Текст книги "Противоядие от алчности"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

К ее большому разочарованию, человека, о котором она так уверенно говорила, уже не было на рынке. Но секретарь дона Арно купил ей на полученные деньги немного конфет и, добавив еще денег из своего кармана, пирожок, с которым она, совершенно успокоенная, отправилась домой.

Глава третья
Отъезд

Ранним воскресным утром Беренгер и каноник Барселоны прогуливались по саду епископа.

– Какой прекрасный день! – сказал Руффа. – Надеюсь, ваше преосвященство, что путешествие будет приятным.

– Если моя небольшая армия не поторопится, то ко времени отъезда солнце будет уже высоко и жара доставит нам определенные неудобства, – заметил Беренгер. Ветерок теребил полы их одежд. – Остается только надеяться, что хороший восточный ветер охладит некоторые «горячие» головы и ускорит наше движение.

– Желаю быстрой и спокойной поездки, ваше преосвященство.

– Благодарю вас, друг мой.

– Сожалею, что не могу передать вам письмо его преосвященства.

– Какое письмо, Руффа? – спросил Беренгер.

– Список вопросов, которые он хочет поднять на Генеральном совете, – сказал Руффа. – Я не могу даже сказать вам, что в нем, поскольку не знаю. Он послал его, но письма не оказалось ни в последней почте, ни в предыдущей. Боюсь, что один из наших гонцов пропал.

– Возможно, оно было предназначено архиепископу и послано прямо ему.

– Вряд ли, ваше преосвященство. Он попросил, чтобы я переслал вам копию.

– Действительно, странно, – заметил Беренгер.

Нетерпение епископа, желавшего отправиться в путь как можно скорее, не смогло ускорить отъезд его свиты. Он стоял на ступеньках дворца и наблюдал за тем, как укладывали вещи. Затем прибыли лекарь, его семейство и Жилберт, которого несли на носилках. Постепенно все спутники епископа собрались и были готовы отправиться из дворца епископа по Виа Августа в направлении Таррагоны. Когда все приготовления подходили к концу, Беренгер послал пробегавшего мимо слугу за Юсуфом.

– Ты говорил с Его Величеством по вопросу, который мы с тобой обсуждали? – осторожно спросил он.

– О том, чтобы остаться? – спросил Юсуф.

– Да.

Мальчик улыбнулся.

– Он сказал мне, что я многое узнал и могу еще многому научиться, но позднее – быть может, когда мне исполнится пятнадцать лет – я должен прибыть ко двору и научиться еще многому, что должен знать. Он был очень любезен и добр ко мне. Он подарил мне золотую пряжку и обещал мне меч.

– Превосходно. Ты рассказал об этом господину Исааку?

– Да, ваше преосвященство.

– Теперь, если ты нужен сейчас своему хозяину, возвращайся к нему, – сказал Беренгер.

Юсуф побежал обратно, где стояли носилки с молодым Жилбертом. Раненый с трудом сел.

– Счастлив тебя видеть. А если ты будешь настолько любезен, что дашь мне руку, я смогу встать, – сказал он.

Юсуф с сомнением посмотрел на него, но ухватил раненого и изо всех потянул на себя. Жилберт поднялся на ноги и отряхнул свое разношерстное одеяние – кое-что осталось от его собственной одежды, а также и длинная закрытая туника, разрезанная сбоку, которую дал ему Мордехай.

– Как приятно покинуть постель, – сказал он. – Очень приятно. Если бы у меня был конь, то я мог бы поехать верхом, но, поскольку у меня его нет, мне снова придется ехать в той проклятой повозке.

– А вы сможете ехать, сеньор?

– Если я выжил, значит, и верхом я смогу ехать, – решительно ответил Жилберт.

На мгновение Юсуф задумался.

– Вы сможете управлять лошадью одной рукой, сеньор?

– Это никогда не составляло для меня большого труда, юноша, – ответил он.

– Мы нашли на дороге вороного коня. Я ехал на нем, – сказал Юсуф, – но я вполне могу идти пешком. Однако он нервничает, и норой с ним довольно трудно управляться.

– Если я не справлюсь с ним, я слезу с седла, и ты снова поедешь верхом, – сказал Жилберт, заговорщически подмигивая. – Мы будем пользоваться этим благородным животным вместе. Но, уверяю тебя, верхом на коне я чувствую себя столь же хорошо, сколь и в постели. И намного лучше, чем в крытой повозке.

Юсуф подвел лошадь к Жилберту.

– Стой, где стоишь, – сказал Жилберт Юсуфу. – А ты, – обратился он к конюху, стоявшему поблизости, – помоги мне перебросить ногу через седло.

– Хотите, я принесу приступку, которую мы предлагаем дамам, – предложил конюх.

– Нет.

И он, продолжая опираться о плечо Юсуфа, перенес вес тела на раненую ногу, чтобы вдеть здоровую в стремя. Затем здоровой ногой он сильно оттолкнулся, перенес раненую ногу через спину коня и сел в седло.

– Стремена! – сказал он тоном человека, рядом с которым всегда были слуги всякий раз, когда он собирался куда-либо ехать. Конюх быстро подтянул ремни стремян, чтобы его ногам было удобно. Жилберт вручил Юсуфу свой кошелек – скромный подарок епископа взамен украденного.

– Дай конюху монету, – сказал он. – Пожалуйста. Я не могу развязать кошелек одной рукой.

– Вы действительно сможете ехать верхом, сеньор? – взволнованно спросил Юсуф, тревожно нахмурившись и запоздало подхватив лошадь под уздцы.

– Искренне надеюсь, что да, – сказал Жилберт. – Если честно, то ехать верхом не трудно. Труднее будет спешиться. Боюсь, что я сумею только свалиться с коня. Благодарю за помощь, – любезно добавил он. – Если ты отпустишь коня, я смогу понять, сумею ли я управлять этим свирепым животным. – Он улыбнулся Юсуфу, но его лицо было бледным и искажено гримасой боли.

Беренгер стоял на ступеньках дворца, удерживая своего спокойного и терпеливого, как вол, мула, ожидая пока Жилберт сядет на коня и будет готов отправиться в путь.

К тому времени, когда к ним присоединились путники из женского монастыря, солнце уже припекало, и здания, которые они проезжали, давали все меньше и меньше тени. Капитан проверил, все ли на месте, обменялся несколькими словами с епископом, и, наконец, повозки двинулись к воротам.

Неподалеку от городских ворот на широкой каменной скамье сидели Андреу и Фелип.

– Не будет ли ваше преосвященство возражать, если мы снова присоединимся к вам? – спросил Андреу.

– Таррагона – превосходный город для таких, как мы. Там мы сможем учиться, зарабатывая себе на хлеб, развлекая толпу, – добавил Фелип.

– Мы рады вам, – сказал Беренгер. – Хотя не могу понять, откуда вы узнали, что мы будем проезжать здесь именно сейчас.

– В этом городе перемещения вашего преосвященства не остаются незамеченными, – с поклоном заметил Андреу.

Прямая и ровная дорога тянулась вдоль долины реки Льобрега. По обеим сторонам раскинулись цветущие сады, поля и рощи, зеленые и манящие. То тут, то там виднелись высокие богатые дома и скоромные крестьянские хижины. Трава и листва переливались разнообразными оттенками сочной зелени в жарких лучах солнца, но дул легкий ветерок, а деревья давали путешественникам столь желанную тень.

– Как жарко, – сказал поваренок, – но сейчас идти легче, чем в Барселону. Мы могли бы проходить за день и вдвое больше, если бы не некоторые из этих, – добавил он, высокомерно кивая на остальную часть группы. – И провести больше времени в городе.

– У тебя и так будет там достаточно много времени, – заметил главный повар. Он уже не первый раз путешествовал по этой дороге и отлично знал ее. – Жара немного спадет, когда мы будем там, – сказал он, указывая на темные очертания на горизонте, колеблющиеся в жарком мареве. – Не так ли, старшина?

– Точно, – ответил тот.

– Это облака? – спросил поваренок.

– Облака, – со смехом ответил старшина стражников. – Это горы, парень, такие же, как у нас, только намного больше. Если бы они не стояли у нас на пути, дорога до Таррагоны была бы намного короче.

Действительно, не прошло и двух часов, как все почувствовали, что плавно поднимавшаяся дорога начала круто уходить вверх. Солнце стояло высоко, и даже та небольшая тень, которая еще оставалась, стала совсем короткой. Ракель ослабила узел накидки, скрывавшей ее лицо, и ехала рядом с отцом, непринужденно о чем-то с ним беседуя. Мул Исаака настолько привык к тому, что его ведут под уздцы, что сам пошел нога в ногу с мулом Ракели, и теперь животные двигались вместе, словно запряженные в одну повозку.

Краем глаза она увидела, как Жилберт немного качнулся в седле, а затем снова выправился, держась рукой за холку лошади. Он все больше бледнел. Она позвала Ибрагима, чтобы тот повел мула ее отца, и затем осторожно ткнула пятками в бока своего мула. Ничего не произошло. Она снова ткнула его, на этот раз сильнее, и легкой рысью поехала рядом с Жилбертом.

– Вам больно, – сказала она. Это не было вопросом.

– Не очень, – ответил тот. – Мне намного лучше, чем прежде.

– Конечно, – сказала Ракель. – Когда мы вас нашли, вы были почти при смерти.

Он попытался улыбнуться.

– Вы правы, – сказал он. – Мне больно.

– Тогда вам надо спешиться и пересесть на одну из повозок, чтобы отдохнуть.

Она огляделась по сторонам, поймала взгляд старшины стражников и робко махнула ему рукой.

– Вот человек, который может нам помочь.

Через мгновение тот был уже возле нее.

– Госпожа Ракель, – бодро произнес он. – Что надо сделать?

– Мой пациент собирался проехать весь путь верхом, но теперь ему нужно помочь спешиться. Я не знаю, как это сделать.

– Это несложно, – ответил старшина стражников. – Я сейчас вернусь.

Ненадолго двое молодых людей остались одни.

– Я не жалуюсь и не хочу показаться глупой, – сказала Ракель, – но как вы заставляете этих животных идти, куда вам нужно и когда вы этого хотите? – спросила она. – Как это у вас получается? Мой мул – существо довольно тихое, но он…

– Это – мул, – сказал молодой человек, – и он будет слушаться вас только в том случае, если будет знать и любить вас. Тогда он станет лучшим верховым животным в мире. Уж лучше ехать на самой строптивой лошади, чем на муле, который вас не знает, госпожа Ракель. Но лошадь должна быть объезженной, и обращаться с ней нужно уверенно. Вы ведь раньше не ездили верхом?

– Только один раз, – призналась Ракель.

– Тогда у вас очень хорошо получается. Хотелось бы мне…

– Чего, сеньор?

Но в это время повозка, на которой везли припасы, остановилась, и старшина стражников вернулся пешком, приведя с собой крепкого парня. Тот уверенно подхватил под уздцы коня Жилберта.

– Господин, если вы сможете наклониться ко мне и опереться на мое плечо, мы сможем подхватить вас. Придержи-ка его коня! – обратился он к Юсуфу, передавая ему повод.

Прошло немного времени, и Жилберт оказался в паланкине, а Ракель, устроив его поудобнее, подошла к своему мулу и влезла в седло, целомудренно расправив юбку, чтобы она полностью скрывала ноги. Юсуф сел верхом на вороного, и конь занял свое привычное место позади повозки.

В тот день они были не единственными путешественниками на этой дороге. Когда они оказались на отрезке, где дорога начала виться между высоких холмов, пытаясь выйти на речную долину, их нагнали всадники. Судя по тому, как они спешили, их дело было более срочным, чем у епископа и его спутников, которые двигались все медленнее и медленнее. Поступь мулов становилась вялой, остальные животные тоже замедлили темп, приноравливаясь к их движению.

– Что случилось? – спросил капитан.

– Я хочу осмотреть переднюю ногу ведущего мула, – сказал главный конюх. – Похоже, он повредил ее.

– Сворачивайте туда, к ручью, – сказал капитан, указывая на полянку, где уже отдыхал одинокий путешественник, лошадь которого паслась неподалеку.

Пока конюхи вытаскивали острый камешек из копыта ведущего мула и натирали рану успокаивающей мазью, остальные путешественники разбрелись по поляне. Ракель нашла на берегу ручья большой плоский камень, на котором ее отец мог бы посидеть и отдохнуть, взяла кувшин, сказала, что сейчас принесет холодной воды, и ушла.

– Вижу, вас оставили одного, – сказал Фелип. – Можно посидеть рядом с вами?

– Конечно, – ответил Исаак. – Подозреваю, что моя дочь и ее мать сочли нашего больного более привлекательным, чем тот, кого они знали большую часть их жизни. А где ваш друг-музыкант?

– Он выпросил у главного повара кувшин с каким-нибудь напитком, а сейчас он идет к нам. Он умеет договариваться с людьми. Но вижу, мы здесь не одни, – добавил он. – Прошу прощения, господин, – обратился он к незнакомцу. – Вы присоединитесь к нам?

– Охотно, – ответил человек, расположившийся чуть поодаль. – По крайней мере ненадолго.

Исаака вдруг заинтересовал этот незнакомец, и лекарь повернулся к нему.

– Что заставило вас пуститься в путь в столь жаркий день? – спросил он.

– Я гонец, сеньор. Я зарабатываю этим себе на жизнь.

– Честный способ, хотя весьма нелегкий, я бы сказал, – заметил лекарь.

– Вы совершенно правы, сеньор. А сейчас, когда моя лошадь немного отдохнула, мне нужно снова отправляться в путь. К сожалению, мне не платят за возможность обзавестись в пути приятным знакомством.

– Далеко вы едете? – спросил Исаак.

– В Таррагону, – ответил гонец, принимая стакан вина с водой, предложенный Андреу.

– Прибудете сегодня? – спросил Исаак.

– Нет, сеньор. Сегодня вечером я надеюсь остановиться на ночлег в деревне рядом с Мартореллем, у меня там родня. Конечно, для одного дня это немного, зато прошлая неделя выдалась нелегкой как для меня, так и для моей лошади.

– Вы едете из Барселоны?

– Да, – ответил гонец. – Пришлось отправиться сразу же, у нас было меньше дня на отдых. – Он отдал стакан и встал. – Пора ехать. Доброго пути вам, сеньоры. И спасибо. – Незнакомец свистнул своей лошади, и та покорно подбежала к своему хозяину. Он поклонился своим новым знакомым, вскочил в седло и поехал прочь.

– Болтливый парень, – сказал Андреу.

– Только потому, что я был согласен слушать его, – невозмутимо заметил Исаак.

– Но зачем вам это? – озадаченно спросил Фелип.

– Я хотел убедиться, что это тот же самый человек, которого я слышал вчера в епископском саду. Хотя человек, который его нанял, интересует меня намного больше.

– А почему? – спросил Андреу, подавив зевок.

– Этот человек, похоже, честный и здравомыслящий малый, но тому, кто его нанял, чтобы передать устное послание в Таррагону, доверять нельзя. Он должен был пойти в таверну на улице Писцов. За это нашему посыльному заплатили слишком много, вес кошелька был несопоставим со сложностью задачи.

– Но как вы можете судить о весе кошелька? – удивился Фелип.

– Любой может научиться оценивать это по звуку. Из-за тяжести монет звук получился очень глухим. Кроме того, двое мужчин, которые должны получить сообщение, заплатят ему столько же. И все это за сообщение, в котором нет ничего важного.

– Какое? – спросил Андреу, переводя удивленный взгляд на своего товарища.

– Миро и Бенвенист должны были подготовиться к возвращению их молодого хозяина.

– Действительно, это не слишком важное сообщение для такой большой оплаты, – сказал Андреу. – И поэтому вы решили, что тому человеку нельзя доверять?

– Конечно нет, – ответил Исаак. – На этом основании можно только предположить, что он крайне глупо тратит свои деньги. Тот молодой человек наполнил сад епископа злом, – глубокомысленно добавил он. – Но сомневаюсь, что мы когда-либо узнаем, почему он заплатил так много за то, чтобы гонец передал его слова.

– Наполнил сад злом? – поразился Андреу. – Но откуда вам знать?

Исаак беспомощно воздел руки и улыбнулся.

– Интересно, а гонец что-нибудь об этом знает? – спросил Фелип.

– Думаю, нет, – ответил Исаак. – Ему платят не за любопытство.

О муле позаботились, и только путники снова отправились в путь, как их снова остановил громкий крик. Шестеро всадников галопом выскочили из-за резкого поворота, чуть не проскочив мимо, настигая тех, кто двигался в хвосте свиты епископа.

– Посмотрите, кто там едет за нами, – сказал Беренгер Франсесу Монтерранесу, указывая на господина в дорогом одеянии, сидящего на лошади, уздечка которой была так богато украшена серебром, что сверкала в лучах солнца. Он ехал в окружении пяти слуг.

– Это тот болван из деревни, что обедал вместе с нами во дворце, – сказал Монтерранес. – Кто-нибудь пострадал?

– Полагаю, нет, – ответил Бернат. – По крайней мере не по их вине.

– Интересно, как долго нам придется терпеть его общество?

– Полагаю, нам удастся избежать этой участи, – пробормотал епископ.

Дон Гонсалво де Марка, подняв тучу пыли, обогнул следующую группу путников и, приблизившись к крытой повозке, резко остановился, уставившись на Жилберта, который спокойно лежал с закрытыми глазами. Он покачал головой.

– Бедняга, – сказал дон Гонсалво. – Добрый день, ваше преосвященство.

– Добрый день, дон Гонсалво, – сказал Беренгер. – Мы не ожидали встретиться с вами по дороге. Поистине счастливая случайность.

– Да, ваше преосвященство, – сказал землевладелец, сияя очевидным удовольствием. – Надеюсь, что ваша поездка проходит достаточно приятно.

– Никаких происшествий, – ответил Беренгер, – до вашего появления, конечно.

– Хорошие поездки и проходят без происшествий, не так ли? – Он немного понизил голос: – Вижу, что несчастный, которого вы подобрали по дороге из Жироны, все еще с вами. Вы, видимо, везете его останки семье, – сказал он с волнением в голосе.

– О, нет – сказал Беренгер. – Он все еще жив. На самом деле он ехал верхом рядом со мной через всю долину. К сожалению, это исчерпало его силы, и наш лекарь настоял на том, чтобы он отдохнул.

– Он ехал верхом? Тогда он совсем не так плох, – сказал дон Гонсалво со странным выражением лица. – Отлично.

– Но в подобных случаях мы, как правило, в руках Господа, – сказал Беренгер. – Вы согласны со мной?

И после этого загадочного замечания Беренгер авторитетно кивнул головой. Гонсалво поспешно развернулся и пришпорил лошадь.

Дорога то поднималась вверх, то шла под уклон, извиваясь бесконечной лентой через непроходимые леса, поворачивая то на север, то на запад.

– Но Таррагона находится к югу от нас, – пожаловался поваренок. – Мы неправильно идем. Солнце светит в спину. Мы заблудились.

– Не ной, – сказал помощник повара, – мы не заблудились.

– Что, любишь переплывать реки и лазать по горам? – сказал старший повар. – Остальным больше нравится идти по дороге и переходить реки по мостам.

– Да, господин, – испуганно пробормотал поваренок, по-прежнему убежденный, что они сбились с пути.

Когда они приблизились к Сабаделю, некоторые путники уже поменяли свое привычное место в процессии. Франсес Монтерранес сжалился над священником из женского монастыря и, поехал рядом с ним, терпеливо выслушивая его жалобы на монахинь. Ракель ехала вместе с матерью рядом с крытой повозкой, где лежал раненый, а Бернат вел мула лекаря. Епископ, секретарь и лекарь коротали время в беседе.

В Сабаделе они снова оказались на дороге из Жироны.

– Столько дней шли пешком, – пожаловалась Наоми своей хозяйке, – и снова вернулись туда, где должны были быть уже давным-давно. И чего только епископу понадобилось сворачивать.

Затем она вспомнила, где они подобрали раненого, и устыдилась, поскольку ей-то не пришлось топтать ноги.

– Ты почти и не шла пешком, Наоми – заметила Юдифь. – Надеюсь, ноги у тебя не затекли?

Те, кто шли пешком, сошлись во мнении, что, дойдя до города, они остановятся и отдохнут, плотно поедят, от души выпьют и позже – много позже – пойдут дальше. Они вошли в город и теперь шли мимо таверн и гостиниц, слыша веселый смех и разговоры более удачливых путников, но им пришлось миновать их и двигаться дальше. Вид у Беренгера был серьезный и непреклонный: им больше нельзя было терять время.

Сгустились сумерки. Тогда епископ попросил спеть, и Фелип нерешительно вытащил свой ребек, поклонился и начал его настраивать. Андреу начал петь, а затем извинился, сказав, что пыль забила ему горло. Он вынул небольшую флейту и проиграл несколько тактов жалобной мелодии. Как будто по всеобщему согласию музыка затихла.

– Что случилось? – нетерпеливо спросил Беренгер.

– Они устали, хотят есть и знают, что впереди нас ждет еще несколько дней пути, – заметил Бернат.

– Мы не можем останавливаться, – сказал Беренгер. – Пока не можем.

Бриз, ласкавший их лица, превратился в сильный ветер. Облака, внезапно собравшиеся на горизонте, помчались по небу, закрывая солнце. Забарабанили крупные капли, а затем с небес обрушился настоящий потоп. Порывы ветра ударяли путникам в лица, почти останавливая людей и животных.

– Ваше преосвященство, – сказал капитан, – нет смысла продолжать путь. Можно спрятаться под теми деревьями, что впереди, и воспользоваться непогодой, чтобы поесть.

Разыгравшаяся буря и уговоры капитана убедили Беренгера сделать остановку.

Развести костер оказалось практически невозможно. Повара раздали сыр, фрукты и хлеб, но все так замерзли, промокли и устали, что не смогли оценить холодную и пропитанную водой пищу. По периметру лагеря была расставлена охрана, дополненная тремя стражниками из Барселоны. Они заняли самые высокие точки, за исключением того стражника, который следил за сестрой Агнет, и стояли под ледяным ветром и дождем. Памятуя о недавнем нападении, капитан не разрешил расходиться. Все сбились в кучу – друзья и недруги, слуги и хозяева, старики и молодежь.

Шторм бушевал. Дорога превратилась в бурную реку; дождь хлестал по спинам мулов и лошадей, которые пытались спрятаться друг за друга, ища защиты от непогоды. Когда, наконец, ветер разогнал тучи, капитан в первую очередь занялся животными: все, кто был в состоянии, взяли сухой соломы из повозок, чтобы обтереть мулов и лошадей. Затем путешественники, как сумели, выжали мокрую одежду и снова двинулись на запад.

Тем же вечером в уютный и богатый гостевой дом картезианского монастыря в Террассе прибыли промокшие и усталые путники. Монахи с ужасом разглядывали промокшего насквозь епископа Жироны. Они были в отчаянии. Для епископа место, вероятно, нашлось бы, но во всем монастыре не хватило бы помещений даже для пары его спутников.

– Не может ли свита вашего преосвященства отправиться в приорат Санта-Мария-де-Террасса, расположенный на другом берегу, – сказал аббат, – уверен, что тамошний приор сделает все, что сможет.

– Мы все пойдем туда, благодарю вас за помощь, – ответил Беренгер.

– Все, что сможет? – заметил Бернат. – Звучит зловеще.

Добравшись до приората Санта-Мария, они съели скудный ужин. Жилберта, несмотря на его протесты, устроили в отдельной комнате, где за ним ухаживали Наоми и Ракель. Епископ с секретарем уединились с приором. Остальные путники, немного согревшись горячим супом и вином, беседовали.

– Я очень удивился, увидев проезжающего мимо нас дона Гонсалво, – заметил Бернат. – Помнится, он говорил, что вынужден провести в Барселоне еще какое-то время.

– Кто такой этот дон Гонсалво? – смело спросила Юдифь. До этого момента она ни с кем не разговаривала, а сидела за обеденным столом рядом с мужем и при необходимости шепотом обращалась к нему. Но в силу собственного характера она не смогла смолчать и приняла участие в интересной беседе. Ее мужа очень забавляло то, что она начинала воспринимать священнослужителей как неких почтенных дам, с которыми можно спокойно и в удовольствие посплетничать.

– Это землевладелец. Как мне кажется, его владения лежат где-то к югу или к западу отсюда, госпожа Юдифь, – ответил Бернат.

– Я так и думала, – едко заметила Юдифь.

Бернат, словно извиняясь, поклонился.

– Вы совершенно правы, госпожа Юдифь. Ведь он едет по той же дороге, что и мы. Единственное, что я могу рассказать вам о нем, так это то, что мы вместе обедали во дворце епископа в Барселоне. Признаюсь, госпожа Юдифь, его общество за столом не доставило мне удовольствия. Он все время что-то говорил громким и неприятным голосом.

– Мы были удостоены чести узнать его мнение относительно всего на свете, от замужества его дочерей до судебных процессов, – сухо добавил Франсес. – Этот обед был крайне содержательным.

– То есть в Барселоне его задержал некий судебный процесс, не так ли? – спросил Бернат.

– Нет, святой отец, – категорически возразил священник из женского монастыря. – Он совершенно ясно сказал, что его судебный процесс рассматривается в другом суде.

– Но он остался в Барселоне именно из-за судебного процесса, – возразил Бернат.

– Я слушал его очень внимательно, – сказал монастырский священник. – И он не привел какой-либо причины…

– Так что мы встретили его совершенно случайно, – вмешался Фелин, прежде чем спор перерос в ссору. – Случай – странная штука, вы не находите? Только случайностью можно объяснить то, что этот неприятный, никому не известный землевладелец обедал в епископском дворце в тот же самый день, что и вы, а затем вместе с вами покинул город.

– Действительно, – сказал Андреу. – Где бы мы ни находились, нашей жизнью правит случай. – Он улыбнулся. – Сегодня он свел нас на этой дороге. Странно, как часто это случается. Однажды я зашел в ужасную таверну, единственную в маленьком бедном селении высоко в горах. Место, где я родился, находилось в десяти днях пути от этой деревушки, которая состояла всего из восьми семей. Коз и то было раз в пять больше, чем жителей. Я сел на первое попавшееся свободное место и увидел прямо перед собой человека, который когда-то был моим школьным товарищем.

– Действительно, – сказал монастырский священник. – Я тоже…

И беседа свернула на перечисление множества случаев удивительных совпадений.

Монастырский священник, жизнь которого, казалось, состояла сплошь из удивительных совпадений и встреч с людьми, которых он знал прежде, закончил свою третью историю, когда появился Юсуф.

– Сомневаюсь, синьоры, – сказал он, – что эта встреча случайна. Когда дон Гонсалво проезжал мимо нас, он сделал вид, что совершенно не знает Жилберта, а в Барселоне он говорил о нем своему другу так, как если бы давно знал его.

– Возможно, был другой человек по имени Жилберт, – сказал Исаак. – Наверняка многие носят это имя.

– Вы правы, господин, – сказал Юсуф, – я не подумал об этом.

– В противном случае все это очень странно, – сказал Фелип. – Однако уже поздно. Пойдем посмотрим, не нужно ли Жилберту чего-нибудь? – обратился он к Андреу. – А потом я пойду и поищу место для ночлега. Желаю всем доброй ночи.

Все согласились с ним, поднялись и отправились на покой.

– Как колено вашего преосвященства? – спросил Исаак. – Мне не хотелось бы, чтобы боль мешала вашему отдыху.

– Оно вообще меня не беспокоит, – сказал Беренгер. – А вы раньше слышали то, о чем рассказал Юсуф?

– Нет, ваше преосвященство, – ответил Исаак и позвал: – Юсуф?

– Да, господин? – тихо отозвался мальчик. – Я не должен был этого говорить, я знаю. Но я забыл об этой беседе, а в тот момент я случайно проговорился.

– Не беспокойся об этом. Ты не причинил никакого вреда своими словами, – сказал Беренгер.

– Он тогда еще кое-что сказал, господин.

– Что именно? – спросил Исаак.

– Дон Гонсалво спросил, что случилось с деньгами, которые он дал Норберту. Или заплатил ему. Я не помню точно.

– А вот это уже действительно интересно, – заметил Беренгер. – На этого Гонсалво стоит обратить внимание.