Текст книги "Противоядие от алчности"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Кэролайн Роу
Противоядие от алчности

Посвящается Деборе Шлоу, благодаря которой эта книга увидела свет.

Список действующих лиц

Авиньон:

Гонсалво де Марка, землевладелец из южной Каталонии

Его святейшество, Папа Римский Иннокентий VI

Норберт, францисканский монах

Родриго де Лансия, каталонский дворянин

Томас де Патринханис, посол Анконы при дворе папы римского

Жирона:

(церковь)

Арно де Корнильяно, каноник, викарий в отсутствие Беренгера

Галсеран де Монтетерно, отец Виталис

Рамон де Орта – каноники

Фортунат, племянник Галсерана

Видаль де Блан, аббат из Сап-Фелиу

(Еврейский квартал)

Даниель, молодой изготовитель перчаток, поклонник Ракели

Саломо де Местре, наставник Юсуфа

(Город)

Восьмилетняя девочка из Сан-Фелиу

Марк, дядя этой восьмилетней девочки

Матушка Бенедикта, хозяйка таверны

Румеу, столяр, судостроитель

Путешественники:

Агнет, сбившаяся с пути истинного монахиня

Андреу, странствующий музыкант

Беренгер де Круильес, епископ Жироны

Бернат са Фригола, его секретарь

Эликсенда, аббатиса монастыря Святого Даниила

Энрике, самый молодой из стражников епископа

Фелип, странствующий музыкант

Франсес Монтерранес, советник и исповедник Беренгера

Жилберт, раненый молодой дворянин

Ибрагим, слуга и привратник Исаака

Исаак, лекарь из Жироны

Юдифь, жена Исаака

Марта, монахиня из монастыря Эликсенды

Наоми, кухарка Исаака

Ракель, дочь Исаака и Юдифи

Юсуф, ученик Исаака

Барселона:

Педро Арагонский, граф Барселонский и король Арагона

Элеонора, его жена, королева

Франсес Руффа, соборный священник Барселоны в отсутствие Мигеля де Рикомы

Мордехай бен Иссак, лекарь

Таррагона:

Дина, сестра Юдифи

Джошуа, муж Дины

Рубен, племянник Джошуа

Санчо Лопес де Айербе, архиепископ Таррагоны

Люди, встретившиеся в пути:

Эмилия, жена кастеляна в Кастельви-де-Росанес

Льюиза, ее служанка

Фернан, дядя Жилберта

Бенвенист, слуга

Миро, слуга

Хозяева таверн, монахи, дворяне, дворянки и их слуги

Исторические заметки

Весной 1354 года, в разгар событий, описываемых в романе «Противоядие от алчности», папа римский, как и его непосредственные предшественники, проживал в Авиньоне, сбежав от политических волнений в Риме, Педро IV (известный также как Пере III Каталонский по прозвищу Чопорный) в то время являлся королем Арагона и собирался пойти войной на одного из своих вассалов, Сардинию.

Война обернулась головной болью для правителей Арагона. Чтобы покрыть расходы, Педро пришлось серьезно увеличить налоги и взять огромные ссуды, а также подыскать надежных людей, на которых он возложит управление страной, пока они с королевой будут в Сардинии. Их отсутствие вследствие войны за границей могло предоставить политическим врагам короля идеальный шанс для захвата власти.

К тому же епископы епархии архиепископа Таррагоны были созваны на Всеобщей собрание, которое было делом ответственным и весьма непростым. Переезд епископа из города в город был скорее похож на военный поход, ибо ему полагалось путешествовать в сопровождении небольшой армии, состоящей из слуг и стражников, соответствующей его положению и необходимой из соображений безопасности и удобства.

События, на фоне которых разворачивается действие романа, и большинство персонажей повествования взяты из многочисленных документов того времени. Сохранилась хроника правления Педро Арагонского, в которой можно найти множество описаний людей, политических событий и мимолетные упоминания о его жене, Элеоноре Сицилийской, его доверенном лице и советнике, – проницательной и бесстрашной женщине, повсюду сопровождавшей мужа, даже в бою на его военных кораблях.

Другим богатым источником информации стали документы самого папы римского. В течение нескольких столетий папские суды выполняли функции международных, действуя в качестве арбитра в спорах между странами. Один подобный документ с резолюцией папы также был использован в романе. Взбешенные торговцы из города Анконы обвинили пятерых капитанов судов из Каталонии в пиратстве, заявив о пропаже своих судов с грузом. Итальянцы подали в папский суд на каталонцев, после чего столкнулись с тем, что вынести решение проще, чем добиться его выполнения. Анконские пираты неожиданно оказались законным флотом Арагона.

Епископ Жироны Беренгер направлялся на собрание по Виа Августа, великолепной римской дороге, пролегающей от Вечного города до южного побережья современной Испании. Эта дорога сохранилась и по сей день, хотя кое-где она скрыта под более поздними сооружениями.

Историки допускают, что Беренгер участвовал в королевских приготовлениях к войне, и поэтому не осталось документального свидетельства о его присутствии или отсутствии на Всеобщем собрании в Таррагоне в 1354 году. В романе предлагается несколько дополнительных объяснений этому факту.

Епископ Жироны Беренгер де Круильес – реально существовавший персонаж. Сохранились записи, свидетельствующие о его дружественном отношении к еврейской общине. Его слепой лекарь Исаак – вымысел автора.

За полвека до описываемых событий действительно жил некий философ-мистик и каббалист, Слепой Исаак, которого уважали за мудрость и необычную способность «видеть» болезнь и приближение смерти. Вместе с его учениками религиозное и философское учение Слепого Исаака распространилось на юг, в Жирону. Есть вероятность, что потомок Слепого Исаака в юности мог приехать в Жирону, а унаследовав способности своего предка, изучить медицину. Он мог жениться на женщине по имени Юдифь, стать лекарем Беренгера и потерять зрение! Еврейские лекари ценились очень высоко, и среди их пациентов довольно часто попадались как представители высшего духовенства, так и власти.

Часть первая

Глава первая
Жирона

10 марта 1354 года

– Говори, что хочешь, Исаак, но я поеду с тобой.

Лекарь повернулся к жене, словно изучая ее своими незрячими глазами.

– Нет, Юдифь, – решительно ответил он. – Это невозможно. А теперь я бы с удовольствием съел добавки того превосходного ягненка, если, конечно, что-то осталось. Ведь мы с Ракель этим утром много ходили, верно? – спросил он, обращаясь к дочери.

– Да, отец.

– Конечно, – сказала Юдифь. – Наоми, положи господину Исааку еще ягненка. – Но только кухарка вернулась на кухню, жена лекаря снова принялась за свое. – Не уходи от разговора, Исаак. Я поеду с тобой в Таррагону, чтобы повидаться с сестрой. Я не видела Дину со свадьбы.

– Юдифь, будь благоразумна, – спокойно продолжал Исаак. – Дорога будет долгой, да к тому же его преосвященство епископ – человек довольно раздражительный.

– Ну и что, – ответила жена. – Пускай себе раздражается.

– Мама, – сказала их дочь. – Близнецы еще не вышли из-за стола.

– Ну так пусть идут, – сердито ответила Юдифь. – И Юсуф тоже.

– Юдифь, ты должна наконец понять, что архиепископ Таррагоны недоволен его преосвященством, – сказал Исаак. – Я не стану ко всем его неприятностям добавлять еще и твои неблагоразумные требования.

– Даже если папа пожелает отрубить ему голову, – сказала Юдифь. – Я все равно поеду в Таррагону.

– Если его преосвященство потеряет свое положение, ты очень быстро это почувствуешь, – заметил Исаак.

– Он может потерять его хоть завтра. Меня это не беспокоит.

– Уверяю тебя, наше положение тоже пошатнется. Он был нам хорошим другом – и влиятельным покровителем. – Один из близнецов потянулся к своей чашке и с глухим стуком перевернул ее. Исаак прислушался. – Юдифь, – твердо продолжил он. – Сейчас не время и не место обсуждать подобные вещи.

– У тебя всегда так, Исаак. Ты избегаешь неприятных тем, и Ракель тут как тут, спешит тебе на выручку. Я сыта этим по горло. А вам двоим я давно велела выйти из-за стола, – резко бросила она близнецам. – И тебе, Юсуф, тоже.

Близнецы, семи лет от роду, торопливо сползли со скамьи и помчались прочь. За ними исполненный чувства собственного достоинства неторопливо вышел Юсуф, ученик лекаря, плотно прикрыв за собой дверь.

– Если мы возьмем с собой еще кого-нибудь, то нам придется двигаться медленней, – размеренно произнес Исаак, выделяя каждое слово. Так он говорил, когда сердился. Ракель отодвинула тарелку и принялась искать повод, чтобы выйти вслед за младшими. – С нами не едут те, в ком нет особой необходимости, – добавил Исаак. – Поверь, я сопровождаю его не ради собственного удовольствия. Меня ждет работа, и у меня совершенно не будет времени развлекать тебя.

– Ерунда. У епископа лишь пара пустяковых болячек, а так он совершенно здоров, – сказала Юдифь. – И тебе нечего будет делать всю дорогу туда и обратно. Я поеду с тобой. И возьму с собой Ракель. – Она встала. – Я попрошу раввина написать для меня письмо, чтобы рассказать Дине о наших планах. Ракель, пойдем в гостиную. Мне нужно тебе кое-что сказать, – сказала Юдифь.

– Останься здесь, Ракель, – сказал Исаак, отодвигая тарелку с добавкой жареного с чесноком и травами ягненка, о которой попросил кухарку. – Я хочу поговорить с тобой.

Юдифь пристально посмотрела на дочь и стремительно вышла из комнаты.

– О, отец, – произнесла Ракель, – я не хочу ехать в Таррагону. Мама и тетя Дина собрались выдать меня замуж за племянника ее мужа.

– Не волнуйся. Женщин в поездку не берут, – сказал отец. – Его преосвященство желает путешествовать быстро и налегке, насколько это будет возможно.

– Ты уверен?

– Конечно, моя дорогая. Обещаю тебе, что от юноши, выбранного для тебя твоей тетей, я тебя избавлю,

– Спасибо, отец, – с облегчением произнесла Ракель. Ее мать порой проявляла поразительное упрямство, но Ракель знала, что, когда в домашние дела вмешивался отец, он был тверд, как скала. – Мне только интересно…

– Что именно?

– Разве тебе не кажется, что епископ, при его богатстве и титуле, мог бы путешествовать неспеша и со всеми удобствами? Особенно, если он болен.

– У его преосвященства, возможно, и есть пара болячек, Ракель, но в целом он человек энергичный и здоровый. Ты это отлично знаешь.

– Почему же тогда он так торопится?

– Моя дорогая, мы должны быть очень осторожны. Сейчас для его преосвященства настали не лучшие времена. Он в немилости и у архиепископа, и у короля. Даже твоя мать заводит разговоры о папе римском. А раз уж даже до нее дошли слухи, то новость, что архиепископ послал кого-то с жалобой к папе в Авиньон, разлетелась по всему свету.

– Но это же ложь. То есть я хочу сказать, что люди много чего болтают, но обычно в этом нет ни капли правды.

– Тем не менее похоже, что за пределами Жироны к нашему доброму епископу сейчас относятся с несколько меньшим уважением, – сухо заметил Исаак.

– Мне казалось, что его преосвященство может себе позволить не обращать внимания на мнение большей части людей, проживающих за пределами Жироны, – сказала Ракель.

– Возможно. Но Его Величество сейчас готовится к войне с сардинцами…

– Я знаю, отец.

– Конечно, знаешь. А когда речь заходит о войне, предатели начинают мерещиться под каждым кустом, за каждой дверью. Помнишь, как господин епископ Беренгер не смог вынести суровый приговор той монахине, которая участвовала в похищении дочери Его Величества…

– У нее есть имя, отец, – сказала его дочь, напоминая отцу, что и она стала жертвой того неудавшегося похищения. – Сестра Агнет. И в тюрьму ее должна была отправить настоятельница Эликсеида, а не епископ.

– Но, как епископ епархии, он отвечает за все, что в ней происходит, и его отказ возмутил Его Величество. Поползли слухи о его предательстве. А ведь он должен был отправить ее не в тюрьму, – сказал Исаак, ибо его дочь любила точность, – а лишь в Таррагону на допрос для дальнейшего расследования. И все это безусловно означает, что и архиепископ им недоволен.

– Почему же ее просто не сослали подальше и дело с концом?

– А это следует спросить у настоятельницы и епископа, моя дорогая. Я знаю только то, что это как-то связано с безопасностью во время поездки.

Глава вторая
Авиньон

12 марта 1354 года

– Откуда мне знать, что вы раскошелитесь после того, как я вам все расскажу? – заявил ангельского вида мальчик-слуга в бархатной курточке.

Родриг де Лансия развязал кошелек и протянул ему монету. Затем он схватил мальчишку за руку и тряхнул. – Итак, что же там произошло? – спросил он.

– Вашего кузена хотят повесить, синьор.

– В чем его обвиняют?

– В пиратстве. А все его товары будут конфискованы.

– Мне надо идти, – пробормотал Родриг. – Я должен вернуться к Импури и сообщить ему прежде…

– Но, синьор, это еще не все. Разве ваши защитники не сказали вам?

– Мне никто ничего не говорил, – ответил тот. – Что еще?

– Дело будет рассматривать его святейшество, – сказал мальчик. – А он будет решать его с соблюдением полной секретности, вместе с самыми близкими советниками.

– И одним из этих советников будет твой хозяин? – спросил Родриг.

Мальчик беспомощно развел руками.

– Когда будет проходить эта тайная встреча?

– Завтра, как говорит мой хозяин, – сказал он, махнув рукой. – И на завтра назначено судебное разбирательство дела вашего друга. Я встречусь с вами в этот же час в большом внутреннем дворе и все расскажу.

– Моего друга? Я бы так не сказал. – Сардоническая ухмылка мелькнула на мрачном лице Родрига. – Но он конечно же придет сюда. Так что он сам тебе и заплатит, – добавил он, уходя прочь от папского дворца. За его спиной раздались громкие крики: это архитектор указывал каменщикам, куда надо укладывать тщательно обработанные каменные блоки в новой части папского дворца в Авиньоне.

Томас де Патринхапис, посол города-государства Анконы при папском дворе, был препровожден в Парадную комнату, залу, в которой лишь немногие избранные получали право дожидаться частной аудиенции Его Святейшества папы Иннокентия VI. Бледный, похожий на ангела паж синьора Томаса был одет в роскошный синий жакет модного покроя под стать красно-золотому одеянию своего хозяина. Он уже покинул общество своего нового приятеля Родрига и вновь присоединился к свите посла. Синьор Томас и его секретарь грелись у камина, расположенного около лестницы, ведущей в спальню папы римского. Остальные присутствующие негромко переговаривались в другом конце комнаты.

Юный паж решил не упускать представившуюся ему возможность и, пользуясь своей ангельской внешностью, а также очаровательной улыбкой, вышел из комнаты, стремительно пересек небольшую трапезную и личную кухню папы, стараясь не попадаться на глаза слугам. Победно нырнув в лабиринт узких коридоров и лестниц, он уверенно двинулся по многочисленным переходам и достиг укромного уголка в нише у окна с широким подоконником. Теперь паж находился возле спальни Иннокентия, но с противоположной стороны от входа. Он справился с задачей. От того места, откуда начался его путь, паж находился на расстоянии тридцати футов, и никто его не обнаружил. Он устроился поудобнее и принялся ждать.

Посла из Анконы проводили в роскошную спальню, первоначально построенную для Клемента VI, предшественника Иннокентия. За пятьдесят лет пребывания пап в Авиньоне – после того как Клемент V ввязался в Риме в междоусобицу – произошло много событий, и золото превратило скромное аббатство в нечто вполне подходящее для проживания правителей церкви. Даже синьор Томас, которого и прежде принимали в этой комнате, был ошеломлен окружающим великолепием.

– Уже не первый раз у папского престола возникают неприятности с Арагоном, – произнес папа римский. – Мы надеялись избежать этих конфликтов, но мы не можем потворствовать охоте на море, которую устраивает одно христианское государство на другое.

– Жители Анконы были бы весьма благодарны, если бы от их имени в дело вмешалось ваше святейшество, – сказал посол. – Жестокое и беспринципное пренебрежение разорило их…

– Да, да, – согласился Иннокентий. – Мы читали ходатайства из Анконы. Мы напишем письмо, – сказал он, кивнув своему секретарю, который посмотрел на писца, а тот, в свою очередь, обмакнул перо в чернила, – письмо Его Величеству дону Педро Арагонскому и потребуем возвращения судов.

– А их груза? – быстро спросил посол.

– И их груза, всего, что было захвачено вместе с ними, – нетерпеливо добавил папа.

Секретарь что-то тихо сказал ему на ухо.

– Пиратов следует повесить, и все это под страхом отлучения от Церкви. Позднее мы обсудим точную формулировку.

Резкие порывы ветра ударяли в толстые стены дворца, словно отказываясь признавать наступление весны. Ветер гулял по большому внутреннему двору и кружил под арками, нахально задирая жакеты менее именитых просителей, ожидавших приема снаружи под холодными взглядами охраны. Через главные ворота въехал какой-то господин в подбитом мехом плаще, спешился под аркой и бросил повод своего лоснящегося скакуна невесть откуда возникшему лакею. Незнакомец поднялся по широкой лестнице, и у людей, ожидавших своей очереди во дворе, от зависти сузились глаза.

– Направляется в личные апартаменты, – сказал толстый бледный человек в серой рясе францисканского монаха.

– Позвольте усомниться в этом, отец Норберт, – отозвался стоявший рядом с ним священник в черном.

– Я слышал, что апартаменты набиты сокровищами, – сказал брат Норберт. – Золото, рубины, шелка.

– Какой прок от шелка на северном ветру? – возразил священник. – Я хоть сейчас готов все это обменять на подбитый мехом плащ молодого лорда «Денежного Мешка». – Он замолчал и потер озябшие руки. – Но что привело вас сюда, отец мой? – спросил он, словно осознав, что его собственный тон несколько груб и недружелюбен.

Монах покраснел и вздрогнул, как будто его ударили.

– Да ничего особенного, отец. – Он запнулся и его лоб покрылся испариной. – Так, мелочь.

Неподалеку от них, за колонной – сомнительным укрытием от ветра – стояли Родриг де Лансия и довольно пожилой, плотный господин, который, не отрывая взгляда, смотрел на монаха, заставляя этого несчастного заливаться румянцем и пристально разглядывать великолепную каменную кладку пола.

Родриг вопросительно посмотрел на своего компаньона.

– Священники и сороки, – сказал тот. – Вечно трещат без умолку, но ни за что не скажут вам того, что вам нужно. – Он нетерпеливо переступил с ноги на ногу. – Интересно, как долго нам придется ждать, – добавил он. – Погода не располагает.

– Надеюсь, недолго, дон Гонсалво, – ответил Родриг.

– Этот ваш юный щеголь уверил меня, что наше дело будет решено сегодня утром, – сказал Гонсалво. – Я премного благодарен вам. Без вашей помощи я не знал бы, куда сунуться.

– Не стоит об этом, – вежливо заметил Родриг.

– Вовсе нет, – сердечно произнес Гонсалво. – Вы очень добры, дон Родриг, и мне невероятно повезло, что я, будучи так далеко от дома, случайно встретил столь любезного соотечественника, который к тому же гораздо опытнее меня в том, что касается папского суда.

– Умоляю вас, дон Гонсалво, забудьте. Это такая мелочь, – раздраженно произнес Родриг. – Я назвал ваше имя мальчику, который сейчас сдерет с нас обоих втридорога за свое пустяковое содействие. Я бы сделал то же самое для любого другого человека.

Вдруг, словно слова Родрига послужили тому сигналом, двери распахнулись, и из них вышел паж в окружении приблизительно дюжины мужчин, громко разговаривающих между собой. Он кивнул Гонсалво и начал пробираться к краю толпы. Когда эта толпа прошла через ворота, паж оказался рядом с Родригом.

– Итак? – спросил Родриг. – Что ты можешь нам рассказать?

Паж прикрыл шапкой свои черные локоны и заговорщически улыбнулся.

– Посудомойщик из кухни для обслуги рассказывал мне, что личные апартаменты его святейшества были недавно расписаны изображениями красивых нагих женщин и порочными сценами. Но не знаю, можно ли ему верить. Сам он никогда там не был, но говорит, что слышал это от…

– О чем они говорили? – зашипел Родриг. – Говори, пока я не выдернул тебе язык.

Паж кивнул головой, указывая на улицу. В молчании они покорно последовали за ним, прямо в толпу шумных покупателей и продавцов, которые торговались, толкая друг друга, крича и тыча товары в лицо. Он втянул их через дверной проем в глубь темной таверны, подальше от коптящего очага и посетителей. Здесь было тихо, казалось, что после шумной битвы они попали в необитаемый лес.

– Закажите что-нибудь, – сказал он.

Гонсалво заказал кувшин вина. Паж молча протянул руку. Пожилой господин взял монету из кошелька и положил ее на стол. Родриг добавил еще одну. – Остальные после, когда расскажешь, – заметил Гонсалво. – Хочу убедиться, что тебе есть что сказать.

– Я знаю очень немного, но время от времени до меня доходят слухи, – сказал паж с ложным смирением.

Они замолчали, поскольку жена владельца таверны принесла им кувшин, три стакана и теперь ждала денег.

– Но вам я все расскажу, – сказал паж, как только она отошла. – Мой благородный хозяин, посол, синьор Томас, имел личную аудиенцию у его святейшества. Он попросил, чтобы тот походатайствовал перед доном Педро Арагонским от имени честных христиан и верноподданных Анконы, чтобы осужденный и его сподвижники…

– Мы знаем, чего он хочет, – сказал Родриго. – Что ответил его святейшество?

– Он уверил их, что напишет послание – очень суровое послание – с требованием возврата украденных судов господина Никола Поллути вместе со всеми товарами. Мой хозяин спросил секретаря его сятейшества, на каких условиях будет составлено это послание. Секретарь уверил, что его святейшество потребует предельно возможного законного наказания для пиратов и дону Педро Арагонскому будет грозить отлучение от Церкви, если он не исполнит решения суда.

– Кто тебе это сказал? Ты что, сам был на аудиенции?

– Никто, – сказал паж, – и я там не был.

– Тогда, откуда нам знать, что ты…

– Я сидел рядом с дверью, ожидая, когда мой хозяин закончит говорить с его святейшеством. По некоей счастливой случайности, – скромно заметил он, – дверь была немного приоткрыта и мне удалось отчетливо все расслышать.

– Когда это письмо должно быть написано? – спросил Родриг.

Паж пожал своими худенькими плечами.

– Полагаю, когда Богу будет угодно. Его святейшество не сказал.

– Отлично. Уверен, письмо не будет отправлено сегодня вечером, его пошлют завтра, – глубокомысленно заметил Родриг.

– Я слышал, как один из секретарей сказал, что, прежде чем точно определить формулировку письма, следует разрешить множество других вопросов, – сказал паж.

– Что он имел в виду? – спросил Гонсалво.

Родриг пожал плечами.

– Я предположил бы, что его святейшество сначала должен решить, стоит ли ему беспокоить Его Величество, чтобы удовлетворить требования города Анконы.

– Королевство Арагон больше Анконы, – сказал его спутник. – В конце концов ведь решить дело в пользу Анконы умоляла папу не его праведная мать, а лишь посол, выступающий против шайки пиратов.

– Поосторожнее, синьор. Вы говорите о моем благородном кузене, верноподданном капитане флота дона Педро.

– И пирате. Признайтесь, ведь это правда.

– Он может потерять все, что у него есть. И, возможно, будет обречен на позорную смерть через повешение, если дон Педро покорится папскому декрету.

– Хватит об этом. Что с моим делом? – спросил пожилой господин, хватая пажа за тонкую руку прежде, чем тот успел сбежать. – Когда слушание?

– Ваше дело? А, то, – протянул паж. – Судьи заслушали одного из свидетелей, сказавшего, что у него есть несколько письменных показаний, а затем объявили, что у них нет ни времени, ни необходимости слушать дальше. Решение должным образом будет отослано в епархию Барселоны. И, полагаю, архиепископу Таррагоны.

– Нет времени? – страдальчески произнес дон Гонсалво. – Вы говорите, что у них не было времени, чтобы выслушать мое дело? Там были мои свидетели. Я потратил кучу золота, чтобы доставить их сюда. Кто давал показания?

– Святой монах, синьоры, – сказал паж. – Некий Норберт. У него тоже не все гладко. Но, без сомнения, он расскажет вам, что случилось. Покорнейше прошу прощения, господа, но в любом случае ваши дела были заслушаны. Я был там и все вам передал. А теперь мой хозяин, наверно, уже ищет меня. Я свое обещание выполнил, а вы свое – нет.

Пожилой размахнулся и ударил пажа по уху.

– Нет, так не пойдет, дон Гонсалво, – сказал его спутник. – Заплатите ему. Он сделал то, что вы просили.

Еще четыре монеты, звякнув, упали в протянутую ладонь.

– И если ты услышишь еще какую-нибудь сплетню, – сказал Родриг, – от твоего хозяина, от служащих, от писцов, особенно касающуюся времени и точного содержания тех писем, ты получишь больше, чем сейчас.

– Вдвое? – спросил паж.

– Вдвое, – подтвердил Родриг.