Текст книги "Добро пожаловать в Винтервилл (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Элкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

– Я позвонила, чтобы сообщить тебе, что буду жить в «Ридженси» несколько дней, на случай если тебе понадобится позвонить мне, – сказала его бабушка.

Джош нахмурился.

– Почему ты в отеле? – спросил он бабушку, все еще глядя на плакат с рекламой второго городского собрания. Он оставил его на месте, ведь уже сфотографировал его на свой телефон.

– Твой дедушка ведет себя неправильно. Я подумала, что дам ему несколько дней, чтобы он побушевал, попыхтел и выкинул из головы все, что у него накипело.

– Что случилось?

Холодный ветер трепал его волосы.

– Ты знаешь, какой он. Устраивает припадки, потому что не может дозвониться до тебя, и вымещает это на всех остальных. Слава Богу, что он не может сам доехать до аэропорта, иначе он был бы уже на полпути к тебе.

Джош зажмурился.

– Я вернусь домой. Ты не должна иметь с этим дело.

– Ты ничего такого не сделаешь. Это только даст ему то, чего он хочет. Пусть побудет немного в одиночестве, ты главный. В любом случае, мне не помешает отдохнуть. Я записана на массаж лица на сегодня, а кое-кто из девчонок приедет в город, чтобы встретиться со мной на ужин сегодня вечером.

Всем подругам его бабушки было около восьмидесяти, как и самой бабушке. У него дрогнули губы, когда она назвала их девчонками.

– Может быть, тебе не стоит возвращаться.

– Мне восемьдесят три года, милый, – его бабушку это позабавило. – Я не собираюсь начинать совершенно новую жизнь. И вообще я люблю этого глупого старика.

И разве не это было самым главным? Неважно, каким засранцем был его дед, он все равно был любим женщиной, которую не заслуживал. Неважно, сколько раз Джош пытался уговорить ее на встречу с адвокатом или на прекрасно обставленную квартиру, она не хотела уходить от человека, который иногда злился так, что выгонял ее из собственного дома.

В ее голосе было столько тепла.

– В любом случае, расскажи мне о Винтервилле. Он такой же красивый, как на фотографиях?

– Я собираюсь снести его бульдозером, бабушка.

– Прекрати. Нет, не собираешься. Ты собираешься сделать его лучше, как ты всегда делаешь.

Это была еще одна особенность его бабушки. Не только его дедушка грелся в лучах ее преданности, но и Джош тоже. Она во всем видела хорошее, даже когда ничего хорошего не было видно.

Ему казалось, что, даже если бы она была бабушкой Сатаны, она бы ходила и рассказывала людям, как здорово, что он всех согревает.

– Ты останешься там на Рождество? На Рождество там очень красиво. Ты мог бы поужинать в гостинице Винтервилля. Ты знал, что они собираются вокруг елки и поют песни?

Да, он знал.

– Я не пробуду здесь так долго. И вообще мы не празднуем Рождество.

– Нет, празднуем. Вообще-то тебе стоит повеселиться. Я беспокоюсь о тебе, дорогой. Ты трудоголик, как твой дедушка. Тебе нужно время, чтобы расслабиться.

Он вздрогнул от такого сравнения.

– Я расслаблен. Даже не ношу галстук. И я не знаю, сколько времени это займет, – или как долго он будет твердить себе, что он здесь только по делу, а не для того, чтобы заставить Холли Винтер вспомнить ту единственную ночь, которую они провели вместе.

– Может быть, тебе стоит покататься на санках, – продолжила его бабушка. – Ты собираешься украсить арендованный дом к праздникам? Там неподалеку есть ферма рождественских елок, это кажется таким веселым занятием.

– Как долго ты изучала это место? – Джош старался не рассмеяться. Он не собирался ничего украшать.

– Твой дедушка оставил несколько документов и брошюр. Я взглянула.

– Ну, оно не выглядит как раньше. Место стало немного запущенным.

– Это потому что бедная Кэнди Винтер умерла. Я говорила тебе, что однажды встретила ее? На торжественном вечере по сбору средств на ликвидацию детской неграмотности. О Боже, эта женщина была настоящей боевой машиной. Ей удалось убедить Оскара Джентри открыть свой бумажник, хотя все говорили, что когда это случится, конец света наступит и демонические мотыльки вырвутся на свободу.

Джош усмехнулся.

– Дорогой, мне пора идти. Я только что видела, как Минди Лэтэм прошла мимо, и похоже, что она сделала какую-то операцию. Мне нужно узнать все подробности.

– Конечно. Хорошего отдыха, и мы с тобой скоро поговорим.

– Береги себя. И развлекайся. Возможно, тебе это даже понравится.

Он покачал головой и завершил разговор, затем отправил сообщение Уилле, попросив ее организовать голосовую конференцию с его дедушкой. Одно дело – избегать его, другое – если это причиняет боль его бабушке.

Он толкнул дверь в кафе. Долорес подняла голову и улыбнулась, когда он вошел.

Почему она улыбается мне?

Она должна была плюнуть ему в кофе. Ему никогда не понять здешних людей.

– Что Вам предложить? – спросила она.

Он засунул телефон в карман.

– Ничего, что я здесь?

Что это был за внезапный приступ совести?

Она была деловой женщиной, клиент был клиентом. И все же он хотел, чтобы она сказала, что все в порядке.

Долорес моргнула, обдумывая его вопрос.

– Конечно, все в порядке, – сказала она, протягивая руку через прилавок, чтобы погладить его по руке. От этого легкого жеста у него сжалось горло. – Вы – клиент, а каждый клиент – друг. А Вы выглядите замерзшим, – сказала она, ее голос был полон тепла. – Может быть, Вы присядете у камина, а я принесу Вам кофе и выпечку?

– Звучит неплохо.

Боже, ему стало душно, и ему это ни капельки не нравилось. Он выпьет кофе, съест эту чертову выпечку, а потом вернется в свой импровизированный офис в арендованном доме и сосредоточится на планах будущего Винтервилля и завтрашнем городском собрании.

Джош потер большим пальцем камень в кармане. Нравится ему это или нет, но он был Гербером. И у него не было ни одной сентиментальной косточки в теле. Ради своего здравомыслия он собирался сохранить это положение.

***

На следующее утро Холли смотрела на написанные от руки цифры, ее палец скользил по всей длине листа, пока не дошел до самого низа. Она хотела бы сказать, что Долорес была единственным известным ей владельцем бизнеса, который все еще вел рукописные книги, но Холли точно знала, что Чарли Шоу делал то же самое в мастерской «Холодный запуск». Мейзи в спа-салоне, вероятно, тоже, если бы внук не снабдил ее новым ноутбуком и бухгалтерской программой, на использовании которой он настоял.

– Что это за запись? – спросила она Долорес, указывая на платеж в две тысячи долларов. В кафе было тихо – она была первой посетительницей в это утро. Она пришла еще до того, как Долорес отперла дверь.

Проклятая бессонница.

По крайней мере, находясь здесь, она не думала о бизнесмене с золотыми крапинками в глазах.

– Это мой вклад в оплату медицинских счетов твоей бабушки, – Долорес улыбнулась ей самой мягкой из улыбок. – Твоя мама и дяди не могли себе этого позволить, поэтому мы все согласились помочь, заплатив за аренду больше.

– Они не могли себе этого позволить, – голос Холли был монотонным. – На сколько выросла арендная плата?

Долорес удивленно посмотрела на искаженное выражение лица Холли.

– Мы согласились на 30 % повышение, пока не будет погашен долг. Твоя бедная семья не должна платить за все это. Кэнди всегда была так добра к нам, поэтому, конечно, мы хотели что-то отдать взамен.

Кэнди всегда заботилась о том, чтобы у нее была отличная медицинская страховка. Это было то, что она внушала Холли с самого раннего возраста.

«В жизни есть только три непреложных факта. Рождение, смерть и больничные счета. Ты должна быть готова ко всем трем».

Однако это не помешало ее маме и дядям воспользоваться добротой общества. Естественно, ведь их наследство было меньше, чем они ожидали. И у всех троих были дорогие вкусы. Но взять деньги у этих хороших, добрых людей, а потом продать город?

От этого ей стало не по себе.

– Ты должна перестать платить им сейчас же, – сказала ей Холли. – И отложи эти деньги на пенсию, – Холли взяла лист бумаги и нацарапала цифру. – Если бы ты могла зарабатывать столько в кафе, ты бы продолжила здесь работать?

Долорес моргнула, увидев цифру.

– Конечно. Я бы хотела передать дела своему сыну. Помнишь Рейнольдса, не так ли? Он разошелся с женой в прошлом году и теперь не может работать по ночам, поскольку разделил опеку над их детьми. Он берет работу, где может, но это не дает стабильности его девочкам, – она мягко улыбнулась при мысли о своих внучках. – Я надеялась, что они все переедут жить ко мне. Я бы брала больше времени на отдых и помогала присматривать за ними.

– Может быть, все изменится, – сказала Холли, сглотнув, когда посмотрела на цифры, нацарапанные для Долорес. – Борьба еще не закончена. Ты придешь сегодня на собрание?

– Да, – Долорес похлопала ее по руке. – Думаю, это очень мило, что ты и твои кузены пытаетесь найти способ оставить все как есть.

Холли не чувствовала себя милой. Она чувствовала себя беспомощной.

– Если ты оставишь эти книги у меня, я сделаю для тебя несколько прогнозов. И некоторые предложения о том, что ты можешь сделать со своими деньгами, если продажа состоится.

– Ты хорошая девушка, – колокольчик над дверью звякнул. – А теперь я лучше займусь работой. Этот город не функционирует без хорошей дозы кофеина и рождественской музыки.

Стук туфель Долорес эхом разносился по кафе, пока Холли склонилась над бухгалтерской книгой, нажимая на приложение калькулятора на телефоне и делая быстрые пометки в блокноте. Она была настолько поглощена расчетами, что не заметила, что за ее спиной кто-то есть, пока листовка не прихлопнулась к столу очень большой мужской рукой.

И тут она почувствовала его запах. Знакомые нотки древесно-пряного аромата заставили ее затрепетать

Она повернулась, ожидая, что на его лице будет яростное выражение. Но вместо этого на его лице был намек на улыбку. Странно ли, что она почувствовала почти разочарование от этого?

– И тебе доброго утра, – пробормотала она.

– Кофе?

– Нет, спасибо.

Он повесил свое дорогое серое шерстяное пальто на крючок рядом с камином, а затем выдвинул кресло напротив кресла Холли.

– Пожалуйста, садись, – она не потрудилась скрыть сарказм в своем голосе.

– Спасибо, – он ухмыльнулся, вытянув свои длинные ноги и скрестив руки поперек своей хрустящей белой рубашки. – Что делаешь?

– Вяжу шарф.

Он усмехнулся над ее очевидной ложью. Холли подняла голову, возмущенная.

– Я могу тебе чем-то помочь?

– Я хотел спросить, может ли кое-кто прийти на ваше выступление сегодня вечером, – он указал на листовку.

– Кое-кто, то есть ты?

– Да.

Его губы все еще подрагивали.

Почему он должен быть таким чертовски счастливым?

Это заставляло ее чувствовать себя раздраженной как никогда.

– Я думала, ты уехал из города.

Джош поднял руки, перевернув их, будто проверяя их.

– Нет, все еще здесь.

– И почему же?

Ее глаза поднялись и встретились с его. И нет, здесь не было никакой искры. Электричество, пробежавшее по ее телу, вероятно, было статическим электричеством от огня.

– Потому что мне нравится здесь, в Винтервилле.

Она наклонила голову в сторону, забыв про бухгалтерскую книгу.

– Правда?

– Да. И теперь, когда я услышал, что сегодня вечером будет выступление, я рад, что остался.

Холли издала разочарованный вздох.

– Это не выступление, это митинг. Протест против реконструкции.

– В моем собственном театре?

– Что? – Холли моргнула.

– Вы проводите собрание протеста в театре, которым я владею. В городе, которым я владею, – он выглядел ничуть не обеспокоенным этим. – Так что, думаю, мне интересно, что будет дальше.

– Ты владеешь театром?

– Он включен в продажу. И твоя семья подписала контракт.

Почему, черт возьми, я не подумала об этом? Конечно, он владел им.

– Но ты еще не перевел деньги.

Она была почти уверена в этом факте. Ее мама и дяди преследовали этот город, как призраки прошлого Рождества. Как только они наложат свои грязные лапы на деньги, они уберутся отсюда быстрее пули.

– Это в процессе. Должно быть завершено к двадцать шестому декабря.

– Счастливого нам Рождества.

Его губы дернулись.

– Все в порядке. Я буду рад, если вы проведете своей маленькое собрание в моем театре, если только я получу приглашение.

Он снова держал в руке эту штуку – что бы это ни было. Она прищурила глаза, пытаясь рассмотреть ее, но увидела лишь вспышку белого цвета. Заметив ее пристальный взгляд, он сомкнул пальцы и сунул руку в карман.

– Вот, пожалуйста, – сказала Долорес, ставя перед ним поднос. – Знаю, что Вы сказали, что не хотите ничего есть, но я знаю, как Вам нравятся эти лепешки. Я сама приготовила их сегодня утром.

– Вы слишком хорошо меня знаете, – сказал Джош Долорес, которая широко улыбнулась.

– Наслаждайтесь, – она посмотрела на Холли. – Ты уверена, что не хочешь подкрепиться, дорогая?

– Я в порядке, спасибо, – Холли покачала головой. Как только Долорес ушла, Джош откусил огромный кусок лакомства, и крошки рассыпались по столу.

– Эй, – сказала Холли, убирая их с бухгалтерской книги. – Ты можешь попробовать не есть, как пещерный человек?

Джош проглотил откусанный кусочек, запив его кофе, и посмотрел на нее, его теплый взгляд был полон пристального внимания.

– Ты определенно помнишь ту ночь со мной.

– Мы снова к этому возвращаемся? – Холли насмешливо вздохнула. – Мне так жаль, что твоего мастерства оказалось недостаточно, чтобы прорваться сквозь мою психику. Но я уверена, что действительно хорошо провела время.

Джош посмотрел на нее сквозь густые ресницы.

– Признай это, – его голос был хриплым. Манящим.

– Покажи мне, что у тебя в кармане, – ответила Холли, приподняв бровь.

– Ты действительно хочешь посмотреть?

Холли кивнула. Это было странно, но она хотела. Она не могла понять, что это, черт возьми, такое, и это не давало ей покоя.

– И если я покажу тебе, ты признаешься, что помнишь ту ночь?

Она сделала вид, что раздумывает над этим.

– Если ты хочешь, чтобы я тебе солгала.

– Тогда я ничего тебе не покажу, – его глаза были наполнены весельем. Почти искрились. – Вместо этого приходи сегодня на ужин ко мне.

Холли моргнула от его резкой смены разговора.

– Что?

– Позволь мне пригласить тебя на ужин. Может быть, мы сможем прийти к какому-то взаимному соглашению. Услуга за услугу, – то, как он это сказал, густым, тягучим голосом, заставило ее почувствовать, что он говорит вовсе не о ее памяти или о том, что было у него в кармане. А о чем-то другом, более грязном.

И, черт возьми, если бедра не сжались от этой мысли.

– Я занята сегодня вечером.

– Собрание? – он кивнул. – Приходи после.

– Мне нужно помыть голову.

Он рассмеялся, и у нее почти перехватило дыхание. Он выглядел беззаботным, мальчишкой и таким чертовски привлекательным, что ей пришлось сжать губы, чтобы сдержать протяжный вздох.

– Прежде чем я покину этот город, ты скажешь мне, что помнишь.

– Почему ты так отчаянно хочешь, чтобы я вспомнила ночь, которая случилась много лет назад? – Холли наклонила голову набок, пытаясь разобраться.

– Я не отчаянно хочу, чтобы ты вспомнила. Я знаю, что ты помнишь. Просто хочу, чтобы ты признала это.

– Почему? – упорствовала она.

– Потому что я всегда играю, ради выигрыша, – в его голосе чувствовалась напряженность. Это вызвало дрожь.

– И поэтому ты здесь? – спросила она. – Потому что думаешь, что это игра?

Джош перехватил ее взгляд. Он ничего не сказал, рассматривая ее так, словно она была загадкой, которую он хотел разгадать. Она почувствовала, как ее щеки потеплели от его пристального внимания и от воспоминания о той ночи, когда она точно знала, насколько сильно его тело может прижиматься к ней.

Она не хотела признавать, что помнит его. Что она все еще почти чувствовала тепло его кожи, мягкость его поцелуев, глубокое рычание в его горле, когда он доводил ее до грани боли и удовольствия.

Потому что, если бы она призналась в этом, он увидел бы правду в ее глазах. Что она надеялась не на одну ночь. Что в течение года после его ухода ждала, что он свяжется с ней. Он оставил ей записку, и она хранила ее аккуратно сложенной в сумочке, пока не стало ясно, что он не вернется, и она подожгла эту чертову бумажку.

– Я остался, потому что от тебя одни проблемы, – сказал он ей. – А я хочу убедиться, что эта продажа пройдет без проблем.

– От меня одни проблемы, но при этом ты находишь забавным, что мы проводим митинг в театре, которым ты владеешь?

Он снова улыбался, и, черт возьми, ей хотелось стереть эту улыбку прямо с его лица.

Своими губами. И языком.

И, возможно, внутренней стороной бедер.

Ух. Почему он должен быть таким привлекательным?

Он доел свое лакомство и запил его остатками кофе, не сводя с нее глаз. Ее взгляд не дрогнул. Это было похоже на какой-то вызов. Смотреть, как Джош Гербер ест свой завтрак, и делать вид, что это не заставляет ее думать о сексе. Смотреть, как крошки прилипают к его нижней губе, и делать вид, что она не хочет слизать их с него. Заметить, как волнообразно дергается его горло, когда он глотает последний глоток кофе, и не думать о том, как бы она хотела поцеловать его в шею, а затем расстегнуть пуговицы дорогой рубашки, чтобы обнажить его красивое подтянутое тело.

– Увидимся вечером, Холли, – пробормотал он. Это было похоже на обещание.

– Да, увидимся, – она зажала нижнюю губу между зубами, и его глаза вспыхнули.

И когда он вышел из кафе, она задумалась, как долго будет продолжать лгать ему.

Глава 10

– Вы не можете провести это собрание, – дядя Джо скрестил руки на груди. Его лицо было бледным, глаза казались крошечными белыми шариками под густой монобровью. – Продажа состоялась. Все кончено. Вы все получите выгоду, в конце концов. Черт, мы даже можем поговорить о том, чтобы дать вам немного сейчас, если это то, о чем вы беспокоитесь.

Дядя Ноэль негромко хмыкнул, как будто он совсем не был согласен с этим.

Холли заметила, что ее мамы здесь нет. Но девушка не спросила, где она. Честно говоря, ей было не интересно.

Ни капельки.

– Мы можем это сделать, и мы это сделаем, – Эверли подняла подбородок и уставилась прямо на отца. Челюсть дяди Джо начала подрагивать. – Бабушка хотела бы, чтобы мы защищали город. Это дело всей ее жизни. Мы в долгу перед ней, и ты тоже.

– Твоя бабушка не оставила достаточно денег, чтобы оплатить даже месячные расходы на содержание этого места. У нас нет выбора, мы должны его продать, – дядя Ноэль был тише, чем Джо, но он все еще выглядел разъяренным. Его взгляд был устремлен на Норта, который вытянулся во весь свой рост – сто девяносто один сантиметр. В глазах старшего кузена чувствовалась угроза, от которой Холли задрожала.

Неудивительно, что женщины Винтервилля бросались на него. Норт был идеальным сочетанием джентльмена и бандита.

В театр начали прибывать люди. Проходя мимо, они с интересом разглядывали семью Винтер, словно не могли понять, почему Джо и Ноэль выглядят такими разъяренными. До сих пор им удавалось хотя бы сохранять видимость единства семьи при общении с горожанами, даже если оно было полностью искусственным. Но эта конфронтация не оставляла сомнений в том, что старшее поколение Винтеров совершенно не согласно с Холли и ее кузенами.

Это было неприятно.

Рядом с собой она чувствовала, как дрожит Аляска. Холли положила свою руку на ее руку и крепко сжала ее. Аляска вцепилась в нее изо всех сил.

– Нам нужно войти, – сказала Холли, наблюдая за толпой, заполняющей театр. – Мы обещали, что начнем в семь. Мы не хотим их задерживать.

– Она права. Сегодня вечером прогнозируется снег, – Гейб кивнул. – Пойдем.

– Если вы пойдете туда, то все. Не просите нас ни о чем. Мы с вами закончим, – дядя Джо потянулся к Эверли, но Норт встал между ними, заслоняя ее.

– Они не могут войти. Театр им не принадлежит. Мы можем остановить их, – дядя Ноэль говорил почти взволнованно, как будто эта идея только что пришла ему в голову.

– Технически, ты тоже им не владеешь, – заметила Холли. – И у меня есть разрешение на его использование, – она посмотрела дяде Ноэлю прямо в глаза. Он струсил в ответ. Она не боялась его. Или дядю Джо. В Чикаго она каждый день ела на завтрак самоуверенных богачей. Она могла справиться с ними и здесь. – А теперь пойдемте, нам нужно поговорить с городом.

Они воспользовались служебным входом, пройдя по знакомым коридорам, которые раньше были заполнены танцорами и певцами, а воздух был наполнен отзвуками настраиваемого оркестра. На половине представления Кэнди, запыхавшись, вбегала в зал с неизменным опозданием. Тогда атмосфера менялась и переходила в режим тихого благоговения. Куда шла Кэнди, туда смотрели все.

А сейчас ее не было. Холли все еще держала Аляску за руку. Им потребовались все силы, чтобы уговорить ее прийти.

– Все здесь, – прошептала Эверли, выглядывая из-за занавеса. Мгновение спустя она издала протяжный свист. – Ух ты!

– Что? – Норт нахмурился.

– Джош Гербер в зале. Он сидит сзади, за Долорес и Чарли, – она провела кончиком языка по нижней губе. – Это уже интересно.

Норт посмотрел на нее через плечо, затем отступил назад, качая головой.

– Я избавлюсь от него.

– Нет, не надо, – быстро сказала Холли. – Я сказала ему, что он может прийти.

– Что? – Гейб бросил на Холли странный взгляд. – Почему?

– Потому что технически это его театр, и он дал нам разрешение на его использование. Мы не можем выгнать его из его собственного театра. Он может сделать так, что нас арестуют или что-то в этом роде.

Гейб и Норт обменялись взглядами.

– Я думал, мы не собирались с ним разговаривать, – Норт тяжело выдохнул.

– Я столкнулась с ним в кафе, и у него в руках была листовка. Я не искала встречи с ним.

– Подожди-ка, я думал, они уехали из города, – Гейб поджал губы, смутившись.

– Двое других уехали, но он нет, – радостно сказала Эверли. – Он остался, потому что неравнодушен к Холли.

– Нет, – Холли закатила глаза на свою кузину. – Но я думаю, что мы можем заставить его понервничать. Он сказал что-то об игре на победу. Это значит, что он думает о том, что может проиграть.

Она не собиралась говорить им о том, что он также сказал ей, что хочет переиграть и ее. Чтобы заставить ее признаться, что она помнит их совместную ночь. Каким бы придурком ни был Джош Гербер, он не заслуживал того, чтобы оказаться под ударом правого хука Норта.

– Мне это не нравится, – Норт покачал головой. – Он что-то замышляет.

– Вот почему я думаю, что Холли должна сблизиться с ним, – упорствовала Эверли. – Так мы узнаем, о чем именно он думает.

– Нет, – Холли покачала головой. – Оно того не стоит.

– В точности мои мысли, – Норт одобрительно улыбнулся ей. Гул разговоров в аудитории становился все громче и нетерпеливее. – Нам нужно выходить.

– Как мы собираемся это сделать? – спросил Гейб. – У нас нет шикарной презентации.

– Мы сделаем то, что сделала бы Кэнди, – сказала Эверли. Из всех них она была артисткой. Та, кто знал, как захватить аудиторию. – Мы сядем на краю сцены и будем смотреть им в глаза. Спрашивать их об идеях. О помощи. Пусть они владеют этим вместе с нами.

Норт поднял брови.

– На самом деле это отличная идея.

– Не нужно так удивляться, – Эверли ткнула его локтем в ребра.

– Я все время забываю, что ты уже взрослая, – пробормотал Норт, потирая бок. – Прости.

Эверли раздвинула занавес, чтобы они могли пройти. Норт шел первым, за ним Гейб и Эверли. Холли посмотрела на Аляску.

– Ты в порядке?

– Я бы хотела, чтобы ничего этого никогда не случилось, – глаза Аляски блестели. – Бабушка не хотела бы, чтобы мы все так сильно ссорились.

– Я знаю, что не хотела бы. Но она также не хотела бы, чтобы все эти люди остались без работы и бездомными, – Холли кивнула в сторону горожан. – Пойдем посмотрим, может быть, мы все вместе сможем что-нибудь сделать.

Эверли улыбнулась толпе, помахала им рукой, затем села на край сцены, свесив ноги над пустой оркестровой ямой. Норт сделал то же самое, Гейб сел рядом с ним. Холли кивнула Аляске, чтобы та села рядом с Эверли, и заняла свое место в конце.

Затем все начали аплодировать. Норт бросил на Эверли недоуменный взгляд, и она пожала плечами.

– Просто продолжай в том же духе, – прошептала она.

Норт начал говорить, поблагодарив всех за то, что пришли, и сказав, что хочет, чтобы каждый мог высказаться.

– У нас нет никаких модных микрофонов или аудиовизуального оборудования, поэтому нам придется делать это по старинке – кричать.

Холли оглядела толпу, у нее пересохло во рту, когда ее глаза встретились с глазами Джоша. Ее глупое, предательское сердце начало биться о грудную клетку, когда она увидела, как непринужденно он выглядит. Он был одет небрежно, его крепкий торс обтягивал серый кашемировый свитер. Его волосы были взъерошены, как будто какая-то женщина провела по ним пальцами.

На его губах заиграла полуулыбка, и он впился в нее взглядом, отчего ей стало жарко, как будто она отдыхает на Гавайях, в то время как она сидит здесь, в Винтервилле.

Почему он всегда должен выглядеть так хорошо?

И почему мое тело реагирует на него каждый раз, когда мы вместе?

– Холли, – пробормотала Эверли за плечом Аляски, наклоняя голову к Норту. – Он только что попросил тебя представиться.

Норт поднял бровь, проследив направление ее взгляда прямо на Джоша Гербера. Затем оба мужчины уставились друг на друга, и в их взглядах не было ни капли тепла. Только ледяная неприязнь.

Ух.

– Привет всем, – Холли попыталась улыбнуться. – Думаю, большинство из вас меня знает. Я Холли Винтер. Я провела здесь большую часть своего детства, и, как и вы, я хочу сохранить этот город таким, каким его построила моя бабушка.

– В детстве она трижды побеждала на математическом конкурсе штата, – выкрикнул Фрэнк Ричардс. Уголком глаза она заметила, что Джош ухмыляется.

Пожалуйста, не надо.

Вознесла она молитву к небесам, но Фрэнк все равно встал.

– Эй, Холли, сколько будет пятьдесят пять умножить на семьдесят шесть?

Ее сердце замерло.

– Четыре тысячи сто восемьдесят.

По меньшей мере тридцать человек достали свои телефоны и начали нажимать на них, несомненно, проверяя ее арифметику. Когда они посмотрели вниз на свои экраны, все они издали небольшой «ох».

– Видите? Она гений математики, – провозгласил Фрэнк. – И всегда была им.

Холли пристально посмотрела на Норта.

– Может, нам стоит поторопиться?

– Да, стоит, – он глубоко вздохнул. – Итак, давайте начнем встречу. У кого есть хорошая идея, как остановить разрушение Винтервилля?

***

Джош откинулся на спинку кресла с бархатной обивкой, устремив взгляд на Холли. На ней были джинсы, облегающие ее изгибы и ярко-красный свитер в тон помаде. Каждый раз, когда она двигалась, ее волосы вспыхивали в свете прожекторов, направленных на кузенов Винтер, освещая ее темные, ниспадающие волны.

И каждые несколько минут ее глаза ловили его взгляд, и он чувствовал, как по телу пробегает дрожь.

Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так хорошо. Конечно, формально он был здесь врагом, и все были очень осторожны, не называя его имени. Но это было похоже на просмотр фильма. Как будто Джордж Бейли ожил и отчаянно пытался спасти Бедфорд Фоллс, пока большой плохой мистер Поттер не превратил его в Поттерсвилл.

Что технически делало его засранцем, но он забыл об этой маленькой детали.

– Мы должны привлечь внимание, – крикнул один из молодых людей в переднем ряду. – Поговорить с газетами и телеканалами. В это время года они любят истории о человеческих судьбах.

Эверли кивнула, выражение ее лица было серьезным.

– Это хорошая идея. Но им нужен крючок. Что бы это могло быть?

Джош наклонился вперед и похлопал Долорес по плечу.

– Они могли бы устроить шоу в театре, как это делала Кэнди. Об этом бы точно написали, – его голос был тихим, потому что он ни за что не хотел, чтобы его кто-нибудь услышал. Он хотел, чтобы Долорес взяла эту идею и озвучила ее от своего имени.

Она моргнула.

– Да, это замечательная идея.

Он кивнул на сцену.

– Вы должны сказать им.

Взволнованная, она подняла руку. Норт поманил ее к сцене, потому что никак не смог бы услышать ее. Долорес прошла по проходу и остановилась на краю сцены, где прошептала что-то на ухо Эверли.

Эверли моргнула, затем посмотрела на Джоша. Тот отвел взгляд, выражение его лица стало скучающим.

Если бы спросили его, почему он предложил это, он бы ответил, потому что ему нравилось наблюдать, как они борются против него. Конечно, он не хотел дурной славы, но это может быть и положительным моментом. Привлечь хорошее внимание к Винтервиллю.

В любом случае, они могли получить сколько угодно огласки и все равно не смогли бы остановить реконструкцию. Этот город и все в нем принадлежало ему. Или будет принадлежать, как только закроется сделка.

И нет, это не имело никакого отношения к тому, как все пятеро возбужденно перешептывались друг с другом. Как и к тому, что Холли теперь постоянно смотрела на него.

И уж точно ничего общего с тем, как кровь приливала между бедер, когда их взгляды встречались.

Он неловко переместился на своем сиденье, скрестив ноги, чтобы скрыть эффект, который она на него произвела. Эверли вскочила на ноги, увлекая за собой Аляску и Холли, а Гейб и Норт наблюдали за происходящим.

– Дамы и господа, – обратилась Эверли к залу, ее глаза сверкали. – Долорес пришла в голову замечательная идея. Мы собираемся устроить шоу!