Текст книги "Прекрасная месть (ЛП)"
Автор книги: Кения Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Глава 13
Призрак на восьмом этаже
Моник
Прикованные друг к другу наручниками, мы с Лэем шли к Royal Palm – этому возвышающемуся дворцу роскоши и величия.
Что за ебанутый, совершенно безумный день...
И самое странное, что весь день я была на нервах, меня трясло от тревоги и страха. Но стоило Лэю неожиданно приковать меня к себе, наши запястья скованы холодным, безжалостным металлом, как я почувствовала себя спокойнее, чем когда-либо в жизни.
Никаких счетов, которые надо оплачивать. Никаких голодных сестер, которых нужно кормить. Никаких куриных костей, которые надо ломать. Никаких ублюдков в стрип-клубе, лезущих ко мне руками. Никаких бандитов, пытающихся втянуть меня в проституцию.
Все, что от меня требовалось, просто оставаться рядом с Лэем.
Шаг за шагом на меня опускалось спокойствие.
Позади нас шли люди Лэя.
Чен зашагал рядом с Лэем:
– Ты ведь не спал и ничего не ел. Может, здесь мы хотя бы найдем компромисс?
– Я хочу побыть один, – спокойно ответил Лэй. – Возможно, тогда я смогу заснуть.
– И в твоем новом понимании "один" – это с Моник, прикованной к тебе наручниками? – уточнил Чен.
Лэй не выдал ни малейшей эмоции:
– Завтра. Рано утром, с восходом солнца, мы снова начнем искать моего отца.
– Думаю, это отличная идея, – кивнул Чен. – Нет смысла тратить ночь впустую. Лео все равно будет прятаться в темноте и выйдет только днем. Искать его ночью, только силы зря терять.
– Согласен, – Лэй повернул голову к Чену. – Так что у тебя есть вся ночь, чтобы раздобыть зацепки, где он может скрываться.
– Я сделаю все, что смогу.
Пока Лэй и Чен продолжали что-то обсуждать, ко мне подошел Дак и зашагал рядом.
Солнечный свет играл на его серебристо-черных волосах, аккуратно собранных в идеальный узел на затылке. Он чуть наклонился ко мне:
– Тебе лучше?
– Да, – я старалась не отставать от Лэя.
– Запомни, – в его взгляде мелькнула решимость, – я обеспечу все, что тебе понадобится.
– Правда?
Он слегка кивнул:
– Да. Я подвел тебя.
У меня сжалось сердце:
– Ты меня не подвел. Тогда был темный момент. На самом деле, ты спас меня. Если бы не ты, я бы разбилась насмерть.
Мы вошли в холл.
Как всегда, попасть в Royal Palm было все равно что шагнуть в другое время. Грандиозный вход пропах старым деревом и дорогими духами. Сверкающие люстры свисали с высокого потолка, а по роскошно украшенному залу разливалась негромкая классическая музыка – словно из самого воздуха.
Наши шаги тихо скользили по отполированному мраморному полу.
Официанты пытались вручить нам бокалы с шампанским.
Чен отмахнулся.
– Мне не стоило позволять тебе тогда сбегать, – нахмурился Дак. – Клянусь, я это исправлю.
– Тебе нечего исправлять, – тихо сказала я. – На самом деле, Дак, все, что ты действительно должен сделать, это объяснить мне, закручен у тебя член или нет.
Лэй резко остановился.
Мы с Даком одновременно уставились на него.
Лэй нахмурился, глядя на Дака:
– Что?
Ой. Он подслушивал?..
Мы оба промолчали.
Лэй прищурился:
– С какого хрена Моник вообще решила, что у тебя закрученный член? И когда, блядь, у вас был такой разговор?
– Она спросила, почему меня зовут Дак, – спокойно ответил тот.
Чен покачал головой:
– Ты мог бы нормально объяснить, что ты помешан на утках, потому что у них пенисы в виде штопора, такие закрученные. И что в детстве ты так часто об этом трындел, что мы в итоге и стали звать тебя Даком.
Дак пожал плечами:
– Ну... я это примерно так и объяснил.
Я скептически на него посмотрела:
– На самом деле, совсем нет.
Лэй вздохнул и потянул меня дальше:
– Прекрати обсуждать с ней члены.
– Постараюсь, – усмехнулся Дак. – Но ничего не обещаю.
Чен снова догнал Лэя:
– Итак, наш этаж – восьмой.
Я тут же напряглась:
– О нет.
Не сбавляя шага, все повернули на меня головы.
– Восемь – счастливое число, – заметил Чен, бросив на меня взгляд. – А нам сейчас нужно все везение, какое только можно собрать. Но, Моник, что-то не так с восьмым этажом?
– Ну... – я замялась, – вы, может, и сочтете меня сумасшедшей, но в Глори все знают: на восьмом этаже живет призрак.
Лэй пожал плечами:
– Я не против призраков. Не трогаешь их, и они тебя не трогают.
Чен остановился у лифта и нажал кнопку вызова:
– Тем не менее, о таком стоит знать заранее.
– В начале 1900-х одна богатая семья выкупила весь отель, – начала я, – потому что их дочь должна была выйти замуж в бальном зале Royal Palm.
Двери лифта распахнулись.
Мы все вошли внутрь – Лэй, Чен, Дак, трое других мужчин и я.
Как только двери закрылись и кабина поехала вверх, все повернулись ко мне, даже эти трое в синих костюмах.
Я прочистила горло:
– Семья невесты остановилась на восьмом этаже. Семья жениха – на девятом.
Чен пожал плечами:
– Пока звучит вполне нормально.
– Вечером, накануне свадьбы, невеста не могла уснуть – нервы. И решила прогуляться по коридору. Но вдруг услышала стоны, доносившиеся с лестницы.
Лэй удивленно поднял бровь:
– Стоны?
Я кивнула:
– Любопытство взяло верх. Она решила посмотреть, кто там трахается на лестнице. И к своему ужасу обнаружила, что ее жених шпилит... ее мать.
Чен поправил узел галстука:
– Вот это да.
Дак ухмыльнулся:
– Видимо, у нее была очень горячая мамаша.
– В общем, она кинулась обратно в номер, схватила нож...
– Чую, хорошей концовкой тут и не пахнет, – протянул Дак и тихо присвистнул.
– Тише, – рявкнул Лэй и снова посмотрел на меня:
– Невеста убила жениха?
– И мать заодно, – кивнула я. – Изрезала их в клочья, а потом писала "Я согласна" их кровью на стенах... снова и снова. Мама говорила, что, скорее всего, она уже тогда была не совсем в себе.
Чен поморщился:
– Без сомнений.
– А потом, ровно в полночь, она вернулась в свой номер, надела свадебное платье, вышла на балкон... и бросилась вниз.
Все тут же отвернулись к дверям лифта – все, кроме Лэя.
Он продолжал смотреть только на меня:
– И с тех пор она бродит по восьмому этажу?
– Да. Люди рассказывали, что видели призрак в свадебном платье, с лицом, скрытым под длинной фатой, и окровавленным ножом в руке.
Чен нахмурился:
– И что она делает?
– Иногда спрашивает, не видели ли они Джона. А иногда кидается за людьми с криками: "Изменник! Изменник!"
Лэй равнодушно пожал плечами:
– Ничего страшного.
– Ничего страшного?! Но это же призрак!
– Вот попробуй погулять среди сотен злых призраков, которые вечно бродят у озера, где лежат их затопленные могилы, – усмехнулся Лэй.
– Вот это по-настоящему страшно.
– Ты сейчас про Озеро Грез? – спросила я.
– Да, – кивнул Лэй.
Я раскрыла рот от удивления:
– Ты бывал у Озера Грез ночью?!
– Много раз, – спокойно ответил он.
– И вопреки моим приказам, – добавил Чен. – Просто Лэю повезло, призраки его любят.
– Мои предки не сделали им ничего плохого, – пожал плечами Лэй. – Так что мне бояться нечего.
– Но это же призраки... – я подозрительно посмотрела на него. – Разве тебе не страшно?
– Совсем нет.
Я, впечатленная, придвинулась к нему ближе:
– Тогда... я тоже не буду бояться невесту... если вдруг ее встречу.
Лифт остановился.
Двери открылись.
Что. За. Хрень?
В коридоре перед нами стояли как минимум двадцать женщин, на шпильках, в красном кружевном белье, с длинными черными париками.
Я не понимала, куда мы попали – то ли на съезд моделей Victoria’s Secret, то ли на чемпионат экзотических танцовщиц.
Ах…Что вообще сегодня творится?!
Лэй недовольно застонал:
– Что они тут делают?
Он их знает?
– Прости, Лэй, – кашлянув, сказал Чен. – Забыл упомянуть. Тетя Мин привезла и твое гаремное сборище.
Я в шоке повернулась к нему:
– Гарем?
Глава 14
Только руки и ноги
Лэй
Я хотел, чтобы все от меня отстали. Все, кроме Моник.
Остальные могли катиться куда угодно.
Передо мной выстроился мой гарем, богато одетый и увешанный побрякушками. Красотки одна краше другой: разные оттенки кожи, разные фигуры. Высокие и миниатюрные, пышные и тонкие. Волосы у всех тоже были свои, кто-то носил длинные волны, кто-то короткие упругие кудри. Были тугие косички, афро, хвосты, замысловатые прически.
Одежда – тоже на любой вкус, кто-то любил шелк, кто-то кружево, многие выбирали атлас. Но цвет всегда был один – какой-нибудь оттенок синего: от кобальта до бирюзы, от сапфира до спелой ягоды.
Но сегодня они все выглядели одинаково, длинные черные парики и алое кружевное белье.
Они что, опять строят из себя Шанель? Я же уже сто раз говорил им завязать.
Во мне поднялась ярость.
Я вышел из лифта и с презрением окинул их взглядом:
– Убирайтесь!
Они тут же разбежались кто куда, кое-кто даже завизжал. Но Главная Наложница осталась стоять на месте. Мин Юй – первая женщина, которую отец назначил мне.
К восемнадцати годам весь Парадайз-Сити, мать его, знал, что я влюблен в Шанель. Только вот сама Шанель, похоже, об этом даже не догадывалась.
Тем временем мои родители вмешались, будто это было срочное дело, и начали подбирать для меня женщин, которые, по их мнению, больше подходили для того, чтобы стоять рядом со мной. Так началась эта дурацкая история с гаремом.
Мин Юй была воплощением всего того, что они считали правильным для женщины Востока. Ее отец, Гуань, служил Красным Полюсом у моего отца – командующим войсками. Когда начиналась война, именно он отвечал за всю оборону и наступление.
Мин Юй была его четвертой дочерью. А так как в семьях Восточного Парадайза девочек особо не держали в почете, то для Гуаня ее высокое положение в моем гареме казалось достаточной честью.
Для меня же вся эта работа казалась отвратительной и унизительной. Мне не требовалось, чтобы кто-то обслуживал мой член, но отец стоял на своем, Мин Юй должна была оставаться при мне. А потом он стал добавлять все новых и новых женщин.
Я мрачно уставился на Мин Юй.
Одеваться как Шанель? Почему она решила, что это уместно?
Глупый парик скрывал ее длинные черные волосы. А этот красный кружевной боди, больше похожий на тряпку, выглядел чертовски вульгарно рядом с ее привычным нарядом – синим атласным платьем.
Я сузил глаза:
– Я сказал: убирайся.
Мин Юй медленно скрестила руки на груди.
– Горный Повелитель, мы здесь, чтобы служить вам в эту тяжелую для вас пору.
– Послужите мне тем, что вы вернетесь в Парадайз-Сити.
– Как же мы сможем вас поддержать, если будем так далеко?
– Уходи.
– Я провожу вас до апартаментов, наберу теплую ванну, искупаю вас, сделаю массаж...
– Я хочу, чтобы ты ушла.
– Я останусь, – упрямо сказала Мин Юй, метнув взгляд на Моник, а потом опустив глаза на наручники, сцеплявшие наши запястья. – Что это? Кто она?
Я сузил глаза:
– С каких это пор я обязан отвечать на твои вопросы?
Она обиженно надула губы:
– Мы здесь, чтобы утешить вас...
– Я просил тебя вчера и позавчера оставить меня в покое. И держать остальных подальше. Я ясно сказал, что мне нужно время для траура. Мне нужна тишина.
Я поднял руку и показал один палец:
– У тебя была всего одна задача. Одна. И вот ты здесь. Притащила их всех в этот отель и стоишь тут, вырядившись...
Перед глазами вспыхнула картина: мертвое тело Шанель. Боль словно вцепилась в сердце и не отпускала.
Голос у меня дрогнул:
– Зачем ты это сделала? Я... Я уже начал хоть чуть-чуть приходить в себя, а теперь...
Мин Юй опустила глаза в пол:
– Я подумала, что красное белье и парики вас обрадуют.
– Обрадуют? – я чуть не захлебнулся в ярости. – Как это должно было меня обрадовать?
– Мы могли бы стать для вас Шанель... если бы вы позволили.
– Вы не сможете. Никогда больше не смей так говорить!
– Позвольте нам утешить вас, Горный Повелитель.
– Вчера я ясно сказал, что именно меня утешит.
– Да, но тетя Мин решила, что вам будет нужно... обслуживание пока вы в Глори...
– Не будет ни единого дня, – прорычал я, – когда тетя Мин будет решать, что и когда происходит с моим хуем! Пакуйте свои шмотки вместе с остальными и убирайтесь! Немедленно!
Мин Юй снова перевела взгляд на Моник:
– Она твоя пленница?
Во мне вскипела ярость, захлестнувшая все остальное.
Чен громко откашлялся и шагнул вперед:
– Дак, проводи Лэя в его апартаменты. А я... я займусь всем остальным.
Я медленно повернулся к Чену:
– Убедись, что они держатся от меня подальше.
– Так и сделаю.
– И передай всем, чтобы больше ни одна из них не смеет наряжаться в Шанель.
Чен кивнул:
– Я сам хотел им это сказать.
Я сотрясался от ярости:
– И, Чен...
– Да?
– Достань мне фильм. Называется«Смотритель». Говорят, это какой-то слэшер.
Он вскинул бровь:
– Но ты ведь терпеть не можешь ужасы.
– Сегодня вечером хочу его посмотреть.
Чен развел руками:
– Сегодня?
– Да, – процедил я и, не глядя на Мин Юй, подтолкнул Моник вперед.
Что с ней не так? Почему она никогда не понимает, что я ей говорю?!
Я зашагал быстрее, ярость подгоняла меня вперед.
А потом они еще удивляются, почему я не хочу с ними трахаться. Да с ней вообще жить невозможно!
Я бросил взгляд на Моник, ей явно было тяжело за мной поспевать. Пару раз она даже споткнулась.
Черт возьми.
Я сбавил шаг:
– Прости.
– О, нет, – Моник странно на меня посмотрела. – Все нормально.
Мы продолжили идти.
Через каждые пару шагов Моник бросала на меня взгляды.
Впереди нас шел Дак, насвистывая какую-то мелодию. А это означало, что он нервничает.
Не стоило так орать на Мин Юй. Блядь, я совсем разваливаюсь на глазах у всех. Надо взять себя в руки.
Плечи налилась тяжестью.
И вдобавок я чувствовал, как Моник все чаще смотрит на меня, любопытство так и лезло у нее из глаз.
Я нахмурился и повернулся к ней:
– Давай, спрашивай.
Она заморгала:
– Что?
– Спрашивай, что там у тебя в голове. Ты же смотришь на меня, как на какого-то психа.
– Ну... это твое личное дело. Мне не обязательно знать, – пробормотала Моник.
Я нахмурился еще сильнее:
– Просто задай свои вопросы.
– Лаадно. Как давно у тебя этот... гарем?
– С восемнадцати.
– Ого.
– Это не совсем то, что ты подумала.
– А, – она заморгала. – То есть это не куча женщин, которых приставили к тебе для... удовольствия?
Я сжал зубы:
– Ладно. В общих чертах – да, но не совсем.
– В каком смысле?
– Они... не во всем меня ублажают.
– Извини, но что это вообще значит? – спросила Моник.
Впереди Дак тихо фыркнул.
Я закатил глаза:
– Проникновения нет. Просто... иногда кое-что другое. Раз в год, может, два раза в год, я вообще позволяю им... обслужить меня.
– Эм... – Моник внимательно посмотрела на меня. – Ты сказал, без проникновения?
– Без.
– То есть... твой член никуда не входит? Ни в рот, ни в задницу, ни...
Я метнул на нее злой взгляд:
– Разве не это значит «без проникновения»?
– Прости, – она тут же отвернулась вперед.
Теперь уже я начинал выходить из себя.
Я тяжело вздохнул:
– Нет. Это я должен извиниться. И... ты права. Я ничего в них не вставляю. Никуда.
– То есть... только руками?
– Или ногами.
– А, – моргнула она.
Странно было это говорить? Разве не всем дрочат ногами?
Меня кольнула тревога.
Наверное, нет.
Моник снова бросала на меня странные взгляды.
Я процедил сквозь зубы:
– Давай уже заканчивай с вопросами.
– Ну... почему ты... не проникаешь в них?
– В каком смысле?
Моник пожала плечами:
– Ну, если бы у меня был член и целый гарем, я бы точно захотела воткнуть его во всех.
Впереди Дак тихо усмехнулся.
– Ничего смешного, кузен. Просто веди нас в апартаменты, – злобно глянул я на него, а потом повернулся к Моник. – Я понимаю, о чем ты. Но я позволяю им делать со мной кое-что другое. И мне этого достаточно.
– Но это совсем не звучит... сексуально.
– Я держу их не для… секса.
– Почему нет? Ты же свободный мужчина.
– Я хотел сохранить настоящую близость и удовольствие для Шанель. Она была единственной женщиной, с которой я мечтал о настоящих, чувственных моментах.
– А, – Моник снова заморгала.
Я стиснул зубы, прекрасно понимая, что сейчас она все обдумает и дойдет до того же вывода, до которого в итоге доходили все.
Ну вот, началось.
– А, – Моник приоткрыла рот. – То есть...
– Да.
Она уставилась на меня, как будто увидела инопланетянина:
– Ты... девственник?
Стараясь удержать серьезное лицо, Дак остановился у какой-то двери, вытащил белую карту и приложил ее к латунной панели вместо замка.
Дверь открылась.
Но Моник так и не зашла внутрь. Она просто стояла и смотрела на меня так, словно я был зелено-фиолетовым мутантом, который только что приземлился на Землю.
Я устало глянул на нее:
– Да. Я девственник.
– А-а...
Нахмурившись, я подтолкнул ее в номер:
– Ничего особенного. В моем возрасте полно мужчин, которые еще девственники.
Дак снова принялся насвистывать эту свою раздражающую мелодию.
На лице Моник все еще оставалось недоверие.
Наверняка думает, что со мной что-то не так.
Через пару минут Дак вместе с остальными попытались войти в наш номер.
– Нет, – я отмахнулся. – Мне нужно побыть одному.
– Одному. Понял, – кивнул Дак и тут же кивнул на Моник. – Тогда я отведу ее в свой номер и присмотрю за...
– Она! Остается! Со! Мной! – я оскалился на них всех. – Сколько раз мне еще это повторять?!
Моник вздрогнула рядом со мной.
Смущенный, я постарался взять себя в руки.
Дак грустно улыбнулся:
– Кажется, я теперь понял, Лэй. Больше не повторю этой ошибки.
– Хорошо.
– Я знаю, Чен заказал чай и угощения в номер. Раз ты хочешь побыть один, может, велеть персоналу ничего не приносить?
– Нет. Моник может быть голодна.
– И сам не забудь поесть, кузен, – добавил он с особым акцентом на последнем слове, напоминая, что мы родные и он любит меня.
Я окончательно успокоился:
– Постараюсь.
– Отлично. Больше мы с Ченом ничего не просим, – Дак сложил руки перед собой. – А пока я дам тебе время, пойду в свой номер и немного отдохну. Но если понадоблюсь...
– Я и сам знаю, что стоит мне позвать, и ты сразу прибежишь.
– Еще кое-что...
Я сдержал ярость и процедил сквозь зубы:
– Да.
– Раз наши тети здесь, ужин сегодня будет на широкую ногу. Я распоряжусь, чтобы твою лучшую одежду принесли в номер.
Я закатил глаза:
– Черт бы их побрал. Не могли что ли остаться в Парадайз-Сити.
– Они просто не хотят, чтобы ты убил их брата. Считают, что ты хотя бы должен выслушать их.
Вместе с матерью тети были той самой тихой опорой моего детства. Они утешали меня, когда было больно, и, насколько могли, защищали от безумной жестокости отцовских тренировок.
Если кто-то осмеливался хоть словом меня задеть, тетя Мин или тетя Сьюзи мигом сносили бы ему голову.
Я кивнул:
– Я разделю с ними ужин и поговорю. Но спасти отца у них не получится.
– Это я тоже понимаю, – ответил Дак, затем кивнул на Моник:
– Раз она должна быть рядом с тобой, велеть принести для нее платья и туфли к ужину? Или спрячем ее от тетушек?
Я понятия не имел, как мои тети отреагируют на присутствие Моник. Знал только одно – я не хотел, чтобы она уходила. Странно было осознавать, насколько я стал в ней нуждаться.
Конечно, это было неправильно, так быстро привязываться к чужому человеку. И явно нездорово. Но жизнь была полной жопой, и я справлялся с каждым днем, как умел.
– Да, – я провел рукой по волосам. – Закажи платья, обувь и нижнее белье. Моник не может сидеть за ужином в заляпанной кровью кофте с Печенькой.
Услышав о кофте, она опустила взгляд и вздрогнула.
На ткани ведь кровь ее отца. Не стоило мне напоминать об этом.
– Я отправлю несколько ребят в лучшие бутики Глори, – поклонился Дак. – И увижу вас за ужином.
Они с остальными отступили назад и вышли из номера.
Дверь закрылась.
И вот мы остались вдвоем – я и Моник.
Наконец-то.
Ко мне снова вернулось это странное ощущение... ощущение, что можно снять маску, отпустить боль и показать все, что гниет внутри.
Я уставился на наручники, сцеплявшие нас вместе.
Моник заговорила тихо:
– Я могу оставить тебя одного. Обещаю, мои дни прыжков с крыш давно позади, Лэй. Тебе больше не нужно быть прикованным ко мне.
Я повернулся к ней:
– Ты правда думаешь, что я хочу, чтобы ты ушла?
– Ты ведь хотел остаться один. Ты все время пытаешься всем это объяснить...
– Поправка. Я хочу, чтобы ушли все. Все, кроме тебя. Ты должна быть рядом.
– Почему?
– Ты приносишь мне покой.
– Ладно, – она сглотнула. – Но скажи, когда перестану. Я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело.
– Тебе тоже.
– Но мне хотя бы не нужно убивать собственного отца.
По спине прошел холодок.
– Давай сменим тему.
– Хорошо, – она подняла руку с наручниками. Металл тихо щелкнул. – Может, тогда поговорим о том, чтобы их снять?
– Пока нет.
– Почему?
– Наручники тоже меня успокаивают.
– Можешь тогда сам себе заковать обе руки. Может, так будет еще спокойнее.
– В этом нет смысла.
– А быть прикованными друг к другу – это, по-твоему, логично?
Я наклонил голову набок:
– Это вообще странно, когда женщина дрочит мужчине ногами?
Она вытаращила глаза:
– Что?
– Ну... в коридоре ты странно на меня посмотрела, когда я это упомянул. Вот и думаю: это ненормально, когда женщина дрочит мужчине ногами?
– А. Ну, я не знаю... – она пожала плечами. – Каждый делает, что хочет.
– Тогда почему ты так на меня посмотрела?
– Меня больше шокировало, что ты девственник, а не вся эта история с ногами.
– Почему?
– Я понимаю твою преданность Шанель. Просто... я никогда раньше не встречала мужчину с такой... дисциплиной.
– Не переоценивай меня, – я усмехнулся. – Это было совсем несложно. Если я не мог быть с Шанель, значит, не будет никого. И это не было чем-то грандиозным.
– Но... секс, – она расплылась в широкой улыбке. – Это реально охренительно.
Я приподнял брови.
– Прям очень-очень охренительно.
Тело предательски налилось теплом.
Я отвернулся и прочистил горло:
– Тебе... в туалет не нужно?
– А что? – на лице Моник отразился ужас. – Ты что, собираешься пойти со мной?
– Я могу оставить дверь открытой и стоять на...
– Лэй, – перебила она, – когда я пойду в туалет, мы снимем эти наручники. Даже если бы я захотела сбежать, ты все равно меня поймаешь. Ты быстрый. Нет смысла держать меня прикованной.
Я стиснул зубы:
– Дело не в том, что я боюсь, будто ты сбежишь.
– Тогда в чем?
Я опустил голос:
– Просто... я не хочу, чтобы ты уходила далеко от меня.
Ее губы чуть приоткрылись.
– Ты понимаешь?
– Да.
– Отлично. Но ради туалета я сниму наручники.
– А когда я пойду в душ и переодеваться, наручники тоже снимешь? Или планируешь стоять со мной в душе, прикованный, и подавать мне мыло?
Я не должен был об этом думать, но в голове тут же вспыхнула картина ее голого тела. Я вспомнил, как она рассказывала о своей униформе официантки.
Такое со мной случалось нечасто, но в животе противно скрутило от желания.
Моник нахмурилась:
– Лэй?
Я стряхнул из головы эти образы:
– Да?
– Мы точно снимем наручники, когда я пойду мыться и переодеваться?
Я прочистил горло:
– Конечно.
Она облегченно вздохнула:
– Хорошо.
В этот момент зазвонил ее телефон.
Она вздрогнула, и я понял, что в ней все еще живет тревога. Что ж, неудивительно. Она ведь только что отправилась искать отца, случайно влезла в мою охоту на серийного убийцу, а потом нашла отца... изувеченным и мертвым.
Ее нервы будут расшатаны весь оставшийся день.
Телефон зазвонил снова.
Я покачал головой:
– Можешь не отвечать.
– Нет, надо. Наверняка это мои сестры. Они хотят узнать, что случилось, – Моник сунула руку в карман, вытащила телефон, глянула на экран. – О, черт.
Ее руки задрожали, телефон выпал из пальцев и с глухим стуком упал на пол, продолжая звонить.
– Что случилось?
Ее нижняя губа дрожала:
– Кто-то звонит мне с телефона папы, но... он ведь мертв.
– Черт, – я нагнулся, поднял аппарат. – Значит, это мой отец. Проверяет, все ли с тобой в порядке.
Только ты можешь додуматься звонить с телефона мертвого человека. У тебя вообще есть хоть капля сочувствия?
– Ч-что нам делать? – прошептала Моник. – После того, что я увидела... после того, что Лео сделал... Я не смогу с ним говорить. Я, блин, обоссусь от страха.
– Тебе больше никогда не придется с ним разговаривать, – я вытащил ключи от наручников. – Сними их. А я выйду на балкон и сам с ним поговорю.
Трясущимися пальцами она взяла у меня ключи и стала отпирать замки:
– Ты уверен?
– Никогда в жизни не был так уверен.
Телефон замолк.
Она дрожала еще сильнее, но все же сняла наручники, металл со щелчком раскрылся и упал с запястья.
И тут телефон зазвонил снова.
Упрямый ублюдок.
– Я сейчас вернусь, – бросил я и, не теряя ни секунды, вышел на балкон.
Включил телефон, поднес его к уху:
– Привет, отец.
