Текст книги "Дневники Кэрри"

Автор книги: Кэндес Бушнелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ
Жертвы обмана

– Мэгги, выбирайся из машины.

– Я не могу.

– Ну, пожалуйста…

– Что еще? – спрашивает Уолт.

– Мне нужна сигарета.

Я, Мэгги и Уолт сидим в машине Мэгги, припаркованной в тупике в конце, улицы, где стоит дом Тимми. И это продолжается уже по меньшей мере пятнадцать минут. Дело в том, что Мэгги до ужаса боится толпы, и каждый раз, когда мы приезжаем на очередную вечеринку, она отказывается вылезать из машины. У нее, конечно, отличнейшая машина: это гигантский, совершенно неэкономичный «Кадиллак», в который влезает девять человек, с обалденной стереосистемой и бардачком, забитым мамиными сигаретами. Но это не повод не идти на вечеринку.

– Ты уже выкурила три сигареты.

– Мне так плохо, – стонет Мэгги.

– Может, тебе было бы лучше, если бы ты не выкурила все эти сигареты за раз, – говорю я, удивляясь тому, что ее мама не замечает, что каждый раз, когда Мэгги возвращает машину, в ней не хватает около сотни сигарет. Я как-то спрашивала об этом Мэгги, но она только разводит руками и говорит, что ее мама настолько рассеянная, что не заметит, даже если в их доме взорвется бомба.

– Давай, – уговариваю я ее. – Ты же прекрасно понимаешь, что ты просто боишься.

Она пристально смотрит на меня:

– Мы даже не приглашены на эту вечеринку.

– Но нам и не говорили, чтобы мы не приходили. А значит, мы приглашены.

– Я не выношу Тимми Брюстера, – ворчит Мэгги и складывает руки на груди.

– С каких это пор тебе нужно, кого-то любить, чтобы ходить на его вечеринки? – замечает Уолт. – С меня достаточно! Я пошел.

Мэгги свирепо смотрит на нас.

– Я тоже, – неожиданно я соглашаюсь с Уолтом, и мы выскальзываем из машины. Мэгги смотрит на нас через лобовое стекло, прикуривает еще одну сигарету и показательно запирает все четыре двери. Я в замешательстве: – Ты хочешь, чтобы я осталась с ней?

– А ты хочешь просидеть в машине всю ночь?

– Не очень.

– Я тоже, – говорит Уолт. – И я не планирую потворствовать ее глупости весь выпускной год.

Я удивлена такой реакцией Уолта – обычно он спокойно терпит нервные припадки Мэгги и никогда не жалуется.

– Если она будет так себя вести, к чему это приведет? – добавляет он. – Она залезет обратно на дерево?

– Ты прав. – Я осматриваюсь вокруг. – К тому же тут нет никаких деревьев, – пытаюсь я пошутить.

Мы направляемся к дому Тимми. С одной стороны, я не очень люблю Каслбери за то, что здесь скучно, но с другой – мне нравится этот городок тем, что он красив в любое время года. Даже этот новый район, где практически нет деревьев, зато трава на газонах ослепительно зеленая и дорога невероятно черная и блестящая, похожая на резиновую. Сейчас тепло, и в небе висит полная луна. Фонари освещают дома и поля за ними, в октябре на них будет куча тыкв.

– У вас с Мэгги проблемы?

– Не знаю, – говорит Уолт. – Она огромная заноза в заднице. Я не понимаю, что с ней происходит. Ведь раньше она была забавной.

– Может, у нее ПМС?

– Ага, все лето. И я должен ей потакать, как будто у меня нет своих проблем.

– Каких, например?

– Разных.

– Слушай, а вы тоже занимаетесь сексом? – неожиданно спрашиваю я. Если хочешь получить от кого-то интересующую тебя информацию, постарайся застать оппонента врасплох. Люди обычно пребывают в шоке и говорят правду.

– Мы на третьей базе [4]4
  Американская молодежь разделяет свидания на три базы, заимствуя термин из бейсбола. На первой базе можно целоваться, на второй – обниматься в одежде, на третьей – без одежды и только потом можно переходить к сексу.


[Закрыть], – отвечает Уолт.

– И это все?

– Не уверен, что хочу идти дальше.

Я присвистываю, демонстрируя свое недоверие его словам:

– Разве не все парни думают о том, чтобы пойти дальше?

– Это зависит от парня, – говорит он.

Громкая музыка в исполнении Джетро Талл угрожает разрушить дом Тимми до основания. Мы уже подходим к входу, как на улице раздается рев быстро приближающейся желтой машины, которая резко разворачивается в тупике, возвращается и тормозит у обочины: позади нас.

– Кто это, черт побери? – раздраженно спрашивает Уолт.

– Не имею ни малейшего представления. Но желтый цвет круче красного.

– Мы знаем кого-нибудь, кто водит желтый «Корвет»?

– Неа, – заинтригованно говорю я. Я люблю «корветы». Отчасти потому, что мой отец думает, что они дрянного качества, но в основном из-за того, что в нашем консервативном городе они смотрятся эффектно и показывают, что ее владельцу совершенно наплевать на мнение окружающих. В Каслбери есть автомастерская, специализирующаяся на «корветах», и каждый раз, когда я прохожу мимо, я думаю, какую машину я бы выбрала, если бы у меня была возможность. Но однажды мой отец чуть не погубил всю мою любовь, показав, что кузов «Корвета» сделан из пластика, а не из металла, и если человек попадет в аварию, вся машина разобьется вдребезги. Поэтому теперь каждый раз, когда я вижу «Корвет», я представляю себе пластик, который разлетается на миллион частиц. Но это не мешает мне втайне восхищаться этой машиной.

Водитель медлит, прежде чем выйти из машины, зажигая фары, опуская и поднимая стекла, сдавая назад, как будто он не может решить, хочет ли он идти на эту вечеринку. В конце концов дверь открывается, и около машины вырастает Себастьян Кидд, как Великая Тыква [5]5
  Герой американских комиксов «Пинатс», впервые опубликованных в 1950 году. Великая Тыква – это волшебный персонаж вроде Санта-Клауса, который появляется один раз в году на Хэллоуин.


[Закрыть], если бы ей было восемнадцать лет, у нее был рост метр восемьдесят и она курила «Мальборо». Он осматривает дом, ухмыляется и направляется к двери.

– Добрый вечер, – говорит он, кивая мне и Уолту. – По крайней мере, я надеюсь, что это неплохая вечеринка. Вы заходите?

– Только после вас, – говорит Уолт и закатывает глаза.

Мои ноги превращаются в желе.

Себастьян моментально исчезает в толпе, пока мы с Уолтом прокладываем себе дорогу к бару, где берем пару банок пива. С пивом в руке я возвращаюсь к входной двери, чтобы убедиться, что машина Мэгги никуда не делась. Увидев, что ничего не изменилось, я иду к Мыши и Питеру.

– Надеюсь, тебе не нужно в туалет! – кричит Мышь вместо приветствия. – Джен Пи впервые увидела Себастьяна Кидда, и из-за того, что он оказался таким клевым, она потеряла самообладание и у нее начался припадок. Сейчас они с Джен Эс заперлись в туалете.

– Н-да, – говорю я, внимательно изучая Мышь. Я пытаюсь понять, стала ли она выглядеть иначе с тех пор, как начала заниматься сексом, но вроде все осталось по-прежнему.

– Если ты спросишь, что я думаю на этот счет, то мне кажется, что Джен Пи выпила очень много гормонов, – добавляет Мышь, не обращаясь ни к кому конкретно. – Даже не знаю, законно ли это.

– Что это? – громко спрашивает Питер.

– Ничего, – говорит Мышь, осматриваясь вокруг. – Где Мэгги?

– Прячется в своей машине.

– Ну да, точно. – Мышь кивает и делает большой глоток пива.

– Мэгги здесь? – спрашивает Питер, оживляясь.

– Она все еще в своей машине, – объясняю я. – Может, ты сможешь вытащить ее оттуда.

– Я уже сдалась.

– Без проблем! – кричит Питер и убегает, как на срочное задание.

Происходящее в туалете и вокруг него слишком интересно, чтобы это пропустить, поэтому я поднимаюсь наверх. Туалет находится в самом конце длинного коридора, вдоль которого уже выстроилась очередь желающих. Донна Ла Донна стучит в дверь:

– Джен, это я. Позволь мне войти! – приказывает она.

Двери приоткрывается, и Донна проскальзывает внутрь. Очередь беснуется.

– Эй! А как же мы? – кричит кто-то.

– Я слышал, на первом этаже тоже должен быть туалет.

Несколько недовольных ребят идут вниз, в то время как Лали поднимается наверх:

– Что за бред тут происходит?

– У Джен Пи началась истерика из-за Себастьяна Кидда, и она вместе с Джен Эс заперлась в ванной, сейчас внутрь проникла Донна ЛаДонна и пытается их оттуда выкурить.

– Что за ерунда, – заявляет Лали, подходит к двери. Начинает в нее колотить и орать: – Вы, кретинки, немедленно проваливайте оттуда. Люди хотят писать! – В течение нескольких минут Лали продолжает ломиться в дверь и кричать, но все бесполезно. Тогда она обращается ко мне: – А давайте пойдем в «Эмеральд».

– Не вопрос. – Я отвечаю так, как будто мы завсегдатаи этого заведения. «Эмеральд» – это один из немногих баров нашего города и, как говорит мой отец, притон сомнительных личностей: алкоголиков, разведенных и наркоманов. Я была там всего трижды и каждый раз пыталась найти хоть одного так называемого дегенерата, но у меня не получалось. На самом деле подозрительно выглядела там только я – тряслась и боялась, что кто-нибудь спросит мое удостоверение личности и, когда я не смогу его предоставить, позвонит в полицию.

Но это было в прошлом году. В этом мне семнадцать, Мэгги и Мыши почти восемнадцать, а Уолт вообще будет полноправным посетителем, которого никто не сможет выгнать.

Мы с Лали находим Уолта и Мышь – они тоже хотят пойти с нами. Всей толпой мы подходим к машине Мэгги, где она и Питер ведут беседу. Меня это немного раздражает, но я не могу понять почему. Мы решаем, что Мэгги повезет Уолта, Мышь – Питера, а я поеду с Лали.

Благодаря тому что Лали быстро ездит, мы первыми подъезжаем к «Эмеральд» и паркуемся подальше от входа.

– Слушай, все это выглядит немного странно, – говорю я, пока мы ждем остальных. – Ты обратила: внимание, как Мэгги и Питер разговаривали? Мне это не нравится, особенно после того, как Уолт сказал, что у них с Мэгги проблемы.

– Как будто это сюрприз, – фыркает Лали. – Мой отец думает, что Уолт – гей.

– Твой отец думает, что все геи, включая Джимми Картера. Однако Уолт не может быть геем. Он встречается с Мэгги уже два года. И я знаю, что они определенно делают больше, чем просто ходят вместе. Он сам мне сказал.

– Мужчина может заниматься сексом с женщиной и все равно быть геем, – настаивает Лали. – Помнишь мисс Кратчинс?

– Бедная Кратчинс, – вздыхаю я. Она учила нас английскому в прошлом году. Ей было около сорока, и она никогда не была замужем. Затем она встретила «прекрасного мужчину» и постоянно нам о нем рассказывала. Через три месяца они поженились. Но затем, спустя месяц, она заявила перед всем классом, что аннулирует брак. Ходил слух, что ее муж оказался гомосексуалистом. Кратчинс никогда не признавала этого, но она постоянно рассказывала нам некоторые вещи, из которых мы уже сами делали выводы. Например, она говорила, что «есть несколько вещей, с которыми женщина не может смириться». После всего произошедшего Кратчинс, которая всегда была жизнелюбивой, начала замыкаться в себе, сдуваться, как воздушный шар.

Мышь на зеленом «Гремлине» останавливается рядом с нами, за ней пристраивается «Кадиллак». Ненавижу, когда говорят, будто женщины – никудышные водители, но если речь идет о Мэгги, то это, пожалуй, правда. Когда она паркуется, то наезжает передними колесами на бордюр, выходит из машины, смотрит, что случилось, пожимает плечами и оставляет все, как есть.

Затем мы прикидываемся достаточно взрослыми и проходим в «Эмеральд», который совсем не выглядит старым, как я думала раньше, особенно если не присматриваться к мелочам. В нем стоят красные кожаные диванчики и есть маленькая танцплощадка, над которой висит зеркальный диско-шар. К нам подходит старшая официантка с высветленными волосами и большой грудью, которая не умещается в блузке.

– Столик на шестерых? – спрашивает она, не интересуясь нашим возрастом и тем, можем ли мы уже пить алкоголь.

Мы заваливаемся на диванчик. Я заказываю коктейль «Сингапурский слинг», самый экзотический напиток в меню – раз уж я в баре, то нужно попробовать что-нибудь этакое. В «Сингапурский слинг» входят несколько видов алкоголя, включая что-то, что называется «Галльяно», а еще он подается с консервированной вишней и зонтиком. Питер, который заказал виски со льдом, ухмыляется, глядя на мой напиток.

– Не слишком хороший выбор, – говорит он.

– Почему это? – невинно спрашиваю я, потягивая коктейль через трубочку.

– Ты что, малолетка? Только малолетки заказывают напитки с зонтиком и фруктами. И трубочкой, – добавляет он.

– Возможно, но зато у меня будет зон тик, который я заберу домой. А что будет у тебя, кроме похмелья?

Мышь и Уолт решают, что это довольно забавно, и договариваются все оставшееся время заказывать только напитки с зонтиками, Мэгги, которая обычно пьет «Белый русский», выбирает виски со льдом. Это доказывает, что между Мэгги и Питером определенно что-то происходит. Если Мэгги нравится парень, то она начинает все за ним повторять: пьет те же напитки, носит такую же одежду неожиданно начинает интересоваться теми же видами спорта, которые нравятся ему, даже совершенно дурацкими, такими как рафтинг на реке с порогами. Когда мы были второкурсниками, еще до того как Мэгги и Уолт начали встречаться, Мэгги нравился один странный тип, который всю осень каждые выходные сплавлялся по реке. Сложно сказать, сколько точно часов я провела на вершине утеса, околевая от холода и ожидая, пока его каноэ проплывет мимо нас. О’кей – я знала, что это было не совсем каноэ, это был каяк, но я настаивала на том, чтобы называть его каноэ, просто чтобы позлить Мэгги за то, что я сидела и отмораживала попу.

Тут дверь в «Эмеральд» открывается, и на какой-то момент все забывают о том, кто что пьет. Рядом со старшей официанткой стоят Донна ЛаДонна и Себастьян Кидд. Рука Донны лежит на его шее, а он двумя пальцами показывает, на сколько человек им нужен столик. Затем Донна: второй рукой поворачивает к себе лицо Себастьяна и начинает его целовать. Так проходит секунд десять, и Мэгги первая начинает выступать против такого явного проявления ласки.

– Как это некрасиво! – восклицает она.

– Донна – такая потаскушка. Не могу в это поверить.

– Она не такая уж плохая, – высказывает свое мнение Питер.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает Мэгги.

– Я помогал ей пару лет назад с учебой. На самом деле она забавная. И смышленая.

– Это все равно не значит, что она может выделываться с каким-то парнем в «Эмеральд».

– Не похоже, что он особенно против, – бормочу я, помешивая коктейль.

– Кто этот парень? – спрашивает Лали.

– Себастьян Кидд, – откликается Мышь.

– Я знаю, как его зовут, – огрызается Лали. – Но что он из себя представляет?

– Этого никто не знает, – говорю я. – Раньше он ходил в частную школу.

Лали не может отвести от него взгляда. И не одна она: похоже, никто в баре не может оторваться от происходящего спектакля. Неожиданно мне становится совершенно все равно, как ведет себя Себастьян Кидд и что он делает. Я щелкаю пальцами перед лицом. Лали, чтобы привлечь ее внимание:

– Давай потанцуем.

Мы с Лали идем к музыкальному автомату и выбираем несколько песен. Так как мы выпиваем довольно редко, то сейчас от небольшого количества алкоголя нам уже стало невероятно хорошо – мы чувствуем легкое головокружение, а все вокруг кажется забавным. Я выбираю мою любимую песню группы «Систер Следж», а Лали – «Зи-Зи Топ». И мы идем на танцплощадку. Я исполняю некое сочетание пони, электрик слайд, бамп и хастл [6]6
  Популярные в США направления простых танцев, которым учат в школе.


[Закрыть]и разбавляю их движениями собственного сочинения. Музыка меняется, и мы с Лали переключаемся на сумасшедший танец, который мы сочинили несколько лет назад. Сначала мы делаем волну руками, затем сгибаем колени и трясем задницей. Когда мы выпрямляемся, то видим, что на площадку выходит Себастьян, Кидд. Оказывается, он достаточно хороший танцор, хотя я в этом и не сомневалась. Он танцует немного с Лали, а затем поворачивается ко мне, берет меня за руки и начинает танцевать хастл. Этот танец мне дается особенно хорошо, и в некоторые моменты его ноги оказываются между моими, а я трусь о него бедрами, потому что это, в конце концов, законная часть танца.

Он говорит:

– Ведь я тебя знаю?

И я отвечаю:

– Вообще-то да.

Затем он говорит:

– Точно. Наши матери дружат.

– Дружили, – поправляю я. – Они вместе учились в колледже Софии Смит.

Затем музыка заканчивается, и мы возвращаемся каждый к своему столику.

– Это было уморительно. – Мышь одобрительно кивает, головой. – Ты должна была видеть выражение лица Донны ЛаДонны, когда он танцевал с тобой.

– Он танцевал с нами обеими, – поправляет Лали.

– Но в основном он танцевал с Кэрри.

– Ну, это только потому, что Кэрри ниже меня, – замечает Лали.

– Как бы то ни было.

– Точно, – говорю я и поднимаюсь, чтобы пойти в туалет. Он находится в конце узкого коридора в противоположной части бара. Когда я выхожу из туалета, то почти натыкаюсь на Себастьяна Кидда, который, очевидно, ждет своей очереди.

– Привет, – говорит он. И это звучит так фальшиво, как будто все происходящее часть какого-то кино. Но он так хорошо выглядит, что я решаю не обращать на это внимания.

– Салют, – осторожно отвечаю я.

Он улыбается, а затем произносит нечто поразительно нелепое:

– Где же ты так долго пропадала?

Я готова рассмеяться, но он выглядит серьезным. Я прокручиваю в голове несколько возможных вариантов ответа и в конце концов выдаю:

– Извини, но разве ты не на свидании с другой девушкой?

– Кто сказал, что это свидание? Я встретил ее на вечеринке.

– Если честно, то мне это кажется свиданием.

– Мы просто веселимся, – говорит он. – Ты живешь все в том же доме?

– Думаю, что да…

– Замечательно. Я заеду как-нибудь повидаться.

И он уходит прочь.

Это одна из самых странных и необычных ситуаций, в которых я когда-либо оказывалась. И несмотря на то что все это смахивает на плохое кино, я действительно надеюсь, что он имел в виду именно то, что говорил.

Я возвращаюсь к нашему: столику, полная возбуждения, но атмосфера изменилась. Мышь без энтузиазма разговаривает с Лали, Уолт выглядит угрюмо, а Литер нетерпеливо размешивает кубики льда в своем стакане. Мэгги неожиданно решает, что она хочет уйти.

– Я думаю, это означает, что я тоже ухожу, – вздыхает Уолт.

– Сначала я заброшу тебя, – говорит Мэгги, – а потом подвезу Питера. Он живет рядом со мной.

Мы рассаживаемся по соответствующим машинам. Я сгораю от желания рассказать Лали о моей встрече с пресловутым Себастьяном Киддом, но, прежде чем успеваю произнести хоть слово, Лали заявляет, что она сердита на Мышь.

– Почему?

– Из-за того, что она сказала. Об этом парне, Себастьяне Кидде. Что он танцевал с тобой, а не со мной. Разве она не видела, что он танцевал: с нами обеими?

Правило номер пять: « Всегда соглашайся с подругами, даже в ущерб себе, чтобы они не расстроились».

– Я знаю, – отвечаю я, ненавидя себя. – Он танцевал с нами двумя.

– И почему бы ему танцевать с тобой? – спрашивает Лали. – Особенно если он пришел с Донной ЛаДонной?

– Понятия не имею.

Но затем я вспоминаю, что сказала Мышь.

Почему бы Себастьяну не танцевать со мной? Я так плоха? Не думаю. Может быть, он считает меня умной, и интересной, и необычной. Как Элизабет Беннет в «Гордости и предубеждении».

Я роюсь в сумке и нахожу одну из сигарет Мэгги. Прикуриваю ее, глубоко затягиваюсь и со свистом выдыхаю дым в открытое окно.

– Ха! – вслух произношу я, ни к кому конкретно не обращаясь.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
Из каких ингредиентов складываются отношения

Я встречалась с мальчиками и раньше, но, если честно, эти отношения не принесли мне ничего, кроме разочарования. Нет-нет, с парнями все было в порядке. Все дело во мне, потому что с мужчинами я становилась своего рода снобом. Все парни, с которым и я общалась, казались мне недостаточно умными, и конечном счете я порывала с ними, ненавидя себя за то, что потратила на них свое время. Я понимала, что у нас все могло бы получиться, как у других пар, но для этого мне пришлось бы притворяться и вести себя так, как хочет парень, – так делали другие девушки. И я для себя поняла, что если женщина начинает подстраиваться под мужчину еще в школе, то затем она делает это всю оставшуюся жизнь, пока что-то не происходит и она не взрывается, давая волю своим чувствам, а за этим следует нервный срыв. Именно это происходило в семьях некоторых моих друзей. Ни с того ни с сего мать семейства вдруг сваливалась от неизвестной болезни года на три.

Но я отвлеклась. Итак, бойфренды. Серьезных у меня было двое: неудачник и наркоман Сэм и баскетболист Даг. Из этих двоих мне больше нравился Сэм. Возможно, я его даже любила, но это не могло продолжаться вечно. Сам был красивым, но тупым. Он говорил, что занимается в мастерской, где их учат обрабатывать дерево, но я думала, что он меня обманывает, пока на День святого Валентина он не подарил мне собственноручно сделанную деревянную шкатулку. Несмотря на недостаток интеллекта Сэма, а может быть, что меня особенно пугает, благодаря ему, когда я встречалась с ним, он казался мне настолько привлекательным, что у меня было ощущение, будто моя голова вот-вот взорвется. После школы я заходила к нему домой, и мы с его старшими братьями сидели в подвале, слушали «Обратную сторону Луны» «Пинк Флойда» и передавали по кругу косяк. Затем мы с Сэмом поднимались в его комнату и часами целовались и обнимались.

С одной стороны, я переживала, что не должна была гак поступать, что тратила свое драгоценное время на совершенно бесполезное занятие (как сказал бы мой отец, распоряжалась временем «нерационально»). Но с другой стороны, мне было так хорошо, что я не могла уйти. Мой разум говорил мне, что нужно встать, пойти домой, позаниматься, написать рассказ, попытаться сделать свою жизнь лучше, но мое тело было как у бесхребетного морского существа, которое не могло двигаться по суше. Я не помню, чтобы когда-нибудь беседовала с Сэмом. Это были только бесконечные поцелуи и прикосновения. Мы жили в своем пузыре, который роздали благодаря нашим чувствам и который защищал нас от настоящей жизни.

Затем мой отец повез меня и сестер в двухнедельный познавательный круиз на Аляску, и я встретила Райана. Он был высоким, холеным, в нем не было ни единого изъяна, как на полированном дереве. Он собирался поступать в Дьюк [7]7
  Университет Дьюка находится в Северной Каролине, США, считается одним из лучших высших учебных заведений США.


[Закрыть], и я влюбилась в него. Когда я вернулась в Каслбери, то едва могла смотреть на Сэма. Он все время спрашивал, не встретила ли я кого-то другого. Я струсила и сказала, что нет, что было отчасти правдой, потому что Райан жил в Колорадо и я знала, что никогда больше его не увижу. Тем не менее Райан проткнул наш с Сэмом пузырь, и от него осталось маленькое мокрое мыльное пятно. В конце концов все пузыри состоят из воздуха и мыла.

Но достаточно про хорошие составляющие отношений, ведь, несмотря ни на что, нам с Сэмом удалось надуть свой пузырь. А вот если изначально взять неподходящие друг другу компоненты, то никакого пузыря и в помине не получится. Вот, например, я и Даг. Определенно, мы с самого начала были плохими ингредиентами для создания отношений.

Даг был выпускником, я училась на год младше. Он был баскетболистом, дружил с Тимми Брюстером, Донной ЛаДонной и остальными из компании «инопланетян». Даг, как и Сэм, не отличался особым, умом и был не настолько красив, чтобы стать мечтой школьниц. Он был достаточно мил, но все портили прыщи на лице – один или два, но постоянно воспаленные. Я знала, что я тоже не идеальна, и если хотела с кем-нибудь встречаться, то понимала, что мне придется переносить прыщи. Нас познакомила Джен Пи, и в конце недели он уже поджидал меня около моего шкафчика, чтобы спросить, не хочу ли я пойти с ним на танцы.

Все шло хорошо. Даг заехал за мной на маленькой белой машине своей матери. Я сразу представила себе, как должна была выглядеть его мать, если выбрала такой автомобиль: нелепая женщина с бледной кожей и тугими кудрями, которая постоянно давила на своего сына. Мне это не понравилось, но я решила завершить начатое дело. На танцах я общалась с обеими Джен, Донной ЛаДонной и некоторыми старшеклассницами. Вся компания выбрала одинаковую позу отставила в сторону одну ногу. Я встала точно так же, чтобы не выделяться.

– С верха Мотт-Стрит открывается отличный вид, – сказал Даг после танцев.

– Это не то место рядом с домом с привидениями?

– Ты веришь в привидения?

– Конечно. А ты нет?

– Неа, – сказал он. – Я даже в Бога не верю. Это все девчачьи заморочки.

Я поклялась меньше походить на девчонку. С Мотт-Стрит действительно открывался хороший вид. За яблоневыми садами сверкали огни соседнего Хартфорда. Мы сидели в машине, Даг заглушил мотор, но оставил радио включенным, после чего он взял меня за подбородок, подтянул к себе и поцеловал. Это не было ужасно, но я ничего не почувствовала.

Потом он сказал, что я хорошо целуюсь, я искрение удивилась.

– Я думаю, ты часто целуешься, – сказал он.

– Совсем нет.

– Это правда?

– Да.

– Просто я не хочу встречаться с девушкой, у которой были отношения со всеми парнями в школе.

– Я ни с кем не встречалась в школе. – Я подумала, что, должно быть, он сумасшедший. Он что, ничего не знает обо мне?

Вокруг нас парковались другие машины, а мы все продолжали разговаривать. Этот вечер начал меня угнетать. Что здесь происходит? А, точно – свидание в стиле «инопланетян». Выглядело это примерно следующим образом; куча машин на парковке, в каждой из которых по парочке, которые думают, как далеко у них зайдет на этот раз. Мне стало интересно, все от этого получали удовольствие? Или был хоть кто-то, как я, кому было откровенно скучно и неинтересно?

Несмотря на наше первое, не самое удачное свидание, я продолжала общаться с Дагом: смотрела баскетбольные игры с его участием, заходила к нему в гости после учебы, хотя мне и хотелось заняться чем-нибудь другим, например почитать какую-нибудь романтичную книжку. Его дом оказался таким же скучным, каким я его себе и представляла, – крошечный на маленькой улице – и он с таким же успехом мог находиться в любом американском городе. Я думаю, что, если бы я была влюблена в Дага, это не имело бы никакого значения. Хотя, кто знает, возможно, все было бы наоборот: если я была влюблена в Дага, то я осмотрелась бы вокруг, поняла, что все это может стать моей жизнью, и это разрушило бы все мои мечты. Вместо того чтобы просто сказать «Даг, я не хочу больше тебя видеть», я взбунтовалась. Это произошло после очередных танцев. Я была готова пустить Дага на третью базу, поэтому, возможно, он решил, что настало время надавить на меня. Его план заключался в том, чтобы поехать в одной машине с другой парочкой – Донной ЛаДонной и парнем по имени Рой, капитаном баскетбольной команды. Они сидели впереди, мы сзади, и направлялись туда, где никто не сможет нас найти: на кладбище.

– Надеюсь, ты больше не веришь в привидения, – сказал Даг, сжимая мое колено. – Если веришь, то тебе же хуже, потому что ты будешь чувствовать, что они подсматривают за нами.

Я ничего не ответила. Я изучала профиль Донны ЛаДонны. У нее были белоснежные локоны, похожие на сахарную вату, и я подумала, что она выглядит, как Мэрилин Монро. Хотела бы я выглядеть, как Мэрилин Монро. Уж она, мне кажется, точно знала бы, что делать в этой ситуации.

Даг расстегнул свои брюки и попытался наклонить вниз мою голову, и тут я поняла, что с меня довольно. Я вылезла из машины. «Фарс» – это слово постоянно крутилось у меня в голове. Все происходящее иначе назвать было нельзя.

Я была слишком зла, чтобы что-то бояться, поэтому пошла по узкой дорожке, которая вилась между надгробиями. Возможно, я и верила в привидения, но нисколько их не боялась. Я думала о том, что наверняка найдутся люди, которые скажут, что я идиотка, что не дала Дагу то, что он хотел, ведь это делают все девушки. В тот момент я представляла себя пластилиновой фигуркой, которую сдавливала какая-то невидимая рука, пока: наконец пластилин не превратился в бесформенный комок.

Чтобы как-то отвлечься, я начала разглядывать могилы. Захоронения были довольно старыми, некоторым было больше ста лет. И я начала искать детскую могилку. Это было ужасно, зато полностью соответствовало моему настроению. И конечно, нашла: Джебедия, 4 месяца, 1888 год. Я подумала о матери Джебедии и о той боли, которую она испытывала, предавая земле свою малышку. Готова поспорить, это было еще ужаснее, чем роды. Я присела на колени, закрыла лицо руками и разрыдалась.

Даг, наверное, считал, что я сама скоро вернусь, потому что он даже не вылез из машины, чтобы пойти за мной. Через какое-то время я услышала шум подъезжающего автомобиля, он остановилась рядом со мной, дверь открылась, и голос Дага велел:

– Залезай.

– Нет.

– Сука, – сказал Рой.

– Садись в машину, – приказала Донна ЛаДонна. – Хватит устраивать представление. Ты хочешь, чтобы сюда приехали копы?

Я подчинилась.

– Видишь? – Донна ЛаДонна обратилась к Дагу. – Я же говорила, что это бесполезно.

– Я не собираюсь заниматься сексом с каким-то парнем только ради того, чтобы произвести на тебя впечатление, – парировала я.

– Вот, блин, – сказал Рой. – А она действительно сука.

– Не сука, – ответила я. – Просто женщина, у которой есть свое мнение.

– Ты уже женщина? – усмехнулся Даг. – Ну и ну.

Я знала, что все это должно было привести меня в замешательство, но я была настолько рада, что все это закончилось и никто меня больше не побеспокоит. Я была уверена, что Даг не отважится снова пригласить меня куда-нибудь. Но он это сделал. Даг был первым, кого я увидела, когда пришла в школу в понедельник утром. Он стоял около моего шкафчика.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказал он.

– Ну так говори.

– Не сейчас. Позже.

– Я занята.

– Ах ты скромница, – прошипел он, – фригидная скромница. – Когда я ничего не ответила, он добавил тоном, от которого мурашки побежали по коже: – Все нормально. Я знаю, что с тобой не так. Я все понимаю.

– Отлично, – сказала я.

– Я зайду к тебе после школы.

– Не надо.

– Ты не должна приказывать, что мне делать, а что нет, – сказал он, вращая воображавшей баскетбольный мяч на пальце. – Ты не моя мать. – Он забросил воображаемый мяч в корзину и ушел.

Даг действительно пришел ко мне домой тем днем. Я выглянула из-за моей печатной машинки в окно и увидела трогательную белую машину, которая рывками парковалась по подъездной аллее. Это напомнило мне мышь, которая, оглядываясь, мелкими шашками крадется к сыру.

Нестройные аккорды Стравинского, которые Мисси извлекала из пианино, прервались, и сестра сбежала вниз по лестнице.

– Кэрри, – закричала Мисси, – к тебе пришли!

– Скажи, что меня нет дома.

– Это Даг.

– Спускайся, прокатимся на машине! – прокричал Даг.

– Я не могу, – умоляю я. – Я занята.

– Послушай, – говорит он. – Ты не можешь так со мной поступать. – Он просил, и я начала чувствовать себя виноватой перед ним. – Ты должна мне, – прошептал он. – Это просто поездка на машине.

– О’кей, – смилостивилась я. Я решаю, что, возможно, действительно должна ему, потому что поставила его в неловкое положение перед друзьями. – Ну, хорошо, – сказала я, когда мы сели в машину и поехали в сторону его дома. – Прошу прощения за ту ночь. Это просто…

– О! Я знаю. Ты еще не готова, – ответил Даг. – Я понимаю. Особенно после того, через что ты прошла.

– Нет, я не это имела в виду.

Я понимала, что это не имело никакого отношения к смерти моей матери, но я не могла собраться с духом, чтобы сказать Дагу правду. – Я так себя вела просто потому, что не считала его хотя бы немного привлекательным.