Текст книги "Прекрасная месть (ЛП)"
Автор книги: Кения Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Прекрасная месть
Кения Райт
ТРОПЫ
💙 Безжалостный герой из азиатской мафии
💙От Врагов к любовникам
💙 Главный герой-девственник
💙 Сильная темнокожая героиня
💙 Боевое искусство и зрелищные схватки
💙 Вынужденная близость
💙 Детские травмы и борьба за выживание
💙 Найденная семья среди хаоса
💙Культурный конфликт / мультикультурная среда
💙 Месть и искупление
💙Экзотическое место действия
Месть, подпитанная кровью. Прекрасная любовь, закаленная в хаосе.
Несколько лет назад
Лэй
Полная луна светила надо мной и над остальными мужчинами, пришедшими сражаться насмерть.
Смогу ли я? Или… умру?
На арене, за красной линией, стояли тридцать шесть человек, готовых меня прикончить.
А мне всего-то четырнадцать.
Мои противники были куда старше. Некоторым за двадцать. Другим – за пятьдесят. Многие из них были сложены, как носороги, сжимающие в руках мечи, топоры, пистолеты и даже здоровенные мясницкие ножи. В отличие от меня, они уже участвовали в этом ритуале.
Один громила впереди с ленцой раскачивал шипастый железный шар на цепи, скалился и внимательно меня разглядывал, прикидывая, куда удобнее всего вогнать шипы.
Сердце громыхало в груди.
Но на лице у меня – только уверенность.
Как и я, они всю жизнь готовились к этому моменту.
Выжить на этой арене суждено было только одному.
Тот, кто выйдет победителем, заберет трон у моего отца и станет править Востоком.
Где-то за моей спиной заплакал младенец.
Я мельком оглянулся.
Огромная толпа пристально следила за мной, шепча что-то друг другу.
Сюда явились все жители Востока, с подношениями: благовония и рисовое вино, цветы и молитвы надежды, написанные кровью на золотой бумаге joss1. Передо мной простиралось синее море – люди всех возрастов, старики и молодежь, женатые и одинокие. Дети играли у ног родителей, не понимая, насколько страшен этот вечер. Несколько поколений семей терпеливо ждали начала церемонии.
Я не опозорю отца. Я не причиню боль матери. Я не разочарую свою семью.
Когда мой отец создал нашу банду – Четыре Туза, он придумал и церемонию посвящения.
Я тогда еще в подгузниках бегал, а отец уже планировал, как заставит меня доказать свою ценность.
Просто быть его сыном – не значит, что я заслуживаю трон.
В Восточном Раю статус и власть мужчины зависели только от его готовности и способности защищать своих близких и свою территорию. Позволить кому-то унизить себя и уйти безнаказанным – значит превратиться в ничтожество.
Я не умру. Я выиграю.
В руках у меня был отцовский меч – Baoteng Saber. По-китайски это означало Парящая Драгоценность.
Много веков назад Императорский Мастер Мечей выковал ее в эпоху династии Цин во времена правления императора Цяньлуна. Ручку из белого нефрита украшали изящные резные листья. Стальной клинок был изогнут и инкрустирован золотом, серебром и медью.
Пять лет назад один лондонский миллиардер засветился на аукционе Sotheby’s Hong Kong. Там он купил меч для своей коллекции.
За семь миллионов долларов.
На следующую ночь мой отец и его убийцы разбудили миллиардера посреди ночи.
Отец уселся на край его кровати и с удовольствием прихлебывая чай. Улыбнувшись спящей жене миллиардера, он вежливо предложил подержать меч за него.
Миллиардер без колебаний отдал ему Парящую Драгоценность.
Я сын своего отца.
Я вытащил Парящую Драгоценность из богато украшенных ножен.
Я – сила.
Подавив страх, я с восхищением посмотрел на клинок. С тех пор как меч оказался в руках моего отца, он успел впитать немало крови.
Сегодня ночью, если Бог не отвернется от меня, я тоже окрашу его в смерть.
Я – власть.
Я сбросил ножны на землю.
Один из тридцати шести мужчин усмехнулся.
Я – победа.
Рывком опустив меч к боку, я встал в боевую стойку.
В толпе закричала девочка:
– Берегись, Лэй!
Кто-то тут же шикнул на нее.
Я нервно оглянулся на зрителей.
Они не увидят, как я умираю. Я не опозорю отца перед его людьми.
В первых рядах сидели высшие чины со своими женами и детьми.
В Четырех Тузах действовала строгая иерархия.
Отец был Хозяином Горы – высшей властью Востока.
Его брат, Сонг, занимал пост Заместителя Хозяина Горы. Дядя Сонг запретил жене приходить, зная, что она не выдержит, если меня убьют.
Однако рядом с дядей Сонгом сидели мои двоюродные братья – Чен и Дак. Оба выглядели обеспокоенными.
Чен грыз ногти – привычка, которая сводила его мать с ума.
Вчера ночью они пытались вытащить меня из Парадайз. Я отказался и отправил их домой.
Но перед тем как они ушли, я заставил Чена пообещать, что он присмотрит за моими беспризорниками – десятью уличными псами, которых я держал на заднем дворе усадьбы и тайком выхаживал.
Рядом с дядей Сонгом сидел Хэм – Мастер Благовоний, отвечающий за операционные вопросы.
Дальше – Джей, Авангард. По сути, высокопоставленный личный помощник, способный отправить человека на тот свет за пару секунд.
Затем Гуань – Красный Кол. Боевой командир. Когда приходило время войны, он руководил наступлением и обороной.
На краю ряда сидела сестра моего отца – Мин. Белый Бумажный Веер.
Тетя Мин заведовала всеми легальными финансами и бизнесами семьи.
Сейчас она плакала, глядя на меня.
Ее пальцы дрожали, сжимая носовой платок.
Остальные были Синими Фонарями – солдатами, оружейными курьерами и низшими убийцами. Они заполнили большую часть средних рядов.
И все они ждали, кто выживет, а кто умрет.
Тело сотрясала дрожь.
Хотел бы я, чтобы мама была здесь.
Сегодня утром тетя Сьюзи увезла ее.
Мама плакала и умоляла отца отменить церемонию. Они спорили об этом всю прошлую ночь.
Но в конце концов, последнее слово осталось за отцом.
Я не причиню ей боль.
Толпа замерла, когда мой отец вышел на арену.
На нем было длинное кожаное пальто темно-синего цвета. Костюм тоже был синим. Но галстук – небесно-голубой. Тот самый, что я подарил ему на день рождения.
Я оправдаю его надежды.
В руках он держал большого петуха.
Птица тревожно виляла шеей, встряхивая коричневые перья.
Отец ласково погладил ее по спине, улыбнулся и что-то прошептал, продолжая двигаться в мою сторону.
Как только он появился, все тридцать шесть мужчин – мои противники – опустились на колени и поклонились, оставаясь в таком положении, пока он не прошел мимо.
Я его не разочарую.
Я заставил себя стоять неподвижно.
Отец не должен был увидеть во мне ни капли страха.
Мне бы так хотелось, чтобы мама была здесь...
Дядя Сонг вышел из первого ряда и направился к сцене, неся коробку.
Отец остановился передо мной, источая силу и власть.
Каждая его мышца была словно натянутая пружина, каждое движение – угроза.
В этом году я, наконец, догнал его по росту и теперь смотрел ему прямо в глаза.
Тетя Мин уверяла, что однажды я его перерасту.
Я не мог дождаться этого дня.
Дядя Сонг встал рядом с отцом.
– Ты готов, Лэй?
На лбу выступил пот.
– Да.
Отец кивнул в сторону.
– У тебя гости.
Я обернулся, надеясь увидеть маму и тетю Сьюзи.
Но нет.
К моему потрясению, на сцену выскочили Ромео, Шанель и Дима.
Все трое были в синем, будто надеялись обмануть Восток и заставить поверить, что они – часть Четырех Тузов.
Что они творят?! Я же сказал, что им нельзя приходить!
Восточный Парадайз – закрытый мир, погруженный в древние традиции.
Посторонним запрещено видеть такую церемонию.
Поглаживая петуха, отец нахмурился, разглядывая моих друзей.
– Они пробрались на территорию и пробились сквозь охрану.
Я с трудом сдержал улыбку.
Отец скривился.
– Эти чертовы дети могли себя угробить и разжечь войну в Синдикате “Алмаз”.
Я распахнул глаза.
– Можно... поговорить с ними?
Отец нахмурился.
– Поздоровайся и попрощайся. Затем переключи разум на смерть. Только она должна быть в твоей голове, когда ты дерешься. Понял?
– Да, отец.
По-прежнему хмурясь, он махнул рукой, позволяя им подойти.
Ромео подскочил первым.
– Спасибо, Лео. Обещаю, мы быстро.
Отец зыркнул на них исподлобья.
– Вам повезло, что я люблю вас, как своих детей.
– Благодарю, сэр.
Шанель поклонилась, вытащила из кармана деревянный кинжал и встала рядом со мной.
– Ли, мне приснился призрак. Высокая женщина с двумя длинными косами. На голове – коричневая ковбойская шляпа...
– Быстрее, Шанель, – нетерпеливо бросил Ромео, оглядывая толпу.
Она сглотнула.
– Я проснулась посреди ночи, а она стояла у моей кровати. Она направила меня к этому кинжалу и сказала, что ты должен носить его с собой весь бой.
Шанель протянула его мне.
– Он защитит тебя.
Отец нахмурился еще сильнее, наблюдая за этим странным обменом.
Дима закатил глаза.
– Кинжал из дерева. Почему ты не разрешила мне принести бомбу моего дяди?
Ромео тяжело вздохнул:
– Потому что она взорвала бы всех к чертям, Дима.
Шанель покачала головой.
– Ли, призрак сказал, что этот кинжал приведет тебя к твоей судьбе, и…
– Я не верю в призраков, – Дима схватил меня за руку. – Нам надо тебя отсюда вытащить.
– Остынь, мужик. – Ромео убрал его руку. – Уже поздно. Пусть Восток делает то, что делает Восток.
Дима раздраженно вздохнул:
– А я хочу, чтобы все делали то, что я хочу.
Ромео похлопал его по спине:
– Смирись, Дима.
– Давайте уже заканчивать. – Отец провел рукой по петушиным перьям.
– Я не могу уйти. Но спасибо, что пришли и пытались меня спасти, ребята.
Я сунул деревянный кинжал в карман.
– И спасибо, Шанель. Я верю, что он меня защитит.
– Без проблем, Ли.
Ее глаза заблестели от слез.
Она мягко поцеловала меня в щеку.
Охренеть.
Мое тело гудело.
Если я умру, то этот поцелуй того стоил.
Шанель отстранилась.
– Призрак сказал, что ты их всех одолеешь. И что твоя судьба – разоблачить жестокость людей и защищать слабых.
– Именно. Поэтому все мои ставки на тебя, Лэй. – Ромео кивнул. – Дыши. Не думай об этом, как о какой-то грандиозной миссии. Разбей на маленькие задачи. Убивай по одному.
– Спасибо. Так и сделаю.
Я повернулся к Диме. Он был самым умным человеком из всех, кого я знал. Наверняка у него тоже есть стоящий совет.
– Дима, а ты что думаешь?
С мрачным выражением лица он посмотрел на тридцать шесть мужчин за красной линией. Они уже встали с колен и сжали оружие в руках.
Дима снова повернулся ко мне.
– Я отнес этот случай в Социальную службу Восточного Парадайз. Это явный пример жестокого обращения с детьми.
– Хватит, – рыкнул отец. – Уходите в сторону. Сейчас же.
Шанель шикнула:
– Дима, ну серьезно?!
Дима ушел, бурча себе под нос:
– Но это жестокое обращение с детьми...
Хотел бы я, чтобы они могли драться вместе со мной.
Они направились прочь.
Сунув деревянный кинжал в задний карман, я снова взглянул на дядю Сонга и отца.
Дядя Сонг заговорил:
– Убери меч.
Я замер, но послушно вложил Парящую Драгоценность в ножны на поясе.
Дядя открыл коробку и достал пистолет.
– Твое первое убийство должно быть совершено из этого оружия.
Меня накрыло облегчение.
Я схватил пистолет, зная, что с патронами смогу убрать нескольких сразу. Я стрелял с четырех лет.
– Следующее правило: ты должен убить их всех.
Дядя даже не потрудился показать, о ком речь.
– Третье правило: ты должен забрать золотую Драконью Голову с пьедестала.
Я взглянул в ту сторону, но не увидел ее – пока что тридцать шесть мужчин загораживали мне обзор.
– И последнее правило… – Дядя Сонг улыбнулся сожалением. – Ты должен дойти до края сцены и поднять Драконью Голову в воздух, чтобы все увидели, что ты – единственный выживший.
– И ты не поползешь и не доковыляешь, – добавил отец. – Ты пойдешь, как человек, в котором живет сила множества мужчин.
– Да, сэр.
Отец улыбнулся:
– И ты поднимешь Драконью Голову так, будто она ничего не весит. Ты не уронишь ее.
– Да, сэр.
– Сегодня я жду от тебя только победы.
Он вытащил медный кинжал из-под плаща.
– Готов, сын?
Я сжал пистолет, выдохнул и расправил плечи.
– Да, сэр.
Отец схватил петуха за голову и поднес лезвие к его шее.
В следующую секунду он перерезал ему горло.
Кровь брызнула мне в лицо и залила отцовские руки.
Я – сын своего отца.
Дядя Сонг закрыл коробку и покинул сцену.
Отец бросил мертвого петуха мне под ноги.
Время пришло.
Вот для чего я тренировался всю жизнь.
На боку висела Парящая Драгоценность, заткнутая в ножны.
В заднем кармане плотно сидел деревянный кинжал от Шанель.
В руке я сжимал пистолет.
Я – сила.
Отец провел кровавую линию на моем лбу.
Я – власть.
Он шагнул в сторону и взревел:
– Начинайте!
Я – победа.
Я рванул к тридцати шести мужчинам, подняв перед собой пистолет.
Первым делом надо убрать громилу с шипастым железным шаром.
Если он падет, остальные забеспокоятся.
Я направил на него ствол и нажал на курок.
Выстрела не было.
Что?!
Я не сбавляя шагу, взглянул на оружие и снова нажал.
Только щелчок.
Пустой?! Они дали мне разряженный пистолет?!
Это реально жестокое обращение с детьми!
– Время умирать, маленький император.
Громила замахнулся массивным шаром и отправил его прямо мне в голову.
Я едва увернулся, резко нырнув в сторону.
В голове всплыли слова дяди Сонга:
«Твое первое убийство должно быть совершено из этого.»
Громила снова пустил шар в ход. Он чертовски хорошо владел этой штукой и почти достал меня вторым замахом.
Черт.
– Он мой! – какой-то парень снес голову другому. – Убирайся с дороги!
Пока не беспокойся о нем. Сконцентрируйся на том, кто перед тобой.
Я начал разбирать пистолет на ходу.
За несколько секунд я оттянул затвор, снял его с рамки и выбил пружину.
Кто-то ударил меня в спину.
Другой вонзил нож в плечо.
Еще один попытался полоснуть по ноге.
Я отпрыгнул, увернулся, развернулся и уклонился от следующего противника.
Тем временем мой главный враг снова замахнулся этим чертовым шаром с шипами.
Черт. Черт.
Держа в руках разобранный пистолет, я перекувыркнулся назад.
Шар едва не размозжил мне череп.
Вместо этого он врезался в пол, оставляя в сцене глубокую вмятину.
Кто-то ударил меня по руке.
Соберись!
Я сделал шаг вперед, крепко сжал в руках затвор от пистолета и прыгнул прямо на громилу в тот момент, когда он снова замахнулся шаром.
Сдохни!
Я вогнал затвор пистолета ему в один глаз, а ствол – в другой.
Мужик завопил и уронил свое оружие.
Толпа взорвалась радостными криками.
Я сделал это!
Двое схватили меня за ноги.
Я рухнул на землю.
Они потащили меня прочь.
В толпе раздался женский крик:
– Боже, помоги ему!
Тетя Мин?
Я извивался, пытаясь вырваться.
Одна нога освободилась.
Парящая Драгоценность оказалась у меня в руке за считанные секунды.
Раз – меч вспорол руку одному.
Два – клинок вонзился в сердце другого.
Как только он рухнул, я отрубил голову еще одному.
Кулак в лицо.
Откуда он вообще взялся?!
Я моргнул и махнул мечом вслепую, разрезая все, что было передо мной.
Рублю. Колю. Режу. Кромсаю.
Так прошел час.
Кровь фонтанами.
Я двигался быстро, лавируя среди сражающихся, едва касаясь земли.
Когда надо – использовал их тела как ступени, прыгал с одной спины на другую, рубил руки, сносил головы, вгонял клинок в сердца, выковыривал глаза острием.
Противники вопили от ужаса.
Несколько человек бросились наутек.
Но Синие Фонари отца перекрыли выход и загнали беглецов обратно, позволяя мне добить их.
Через какое-то время сцена превратилась в озеро крови и трупов.
Мы скользили и падали, пытаясь сохранить равновесие.
Мы дрались, чтобы выжить.
Мы сражались насмерть.
Я последовал совету Ромео – убивать по одному.
– Почти все! – голос Шанель прорезал шум толпы. – Остался один, Ли! Давай!
Правда? Только...один?
Кровь стекала по лицу. Что-то попало в правый глаз, жгло, но у меня не было времени вытирать. Сердце громыхало в груди.
Я проанализировал свое состояние:
Ребра, скорее всего, треснули. Левая рука – возможно, сломана. Если нет, то жестко вывихнута. Боль адская. Пальцы левой руки почти не шевелились. Дышать было тяжело, будто легкое пробито или смято. Но я знал, что это все в голове.
Боль любит драму. Она шлет тревожные сигналы в мозг.
Я – сила.
Кровь пропитала рубашку и штаны.
Я – власть.
Волосы липли к шее и голове.
От меня разило смертью.
Ища последнего, я спотыкался о оторванные руки и ноги. Многие стонали от боли, корчась на земле. Я добивал их клинком и шел дальше.
Я – победа.
И вот я нашел последнего.
Я едва держал меч в руках.
Едва стоял на ногах.
Я… почти закончил.
Он всхлипывал, стоя на коленях, сложив руки в молитве.
– Пожалуйста, пощади меня! Я не хочу больше драться. Я хочу жить! У меня есть сын, такой же, как ты. Ему столько же лет.
Он отец. Может… я не должен его убивать?
Изможденный, я шагнул к нему и посмотрел на отца.
Он стоял сбоку сцены, рядом с дядей, друзьями.
Его лицо не выражало ничего.
Ни радости. Ни облегчения.
Я не знал, разочарован он или доволен.
– Не убивай меня! – мой последний враг подполз ближе. – Не оставляй моего сына сиротой!
Я снова посмотрел на отца.
Мне его убить?
Отец поднял руку к горлу и быстро провел ребром ладони, словно лезвием.
Я сглотнул, развернулся к мужчине и поднял Парящую Драгоценность в воздух.
– Пожалуйста! Пожалуйста!
Я снес ему голову. Она с глухим стуком упала на пол. Следом рухнуло тело.
А теперь – голова Дракона.
Перед тем как двинуться вперед, я заметил деревянный кинжал, который мне подарила Шанель. Он плавал в луже крови. Я наклонился и схватил его.
Отец рявкнул:
– Соберись, Лэй!
– Ладно.
Запихнув окровавленный кинжал в карман, я вернулся к главной цели этого вечера.
Я прихрамывая пошел к голове Дракона. Хотелось ползти. Честно говоря, меня бы вполне устроила срочная госпитализация.
Спустя несколько минут я держал в избитых, дрожащих руках тяжелую голову. Наверняка она была из чистого золота – так тянула вниз.
Последний штрих.
Выжатый и искалеченный, я наконец повернулся к молчаливым зрителям. Многие таращились на меня с круглыми глазами и отвисшими челюстями.
Тетя Мин стояла одна. Обе ее сабли были обнажены. Четверо мужчин удерживали ее – судя по всему, она несколько раз пыталась прыгнуть на сцену.
Я люблю тебя, тетя Мин.
Но я слишком устал, чтобы подойти к краю сцены. Всего-то десять шагов, но казалось, что их десять тысяч. Я вытер кровь с глаз. Грудь вздымалась слишком быстро. Меня бросало в жар, словно в лихорадке.
Но я обязан был сделать еще один шаг. Я не мог подвести.
Я…
Я заставил себя сделать шаг. Потом еще один.
Я устал.
Как-то я добрался до края сцены. Казалось, прошел целый час.
И в тот момент, когда я оказался там, зал взорвался. Люди вскочили со своих мест, крича и выкрикивая мое имя.
Я поднял голову Дракона вверх, мысленно застонал от боли. Левая рука едва разгибалась, и держать ее было пыткой.
Но стоило голове Дракона взметнуться над моей, как все разом опустились на колени.
Целое море синих одежд склонилось передо мной.
Я сделал это. Теперь идите, скажите маме! Мне нужна она.
Никакие овации не могли заменить ее теплые объятия, ее лицо, полное любви. Я жаждал увидеть гордость в ее глазах.
Справа от меня кто-то двинулся.
Я не знал, кто это. Знал только, что если опущу руки, голова Дракона рухнет… и я следом. Боль пронизывала все тело.
А потом ноги отказали.
Мир поплыл. Я потерял равновесие. Голова закружилась, но прежде чем я рухнул на пол, меня поймали чьи-то сильные руки.
Человек поднял меня на руки.
Кто… это?..
Я был настолько выбит из сил, что не мог даже открыть глаза.
– Лэй! – толпа ревела и хлопала в ладоши. – Лэй!
Я слабо пробормотал тому, кто меня держал:
– С-спасибо…
Голос ответил:
– Я горжусь тобой, сын.
Отец!
Он поцеловал меня в лоб.
– Я так горжусь.
Глупая улыбка расползлась по моему разбитому лицу.
– Отдохни, Лэй.
И я провалился в холодную тьму, согретый только любовью отца.
Глава 1
Секс на пляже
Лэй
Сегодняшний день
Шанель и я были далеко от Синдиката «Алмаз» – в нескольких милях от Парадайз-Сити.
Спрятаны от всех.
Я правил Востоком.
Она правила Западом.
Но сегодня мы были лишь друг для друга.
Мы играли на пляже.
А вода – чистые алмазы, сверкающие на пенистых голубых волнах. Белоснежный песок искрился под ногами, а над нами раскинулось бледно-голубое, безоблачное небо.
И жар исходил не только от солнца, но и от той страсти, что нарастала между нами. От любви.
Шанель – мое сердце.
После всех этих лет молчаливой одержимости ею, я наконец-то заполучил ее в свое распоряжение.
Я смотрел на любовь всей своей жизни – единственного человека, которому мог отдать свое сердце.
Солнце искрилось на ее смуглой коже. Соленый ветер играл с ее длинными черными волосами. Красный верх от бикини облегал ее небольшую грудь, а крошечные красные стринги едва прикрывали аппетитные изгибы ее лона.
– Давай же, Ли! – Смеясь, она побежала к воде. Ее упругая задница покачивалась в такт шагам. – Ты меня не догонишь!
– Хочешь поспорить? – Я сбросил катану на песок и рванул за ней.
– В этот раз я тебя обгоню!
Я ухмыльнулся:
– Никогда.
Шанель умела многое.
Она могла перестрелять врагов в переполненной комнате. Могла убить человека чем угодно. Однажды я видел, как она схватила с полки противника тяжелую книгу в жестком переплете и со всей силы вогнала угол в висок. Череп треснул, артерия разорвалась.
В тот день я понял, что женюсь на ней.
Шанель могла все. Но она никогда не могла обогнать меня.
Я бросился за ней, быстро, как всегда.
Она оглянулась через плечо, завизжала и попыталась ускориться, но через пару секунд уже оказалась в моих руках.
– Черт, Ли! – Она прижалась ко мне. – Однажды я тебя обгоню.
– Ты никогда от меня не сбежишь. – Я поймал ее губы.
Целовать Шанель – это было все.
Ее губы – мягкие, гладкие. Ее язык – сладкая, темная похоть.
Я держал ее в своих руках впервые в жизни.
Это было странно.
Странно – наконец-то касаться ее так, как я мечтал целую вечность.
Я влюбился в Шанель в тот момент, когда впервые ее увидел. Мне было всего семь лет.
У нее тогда были тонкие косички с красными бусинами на концах. Я обожал слушать, как они позванивают, когда мы играли.
После этого я ходил за ней по пятам, сколько мог, и не переставал.
Каждый раз, когда я пытался признаться в чувствах, она останавливала меня. Я знал почему.
Наши семьи. Наши обязательства перед Синдикатом. Древние традиции Парадайз.
Восток никогда бы не принял межрасовый союз.
А Запад не доверял азиатам.
Раньше белое превосходство раскололо азиатские и чернокожие общины Парадайз. Родители Шанель и мои пытались сломать этот барьер. Вместе они стояли у истоков Синдиката. Предполагалось, что все стороны города будут работать в единстве.
Восток и Запад зарабатывали деньги вместе. Мы воевали друг за друга. Мы убивали вместе.
Но были границы.
Нам запрещалось любить друг друга. Запрещалось жениться. Запрещалось заводить детей.
На Востоке считали, что межрасовый союз размывает кровь.
На Западе… мои слова и мой народ никогда не смогли бы заслужить доверие.
Кроме того, союз между Востоком и Западом сделал бы Север и Юг нервными.
Но мне всегда было плевать на политику Синдиката. Я был готов сражаться со всеми ради нашей любви, отказаться от всех, лишь бы Шанель была рядом.
А она боялась ослушаться. И я понимал ее – преданность была для нас огнем, который не гаснет.
Потом ее семья отдала трон ее брату Ромео и устроила Шанель брак с главарем Гробовщиков, Педро. Все ради того, чтобы Запад стал сильнее.
А потом Ромео убили.
И я воспользовался моментом – тайно убил ее мужа.
– Эй, Ли! – Шанель плеснула в меня водой. – Где ты витаешь?
– В прошедших неделях.
– К черту прошлое, Ли. – Она рассмеялась и снова плеснула. – Давай сосредоточимся на сейчас, пока оно не закончилось.
– Ты права.
Шанель улыбнулась.
– Думаешь, мы всех обвели вокруг пальца? Они и правда верят, что я мертва?
– Думаю, да. Определенно.
Я сократил расстояние между нами.
Она нахмурилась:
– Дима может догадаться.
– Может.
– Он умный.
– А мы умнее.
Не удержавшись, я притянул ее к себе, прижав ее тело к своему, и поцеловал. Без сожалений. Пока сверкающие океанские волны накатывали на нас, пенясь вокруг ног.
Когда она отстранилась, ее веки тяжело опустились.
– Займись со мной любовью, Ли.
– Наконец-то?
– Да, – прошептала она. – Наконец-то.
Я поднял ее на руки за считаные секунды.
Следующее, что я помню – мы лежали на огромных полотенцах, сплетенные друг с другом, изучая тела друг друга руками.
Она застонала:
– Я люблю тебя, Ли.
– И я тебя люблю.
Я поймал ее губы, не в силах насытиться ее вкусом.
Она хотела заняться любовью.
А я не знал, как сказать ей, что никогда ни с кем не спал.
Я ждал ее. Все эти годы – только ее. Никогда не желал, чтобы мой член входил в кого-то еще.
Как мне сказать ей, что я девственник? Поверит ли она мне?
Скорее всего, нет. Она, конечно, знала о гареме, живущем в стенах моего дворца. Да, они учили меня множеству способов доставлять удовольствие женщине.
Но никто не учил меня самому главному – проникновению.
– Черт, Ли! – Она шлепнула меня по груди. – О чем ты думаешь? Ты опять куда-то уплыл.
Я перекатился на спину и уставился в небо.
– Шанель, нам нужно поговорить.
– Но я не хочу разговаривать. – Улыбаясь, она оседлала меня. – Никаких разговоров. Только трах.
Ладно, разберусь. В целом, я знаю основные шаги. Вставляешь, а дальше тело само разберется.
Я стащил с нее верх от бикини за секунды, мои ладони легли на ее грудь.
Она застонала:
– Вот так.
Тело вибрировало от желания.
– Ты хоть представляешь, как долго я этого ждал?
– Представляю. – Она облизнула губы. – Ты хоть представляешь, как тяжело было сохранять верность Педро, когда я все это время любила тебя?!
– Теперь его нет, и нам больше не нужно скрываться.
Я сжал ее грудь, поймал пальцами соски, поиграл с ними.
Но к моему удивлению, она нахмурилась и покачала головой.
Я сделал что-то не так?
Я убрал руки.
– Что случилось, Шанель?
Из ее носа потекла кровь.
Меня прошиб ужас.
– Шанель, ты в порядке?!
– Просто… – Кровавые слезы потекли по ее щекам.
– Тебе больно? Что происходит?!
В шоке я сел, вытирая ее лицо.
Но крови стало только больше – она залила мои пальцы, потекла вниз.
– Шанель?!
– Ли… тебе нужно перестать это делать.
Я уставился на свои окровавленные руки.
– Что делать?
– Это не идет тебе на пользу.
Я уставился на нее.
– Что мне не идет на пользу?
– Если ты продолжишь, придут демоны.
Из ее глаз полились новые кровавые слезы.
А потом Шанель начала исчезать.
Медленно, кусочек за кусочком, ее тело рассыпалось в пыль, которую унес морской бриз.
– Шанель!
Я закричал так громко, что чайки в панике взметнулись с пляжа, отчаянно хлопая крыльями.
– Шанель!
В один миг она была здесь.
В следующий – исчезла.
– Шанель!
И я проснулся. Скрученный всепоглощающей болью. С пересохшим горлом. С потухшим взглядом. С разбитой душой. И сломанным сердцем.
Как мне избавиться от этих гребаных снов?
Прошла неделя с момента ее смерти.
Смерти любви всей моей жизни.
Я так и не успел по-настоящему коснуться ее, поцеловать, встречаться с ней, сказать, как сильно люблю.
В ту же неделю я узнал, что ее убил мой отец.
Я вернул себя в печальную, жестокую реальность.
Она ушла.
Мое тело раскачивалось из стороны в сторону, пока водитель на полной скорости вел Кадиллак Эскалад по Шоссе Кавиар Лайм, заставляя машину покачиваться.
Я развалился на заднем ряду, в последнем из двух.
Передо мной, на среднем ряду, сидели мои кузены – Дак и Чен. Оба носили серебряные металлические ошейники, закрывавшие всю шею – мера предосторожности на эту операцию.
Мой отец славился тем, что умел появляться из теней и перерезать горло в одно мгновение. А поскольку Дак и Чен были его племянниками, я надеялся, что эти ошейники не понадобятся.
Если ты без раздумий убил Ромео и Шанель… то кто теперь для тебя под запретом?
Спереди, рядом с водителем, сидел мой давний друг – Ху. Он смотрел на машины, проносящиеся по шоссе.
Как моя Соломенная Сандалия, он всегда оставался начеку, не позволяя ни одной атаке на меня достичь цели. На его коленях покоился любимый АК-47 – оранжево-золотой, с черными полосами. Он обожал заставлять его рычать. Золотой ошейник тоже закрывал ему шею, защищая от ножа моего отца. Я зевнул, лениво наблюдая за пейзажем за окном. Где не было виноделен и ферм, там простирались зеленые холмы, перекатывающиеся волнами.
Мы определенно за пределами Парадайз.
Я поднял взгляд. Сотни воронов кружили высоко в небе, словно рассыпанные капли черной краски. Они роились и закручивались в спирали, двигаясь слаженно, как в танце.
Вороны всегда завораживали Шанель. Однажды она сказала мне, что стая воронов называется murder – «убийство». А еще, что биологи выяснили: если один ворон в группе косячит, остальные собираются и решают ее судьбу.
Она рассказывала, что когда ворон умирает, остальные окружают тело и каркают. Многие считают, что так они не просто скорбят, но и пытаются выяснить, что или кто прикончил их пернатого товарища.
А если в итоге находят виновного, то собираются в стаю и гонят хищника прочь. Шанель объясняла, что это называется моббинг.
Чен прочистил горло:
– Ты хоть немного поспал, Лэй?
Я потер уставшие глаза:
– Не особо.
– Скоро будем в городе Глори.
– Через сколько?
Чен глянул на свои розовые часики с Hello Kitty:
– Пять минут.
Я зевнул:
– Что показывает трекер на моем отце?
После смерти матери в прошлом году я волновался за отца. Он выглядел так, будто был на грани самоубийства. Я подарил ему золотой и серебряный медальон-крестик с моей фотографией внутри. Однако на обратной стороне был спрятан крошечный трекер, чтобы следить за его перемещениями.
Чен достал телефон и посмотрел на экран:
– По трекеру дядя Лео засел в старой гостинице рядом с Чайнатауном в Глори. Уже несколько минут там.
– Тогда сначала заедем туда и убьем его.
Чен нервно поерзал на сиденье.
Как и его отец Сон, Чен был моим заместителем – Депутатом Хозяина Горы, и выглядел как классический мужчина Восточного Парадайз: синий костюм, синий галстук.
Он свято чтил старые традиции Востока. Быстрое и чистое убийство. Без показухи. Без крови. Без психопатии. Только мгновенная, окончательная смерть. Никаких пуль, никаких пистолетов, гранат или бомб. Лишь острое лезвие, которое разрубает все конфликты.
Выпить или закурить за компанию он мог, но настоящую, неподдельную радость ему приносили всего две вещи – изучение алхимии и его нелепая одержимость Hello Kitty.
Чен обернулся и посмотрел на меня с беспокойством:
– У нас проблемы.
– Какие?
– Поступили сообщения, что тетя Сьюзи и тетя Мин взяли вертолет.
Я закатил глаза.
– Они летят в Глори.
Я усмехнулся:
– Им бы лучше вернуться к своим основным хобби – дворцовым сплетням и чаю с алкоголем.
– Дядя Лео их брат…
– И все равно они не смогут его спасти.
Чен тяжело вздохнул:
– Ты точно хочешь убить своего отца?
Я сверкнул глазами:
– Он мне больше не отец.
Чен возразил:
– Он все еще твой отец, Лэй.
– Когда он убил Шанель, он отрезал последний кусочек любви, что у меня к нему оставался.
Чен бросил взгляд на Дака, будто надеялся, что тот вмешается.
Умный парень, Дак даже не взглянул в ответ.
