Текст книги "Хроники Дерини"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 54 страниц)

Дункан вытаращил глаза, пораженный пришедшей вдруг мыслью, и наклонился еще ниже. Может быть, эта трещина, разрывающая линии рисунка деревянных плит пола, проходит вдоль кромки ковра вокруг всего алтаря?

Он на четвереньках перебрался на другую сторону, бросив при этом виноватый взгляд на алтарь, чувствуя неловкость за свое по меньшей мере странное поведение, и начал осматривать пол там.

Нашел! Едва различимая тонкая линия шла параллельно краю ковра от входа до самого конца, так же как и на противоположной стороне алтаря. Казалось, что кромка ковра служит ее продолжением.

Под ковром потайной ход?

Дункан снова отполз на другую сторону и еще раз обследовал трещину там, где заметил на ней каплю воска. Слой воска был тоньше по одну сторону щели, как будто плита была приподнята, когда упала эта капля.

Не смея поверить себе, Дункан закрыл глаза и попытался мысленно увидеть, что таится под ковром, а может, и узнать, что же там происходит сейчас. Он ощутил пустое пространство; там, внизу, находился винтовой спуск, узкие и скользкие ходы которого были покрыты полированным деревом, и человек мог скользить по ним бог знает куда, тем более находясь в бессознательном состоянии. А вот и механизм, открывающий этот потайной ход,– слева от ковра одна плита пола чуть-чуть выделялась среди других, однако Дункан чувствовал, что дело не только в ней.

Поднявшись на ноги, он смотрел то на ковер, то на эту плиту. Опробовать устройство нетрудно: стоит только надавить на эту плиту с вытисненным узором – и все. Но приведет ли этот ход к Аларику? И если да, то застанет ли он кузена в живых? Вряд ли хозяева этого хода не поджидали его в конце пути, куда бы он ни вел. И если Аларику досталась большая порция мераши – а в этом сомневаться не приходилось,– то он не придет в себя еще несколько часов. С другой стороны, если Дункан спустится туда, вооруженный мечом и, что едва ли не важнее, всем своим магическим искусством, еще есть возможность спасти Моргана.

Дункан вновь оглядел алтарь и задумался. Действовать надо очень осторожно. Он не собирался бросаться в неизвестность с обнаженным мечом в руках, головой пробивая себе дорогу. Нужно все обдумать. Он не знает ни протяженности спуска, ни его поворотов, ни того, чем заканчивается этот путь. Малейшая неосторожность – и можно наткнуться на свое же оружие.

Он задумчиво сжал рукоятку меча, затем поднял его вверх, не извлекая из ножен. Да, пожалуй, так – прикрыв острие, но держа клинок наготове, он и доберется до того места, куда стремится. А потом быстрый рывок...

Он услышал звуки, доносящиеся из прихожей, и понял, что должен действовать решительно, если хочет избежать встречи с разъяренным монашком. Крепко сжав рукоятку меча, он нажал на плиту с узором и ничком повалился на середину ковра, почувствовав, как пол под ним раздвигается. Он в последний раз взглянул на тяжелые входные двери, которые с треском распахнулись, впуская монашка, не казавшегося в эту минуту таким уж маленьким. Он появился в сопровождении четырех вооруженных и закованных в броню солдат.

Через мгновение Дункан, сжимая меч, уже низвергался во тьму, в неизвестность, все быстрее и быстрее.

Чьи-то сильные руки грубо подняли Моргана на ноги и лишили его возможности двигаться. Ему заломили руки и накинули на шею колодку. Он начал сопротивляться, большей частью для того, чтобы выяснить, как сильны те, кто его держит, а не надеясь вырваться. Но несколько резких ударов по почкам и в пах снова свалили его на колени, усилив мучительную боль во всем теле. Тьма опять поплыла у него перед глазами. Горло при падении сильно сдавило, и у Моргана перехватило дыхание.

Сдерживая стон, он закрыл глаза, отгоняя боль и заставляя себя расслабиться в «объятиях» своих стражей, когда они снова рывком поставили его на ноги. Он отчетливо понимал, что ему, опоенному зельем, не справиться с ними, и пока действие мераши не прекратится, нечего рассчитывать на свое могущество. А что до ясности мысли – ха! – разум вообще отказывался повиноваться ему.

Интересно, сможет ли он выпутаться из этого положения?

Морган открыл глаза, решив осмотреться и спокойно оценить ситуацию, насколько он способен был сделать это сейчас.

В комнате было около десятка вооруженных мужчин – четверо держали пленника, остальные полукругом стояли перед ним, держа наготове обнаженные мечи. За их спинами виднелся яркий свет – возможно, там был выход на улицу. Свет играл на клинках и шлемах стоящих перед ним людей. Двое из них держали, высоко подняв, факелы, в желто-красном свете которых все они выглядели особенно таинственно. Среди них был еще какой-то человек в рясе священника, показавшийся Моргану знакомым. Во время короткой схватки никто не произнес ни слова, а лицо Варина, обращенное к пленнику, оставалось бесстрастным.

– А ют и Морган,– спокойно сказал он без всякого выражения на лице.– Еретик Дерини наконец-то попался.

Сложив руки на груди, украшенной гербом в виде сокола, Варин медленно расхаживал вокруг своего узника, рассматривая его с головы до пят. Под его ногами шуршала солома. На шее Моргана лежала чужая рука, и он не мог повернуть голову, чтобы тоже рассмотреть Варина со всех сторон. Впрочем, он и сам при случае не предоставил бы вождю мятежников такой возможности. Кроме того, внимание Моргана привлекло лицо стоящего впереди клирика; присутствие этого человека очень настораживало его.

Имя этого священника, если только Морган не ошибся,– Лоуренс Горони, и он служит архиепископу Лорису. Если это действительно так, то Морган попал в переделку худшую, чем он мог предположить, ведь это значит, что архиепископы как-то сговорились с Варином и готовы ему помочь.

Похоже, дело его плохо. Присутствие здесь именно Горони, а не кого-нибудь из епископов рангом повыше, скорее всего, говорит о том, что архиепископы умывают руки, отдавая Моргана на расправу Варину.

А Варин его просто убьет, ничего другого ему и в голову не придет. Ведь он считает, что его миссия – уничтожить Дерини, хотя бы они тысячу раз покаялись. И уж конечно, он не позволит Моргану, по его мнению – самому главному Дерини, архи-Дерини, уйти от обязательной для всех них судьбы!

Морган сдержал дрожь (и мысленно поблагодарил судьбу за то, что может сделать это), затем посмотрел вновь на Варина, вернувшегося на прежнее место.

Глаза мятежника холодно блестели, когда он обратился к пленному врагу:

– Я не собираюсь тянуть время, Дерини. Хочешь ты сказать что-нибудь, прежде чем я вынесу приговор?

– «Вынесу приговор...»

Моргана охватил ужас, когда он понял, что произнес эти слова вслух. Он попытался скрыть страх и отчаяние, но лишь отчасти преуспел в этом. Хадасса! Уж не дали ли ему мераши, развязывающей язык? Тогда он должен тянуть время.

Тянуть время, пока действие отравы не пройдет.

И даже думая об этом, он понимал, что сейчас не вполне владеет своими мыслями и поэтому рискует потерять последнюю надежду как-то выжить. Он подумал о том, где сейчас Дункан – совсем недавно он был рядом,– но Морган даже не мог сказать с уверенностью, когда было это «совсем недавно», не зная, как долго он был без сознания. Наверное, Дункана уже нет в обители Святого Торина, и он не может рассчитывать, что кузен спасет его. Одна надежда – как-то исхитриться, протянуть время, пока не вернутся силы.

– Так ты хочешь что-то сказать, Дерини? – повторил Варин, всматриваясь в лицо Моргана и начиная понимать, что на нем действительно лежит печать высшей силы.

Морган криво улыбнулся и попытался кивнуть, но чужая рука на его шее держала крепко, и он почувствовал, как металлическое кольцо врезается в кожу.

– Вы застали меня врасплох, сэр, – сказал он, качнув головой.– Вы меня знаете, но я не знаю вас. Не представитесь ли?

– Я твой судья, Дерини,– кратко ответил Варин, обрывая Моргана на полуслове и изучая его с нарочито холодным видом.– Господь велел мне очистить землю от вашей породы. И твоя смерть положит начало исполнению этой моей миссии.

– А, теперь я знаю, кто ты,– сказал Морган. Его голос звучал твердо, хотя колени дрожали от напряжения. Он старался говорить беспечным тоном, и теперь уже это получалось лучше.– Ты тот парень по имени Варин, который разъезжает по северным поместьям и поджигает амбары. Насколько я знаю, людей ты тоже сжег достаточно. Как только это сочетается с твоим благостным обликом?

– Кое-кто должен умереть,– холодно, не принимая вызова, ответил Варин.– Ты – непременно. Хотя одну вещь я могу тебе пообещать: ты сможешь покаяться в грехах и принять причастие перед смертью. Правда, я считаю, что для таких, как ты, это только проволочка времени. Но архиепископ Лорис думает по-другому. Если пожелаешь, монсеньор Горони примет твою исповедь и попытается спасти твою душу.

Морган посмотрел на Горони и нахмурился; в его голове созрел план.

– Боюсь, что ты погорячился, мой друг,– задумчиво сказал он,– Если бы ты потрудился расспросить кое-кого, прежде чем нападать на меня, ты бы узнал, что я еду в Дхассу, дабы предстать перед судом архиепископов. Я принял решение отказаться от своих сил и понести покаяние.

Черные глаза Варина недоверчиво сузились.

– С трудом в это верится. Судя по всему, что я слышал, великий Морган никогда не откажется от своего могущества и уж тем более не покается.

Морган пожал плечами и приободрился, чувствуя, что охранник несколько ослабил зажим.

– Я в твоей власти, Варин,– произнес он, сейчас он говорил правду, чтобы поверили лжи, которую он сказал перед этим и скажет еще, если будет необходимо.– Любой, сведущий в чарах Дерини, подтвердит это. Я совершенно беспомощен под действием мераши. Не только сверхъестественных сил – сейчас у меня нет даже обычных физических, движения и те затруднены. Подумай сам, могу ли я в таком состоянии лгать тебе?

Это было ложью, ибо Морган уже убедился, что спокойно может лгать, находясь под воздействием мераши. Только вот поверит ли ему Варин...

Варин нахмурился и примял ногой солому, потом покачал головой:

– Не понимаю, что ты хочешь выгадать, Морган. Ничто не спасет твоей жизни. Тебя ждет костер, и очень скоро. Зачем ты продолжаешь лицемерить даже на пороге смерти?

«Костер,– подумал Морган, и лицо его посерело.– Неужели меня сожгут как еретика, даже не дав ничего сказать в свою защиту?»

– Я повторяю, что ехал на суд архиепископа, – сказал Морган, повышая голос.– Почему ты хочешь помешать этому?

 – Такой возможности у тебя больше нет,– равнодушно сказал Варин.– У тебя было время изменить свою жизнь, ты им не воспользовался. Твоя жизнь кончилась. Если хочешь спасти свою душу, а ее, уверяю тебя, ждут ужасные муки, попытайся сделать это сейчас, пока мое терпение не истощилось. Монсеньор Горони, если пожелаешь, выслушает твою исповедь.

Морган повернулся к Горони.

– Вы даете на это свое благословение, монсеньор? Вы будете участвовать в казни без суда?

– У меня нет никаких приказов, кроме одного – облегчить вашу душу, Морган. В остальном вы подвластны Варину.

– Я никому не подвластен, поп! – крикнул Морган, и его глаза гневно вспыхнули.– И я не верю, что архиепископ мог одобрить это беззаконие!

– Закон – не про вашу честь! – ответил Горони. Его лицо, потемневшее от злобы, было освещено светом факелов.– Так будете или нет исповедоваться?

Морган прикусил губу и заставил себя сдержать гнев. Спорить не о чем, это ясно. Варин и священник ослеплены ненавистью к тем, кого они не понимают. Что бы он ни сказал, что бы ни сделал, никакой пользы не будет – только, может быть, ускорит развязку, если действовать неосторожно. Он должен тянуть время!

Морган опустил глаза, изображая искреннее раскаяние. Может, еще удастся оттянуть казнь? К тридцати годам он совершил столько такого, в чем можно покаяться... А если грехи кончатся, он что-нибудь придумает.

– Прошу прощения,– сказал он, опустив голову.– Я бывал неблагоразумен, и, увы, слишком часто. Могу я исповедоваться наедине или должен говорить перед всеми вами?

Варин хмыкнул.

– Ты, конечно, пошутил. Сэр Горони, вы готовы выслушать исповедь этого человека?

Горони вынул из кармана плаща узкую пурпурную епитрахиль и, коснувшись ее губами, облачился в нее.

– Желаешь ли ты исповедоваться, сын мой? – пробормотал он сухим тоном, отводя взгляд и двигаясь к Моргану.

Морган вздохнул и кивнул; его охранник опустился на колени, увлекая Моргана за собой. Зажим на горле ослабел, и Морган снова вздохнул с облегчением и склонил голову. Он попытался сжать левую ладонь в кулак, чтобы выяснить, владеет ли своим телом, как прежде, и внезапно нащупал холодную сталь у запястья; это был стилет, не обнаруженный обыскавшими его людьми. Как это их угораздило! «Ну и дурни!» – с восторгом подумал он; теперь он готов был говорить что угодно, теперь он не беззащитен. Может быть, раз уж так все сложилось, он еще уведет с собой на тот свет несколько этих фанатиков. Все равно спастись-то ему никак не удастся.

– Прости меня, отец мой, ибо я виновен,– прошептал он, глядя на стоящего перед ним Горони.– Вот мои грехи.

Не успел Морган набрать грудью воздуха, чтобы начать перечисление своих грехов, как вдруг вверху что-то загрохотало и раздался треск. Все в изумлении закинули головы: в потолке зияла дыра, а тело, что с таким грохотом проломило ее, упало на солому в двух шагах от Моргана. Разглядев, что на человеке кожаный охотничий костюм, Морган приободрился.

Это был Дункан!

Вскочив на ноги, священник выхватил из ножен меч и мгновенно нанес удар по незащищенному колену одного из стражников, стерегших Моргана. Человек этот отскочил, волоча ногу. Одновременно Морган резко повернулся влево и, падая, увлек за собой на пол еще двух стражников. Последний из тех, что охраняли Моргана, поначалу слегка растерялся, а спохватившись, стал доставать меч из ножен, но не успел им воспользоваться – Дункан сразил его. А потом в комнате все смешалось: люди Варина наконец сообразили, что к чему, и бросились на Моргана и Дункана.

Дункан бился с удовольствием; меч и кинжал сверкали в его руках, словно оружие было их продолжением. Морган, сцепившийся на полу с двумя стражниками, свалил одного из них сильным ударом, когда тот попытался подняться. Корчась от боли, тот повалился на второго стражника, а тем временем Морган выхватил свой стилет и заколол его. Затем он с криком бросился на другого атакующего, нависшего над ним с обнаженным кинжалом.

Пытаясь выбить у него клинок, Морган видел, как Дункан, еле удерживаясь на ногах, сражается один с полудюжиной воинов, и понял, что у них мало надежды справиться с таким количеством врагов.

И вдруг весь этот хаос прорезал осипший голос отца Горони:

– Убейте их! Черт вас подери, убейте же вы их обоих!

Глава XIV
«В ЧЕМ НАИВЫСШАЯ МУДРОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ?
ОБЛАДАЯ СИЛОЙ– НЕ ВРЕДИТЬ ДРУГИМ» [16]16
  Св. Тейло.


[Закрыть]

Дункан атаковал и защищался, уворачивался и наносил внезапные удары, не подпуская к себе нападающих. Отражая удар длинным кинжалом в левой руке, он в то же время ударом ноги выбил меч у другого воина. Но место одного обезоруженного заняли еще четыре человека, и он едва успевал отражать удары. Он попытался пронзить мечом воина справа, но клинок застрял в кольчуге, и пока он освобождал его, над ним навис меч другого противника.

Уворачиваясь от удара, Дункан поскользнулся в лужице крови, и это его спасло – клинок прошел как раз там, где только что была его голова. Удержавшись на ногах, он выпрямился коротким толчком и, взмахнув мечом, чуть не вспорол брюхо одному из нападавших, потом ударом наотмашь сбил с ног одного человека с факелом и поразил клинком другого. Фонтан крови брызнул из раны на Дункана и атакующих его людей, а факел выпал из мертвых рук.

Дункан попытался погасить пламя, но это было невозможно – его отовсюду атаковали. Отступая, он чуть не налетел на Моргана, боровшегося на полу с последним охранником; человек Варина одолевал ослабленного зельем Аларика.

И снова Дункан увернулся, подставив нападающего воина под меч его же товарища, а своим клинком в это время прикончил противника Моргана. В это мгновение его схватили за руку, и кто-то еще попытался обхватить его за горло и оттащить назад. Рывком освободив правую руку, Дункан не глядя нанес удар, который пришелся как раз в живот самому Варину; тот упал на пол и скорчился. В то же мгновение Дункан почувствовал, как по его кольчуге скользнул кинжал, и, увернувшись в давке, ударил по ногам второго нападающего. Это был Горони.

Дункан с отвращением ухватил Горони за воротник куртки и выбил из его руки кинжал, а тот так ничего и не успел понять. Чтобы не дать Горони возможности очухаться и вырваться, он швырнул его к своим ногам и, обхватив левой рукой за шею, прижал к полу. Два воина Варина растерянно отступили.

– Стоять! – крикнул Дункан, поднося кинжал к горлу Горони.– Еще шаг, и я убью его.

Они остановились и, ожидая приказа, посмотрели на Варина. Но их вождь все еще не мог отдышаться и, лежа на забрызганной кровью соломе, был не в состоянии отдавать приказы. Человек с раненой ногой подполз к другому, покалеченному более серьезно, и попытался остановить хлещущую из его ран кровь. Кто-то разжег факел, но больше никто в комнате не двигался. Только Морган, схватив за горло мертвого или потерявшего сознание противника, в ожесточении колотил его головой об пол. Увидев это, Дункан направился к нему, волоча за собой упиравшегося пленника.

Уж не сошел ли Морган с ума?

– Аларик! – крикнул он, не отводя взгляда от людей Варина.– Аларик, остановись! Довольно! Идем отсюда!

Морган замер, услышав его. Он с удивлением посмотрел на Дункана, потом на тело, лежащее перед ним, и, совсем уже придя в себя, в ужасе опустил руки.

– О боже мой! – пробормотал он, качая головой, и, опершись на руку Дункана, встал – Боже, в этом не было нужды. Что я наделал?

– Сейчас не до этого. Нужно скорее уходить отсюда,– сказал Дункан, глядя на загоревшуюся позади людей Варина стену и двигаясь в сторону двери.– А эти милые джентльмены не будут пытаться остановить нас, потому что убить священника – не шутка. А тем более – двух.

– Ты не священник! – прохрипел Горони, вцепившись в руку Дункана и пытаясь ослабить зажим на своем горле.– Ты изменил святой церкви! Когда его преосвященство узнает об этом...

– Да, я уверен, что его преосвященство во всем разберется,– перебил его Дункан, подходя к двери, закрытой тяжелым засовом.– Аларик, можешь ли ты открыть это?

Тяжелая дверь с дубовым засовом была обита железом. Морган отодвинул засов, который сперва двигался туго, но потом пошел легче. Однако когда он налег на саму дверь, она не открылась. Дункан повернулся к двери посмотреть, что там такое, и тут Варин с трудом поднялся на ноги, поддерживаемый двумя вооруженными людьми, и двинулся к ним.

– Все бесполезно,– сказал Варин, тяжело дыша,– Дверь заперта.

– Так открой ее,– сказал Дункан.– Или ему конец.– Он опять поднес нож к горлу Горони, и священник застонал.

Варин остановился в пятнадцати шагах от Дункана и с улыбкой развел руками.

– Я не могу открыть ее. Брат Балморик закрыл нас снаружи. Вас спасает Горони, меня – Балморик. Не думаю, что в конце концов вам удастся уйти.

Он указал на огонь, уже набравший силу, и сердце Дункана замерло. Пламя росло с угрожающей быстротой, охватывая тюки соломы и уже достигнув карниза. Еще немного, и, пожалуй, воспламенится вся часовня, а тогда здесь будет настоящий ад.

– Зови Балморика,– нетерпеливо сказал Дункан, приближая лезвие к горлу Горони.

Варин покачал головой и сложил руки на груди.

– Если мы умрем, вы умрете тоже.– Варин улыбнулся.– Игра стоит свеч.

Дункан посмотрел на Моргана:

– Как ты себя чувствуешь?

– О, великолепно! – воскликнул Морган, все еще пытаясь открыть дверь. Он понимал – нужно было делать хоть что-то, чтобы не потерять рассудка.– Дункан, помнишь, как я однажды открыл другую дверь?

– Не смеши меня. Ты не в состоянии сейчас...

Дункан вдруг прервал фразу на полуслове и опустил глаза, поняв, что имеет в виду Морган. Аларик надеется на то, что он, Дункан, использует свои силы Дерини. А сделать это в присутствии Горони – значит разоблачить себя раз и навсегда. Как говорил ему тот загадочный странник на дороге: «Настанет время сделать выбор». Оно настало.

Дункан посмотрел на кузена и медленно кивнул.

– Можешь подержать нашего друга? – Он указал на Горони.

– Хорошо,—ответил Морган.

Передав Горони Аларику, Дункан отдал ему и длинный кинжал, и свой окровавленный меч. Он тревожно поднял бровь, глядя, как Морган обхватил шею Горони, но, кажется, Морган больше не терял над собой контроля. Дункан видел, что Моргану в его состоянии это трудно, но другого выхода не было. Убедившись, что пленник не уйдет, Дункан направил внимание на замок двери.

Дерево под его пальцами было теплым и гладким; сосредоточившись, он увидел сквозь него механизм замка. Чуть переместив пальцы, он закрыл глаза и сконцентрировал всю свою волю на механизме, чувствуя при этом, как внутри него происходит некая работа. Усилие шло через его пальцы, все увеличиваясь с каждым мигом. А потом в двери что-то щелкнуло, щелкнуло во второй раз, в третий. Оглянувшись на Варина и его людей – все они стояли как зачарованные, не шелохнувшись,– Дункан толкнул дверь, и она открылась.

– О боже мой, он – один из них,– прошептал Горони, побледнев. Он закрыл глаза рукой.– Змея Дерини проползла в самое сердце церкви!

– А ну замолчите, Горони, не то будет худо,– тихо сказал Морган.

Горони покосился на кинжал и умолк. Зато Варин неистовствовал.

– Дерини?! Господь покарает тебя, исчадие Сатаны! Гнев его падет на тебя и...

– Пойдем-ка отсюда,– зевнув, сказал Дункан, проталкивая Горони и своего кузена в дверь; Варин и его люди двинулись к ним.– Найди лошадей и уезжай. Я сейчас.

Пока Морган взбирался на невысокий холм перед гробницей, Дункан выволок упирающегося Горони на улицу и захлопнул за собой дверь. Варин и его люди бросились к двери. Сквозь щели они видели, что Дункан уводит Горони вверх по холму, и это привело их предводителя в ярость.

Достигнув вершины холма, Дункан увидел, как его родич, вне себя от ужаса, смотрит на вбитый в землю кол – к нему, должно быть, привязывали приговоренных к сожжению. На колу болталась цепь, предназначенная для очередной жертвы; рядом лежал дымящийся факел. Морган не отрываясь смотрел на эти ужасные предметы.

– Аларик, идем!

– Надо сжечь все это, Дункан.

– Сжечь? Ты с ума сошел! Нет времени, Аларик!

Невзирая на протесты Дункана, Морган, не имея сил идти, пополз к факелу. С гримасой нетерпения Дункан оглянулся через плечо на гробницу, опять посмотрел на Аларика, потом резко повернул Горони лицом к себе.

– Можете идти, Горони. Вы не заслуживаете пощады, однако мне сейчас важнее помочь этому человеку,– он указал на Моргана,– словом, не до вас. А теперь – марш отсюда, пока я не передумал.

Дав Горони пинка, он отправил его вниз по склону холма, а сам снова взглянул на Моргана. Тот добрался до факела и пытался поднять его с земли. Чертыхаясь, Дункан нагнулся, поднял факел и зажег кол. Потом он помог Моргану встать на ноги, подставив ему плечо, и они поплелись дальше.

А тем временем монах Балморик и группа солдат спешили к запертой двери. С ними был и Горони. Один из них кинулся было преследовать Дункана и Моргана, но Балморик резким жестом остановил его и рявкнул что-то, но что – Дункан не расслышал. Человек, бросившийся за ними вдогонку, вернулся к подножию холма.

Часовня пылала. Благодаря возникшей суматохе Дункан и Морган смогли беспрепятственно добраться до луга. Над часовней стоял дым столбом, массивные деревянные балки были охвачены огнем. Не мешкая, Дункан усадил Моргана на коня и накрутил поводья ему на руку, а потом сам вскочил в седло. Он, пришпорив коня, спешил уйти подальше от подворья Святого Торина. Внезапно хлынул ливень. Копыта коней поднимали столбы мокрого песка. Морган в изнеможении, с полузакрытыми глазами, припал к гриве коня. Оглядываясь назад, Дункан видел пылающую обитель, окутанную черным дымом, и фигуры обезумевших от ярости Варина и Горони, грозящих кулаками вслед уходящим лордам Дерини. Погони не было.

Дункан нагнулся, чтобы поправить ослабшие поводья, и натянул их так, что конь Моргана с трудом поспевал за ним. Его кузену непросто было ехать верхом в его теперешнем состоянии, не говоря уж о том, чтобы принимать какие-то решения. Впрочем, Дункан и сам понимал: лучшее, что они могут сейчас сделать,– это как можно скорее добраться до Келсона. Как только сегодняшние новости достигнут архиепископов – король может стать следующей жертвой святейшего суда. А Дункан знал, что Аларик захочет быть рядом с Келсоном, если это случится.

Конечно, на благосклонность Дхасской курии после сегодняшних событий нет никакой надежды. Оба они будут отлучены и объявлены вне закона. И мирно вернуться в Корвин им не удастся. Как только объявят отлучение для всего герцогства – а в том, что это произойдет, можно не сомневаться,– в Корвине начнется гражданская война. А Морган, судя по всему, не в состоянии действовать еще по меньшей мере несколько дней.

Дункан подъехал к Аларику, взял поводья его лошади и коснулся ее своей шпорой. Аларику нужно как следует отдохнуть. Может быть, направиться к обители Святого Неота, где они останавливались прошлой ночью? А вдруг им повезет, и Дункан отыщет в развалинах Перемещающий Ход; Аларик упоминал алтарь Святого Камбера. Ход может быть рядом с ним. Если только удастся его найти, они не потеряют день в пути и уже сегодня увидят Келсона.

Ливень начал стихать, и в небе появились просветы. Решив, что впредь он никогда и никуда не поедет в дождь, Дункан поплотнее уселся в седле и взглянул на своего кузена.

Конечно, им и не пришлось бы ехать в такую погоду, сложись все немного иначе. Не пройдет и часа, как Горони доложит архиепископам об обстоятельствах пленения и бегства Моргана, и о том, как Дункан Маклайн вступил в битву, и что этот самый монсеньор Маклайн, королевский исповедник и восходящая звезда церковной иерархии – лазутчик Дерини.

Он даже думать не хотел о том, что скажет Лорис, когда узнает все это.

– Я отлучу его! Я отлучу их обоих! – кричал Лорис.– За всю его ложь, измену и нечестие – я лишу его сана! Я...

Лорис, Карриган, несколько их помощников и клириков – словом, значительная часть гвиннедского клира – собрались в гостиной епископа Дхасского, обсуждая новость. Монсеньор Горони, в забрызганном кровью и грязью плаще, ворвался в комнату и бросился в ноги Лорису. Клирики со все возрастающим ужасом слушали историю его утренних злоключений: неудавше-еся пленение Моргана, его собственные бедствия и, наконец, о злодеянии двух Дерини – Моргана и Маклайна.

Да, он уверен – товарищем Моргана был Дункан Маклайн. Этот лишенный права служения священник узнал его, называл по имени и даже грозился убить.

Лориса все это привело в бешенство, его охватила ярость против Моргана, Дункана и вообще всех Дерини. Карриган и остальные клирики были настроены так же, напряжение в комнате достигло предела. Епископы, разбившись на маленькие группы, обсуждали случившееся. И хотя сообщение взволновало кого больше, кого меньше, все, казалось, пришли к единому мнению, что в обители Святого Торина произошло нечто ужасное и поэтому придется принять соответствующие решения.

Сам хозяин покоев, епископ Кардиель, посмотрел на сидевшего в другом конце комнаты Арилана и перевел взгляд на спорящих престарелых священников – Карстена Меарского и Креоду Карбурского. Арилан кивал самому себе, с легкой улыбкой наблюдая за Лорисом и Карриганом.

Кардиель и Арилан – одному из них было тридцать девять, а другому – сорок один год – являлись самыми молодыми епископами Гвиннеда. Следом за ними шел пятидесятилетний Толливер Коротский, чья епархия находилась во владениях Моргана, а большей части остальных священников было далеко за шестьдесят.

Но Кардиеля и Арилана не только возраст отличал от большинства других епископов. У них непристойная вспышка ярости Лориса не вызвала ничего, кроме усмешки. Их не смешили, конечно, угрозы Лориса, ведь оба они втайне симпатизировали генералу Дерини, который помог молодому королю во время того поединка на коронации. А Дункан Маклайн был одно время протеже епископа Арилана. И этот Варин, о котором упоминал Горони, не вызывал у них никакого восторга. Нет ничего хорошего в том, что ненавидящий Дерини фанатик разгуливает по окраинам королевства. То, что Лорис благословил этого смутьяна, хотя бы и неофициально, возмущало их.

А усмехались они тому, что Морган опять оставил Лориса в дураках. Кардиель, епископ традиционно нейтральной Дхассы, имел к вопросу – глуп ли Лорис на самом деле – чисто академический интерес. Но Арилан в этом и не сомневался и сейчас испытывал своего рода удовольствие от того, что это получило публичное подтверждение. Викарий Ремута, он сам давно уже столкнулся с этим фанатическим безумием примаса Гвиннедского. Что действительно нужно Гвиннеду – так это новый примас.

Арилан не думал, что этим человеком может стать он. Приходилось признать – он еще слишком молод и неопытен. Но ученый Браден Грекотский, или Ивор Марбурский, или даже Лацей Ставенамский были бы получше Эдмунда Лориса в качестве архиепископа Валоретского. А что до сподвижника Лориса и непосредственного начальника Арилана, неистового архиепископа Патрика Карригана, то его уж точно давно пора сменить. А это не казалось Арилану невозможным.

Лорис наконец подавил свой гнев и умолк. Когда он поднялся и сложил руки на груди, все притихли, заняли свои места; молодые клирики, состоящие при епископах, подошли поближе к своим начальникам, приготовясь слушать, что скажет архиепископ. Полную тишину нарушало только тяжелое дыхание старого епископа Карстена.

Лорис поднял голову и откашлялся. Он принял строгую, важную позу и обвел присутствующих взглядом. Теперь он заговорил, как и подобает примасу Гвиннеда.

– Господа мои, прошу у вас всепокорнейше прощения за нашу невольную вспышку. Ибо как вам, без сомнения, хорошо ведомо, ересь Дерини – предмет особого нашего многолетнего беспокойства. Честно говоря, мы не удивлены действиями Моргана. В сущности, мы их предвидели. Но то, что некто из нашего клира, дворянский сын и обладатель высокого духовного сана...– он с трудом заставил себя не повысить голос,– что этот человек – Дерини...

Лорис перевел дыхание и продолжил:

– Еще раз просим прощения за избыток чувств, господа мои. Ныне, как подсказывают нам все обстоятельства и наше рассуждение о благе церкви Гвиннедской, для еретика-священника Маклэйна есть лишь одно наказание – это отлучение, лишение священства и, коли на то воспоследует решение курии, казнь, подобающая злокозненным еретикам Дерини. Мы понимаем, что последнее требует узаконения царствующим монархом, и должны совершить все подобающие формальности, хотя бы это и отняло немало времени.– Его суровые голубые глаза обежали комнату.– Но в нашей власти, я ко примаса Гвиннедского, объявить Дункану Говарду Маклайну и его проклятому кузену Аларику Энтони Моргану анафему. Архиепископ Карриган, наш ремутский собрат и духовный наставник Маклайна, согласен с нами в этом. Надеюсь увидеть всех вас нынче после вечерни на церемонии отлучения.