите.

Морган опустил голову, думая, что сказать этому прекрасному созданию, к которому его так влекло.

– Ваша родина похожа на Корвин? – осторожно начал он, вставая и начиная расхаживать по комнате.

Риченда наблюдала за ним с невозмутимым лицом.

– Отчасти. Хотя не такая холмистая. Вы знаете, вам достались лучшие в этой части страны горы. Правда, Брэн говорит, что...– Она осеклась и после некоторой заминки продолжила: – Мой муж говорит, что у нас в Марли хорошие земли, лучшие во всех одиннадцати королевствах. Знаете, в Марли никогда не было настоящего голода – больше четырехсот лет, даже когда всюду стояла засуха и был мор. Марли это обходило стороной. Я думала, что это знак милости Господней.

– А теперь не думаете?

Риченда посмотрела на свои сцепленные на коленях руки и пожала плечами.

– Ах, прошлого, я думаю, ничто не отменяет, и даже сейчас, когда Брэн... Но что это я? Мы возвращаемся все к тому же предмету, не так ли? А я думаю, что в канун битвы вы меньше всего хотите говорить об изменнике. Зачем же вас послал король, ваша светлость?

– Отчасти из-за случившегося сегодня, миледи,– ответил Морган после небольшой паузы.– Вы сказали, что слышали об этом. Уверены ли вы, что слышали достаточно?

– Обезглавленные трупы, насаженные на колья,– прервала она его.– Целехонькая кассанская форма на израненных телах.– Она посмотрела ему в глаза.– Король послал вас узнать, как я думаю, не мой ли муж сделал это, ваша светлость? Вы хотите, чтобы я сказала, способен ли Брэн на подобное? Вы отлично знаете, что я была последнее время под королевским надзором и не могу этого знать.

Морган вздохнул, пораженный направлением ее мыслей и прямотой, с которой она все высказала.

– Простите, миледи, но вы ошибочно судите и обо мне, и о короле. Никто и подумать не может, что вы знали о планах вашего мужа. Судя по всему, и планов-то никаких не было, все решил случай. Тот, кто заранее замыслил измену, не оставит в опасности жену и сына. Если вам показалось, что мы сомневаемся в вашей верности, простите. Я неточно выразился.

Риченда долго, не сводя глаз, смотрела на него, потом вновь перевела взгляд на свои сложенные на коленях руки. Ее обручальное кольцо слабо блестело при свете свечи.

– Простите меня и вы. Я не должна была давать волю чувствам. Ни вы, ни король не заслужили моих упреков.– Ее голос стал твердым.– А что до Брэна, не знаю, правы вы или нет. Надеюсь, что он ничего заранее не замышлял. Я знаю, что за всем этим стоит. Это... это амбиции. Даже наш брак был заключен во многом для того, чтобы присоединить к Марли новые богатые земли,– это было мое приданое. Но если он не идеальный муж, то уж отец хороший. Брэндана он любит, какими бы ни были наши отношения. – Она покачала головой.– Ну конечно, особой страсти между нами никогда не было. Мне казалось, что он со временем полюбил меня по-своему. Но теперь, после того, что случилось, это уже не имеет никакого значения.

– Вы по-прежнему думаете встретиться с ним? – мягко спросил Морган, не желая больше обсуждать ее отношения с мужем.

Риченда пожала плечами.

– Ничего не могу сказать, милорд. Если он знал и принял то, что мы видели сегодня, то что бы я ни сказала, скорее всего, не будет иметь для него большого значения. Может быть, он прислушается к мольбе ради Брэндана. Я все же хочу попытаться, если король позволит.

– Это ненужный риск, миледи.

– Может быть. Но мы должны, каждый из нас, сыграть свою роль до конца. Я – жена изменника и должна просить о милости к нему. И еще: я не могу заставлять короля оскорблять моим присутствием армию. Как бы все ни закончилось, у нас с Брэнда-ном останется только опозоренное имя, мы – семья предателя. Не очень приятно осознавать это, не правда ли?

– Конечно,– прошептал Морган.

Риченда встала и повернулась к нему.

– А вы, ваша светлость, что вы надеетесь выиграть от всего этого? У вас могущественные силы, большая власть, король благоволит вам; и все это ставится на карту. Если Гвиннед проиграет, вам несдобровать. Венцит не терпит других Дерини в своих владениях, это известно.

Морган опустил глаза.

– Я не думаю, что могу объяснить вам это, миледи. Как вы, без сомнения, знаете, я уже бывал за свою жизнь чем-то вроде бунтовщика. Я никогда не делал секрета из моего происхождения и впервые использовал свои силы открыто, чтобы помочь королю Бриону сохранить трон шестнадцать лет назад. С тех пор я считал своим долгом открыто пользоваться своими силами в надежде, что когда-нибудь все Дерини будут свободны, как я. И вот ирония судьбы – разве сам я теперь свободен?

– Но ведь вы пользуетесь своими силами?

– Случается,– печально сказал он.– Но надо признать, что вреда от этого пока больше, чем пользы. Эти стычки с архиепископами – на коронации и потом, в гробнице святого Торина... Может быть, если бы не магия, мы бы сейчас спокойно спали в своих постелях.

– Может быть,– согласилась Риченда.– Но тогда Келсон не был бы королем. А я не думаю, что вас и таких, как вы, тогда оставили бы в покое.

Морган хмыкнул и тут же поежился: он заметил, что Риченда не ответила на его улыбку.

– Извините, миледи. Я не привык к доброжелательному отношению. Большинство не в состоянии представить себе, как у меня выходит то, что я делаю. Бывает, я сам удивляюсь. Это иногда тяжело.

– Почему? Вы стыдитесь того, что делаете?

Морган поднял голову с некоторым удивлением.

– Нет. Если бы мне снова пришлось выбирать, думаю, я сделал бы тот же выбор. Конечно, сейчас это чисто теоретический вопрос, выбор давно сделан.

– Может быть. Хотя в серьезных делах мы полагаемся на свой прежний опыт... Вы считаете иначе?

– Ваша логика безупречна, миледи,– спокойно ответил Морган.– Но, быть может, проблема глубже, чем вам кажется. Мы, Дерини, немного отличаемся от других людей, вы об этом, должно быть, слышали.

– Чем?

Риченда, повернувшись к нему, улыбнулась. При свете свечей Морган увидел ее профиль как бы в золотом обрамлении. Через мгновение она повернулась к нему вновь, и ее лицо скрыла тень.

– Милорд, могу я исповедаться вам?

– Я не священник, миледи,– мягко сказал Морган.

Риченда сделала к нему несколько шагов, ее лицо все еще оставалось в тени.

– Благодарите Бога, что вы не священник, милорд. Ему бы я никогда не сказала то, что скажу сейчас вам. Это судьба свела нас, милорд. Провидение, воля Божья – назовите как хотите, хотя я думаю... О, не смотрите на меня так, милорд.

Морган замер при первых же ее словах и теперь ошеломленно уставился на нее в наступившей тишине. То, что сказала Риченда, не укладывалось в голове, это было поразительно, немыслимо. Он думал, что лишь сам чуть не потерял власть над своими чувствами. А теперь, оказывается, и Риченда...

Он отвел глаза, заставив себя собраться с мыслями.

– Миледи, мы не должны. Я...– Он замолчал и начал снова, подыскивая слова, которые, как он надеялся, она поймет: – Миледи, когда-то вы дали обет верности другому мужчине. Вы родили ему сына. Ваш муж жив. И несмотря на ваши с ним отношения, вы... Риченда, я, может быть, убью вашего мужа завтра. Разве вас не ужасает это?

Она перешла на шепот:

– Брэн – предатель и должен умереть; я это знаю. Я печалюсь о том добром, что в нем было, и буду оплакивать его смерть. И я печалюсь, что у моего сына не будет отца, потому что его отец – Брэн. Но если по воле судьбы именно ваш меч,– ее голос стал еще мягче,– или ваши магические силы лишат его завтра жизни, я не возненавижу вас. Как я смогу? Ведь вы – в моем сердце.

– О боже мой, вы не должны говорить такого,– прошептал он, закрывая глаза, чтобы не видеть ее взгляда.– Мы не должны, мы не смеем... – Он совсем запутался и замолчал.

– О, должна ли я снять эти чары? – прошептала Риченда, беря его руку и поднося ее к губам.

Морган вздрогнул от ее прикосновения и заставил себя посмотреть на нее – а она тем временем взяла его за вторую руку. Когда она коснулась ее, их окружило яркое сияние; и внезапно их сознания слились воедино.

Риченда – Дерини. Чистокровная Дерини из древнейшего рода. Дерини – во всей красе и славе, обладающая – помимо воли – всей полнотой магической силы. Испытывая головокружительную радость духовного союза с ней, он поражался тому, как глубоко все это таилось; то, что лежало где-то в первооснове его сил, подсказывало ему, что он нашел вторую половину своего существа, которой не знал до сих пор. И что бы ни случилось завтра или когда-нибудь еще – он выдержит все, пока эта благословенная женщина рядом с ним.

Потом он увидел ее вновь глазами, а не сознанием, и отступил, в изумлении отдернув руки. Он долго смотрел на нее, спрашивая себя, уснула ли монахиня в соседней комнате, и молил Бога, чтобы это было так, потом опустил глаза и скользнул взглядом по ковру. Действительность вернулась, и вместе с ней – завтрашние проблемы.