Текст книги "Противоядие от алчности"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава четвертая
Горы

Следующим утром еще до заутрени путешественников разбудил звон колоколов. Один за другим они устало поднимались со своих тонких матрацев, встречая новый день. Над монастырем нависли тяжелые гряды облаков, обещая сильный дождь и ветер. У путешественников не возникало ни малейшего желания долее оставаться в холоде переполненной общей спальни или скудно обставленных комнат. Поднявшись, они вскоре были готовы отправиться в путь.

Завтрак задерживался. Когда наконец его принесли, все увидели, что еды очень мало и она холодная. После трапезы Беренгер попрощался с монахами, и его свита быстро покинула стены монастыря, настолько промозглые, что по сравнению с ними дорога уже не казалась холодной.

– Не хотел бы я быть здесь монахом, – заметил священник из женского монастыря, который выразил то, о чем другие предпочли тактично промолчать. – Наши сестры хоть и живут довольно скромно, но холодным утром в их трапезной тепло и вдоволь еды.

Беренгер нахмурился.

– Мы нанесли серьезный урон их запасам, – заметил он. – Монахи предложили нам все, что у них было. В последнее время богатство и численность этого монастыря сильно уменьшились.

– Я не хотел бы показаться жестоким, ваше преосвященство, но…

– Рад этому, – сказал Беренгер. – Уверен, что вы жалеете их в их нынешнем бедственном положении.

– Совершенно верно, ваше преосвященство, – пробормотал монастырский священник.

Радость, которую они ощущали, покидая Террассу, вскоре исчезла. Расстилавшаяся перед ними дорога была ничуть не лучше дороги, оставленной позади; их одежда так и не просохла после вчерашнего дождя, а Андреу простудился и чихал.

– Как вы думаете, сколько мы сможем пройти сегодня? – спросил Беренгер.

– Есть шанс добраться до Кастеллви, – ответил капитан.

– Это еще довольно далеко от Таррагоны.

– Вчера мы не прошли столько, сколько рассчитывали, ваше преосвященство, – заметил капитан. – Была буря, и…

– Да, капитан, я все понимаю. Хорошо, если не удастся пройти еще немного, то мой родственник, который проживает неподалеку от Кастеллви, примет нас. Но ему будет трудно оказать гостеприимство такому количеству людей. Было бы лучше, если бы мы смогли добраться до Льоселлес, где мы сможем разместиться в тамошнем замке. Тогда завтра мы могли бы добраться до Эль-Вендрель. К тому же там больше комнат, а владельцы замка не столь бедны, как мой не слишком удачливый двоюродный брат.

– Только, если мы сможем добраться до Льоселлес сегодня вечером.

– Надо постараться, – сказал епископ. – Полагаю, в Кастеллви мы сможем спать в общем зале. Все же там будет чище и спокойнее, чем в гостинице.

– Нам понадобится комната для женщин и отдельная комната для сестры Агнет.

– Уверен, мой кузен сможет все устроить.

Поскольку до сих пор везде, где бы они ни останавливались, епископ спал в лучшей комнате, а хозяин и хозяйка дома устраивались в продуваемых сквозняками углах, предназначенных для слуг, Беренгер мог позволить себе философски рассуждать о тесноте.

– Я приложу все усилия, ваше преосвященство, – сказал капитан. – Но дорога нелегкая, придется долго идти через горы.

Наконец сквозь облака проглянуло солнце. Изнуряющий холодный ветер постепенно высушил одежду. Но чем дальше они отходили от Террассы, тем круче и выше вздымались перед ними горы. Они казались очень темными из-за густо растущих на них сосен. Хребты резко вздымались к небу, располагаясь так близко один к другому, что походили на зубья гребенки. Даже самые неторопливые путешественники прибавляли шагу, как будто шли по вражеской территории, которую надо было пересечь как можно быстрее. Вскоре горы стали ниже, спустившись в долину реки Льобрегат.

– Пока мы не можем остановиться на отдых, – сказал капитан, глядя на свой несчастный отряд. – Но, так как многие хотят есть, мы сделаем небольшой привал, чтобы раздать еду.

– Не садитесь, – сказал помощник повара, проходя мимо слуг из женского монастыря. Он нес большую корзину с ломтями хлеба и большими кусками сыра. – Поедим на ходу.

– Хлеб черствый, – пробормотал один из конюхов.

– Считайте, что вам повезло, потому что он не заплесневел, – оборвал его старшина стражников. – В монастыре нам дали такой хлеб, какой у них был.

– Мы остановимся на отдых, когда пересечем реку, – сказал Беренгер, бросая на ворчуна мрачный взгляд.

Сосны уступили лиственным деревьям и кустарнику, выступы скал сменила земля. Одного из стражников послали вперед с поручением, известным только капитану и старшине стражников, но разошлись слухи, что он поехал искать место, где можно остановиться на ночь. Настроение путников поднялось.

– Мы же не останемся здесь на ночь? – спросила Ракель, когда они ехали вдоль реки. – Мы только что двинулись дальше.

– Полагаю, что нет, – сказал Жилберт, который сидел в крытой повозке, вытянув раненую ногу. На вороном ехал Юсуф. – Нам придется пройти еще довольно значительное расстояние, прежде чем мы перевалим через горы.

– Но мы только что прошли через горы, – сказала Ракель.

– Не совсем, – с улыбкой ответил Жилберт. – Но, конечно, это не испугает вас, госпожа Ракель. Вы должны быть привычны к горам.

– Да, – ответила та. – Но не к таким.

* * *

Город лежал с противоположной стороны моста, вниз по течению от места, где Анойя втекает в Льобрегат. Энрике, молодой стражник, которого послали вперед, ждал их на мосту. Он держал мешок со свежим хлебом и местным сыром, который должен был пополнить их истощившиеся запасы. Они остановились на берегу Анойи, на лугу, подальше от города, и наскоро перекусили холодным мясом, хлебом и сыром.

Луг у реки излучал тепло и был покрыт густой зеленью. Узкая тропка спускалась к самой воде, и те, кто хотел искупаться, могли подойти по ней к самой реке. Солнце согрело их, прогнав воспоминания о холодном утре и наполняя чувством приятной усталости. Но когда некоторые из путешественников решили прикорнуть на четверть часа или около того, капитан созвал всех и сказал, что надо собираться и идти дальше.

– Уверен, что мы смогли бы пройти намного больше, если бы у нас было достаточно времени на отдых, – сказал поваренок.

– Вы только послушайте этого парня, он собрался каждый день проходить двойное расстояние, – сказал главный повар. – Радуйся, что его преосвященство не слышал тебя, иначе он всех нас заставил бы осуществить это. Он очень спешит, ему нужно скорее добраться туда, куда он едет.

– Мы все время будем идти вдоль реки? – спросил поваренок, который понемногу проникался уважением к повару за то, что тот так хорошо знает дорогу.

– Можно сказать и так, – сказал повар, с трудом сдерживая смех. – Большую часть пути мы будем идти несколько выше ее русла.

– Как это?

– Увидишь, – сказал помощник повара.

Перед ними вздымались горы, темные и высокие. Дорога начала резко подниматься, и старшина стражников объявил остановку.

– Зачем? – спросил поваренок.

– Дела, – ответил главный повар. – Нам надо переложить тяжелые вещи в другие повозки, чтобы равномерно распределить вес. Впереди крутые перевалы.

– Это надо было сделать еще раньше, – бросил его помощник через плечо, идя к повозке, где сидели пассажиры. – А вы, сеньор, – обратился он к Жилберту. – Вы в состоянии подвинуться? Тогда мы могли бы рядом с вами впихнуть бочонок-другой. А эти двое, – добавил он, глядя на Наоми и Ибрагима, – пусть идут пешком, как все остальные.

– Давайте лучше по-другому. Я поеду верхом, – сказал Жилберт. – Юсуф может занять мое место на повозке. Он весит меньше, чем я.

– Я могу идти, сеньор, – сказал мальчик.

– Юсуф поедет на моем муле, – заметил Беренгер.

Они переложили тяжелые вещи в повозку для пассажиров, и Юсуф вскочил на мула епископа.

Дорога снова начала подниматься.

Она шла через густой лес, такого Ракель раньше никогда не видела. Дубы и тополя росли повсюду, как сорняки под весенним дождем, цепляясь за крутой склон. Они вытягивали свои ветви поперек дороги, закрывая солнце, отчего внизу постоянно царил сумрак. Над ними вдали мрачно высились сосны и ели. Туман, который словно сочился из красной, каменистой почвы, оседал на коже путников.

– Здесь темно как ночью, – тревожно сказала Ракель.

– Совсем не как ночью, – ответил Жилберт, конь которого шел рядом с мулом Ракели. – Вам бы не захотелось оказаться ночью в лесу.

– А здесь есть люди?

– Конечно, – ответил он. – Деревни и монастыри, а также несколько одиноких хижин. Но после эпидемии чумы многие деревушки опустели и теперь почти полностью обезлюдели. Большинство людей живут вдали от дороги, так безопасней.

– Как они живут? Ведь здесь невозможно ничего вырастить, разве не так?

– Есть много способов найти пропитание в лесу, – сказал Жилберт. – Некоторые из них даже умудряются сделать это честным путем, – добавил он. – Есть корм для свиней. Выше, на лугах, они держат овец, коз и рогатый скот.

Ракель поежилась.

– Не думаю, что я смогла бы когда-нибудь привыкнуть к жизни без солнца.

Путешественники привыкли к ходьбе по крутым улочкам Жироны. Среди них были и те, кто не прочь поныть, но все же переход через холмы не стал для них слишком сложной задачей. Однако шли они медленней. Они преодолели уже около двадцати миль, и даже молодые, крепкие парни казались усталыми и начали спотыкаться.

Наконец на относительно ровной площадке рядом с верстовым столбом капитан объявил остановку.

– Мы остановимся на пять минут, чтобы отдохнуть, – сказал он.

– Далеко до замка Льоселлес? – спросил Беренгер.

– По крайней мере отсюда миль десять, ваше преосвященство. Люди стараются изо всех сил, но они – не опытные солдаты. Придется останавливаться через каждые две или три мили. Понадобится самое малое четыре часа, и то есть риск, что темнота застанет нас в пути. Завтра надо будет пройти столько же, только вниз, а это еще труднее, когда ноги уже устали.

– А к Кастеллви?

– Немногим более пяти миль. Усталые люди смогут пройти это расстояние за пару часов.

– Тогда мы остановимся в Кастеллви. Неподалеку от замка находится другой небольшой замок, принадлежащий родственнику моей матери. Мой кузен примет нас.

– Я знаю, что вы имеете в виду. Но разве их не следует предупредить?

– Верно. Пошлите вперед Энрике.

В небольшом замке, расположившемся посреди леса неподалеку от Кастеллви де Розана, епископа приветствовала жена хозяина.

– Рады вас видеть, ваше преосвященство, – сказала она. – К сожалению, можем предложить вам лишь скромный прием, но с удовольствием поделимся с вами всем, что имеем.

И действительно, ее оговорка была истинной правдой. Ее торопливо надетое платье и сюркот, без сомнения, ее лучшая одежда, были сильно потертыми, как и вся обстановка зала. Но в очаге ярко горел огонь, щедро излучая тепло, и было сухо, при том, что замок находился в густой тени и даже летом в нем сохранялось ощущение зимнего холода.

Епископ хорошо понимал, как трудно накормить столько людей, и через мгновение конюхи отправились в кухню, неся два прекрасных окорока, бочонок вина, два больших, тяжелых сыра, мешок муки и корзину с прочей снедью – рисом, специями и высушенными плодами.

– Почему они отдали всю нашу еду? – спросил слуга, присматривавший за лошадьми, с тоской подумав, что в последующие дни им придется затянуть пояса.

– А как ты думаешь, почему мы тащим все это? – спросил помощник повара. – Ты что, думаешь, епископ собрался все это съесть? Нельзя заплатить бедному рыцарю за жилье, как за гостиницу, и нельзя сделать ему взнос золотом, как в монастыре. Значит, можно принести ему в дар нечто ценное из своего родного города.

– Но…

– Не волнуйся. Мы пополним запасы в Вилафранка. Там много отличной еды.

Оказавшись в стенах небольшого замка, путники быстро забыли о своей усталости и ноющих ногах. Они энергично принялись за ужин из тушеной оленины с луком и чесноком и жареного ягненка. Все было съедено с отменным аппетитом. Смотритель замка заговорил с Жилбертом об охоте, и тот отвечал со знанием дела и должным уважением к хозяину. Раненый также поел, но немного.

– С вами все в порядке, сеньор? – поинтересовался смотритель, передавая ему еще один стакан с вином. – Вы бледны и вид у вас уставший. И я заметил, что вы и один из ваших товарищей не можете пользоваться одной рукой.

– Я чувствую себя прекрасно, – ответил ему Жилберт. Он был бледен, но улыбался. – Несколько дней назад я был почти при смерти из-за полученных ран. Я очень рад, что жив и могу сидеть со всеми за одним столом. Лекарь его преосвященства и его дочь спасли меня от почти неминуемой смерти.

– На вас напали по дороге? – спросил смотритель.

– Да, – честно ответил капитан, искусно избегая вопроса о нападении на Жилберта. – Я рад заметить, что нападавшие понесли гораздо большие потери, чем мы, но и нашим людям сильно досталось.

– Подобные нападения здесь – обычное дело? – спросил Бернат.

– Нет, – ответил смотритель. – Но случается. Благоразумные путешественники собираются в большие группы и не теряют бдительности. Некоторые из жителей гор дикие люди и очень бедные к тому же.

– А некоторые жиреют, грабя неосторожных путников, – резко вставила хозяйка. – Настоящие стервятники.

Те, кто сидели рядом с ней, удивленно посмотрели на нее, потому что до этого она сидела молча.

Стол был убран, и зал превратился в спальню. Исаак, с помощью Ракели, снял повязку с ноги Жилберта.

– Рана почти зажила, отец – сказала Ракель.

– Отлично, – ответил Исаак. – Перевяжи ее снова, но не слишком туго.

– Вы лекарь, господин Исаак? – тихо произнес кто-то.

– Да, – ответил Исаак.

– Моя госпожа просит вас прийти к ней, господин Исаак.

– Зачем?

– Она вам сама скажет.

– Пойдем, Ракель, – сказал Исаак. Они последовали за девушкой по крутым ступеням винтовой лестницы и вошли в комнату, где в камине весело потрескивал огонь. Исаак остановился в дверном проеме, прислушиваясь. Девушка схватила его за руку и потянула в комнату.

– Господин Исаак, – произнес голос тот же самый, что он недавно слышал за обеденным столом. – Я Эмилия, жена смотрителя. Я прошу вас осмотреть моего сына. Он болеет четыре дня, и я уже потеряла надежду, что он выживет. Ничего из скудного запаса лекарств, которые есть у нас в замке, не помогает ему. Но я слышала, как о вас говорит раненый молодой человек, о вашей способности творить чудеса…

– Я лекарь, госпожа Эмилия, – сказал Исаак. – Я делаю только то, что может сделать человек, чтобы помочь другим. Не больше. Никаких чудес, только знания. Сколько ему лет?

– Он родился почти год назад.

– Он был болезненным?

– Нет. Он хорошо рос, учился ходить и уже научился делать несколько шагов. У него четыре зуба, и он может сказать «мама»…

Тут она расплакалась, и Исаак оставил ее на попечении служанки.

Ребенок лежал в кроватке, хныкая и беспокойно дергаясь.

– Он очень бледен, отец, – сказала Ракель. – Глаза остекленевшие и запавшие.

– У тебя есть бочонок, Ракель?

– Нет, отец. Но я могу принести.

– Нет. Пошли служанку за Юсуфом. Пусть он принесет бочонок. Ты нужна мне здесь. Нагрейте чайник воды.

– Да, господин, – сказала служанка и убежала, чтобы привести Юсуфа и принести бочонок.

Исаак ощупал тельце ребенка, осторожно, но очень внимательно, от шеи до ножек. Он нащупал маленькие зубки, приложил ухо к груди и внимательно прислушался, а затем мягко помассировал живот.

– Скажите, госпожа Эмилия, он питается молоком кормилицы?

– Да, господин Исаак, но он не хочет брать грудь. Сначала он отрыгивал молоко, а теперь даже отказывается пробовать. Кормилица совсем измучилась от беспокойства и бессонницы. Здесь она не нужна, и я отправила ее спать в кровать моей горничной.

– Я хотел бы поговорить с ней, госпожа Эмилия. Это важно.

Когда служанка вернулась, ее снова послали, на этот раз за кормилицей, а затем на кухню – за бульоном.

– Госпожа Эмилия, – сказал Исаак, когда пришел Юсуф и принес бочонок. – Вы умная женщина и понимаете, что ваш сын серьезно болен. Он очень страдает, и его телу нужны сон, вода и еда. Боль не дает ему есть и пить, и сейчас самая большая опасность состоит в том, что он может умереть от голода и жажды. Но если мы уменьшим боль, то он будет спать, и тогда голод и жажда наверняка убьют его. Видите, какое у него серое лицо и как запали глаза? И кожа на ощупь у него нездоровая. Прежде всего, ему нужна вода, а затем – еда.

– Я вижу это, – сказала женщина, – но как вы узнали?

– Я полагаюсь на свои чувства, а моя дочь видит. Мы дадим ему маленькую дозу лекарства, которое ослабит боль, чтобы спазмы кишечника не мешали пищеварению, а затем вы, я и моя дочь будем сидеть с ним всю ночь, не давая ему спать, и попытаемся напоить его. Вам это может показаться очень жестоким способом, но иначе он умрет. Вы согласны?

– Я сделаю все, что нужно.

– Мы не стали бы вас беспокоить, потому что вы не спали с тех пор, когда он заболел, но будет лучше, если малыш будет на руках у матери, иначе он будет сильно беспокоиться.

Ракель приложила к губам ребенка кусок ткани, пропитанной горькой настойкой, растворенной в вине с водой, и держала, пока он не проглотил немного лекарства. Они позволили ему поспать несколько минут, а затем начали тормошить его, шуметь, напевать, щекотать подошвы. Они делали все, чтобы он не спал, и при этом увлажняли его губы водой.

Вошла кормилица – плотная молодая деревенская женщина, потирая лицо со сна.

– Вы звали меня, моя госпожа? – спросила она довольно угрюмо.

– Да, Льюиза. Лекарь хотел расспросить тебя о ребенке.

– Да, моя госпожа.

– Льюиза, – начал Исаак. – Скажи мне, что ты съела или выпила, чтобы малыш отказался брать твою грудь?

– Ничего, сеньор, – ответила она. Но в ее голосе промелькнули нотки паники.

– Я знаю, что ты что-то принимала, – сказал он. – Если бы я знал, что это было и в каком количестве, это могло бы помочь спасти ему жизнь.

– Я не сделала ничего плохого, – ответила та, срываясь на крик. – Это снадобье принес мне кузен. Оно только меняет вкус молока. Он так сильно жевал соски, что они даже кровоточили. А кузен сказал, что это – верное средство.

– Что это было, женщина?

– Я не знаю. Ему это дала местная колдунья. Нужно было только три капли, но это не помогало, и я приняла все. Мне и самой было худо, честное слово. Но колдунья сказала, что ребенку ничего не будет. Она обещала. Я бы никогда не сделала бы ничего плохого малышу.

И она принялась рыдать в голос, подвывая, пока ее не отослали из комнаты, чтобы остаток ночи она подумала о своей дальнейшей судьбе.

– Раз он прожил так долго, – сказал Исаак, – то, скорее всего, у него очень крепкое здоровье. В этом наша главная надежда.

– Она отравила его? – спросила госпожа Эмилия. – Льюиза отравила его? Если он умрет, – прошептала она голосом, который заставил Ракель содрогнуться, – ей не жить.

– Тогда мы должны постараться не дать ему умереть, чтобы уберечь вас от совершения страшного греха – убийства.

Пока они занимались больным ребенком, замок погрузился в ночь. В наступившей тишине комнату заполнили звуки ночного леса: крик сов, хруст сухих веток под лапами вышедших на охоту ночных хищников или их жертв. Через некоторое время стало казаться, что в лесу собралась и затаилась вражеская армия.

К полуночи, когда луна поднялась высоко и ее свет начал проникать сквозь ставни, ребенок выпил целую ложку воды.

– Теперь позвольте ему поспать подольше, – сказал Исаак. – Поскольку он жаждет отдохнуть почти так же отчаянно, как и пить.

Они позволили ему проспать около часа, а затем он снова жадно напился воды и заплакал.

– Дай ему еще раз лекарство, чтобы ослабить боль, Ракель. Одну каплю.

Она выполнила указание, и они позволили ему проспать еще один час. Ракель мягко разбудила его и дала ему немного теплого бульона.

– Он выпил, отец, – сказала она, – и они оба заснули.

Мать ребенка запротестовала, сказав, что она не спит.

– Здесь есть кровать?

– Кровать кормилицы.

– Пусть тогда они лягут вместе, – сказал Исаак. – Я посижу рядом еще немного, чтобы удостовериться, что все хорошо. А ты, Ракель, пойди и отдохни.

Мать и ребенок спали, пока лучи утреннего солнца, проникающие сквозь ставни, не разбудили их.

Глава пятая
Снова горы

Они плотно позавтракали горячим пряным рисом. На столе лежало много вкуснейшего свежеиспеченного хлеба, один из окороков из запасов епископа и добрая четверть круга сыра. Прежде чем они попрощались с хозяевами, Беренгер послал своего секретаря, чтобы тот принес пакет, обернутый тонким полотном, который он преподнес госпоже Эмилии.

– Вы приютили нас с таким добросердечием, несмотря на то, что у вас самих были неприятности. Мы не потревожили бы вас, если бы знали об этом.

– Если бы вы не появились, – сказала супруга смотрителя, – мой сын был бы уже мертв. Ваше прибытие было ответом на все наши молитвы.

– Не мое прибытие, госпожа, – заметил Беренгер, – а моего лекаря. Я взял его в эту поездку по личному желанию, но я вне себя от радости, что для вас это оказалось столь полезным.

Госпожа Эмилия отнесла пакет к оконному проему, где освещение было лучше, и развернула его. Внутри лежал большой, аккуратно свернутый отрез тяжелого шелка. Его было достаточно, чтобы сшить самое богатое платье с самыми широкими, самыми длинными рукавами, которые только она могла вообразить, и еще оставалось достаточно материи на платье для ее дочери, когда та подрастет.

– Ваше преосвященство, – сказала она, – ваше великодушие не знает границ. Если когда-либо мы сможем быть полезными вам…

– Госпожа, – галантно ответил он. – Вы можете пожалеть об этих словах. Мы будем возвращаться той же самой дорогой.

– Будем рады видеть вас, – ответила она.

Смотритель замка проводил их к внутреннему двору и повторил свой совет о том, что в лесу необходимо все время быть настороже.

– Вы слышали о нападениях на путешественников в этой местности? – спросил капитан.

– Нет, – ответил смотритель. – Но горничная моей жены – дочь моего лучшего лесоруба – сказала Эмилии, что нашим гостям лучше быть поосторожнее. Я думаю, что она что-то слышала от отца. Он человек довольно мрачный по натуре и всегда опасается самого худшего. Кроме того, вчера вечером мне показалось, что я слышал, как по лесу пробирались браконьеры, но они скорее нападут на моих оленей, чем на гостей. Но все же на вашем месте я бы оставался настороже, капитан.

– Вы в состоянии обращаться с мечом? – напрямик спросил капитан.

– Да, – ответил Жилберт. – Не так ловко, как тогда, когда я мог пользоваться обеими руками, но все же достаточно хорошо. Вы сможете дать мне один из ваших?

– Да. Тогда у нас будет десять вооруженных мужчин, – сказал он. – Его преосвященство так же вооружен мечом, как и его священники. Они могут защитить себя. Мы все должны быть готовы к бою. Еще повар и его помощник, а старший конюх вооружен копьем. Вы сегодня поедете верхом?

– Да, капитан.

– Если на нас нападут, то вам, вероятно, трудно будет спешиться.

– Я могу сражаться в седле; лошадь сделает все, что я скажу.

– Вы уверены? Мне этот конь показался непредсказуемым. – Капитан бросил на него подозрительный взгляд и послал кого-то из своих людей за мечом.

* * *

Стараясь не шуметь, они двинулись по дороге, напряженно ожидая, что на них в любой момент могут напасть разбойники – пешие или верхом на низкорослых лошадях, привычных к горным дорогам. Монахинь и других женщин, а также юношей, которые были слишком молоды, чтобы управляться с дубинкой или пикой, отправили в середину процессии, между двумя крытыми повозками; остальные расположились по краям. Дорога постоянно поднималась вверх и изгибалась. Ничего не происходило. Понемногу они начали ослаблять бдительность.

Внезапно старшина стражников и двое стражников, сразу за которыми двигалась первая повозка, повернули на очередном изгибе дороги и резко остановились. Дорогу им перекрывала толпа. Но это были не свирепые бандиты, а группа женщин, среди которой было несколько стариков и детей. Они были босые и одеты в грубые платья, подоткнутые так, что были видны их крепкие ноги. Кое-кто был вооружен: впереди стояли две решительно настроенные женщины и размахивали кухонными ножами.

– Где слепой? – спросила самая смелая из них. – И его дочь?

– Что вам от него нужно? – спросил старшина стражников. – Отойди, женщина, и дай нам пройти.

– Но сначала вы отдадите нам слепца, – повторила женщина.

Тогда другая женщина с космами спутанных волос и одетая в рваное и грязное платье, вышла из толпы, неся на руках ребенка двух или трех лет.

– Она просит для меня, – сказала она. – Это моя сестра. Клянусь, она не хочет вас обидеть. Мой ребенок умирает, а я узнала, что этот слепой человек сделал для ребенка из замка. Он должен помочь мне. Прошлой зимой я потеряла всех детей. Этот малыш – все, что у меня осталось.

– Это правда, – произнес голос из-за се спины, – Безумная Марта не лжет.

Беренгер выехал вперед и посмотрел на несчастную.

– Господин Исаак? – обратился он к лекарю.

– Я осмотрю ребенка, – сказал Исаак, – но если это заразное заболевание, которое сгубило остальных детей, я не смогу вам помочь.

– Они погибли в пожаре, – сказала женщина с кухонным ножом. – У этого жар и опухоль. Это не чума, клянусь вам. Я знаю, что говорю. Гореть мне в аду, если это чума, господин.

– Дайте-ка я посмотрю, – сказал старшина стражников. – Покажите мне ребенка издали.

Мать подняла ногу ребенка и показала ее старшине стражников.

– Это – гнойная инфекция, – сказала Ракель. – Это и отсюда видно. Принесите мальчика.

Они расстелили одеяло и положили на него ребенка. Затем Ракель дала ему немного снадобья, чтобы облегчить боль, тщательно промыла ногу, перевязала ее и начала удалять гноящиеся ткани. Она вычистила рану, промыла ее вином, перевязала, приложив травы, и возвратила рыдающего ребенка матери.

– Идите в замок и попросите добрую госпожу, чтобы она несколько дней кормила его бульоном, яйцами и другой легкой пищей. И не давайте ему наступать на эту ногу…

Ракель остановилась.

– Пять дней, – твердо сказал ее отец.

– Спасибо, господин, – сказала женщина. – Спасибо. Он выздоровеет?

– Если вы будете осторожны.

Женщины тревожно переглянулись.

– Надо сказать им, – заметила мать ребенка. – Будет неправильно, если мы этого не сделаем. В конце концов они остановились и помогли нам. А еще госпоже Эмилии.

– Сказать нам что?

– Дорога впереди небезопасна, – сказала мать ребенка. – Вам не стоит идти дальше.

– Вон там, внизу, есть мост. Вы можете упасть и разбиться, – донесся голос из середины толпы. Вокруг поднялся ропот, и трудно было понять, соглашаются собравшиеся или протестуют.

– Можно пойти в обход. Сначала подыметесь вверх, а потом спуститесь по другой стороне хребта, – сказала сестра матери ребенка. – Только смотрите, чтобы ваш раненый был с вами.

Теперь, когда процессия остановилась, Юсуф, полагая, что в нем сейчас нет особой необходимости, поднялся вверх по склону горы слева по ходу движения, чтобы посмотреть, что там. Он нашел сосну, на которую было легко забраться, и вскарабкался на нее так высоко, как только было можно. Оттуда он увидел, что дорога впереди делает два крутых поворота, а затем и вовсе исчезает из поля зрения, но он увидел еще нечто, что поразило его. Он быстро спустился вниз к дороге и прошептал что-то на ухо капитану.

– Я думаю, что нам стоит прислушаться к совету этой доброй женщины, – сказал капитан.

– Вы уверены? – спросил Беренгер.

– Да. Я вижу, что их души чисты, – торжественно произнес капитан. – Наши повозки смогут пройти вверх по вашей дороге?

– Наши же проходят. Почему ваши не смогут? Только подталкивайте их, когда будете подниматься вверх.

Грязные и измотанные, они завершили путь в обход моста. В конце все спешились и помогли тащить груз. Поднимаясь вверх, они толкали повозки по мягкой грязи, а спускаясь, сдерживали их веревками, чтобы телеги не ударяли по мулам.

Когда они восстановили порядок и снова двинулись по дороге, Беренгер повернулся к капитану.

– Так в чем же все-таки было дело? Я был уверен, что это западня.

– Так и есть, ваше преосвященство, – ответил капитан. – Тридцать вооруженных мужчин ждали нас около моста. Юсуф залез на дерево и осмотрел дорогу. Думаю, из любопытства, – добавил он. – И все увидел.

– Но женщины не захотели признаться, что на пути нас ждала западня.

– Полагаю, среди этих мужчин были их мужья и сыновья. Странно, что они упомянули про раненого.

– Западня была устроена на молодого Жилберта, – сказал епископ. – Все ясно. Это означает, что кто-то нанял их, чтобы напасть на нас. Для простых местных разбойников он не представляет особого интереса.

Это был долгий, трудный переход вдоль склона горы. Через каждый час или около того, как только попадался ровный участок, они останавливались и устраивали короткий привал. Еды было достаточно, но путешественники слишком устали, чтобы есть.

– Когда мы доберемся до вершины? – спросил поваренок.

– Мы никогда не доберемся до вершины, – ответил помощник повара. – А тебе хочется на вершину? Это слишком долго. Скоро мы снова начнем спускаться.

– Станет легче, – сказал поваренок с неисправимым оптимизмом.

– До некоторой степени.

Отдохнувшему путнику, конечно, было бы легче, но уставшим путешественникам эта задача была даже труднее подъема. Было далеко за полдень, когда, страдая от ноющей боли в икрах, они закончили свой медленный спуск к мосту через реку. Капитан объявил остановку.

– Отец, – сказала Ракель, – как здесь красиво.

– Что, моя дорогая? – спросил ее отец, разум которого был занят своими мыслями.

– Оливковые рощи и виноградники. Они такие зеленые и ухоженные. Перед нами расстилаются холмы, и нет ни одной горы.

Солнце почти опустилось к горизонту, когда они вошли в Вилафранка-де-Пенедес и добрались до королевского дворца. Было двадцать девятое апреля, Таррагона находилась в тридцати милях от этого места. Конференция должна была начаться через тридцать шесть часов. Пока повара и их помощники раздавали еду, а конюхи чистили лошадей и мулов, Беренгер совещался с Бернатом, Франсесом и капитаном.

– Мы отправимся утром на восходе солнца, – сказал Беренгер. – Раньше других. Завтра я должен добраться до Таррагоны, но мне хотелось бы избежать дневной жары.

– Вы желаете, чтобы я сопровождал вас, ваше преосвященство? – спросил капитан.

– Нет. Мне нужно, чтобы вы позаботились о тех, кто останется.

Пока остальные чистили одежду и обувь, Жилберт осматривал свои порванные шоссы, заляпанные грязью походные башмаки и лекарскую тунику неподходящего размера, рассуждая, можно ли носить это на обеде в королевском дворце, даже если в зале не будет самого короля.

– Одно дело, – объяснил он Юсуфу, которого прислали посмотреть, все ли в порядке с раненым после потрясений этого дня, – выглядеть как дворянин в одежде покрытой дорожной пылью и грязью. Это простительно. Совсем другое – выглядеть так, как будто я снимал одежду с убитых, – грустно заметил он.