Текст книги "Призрак в машине"

Автор книги: Кэролайн Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

– Около пяти.

– Она разрешила нам купить рыбу и чипсы.

Трой улыбнулся Карен.

– Значит, сюда приезжает гриль? – Он не смог скрыть удивления.

– «Рамблинг-Там», – ответил Рой. – Раз в неделю.

– И… Ава ела с вами?

– Нет, – ответила Карен. – Она собиралась, но…

– Для чего вы задаете эти вопросы? – воинственно спросил Рой. – «Она ела то, она ела это…»

Его досада на то, что приходится бродить в потемках, была понятна. Если бы здесь не было девочки, Барнеби и в голову бы не пришло церемониться. Жаль, что он не выяснил ситуацию заранее. Иначе взял бы с собой женщину-полицейского. Причина смерти человека – не государственная тайна. Завтра об этом узнают все. Он подыскивал нужные слова, но понимал, что для девочки худшее уже произошло. Так что можно было сказать правду. Он пытался сделать так, чтобы это прозвучало обыденно.

– Карен, боюсь, твоя мама умерла от того, что она что-то выпила или съела.

– Вот почему, – вполголоса добавил сержант Трой, – нам нужно выяснить, что это было. На случай, если оно может грозить другим людям.

– Но поскольку вы оба здоровы, – подхватил Барнеби, – ясно, что она ела то, чего вы не ели. Как ты думаешь, она могла зайти куда-нибудь после выступления по радио? Может быть, она пила чай?

– Ни за что, – ответила Карен. – Она слишком волновалась. И хотела поскорее вернуться домой.

– И на радио она тоже ничего не ела, – сказал Рой. – Они предложили ей чай в пластмассовой чашке, а она так рассердилась, что даже не прикоснулась к нему.

– Понятно. – Барнеби невольно обвел взглядом кухню и вспомнил выражение «мания величия». – А что было, когда она пришла домой? Может быть, она выпила джина с тоником?

– Ава мало пила, – ответил Рой.

– Однажды она пила «водкатини». – У Карен это слово прозвучало так, словно мартини с водкой было невероятно изысканным напитком.

– Наверно, она что-то выпила с этим малым, – сказал Рой.

– С каким малым?

– Ей позвонили с Би-би-си, – сообщила Карен. – Какой-то мужчина хотел взять у нее интервью.

– Она думала, что станет звездой, – сказал Рой.

– Во сколько это было?

– Незадолго до половины шестого.

– Да, точно, – подтвердила Карен. – Потому что когда приехал гриль, она пошла наверх готовиться.

– Подожди минутку, – лихорадочно строча, попросил Трой. – Готовиться к чему?

– Он хотел пригласить ее на обед.

Почему-то Барнеби ощутил укол тревоги. Возможно, в этом была виновата скорость. После радиопередачи не прошло и двух часов. Сомневаться не приходилось: какой-то конкурент Пантинга с местной радиостанции позвонил на Би-би-си с целью привлечь к себе внимание. Должно быть, там поднялась целая буря. И все же Барнеби не мог понять, почему это вызвало столь быструю реакцию. Впрочем, откуда ему было это знать? Его собственный опыт общения со средствами массовой информации ограничивался ответами на вопросы во время брифингов.

– Карен, ты случайно не знаешь имя этого человека?

– Нет. Но он – главный продюсер, – ответила Карен.

Это тоже прозвучало фальшиво. Продюсер, да. Барнеби уже представил, как этот человек называет себя продюсером. Главный продюсер? Возможно, если он хотел произвести впечатление. Хотя вряд ли. Очень старомодно.

– Его звали Крис, – подсказал Рой.

– А фамилию ты не запомнил? – поинтересовался Трой.

– Ава не сказала. – Рой едва не брякнул «но записала», однако вовремя спохватился. Он представил себе, что будет дальше. Они станут искать бумажку в ее сумке. И найдут кошелек, в котором нет ни монетки. Заинтересуются, куда девались деньги. И схватят его за воротник.

– Это было радио Би-би-си? Или телевидение Би-би-си?

– Должно быть, радио. Во всяком случае, он попросил ее встретиться с ним в Радиодоме.

– Как она туда поехала? – спросил Трой.

– Доехала до Аксбриджа, оставила там машину и села в подземку.

– Она должна была встретиться с ним в регистратуре, – быстро добавила Карен.

Барнеби попытался представить себе регистратуру Би-би-си. С тех пор как он был там, прошло около года. Калли записывала на радио спектакль по роману Генри Джеймса[106]106
  Генри Джеймс (1843–1916) – американский писатель, в 1872 г. переехавший в Европу и в 1915 г. принявший британское гражданство. Поклонник и знаток европейской культуры, противопоставлявший ее американской; один из создателей литературы «потока сознания».


[Закрыть], и он приехал, чтобы пригласить ее на ленч. Инспектор помнил множество кресел и диванов, разбросанных по очень большой площади. С улицы туда мог войти любой, но, чтобы подняться в здание, требовалось зарегистрироваться и получить пропуск. Если встреча не была назначена заранее, это превращалось в большую проблему. Повсюду стояли охранники в форме.

Выходило, что его тревога не имела под собой почвы: этот Крис без фамилии действительно был штатным сотрудником. Тридцать лет работы в полиции делают человека подозрительным. Прибавь к этому богатое воображение, и изменники начнут тебе чудиться за каждым углом.

– Сэр?

– Извини.

Барнеби рывком вернулся к действительности, и Трой, который был готов прочитать ему последнюю запись в своем блокноте, помрачнел. Шеф отвлекся на секунду. Всего лишь на секунду. И лишил Троя возможности слегка поквитаться с ним…

– Видимо, Ава вернулась домой поздно. Около одиннадцати.

– Ты слышала, как она пришла? – спросил Барнеби.

Карен не ответила. Когда все умолкли и стали ждать ответа, ее осенило. Лицо девочки страшно исказилось. Она пыталась заговорить, а когда это удалось, ее голос сорвался.

– Я лежала в постели, но слышала, как она поднималась по лестнице.

Она прижала дрожавшую руку ко рту, словно хотела взять свои слова назад. Или вовсе не говорить их. Рой смотрел на нее с тревогой и опаской.

Барнеби подошел к девочке, наклонился и бережно положил руки на ее плечи.

– Карен, в чем дело? Что случилось?

– Я. Она. Я не могу. Мне очень жаль. Я не знала. Мне очень жаль. Мне очень жаль. Мне очень…

– Стоп. – Он взял ее за руку. – Все в порядке. Что бы ни было, все в порядке.

– Нет. Я это сделала. Мне очень жаль.

– Расскажи мне.

– Не могу. Не могу.

– Постарайся, Карен. – Барнеби говорил спокойно, но волновался все сильнее. – Я уверен, что мы сможем во всем разобраться.

– Слишком поздно.

Постепенно она перестала дрожать. Приступ безумия прошел, оставив после себя мучительную боль. Она смотрела на Барнеби широко раскрытыми глазами.

Главный инспектор отпустил ее руку и мягко спросил:

– Это касается твоей матери?

– Ава! – протяжно провыла она.

– Послушай, Карен, если ты не скажешь, что это было, мы не сможем помочь тебе.

«Ага, как же, поможешь ты», – подумал Рой. Этот малый знал свое дело. Комар носу не подточит.

Трой ждал, думая о Талисе-Линн. Пройдет еще пара лет, и она будет в возрасте Карен. Если бы он увидел дочь в таком состоянии, то сошел бы с ума. Даже при одной мысли об этом у него холодело в животе.

– Ты говорила с ней в ту ночь? – снова спросил Барнеби. – После того как она пришла домой?

Эти слова попали в точку. Девочка судорожно напряглась и застыла на месте.

– Может быть, вы поссорились. – Такое вполне могло быть. Ссора с матерью, вслед за которой наступает смерть. Разве после такого можно жить? – У меня тоже есть дочка. Мы всегда ссоримся.

Кейт замотала головой так, что ее бесцветные волосы разлетелись в стороны.

– Но вы разговаривали?

– Нет. Она. Она. – Карен начала плакать. – Она звала меня. На лестнице.

– Оставьте ее в покое!

Барнеби яростно махнул Рою рукой, но Карен этого не заметила. Она заплакала еще громче. По ее искаженному горем лицу покатились слезы.

– Я слышала ее. Но не вышла. Не вышла.

И тут Барнеби все понял. Понял и осознал тяжесть бремени, которое он невольно взвалил на этого ребенка. Бремени, которое она будет нести до конца своей жизни, если он ничего не придумает. Причем немедленно.

– Послушай, Карен. Доктор, который делал… который узнал, как умерла твоя мать, сказал, что метиловый спирт, который она проглотила, начинает действовать немедленно. – Он сделал паузу. – Карен, ты меня слушаешь?

– Но… она приехала домой.

– Да. Иногда проходит несколько часов, прежде чем человек теряет сознание. Но когда процесс начинается, он необратим.

Карен была сбита с толку.

– Я хочу сказать вот что. Даже если бы ты встала, то все равно ничего не смогла бы сделать. Абсолютно ничего.

– Ей… было… больно?

– Нет. Она просто легла, уснула и во сне потеряла сознание. Поэтому она ничего не чувствовала.

– Ну, вот видишь? – сказал Рой с таким видом, словно уже говорил ей это.

Она начала вытирать лицо рукавом грязной блузки.

– Ох… Это правда?

– Чистая правда.

Возвращаясь в Костон, Трой снова и снова представлял себе эту сцену. То, как повел дело главный инспектор, произвело на него сильное впечатление. Обижаться и одновременно восхищаться было ему несвойственно. Он тоже искренне жалел девочку. И тоже пытался быть добрым и тактичным. Но не учел энциклопедические знания шефа. Именно сведения о метиловом спирте позволили изменить ситуацию. Когда они уходили, Карен перестала дрожать и плакать. На ее щеках даже появился слабый румянец. Откуда он взял эту информацию? В отчете патологоанатома этого не было. Наверно, где-то вычитал. Конечно, можно спросить. Любопытство – не порок.

– Сэр…

Барнеби хмыкнул в ответ.

– Как удачно, что вы все знаете о метиловом спирте.

– Что?

– Это очень помогло малышке.

Барнеби, который не знал о метиловом спирте ровным счетом ничего, хмыкнул снова.

«На это он мастак, – подумал Трой. – Старый молчун. Не хвастается, как сделал бы на его месте любой другой. И я тоже. Другим боссам до него далеко. Вот, например, помню…»

– Столбик!!!

– Уй… – Хруст. – Извините, шеф.

Ближе к вечеру курьер доставил на участок запись радиопередачи. Когда Трой принес ее в кабинет и вставил в плеер, Барнеби только успел взяться за теплую датскую плюшку с пеканом и кленовым сиропом.

У них появилась счастливая возможность представить себе выступающую Аву, потому что перед отъездом из Рэйнбоу-Лоджа Барнеби попросил дать ему ее фотографию. Снимок явно делал не профессионал (поза Авы была чересчур театральной, а освещение – ужасным), и все же это было лучше, чем ничего.

Когда зазвучала запись, Барнеби вспомнил сделанное Джойс описание Авы: «хвастливая, но грустная». Особой грусти он не заметил, но не заметить хвастливость было невозможно. Пять секунд это казалось забавным, а потом становилось скучным. Однако нажать на перемотку Барнеби не решался.

– Бедный малый, – пробормотал Трой. И все же он засмеялся, когда Ава небрежно оскорбила своего интервьюера. Она не могла представить себе, что кто-то захочет говорить с ним.

Барнеби тоже не сочувствовал ведущему. По его мнению, человек, который придумал себе говорящий псевдоним Кори Пантинг[107]107
  Имя ведущего можно приблизительно перевести как «трепещущее сердце» (англ.).


[Закрыть], ничего другого не заслуживал.

Наконец Ава заговорила о своем даре и описала, как она общалась с мертвым в Церкви-за-Углом. Барнеби выпрямился. Трой тоже стал более серьезным.

– «…нужно помнить, что рассказана лишь половина истории.

– Значит, в следующее воскресенье мы услышим окончание?

– Совершенно верно».

Трой снова фыркнул (на этот раз его насмешило выражение Пантинга «Церковь-на-Задворках») и выключил плеер.

Но Барнеби не смеялся. Он думал, что Ава – настоящий подарок для мошенника. Хвастливая, мечтающая, чтобы ее заметили, и лгущая даже самой себе. Достаточно крупинки лести, и она будет танцевать под дудку любого незнакомца. Тем более если звук этой дудки доносится из волшебного Радиодома.

– Она говорила так убедительно… – промолвил Трой.

– Спекулянтам по-другому нельзя, – ответил Барнеби. – Торговцы, политики, актеры никогда не добьются успеха, если не будут говорить с апломбом.

– Вы же не верите в эту чушь насчет духов, правда?

– Не начинай, – отмахнулся Барнеби. – Ну что, нашел «Криса»?

– Получил ответ из Би-би-си. На «Радио-1» есть Крис Мойлс, но он слишком знаменитый, так что это явно не он. Кроме того, они не стали бы интересоваться Авой, потому что это «не их формат». «Радио-2» делает доки…

– Доки?

– Документальные передачи, шеф. Но они берут интервью только у музыкантов и звезд шоу-бизнеса. Правда, у них в штате три Кристофера. Один в отпуске, другой – молодой специалист и работает у них всего месяц, а третий – звукоинженер. Я позвонил им по добавочному и оставил сообщения. На «Радио-3» – пустышка. Они вообще ни у кого не берут интервью. Там сидят одни «яйцеголовые». Все планируют заранее. Там ловить нечего. И Крисов у них тоже нет.

Барнеби опустил голову на руки.

– Шеф…

– Дальше, дальше.

– С «Радио-4» нам повезло больше. Но сейчас очень мало программ составляют независимые сотрудники. С ходу никто не смог ответить, есть ли у них специалист по спиритуализму, но обещали проверить. В «Последних известиях» есть малый по имени Кристофер Лоуренс. Я говорил с ним, но это не он.

– Конечно нет.

– Кроме того, я связался с лондонской редакцией Би-би-си, с Мировой службой в Баш-хаусе…

– Вы провели большую работу, сержант. Выражаю вам благодарность.

– Да уж… – Трой немного помолчал. – Шеф, я думаю, мы даром тратим время.

– Я тоже. Но без этого нельзя обойтись. Я не смогу обратиться наверх до тех пор, пока мы не проверим все, что можно проверить.

При словах «обратиться наверх» Трой скорчил преувеличенно испуганную мину и провел кончиком большого пальца по собственному горлу. Их начальник был чокнутым. Никто не входил в его кабинет без дольки чеснока или двух скрещенных палочек. И это в двадцать первом веке…

– Сэр, но он действительно встретил ее в Радиодоме.

– Я думал об этом. Попробуй связаться с Роем, хорошо?

– «Рой – по-французски король», – засмеялся Трой, перелистал блокнот, нашел номер и набрал его. – Сержант Трой, уголовный розыск Костона… Да, это опять я.

– Спроси его, был ли при ней мобильник, когда она уходила из дома.

Трой спросил и начал слушать.

– Да, сэр. Более того, они уверены, что это предложил Крис. Она явно дала ему свой номер.

Барнеби протянул руку к трубке.

– Рой, я вот что подумал… Нет ли другой фотографии Авы?.. Понятно… Никто не говорит, что это твоя вина… в таком случае нам придется заехать еще раз и получить у тебя более подробное описание. Нам нужно знать, как она выглядела, когда отправилась на встречу с этим человеком… Нет, боюсь, что о плате здесь речь не идет… Кстати, ты не помнишь, как выглядел ее мобильник?.. Спасибо. Еще увидимся.

– Ай да малый! – Сержант Трой засмеялся снова. – Что вы хотите сделать, шеф? Составить электронный фоторобот?

– Ты прав.

– Думаете, до этого дойдет?

– Ничуть не удивлюсь.

Глава восемнадцатая

– Ну, как дела в конторе, дорогой?

Никто не произносил слово «дорогой» так, как Джильда. Со смесью снисходительности, усталости и презрения. Оно никогда не было случайным. Никогда не вставлялось в беседу небрежно, но вонзалось в съежившуюся кожу адресата резко и точно, как бандерилья.

– В конторе, дорогая? – переспросил Эндрю, прекрасно зная, как жена ненавидит, когда повторяют ее слова. Она называла это «попугайством». Латам поступал так, когда не желал отвечать на вопрос и даже думать о нем. При этом повтор сопровождался вежливой, но насмешливой улыбкой.

Сегодня Джильда превзошла себя. Она сидела на двухместном диванчике, искусно задрапировавшись в парусину цвета фламинго и сирени, которой можно было накрыть пару верблюдов. На перламутровом столике стояла разрисованная золотыми рыбками банка «Молтизерс»[108]108
  Шоколадное драже с пористой начинкой производства филиала компании «Марс». Шоколадное драже с пористой начинкой производства филиала компании «Марс».


[Закрыть]. Эндрю как зачарованный следил за пухлыми белыми пальцами, хватавшими дюжину мягких шариков и отправлявшими их в рот. За этим следовал один жадный глоток, после чего процесс возобновлялся.

– Куда ты смотришь?

– Мой ангел, я думаю, каким собирательным существительным можно назвать множество «Молтизерс».

– Собирательным чем?

– Ну, вроде стаи скворцов. Или скопища дикобразов.

– Мешок.

– Мешок! – воскликнул Эндрю и радостно хлопнул в ладоши.

– Постарайся не повторять все, что я говорю.

– Все, что ты… – Эндрю осекся. Правила поведения пишет рука, в которой находится кошелек.

– Ты не ответил на мой вопрос. Как дела в конторе?

– Лучше не бывает.

– А я слышала совсем другое.

Эндрю не стал спрашивать, что именно она слышала. И от кого. Время от времени ему нравилось демонстрировать свою независимость. Она все и так скажет.

В действительности дела шли хуже некуда. За годы подневольного положения шкура Эндрю, толстая от природы, приобрела пару дополнительных слоев. Но новая ситуация, в которой оказалась фирма «Форчун и Латам» (как теперь называли контору все, кроме самого Эндрю), начинала его угнетать.

Через двадцать четыре часа после прочтения завещания Лео Форчун, которому досталась львиная доля наследства Бринкли, повесил на дверь кабинета Денниса табличку со своим именем. В отсутствие клиентов эта дверь оставалась открытой, и люди привычно входили и выходили из кабинета, чтобы поговорить с Лео, задать ему вопрос и получить совет. Почему-то это злило Латама больше, чем внезапное возвышение Форчуна и его попытки командовать фирмой.

Хотя Эндрю всегда наслаждался своим кабинетом, из которого можно было лениво следить за рабочими муравьями, ощущая собственное превосходство, теперь эта ситуация казалась ему невыносимой. Часто, отрываясь от «Файнэншл таймс», Латам замечал, что кто-то следит за ним через стекло. Черт побери, это напоминало жизнь в аквариуме! Когда Джессика и Гейл Фуллер склонились над кофеваркой и посмотрели в его сторону, пытаясь сохранить бесстрастные мины, это стало последней каплей. Потом Гейл сказала что-то Джессике, прикрывшись рукой, после чего девушка безудержно расхохоталась и убежала в туалет. Было ясно, что речь шла о нем; Эндрю догадывался, что они обсуждают его сексуальные подвиги. Это его очень разозлило. Одинокая мисс Фуллер была рада перепихнуться после работы. Зная, что молния не ударяет в одно и то же место дважды подряд, она снимала трусики раньше, чем он успевал вытащить свой член.

Что ж, положить этому конец будет нетрудно. Он перехватит Гейл перед уходом и выскажет ей свое неудовольствие. После этого она запрет рот на замок. Но когда рабочий день закончился, за Гейл зашел кто-то из счетоводов, и они ушли вместе.

– Это был молодой человек, которому достались клиенты Денниса, – сказала Джильда.

– Какой молодой человек? – Слава богу, стоял вечер пятницы. Рабочая неделя закончилась.

– Который ввел меня в курс того, что происходит в конторе.

– Он не молодой. Ему сорок два года.

– Значит, у тебя не осталось клиентов вообще?

– Я хожу в контору каждый день. Работаю. Не путаюсь у тебя под ногами. За это ты платишь мне так называемое жалованье. Таковы были условия договора.

– Звучит неважно.

«Она права, черт побери, – подумал Эндрю. – Утешение одно: это ненадолго. Все в мире меняется, верно?» Не такой уж он моллюск. Он составлял планы с того самого дня, когда очутился в ошейнике раба. Грубые планы, тонкие планы, кратко-и долгосрочные планы, дурацкие планы, не имевшие никакого шанса на успех и составленные лишь для смеха. Пока ни один из них не осуществился, но то, что он сделал в последние недели, сулило удачу. Он скрестил пальцы, боясь сглазить.

Составляя эти планы, Эндрю писал и переписывал сцену своего прощания с Джильдой. Обращал внимание на каждую мелочь, оттачивал каждое оскорбление, совершенствовал стиль. Сначала она не поверит своим глазам. И ушам тоже. Не сможет понять, что ее муж, бедный униженный дурачок, которого она много лет топтала ногами, обзавелся плотью, костями и мускулами, надел сверкающие доспехи, взял в руку копье и изо всех сил вонзил его ей в сердце. Йес!

Но пока что она продолжает зудеть. Лучше ответить.

– Извини, дорогая. Я был за тридевять земель отсюда.

– Если бы, – сказала Джильда.

Вчера после ухода полиции Рой почему-то перестал волноваться. Похоже, первая попытка оказалась удачной. Он чувствовал, что может справиться с чем угодно. Подросток храбро позвонил в справочное бюро «Граждане» и спросил, что нужно делать, когда умирает человек; не следовало позволять людям, крутившимся вокруг, интересоваться, почему он до сих пор этого не сделал. Конечно, в справочном бюро пытались узнать его имя и телефон, но Рой сумел от них отбиться.

Потом, когда пришло время пить чай, снова позвонил коп в штатском, который торчал здесь все утро. Нельзя ли ему увидеть мобильник Авы? Рой уже знал, что в сумочке Авы телефона не было, но пообещал поискать.

– Рой…

– Что?

– Как ты думаешь, Карен по-французски означает «королева»?

– Нет.

– Оно тоже начинается на «кы».

– Это тут ни при чем.

– Почему?

Рой не хотел забивать себе голову такой ерундой. Он знал значение своего имени только благодаря школьной учительнице. Она обнаружила его горько плачущим в раздевалке. Две девочки сказали ему, что их матери знали его мать и что она бросила его, потому что от него воняло и потому что он был хуже мусора. Учительница сказала, что это неправда, потому что мать дала ему самое великое, громкое и славное имя в мире. Вот так он и узнал, что Рой по-французски означает «король».

Карен, уставшая ждать ответа, начала чистить большой и сладкий апельсин сорта «яффа».

– Рой, правда, апельсины чудесно пахнут?

По мнению Роя, после исчезновения вонючих окурков все стало пахнуть намного лучше. Конечно, мебель и шторы пованивали по-прежнему, но воздух явно стал чище.

– Юная Карен, я рад, что вы не курите.

– Ава бы мне не позволила.

– Это верно.

– Она говорила, что убьет меня, если я буду красть ее сигареты.

Рой продолжал тревожиться за Карен. Когда девочка не замечала, он пристально следил за ней. Она перестала плакать и когда не жаловалась на головную боль, то делала вид, что все нормально. Однако Рой знал, что это не так. Нормально уже не будет. Он знал это по собственному опыту. В их детском доме некоторое время находился мальчик, мать которого умерла от передозировки наркотиков. Малыш плакал день и ночь, и с ним возились три воспитательницы.

– Хочешь половинку? – Она протянула ему апельсин.

– Нет. Теперь мы можем съедать по целому апельсину каждый день. И не забудь про молоко.

– Он хорошо пахнет. Но по-другому.

– Он свежий. Посмотри. – Рой перевернул картонный ящик и ткнул пальцем в дату. – Использовать до девятнадцатого. Если мы этого не сделаем, апельсины испортятся.

– Как это?

Рой объяснил, что они прокиснут. Ему нравилось разговаривать с Карен. Казалось, у него появилась младшая сестра. Она смотрела на него снизу вверх и задавала кучу вопросов. Ответов на большинство Рой не знал, но притворялся, что знает. Причем отвечал уверенно; Карен должна была чувствовать, что может на него положиться.

Конечно, им было чему учиться. Они уже пробовали готовить овощи. Вчера вечером Рой положил в кастрюлю брокколи и картошку и варил их, пока картошка не стала мягкой. Правда, к этому времени капуста совсем разварилась. Но на упаковке с рыбой была инструкция, так что все получилось.

После этого они собирались взяться за комнату Авы. Рою казалось, что еще рановато, но это предложила Карен. Она сказала, что Рой не должен спать в чулане, если платит за весь дом. Кроме того, они смогут поискать там мобильник, которого больше нигде нет.

Рой сказал, что возьмется за это. Карен может ему помогать, но только если она чувствует, что способна на такой подвиг. Они взяли во «Всегда готов» несколько ящиков, чтобы сложить в них все ценное. А остальное отправится в костер.

Он начал опустошать платяной шкаф. Складывал одежду в аккуратные кучки и выносил на лестничную площадку. На комод с вышедшими из моды свитерами и попахивающим нижним бельем много времени не понадобилось. Все это тут же отправилось в мешок для мусора. Парики, украшения и пустые сумочки он положил в ящик из-под чипсов «Уокер Криспс».

Кровать Рой оставил на десерт. Он не хотел прикасаться к ней. Воспоминание об Аве, лежавшей с открытым ртом и смотревшей на него, было еще слишком сильным. На наволочке застыло желтое пятно рвоты. Он подумывал надеть резиновые перчатки, но не хотел выглядеть педиком. Даже в собственных глазах. Впрочем, перчаток у них не водилось, так что и говорить было не о чем.

Постель нужно сжечь. Одеяло, простыни, подушки, матрас – словом, все. Рой решил выбросить их в окно, выходившее на задний двор. Отличный получится костер.

Рисунок на постельном белье был дурацкий. Женщины в странных поднятых юбках, танцующие на носочках, и летящие в воздухе мужчины в костюмах типа Робина Гуда. Все белье было грязным.

Вскоре после переезда Роя Ава сказала ему, что выдающийся дар не позволяет ей заниматься домашним хозяйством, а потому все, с чем не справится Карен, будет оставаться таким как есть. Это автоматически означало, что стирать в доме никто не станет.

Выбросить стеганое одеяло оказалось не так-то просто. Окно, и без того маленькое, имело старомодную раму, в которой створки открывались порознь. С матрасом было еще тяжелее. Рой решил, что лучше вынести его на площадку, спустить по лестнице и оттащить за угол. Сбросив матрас на пол, он обнаружил лежавший на сетке конверт, взял его кончиками пальцев и заглянул внутрь. Конверт был битком набит деньгами. Рой машинально сунул его в карман, но тут же вынул обратно. Нужно было как следует подумать. Началась новая жизнь. Теперь ему есть о ком заботиться.

Он попытался сосчитать деньги, но это оказалось нелегко. Пятидесятифунтовые банкноты отсырели и слиплись. Рой осторожно разъединил их. Бумажек оказалось девять. В четырех связках двухфунтовых банкнот было еще четыреста фунтов. Еще одна бумажка лежала отдельно.

– Карен… – Она мыла посуду, как обычно, разговаривая сама с собой. Ворча, словно старая судомойка. – Карен! – снова позвал он.

– Что?

– Посмотри, что я нашел.

В то же субботнее утро Дорис лихорадочно просматривала «Эхо». Она надеялась найти в газете новые подробности о смерти Авы, но там была только обычная ерунда, которую печатают по выходным. Спорт, скачки, гороскопы, несколько рецептов. Дорис вырезала один из них, казавшийся аппетитным (сандвич с ветчиной и сыром, зажаренный в масле и украшенный яйцом), и отдала газету Эрнесту.

Она посмотрела на часы. Вчера вечером из-за хлопот с распаковыванием вещей в Эпплби-хаусе поговорить с Бенни толком не удалось, поэтому она решила перехватить подругу утром у нее на квартире.

Обычно Бенни заканчивала завтракать в половине десятого, а потом уходила в дом. На всякий случай Дорис приготовила записку. Однако ей повезло. Бенни была у себя, но казалась ужасно расстроенной. Ее буквально трясло. Дорис тут же насторожилась.

– Что случилось?

– Я читала книгу. Они попросили меня… Кейт и Мэллори. Я так обрадовалась… Приятно принимать участие в деле. Ну, ты меня понимаешь…

– Да, – ответила Дорис, войдя в квартиру. – Это так страшно?

– Ужасно. Дорис, мне кажется, я больше не выдержу.

– Так не читай.

– Там описывается меч… потрясающе острый. Почти волшебный. Он должен пробивать кожу, плоть, кости и мышцы. Может разрубить воина пополам. А еще там есть рыцарские поединки, лошади и головы, катящиеся направо и налево…

Сама Дорис прочитала бы такую книгу с удовольствием.

– Послушай, милая… Мэллори ни за что не стал бы тебя пугать, правда?

– Да, но…

– Куда это деть? – Она засунула толстую пачку бумаги обратно в большой пакет «Джиффи»[109]109
  Фирменное название мягкого бумажного упаковочного пакета для книг.


[Закрыть]. – Отнеси его в дом и скажи Мэллори, что это настоящий шедевр.

– По-моему, это нехорошо, – сказала Бенни. – Начинать с вранья…

– Теперь ты в деле. Так что привыкай.

– Ты права. – Бенни взяла пакет.

– Не торопись, – сказала Дорис. – Кейт сейчас нет. Я видела, как она шла через дорогу.

– К Парнеллам? – спросила Бенни.

Ее неодобрительный тон заставил Дорис навострить уши. Бенни с симпатией относилась ко всем, и такая холодность была для нее необычной. Спросить прямо было неудобно, поэтому Дорис только подняла брови.

Но Бенни намек проигнорировала. Она бы никому не сказала, что именно настроило ее против Парнеллов. Точнее, против Джудит. Когда через несколько дней приехала машина для сбора мусора, Бенни увидела в контейнере свой подарок – мыло в виде шотландского терьера и губку. Джудит даже не удосужилась прикрыть его другими вещами или положить в сумку. Контейнер был хорошо виден из ворот Эпплби-хауса. Это абсолютное равнодушие к чувствам других людей сильно разозлило Бенни. Она была рада тому, что Парнеллы уезжают.

– Знаешь что? – решилась Дорис. – Я бы выпила чаю.

Бенни извинилась, заварила чай и достала миндальные пирожные. Когда она принесла в гостиную поднос, возник неловкий момент. Увидев Дорис в любимом кресле Денниса, Бенни невольно вскрикнула. Она тут же прикрыла рот рукой, но подруга ее услышала. Миссис Крудж вскочила, сослалась на то, что тут ей в глаза светит солнце, и села на канапе.

– Бен, ты пойдешь завтра в Церковь-за-Углом?

Рука Бенни задрожала так, что зазвенела крышка чайника.

– Для чего?

– Ну… Там пройдет поминальная служба. По Аве. Я думала, тебе это будет интересно.

– По Аве?

– Аве Гаррет. Медиуму, которая умерла.

– Ах да. – Опять эта Ава.

– Наверно, дознание уже закончилось.

Дорис тут же пожалела о своих словах. Лицо Бенни потемнело, и миссис Крудж догадалась, что она вспоминает дознание по делу Денниса. Тот ужасный день, когда Бенни вела себя очень странно и выступала с обвинениями.

Тут Бенни снова взяла чайник и начала разливать чай. Когда она добавила в чашки молоко и сахар, Дорис осторожно начала разговор, ради которого и пришла.

– Бен, я думала над словами, которые ты сказала в четверг.

– Какими словами?

– Когда я сказала о смерти Авы, ты очень рассердилась. А потом сказала: «Что я буду теперь делать?»

– Не помню.

– Ты так сказала, и я подумала…

– Посмотри на часы. – Бенни быстро встала, едва не опрокинув свою чашку. – Я… э-э… мне пора идти. Мэллори… э-э… «Чистотел»… э-э… собрание. – Она схватила пакет с рукописью. – Можешь не торопиться, Дорис. Допивай чай. Возьми еще одно пирожное. Когда будешь уходить, захлопнешь дверь.

Дорис допила чай и доела все пирожные. Она чувствовала, что заслуживает некоторой компенсации. Разве не она убедила Бенни сходить в Церковь-за-Углом? «Без меня, – думала Дорис, – бедный мистер Бринкли до сих пор парил бы в эфире, отчаянно желая вступить в связь с живыми. Вот и помогай людям после этого. Никакой благодарности». Было ужасно обидно оказаться в стороне от событий именно тогда, когда они приняли новый и чрезвычайно таинственный оборот.

Что-то произошло, иначе Бенни бы себя так не повела. Дорис вспомнила задребезжавшие чашку и блюдце, подхваченный пакет и то, как Бенни вылетела из комнаты. Она сбежала, вот как это называется. Удрала как заяц. Но почему? Доедая последний кусочек пирожного, Дорис поклялась, что непременно выяснит это.

Кейт прощалась с Эшли и Джудит. Вчера вечером они уже сделали это. Вчетвером, сидя за обедом. Вспомнив вечер, который они провели с Мэллори перед отъездом, Кейт решила, что это будет полезно. Конечно, Парнеллы уезжали не насовсем, но надолго.

Все произошло очень быстро. Еще до визита на Харли-стрит Джудит перевернула весь Интернет, разыскивая лучшую больницу и лучшего специалиста по таким болезням. Когда они встретились с врачом, Джудит показала ему список и последовала его совету. Эшли все рассказал Кейт, когда Джудит ездила в Костон заказывать билеты на самолет.