Текст книги "Крестная мамочка"
Автор книги: Кэрри Адамс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
4. Сомнительная эйфория
Я поспешила подать Бену сигнал SOS: ужин с ним мог стать моим спасением. Трубку взяла Саша. Не выпьют ли они со мной водки в каком-нибудь антистрессовом заведении, спросила я, в оправдание добавив, что весь день общалась с младенцами и изголодалась по взрослой компании.
– Я ухожу, – отозвалась Саша, – а Бен никуда не собирается. Только вот не знаю, удовлетворяет ли он критериям отбора.
– Ты о чем?
– Ты же сказала, что тебе нужна взрослая компания.
– Ну да… – Я шагала к станции метро в потоке людей, направляющихся домой после работы. – Что-нибудь случилось?
– Лучше не спрашивай.
– Не буду.
– Мужчины – те же младенцы. Я уехала по делам на четыре дня. Вернулась, а в холодильнике шаром покати, хотя запастись пивом он почему-то не забыл. И даже не подумал вынести мусор, заправить постель или хотя бы нацепить на держатель новый рулон туалетной бумаги, чтоб его! Так что можешь забирать моего мужа. Хочу ли я получить его обратно – пока не знаю.
Обычно, когда я просила у Саши мужа взаймы, она говорила: «Только с возвратом». На это я лихо отвечала: «А когда я забывала?» Но сейчас она не скрывала раздражения.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Можешь перепрограммировать особь мужского пола?
– Нет. – Я остановилась у входа в подземку. Выбор места назначения зависел от исхода беседы.
– Тогда ничем. Ладно, Тесса, переживем. Мне бы только сплавить его на пару часов и куда-нибудь сходить с подружкой.
– Так пойдем со мной. – Я все еще стояла на пути у выходящих из метро людей. – Мне без разницы. – От бессовестного вранья самой стало неуютно, и я попыталась загладить его порцией правды: – Обожаю девичники.
– Тесса, ты не годишься. Ты всегда его защищаешь.
– Вот досада.
– Да нет, это даже трогательно, но сегодня я истекаю ядом и бешусь. Как сказала мне одна мудрая женщина, «если у тебя есть муж, это еще не значит, что у тебя нет проблем с парнями».
– Что за женщина?
– Балда, это же твои слова!
– Правда? – изумилась я.
Не может быть: я бы до такого не додумалась.
– Ты себя не ценишь, Тесса. Ладно, пришлю тебе Бена.
– Спасибо. У вас правда все в порядке?
– В норме. Так, мелкие трения. Главное – не забывать об этом, когда мы ссоримся. К тому времени, как я вернусь домой, я снова буду от него без ума, сорву с него одежду, и…
– Стоп! Избавь меня от подробностей.
– Между прочим, он всегда особенно нежен со мной после ваших встреч. Ты на него хорошо влияешь. Так что забирай его на вечер, а если он не захочет возвращаться, пожалуйста, пни его в направлении дома.
– А разве я когда-нибудь забывала?
Такие разговоры мы время от времени ведем вот уже семь лет – обычно без упоминаний о яде и бешенстве, но в целом их суть не меняется.
Мне едва хватило времени заскочить домой и позвонить родителям. Не успела я положить трубку, Бен сообщил, что ждет меня внизу в машине. Я пообещала спуститься немедленно и сдержала обещание. Так я устроена: вечно в движении, ни минуты покоя. Улыбка, которой встретил меня Бен, была наградой за все: за плоские остроты Нейла, вопли близнецов и соски Хэлен. Бен – мощное противоядие от почти любых бед. Рослый и широкоплечий, он в последнее время слегка раздался в талии, но это его не испортило. Темные волосы, голубые глаза… продолжать или хватит?
– Ради меня наводить марафет не стала?
– Извини, тебе достались объедки от меня: навещала крестников, а теперь безумно хочу выпить. Немедленно.
Бен открыл передо мной дверцу машины.
– Зря прибедняешься. Выглядишь великолепно, так Саша и думала.
– Что там у вас с Сашей?
– Ничего особенного. Забыл купить молока, а она психанула. С ней такое бывает после долгих поездок. Привыкает к отельной жизни и к тому, что все вокруг на задних лапках ходят. Однажды, когда она опять стала придираться, я сложил туалетную бумагу мелкими треугольниками.
– Наверняка помогло, – саркастически отозвалась я.
– В конечном итоге – да. Ты же помнишь, кто там бранится и тешится…
– Помню, помню.
Бен захлопнул дверцу и обошел вокруг машины. Усевшись рядом, он посмотрел на меня по-новому – долгим и внимательным взглядом.
– А ты и вправду выглядишь просто супер, – наконец сказал он. – В миллион раз лучше, чем перед отъездом. Приходится признать, что решение было верным. Ты прямо сияешь.
– Посиди на одном урюке – тоже засияешь.
– Ручаюсь, твое бунгало ходило ходуном.
– И тряслось.
– Я открою окно. – Бен пристегнулся и повернул ключ зажигания. – Что, беспокойная выдалась неделька после приезда?
Я многозначительно улыбнулась.
– Как, уже? Не может быть! Не верю!
Я кивнула. От Бена я ничего не скрываю.
– Вообще-то поверить легко – достаточно взглянуть на тебя. Удачный попался?
– Не допытывайся. Я люблю твою жену.
– Так и я ее обожаю. И не собираюсь выяснять, кто больше ее любит, а тем более драться за первое место, но, знаешь, иногда так не хватает новизны, трепета. Нет, я, конечно, ни о чем таком и не думаю – просто вспоминаю.
– Главное, в депрессию не впади.
– Мне что, и потосковать нельзя? – возмутился он.
– Нашел кого спросить. Я не знаю ваших правил.
– А вы небось даже раздеться толком не успели.
Я не выдержала и улыбнулась.
– Точно. Только с меня пришлось стащить трусы.
– Ну, это как водится, – согласился он.
– А с него – штаны, правда, только по колено.
Мы расхохотались и влились в поток транспорта. Паркуясь у бара, мы по-прежнему смеялись. Если бы не этот треп, нашей дружбе давно пришел бы конец. Вообще-то мы можем болтать о чем угодно. Только не о нас двоих.
* * *
Мы выбрали бар неподалеку от места, на которое распространяется разрешение Бена на парковку. Он собирался там и оставить машину, а утром забрать ее. Вот почему до алкоголизма мне остался всего шаг: когда кому-нибудь из друзей не терпится ненадолго сбежать от супружеского блаженства, они звонят мне, как неисправимой одиночке. Мне не у кого выпрашивать разрешения встретиться с друзьями, не требуется заранее договариваться с приходящей няней и сверяться с ежедневником ни к чему. Когда доходят до ручки мои одинокие друзья и подруги, они все равно идут ко мне, зная, что я крепко застряла в своем одиночестве и меня всегда можно уговорить растрясти кошелек в каком-нибудь баре. Даже когда мой восьмидесятичетырехлетний отец выбирается в столицу, а это случается неприлично часто для его возраста, он заезжает опять-таки за мной. Конечно, я могла бы отказываться от предложений выпить. Но с какой стати? И потом, есть люди, общаться с которыми никогда не надоедает. Бен как раз из таких.
– Как насчет бутылки шампанского – отметить возвращение старого друга?
– Платишь ты?
– Только за первые две бутылки, – заявил Бен. – А коктейли за твой счет.
Вот, полюбуйтесь. Я наблюдала, как он шел к бару. Видела, как следили за ним присутствующие женщины. Видела, какими глазами смотрела на него одна из них, когда он обернулся ко мне и улыбнулся; видела, что все попытки привлечь его внимание ровным счетом ничего не дали. Такую преданность мне он демонстрировал всю жизнь, и она согревала мое израненное сердце.
Бен прислонился к стойке и подмигнул мне. С годами в уголках глаз у него появились смешливые морщинки, но в остальном он все тот же голубоглазый парень с орлиным профилем, который вошел в наш класс миллион попоек назад. Летний семестр был в разгаре, всем нам стукнуло одиннадцать. Помню, Бен тогда носил дурацкие длинные волосы. Этот «хайр» его эффектная и неухоженная хиппуша-мать гордо отращивала на протяжении всей кочевой жизни Бена. Мы с Клаудией обкорнали его через неделю, по его просьбе, крадеными маникюрными ножницами. Мать таскала Бена повсюду, куда ее заносило настроение, – вернее, как мы потом узнали, куда возили ее знакомые мужчины. Обширный житейский опыт не заменял преимуществ жизни на одном месте, и нам с Клаудией быстро стало ясно, что Бен наивен и нуждается в заботе. А нас ничто не увлекало так, как новые затеи. Мы познакомились с Беном, когда он был еще слаб духом и не знал себе цену. Наша дружба пережила пубертат и теперь была нерушима. Если среди нас и есть «дитя вселенной», так это Бен.
* * *
Мой телефон завибрировал, на экране высветился домашний номер Хэлен. Кстати, о детях вселенной – легка на помине… Я включила автоответчик. На сегодня хватит с меня чужого семейного счастья. Вернулся Бен с шампанским в ведерке со льдом, наполнил бокалы. Как обычно, мы выпили за здоровье и за счастье. Это давняя традиция, меняется только содержимое бокалов. За здоровье и за счастье. Бог свидетель, это самое важное.
Я рассказала Бену о депрессивном визите к Хэлен и Нейлу. Бен занимался пиаром в СМИ, поэтому иногда пересекался с Нейлом и немного знал его. Как правило, встречались они за полночь, в каком-нибудь частном клубе для любителей выпить. От Бена мне известны некоторые подробности биографии Нейла, которые я предпочла бы не знать.
– Говоришь, любовь к близнецам у тебя до сих пор не прорезалась?
Для Бена я – открытая книга.
– Если честно, не только к близнецам. При виде Нейла у меня по спине бегут мурашки, а благодарный вид Хэлен просто бесит. Не понимаю, что с ней стряслось. Возьмем тебя: ты вот женился, а задницей не стал.
– Так это потому, что всегда ею и был.
– Не смей. Тебя вообще ругать не за что.
– Знаешь, я недавно видел Нейла… – Бен поморщился. – Он опять взялся за старое.
– Не может быть.
– Увы.
Я зажала уши:
– Слышать не желаю.
– Напрасно злишься, ее следовало бы пожалеть.
– Странное дело: детей хотели иметь оба, но ее жизнь раз и навсегда изменилась, а его – ничуть! Что хочет, то и творит.
– Теперь ты понимаешь, почему Саша не хочет детей?
– Но ты же не Нейл!
Бен пожал плечами:
– Я, конечно, с пьяными актрисками в коридорах не обжимаюсь, но… Мне нравится жить так, как я живу: играть в футбол по вечерам, в теннис по утрам, встречаться с тобой и напиваться в дымину. И отказываться от своих удовольствий во имя равноправия не собираюсь. Тогда мы оба зачахнем со скуки.
– А как же дети? – допытывалась я. Объяснения Бена меня не убедили.
– В этом вопросе у нас с женой полное взаимопонимание.
– Правда? Ты действительно не хочешь детей?
– Не хочу. А ты?
– Конечно, хочу.
– Зачем? – поинтересовался Бен.
– Не тупи. Хочу – и все.
– Но зачем?С ними сплошные проблемы.
– Ты просто эгоист. Типичный эгоист мужского пола.
– А по-моему, такого альтруиста, как я, еще поискать.
Я рассмеялась:
– Чем докажешь?
– Саша вечно в разъездах, бросать работу не хочет, а приставлять к детям круглосуточных нянек – тем более.
– Ты мог бы стать домохозяином.
– Домохозяином? Откуда подхватила словцо – из «Дейли мейл»?
Я оскорбилась до глубины души.
– К «Дейли мейл» не притрагиваюсь! Сама придумала.
– Домашнее хозяйство не для меня. Правило номер один: знай свои недостатки. Мы с Сашей в родители не годимся. Лучше помнить об этом, чем заводить детей, которых мы на самом деле не хотим, не умеем с ними обращаться и, следовательно, вряд ли полюбим.
Пришлось признать, что в словах Бена есть смысл. Родительские гены у Хардингов и вправду слабоваты. Зачем же обрекать детей на муки? С другой стороны, Бен хорош собой, а красивые мужчины попадаются слишком редко. На мое горе, в мире нет второго Бена Хардинга.
– А по-моему, из тебя получился бы мировой папа. Заботливый, обаятельный, щедрый и так далее и тому подобное.
– Предвзято судишь.
– Вот еще! Это чистая правда.
– Мои дети будут любить тебя больше, чем меня. Тебя все любят, даже моя жена. И это здорово бесит.
– Хм, верно. Честно говоря, новых крестников я не потяну.
Бен снова наполнил бокалы.
– Скажи, как ты поняла, что хочешь детей? – спросил он, когда мы чокнулись и сделали по глотку. – Я имею в виду, сама поняла, а не просто решила выполнить социальную программу. С моей точки зрения, твоя жизнь идеальна. Да что я тебе объясняю – сама ведь знаешь.
Девочка-удача. Маленькая мисс Позитивное Мышление. Сплошное счастье. Это все про меня.
– Знаешь, я вдруг задумалась… – нерешительно начала я. – Ну, еще там, в Индии…
Бен насмешливым жестом закрыл лицо руками.
– О нет! Только не говори, что решила уйти к хиппи в ашрам и настрогать строптивой лохматой малышни с бородатым типом по прозвищу Дерево!
– Поваленное Дерево. И не в ашрам, а в индейскую резервацию, и устроиться на службу в казино. Буду носить накладные когти, фальшивые бриллианты и тряпки с рисунком «под леопарда».
Бен громогласно расхохотался.
– Как наяву вижу: ты куришь «Мор», зарабатываешь на жизнь, впуская члены между сиськами, и кормишь детей одним попкорном!
– Еще чего! На фиг такую работу!
Бен обхватил меня лапищами и чмокнул в щеку.
– Эх, Тесси, Тесси, почему нельзя просто общаться, хохотать и напиваться?
– Рано или поздно ты подыщешь себе собутыльницу помоложе. У которой и срок годности печени еще не истек, и сосуды поцелее.
– Я тебя никогда не брошу, – заверил Бен.
– Посмотрим, что ты запоешь, когда я покроюсь старческой гречкой.
– Юным гемоглобином общего прошлого не заменишь.
– Да уж, прошлое у нас богатое, – не подумав, ляпнула я.
Бен стиснул меня так, что ребра затрещали.
– А то!
Я отодвинулась.
– Уже набрался?
– Ага.
– Ну и славно.
– Ты тоже?
– Определенно.
– Класс! – ухмыльнулся Бен. – Давай еще по чуть-чуть.
Как я уже говорила, есть темы, которых лучше избегать.
Почти искупавшись в шампанском, мы завершили вечер. Возле моего дома Бен выбрался из такси и помог мне выйти. Как всегда. И попросил водителя подождать несколько минут, пока он проводит меня до двери. Я обошлась бы и без провожатых, тем более что Роман бдил на дежурстве, но Бен всегда доставлял меня к порогу. На прощанье он обнял меня.
– Я так соскучился. Знаешь, не надо больше ашрамов и медитаций. Когда тебя нет, у меня вся жизнь разваливается.
Я улыбнулась, уткнувшись в его рубашку. Запах хлопка был привычным и уютным.
– Разве ты не получил мою открытку с пустынным пляжем?
– Помню-помню, крест под пальмой и надпись: «Пришлите еды» – два слова, Тесса Кинг, всего два слова за месяц. Не впечатляет.
– Зато смешно.
– Как всегда. – Он поцеловал меня в губы. – Спокойной ночи, принцесса.
– И тебе, Бен.
Дверь закрылась. Я повернулась и побрела к лифту, начиная стремительно трезветь. Вдруг я вспомнила про вечеринку на Четвертом канале и оглянулась. Бен не спеша шагал к такси. Я распахнула дверь.
– Эй, киряльщик, ты идешь на премьеру новой комедии Нейла?
Он обернулся – и я заметила, что глубокая морщина у него на лбу разгладилась.
– Тусоваться? Вообще-то не собирался, но если ты идешь…
Я кивнула:
– Меня Хэлен просила. Ей нужна моральная поддержка. Ты же знаешь Нейла.
– Отлично, гулять так гулять. – Он расплылся в улыбке. – Там и увидимся.
Я закивала:
– Договорились. Спасибо за компанию, Бен.
Он прижал ладонь к груди, поклонился и сел в машину. Второй раз идти к лифту было уже не так тоскливо. В постель я рухнула счастливая.
* * *
На следующий день к часу я прибыла в ресторан «Липкие пальцы» на Кенсингтон-Хай-стрит. Каспар полулежал на стуле, но был на месте и вообще вел себя почти прилично. Я потрогала спрятанный в сумке айпод, радуясь, что не забыла про подарочную упаковку. Шестнадцать лет – в жизни парня это событие! Я бы сказала, день рождения мужчины. Другое дело, что лично я бы не поменялась с ним местами ни за какие коврижки.
Рядом с Каспаром сидел еще один парень, тощий и ростом повыше. Представившись Заком, он поднялся и подал мне руку. Джинсы чуть не падали с бедер, даже трусы виднелись, – руки так и чесались подтянуть ему штаны и заправить в них футболку. Черт, кажется, старею. В отличие от приятеля, Каспар невнятно бормотнул то, что с равным успехом могло сойти и за приветствие, и завуалированную угрозу от имени мафии. Я подмигнула Франческе, давая ей понять, что одергивать сына бесполезно. Две сестрички героя дня, Поппи и Кэти, тянули молочные коктейли из стаканов, в которых могли бы поместиться целиком. Рядом с Ником и Франческой сидел неженатый брат Ника, Пол, – я отношусь к нему с симпатией, но и только. Это стало ясно еще четырнадцать лет назад; к счастью, мы с Полом с третьей попытки поняли друг друга и с тех пор мирно сосуществуем. Мы уже все решили. А Франческа с Ником, похоже, до сих пор надеются.
– Вино будете, мисс Кинг? – развязно поинтересовался Зак. – Или «Кровавую Мэри»?
– Зови меня Тессой. И, когда будешь обращаться ко мне, помни: в душе я твоя ровесница.
Мой сосед усмехнулся:
– Тогда, может, кока-колы?
Я улыбнулась:
– Из детского возраста я уже вышла.
Зак придвинулся ближе и задел ногой мою ногу.
– Говорят, тебе столько лет, на сколько ты себя чувствуешь. – Он понизил голос.
Наверное, я ослышалась. Этот мальчишка, совсем ребенок, заигрывает со мной? Я повернулась к нему, он кокетливо потупился. Но я ведь не давала никакого… Это что же выходит – в глазах друзей я превращаюсь в двойника Джоан Коллинз? Я представила себя через несколько лет: кабриолет, ювелирщина, узкобедрый томный юноша на пассажирском сиденье, смутно напоминающий молодого Роберта Дауни-младшего (он часто мелькает в моих фантазиях). Эта сцена мне уже начинала нравиться, однако, присмотревшись, я заметила, что молодой жеребец в кабриолете заполняет заявление в Центральный совет по вопросам поступления в университеты. Пришлось спешно заказывать чизбургер средней прожаренности (с картошкой и луком колечками), а в качестве уступки здоровому образу жизни – салат из сырой капусты. Но сначала – бутылку мексиканского пива с клином лайма в горлышке. Блаженство. Настроение стремительно менялось к лучшему. Трения в семье я жизнерадостно уничтожила в зародыше, пройдясь по ним, будто бульдозер.
– Вижу, ты получил мою СМСку, – с улыбкой шепнула я Каспару, пока всех остальных отвлек пролитый молочный коктейль. Я придвинулась ближе. – Но подтекста явно не понял. Мало явиться на собственный день рождения, надо еще и улыбаться. И кстати, раз уж об этом речь, добавлю еще одно условие. Сейчас же сядь прямо, а не то я верну айпод в магазин и вместо него куплю пару туфель от Джимми Шу, в которых отказала себе ради твоего подарка.
В детстве мама урезонивала меня такими же словами. Главное – каким тоном они произносятся. Действуют тон и выражение лица, а сами слова значения не имеют. Наверное, с Каспаром способ сработал, потому что он сел прямо и застыл с испуганной физиономией. Франческа повернулась к сыну как раз в тот момент, когда я отстранилась, а Каспар изобразил кривую улыбку.
Завязалась беседа. Меня не покидало ощущение, что ее стараюсь поддерживать только я одна. Я вела мяч и обводила противника, передавала и принимала пасы, но стоило мне уронить его, как за столом снова воцарялось молчание. К концу обеда я выдохлась. Дрессированная обезьянка выдала все свои трюки. Единственной наградой за мое искрометное красноречие стало внимание со стороны Зака, который несомненно флиртовал со мной, и, кстати, весьма успешно. С Франческой он был вежлив и обаятелен, а Ника явно побаивался. Беседуя же со мной, Ника можно было не опасаться. Прозрачные намеки произносились так негромко, что их слышала лишь я, слишком личные вопросы были замаскированы под вежливые реплики, и это по меньшей мере впечатляло. Удержаться в образе чудаковатой, но любимой тетушки мне не удалось, и, чтобы не перейти границы дозволенного, я выложила на стол анкету. Мне казалось, она напомнит собравшимся о семейных узах.
– Итак, вопрос всем: с кем вы целовались в прошлый раз? – Я перевела взгляд на Ника.
Тот повернулся к Франческе и чмокнул ее в губы.
– С женой!
– Оперативно, – отметила я. – Твоя очередь, Каспар.
– Дурацкая игра.
– Да он просто ни с кем не целовался, – влез Ник.
Девчонки захихикали, а я обратилась к младшей.
– Со Снупи, – подумав минутку, объявила Поппи.
– Франческа?
– С садовником, только Нику не говори.
– Нет у нас никакого садовника, – возразила Поппи.
– Папа за садовника, – растолковала ей старшая сестра. – Вот глупая.
– А ты, Зак?
– В жизни или в фантазиях?
Я ужасно струхнула и, кажется, покраснела.
– В жизни, конечно.
– С Джен Пэккер.
Каспар встрепенулся.
– Ты ж говорил, ничего не было!
Зак возразил:
– А что мне оставалось? Сама на шею вешалась.
– Пол! – спешно вмешалась я. – А ты что скажешь?
Пол сделал глубокий вдох. Мы замерли в ожидании.
– С Гэри.
Ник и Франческа как по команде повернулись к нему. Пол пожал плечами. Затянувшееся молчание стало нервным.
– Кто хочет мороженого? – громко спросила я и подмигнула Полу.
По Кенсингтон-Хай-стрит я шагала вместе с увязавшимся за мной Заком.
– Между прочим, вы на свой вопрос так и не ответили.
В шестнадцать лет Зак уже перерос меня, а я не из коротышек. Его ноги казались бесконечными, джинсы болтались на узких бедрах с выпирающими костями. Почему-то меня не покидало безумное желание содрать с него джинсы зубами. Говорить мне с ним было не о чем, и потому я молчала.
– А я могу сказать, с кем бы охотно поцеловался.
– И с кем же? – вырвалось у меня.
– Сами знаете, мисс Кинг.
Я прыснула.
– Прошу прощения, – спохватилась я и затаила дыхание. Не помогло: смешок рвался наружу. Так продолжаться не могло. Зак и без того приуныл, а я хихикала, как вредная школьница. Я была готова извиниться, но меня остановил пристальный взгляд мальчишки и то, как он облизывал губы. Сразу представилось, как он тренируется перед зеркалом в одиночестве – отрабатывает гримасы, долгие томные взгляды, – и меня снова разобрал смех. Чтобы хоть как-то загладить вину, я попробовала взять его за руку, но Зак отдернул ее. Неловкость усилилась, а смеяться захотелось еще сильнее. Когда я уже решила, что успокоилась, на меня напал такой хохот, что на тротуар брызнула слюна. Зак остановился. А я продолжала идти, упоенно смеясь. Может, поэтому в возрасте Зака у меня не было ни одного парня. И сейчас нет бойфрендов по той же причине. Смешок рвался из меня всю дорогу домой, целый день, проведенный дома, и вечером, пока я одевалась к выходу в свет.
Я откупорила бутылку вина и побаловала себя неспешным купанием. Всем нужны жизненные константы, и моя давно известна: время от времени мне насущно необходимо валяться в горячей воде с ароматическим маслом и потягивать вино.
Я позвонила Билли:
– Привет!
– Ну наконец-то сподобилась. Как ты? Когда увидимся? Хорошо съездила?
– Да уж и не помню толком, давно это было. Может, пересечемся вечерком на следующей неделе? Или занята?
– Ха-ха.
Билли – мать-одиночка; денег на развлечения у нее не густо, а желания развлекаться и того меньше. Надо было вовремя вспомнить об этом.
– Я взяла напрокат кино. Хочешь – приходи сегодня, посмотрим, – предложила Билли.
– Спасибо, но я…
– С тобой все ясно. М-м… – Билли сделала паузу. – Ну и как все же съездила?
– А хочешь, сегодня пойдем вместе?
– Я бы с радостью, но не могу. У Магды выходной, так что… В общем, удачи тебе.
Так я и знала, что она откажется. Она никогда не соглашается. Оно, возможно, и к лучшему: вряд ли Билли и Самира поладят. Самира и ее компания слишком заводные для Билли, а у меня, честно говоря, сегодня нет никакого желания нянчиться с ней в гостях. И без того немало сил уходит, чтобы преодолеть мощную силу притяжения Самиры.
– А как моя крестница?
– Чудесно!
При упоминании о дочери голос Билли сразу смягчился. Мы поболтали о Коре – ее уроках, здоровье, очередной любимой учительнице.
– Ой, извини, что-то я заговорилась, – наконец сказала Билли. – Нагнала на тебя скуку. Ты же на тусовку опаздываешь.
– Ерунда, – небрежно отмахнулась я. – Благодаря этим мелочам я чувствую свою причастность к роду человеческому. – А я и не подозревала, что в моих словах есть толика истины. – Тем более что морщины не способствуют сбору информации.
– Не выдумывай! Ты чудо.
– Увидимся на следующей неделе.
– Конечно. Пока, Тесса. Спасибо, что позвонила.
Я прихорашивалась усерднее, чем обычно, по одной-единственной причине: а вдруг среди гостей окажется Себастьян? Вероятность ничтожна, но, помнится, все друзья Самиры знакомы между собой. Итак, прямые волосы, грудь наружу, ноги напоказ. Я не часто демонстрирую ноги и грудь – по-моему, это чересчур, да еще когда тебе перевалило за тридцать пять, однако сегодня решила рискнуть. Нет, не рискнуть: просто надеялась на лучшее. Слова «отчаяние» в моем лексиконе нет. В начале этой недели я уселась перед ноутбуком и долго вертела в руках визитку Себастьяна. Ту самую, которую он вручил мне еще до того, как мы перепихнулись. После секса он бы мне ее не оставил, это как пить дать. Но я старалась не думать об этом. Меня переполняли надежды. Себастьян пробудил во мне вкус к страсти. А я боялась, что навсегда утратила аппетит к этому горючему для души.
Мне совсем не хочется вспоминать о том, что случилось между мной и моим боссом. Осточертело. Но бывают моменты, когда мне кажется, что во всем виновата я сама – уже тем виновата, что существую. Все знают, что я бывала вместе с ним в барах. Это правда, только вылазки мы устраивали всем отделом. Кое-кто считает, что я слишком провокационно одевалась. У каждой работающей девушки есть деловая одежда, которая почти мгновенно превращается в вечернюю. С нашим ненормированным рабочим днем я просто не успевала съездить домой переодеться. Иногда, собираясь на встречу с друзьями, я убегала в офисный туалет и выходила оттуда в другом топе и шикарных туфлях. Вроде бы я ничем не поощряла этого человека, но поручиться не могу.
Те события оставили скверный осадок. Ярость. Жалость. Печаль. Угрызения совести. Недоверие. В то время встречаться с кем-нибудь другим было бесполезно – я этого просто не допустила бы. А теперь вот случился секс с Себастьяном, и ко мне вернулось ощущение вкуса, а вместе с ним и желание. Одной конфетки мне было слишком мало – хотелось заполучить кондитерскую фабрику целиком. Я настолько оклемалась, что даже сочиняла, пусть и преждевременно, продолжение истории с совершенно сказочным финалом.
В конце концов я поддалась искушению, ввела в почту заученный наизусть электронный адрес Себастьяна и начала послание развязным «не бойся, я не спятила: я абсолютно адекватная и независимая (но не агрессивная) женщина». Забраковала. Даже банальное «привет» смотрелось подозрительно. Я стерла все и швырнула визитку в мусорную корзину. Жест не такой уж опрометчивый: номер телефона Себастьяна я могу в любой момент узнать у Самиры. Но скорее всего, не стану. Пусть лучше увидит меня, такую неотразимую, среди гостей на вечеринке, подойдет, признается, что не в силах забыть меня, и спросит, как я отношусь к Сербитону, поскольку на его зарплату в приличном месте просторный дом для семьи с детьми не купишь…
Такси доставило меня по адресу, указанному Самирой. Я оглядела ярко освещенный пятиэтажный особняк в Белгравии и, честным делом, решила, что водитель заблудился. Убедившись, что все верно, я нетерпеливо открыла бумажник – и вспомнила, что забыла снять деньги со счета. Не беда: для экстренных случаев я всегда ношу в бумажнике пятидесятифунтовую купюру, еще с тех времен, когда наведываться к банкомату я попросту забывала. Я обшарила бумажник, однако купюра будто испарилась. Повторные поиски тоже не дали никакого результата. Неужели у меня склероз – потратила бумажку и забыла?
Я предложила таксисту карточку, но тот заявил, что его штуковина для банковских карт сломалась, и за три восемьдесят повез к ближайшему банкомату. На обратном пути светофоры нагло сияли красным, и набежала еще пара фунтов. Расплачиваясь, я заметила, что «штуковина» как ни в чем не бывало подмигивает лампочкой. Любой другой на моем месте возмутился бы. А я? Думаете, устроила скандал? Нет. Протянула деньги и, как полная идиотка, которой хочется нравиться всем и каждому, прибавила на чай. И лишь когда машина покатила прочь, я вдруг спохватилась, чуть не бросилась следом и не потребовала назад заработанные тяжким трудом деньги, но, как по волшебству, на ближайшем перекрестке включился зеленый свет, а я была на шпильках. Выходит, зря надеялась, что жизнь в Индии выбьет из меня городские привычки, что я начну спокойнее воспринимать мелкие неурядицы и перестану считать, что весь мир ополчился против меня. На удаляющиеся огни моего такси я смотрела так же, как на Хэлен, которую муж уволакивал в дом только ради того, чтобы вогнать меня в депрессию.
Я прошла в двери особняка, всем видом обещающего улетную вечеринку, но с порога заметила только одно: Себастьяна среди гостей нет. Вечеринка вмиг потеряла всякую привлекательность. Мне расхотелось тусоваться. Пришлось признать: в первый день после возвращения на родину тоска накатила на меня не случайно, не помогли даже съеденные килограммы коричневого риса. Никакой секс меня не утешит. Мне мало изысканных закусок и бесчисленных бутылок шампанского. Рослый, смуглый, симпатичный и вдобавок молодой официант предложил мне запотевший бокал. Я сделала глоток. Отменный вкус. Пожалуй, пока и шампанское сойдет, решила я и глотнула еще.
Несмотря на мою хандру, вечеринка удалась. Среди гостей были люди, с которыми я давно не виделась, – бывшие коллеги, знакомые по колледжу. Даже давнишний парень, и очень кстати: я знала, что произвожу отменное впечатление, и видела, что он это заметил. Когда позднее он спросил меня, почему мы все-таки расстались, я вдруг поймала себя на мысли, что зачеркиваю эту главу своей жизни жирным красным крестом и пишу наискосок «дело закрыто». Что он натворил? Давным-давно за пинтой пива признался, что не любит меня. Нет, я ему нравилась, но он меня просто не любил. Теперь мы поменялись ролями. Я извинилась и отошла к Самире. По сравнению с самой собой в двадцать лет я изменилась к лучшему, и это стоило отметить. Еще шампанского, будьте добры.
Дом в Белгравии мы покинули в сильном подпитии. Кто-то предложил завалиться в закрытый бар в Сохо. Симпатичный незнакомец с проседью в волосах просился в такси к нам с Самирой. Он явился на вечеринку один. Но тут две дурищи заголосили, что хотят ехать вместе, а незнакомцу велели сесть в другую машину. Он стоял на тротуаре такой несчастный, что я тоже вышла и сказала, что подожду вместе с ним. В этот момент выяснилось, что в другой машине есть еще место, – туда меня и затащили. А неизвестный с проседью сел на мое прежнее место. Все решилось в считанные минуты. Но я специально рассказываю все подробности – позднее они сыграли решающую роль.
Когда я вышла из машины, неизвестный с проседью уже ждал в толпе возле неприметной двери: в баре шла частная вечеринка и не пускали даже членов клуба. Оставалось только плестись через весь Сохо в другое место. Не забывайте: на мне были эффектные туфли. Эффектные, но не предназначенные для долгой ходьбы. Я уже подумывала о том, что шляться по городу – не лучшая затея. Я успела повеселиться, время позднее. Зачем все эти блуждания по барам? Выпила я достаточно. Однако незнакомец с проседью предложил мне руку – и все колебания кончились. Мне никак не обойтись без еще одной порции выпивки. Я слабая, безвольная женщина.
