Текст книги "Противоядие от алчности"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Госпожа, – сказал офицер, – ваш муж укрывает молодого человека, давно разыскиваемого властями. За подобное укрывательство полагается суровое наказание.

– В этом доме нет такого человека, – резко произнесла Дина.

– Это нам решать, – сказал офицер, кивнув своим людям.

Они разошлись и принялись обыскивать комнату за комнатой. Через окно Ракель могла слышать, как ее тетя разговаривала с ворвавшимися солдатами, сама открывая все, даже самые маленькие сундучки и предлагая им осмотреть их. Всех встреченных ими людей они сгоняли вниз, во внутренний двор, пока там не собралась большая толпа – там были ее мать, Наоми, горничные, повар и два мальчика-слуги.

– Где прячутся мужчины? – спросил офицер.

– Они не прячутся. Их нет дома, – сказала Дина. – Возможно, они пошли к друзьям. Они же не знали, что господа захотят их видеть.

– Где раненый? – рявкнул офицер, повернувшись к Наоми.

– Раненый? – ответила она. – Здесь нет никакого раненого.

– И что же с ним случилось?

– Кто-нибудь искал там? – спросил чей-то голос. Какой-то человек стоял у подножия лестницы, ведшей к комнатке, где сидела Ракель.

Последовала тишина.

– Там нет ничего, кроме высушенных остатков прошлогоднего урожая, – сказала Дина. – Пойдите и посмотрите сами, если хотите. Особенно хорош миндаль, как мне кажется.

Офицер метнул на нее взгляд и пошел через внутренний двор. Как только Ракель услышала шаги на каменной лестнице, она отошла подальше от окна, туда, где можно было стоять почти прямо, под самым коньком наклонной крыши. Ракель поспешно принялась счищать пыль и паутину с платья. Если ее потащат во двор, где уже собрали всех остальных домочадцев, она не хотела выглядеть так, как будто специально пряталась. Она выбрала пустую корзину и начала беспорядочно наполнять ее сушеными овощами и фруктами.

– Так, что здесь? – произнес высокий мужчина, почти полностью заполнив дверной проем.

Но прежде, чем она смогла заговорить, снизу раздался крик:

– Сюда идут, господин.

– Я должен идти, – сказал он. – Но что за странное блюдо вы собираетесь готовить, – добавил он. – Соленая рыба с абрикосами и грецкими орехами.

– Это очень вкусно, если правильно приготовить, – холодно произнесла Ракель. – Вам стоит попробовать. Особенно с имбирем.

– Тут кто-нибудь есть?

– Как видите, офицер, – сказала Ракель. – Пожалуйста, вы можете войти и посмотреть.

– Нет, госпожа. Мне не нравится эта теснота. Кроме того, человек, которого я ищу, довольно высок и не покидает постели. Он тяжело ранен.

– Эта комната слишком мала, в ней вряд ли поместится раненый.

– Как скажете, госпожа. – Он поклонился и спустился во двор.

Исаак, Джошуа и его сосед, серебряных дел мастер, увлеченно беседуя, медленно подходили к дому, когда их заметил оставленный у ворот стражник. Опередив их, он проскользнул во двор, незамеченный никем, кроме Юсуфа. Мальчика не интересовали ни политические, ни торговые дела, которые были предметом их беседы, и он немного отстал, но стражника он все-таки заметил.

Юсуф догнал беседующих и коснулся руки Исаака.

– Там солдаты, господин, – прошептал он.

– Тогда спрячься где-нибудь. А будут неприятности, извести епископа.

Когда беседующие мужчины вошли во двор, стражник смутно почувствовал, что он что-то упустил. Но трое мужчин были во дворе, а остальное его не касалось. Он закрыл ворота и позвал остальных.

Юсуф с улицы наблюдал за арестом. Через несколько минут он уже был во дворце и рассказывал о произошедшем епископу, так что отряд, который арестовал мужчин, не успел даже выйти за пределы еврейского квартала.

– Спасибо, Юсуф, – сказал Беренгер. – Пойдем и посмотрим, что там устроил благородный дон Санчо. Ты уверен, что это его солдаты?

– Совершенно уверен, ваше преосвященство, – сказал Юсуф. – Они упомянули архиепископа, когда арестовывали моего хозяина и двух его спутников.

Секретарь сказал, что архиепископа нет. Какими ни были бы обстоятельства, но попасть к архиепископу может далеко не каждый желающий. Понятно, что у епископа Жироны очень важное дело, но, однако, сейчас архиепископ не может его принять. Бледный от гнева Беренгер вышел из дворца. Юсуф едва поспевал вслед за епископом, а за ним торопливо следовали Бернат, Франсес и помощник секретаря архиепископа. Беренгер сбежал по лестнице и быстрым шагом направился к воротам еврейского квартала, где лицом к лицу столкнулся со стражниками, ведущими арестованных.

Они остановились.

– Куда вы уводите моего личного лекаря? – произнес епископ голосом, который мог бы остановить бунт.

– В тюрьму архиепископа, – ответил командир стражников, оглянувшись в поисках поддержки.

– Вы не имеете права, – сказал Беренгер.

– Ваше преосвященство, у меня приказ архиепископа, – отчаянно добавил он, не зная, что ему делать, если епископ решит освободить своего лекаря прямо на улице.

– Ваше преосвященство, – произнес голос за спиной Беренгера, – уверен, что архиепископ будет рад обсудить этот вопрос, как только освободится.

– И когда это случится?

– Очень скоро.

Вокруг начали собираться зеваки, увидев епископа, собиравшегося сразиться со стражей архиепископа.

– Они отправляют епископа в тюрьму, – произнес чей-то голос.

– Это невозможно. В тюрьму епископа может отправить только папа римский, – сказал другой. – Это недопустимо.

– Много ты понимаешь!

– Моя сестра работает в кухне над дворцом, она-то знает, – сказала женщина. – Это евреев тащат в тюрьму.

– За что?

– За то, что они евреи.

– Епископ пытался обратить их в истинную веру, – сказал другой голос.

– Пропустите меня. Мне ничего не видно, – сказал третий, и целый хор голосов повторил его слова, пододвигаясь все ближе и ближе.

Лицо командира стражников покрылось пунцовыми пятнами. Он стоял напротив Беренгера, понимая, что его власть постепенно ослабевает.

К этому времени Франсес и Бернат локтями проложили себе дорогу в толпе.

– В толпе назревают опасные настроения, ваше преосвященство, – прошептал Бернат. – Нам всем грозит опасность. Особенно евреям. Лучше, если мы вернемся во дворец.

Беренгер огляделся и согласился.

– Ну что ж, господа, – сказал он ясным голосом, – давайте пойдем во дворец. Все вместе. Добрые люди, дайте нам пройти, прошу вас. – Но тон, которым он произнес эти слова, был тоном человека, который знает, что все, что он попросит, будет выполнено. И как по волшебству толпа начала редеть, словно снег под жарким солнцем.

– Я останусь с вами, пока не поговорю с его преосвященством, благородным доном Санчо, – громко произнес Беренгер.

Дверь в кабинет открылась, и Беренгер вошел.

– Ваше преосвященство, – обратился он, – дон Санчо. Я надеялся поговорить об этом в более удобное время, но события этого утра вынуждают меня действовать.

На лице архиепископа вспыхнуло удивление.

– Действовать?

– Его Величество весьма обеспокоен недавними событиями, взволновавшими евреев города. Произведенный сегодня утром арест – ошибочный арест – местных торговца и серебряных дел мастера, людей достойных и с прекрасной репутацией, а также моего личного лекаря, только усугубит положение.

– Какими недавними событиями обеспокоен Его Величество, дон Беренгер? – осторожно спросил дои Санчо.

– Нападение на евреев и уничтожение их собственности. Полагаю, что казначей Его Величества написал вам об этом и объяснил ситуацию лучше, чем я. Но так как теперь это коснулось моего лекаря, то я со всем уважением напоминаю вашему преосвященству что, если против Исаака, лекаря из Жироны, или Джошуа, торговца из Таррагоны, подан иск, то в этом случае единственный, кто имеет право решать, – главный судебный пристав.

– Обычно, да, – сказал архиепископ. – Но…

– Как вам известно, дон Санчо, все евреи проходят по ведомству королевского казначейства, – решительно продолжал Беренгер. – Они – собственность Короны. Любое дело, в котором они замешаны, должно рассматриваться чиновником короля. И при любом раскладе в этом деле не следует арестовывать Исаака, так как он находится под властью епархии, и в его отношении я уступлю свои права только главному судебному приставу. А сейчас, когда Его Величество готовится к войне – при щедрой помощи евреев Таррагоны, как вы помните, – нет сомнений в том, что его сильно беспокоит их благополучие.

– Это ужасное недоразумение, дон Беренгер, – быстро произнес архиепископ. – Сегодня утром я подписал только один приказ об аресте – это приказ об аресте христианина, который был обвинен в ереси и связанных с этим грехах. Насколько я помню, один из соседей поклялся, что он видел этого еретика в городе и знает, где он скрывается. Никто не говорил мне об аресте евреев. – Он позвонил в колокольчик, стоявший у него на столе, и через мгновение через маленькую дверь, расположенную слева от него, вошел секретарь. – Где евреи, которые были арестованы сегодня? – холодно спросил он.

– Они ждут в комнате рядом с казармой стражников, ваше преосвященство, – нервно ответил секретарь. – После того как его преосвященство, епископ Жироны, любезно сообщил нам, что один из них является его лекарем и к тому же живет во дворце, мы не решились отправить их в тюрьму.

– Наверно, было бы лучше разыскать меня и уточнить приказ, не так ли?

– Конечно, ваше преосвященство. Вы совершенно правы. Я должен был сам догадаться, – сказал несчастный, перекладывая всю ответственность на себя. А Беренгер подумал, что для этого человека быть козлом отпущения самого архиепископа – небольшая плата за ту комфортную жизнь, которую он ведет.

– Проследите за тем, чтобы они были немедленно освобождены, – бросил ему дон Санчо.

– Сию секунду, ваше преосвященство, – пробормотал секретарь.

– Я проведу тщательное расследование этого дела. Его Величество может в этом не сомневаться.

Когда Беренгер покинул кабинет архиепископа, он увидел, что его поджидает молодой паж.

– Прошу прощения, ваше преосвященство, – обратился к нему мальчик, – но у меня есть сообщение для вас от вашего благородного друга, который желает поговорить с вами.

Беренгер с сожалением вспомнил о роскошном обеде, который, без сомнения, будет накрыт для участников совета, и обратился к своим спутникам.

– Франсес, Бернат, я присоединюсь к вам позднее.

– Прошу прощения за то, что снова вынудил вас прийти сюда в этом простом плаще, – сказал Санта По. – Но вы слишком похожи на епископа, а я не хотел привлекать к вам внимание посторонних.

– Мой дорогой Санта По, я и есть епископ. Получая все более высокие назначения, начинаешь выглядеть соответственно своему положению. Этому трудно противостоять. Я вижу на буфете кувшин с вином, – заметил он. – А мягкий хлеб так и манит. Из-за вас я пропустил трапезу, но мне кажется, я могу прекрасно пообедать тем, что вижу в этой комнате.

– Отлично, – заметил Санта По. – Еды не так много, но зато она самая лучшая, – сказал он, наливая вино и отламывая каждому по куску хлеба. Под салфеткой на блюде лежало отличное вяленое мясо, которое он нарезал тонкими ломтиками и поставил на стол перед Беренгером, вместе с большой миской свежих фруктов. Он дал пажу кусок хлеба с ветчиной, абрикос и приказал ему подождать снаружи. Мальчик взял еду и вышел.

– Вы нарезаете и подаете мясо, как настоящий мастер своего дела, Санта По, – заметил Беренгер.

– Я был пажом, оруженосцем и солдатом, – ответил он. – Все мы учимся. Теперь, наверно, вам интересно знать, почему я так торопился устроить эту встречу с вами в столь неурочный час. На то были причины.

– Полагаю, даже несколько, – сказал Беренгер.

– И первая из них связана с вами, поскольку она касается вашего лекаря. Согласно новому городскому постановлению, за вход еврея в город требуется разрешение и при этом должен быть выплачен довольно крупный налог.

– Это, конечно, неприятно, но вряд ли это можно счесть трагедией, дорогой Санта По.

Молодой человек покачал головой.

– Подумайте, ваше преосвященство. Ваш лекарь и его семья недавно вошли в город; у них нет разрешения. Они могут быть заключены в тюрьму и оштрафованы за это правонарушение. А если они окажутся в тюрьме, то потребуется много времени и денег, чтобы вытащить их оттуда.

– Но это касается любого торговца, который приезжают в город по делам, чтобы купить что-нибудь или продать.

– Возможно.

– Городской совет понимает, как это скажется на торговле?

– О, думаю, они это поймут и отменят постановление, как это уже бывало. Или королю будет направлена жалоба, и они заявят, что произошла досадная ошибка. Но сейчас оно действует, потому что кому-то нужно, чтобы под действие этого постановления попал один человек.

– Исаак? Но почему?

– Возможно, цель – ваш лекарь. Я не уверен. И я также не знаю, какую пользу могло бы принести кому-то нападение на него. Рассказывают, и это – один из многих противоречивых слухов, что именно представитель папского нунция вызвал недовольство членов городского совета сообщением о том, что евреи приезжают в город, чтобы их число превысило число проживающих здесь христиан.

– Опять. Но почему?

– Причины могут быть самые различные, но это все мои предположения. Возможно, у него есть родственник, которому подобный закон будет выгоден. Возможно, его святейшество решил поддержать таким образом жителей Сардинии.

– Это очень понравится Его Величеству, – сухо бросил Беренгер.

– Конечно, может быть, что простого присутствия папского нунция достаточно, чтобы пошли слухи о том, что он стоит за всем, что происходит в городе.

– Это верно, – сказал Беренгер.

– Возможно, кто-то желает устроить неприятности лично вам, дон Беренгер.

– Мне? Вы думаете, что это – дон Санчо?

– Нет. Он был раздражен, потому что вы доставили ему дополнительные хлопоты и неприятности. Но он вам не враг.

– Вы знаете, что сегодня утром мой лекарь был арестован.

– Да, – сказал Санта По. – Я предположил, что это было сделано в связи с отказом получить разрешение на въезд в город, но мне сказали, что причина в другом.

– Да, ибо он был арестован вместе со своим шурином, которого обвинили в укрывательстве беглеца. Еретика, осужденного заочно, который, видимо, вернулся в город.

– А беглец найден?

– Нет.

– Кто рассказал вам это, дон Беренгер?

– Архиепископ, который и подписал приказ по чьей-то просьбе, а еще от господина Исаака. Об этом ему сказали во время ареста.

– Дон Беренгер, простите меня, но я должен все выяснить. Мой паж проводит вас во дворец. Я не думаю, что ваш лекарь помог своему шурину в укрывательстве этого еретика. А если это правда, то, уверен, что у него были на то важные причины, но сейчас я предпочитаю ничего об этом не знать.

* * *

Юный паж постучал в дверь Берингера еще до завершения праздничного обеда.

– Мой хозяин сказал, что вы поступили бы очень мудро, если сейчас же покинете город вместе со своей свитой. Скажите архиепископу, что Его Величество приказал вам ждать его в Барселоне.

– Сказать архиепископу? – изумленно произнес Беренгер.

– Да, ваше преосвященство, – со всей серьезностью ответил паж. – И еще мой хозяин сказал, что было очень мудро с вашей стороны никому не говорить о вашем отъезде.

– Мы должны уехать, – сказал лекарь, – так, чтобы никто об этом не узнал. Джошуа, прошу прощения за то, что, едва приехав, я увожу свою семью, но мне не оставили выбора.

– Думаю, что мы должны держать язык за зубами, – ответил Джошуа. – Слышишь, Дина? Ничего и никому не рассказывай.

– Даже здесь? – спросила его жена.

– Ты отлично заешь, что даже здесь есть доносчики, – сказал Джошуа. – Жадные негодяи и несчастные, готовые за пару монет предать своих братьев. Никто ничего не должен знать, даже слуги.

– Но сегодня Шабат, – возразила Юдифь.

– И нам нужно так много обсудить с Юдифью, – добавила ее сестра.

– Моя дорогая, – сказал Исаак, – мы в опасности. И вы тоже, моя добрая сестра, ваши дети и все ваши домочадцы. Нам надо собираться.

Ракель и Юдифь упаковали вещи и тихо попрощались с Джошуа и Диной. Наоми и Ибрагим уже уехали, взяв с собой короба с одеждой, чтобы отвезти их, как они сказали, господину Исааку, который жил теперь во дворце.

Слуги епископа по двое начали покидать город; только когда одна крытая повозка благополучно миновала ворота, за ней двигалась вторая.

К тому времени, когда Таррагона только просыпалась от сладкого послеобеденного сна, епископ и его свита были на пути к замку Альтафулла.

* * *

– Нас теперь так мало, – заметила Ракель. – Что случилось?

– Сестра Агнет не вернется, – сказал старшина стражников. – Другие монахини отправятся на следующей неделе вместе со свитой епископского викария. Его преосвященство оставил двух стражников, чтобы они благополучно преодолели обратный путь.

– А где наши музыканты?

– Кто знает, где они могут быть? Они зарабатывают себе на жизнь, где могут, и наверняка решили остаться здесь, пока толпа не покинула город.

– Мне скучно без них. – Она помолчала. – И еще с нами больше нет дона Жилберта.

– Мы тоже скучаем без них, госпожа Ракель. Особенно без музыкантов. Они были веселые.

Их разговор прервал стук копыт несущейся во весь опор лошади, и вскоре к ним приблизился всадник. Он натянул поводья, останавливаясь возле старшины стражников.

– Добрый день, уважаемый господин, я ищу епископа Жироны. Это его свита, не так ли?

– Да, – ответил старшина стражников. – И епископ тоже здесь.

Когда посыльный нашел Беренгера, тот был занят беседой с лекарем.

– Ваше преосвященство, – обратился к нему гонец. – Я привез вам письмо от архиепископа.

– От архиепископа? – сказал Беренгер. – Вскройте его, Бернет.

– Ваше преосвященство, в конверт, отправленный доном Санчо, вложено другое письмо, – сказал секретарь. – На нем дон Санчо написал, что оно было только что получено из Жироны.

– Тогда вам не стоит ждать ответа, – сказал Беренгер гонцу. – Пожалуйста, передайте мои благодарности его преосвященству.

Когда посыльный, получив соответствующее вознаграждение, отправился назад, Бернат сломал печать и засмеялся.

– Письмо настолько забавно? – холодно поинтересовался Беренгер.

– Нет, ваше преосвященство. Прошу прощения. Это письмо от дона Арно, в которое вложено еще одно письмо. На конверте дон Арно пишет, что все хорошо и что вложенное письмо прибыло в среду. – Он сломал печать лежащего внутри письма. – Это письмо от Импури, ваше преосвященство, вашего друга.

– Он быстро ответил, – заметил Беренгер. – Прочитайте его, Бернат.

– Как будет угодно вашему преосвященству. В нем говорится: «Я сожалею, но среди моих знакомых и в святых орденах нет человека, носящего имя Норберт де С… за исключением пожилого и слабоумного кузена семьи Кардона, который совершенно не соответствует вашему описанию. По вашей просьбе я узнал у дона Родриго де Лансия, знаком ли он с монахом по имени Норберт. Сначала он утверждал, что не помнит никого, носящего это имя, но затем вспомнил неприятного и невоспитанного господина по имени Гонсалво де Марка, которого имел несчастье повстречать. Тот сердечно поприветствовал пьяного монаха по имени Норберт в гостинице, где они все остановились. Об этом Норберте он не мог или не хотел особенно распространяться. Со своей стороны, мой дорогой Беренгер, я хотел бы знать…» – он интересуется как идут дела, – сказал Бернат.

– Я отвечу ему позднее, – сказал Беренгер. – Мой друг – сплетник не хуже деревенской повитухи. Но то, что он сообщил нам, не лишено интереса, не так ли, Исаак?

– Убитый монах и раненый молодой господин, – сказал Исаак. – И дон Гонсалво, связанный с обоими.

– Я не думаю, что этот Гонсалво был тем жестоким убийцей, – сказал Беренгер.

– Мне тоже трудно в это поверить. Но если это правда, то его манеры скрывают больше, чем его благородная родословная.

Часть четвертая

Глава первая
Дорога домой

– Видите, где находится Альтафулла, госпожа Ракель? Вон там, на вершине? – произнес старшина стражников.

– Какая крутая дорога, – тревожно произнесла она. – А другой путь наверх есть?

Старшина стражников усмехнулся.

– Который будет легче, чем дорога? Нет…

– Замок выглядит очень… – Она сделала паузу, разглядывая толстые стены, которые, казалось, угрожающе нависали над ними. – Безопасным.

– Опустив решетку ворот, с севера или с востока можно противостоять большой армии, – заметил старшина стражников. – С той башни можно увидеть приближающиеся войска, когда те будут еще в полудне пути отсюда. Защитников замка невозможно застать врасплох.

– Если враг будет приближаться с ожидаемой стороны, – заметила Ракель.

– Вы правы, госпожа. Предполагается, что другие замки, расположенные на западе и на юге, должны будут остановить захватчиков, надвигающихся с этих направлений.

– А в действительности?

– На войне, моя госпожа, всегда случаются неожиданности. Мой опыт показывает, что враг всегда появляется оттуда, откуда его меньше всего ждешь. Так что…

– С этой стороны вы и готовитесь отразить нападение?

– Верно. Посмотрите вокруг. Тот, кто решит напасть на нас, должен подойти спереди или слева, – сказал он, указывая на подходящие для засады места.

Она кивнула.

– А откуда еще нужно ждать засаду?

– Вы заметили, что вслед за нами еду двое всадников?

– За нами?

– Да. Всадники стараются остаться незамеченными.

– Я не знаю, – тревожно сказала она.

– И я не знаю.

И он повернул, чтобы поговорить с капитаном.

Хозяин и хозяйка замка спустились во внутренний двор, чтобы поприветствовать путешественников. Хозяин сразу повел Беренгера в замок, а его супруга и дворецкий принялись размещать гостей. Через некоторое время к лекарю подошел мальчик-паж.

– Прошу прощения, господин, – обратился он, – господин Исаак – это вы?

– Да, это я.

– Мой господин и его преосвященство епископ просят вас присоединиться к ним в кабинете его светлости.

– Конечно. Но сначала скажи мне, – сказал Исаак, – проживает ли в этом замке монах?

– Отец Джил? Да, господин Исаак.

– Отведи меня к нему после того, как я поговорю с его светлостью.

– Он тоже в кабинете, господин Исаак, – сказал паж.

Когда они пришли, Беренгер и Жилберт были одни.

– Жилберту надо вернуться в Жирону, господин Исаак, – сказал епископ. – Он собирается уехать завтра и прибыть в Жирону через три дня. Он переоденется монахом и поедет один.

– Это облачение – прекрасная защита, – сказал Жилберт. – Я буду в полной безопасности.

– Монах, в одиночку скачущий по горам не хуже королевского гонца? – спросил Исаак. – Вы привлечете всеобщее внимание.

– Я говорил ему об этом, – сказал Беренгер. – Без сомнения, гораздо безопаснее спокойно поехать с нами.

– Согласен. Вам действительно нужно срочно в Жирону, дон Жилберт?

– Да, мастер Исаак.

– Лучше прибыть на три дня позже, или вообще не приезжать? – спросил лекарь.

– Вы думаете, что дорога настолько опасна? – ответил Жилберт.

– Всю дорогу за нами кто-то ехал, – сказал Беренгер. – Но у нас есть охрана, которая способна справиться с неприятелем. Мне и даже моим священникам есть чем защитить свою жизнь. В одиночку вы вряд ли справитесь даже с одним противником.

Жилберт беспомощно поднял руки.

– Я сражен вашей мудростью, – ответил он. – Я поеду с вами. С радостью.

– Даже путешествуя с нами, вы должны оставаться в этом облачении. Уверяю вас, Исаак, в нем его совершенно невозможно узнать. Но, чтобы быть более убедительным, вам придется убрать эти локоны.

– Я боялся, что вы решите выбрить мне голову, – сказал Жилберт.

– Мы не будем брить ее, – ответил Беренгер. – Некоторые монахи по многу месяцев не бреют макушку, несмотря на строгие предписания. Если вы подрежете волосы покороче, вы станете похожи на странствующего монаха, отношение к которому несколько более снисходительное.

– Повинуюсь, ваше преосвященство, – сказал Жилберт.

– Отлично. Но я вынужден настоять на том, чтобы вы держались поближе к отцу Бернату или отцу Франсесу. Тогда, если кто-то обратится к вам с просьбой выслушать его исповедь, вы можете обратиться к одному из них.

– Конечно, ваше преосвященство, но…

Епископ не выдержал и расхохотался.

За ужином говорили о войне. Беренгер довольно резко отзывался о других епископах, ему довольно смело вторил Бернат. Жилберт, теперь очень похожий на монаха, и женщины слушали.

– Скажите мне, господин, – сказал Беренгер, выбрав момент, когда в беседе наметилось затишье, кто такой Гонсалво де Марка? Мы несколько раз случайно встретились с ним на дороге.

– Дон Гонсалво, – уточнил хозяин. – Странный человек, не правда ли?

– Всеобщий друг, – горько сказала его жена, – который любит соседа как брата, но любовью Каина.

– Я знаком с ним, как и большинство живущих поблизости людей, – добавил ее муж, – но я не могу сказать, что хорошо его знаю. И я совсем не жажду узнать его поближе.

– Мы заметили, что он довольно утомителен. Его богатство и отличная родословная не могут компенсировать его дурных деревенских манер, – заметил Беренгер.

– О да, совершенно верно. И при этом он жадный и глупый человек, который очень любит судиться.

– Да, он говорил о каком-то судебном процессе.

– Он весьма опасный противник. Правда, ему не хватает ума, чтобы отступиться прежде, чем это повредит ему не меньше, чем его жертве. Так ведь, Алисия?

– Верно, – подтвердила его жена. – Он подал в суд на моего кузена, претендуя на его собственность, и сам много потерял. Но ему удалось почти разорить моего кузена и доставить много неприятностей его семье. Я никогда этого ему не прощу.

– Мы не принимаем его в нашем доме, – сказал хозяин замка. Затем он замолчал, продумывая следующее замечание. – Говорят, что он участвует во многих сомнительных делишках. У него есть дар входить людям в доверие по крайней мере на какое-то время, а затем он забирает себе их землю и имущество. Надеюсь, вы не имеете с этим человеком никаких деловых договоренностей.

– Конечно нет, – сказал Беренгер. – Я не могу представить себе таких обстоятельств, при которых я доверил бы ему что-то для меня ценное.

– Я рад слышать это, – сказал хозяин замка.

Когда Исаак вышел из большого зала замка следом за женой и дочерью, с ним поравнялся Беренгер.

– Гонсалво де Марка живет в этих краях. Я надеялся, что наш хозяин расскажет нам больше.

– Любовь к крючкотворству и сомнительным деловым сделкам не обязательно означает, что человек убивает беззащитных монахов.

– Если он был беззащитным монахом, – сказал Епископ. – Похоже, мы многого не знаем.

Путешественники собрались во внутреннем дворе, чтобы покинуть замок, прежде чем солнце поднимется слишком высоко и прогонит из низин туман. Мулы уже были впряжены в повозки. Когда начали седлать коней и верховых мулов, Жилберт свистнул.

Большой вороной конь дернул головой, вырвался из рук державшего его слуги и понесся к Жилберту.

– Ты можешь взять мою лошадь, Юсуф, – сказал он, подхватив вороного под уздцы. – Это отличное животное, и оно больше подходит тебе по размеру.

– Почему вы говорили, что никогда не видели этого коня прежде, дон Жилберт? – как бы между прочим спросил Беренгер. – Ведь это ваш конь, не так ли? – Они шли по длинному арочному портику, пронизывавшему северную стену замка, и его слова почти тонули в эхе. – Это было ясно с самого начала.

– Да, – нежно произнес Жилберт. – Его зовут Нерон.

– Тогда к чему эта сложная игра?

Жилберт подождал, пока они не вышли на открытое пространство и начали спускаться вниз по дороге.

– Поскольку, ваше преосвященство, я был и до сих пор остаюсь удивленным его присутствием в вашем обозе. Неподалеку от Жироны на меня напали, стащили с коня, ранили, связали и унесли. Я видел тех, кто напал на меня. Они говорили со мной; я провел с ними несколько часов, этого я никогда не забуду. Один из них удовлетворенно заявил, что в любом случае они получат моего прекрасного коня. – Он остановился. – Когда мы говорили с вами в первый раз, мое тело пыталось найти убежище в забвении. Когда сознание полностью вернулось ко мне, я уже находился в совершенно другом месте, в двадцати милях от города. Я был спасен от смерти добрым епископом и опытным лекарем. Это казалось мне чудом, ниспосланным небесами, пока я не увидел, что мой конь находится в руках моих спасителей.

– И из этого вы заключили, что на вас напали мои люди?

– Возможно, я был слишком подозрителен, ваше преосвященство, но я разрывался между стремлением воспользоваться милосердием монахов монастыря Святого Павла и желанием оставаться под вашей защитой, путешествуя в вашей свите, пока не разобрался во всем. Отсюда и мои слова, столь далекие от правды.

– Вы все еще считаете меня злодеем, дон Жилберт?

– Некоторое время назад я понял, что вряд ли вы были убийцей, ваше преосвященство. Но как у вас оказался мой конь?

– Я его не забирал. Он сам нас нашел. Как только повозка, в которой вы лежали, тронулась, он галопом примчался и пошел рядом с вами. Мы навели справки, но никто его не искал. Мы с капитаном подозревали, что это ваш конь, и оставили его, предполагая, что он сбежал от тех, кто на вас напал, и последовал за вами.

– Как все просто! – сказал дон Жилберт. – Как далеко мы намерены проехать сегодня?

– Если все будет удачно, доедем до Вилафранки.

Когда перед ними поднялись каменные стены Вилафранки, колеблясь в жарком мареве равнины, тени уже стали длинными. Когда они приблизились к воротам королевского дворца, к Жилберту подошел паж.

– Это вы отец Джил? – спросил он.

– Да, – сказал Жилберт.

– У меня для вас письмо. К сожалению, его отправитель не смог задержаться.

Жилберт осмотрел письмо снаружи.

– И кто этот отправитель? – спросил он.

– Другой монах-францисканец, отче. Он не назвал мне своего имени.

– Без сомнения, подпись в письме есть. Спасибо.

Прежде чем сломать печать и развернуть письмо, Жилберт спешился. Остановившись во внутреннем дворе, он быстро прочитал его, спрятал письмо под рясу и с озадаченным выражением лица быстро пошел в сторону галереи.

Ракель передала поводья мула конюху, внимательно наблюдая, как Жилберт читает письмо. Она понимала, что больше не может не замечать его присутствие, как человек не может игнорировать рану во рту, которой он постоянно касается языком.