Текст книги "Крестная мамочка"
Автор книги: Кэрри Адамс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
15. Бомба
Билли согласилась, чтобы я нашла доказательства левых заработков Кристофа, но не позволяла сделать ни шагу, пока она не будет готова. Я не без оснований опасалась, что этот момент не наступит никогда и все мои старания пойдут прахом. Мой друг, адвокат, специализирующийся на разводах, разбогател за счет людей, которые когда-то в присутствии друзей и родных дали клятву любить, почитать и повиноваться – в современном, понятно, варианте. Однажды я спросила, куда же деваются родственные узы, и он объяснил, что если их не уничтожают измены, обиды и равнодушие, то завершающий удар наносят юристы. За несколько лет до того я побывала на его свадьбе и потому спросила, как идет его собственная семейная жизнь. И с облегчением узнала, что прекрасно, а потом не выдержала и начала выпытывать секрет. «Я знаю, как ужасен развод, потому изо всех сил стараюсь избежать его – точнее, мы оба стараемся. Но на всякий случай, – добавил он, – я позаботился о защите активов». По-моему, он не шутил. У него я узнала номер частного детектива, специализирующегося опять-таки на разводах. Меня предупредили, что детектив запрашивает дорого, но в случае успеха все затраты окупятся с лихвой. А поскольку Билли ни за что не отважилась бы на такой шаг, приходилось действовать тайком. Я знала, что Кристоф неглуп, но тщеславен, и собиралась ловить его на этот крючок. Я с умыслом позвонила Коре в тот час, когда она наверняка сидела дома только с няней. Пусть источник не самый достоверный, но Кора в курсе многого из того, что ей знать не полагается.
– Привет, горошинка, как ты?
– Устала, – пожаловалась Кора.
– Трудный день в школе?
– Угу. – Она закашлялась.
– Нехороший что-то кашель, – встревожилась я.
– Ага, будто внутри полно слизи.
– Очень похоже. У врача была?
Тишина – должно быть, Кора покачала головой.
– Мама на работе?
Снова молчание – видимо, на этот раз моя крестница кивала. Билли устроиться бы к терапевту, а не к дантисту, больше было бы пользы. Кора совсем мало ест и не любит сладкое, так что уж с зубами у нее никаких забот.
– Тогда ответь-ка быстренько на один вопрос… Помнишь, однажды Кристоф прислал тебе открытку с лодкой?
– Помню.
– Она еще у тебя?
– Нет.
Черт. Первая ниточка завела меня в тупик.
– Мама держит ее в тумбочке, в книжке.
Ах, Билли, Билли…
– Отлично! – зачирикала я с фальшивым энтузиазмом. – Мне она очень нужна. Мама молодец, что не выбросила ее.
Умница Кора вряд ли мне поверила, но убеждать ее мне было некогда. Я уже собиралась попросить найти открытку, но девочка закашлялась так, что пришлось целую минуту пережидать приступ.
– Ты пьешь какие-нибудь лекарства от кашля? – спросила я, когда все прошло.
– Магда ушла за лимонами.
Ушла?
– А с кем же ты сейчас?
– Она только на минуточку.
– Тогда давай поболтаем, пока она не вернется.
– Я устала болтать, крестная.
– Ладно. Тогда возьми телефон, сядь на диван, а я расскажу тебе сказку, хорошо?
– Ага.
Я услышала, как девочка протопала по комнате, забралась на диван и поерзала, устраиваясь удобнее.
– Готова?
– Да-а.
– Давным-давно жили-были…
Минуточка растянулась на целых шестнадцать. Моя сказка потеряла всякий смысл, переполнилась отступлениями и прочей водой, сюжет безнадежно запутался и увяз на полпути к финалу, но все это не имело значения, потому что почти все время Кора продремала. Мокрота в легких даже кое-какую пользу принесла: в итоге мне удалось придать своей жалкой сказочке мало-мальски пристойный вид. Зато я слышала сонное дыхание Коры и знала, что она не устроила дома пожар, не стала жертвой похитителя, не поперхнулась, не наглоталась «Доместоса» и не подверглась любой другой из миллионов опасностей, которые подстерегают ребенка даже в присутствии взрослых, а тем более оставшегося без присмотра.
«Кора, я вернулась!» – донесся издалека голос. Шаги. Треск – трубку вынули из пальцев Коры.
– Алло! – громко сказала я.
– Отвали.
– Магда, это я, Тесса.
– А-а, привет, Тесса.
– Ты оставила Кору одну?
– Она совсем закашлялась, надо было сходить за лекарством. Горячий чай с медом и лимоном будет в самый раз.
– Но Кора осталась одна!
– Билли тоже иногда оставляет ее, когда уходит в магазин на углу. Я нигде не задерживалась.
Мне нравится Магда – она честная, порядочная и любит Кору, и все-таки домой из магазина она не спешила.
– Что с ней?
– Какой-то вирус.
Кора часто подхватывает вирусные болячки. Билли говорит, что если бы не пускала Кору в школу всякий раз, когда у нее опять вирус, девочка не училась бы ни дня. Это меня тревожит. Особенно потому, что менее болезненной Кора не становится. Развитый интеллект – и чахлое тельце. Девочке следовало бы питаться получше. Чаще бывать у врача. Хоть изредка уезжать из Лондона. Словом, будь у Билли чуть больше денег, жизнь Коры могла бы измениться к лучшему.
Я описала Магде открытку в тумбочке и попросила найти. Хорошо помню, когда Кора получила ее – открытка обнаружилась в почтовом ящике на седьмой день рождения моей крестницы. Мы тогда здорово удивились: нам казалось, Кристоф вообще не помнит, когда родилась Кора. И как выяснилось, мы были правы. Произошло совпадение. Кристоф писал, что в каникулы не придет, так как он все еще в Дубае, вдобавок ждет в гости семью. Оскорбительная приписка, хотя и беглая. На открытке была изображена огромная яхта. Кристоф не стал бы присылать снимок чужой яхты – не в его стиле. Он выпендривался перед Билли, давал ей понять, чего она лишилась, распалял воображение и одновременно проворачивал в ране нож. И он своего добился. Билли сохранила открытку, хотя она была адресована дочери.
Мне требовалось только одно – узнать название яхты. Выяснив его, я связалась с «Кэмпер и Николсон» – лучшей судостроительной компанией, известной мне, и спросила, где можно получить информацию о яхте, зарегистрированной в ОАЭ. Мне оказали всяческую помощь. Чем больше плодов приносило мое расследование, тем быстрее нарастало предвкушение.
В дверь позвонили. От волнения у меня зачесалось все тело, потому что за дверью стояла Май-Ли – королева пинцетов и горячего воска. Моя самая страшная тайна – повышенная волосатость. Кожа у меня светлая, как у ирландки, зато волос на теле больше, чем у гречанки. Даже в тех местах, которые принято считать женскими эрогенными зонами: на мочках ушей, сзади на шее, под коленками, на животе, даже на сосках – на сосках, вообразите! Я спокойно воспринимаю потерю ключей или мобильника, зато впадаю в панику, если забуду дома коллекцию пинцетов. Само собой, виноваты мои родители. Хорошо, конечно, иметь внуков со смесью четырех разных кровей, но какими они еще будут, эти внуки, – неизвестно. Лучше наградили бы меня смуглой греческой кожей и почти незаметным ирландским пушком. Или хотя бы выразительным греческим носом. Но так как мне достались длинные датские ноги и английское чувство юмора, я не в обиде.
Я приняла осеннюю резолюцию, в первую очередь касающуюся секса и гирсутизма [5]5
Избыточный рост волос у женщин по мужскому типу.
[Закрыть]. На мой взгляд, я мало чем отличаюсь от людей в массе. Качественный секс я люблю, некачественный – нет. Поскольку постоянного бойфренда у меня нет – по причинам, в обсуждение которых мы сейчас не будем вдаваться, – альтернатива ясна: заниматься сексом либо с разными мужчинами, либо с самой собой. Последним я тоже не пренебрегаю, хотя потом чувствую себя одиноко. Моим замужним подругам можно позавидовать: у них в доме секс – как вода из-под крана, открыл – и льется. А мне за ним надо еще побегать. Если и существует на свете гарантия целибата, так это восковая эпиляция всего тела. Раньше, когда я вызывала Май-Ли в офис для быстрой обработки перед свиданием, всякий раз эти свидания заканчивались вежливым поцелуем в щеку, если не отменялись вообще. В том, что список моих побед невелик, виновна Май-Ли, а я тут ни при чем.
Прыгать в постель с Джеймсом Кентом было рановато, но поскольку на себя я не рассчитывала, то призвала на помощь Май-Ли с ее специфической магией. Я провела госпожу садистку в гостиную, задернула шторы, разделась до лифчика и трусов и приготовилась к ритуальному унижению – разговору с Май-Ли о том, что мне предстоит.
Май-Ли – милая девчушка-тайка с силой буйвола. Через сорок пять минут я напоминала ощипанного куренка, а Май-Ли взопрела и источала едкий запах пота. Мне настоятельно требовался глоток спиртного в качестве анестезии.
– Плыси от сонса плосли, – прощебетала Май-Ли.
«Прыщи от солнца прошли» – расшифровала я лишь благодаря тому, что она сопровождала слова жестами обеих рук: то что-то давила, то указывала на потолок. Я кивнула.
Зазвонил телефон. На секунду я перепугалась, что магия Май-Ли подействовала чересчур успешно и Джеймс уже звонит, чтобы отменить завтрашний ужин. Но в трубке раздался голос Франчески:
– Можешь говорить?
– Подожди немного.
Я вложила деньги в ладошку Май-Ли, горячо поблагодарила ее за то, что довела меня до слез, и набросила халат. Потом сбегала на кухню, налила себе большой бокал вина и наконец разлеглась на диване.
– Я слушаю.
– Прости меня за утренний скандал.
– Фран, это я должна извиняться. Напрасно я утаила от тебя такие важные вещи.
– Мне всегда нравилось, как ты общаешься с Каспаром. Я не выжила бы, если бы ты не нянчилась с ним, когда он был младше. Я поняла: иметь все сразу невозможно. Каспар доверяет тебе.
– Доверял.
– Я не говорила ему о нашей встрече. Он до сих пор не знает, что мне известно все: о спиде, полиции и краденых деньгах. Но я дала ему шанс рассказать мне правду. Затем посадила его на поезд и отправила к деду с бабкой, пока не кончится срок, на который его исключили из школы за прогулы. Я сама уложила его рюкзак и обшарила карманы. Если у него и были с собой наркотики, то разве что в заднице. Посмотрим, что будет дальше.
– Не надо оправдывать меня. Я тоже много думала. Прежде всего, я дружу с тобой, а не с твоим сыном. Ты важнее. Каспару не помешает хорошая встряска. Если хочешь, вали все на меня, – главное, чтобы помогло.
– Будем надеяться, до этого не дойдет.
По мне, так уже дошло.
– А что он украл у тебя?
Я прямо-таки увидела, как поморщилась Фран.
– Наверняка не скажу, но слишком уж много вещей пропало. Например, деньги, которые я точно откладывала – на школьную экскурсию, на прачечную. Иногда в бумажнике не хватало двадцатки. Кажется, на полках поубавилось дисков с нашей музыкой, а его коллекция вообще почти исчезла. Мой мобильный с предоплаченным сервисом тоже сделал ноги. Я думала, его вытащили из кармана.
– Ох, Фран…
– Зачем он так со мной?
– Дело не в тебе.
– Не утешай. – Фран тяжело вздохнула.
– Как мне убедить тебя, что ты всегда была и остаешься идеальной матерью? У меня в голове не укладывается, как тебе удалось столько всего дать ребенку.
– Язык у тебя подвешен, как у адвоката.
– Я и есть адвокат.
Франческа снова вздохнула. Или всхлипнула? Совсем тихонько.
– А где Ник?
– Все еще в Сайгоне.
– У вас все хорошо?
Я только что беседовала с юристом, который занимался разводами и не испытывал недостатка в клиентах. Этот разговор распалил воображение. Мне представилось, как Хэлен цитирует все тот же долбаный стих: «Не изводи себя мрачными мыслями…» Легко сказать, а как сделать?
– Да, мы в порядке. Давно помирились. Конечно, сейчас мне не помешала бы мужская поддержка, но ждать ее от Ника нелепо. Помочь мне с сыном он не в состоянии, зато у него уйма других достоинств.
– Ты слишком снисходительна к мужу.
– И он ко мне. Когда я завожусь, потому что все идет наперекосяк, и бешусь из-за каждого пустяка, он просто и спокойно осаживает меня.
– Вашей команде можно позавидовать.
От этого замечания Франческа надолго умолкла.
– Но голос у тебя расстроенный. Хочешь, приеду? – Я скосила глаза на бокал. Свою норму я еще не превысила.
– Нет. В лицо я тебе этого не скажу.
– Чего не скажешь?
Я ждала. Еще одна адвокатская уловка.
Снова тяжкий вздох.
– Было время, когда у нас с Ником все разладилось.
Вот так номер.
– Но это же естественно. Даже в самых крепких семьях случаются ссоры.
– Я кое с кем познакомилась.
Бомба. Я рывком села на диване и спустила ноги на пол.
– Когда?
– Каспару тогда было двенадцать.
Я расслабилась: с тех пор много воды утекло, а Ник и Франческа по-прежнему вместе и расставаться не собираются.
– Я чуть не ушла.
– От Ника?
– Сейчас мне самой не верится, Тесса, но как же я любила того человека! Мне казалось, я сделала ужасную ошибку, когда вышла замуж, – ничего подобного к Нику я не испытывала. Это была всепоглощающая страсть. Я стала как одержимая.
– Но вы же всегда были… такими счастливыми!
– Чтобы быть счастливыми, надо трудиться. А мы, похоже, разленились. Кто-то сказал, что состоять в браке – все равно что попасть в коридор, где по обе стороны двери. Ты выходишь в одну, муж – в другую, но в конце дня обязательно надо возвращаться на базу, в тот же коридор, браться за руки, потому что за каждой дверью есть другие двери, а за ними – третьи, и если пройти через много дверей, не возвращаясь в свой коридор, однажды просто-напросто не найдешь дорогу обратно. Так и вышло… почти. К счастью, все быстро кончилось.
Я едва слышала ее, у меня кружилась голова. У Франчески был роман!
– Кто это был?
– Какая разница. Все равно ничего не вышло. Поппи еще говорить не начала, Кэти меня абсолютно не слушалась, у Каспара начался пубертат, и я растерялась. Я познакомилась с ним в очереди к врачу. Помнишь, у меня тогда кашель долго не проходил?
– Помню.
– Я совсем измучилась. Ник опять спасал мир, а у меня ничего не осталось. Никого. Мы стали встречаться в кафе. Я благодарила судьбу за друга, который не похож на вечно стонущих мамаш вроде меня. Он преподаватель, а меня ведь всегда тянуло к умным мужчинам. Я подпитывалась от него. Все было бы прекрасно, если бы я с самого начала сказала Нику, что у меня появился друг, – правда, разведенный интеллектуал мужского пола. Но я промолчала. Наша тайна зажила своей жизнью. Оказалось, что на свете есть кое-что поинтереснее памперсов, сказок на ночь, дверей, которые захлопывают у меня перед носом, и отстирывания бурых полос на трусах Каспара. Скажи, почему мальчишки не моют задницу? И мужчины, кстати, тоже?
– М-м-м… – Ко мне вернулся дар речи. – Ничем не могу помочь, ответ неизвестен.
Франческа опять умолкла.
– Ты точно не хочешь, чтобы я приехала?
– Нет, Тесса, спасибо, но не хочу. Просто выслушай.
– Я и слушаю.
– Мне так стыдно. Я и от тебя скрывала от стыда.
– Фран, ты вовсе не обязана выкладывать мне всю подноготную. И потом, это было давно, все уже кончилось.
– Мне надо поделиться хоть с кем-нибудь.
Надо поделиться? Значит, есть продолжение?
– Кажется, я поняла, что случилось с Каспаром, – медленно произнесла Фран.
Разве подросткам нужны причины, чтобы ненавидеть родителей?
– Помнишь, однажды я попросила тебя провести с Каспаром выходные? Ник был в отъезде, а девчонок забрала моя мама.
Каспар оставался у меня на выходные несколько раз.
– Тогда я училась в колледже…
– А-а, помню – что-то вроде учебной поездки. Или семинара, только я забыла, где ты тогда… – Я осеклась. «Училась», – собиралась сказать я. Неужели Фран признается, что никакого семинара не было?
– Никакого семинара не было.
– Ты тогда еще бросила учебу. А я, помню, еще подумала, что раньше ты любое дело доводила до конца.
– И никакой учебы не было.
– ?..
Обмануть не только родных, но и друзей, – это уже серьезно.
– В то время я ни о чем не могла думать. Мне хотелось лишь одного.
– И долго это продолжалось?
– Шесть недель. А закончилось как раз в те выходные.
– Почему?
– Ты должна догадаться.
– Я? Почему? – Я вскочила. Для продолжения разговора мне определенно требовалось выпить.
– В ту субботу ты ненадолго завезла Каспара домой.
– Правда?
– Только из машины не вышла.
– Да?
– У Каспара был ключ, он сам открыл дверь.
Намек мне не понравился.
– Что случилось, Фран?
– Я надеялась, что ты мне объяснишь.
Я подлила себе больше вина, чем собиралась.
– Но я же впервые слышу об этом.
– Значит, Каспар тебе не рассказывал?
– О чем?
– Что он видел меня.
– Нет.
– И ты не заметила в нем ничего странного, когда он вернулся к машине?
– Нет.
– Точно, Тесса? Подумай. Это очень важно! – В ее голосе слышалось отчаяние.
– Франческа, что он мог увидеть?
– Я влипла, еще как влипла. И решила: все, пора завязывать. Мы несколько часов гуляли по парку под дождем, он зашел к нам только обсушиться…
Я потрясенно молчала.
– Мне было так одиноко. – Франческа расплакалась. – Никого из семьи я просто видеть не могла. Когда Кэти собиралась куда-нибудь по три часа, копалась, как всегда, я дергала ее за руку, – знала, что ей больно, но все равно дергала. И злилась на себя за то, что сама заварила эту кашу, да еще вымещала на детях зло…
– Франческа, что видел Каспар?
– Не знаю, я только слышала, как хлопнула дверь.
– Что он мог увидеть?
– Черт, да я понятия не имею…
– Где вы были?
Она вздохнула, а я мысленно принялась молиться. Только бы не на кухонном столе. И не на лестнице. И не на полу, на диване, возле стены… Молиться пришлось долго, и я рассудила, что Богу давно надоели скабрезные подробности. Прелюбодеяние в его глазах – грех, и точка. А ребенку, который застукал родную мать трахающейся с чужим дядькой, любая поза покажется развратной.
– На нашей постели, – наконец выговорила Фран.
Лучше, чем на четвереньках в гостиной, решила я. Но все равно была в шоке. А ведь мнила себя самой раскрепощенной из нашей компании, не считая Самиры. Свою реплику я старательно обдумала, выбирая не только слова, но и тон.
– Ну что ж, давай рассудим здраво.
– Ты в ужасе, да?
Пожалуй.
– Нет.
– Разочарована?
– Нет.
На самом деле – есть немного.
– У тебя были причины…
– Мне казалось, меня заперли в доме и завалили все пожарные выходы. Я задыхалась. Тупик.
– Не стоило в ту минуту играть с огнем.
Франческа снова вздохнула. А я вовсе не собиралась изображать классную даму, просто хотела помочь подруге.
– У тебя были причины, все твои поступки можно объяснить, но зачем, если они все равно в прошлом? Давай лучше подумаем о Каспаре. Поверь, когда он вернулся к машине, он вел себя точно так же, как перед уходом.
– Ты уверена?
Я напрягла память. Прошло немало времени, но я не сомневалась, что заметила бы любую неловкость. Каспар просто не мог увидеть Франческу с чужим мужчиной, а потом как ни в чем не бывало отправиться есть бургеры. Я даже помню куда, помню, что мы заказали. Если бы опасения Франчески были оправданны, зрелище в родительской спальне наверняка отбило бы у Каспара аппетит.
– Он входил в комнату?
– Нет.
– В таком случае…
– Мы страшно шумели, он наверняка все слышал.
Мне стало неловко: от такой подробности многое прояснилось. Опасную тему следовало обойти.
– Кстати, зачем он заезжал домой? – спросила я. – Хоть убей, не помню.
– За какими-то билетами в Военный музей.
Ну конечно! После гамбургеров мы осматривали выставку машин для убийства, которыми тогда увлекался Каспар.
– Милые сердцу воспоминания, – сказала я.
– Да уж, такое не забывается. Билеты он оставил на кухонном столе. Если бы я только заметила! Но клянусь, я не видела их.
– Значит, наверх он не поднимался.
– Наша одежда была раскидана по всему дому.
– Ну ты и дура! – От этих слов мне не стало легче, а Франческе тем более. Я пожалела о них сразу же, но слова уже вылетели. Мы обе вздохнули и некоторое время молчали. – Да уж, помогла, называется…
– Зато сказала, что думала.
– Но почему дома, Франческа?
– Я же не знала, что так получится! Я ни за что не допустила бы, тем более на нашей кровати…
– Думаешь, в другом месте было бы лучше?
– Нет… не знаю. В то время казалось, что было бы. Но мы зашли к нам домой, я нервничала, мне не хотелось, чтобы все закончилось. Ради этого мужчины я поставила на карту все, что имела, – только бы побыть с ним лишних полчаса. Представь: он у меня в гостях, мы одни. Я не хотела, честное слово, но…
– Не объясняй. Само получилось.
– Жалкое оправдание, да?
– Как всегда. Но я сама им пользовалась, когда спала с кем попало.
– Тебе простительно, – возразила Франческа.
– Может быть, но вредно для здоровья.
– Исключительно для твоего здоровья. А я рисковала не только пострадать сама, но и разрушить семью.
– Значит, ты думаешь, Каспар бунтует против тебя после той сцены.
– Именно. Врет, матерится, совсем меня не уважает. Честное слово, лучше бы он меня просто не замечал.
– Ерунда какая-то. Ждать четыре года, чтобы отомстить?
– Может, он не сразу понял смысл того, что увидел.
– Твоему сыну было двенадцать, а не два.
– А вдруг сначала он постарался выбросить все из головы, потому и преспокойно вернулся в машину как ни в чем не бывало.
– Не складывается. Он рассказывал мне, что каждый раз, когда в класс входит учительница рисования мисс Клэр, у него эрекция, а о тебе словом не упомянул. Разве что перенял опыт…
– Тесса!
– Прости, хотелось тебя развеселить.
– Веселить меня не надо, я не для того звоню. Дело серьезное.
– Без сомнения, но не конец света. Вы с Ником по-прежнему вместе.
– Слава богу.
– И больше у тебя никого не было?
– К счастью, нет. Хотя я знаю, что случится, если потерять бдительность: шаг-другой – и покатишься по наклонной. Поначалу кажется, что тебя покарают за измену, что весь мир рухнет, а когда ничего не происходит, недоумеваешь: если можно преспокойно вернуться домой и как ни в чем не бывало поставить на плиту рыбные палочки, почему бы не повторить? В конце концов начинаешь наслаждаться не романом, а тайной. Мы часами говорили о нашей жизни – в коттедже среди торфяников, на ферме в Испании, – и все было чудесно, пока речь шла только о фантазиях. Но когда я представила, что Каспар видел… – Франческа задохнулась от стыда. – Вот в чем притягательность фантазий – они никого не ранят.
– Что же было потом, когда Каспар ушел?
– Я осознала, что мой промах может иметь страшные последствия. Каспар буквально стащил меня на землю. Я просто взбеленилась, тут же выставила моего друга из дома. Села у телефона, ожидая, что вот-вот ты позвонишь мне и скажешь: Каспар связался с отцом, все погибло. До конца дня мой друг названивал мне каждый час, потом продолжал звонить ночью и весь следующий день. Телефон разрывался, а я не отвечала. Наконец не выдержала и зашвырнула его в реку. Сразу же пожалела об этом, чуть не кинулась за ним, но каким-то чудом заставила себя вернуться домой. Я знала, что звонить ему с домашнего телефона не смогу. А когда перестала тосковать о нем, страшно удивилась: любовь всей моей жизни я забыла за каких-нибудь десять дней.
– Страсть трудно пересилить, – кивнула я. – А одиночество часто толкает на самые дурацкие, нелепые поступки. – Уж я-то точно знала, поскольку не могла похвастаться высокой моралью. – А потом? Вы помирились с Ником?
– И это самое странное: мой роман спас наш брак.
Я недоверчиво молчала.
– Не веришь? Правильно. Вероятно, я просто пытаюсь оправдаться, и все-таки Ник привел меня в чувство. Может, решил, что я больна – я и вправду выглядела больной. Снова начался кашель. Ник уложил меня в постель, взял отгулы, набрал мне в прокате фильмов, привозил девчонок из школы. Он так заботливо ухаживал за мной, что я начала с нетерпением ждать его: только он спасал меня от депрессии. Каким-то чудом мы нашли путь обратно в наш коридор. Однажды утром я проснулась и поняла, что ничего не случилось. Тот, другой человек, не любил меня. Меня любил Ник. Знаешь, что страшнее всего? Если бы в тот день вы с Каспаром не заехали домой, мне бы не хватило духу порвать с любовником и я разрушила бы семью из-за пустяка. У нас с Ником будто открылось второе дыхание. Никто не пострадал, кроме Каспара. Только я ношу в себе чудовищное чувство вины.
– Это было утром! – выпалила я.
– Что?
– Мы с Каспаром заезжали к вам утром.
– Нет, днем. Все утро мы бродили под дождем. Не знаю, когда мы вернулись, но точно помню, что скорее ближе к вечеру.
– А мы заезжали не рано утром, но точно до обеда.
– Не может быть.
– Может. Я все вспомнила. Когда Каспар принес билеты, мы еще поспорили, куда теперь – в музей, а потом пообедать, или наоборот. И в итоге предпочли бургеры бомбам.
– Вашу машину я не видела, только слышала шум двигателя, когда вы отъезжали.
– Мы некоторое время стояли возле дома. Но Каспар был абсолютно спокоен. Вряд ли он поднимался к вам.
– А как же шаги на лестнице и хлопнувшая дверь? Должен был подняться.
– Ты же сама говорила, что не видела билетов на кухонном столе. Потому что мы забрали их, пока вы бродили по парку. Клянусь тебе, было еще рано – половина двенадцатого, в крайнем случае двенадцать, но не больше.
– В двенадцать мы еще шатались по парку.
– Значит, это был не Каспар, он ничего не видел, не перепугался до смерти и вовсе не собирается мстить тебе. Я с самого начала говорила, что ты ни в чем не виновата. Просто Каспар отбился от рук и заслуживает трепки.
– А может, он еще раз прибегал?
– Нет. Мы пробыли вместе до конца дня.
– Но кто же тогда топал на лестнице? Кто хлопнул дверью?
– Не уборщица?
– Тесса, в нашем доме уборщица – это я.
– М-м… – Я задумалась. – У кого еще есть ключи?
– Больше ни у кого.
– У кого-то они должны быть, если только это был не грабитель.
Нет. Грабитель оценил бы обстановку и смылся. И попутно прихватил все ценное с нижнего этажа, зная, что хозяйка занята наверху и ничего не услышит. Внезапно меня осенило. Франческу тоже.
«Ник!» – хором сказали мы. Ключи от дома могли быть только у Ника.
Успокоить Франческу по телефону не удалось, поэтому я села в машину и примчалась к ней. Мы проговорили до поздней ночи – о том, может ли мужчина застать жену с другим и не только не разлюбить ее, но и полюбить еще крепче. Несколько раз Франческа порывалась звонить мужу, а я отговаривала. Если это действительно был Ник – мы в этом по-прежнему сомневались, – значит, он по каким-то причинам решил молчать о том, что увидел и услышал. Вместо того чтобы вскипеть, ворваться в спальню и устроить побоище, он заботился о жене, помог ей залечить воображаемые раны, которые казались ей настоящими. Все это время он знал, что Фран подкосил не кашель, а завершившийся роман, но тем не менее приносил ей чай в постель, наливал ванну, забирал детей, давал ей отдохнуть. Оставалось только признать, что Ник великодушнее, чем я думала. Он любит свою жену крепче, чем кажется на первый взгляд, и она обязана отплатить ему молчанием за молчание. Лучшая благодарность – счастливая семья, и я уже начинала понимать, что построить ее чертовски трудно.
А если Ник ни при чем, тогда какой-нибудь мелкий воришка заметил Франческу и ее таинственного спутника, дождался, когда они забудут обо всем на свете, и прокрался в дом. А Ник – всего-навсего муж, живущий в блаженном неведении. Лично я все-таки надеялась на первое. Несмотря на зыбкий подтекст, измена Фран и всепрощение Ника вселяли в меня надежду и выглядели жизнеутверждающе – в отличие от бессмысленного романа, в который вляпалась моя подруга.
Однако ни тот ни другой сценарий не объяснял, почему Каспар хамит родителям и упорно вредит самому себе. Я выпила столько, что садиться за руль побоялась, поэтому забралась в постель Франчески и заняла место ее рогоносного супруга.
Ровно через полминуты после того, как моя голова коснулась подушки, в дверь проскользнули две маленькие фигурки и запрыгнули на кровать. Сна у них не было ни в одном глазу.
– Что за хер…
– Доброе утро, девочки, – перебила меня Франческа.
– Который час, черт подери? – Я сощурилась, вглядываясь в циферблат.
– Вы умницы, – неизвестно почему заявила моя подруга.
– Умницы? Это с какой радости? За окном еще темень.
– Дождались семи часов.
– Семи?!
– Мы в шесть проснулись, ждали, ждали…
– Поппи чуть не вошла.
– Неправда.
– Правда.
– Нет!
– Поппи, не кричи.
– А она хлопья просыпала.
– Это не я!
– Не выдумывай, Кэти, – терпеливо произнесла Франческа.
Я откинулась на подушку и застонала. С каких это пор у девчонок такие пронзительные, ввинчивающиеся в мозг голоса?
– Добро пожаловать в мой мир, – прошептала Франческа, откидывая одеяло и влезая в одежду, сброшенную всего несколько часов назад. – Итак, что у нас сегодня?
– БАЛЕТ! – завопила Поппи.
– Все для балета в сушилке.
– Физкультура, – сообщила Кэти.
– Возьми футболку у Поппи, я не успела постирать твою.
– Не-е-е-ет! – возмутилась Поппи.
– Они мне малы. Я в них как мальчишка, – захныкала Кэти.
– Неправда.
– Правда!
– А нам велели принести еду, которую мы приготовили сами, – обрадовала Поппи.
Приготовили сами? Ей же всего пять. Франческа тихо чертыхнулась, но быстро пришла в себя.
– Ладно, возьмешь кексы.
Обе девчонки запрыгали и оглушительно заверещали:
– Кексы! Кексы! Кексы!
По-моему, эти двое заменили бы сирены в заливе Гуантанамо. Я силилась улыбнуться. Так резко мне случалось просыпаться только после пива и секса на одну ночь – точь-в-точь как в «Когда Гарри встретил Салли». Я лежала и гадала, сколько еще смогу терпеть этот шум и не слишком ли это невежливо – уехать сию же секунду.
