Текст книги "Прекрасная месть (ЛП)"

Автор книги: Кения Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава 6

Демоны у алтаря

Моник

Выбраться из ресторана оказалось проще простого.

Я шагнула в огромный круглый проем, повернула налево, пробежала по коридору и толкнула тяжелую металлическую дверь. Пока спешила, тяжелый крест Лео подпрыгивал и стучал по груди.

Я вышла на оживленную улицу.

Холодный ветер ударил в лицо.

Прогремел гром.

Я пошла вперед, подняла глаза на темнеющее небо и прижала портфель к себе.

Все будет хорошо. Слава Богу.

Не буду врать, несколько минут по пути к церкви я всерьез думала забрать деньги себе, развернуться и умчаться в Парадайз за своими сестрами.

Семьдесят пять тысяч могли бы изменить нашу жизнь.

Поглаживая пальцем ручку портфеля, я заставила себя идти дальше. Удержалась.

Нет. Тогда мы бы вечно прятались от Датча.

Я перешла улицу.

Я не хочу жить, постоянно оглядываясь через плечо. И эти деньги – не мои.

Впереди, над Глори, возвышалась церковь Святого Павла Креста. Здание из черного кирпича выглядело угрожающе. Все большие окна были из витражей, на которых изображались библейские сцены. Шпиль тянулся в небо.

Молния вспыхнула прямо рядом с ним.

Согласно школьным учебникам, Захария Глори привел своих родителей, беременную жену и других членов семьи на пустующую землю. Он утверждал, что Бог велел ему отправиться именно туда. Добравшись, он объявил участок своим и назвал это место Глори.

В ту же ночь Захария запретил начинать строительство домов до тех пор, пока не будет возведена церковь. Это заняло тридцать дней. Все вместе они трудились без еды и сна, выкладывая стены кирпич за кирпичом. Забивали гвозди, пилили и красили.

Вера придавала им сил – так, по крайней мере, говорили.

Когда церковь была готова, Захария дал ей имя: Святой Павел Креста.

Я всегда считала эту историю благочестивой сказкой. Учителя истории обожали скармливать нам легенды о семье Глори – об их глубокой вере в Бога и великих христианских подвигах ради всего мира.

Каждый школьник в средней школе обязан был пройти экскурсионный маршрут: сначала – к гигантской статуе Захарии Глори, потом – в церковь, а завершалось все у его поместья. Настоящая промывка мозгов.

При этом никто из учителей ни словом не обмолвился о том, что церковь, их дома, здание суда и вообще весь город на самом деле построили рабы семьи Глори. Даже статую вырезали они.

Школьная программа умалчивала о зверствах семьи Глори. Более того, нигде не упоминалось, что у Захарии были рабы. Все это можно было узнать только самостоятельно, если начать копать глубже.

Тем временем известные археологи обнаружили за поместьями тысячи и тысячи расчлененных останков рабов. Город держал в тайне и личный дневник самого Захарии. В нем он подробно описывал еженедельные жертвоприношения рабов во имя Бога, и свою нездоровую одержимость младшей сестрой.

Мама всегда настаивала, что нужно искать правду самостоятельно, а не полагаться только на школьные учебники. Кроме того, она считала церковь Захарии зловещим местом. Ни одно разрешение на экскурсии, связанные с семьей Глори, она не подписывала. Не хотела, чтобы наши ноги ступали на проклятую землю. Верила, что тьма может прилипнуть к ступням, и потянуться за нами. Что можно вдохнуть демонов, просто находясь там.

Надеюсь, ты ошибалась, мама. Мне нужно войти в эту церковь. Я дала обещание.

Тревога поднималась внутри. И все же просьба Лео – помолиться за его душу, была простой. Настолько простой, что я готова выполнить ее прямо сейчас.

Ну что ж. Пора.

Я подошла к ступеням, быстро поднялась и открыла дверь.

Ожидала, что внутри меня встретит тепло… но в церкви оказалось холоднее, чем снаружи.

У них тут отопления нет, что ли?

Я запахнула куртку и двинулась вперед, стараясь идти тише, чтобы не потревожить тишину.

Скамьи были пусты, но в передней части зала находились пять пожилых женщин. Четыре из них стояли на коленях у алтаря. Пятая зажгла три свечи сбоку, что-то прошептала и присоединилась к остальным.

Ладно. Итак... Я полагаю, что могу зажечь свечи.

Вскоре та самая женщина отошла от свечей, обошла причастную ограду, присоединилась к другим и опустилась на колени. Она достала четки и положила руки на деревянную перекладину перед собой. Причастная ограда была высотой примерно в два фута, с мягкой подставкой для коленей внизу. Женщина оперлась локтями на перекладину и сложила руки в молитве.

Так. Сначала – свечу, потом – туда, помолиться.

Я окинула взглядом зал, стараясь убедиться, что не врываюсь в какую-нибудь службу и никому не мешаю.

Чуть дальше, за молящимися женщинами, я заметила кафедру, на которой покоилась огромная Библия. Рядом располагалось место, где, вероятно, священник читал проповеди. Неподалеку стоял классический орган. В глубине – две закрытые кабинки. Видимо, исповедальня.

На стене висел большой крест с распятым Иисусом.

Я прошла мимо первого ряда скамеек и подошла к свечам.

Горели всего несколько.

Слева послышались шаги.

Я повернулась.

Ко мне подошел священник с суровым выражением лица. Он остановился рядом и, понизив голос до шепота, сказал:

– Простите, но еду мы выдаем только на День благодарения.

Он что, всерьез думает, что я пришла сюда просить еду? Я так похожа на бездомного?!

Я сдержала раздражение. Хотя... я действительно вылетела из квартиры в футболке с Печенькой из шоу «Улица Сезам» и джинсах.

Священник продолжил:

– Наверное, вы ищете церковь Глори Баптист. Если выйти отсюда и пойти на юг...

– Я знаю, где это, – сказала я, указав на свечи. – Мне сказали, что церковь открыта для молитвы.

Он нахмурился:

– Открыта.

– Я пришла помолиться за друга. Это разрешено? Или мне для этого надо в церковь Глори Баптист?

– В доме Господнем все желанные, – ответил он, но хмуриться не перестал и сразу же ушел прочь.

Ну да, спасибо за душевную поддержку. До свидания, святой отец.

Я снова посмотрела на свечи. Их маленькие огоньки придавали темному интерьеру церкви почти священное сияние.

Слева кто-то тихо кашлянул.

Я обернулась.

Откуда она взялась?

– Простите, дитя, – наклонилась ко мне монахиня. – Вам помочь?

Они и правда думают, что я собираюсь украсть крест? Можно мне хоть немного личного пространства?

Я вздохнула:

– Я просто пришла помолиться.

Монахиня тепло улыбнулась:

– Вы раньше молились в Святом Павле?

– Нет.

– Хорошо. Тогда я помогу тебе, – сказала она и кивнула вперед. – Сначала зажги свечу.

Я обернулась к рядам горящих и потухших свечей:

– А зачем это делать?

– Огонь символизирует молитву, которую мы возносим с верой. Это знак того, что мы хотим остаться в молитве, даже когда возвращаемся к своей повседневной жизни.

– Мне нравится эта мысль, – я указала на корзину рядом со свечами. Внутри были мелочь и долларовые купюры. – Нужно тоже оставить деньги, прежде чем молиться?

– Это добровольное пожертвование от прихожан. чтобы мы могли покупать новые свечи, – она положила руку мне на плечо. – Но от бедных этого не ждут.

Мне стало неловко.

Наверное, не стоило, но я все же сунула руку в карман джинсов, достала три мятых доллара и положила их в корзину.

На автобус домой уже не хватит, но Бог найдет способ.

– Да благословит тебя Господь, дитя, – сказала монахиня, кивнув на мои измятые купюры. Затем указала на банку со спичками длиной не меньше пяти дюймов. – Когда зажигаешь свечу за кого-то, молитва становится сильнее.

Я посмотрела на нее:

– Это вроде как духовная магия?

– Именно.

Монахиня прошептала:

– Только обязательно произноси имена. Всех, за кого молишься, – мысленно.

– Спасибо.

– Да благословит Господь, – сказала она, мягко похлопала меня по плечу и медленно удалилась.

Я взяла длинную спичку и чиркнула о край банки. Появилось пламя. Аккуратно я зажгла первую свечу.

Это для мамы. Надеюсь, ты там, на небе, с Богом – летаешь с красивыми крылышками. Надеюсь, ты уже встретилась с бабушкой и дедушкой… и вы там не спорите, не раздражаете Иисуса.

Улыбнувшись, я зажгла следующую.

Это для Лео. Спасибо, что выбрал именно меня. Мне очень нужна была помощь. Ты оказался прав. Возможно, Бог действительно направил меня к тебе.

Я задула спичку.

Теперь, стоя в этой церкви, я точно знаю, что Бог действительно привел меня к тебе.

Я аккуратно выбросила спичку в маленькую урну сбоку и направилась к алтарю.

Пока все идет спокойно.

Молиться рядом с другими женщинами мне не хотелось. Я прошла правее – туда, где никого не было.

Вздохнув, я остановилась у причастной ограды, опустилась на колени и поставила ноги на мягкий валик. Портфель с деньгами аккуратно устроила между собой и перилами, чтобы он был под рукой.

Ладно. Продолжим молиться за Лео. Судя по его словам, у него немало грехов на душе.

Я услышала, как открылась входная дверь, но не стала оборачиваться. Бояться Датча или Сноу здесь было незачем. Во-первых, у меня их деньги. А во-вторых, это же дом Божий. Если уж здесь нет безопасности – значит, и жить дальше смысла нет.

Я медленно выдохнула и оперлась локтями на перекладину.

Раздались шаги.

Слева, где сидели пожилые женщины, послышался шепот. Я надеялась, что они не обсуждают меня и не боятся, будто я могу стащить у них сумочки или еще что.

Игнорируй этих чудаков.

Шепот усилился.

Стараясь не обращать внимания, я сложила ладони и закрыла глаза.

Привет, Боже. Спасибо за все, что Ты для меня сделал.

Почему-то грудь сдавила печаль.

Я пришла сюда просить прощения не для себя, а для одного доброго человека по имени Лео. Не думаю, что он сделал что-то ужасное. Он правда хороший. Но он умоляет Тебя простить его грехи и...

К боку что-то уткнулось. Холодное. Металлическое.

Что это?..

Я открыла глаза и повернула голову влево.

Азиат держал у моего ребра пистолет. Почти все волосы у него были серебристые, но сквозь них еще пробивались черные пряди. Волосы были собраны в узел на макушке.

И по его лицу сразу было видно, что шутки с ним плохи.

Я поежилась:

– Эм... могу я чем-то... помочь?

Он не ответил. Не улыбнулся. Его выражение не изменилось – без эмоций, без слов. И тогда я заметила, что почти всю его шею закрывал серебристый ворот.

Кто он вообще такой?..

Я попыталась заговорить снова:

– Ч-чего вы... хотите, чтобы я сделала?

Он просто смотрел.

Отлично. А где священник или монахиня, когда они так нужны?..

Я быстро огляделась, надеясь, что хоть кто-то мне поможет справиться с этим психом.

С другой стороны алтаря женщины, которые совсем недавно молились, теперь сбились в кучку, всхлипывали и жались друг к другу.

Что за хрень?

Трое других азиатов стояли вокруг них с оружием. На всех темно-синие костюмы и одинаковые серебристые воротники на шее.

А монахиня – она сидела на передней скамье. Между двумя огромными и жуткими мужчинами в синем.

Блядь. Это же церковь! Что сегодня вообще происходит?!

– Простите... сэр... – я сглотнула. – Я что-то сделала не так?

Он свободной рукой приложил палец к губам.

Я тут же замолчала.

Затем он убрал палец от губ и указал в сторону – направо от меня.

Я осталась на месте, не зная, стоит ли оборачиваться.

Он нахмурился и сильнее прижал дуло пистолета к моему боку.

Ладно-ладно. Хочешь, чтобы я посмотрела туда.

Я медленно повернула голову и бросила взгляд через плечо.

Кто, черт возьми, это такой?

Рядом со мной, у причастной ограды, на коленях стоял еще один азиат. Руки сложены в молитве, глаза закрыты.

Хорошо... Похоже, это как-то связано с Лео.

Я решила, что все эти вооруженные парни – китайцы. Я ведь только что была в Чайнатауне с Лео и его монахами. Мы совсем рядом. И Лео явно от кого-то скрывался.

К тому же мужчина за моей спиной был немного похож на Лео. Вполне мог бы быть его более молодым и высоким вариантом.

Парень с серебристыми волосами наконец убрал пистолет от моего бока.

Предположив, что молящийся – главный, я осталась на коленях, но развернулась в его сторону.

Какой-то проклятый день… Зачем я вообще встала с постели?

Я вгляделась в его лицо, пытаясь понять, насколько все плохо.

Он молится. Может, это же хороший знак?

Даже с закрытыми глазами он выглядел потрясающе. Вид его почти парализовал меня.

На нем был черный плащ. Но рубашка и брюки – темно-синие, точно такие же, как у Лео и его монахов.

Это не может быть совпадением.

Я наклонилась вперед и заметила рукоять длинного меча, торчащую у него сбоку.

Он что-то шептал про себя.

К кому он обращается? За что молится?..

Внезапно он открыл глаза и резко повернул голову в мою сторону.

Я застыла.

В этих глазах не было жизни – только смерть. Его красивое лицо стало опасным. Смертельно опасным.

Меня охватила дрожь.

Глухой голос сорвался с его губ:

– Ты помолилась за свою душу?

– Н-нет...

– Почему нет?

– Я молилась за другого человека.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся он. – Давно ты на него работаешь?

Я распахнула глаза:

– На кого?

Он вскочил с места и выхватил меч. Все произошло в одно мгновение. Плащ взметнулся, закачался из стороны в сторону. Одна из женщин вскрикнула.

Меня ошеломило, я не удержалась и рухнула в сторону.

Срань господня!!!

Мистер Опасный Плащ возвышался надо мной – ростом, наверное, не меньше метра девяноста. Плащ раскрылся шире, и я вижу у него на поясе два серебристо-синих «Глока».

Он шагнул ко мне, глядя исподлобья:

– Думаешь, я пришел сюда, чтобы играть с тобой в игры?

– Нет! Ни в коем случае, – я поспешно попыталась подняться, споткнулась, но все же встала. – Просто... я не знаю, о ком вы говорите... у меня есть догадки, но день был... ну, просто катастрофа... если вы дадите мне минуту, мы все спокойно обсудим, я уверена…

– Молчать! – рявкнул он.

Я замерла.

В одно движение он взмахнул мечом, сделал какой-то поворот, и как-то зацепил клинок обратно. Плащ разлетелся, показав ряд кинжалов, закрепленных прямо в подкладке.

Эй! А тебе вообще сколько оружия нужно?!

И хотя меч исчез, я все равно не чувствую себя в безопасности.

Мистер Плащ зарычал:

– Как тебя зовут?

– Моник.

Он медленно обошел меня, изучая с ног до головы. Вернувшись передо мной, распахнул куртку:

– Сними это.

Я подчинилась. Куртка упала на пол.

В тот же миг я почувствовала на себе взгляды всех, кто был в церкви.

Он окинул взглядом мою футболку с Печенькой и снова начал обходить кругом. На этот раз остановился за спиной, приподнял подол рубашки и достал из-за пояса пистолет, тот самый, который дал мне Сонг.

Потом вытащил из заднего кармана деревянный кинжал Тин-Тин. Я взяла его с собой только потому, что хотела, чтобы хоть часть ее была рядом.

Из его горла вырвался мрачный смешок.

Он снова обошел меня, остановился напротив и поднял между нами пистолет и кинжал. Посмотрел на кинжал:

– Откуда он у тебя?

– Из музея Западного Парадайза.

– Я знаю, откуда он. – Его взгляд стал ледяным. – Зачем он тебе?

– Младшей сестре он нравится, и...

– У тебя есть семья в Западном Парадайзе?

– Нет. Они живут на юге.

Он обменялся взглядом с другим мужчиной, затем протянул мне кинжал обратно и принялся рассматривать пистолет:

– Ты бандит?

– Нет.

– А пушка у тебя очень даже бандитская. С китайской гравировкой, – он снял предохранитель, проверил патроны и снова защелкнул затвор. – Возможно, именно из нее я тебя и убью.

– Что? – сердце резко сжалось в груди.

– Ладно, – сказал другой китаец, подходя ко мне. Он был в темно-синем костюме, белой рубашке и синем галстуке. Стрижка короткая, аккуратная. И у него тоже был этот странный серебристый ворот. Он протянул руку, будто собирался поздороваться:

– Прошу прощения за все это. Меня зовут Чен.

Вспомнив, что сделал Сонг, когда мы пожали руки в переулке, я тут же отпрянула назад и подняла руки, как перед копами:

– Очень приятно, Чен, но, честно, вы все неправильно поняли.

– Ради твоего же блага надеюсь, что так и есть, – сказал он, убирая руки в карманы. – Ты знаешь Лео?

Желудок сжался:

– Ну… да.

Мистер Плащ вскинул на меня пистолет:

– Где он?!

Я напряглась до предела. Где-то за спиной открылась дверь:

– Я-я не знаю, где Лео!

Скривившись от ярости, Мистер Плащ бросился ко мне.

А-а!

Чен встал между нами:

– Как видишь, мой кузен Лэй сегодня не в лучшем настроении.

– Я расскажу вам все, что вы хотите знать, – сказала я, отступая и опуская руки. – Только, пожалуйста, не причиняйте мне вреда.

– Прекрасно, – Чен улыбнулся. – Вижу, ты очень рассудительная.

– Супер рассудительная.

– Слышал, Лэй? – Чен отступил в сторону. – Она супер рассудительная. Может, тебе стоит немного успокоиться?

Да, Лэй, послушай Чена. Он говорит дельные вещи.

Лэй передал пистолет другому мужчине.

Позади послышался топот множества ног. Я обернулась, человек двадцать в синих костюмах, все с оружием, шли в мою сторону.

Господи Боже!

Вот почему Лео и монахи так спешно покинули ресторан.

Черт, Лео. Мог бы хоть предупредить.

Я прочистила горло:

– Я, честно говоря, не совсем понимаю, что здесь происходит. Я пришла просто помолиться за грехи Лео.

– Тогда ты впустую тратишь молитвы, – Лэй медленно приблизился. – Лео точно попадет в ад.

Я сглотнула страх:

– Это он меня попросил.

Лэй остановился прямо передо мной:

– Почему?

– Мы договорились. Он помог мне, и за это я должна была помолиться за него.

Лицо Лэя стало нетерпеливым, он заговорил сквозь сжатые зубы:

– В чем тебе нужна была помощь?

– М-мой отец влез в долги... он должен плохим людям, и Лео дал мне деньги, и еще... э... булочки, и мы ели их в саду, там были птицы и пруд с кои... А потом в стенах начали открываться какие-то круги, и он сказал идти налево, а сам с монахами пошел направо...

– Что здесь происходит?! – знакомый священник вышел из боковой двери и зашагал к нам с Библией в руке. – Это дом Божий! Вы не имеете права приносить сюда насилие!

– Молчи, – прорычал Лэй, не отводя взгляда от меня. – Заканчивай.

Но священник не отступил. Он подошел вплотную к Лэю и поднял Библию:

– Отступи, Сатана! Ибо сказано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи…

Лэй врезал ему такую пощечину, что тот отлетел назад и рухнул на пол. Звук удара разнесся под самым потолком. Аж у меня на щеке зазудело, поклясться могу, я почувствовала этот удар на себе.

Блин... Мне срочно надо сваливать отсюда.

Священник сидел на полу и в шоке смотрел на Лэя.

Библия выпала у него из рук.

Лэй снова вперил в меня взгляд:

– Как давно ты знаешь Лео?

– С-сегодня. Я встретила его сегодня.

– Когда?

Я прочистила горло и постаралась сосредоточиться:

– Я шла мимо парка Будды в Чайнатауне. Он сидел под деревом, медитировал. Остановил меня, с ним были какие-то ребята в синих монашеских одеждах...

– Сколько их было?

– Монахов?

– Да!

– Эм... – я попыталась вспомнить утро. – Четыре или пять монахов. И Сонг.

На лице Лэя что-то дрогнуло:

– Сонг?

Чен шагнул ближе:

– Этот человек сам сказал, что его зовут Сонг? Или ты услышала это от Лео?

– Сонг сам представился.

Почему-то Лэй и Чен переглянулись.

Да что тут происходит? Сонг обычно не говорит, как его зовут, или что? Кто-нибудь, объяснит. Это вообще важно? Я вам сейчас помогаю? Может, вы меня уже отпустите?

Парень с черно-седыми волосами все еще стоял у алтаря. Он поднял портфель и подошел ближе:

– Должно быть, это те деньги. Похоже, они принадлежат Хуану.

Они собираются забрать деньги.

Меня захлестнула тоска.

Ну все... я снова возвращаюсь к исходной точке.

Чен взял портфель и открыл его:

– Сколько Лео тебе дал?

– Семьдесят пять тысяч долларов, – я совсем поникла. – Я должна была помолиться за грехи Лео, а потом отнести деньги Датчу и Сноу.

– Интересно, – сказал Чен, захлопнул портфель, поднес ко мне… и протянул обратно. – А что ты собиралась делать после того, как отдашь им деньги?

Так... мне что, оставляют деньги?.. Или как это понимать?

Я тут же схватила портфель обратно и удивленно распахнула глаза:

– Я... э-эм... после того как убедилась бы, что мы с сестрами будет все в порядек из-за Датча, тогда...

Все уставились на меня.

Лихорадочно перебирая в голове хоть какой-то внятный ответ, я пожала плечами:

– Не знаю, что бы делала дальше. Наверное, приняла бы душ и налила себе что-нибудь выпить. Я просто…не думала, что смогу пережить весь ужас.

Они вернули мне деньги. Господи, охренеть! Спасибо тебе!

Чен повернулся к Лэю:

– Она – ключ к тому, чтобы найти Лео. Просто пока не ясно, как именно.

Похоже, я все-таки выберусь отсюда.

– Он явно считал ее важной, – произнес Лэй, внимательно глядя на меня. – Ты что-то не договариваешь.

Я крепче сжала портфель и пожала плечами:

– Я могу показать вам, где находится ресторан, где мы обедали.

– Мы уже были там, – ответил Лэй и подошел вплотную. Я ахнула и вскинула на него взгляд. Он стоял слишком близко. Так близко, что я ощущала жар его ярости и силу, исходящую от него.

Меня передернуло.

– Скажи мне, Моник, – прорычал Лэй, – что вы ели на обед?

– Утку с пельменями.

В одно мгновение он поднял руку к моей шее.

Я отпрянула, решив, что он собирается меня задушить.

Но вместо этого он схватил крест Лео и сорвал цепочку с моей шеи. Звенья разлетелись, часть упала на пол.

Я задрожала, но не сдвинулась с места.

Лэй посмотрел на медальон:

– Мой отец как-то узнал, что внутри есть трекер. Вот почему он надел его на нее.

– О, блин, – вырвалось у меня. – Там был трекер?

Что за хрень вообще происходит?..

Лэй посмотрел на меня:

– Что он сказал, когда дал тебе это?

Я коснулась своей обнаженной шеи:

– Лео велел мне носить крест, пока кто-нибудь не сорвет его с меня.

Чен тихо усмехнулся.

Лэй метнул в него взгляд.

Чен кашлянул и тут же прочистил горло.

Лэй положил крест в карман:

– Что еще он сказал?

– Лео был очень серьезен. Он просил ни в коем случае не снимать цепочку и не оставлять ее где-то.

Лэй нахмурился, провел рукой по волосам:

– Что еще?

– Вторая часть обещания, я должна была помолиться, чтобы его жертвы были приняты как искупление грехов.

Лэй зашипел:

– Жертвы?

В его глазах вспыхнула ярость.

Я инстинктивно сделала шаг назад.

Чен подошел к Лэю:

– Лео всегда любил цифру три. Он дал тебе третье обещание?

Я кивнула:

– Я должна назвать своего первенца в его честь.

На лице Лэя появилась тень недоумения:

– Что?

– Он сказал, что, как бы ни возражал мой муж, я обязана это сделать.

– Очень интересно, – пробормотал Чен, потер подбородок и отошел.

Никто больше не произнес ни слова.

Тем временем остальные мужчины усадили пожилых женщин на скамьи рядом с монахиней. Священник по-прежнему сидел на полу, притихший и смиренный, возле своей Библии.

Чен мерил шагами пространство перед алтарем. Каждые пару шагов он снова тер подбородок, обдумывая что-то.

Парень с серебристо-черными волосами облокотился на ограду для причастия и все это время не сводил с меня глаз, медленно вращая нож в руке.

Лэй тоже продолжал смотреть прямо на меня. Быть в центре его внимания было пугающе. Если он не стесняется врезать священнику, то уж со мной точно не станет церемониться.

– Были ли моменты, когда Лео терял спокойствие? – спросил Лэй.

Я приподняла брови:

– Ну… в основном он был спокоен. Только один раз, он резко поставил чашку на стол.

Чен остановился, поднял голову:

– Почему?

– Я как раз сказала, что если не отдам деньги Датчу и Сноу, они собираются заставить меня и моих младших сестер заняться проституцией.

На полу священник ахнул от ужаса.

– Вот оно! – Чен, явно возбужденный, шагнул ближе. – Где сейчас Датч и Сноу?

Полностью сбитая с толку, я пробормотала:

– В их штабе, пентхаус в отеле и казино «Виктори».

Лэй резко развернулся:

– Уходим.

За ним последовал Чен.

Мужчины, что охраняли скамьи, тоже бросили монахиню с женщинами и поспешили следом.

Бедная монахиня тяжело вздохнула.

Ну… вот и все… вроде бы.

Я бы попрощалась, но не хотелось, чтобы кто-то из них лишний раз запомнил меня.

Счастливого пути, психи. Наслаждайтесь поездкой.

Парень с черно-седыми волосами отошел от ограды для причастия. Крутя в руках нож, он насвистывал себе под нос и остановился рядом со мной:

– Чего стоишь?

– О, – я натянуто улыбнулась. – Просто не хотела мешать вам всем выходить.

– Ты идешь с нами.

Я ткнула пальцем в грудь:

– Я?

Он молча убрал нож в кобуру на плече рядом с серебристым пистолетом.

Что вообще сегодня с этими вооруженными мужиками и их страстью лезть ко мне?

– У меня куча дел, – сказала я, протягивая руку. – Я могу просто дать вам адрес.

Он лишь мрачно указал на дверь.

Ну вот, опять.

Я крепко прижала к себе портфель и пошла вперед.

Похоже, сегодня Всемирный день «Похитим Мони»! Мне хотя бы кусочек тортика дадут? Или, может, подарок?!

Он поравнялся со мной, насвистывая себе под нос, и пошел рядом в том же темпе.

Может, мне удастся... как-то наладить контакт с этим парнем? Ну, как с Лео.

Мне понадобилось несколько шагов по проходу, чтобы набраться смелости.

Когда мы подошли к двери, я бросила на него взгляд:

– Так вот...

Он вопросительно приподнял брови.

– Как тебя... эээ... – я прочистила горло. – Как тебя зовут?

Он остановился перед дверью и открыл ее:

– Дак.

Окей. С этим можно работать.

Я улыбнулась:

– А почему тебя зовут Дак?

– Потому что у утки пенис в виде штопора.

У меня отвисла челюсть.

И что, черт возьми, я теперь должна на это ответить?..

Он придержал дверь:

– Иди.

Нет, ну .. пенис в виде штопора, серьезно? Мы не можем это как-то... обсудить?..