Текст книги "Хроники Дерини"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 54 страниц)

– Я... Я уже говорил, милорд, я не привык поститься. В моем доме это не принято. Вдобавок перед мессой мы три дня очень мало спали, очень мало ели...

– Не разыгрывайте комедию, Аларик! – оборвал его Арилан, подходя к Моргану и впиваясь в него взглядом.– Вы нарушили свое слово этой ночью. Вы солгали нам. Вы пользовались магией Дерини прямо в соборе, хотя мы запретили вам это, вам обоим! Надеюсь, вы сможете дать всему этому достойное объяснение?

Глава XIII
«Я РАСПОЛОЖУСЬ СТАНОМ ВОКРУГ ТЕБЯ,
СТЕСНЮ ТЕБЯ СТРАЖЕЮ НАБЛЮДАТЕЛЬНОЙ» [33]33
  Исайя 29:3.


[Закрыть]

Морган, не дрогнув, выдержал взгляд Арилана и немного погодя медленно кивнул.

– Да, этой ночью я пользовался своим могуществом. У меня не было выбора.

– Не было выбора? – переспросил Арилан.– Вы осмелились нарушить обещание, рискуя сорвать все наши усилия за несколько последних недель только из-за своего своеволия, и вы говорите, что у вас не было выбора? – Он перевел взгляд на Дункана.– А вы, Дункан? Вы же священник, и я считал, что ваше слово значит для вас несколько больше. Я полагаю, у вас тоже не было выбора?

– Мы делали то, что должны были сделать, ваше преосвященство. Если бы не было веских причин, мы никогда не осмелились бы нарушить наших обещаний.

– Если причины были столь уж серьезны, вы могли сообщить об этом мне. Мы с Кардиелем взялись за это дело и должны иметь представление о том, что происходит. Мы не можем позволить, чтобы вы вытворяли подобное, да еще без нашего ведома.

Морган с трудом удержался от резкости.

– Вы бы обо всем узнали в свое время, милорд. Так уж вышло, что нам пришлось действовать на свой страх и риск. Если бы вы были Дерини, вы бы нас поняли!

– Если бы я?.. – шепотом переспросил Арилан и прикрыл глаза.

Он вдруг отвернулся и сцепил руки. Морган бросил взгляд на Дункана. Потом он недоуменно посмотрел на Кардиеля, лицо которого стало белее белоснежного стихаря; он не спускал глаз с Арилана. Прежде чем Морган успел понять, чем вызвано такое смятение в епископах, Арилан снова повернулся, сделал два широких шага и встал перед герцогом, положив руки на пояс.

– Ну что ж, Аларик, Не думал я, что нам с вами придется говорить на эту тему, но, очевидно, пришло время. Вы что же, думаете, что вы с Дунканом – единственные Дерини на свете?

– Единственные... Кто? – Морган похолодел, неожиданно догадавшись, почему Кардиель так странно смотрел на своего собрата.– Вы... вы...– забормотал он.

Арилан кивнул.

– Верно. Я тоже Дерини. А теперь скажите, мог я не понять, что вы там делали сегодня вечером?

Морган лишился дара речи. Недоверчиво качая головой, он сделал несколько шагов назад, наткнулся на кресло и упал в него, не в силах отвести взгляда от епископа-Дерини. Дункан смотрел на Арилана из противоположного угла ризницы и слегка покачивал головой, словно изумляясь тому, как сложились две части головоломки, которые давно уже не давали ему покоя,– а он и не предполагал, что вместе они явят такую вот картину. Кардиель молчал. Арилан отвернулся и с едва заметной улыбкой принялся снимать облачение, посматривая на присутствующих краем глаза.

– Ну так что вы молчите? Дункан, вы наверняка о чем-то подозревали. Что, хороший из меня актер?

Дункан покачал головой, стараясь говорить помягче:

– Один из лучших, которых я только видел, ваше преосвященство. Я на собственном опыте знаю, как тяжело всю жизнь обманывать окружающих, как тяжело хранить тайну. Но скажите, вас не мучило, что вы остаетесь безучастным, когда вокруг страдают и умирают такие же, как вы? Вы были в силах помочь им, Арилан. Но вы ничего не сделали.

Арилан потупил взгляд, потом снял епитрахиль и, прежде чем ответить, прикоснулся к ней губами.

– Я сделал все, что мог, Дункан. Я бы сделал больше, но... вы-то знаете, как это нелегко – быть одновременно и Дерини, и священником, я уверен, вы поймете меня. Насколько я знаю, мы с вами – единственные за несколько столетий Дерини, принявшие сан. Я не хотел рисковать тогда, я не был уверен, что это принесет пользу. Вы можете это понять?

Дункан молчал, и Арилан примирительно положил руку ему на плечо.

– Я понимаю, как вам было тяжело, Дункан. Ничего, придут другие времена.

– Не знаю, может быть, вы и правы.

Тяжело вздохнув, Арилан перевел взгляд на Моргана, который за все это время так и не пошевелился. Пока священники вели этот разговор, к нему окончательно вернулось самообладание, и теперь он смотрел на Арилана с вызовом. Тот, поняв обуревавшие Моргана чувства, подошел к нему.

– Вы не можете довериться мне, Аларик? Я знаю, что ваш путь был не легче; сострадание – удел не только священников.

– А почему я должен вам доверять? – спросил Морган.– Вы обманывали нас раньше, так, может быть, и теперь, а? Чем вы докажете, что не предадите нас?

– Могу только поклясться,—устало улыбнулся Арилан.– Ах, нет, есть же еще способ. Да, я могу позволить вам кое-что, после чего вы, несомненно, поверите мне, Аларик. Я готов открыться перед вами с той, тайной стороны, если вы не боитесь. Вас, думаю, весьма удивит то, что вы увидите.

– Вы... вы хотите проникнуть в мое сознание? – выдавил Морган через силу.

– Нет, вы – в мое. Попробуйте.

Морган пришел в некоторое замешательство, но Арилан быстро опустился на колени возле кресла, где он сидел, и положил руку на подлокотник. Их руки не соприкасались, и Моргана это удивило – он всегда думал, что прочесть мысли другого можно, только касаясь человека. Арилан, похоже, считал, что это не обязательно. Морган сделал первую попытку – и необыкновенно легко вошел в сознание епископа, без труда пробираясь через вереницу образов, рожденных рассудочным, упорядоченным интеллектом. Перед ним промелькнул Арилан-семинарист, Арилан, получивший первый приход, Арилан на мартовском заседании курии, выступающий против отлучения. Там действительно было много такого, чего он никак не ожидал!

Когда Морган вернулся из этого странного путешествия, Арилан, взглянув на него снизу вверх, встал и молча продолжил переодевание. Облачившись наконец в привычную пурпурную мантию и плащ, он еще раз посмотрел Моргану в глаза, на этот раз спокойно и сухо, как будто ничего не произошло.

– Ну, пойдемте? – непринужденно спросил он, подходя к двери и отодвигая засов.

Морган растерянно кивнул и поднялся. Дункан и Кардиель, ни слова не говоря, последовали за ним к двери.

– А теперь можете рассказать нам на ходу, что случилось в соборе сегодня ночью,– предложил Арилан, простирая руки и заключая обоих в дружеские объятия.– Ко всему прочему, я думаю, мы все нуждаемся в отдыхе. На рассвете нам нужно выезжать, если мы не хотим заставить Келсона ждать.

Через два дня оба мятежных епископа засвидетельствовали свое почтение Келсону в Дол Шайе. Король тоже получил формальное отпущение грехов, освобождающее его от тени, павшей на него из-за отлучения и обвинения в ереси.

Еще через два дня они уже были у ворот Корота.

Как это ни удивительно, но Келсон, кажется, довольно спокойно воспринял известие о том, что Арилан тоже Дерини. И он был уверен с того самого момента, как встретился с Морганом, Дунканом и обоими епископами, что произошли какие-то важные перемены. Кроме Кардиеля, никто из епископов не знал об Ари-лане то, что было известно ему, и тем не менее они словно почувствовали исходящую от него силу и поняли, что с ним нужно считаться, почти как с самим Кардиелем.

Келсон, вполне владевший искусством различать тонкие оттенки в речи и в движениях, заметил тоже, что Морган и Дункан воспринимают Арилана по-другому, и этого он, несмотря на длительное общение с обоими, объяснить для себя не смог. Но вскоре Арилан открылся Келсону в том, что он Дерини, но так, как будто это было всем давно известно, и Келсон принял сообщение весьма спокойно.

К полудню следующего дня, когда королевская армия подошла к Короту настолько близко, что были видны его стены, вели ее уже четверо Дерини, а это – немалая сила. Келсон был спокоен и собран, когда, натянув поводья, остановил коня на вершине холма, наблюдая, как его армия занимает позиции вокруг захваченной врагами столицы Моргана.

Передовые отряды спугнули по дороге несколько банд одетых в серое мятежников, так что когда войско подошло к Короту, там уже знали о его приближении.

Долина, простирающаяся перед Коротом, была пуста и безлюдна; полуденный ветерок колыхал травы, гнал мягкие волны этого бледно-зеленого моря. А вдалеке открывалась даль настоящего океана – серебристо-зеленая, подернутая дымкой послеполуденного солнца. В воздухе стоял острый запах соли и гниющих водорослей, смешивающийся с вонью мусорных куч под стенами замка.

Келсон долго и пристально осматривал глухие стены замка, пустынную равнину, песчаные дюны. Дюны оживали на глазах – его отряды подходили один за другим. Далеко на северо-западе виднелись фиолетовые знамена пехоты Кардиеля. Сначала показались боевые знамена, потом – длинные копья, а затем из-за холма вышли и пешие солдаты с высокими щитами в форме ромбов.

Ближе клевому флангу знаменитые халдейнские лучники принца Нигеля заняли удобную позицию на вершинах песчаных дюн. Полковые барабанщики, великолепные в ярких одеждах жителей долины, в зеленую и фиолетовую полоску, выбивали быструю витиеватую походную дробь, высоко поднимая над головой палочки и выкрикивая что-то. Каждого стрелка сопровождал пеший воин с копьем и щитом, в задачу которого входило защищать лучника от града вражеских стрел. На боевых шлемах стрелков сияли золотисто-фиолетовые значки Халдейнского корпуса лучников.

За спиной у Келсона ждал своего часа цвет гвиннедской конницы: рыцари и кавалеры, пажи и оруженосцы. Знамена лордов Хортнеса и Вариана, Линдестарка и Рорау, Бетенара и Педагога развевались над головами королевских рыцарей. Это были вожди известнейших родов Гвиннеда, потомки семей, верных короне на протяжении всей славной его истории, с самого возникновения одиннадцати королевств. Справа было видно знамя с грифоном – там Морган обсуждал какие-то стратегические детали со своими офицерами. Вот подоспел и Дункан. Кавалер нес за ним знамя Маклайнов: спящий лев и роза. На нем были и три красные стрелки, говорившие о том, что Дункан стал еще и наследником Кассана и Кирни после смерти старшего брата Кевина. На Дункане, подъехавшем к Келсону, было военное снаряжение, и только серебряный наперсный крест, выделявшийся на фоне пледа цветов рода Маклайнов и боевых доспехов, выдавал в нем священнослужителя. Он приветливо кивнул Келсону и, повернувшись, увидел Моргана, спешащего к ним. Знамя с грифоном присоединилось к льву и розе, к Гвиннедскому льву и епископским знаменам Ремута и Дхассы. Вскоре к ним присоединилось знамя Нигеля со львом в полумесяце.

– Ну, что вы скажете, Морган? – спросил Келсон, сняв шлем и взъерошив влажные иссиня-черные волосы рукой в перчатке.– Вы лучше нас знаете мощь вашей собственной твердыни – можно ее взять?

Морган вздохнул и ссутулился, скрестив руки на тисненой луке седла.

– Мне ненавистна сама мысль о том, что мы будем брать Корот силой, государь. Конечно, любая стена рухнет, дайте только срок и необходимые орудия. Но я бы предпочел, чтобы мой город не пострадал, хотя сознаю, что это, наверное, невозможно. У нас нет времени.

Арилан многозначительно взглянул на заходящее солнце, чуть видное уже в сгущающемся тумане, и повернулся к Келсону. От его движения скрипнула кожа седла, и епископская риза ярко вспыхнула в меркнущем солнечном свете. Они с Кардиелем оба были вооружены и одеты в кольчуги под епископскими мантиями – оба были готовы к праведному бою за воинство Христово. Его проницательные глаза встретились с глазами Келсона.

– Государь, уже темнеет. Если вы не хотите начать ночной штурм, то пора, пожалуй, разбивать лагерь.

– Да, вы правы. Слишком поздно, остановимся здесь.– Келсон отогнал муху от уха своего коня.– Честно говоря, я хотел бы еще вступить в переговоры с епископами. Есть небольшая, хотя и призрачная надежда, что мы придем к соглашению, не обнажая мечей.

– Надежда сия невелика, мой принц,– возразил Дункан.– Во всяком случае, Варину нам сказать нечего. Вряд ли нам удастся его переубедить.

– Я знаю,– нахмурился Келсон.– Но мы в любом случае должны попробовать. Кардиель, попросите остальных епископов, чтобы они следовали за нами в первых рядах. А вас, Морган, и вас, отец Дункан, я прошу оповестить всех, что мы разбиваем здесь лагерь на ночь. И пусть выставят часовых. Неизвестно, что дадут нам переговоры, а я не хочу, чтобы ночью нас тревожили вылазки мятежников.

– Да, мой принц.

С высокого крепостного вала за движением королевской армии наблюдали другие глаза. Варин де Грей и несколько его лейтенантов обозревали равнину, укрывшись за зубцами замковой стены недалеко от решетки крепостных ворот. От глаз Варина де Грея не ускользнули знамена знатных лордов, собравшихся в долине, и он про себя подсчитывал силы противника, разбивающего лагерь под стенами замка.

Внешне этот невысокий человек с коротко подстриженными волосами не был похож на предводителя мятежников, поставившего на колени половину Корота. На нем были серые куртка и шапка, серым был и его плащ, которым он плотно укутал свои узкие плечи. Только черный сокол на белом фоне – эмблема, нашитая на его кожаную куртку,– нарушал однообразие этого сумеречного ровного серого цвета. Сталь поблескивала на его шее и запястьях, прикрывала икры ног, но и она была тусклая, неяркая. Только глаза выдавали в нем необыкновенного человека, человека, которого знали как лорда Варина,– глаза фанатика, пророка и, как говорили, святого.

Взгляд Варина, по словам его сподвижников, насквозь пронизывал душу. Вдобавок Варин де Грей мог исцелять, как древние праведники и святые.

Он пришел с Севера, этот человек, суливший скорый конец племени Дерини и призывавший к священной войне, которая избавит наконец людей от этого проклятия – Дерини.

И еще говорили, что Варин послан Богом – во всяком случае, сам он верил в это, принимая свое предводительство как божественный дар, что само по себе вызывало в простонародье благоговейный трепет.

Даже епископы гвиннедской курии склонились на его сторону; впрочем, архиепископ Лорис, примас Гвиннеда, и сам был принципиальным врагом всех Дерини.

И теперь вооруженные мятежники и войско курии плечом к плечу стояли за стенами Корота, готовые вести бой против законного владельца города и своего короля. Замок удалось занять благодаря измене нескольких ключников. Гордый Корот был взят без потерь и разрушений. Самых верных приверженцев Моргана бросили в темницу глубоко под главной башней: они не остались без ухода и пищи, но тем не менее были пленниками религиозных фанатиков, захвативших их при взятии города.

Обаяние Варина покорило даже многих жителей Корота, пересилив их извечную преданность королю и своему герцогу. И вот, стоя на стене крепости, Варин наблюдал, как армия Келсона располагается лагерем совсем неподалеку. Один из его помощников прочистил горло:

– Немалое войско, лорд. Выдержат ли стены?

Варин кивнул,

– Думаю – да, Майкл. По крайней мере, некоторое время. Этот Морган, я полагаю, не дурак и, когда укреплял стены своей крепости, предусмотрел все. Да вот сможет ли он разрушить собственные укрепления?

– Как знать, лорд,– покачал головой второй человек, стоящий рядом,– Пол де Гендас.– Вы же знаете этого Моргана. Вспомните, что он сделал в гробнице святого Торина, хотя вроде бы не владел тогда своим могуществом. Теперь же с ним не один Дерини – и Маклайн, и король, и его дядя. Все эти Хал-дейны не внушают доверия, лорд.

– Не тревожься,– спокойно ответил Варин,– у меня есть причины верить, что даже могущество Дерини не может разрушить эти стены. А кстати, где архиепископы? Они-то знают, что здесь происходит?

– Они идут сюда, лорд,– кивнув, произнес третий собеседник.– Архиепископ Валоретский не ест, не пьет с тех пор, как узнал о приближении королевской армии.

– Это не страшно,– пробормотал Варин, изобразив при этом самую кроткую улыбку,– обычно-то у милорда архиепископа хороший аппетит. К счастью, он не боится лицом к лицу встретиться с Морганом. Он будет нашим самым грозным оратором, вдохновляющим людей на святую битву.

Вокруг него, вдоль зубчатой стены, занимали боевые позиции лучники и копьеносцы. Огромные кучи камней были приготовлены заранее. Возле них стояли дюжие парни в мокрых от пота куртках, готовые обрушить это страшное оружие на атакующих. Варин повернулся и окинул взглядом башни за спиной. На самой высокой развевались знамена архиепископов. Его собственное знамя с соколом свежий морской ветер колыхал на башне пониже. Знамена девяти епископов и тех знатных лордов, что присоединились к борьбе за святое дело, плескались вдоль всей стены.

Варин снова перевел взгляд на простирающуюся перед ним равнйну и отметил, что вражеские вожди собрались на вершине холма, а рядом с королем стоит всадник в белом.

В эту минуту к Варину подошли архиепископы Лорис, Карриган и несколько епископов. На Лорисе была простая будничная мантия темно-пурпурного цвета. Он кутался в плащ из такой же ткани, спасаясь от промозглого морского ветра. Его белые длинные волосы, выбившиеся из-под камилавки, были похожи на ореол. Варин только подивился, как шапочка держится у него на голове на таком ветру. Единственными украшениями архиепископа были серебряный наперсный крест и перстень. Лицо его было бледным и неподвижным. Карриган же, напротив, впервые за последние три месяца надел торжественное облачение. Его бледные, подозрительные глаза беспокойно перебегали с Лориса и Варина на равнину и обратно.

Люди Варина в пояс поклонились подошедшим прелатам. Варин приветливо склонил голову. Лорис коротко кивнул и подошел ближе к внешней стене.

– Я уже направлялся сюда, когда явился ваш посыльный,– сказал он, оглядывая армию, окружающую крепость с трех сторон.– Как вы думаете, они двинутся прямо сейчас?

– Кажется, они готовятся к переговорам, ваше преосвященство. Сомневаюсь, что они начнут атаку на ночь глядя. Смотрите, вон там, в малиновом, Келсон, а рядом – кто-то в белом. А вот епископы Кардиель, Арилан и другие, те, что с ними, и принц Нигель там же. И конечно же, этот Морган со священником Маклайном. Очевидно, они как-то убедили этих епископов в своей невиновности, раз на них обычные боевые доспехи.

– Убедили в невиновности,– фыркнул Лорис.– Видит бог, не нам с вами говорить об их «невиновности», Варин. Вы же были в гробнице святого Торина!

– Да, я там был, милорд,– мягко произнес Варин,– но теперь мы наяву видим, как эти «невиновные» разбивают лагерь перед нами и, кажется, хотят вступить в переговоры. Как по-вашему, это возможно?

Лорис склонился, опершись о парапет, чтобы лучше разглядеть приближающуюся группу, затем снова обернулся к Варину. В это время от основной группы отделилось несколько всадников, и они неторопливо направились к стенам осажденного города. Один из них размахивал белым флагом.

– Ну хорошо. Послушаем, что они скажут. Дайте вашим людям знак, чтобы они не стреляли.

Пока Лорис говорил, всадник в белом вырвался вперед и теперь приближался по извилистой тропе, ведущей к воротам замка. Он был с непокрытой головой и, судя по всему, безоружен. Знамя из белого шелка в его руках поблескивало в лучах заходящего солнца золотом и серебром. Варин поднес к глазам подзорную трубу и разглядел герб на плаще у всадника – судя по всему, это был Конал, старший сын принца Нигеля. Варин оторвался от подзорной трубы и стал рассматривать юношу, который, натянув поводья, уже остановился ярдах в пятидесяти от стены. Он приблизился еще немного, уже шагом, и остановился на этот раз в двадцати ярдах от стены. Варин видел, как он посматривает вверх, выискивая глазами кого-нибудь чином повыше.

– Я принес послание для архиепископа Лориса и человека по имени Варин де Грей! – Всадник вызывающе вскинул голову, обращаясь к группе людей, стоящих вдоль стены.

Лорис выпрямился и сделал шаг вперед. Рядом с ним встал Варин. Конал увидел их и подъехал к валу еще ближе. Даже Варин, наблюдая, как легко он управляет конем, признал в нем прекрасного наездника.

– Милорд архиепископ? – обратился юноша, и его ломающийся голос звенел от напряжения.

– Я – архиепископ Лорис, а Варин де Грей стоит рядом со мной. Что вы хотите нам передать?

Юноша поклонился и, подняв голову, снова взглянул на них обоих.

– Король поручил мне сообщить вам, что он желает вступить в переговоры. Он просит, чтобы в ознаменование перемирия было поднято вот это знамя и чтобы несколько его приближенных смогли подойти на расстояние, позволяющее вести переговоры. Удовлетворите ли вы эту просьбу?

Лорис бросил многозначительный взгляд на Варина.

– Я ее удовлетворю, как полагается,– ответил он,– Но передай его величеству, что пока он не достигнет примирения с Церковью, которой присягал, и не предаст нашему суду двух Дерини, которых укрывает, говорить нам не о чем. Мы твердо настаиваем и будем настаивать на этом.

– Я передам ему все, милорд,– поклонился юноша.

С этими словами он повернул коня и галопом помчался назад, белое знамя развевалось за ним на ветру. Варин и Лорис видели, как он приблизился к фигуре в малиновом плаще, стоящей среди других полководцев. Лорис сжал руку в кулак и слегка ударил по зубцу каменной стены.

– Не нравится мне это, Варин,– пробормотал он,– совсем не нравится. Я бы на вашем месте послал лазутчиков проверить, что они затевают. Боюсь, что нашему королю доверять больше нельзя.

Келсон тоже неотрывно смотрел на две фигуры, стоящие на крепостной стене: одну —в епископском пурпурном одеянии, другую – в повстанческом сером. Затем он водворил на место свой шлем, украшенный короной, и дал знаменосцу-парламентеру знак двигаться. Когда юноша, бывший лишь на год моложе Келсона, отъехал, король тронул коня шпорами и двинулся следом, сопровождаемый Морганом и епископом Кардиелем. Знаменосец, держа над головой королевское знамя, скакал впереди всех. Два величественных оруженосца замыкали процессию. Лучи заходящего солнца играли на золотых зубцах короны, венчающей боевой шлем Келсона, на шлеме Моргана, украшенном зелеными перьями, и на скромной митре Кардиеля.

Келсон взглянул вверх, на Гвиннедского Золотого льва на знамени, и, опустив глаза, увидел такого же льва в ажурном узоре, украшающем его малиновый плащ. На Моргане был изумруднозеленый плащ поверх кольчуги и кожаной куртки. Кардиель, ехавший по правую руку от короля, держал вместо пики епископское распятие. Конал – кузен короля – по-прежнему ехал чуть впереди, с гордостью неся белое знамя парламентера.

Когда они приблизились к стене, у которой раньше уже побывал Конал, Келсон поднял глаза и встретил взгляд Лориса, который давно уже не спускал с него глаз. Еще через мгновение, ощутив на себе взгляд Варина, молодой король судорожно вздохнул.

Подоспевшие знаменосцы с белым и малиновым знаменами встали по обе стороны рядом с ним, как почетный караул. Множество глаз уставились на них из бойниц.

Успокоив дыхание и стараясь держаться как подобает, король Гвиннеда обратил свой взор на духовного владыку Гвиннеда и заговорил:

– Приветствую вас, архиепископ Лорис. Благодарю вас за то, что вы дали согласие на переговоры.

Лорис слегка наклонил голову.

– Когда король приходит с чистосердечным раскаянием, какой священник может ему отказать?

– Раскаяние, архиепископ? – Келсон оглянулся на Кардиеля и снова посмотрел на Лориса.– Впрочем, не будем спорить о словах. Я принял решение прекратить наши с вами разногласия и вместе подумать о судьбе Гвиннеда. Эти распри между нами должны прекратиться, и немедленно, поскольку нам угрожает опасность, надвигающаяся с севера.

Лорис скрестил руки на груди и еще выше задрал подбородок.

– Я от всей души желаю примириться с вами, государь, если вы соблаговолите объяснить, почему вы общаетесь с еретиками и изменниками. Или вы забыли, что привело нас сюда? Те, кто сейчас рядом с вами, понимают, о чем я говорю.

Кардиель откашлялся, тронул поводья, продвигаясь на шаг вперед.

– Милорд, я и мои братья во Христе признали, что герцог Аларик и его кузен Маклайн искренне раскаялись и возвратились в лоно Церкви. Тем самым между нами установлен мир.

– Это абсурд,– возразил Лорис.– Морган и Маклайн были отлучены на законных основаниях гвиннедской курией. Даже сами они это признают. И вы со всеми взбунтовавшимися епископами присутствовали на заседании.– Он уничтожающе посмотрел на остальных епископов и сделал презрительный жест в их сторону.– Как вы можете волей семерых отменить решение курии? Я и слышать об этом не хочу.

– Нас восемь, а не семь, милорд. И мы выяснили, что курия допустила ошибку. А потому герцог Корвинский и отец Маклайн вновь удостоились нашей благосклонности, так же как и его величество, и все его верные сторонники, несправедливо осужденные нами.

Лорис отвернулся в досаде.

– Это же нелепо! Вы не можете изменить решения курии. Да я даже слушать вас не желаю. Вы с ума сошли!

– Тогда, архиепископ, выслушайте своего короля,– промолвил Келсон, гневно сузив глаза и всматриваясь в Лориса.– У меня тоже есть к вам вопросы, а именно: о вашем сподвижнике и союзнике Варине. Банды его головорезов уже полгода мародерствуют по всему Корвину, убивая моих подданных, сжигая поля и призывая к мятежу против меня.

– Не против вас,– поправил вдруг Варин,– а против Дерини.

– А разве я не Дерини наполовину? – спросил Келсон.– И если вы выступаете против них, то не значит ли это, что и против меня?

Варин уставился на Келсона холодными серыми глазами.

– Очень жаль, государь, что и в ваших жилах течет кровь Дерини, однако мы предпочитаем не помнить об этом, поскольку вы – наш законный король. Мы поднялись против истинных Дерини, вроде тех, что стоят теперь рядом с вами. Не годится вам быть в такой компании, государь.

– Да как вы смеете делать выговор вашему королю? – оборвал его Келсон.– У меня нет времени, Варин, вступать с вами в спор. Венцит Торентский стоит у наших границ, готовясь к вторжению, и вот он действительно злодей, и не важно, Дерини он или нет. Гражданская же война, которую вы с архиепископами развязали, идет ему только на пользу.

Лорис сердито покачал головой, горделиво выпрямившись.

– Не пугайте нас Венцитом Торентским, государь. Речь идет не о Венците. Ничто не может противостоять Воле Божьей, даже воля короля.

– Однако вы должны выслушать мою волю,– спокойно сказал Келсон.– Как вы отметили, я пока законный король Гвиннеда. Вы же сами и помазали меня елеем на царство, и ни один человек не в силах изменить этого. Посему, пользуясь властью, пожалованной мне Богом через ваше посредство, я приказываю вам сложить оружие и передать город его законному правителю. Позже, если у нас будет время, мы обсудим наши разногласия в вопросе о Дерини.

Гул несогласия раздался за спиной Лориса, и прелат покачал головой.

– Я признаю вашу власть, государь, но, к сожалению, не могу выполнить ваш приказ. Я не могу сдать этот город. Более того, я настоятельно советую вам и вашим приближенным отступить отсюда, чтобы мои люди в гневе не навлекли на всех нас позор цареубийства. С меня довольно того, что на моей совести лежит неповиновение вам, не хватало еще, чтобы на моей совести была кровь короля.

Келсон секунд десять молча глядел на архиепископа, от гнева лишившись дара речи. Затем он резко развернул коня и галопом помчался к лагерю. Его соратники последовали за ним, время от времени посматривая назад, чтобы прикрыть короля, если вдруг какой-нибудь фанатик в самом деле схватится за оружие.

Удалившись на достаточно безопасное расстояние, Келсон остановился и, взяв себя в руки, заговорил. Он, казалось, не замечал, что остальные военачальники столпились вокруг него, чтобы узнать, что случилось.

– Ну так что, Морган? Что я должен был сказать этому наглому попу? – Он сорвал с головы шлем и бросил его застывшему в ожидании оруженосцу.– Так говорите же, Поборник королевского престола! Что я должен был сказать? Какая наглость, этот человек мне угрожал!

– Успокойтесь, мой принц,– прошептал Морган. Конь Келсона заржал и взвился на дыбы, чувствуя гнев хозяина, и Морган взялся за поводья, чтобы успокоить его.– Милорды, прошу, простите нас. Никаких причин для беспокойства нет. Нигель, не могли бы вы проследить за устройством лагеря, и вы, милорды епископы, тоже. А вы, Дункан, и вы, Арилан, и Кардиель, пожалуйста, останьтесь с нами. Его величество нуждается в ваших советах.

– Я не ребенок, Морган,– пробормотал Келсон. Он вырвал у Моргана поводья, зло взглянув на него.– Буду благодарен, если хотя бы вы не будете мне угрожать.

– Но мой сеньор, я уверен, не откажется выслушать своих верных советников, – продолжал Морган, оттесняя своим конем короля и уводя его от офицеров к королевскому шатру.– Дункан, вам, конечно, известна планировка Коротского замка?

– Разумеется,– подтвердил Дункан, сознавая, что Морган пытается отвлечь всеобщее внимание от Келсона.– Мой принц, у Аларика, я уверен, уже есть план.

Келсон, не сопротивляясь больше, позволил увести себя к шатру, который только что поставили солдаты. По дороге он снова взглянул на Моргана, уже не так сердито.

– Извините, я не хотел устраивать сцен,– тихо сказал он,– этот Лорис меня просто взбесил. Так у вас действительно есть план?

Морган кивнул, чуть заметно улыбнувшись.

– Есть.

Он окинул окрестности таинственным взглядом, затем соскочил с коня и сделал знак остальным последовать его примеру. Когда все вошли в королевский шатер, он жестом пригласил их садиться и встал перед ними, положив руки на пояс.

– До наступления темноты мы ничего делать не можем, зато у нас есть время подготовиться. Пока не стемнело, слушайте, что я придумал...