Текст книги "Дом Эмбер (ЛП)"

Автор книги: Келли Мур

Соавторы: Такер Рид,Ларкин Рид
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– Сумасшедшей? – закончила я предложение за него, и он продолжил.

– А потом ты сказала, что Нанга хочет поговорить с тобой. И я подумал, – он снова пожал плечами, – это лишь между тобой и Нангой. – Он задумался. – Ида говорила, что они не смогут причинить тебе вред. Это всего лишь прошлое. Словно маленькое окошко в прошлое. И ты можешь смотреть сквозь него. Это особый дар, который есть только у некоторых представительниц твоей семьи.

У сумасшедших, подумала я. Я потерла лицо рукой. Я заметила, что легонько раскачиваюсь, как делаю всегда, когда я расстроена. Я заставила себя остановиться.

– Они не смогут навредить мне?

– Нет. Так говорила Ида.

– И Нанга знает что-нибудь об этом?

– Если кто-нибудь и знает, так это она.

– А кто такая Нанга?

– Это… моя родственница. Я думаю, что она могла бы помочь. Ида всегда говорила, что Нанга хочет помочь, что у неё есть какой-то план.

– Если она разговаривала не со мной, тогда с кем? – Я снова осмотрела глубины чердака. – Кто стоял за дверью?

– Я не знаю.

Я поднялась на дрожащих ногах, Джексон помогал.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Я не знаю, – ответила я.

Он нашел мой фонарик, который все ещё ярко горел.

– Он выключился, – жалуясь, словно маленький ребенок, сказала я.

– Нет, – ответил он, – скорее всего ты просто не видела его из-за видения. Ты была в прошлом. В темноте прошлого. Свет там никогда не горит.

Она была заперта в темноте, подумала я. Потом я вспомнила нашу первую ночь здесь, когда фонарик Сэмми погас в оранжерее. Может быть, я тогда тоже видела тени, даже не зная об этом? А как я выберусь в следующий раз?

– Ты справишься с лестницей? – спросил он. Я кивнула.

Он сунул мою коробку себе подмышку, и выключил свет. Я наступала ему на пятки, пока мы не оказались на площадке второго этажа. Он кивнул на коробку. Куда ты хочешь это отнести?

Я прошла в свою комнату и, включив маленькую прикроватную лампу, указала ему на кровать.

– Можешь засунуть под неё?

Она исчезла под оборками покрывала. Он направился к выходу, но повернулся у двери. Он начал говорить, запнулся и начал снова.

– Если ты расскажешь об этом своей матери, она уйдет. Вы никогда сюда не вернетесь.

– А, может быть, я хочу уехать отсюда.

– А, может быть, и не хочешь, – парировал он. Его глаза молили. И я подумала. – Почему вдруг эти алмазы так важны для него?

– Я не знаю, – повторила я.

– Пожалуйста, – сделай для меня одну вещь, – прежде чем примешь решение.

– Какую?

– Поговори с Нангой. Если получится, вернись к её хижине и поговори с ней. Пожалуйста. – Он повернулся и ушел.

Если получится? Мелькнула мысль в моей голове, пока я прислушивалась к его удаляющимся шагам.

И тут снизу я услышала звук включенного телевизора. Я понадеялась, что мама не слышала, как мы тут ходим. Может быть, она задремала под его бормотание.

Я почистила зубы и залезла в кровать. Думая ни о чем. Вспоминая слова Дейрдре. «Не спи», – сказала она. Хотела б я не спать. Я лежала в постели, не шевелясь и прислушиваясь к голосам, раздающимся в темноте.

– Сара.

Я очнулась от обрывочного сна, который я хотела бы вернуть. Я пыталась собрать все кусочки воедино – женское лицо, ощущение спокойствия, чувство дома – но они улетучились, как дым.

Лунный свет просачивался сквозь кружевные занавески на окне и пускал странные тени на моей кровати. Было такое чувство, что я закрыла глаза всего мгновение назад, но часы на столе показывали, что прошло несколько часов.

Воздух в моей комнате стал холодным.

– Сара?

Я знала этот голос. Это был Сэмми. Он пришел ко мне в комнату. И хотя я говорила себе, что спятила, но я боялась отвечать ему.

– Сара? – голос был ровным и неестественным. – Где моя коробка?

Я пошарила рукой в поисках лампы возле кровати. И почему только я её выключила? Мелькнула у меня безумная мысль. Мои пальцы нащупали кнопку. Я нажала. Свет зажегся.

Сэмми стоял передо мной. Его глаза были широко открыты. Но при этом он не бодрствовал. Хождение во сне. Когда ему было года три, такое с ним часто случалось.

– Сэм? – спросила я и выбралась из постели.

– Где моя коробка, Сара?

Я взяла его за руку. Он позволил мне вести себя без малейшего сопротивления, спокойно, легко. Раньше с подобными случаями справлялся папа. Теперь, наверное, это было моей задачей. Я проводила его к постели, усадила его, и подняла ноги на матрас. Я нажимала на его плечи, пока его голова не легла на подушку.

– Где моя коробка?

– Шшш, шшш, – сказала я, укрывая его одеялом, и подтыкая его под подбородок. – Мы найдем её утром, приятель. Засыпай.

Он закрыл глаза. Его рот приоткрылся. Он начал похрапывать. Я поддалась непреодолимому желанию и поцеловала его в лоб.

Потом я вернулась в свою постель.

Глава 6

Проснувшись утром, я осторожно и с неохотой начала размышлять над странными вещами, произошедшими вчерашней ночью. Что это было? Галлюцинация? Призрак? Подумав хорошенько, я решила, что вряд ли она разговаривала непосредственно со мной. Скорее это было похоже на повторный показ какого-то фильма. Дежа вю на две сотни лет позже. Жизнь, включенная на бесконечное проигрывание снова и снова.

Я задумалась, чувствует ли она это повторение.

Когда я села, боль в моей голове начала пульсировать в такт с биением сердца. Я осторожно прикоснулась ко лбу и нашла шишку размером с половину яйца. Замечательно. И как я объясню это маме? Особенно в связи с наполненным весельем визитом в Балтимор. Не говоря уже об удовольствии от встречи с папиными сослуживцами. Как мне это им объяснить?

Я нашла тональный крем и осторожно его наложила, затем чуть начесала волосы вниз и на лоб. Потом я посмотрела на себя в зеркало.

Кошмар, выглядела я ужасно.

Я сидела в кухне над тарелкой с овсянкой, когда вошла мама.

– Сара, я надеюсь, что ты будешь присматривать за Сэ… – Она запнулась и посмотрела на меня с неверием во взгляде. – Господи, что ты сделала со своим лицом?

– Споткнулась в темноте о свой чемодан и ударилась о столбик кровати, – высказала я предположение, решив проверить, купится ли она на это.

– Неужели, Сара? – Мама вздохнула и покачала головой. – Именно по этой причине воспитанные люди стараются поддерживать в комнате порядок.

Потрясающе. Судя по этой фразе, я была просто растяпой и неряхой. Видимо для всех остальных придется придумать какую-то более уважительную причину.

Тут вошел Сэм и его глаза слегка расширились, когда он увидел меня, но он ничего не сказал. Он просто остановился передо мной и протянул свои ручки, чтобы прикоснуться к моим щекам. Он притянул к себе мое лицо, затем легонько поцеловал мою шишку.

– У Сары вава.

Как можно не любить этого малыша?

Мама увидела, что Сэмми на буксире тащит Злобного Мишку, и собралась было отпустить какое-то замечание, но я отрицательно покачала головой. Мой новоприобретенный авторитет. Она слегка сжала губы, но решила позволить нам с Сэмом поступать по-своему.

– Просто забирайтесь в машину, – сказала она.

Мне пришлось сесть на переднем сидении, так как Сэм должен был сидеть сзади, но я тут же повернулась к окну и зрительно отстранилась. Я не хотела болтать с мамой – я хотела подумать. Я знала, что если я собиралась сказать хоть что-нибудь об увиденном, то я должна сделать это сейчас, пока мама не начала тратить деньги на вечеринку. Но я также знала, что если я скажу хоть слово, то я больше никогда не попаду в Дом Эмбер. А я не уверена что мне нужно именно это. Я вообще ни в чем не была уверена.

То, что я могла делать в Доме Эмбер было… невероятно. Может быть слегка пугало. Но Джексон сказал, что они не тронут меня, что это всего лишь тени прошлого. И это были мои тени – люди, которые для меня были кусочками головоломки. И должна заметить, что я заинтересовалась. Да и в любом случае, через две недели мы всё равно уедем.

Наверное, я должна остаться и посмотреть, что произойдет дальше.

Меньше чем через час мы были в Балтиморе. Мама ездила по улицам с уверенностью бывшего жителя. Она ходила здесь в школу – женский Колледж Нотр Дам. Она познакомилась с папой на смешанной вечеринке, на танцах, куда приглашались учащиеся из других близлежащих привилегированных школ. Папа был из Коннектикута и ходил в колледж при университете Джона Хопкинса; он пришел на вечеринку со своим кузеном, который был курсантом в военно-морской академии в Аннаполисе. Всё остальное, как они всегда говорят, уже история.

Я предположила, что мы отправимся прямиком в больницу, но у мамы были на уме другие развлечения. Наша первая остановка была у магазина МакКоли – самый старый канцелярский магазин в Балтиморе, как объяснила нам мама. Внутри было темно и полным полно самой разнообразной бумажной продукции. Мы подошли к прилавку в глубине магазина, где пожилой мужчина оторвался от работы и посмотрел на нас.

У мамы на лице растянулась сияющая улыбка.

– Мистер Перкинс. Вы до сих пор здесь. – Я всегда удивлялась, насколько музыкальным становился её голос, когда она старалась быть очаровательной.

– Неужели это мисс МакГиннесс?

– Боже мой. Вы абсолютно правы! Ну и память у вас.

– Мужчина никогда не забудет такую хорошенькую девушку, как вы.

– В моем возрасте такая лесть только подстегивает. – Она прикоснулась к его руку. Она флиртовала с пожилым джентльменом. Бррр.

– Есть что-то, чем я могу помочь сегодня?

– Я надеялась, что вы сможете помочь, потому что я в отчаянии, – начала мама. Затем она вывалила на него всю свою историю: как нам неожиданно пришлось приехать сюда из Сиэтла на похороны её матери и что ей пришлось отказаться от празднования моего Дня Рождения, но теперь «сенатор Хэтэуэй» пообещал помочь ей организовать всё здесь, что было «невероятной удачей», но всё происходит «в невероятной спешке», в следующие выходные, может ли он сделать всё так быстро?

– Хммм, – осторожно пробормотал мистер Перкинс. – А о чем конкретно идет речь?

– Пригласительные, достаточно много, с пометкой о необходимости письменного ответа. Было бы идеально, если они будут темно-синего цвета с золотой надписью. Тисненой. Скажем, двести пятьдесят штук?

Двести пятьдесят? Мысленно повторила я.

– У вас есть текст?

Мама показала ему страницу из записной книжки с кожаной обложкой.

– Очень мило, – прокомментировал он. Он сжал губы, пока обдумывал решение. Мама ждала затаив дыхание. – Хорошо, – сказал он. – Для вас и сенатора.

– Слава небесам, спасибо вам! Насколько быстро всё будет готово?

Мистер Перкинс позвонил на склад.

– У нас есть то, что вам нужно в необходимом количестве – темный индиго. Если мы немного подсуетимся, то всё будет готово этим вечером. – Он, извиняясь, пожал плечами. – За дополнительное вознаграждение.

– Разумеется, – вырвалось у моей мамы. – Вы просто волшебник, мистер Перкинс.

Когда мы вышли на улицу, мама вскинула кулак в победном жесте, но я почувствовала тошноту. В моей голове всё время продолжала вертеться эта цифра. Двести пятьдесят гостей приглашены на празднование Дня Рождения мисс Сары Парсонс. Во что, Бога ради, она меня втянула?

Нашей следующей остановкой снова был не госпиталь. Мы поехали в дорогой торговый квартал чуть ниже Mt. Вернон Сквер, где мама въехала на парковку возле узкого кирпичного здания, которое оказалось магазином женской одежды. Сэмми начал подвывать.

– Мам, – сказала я, – не думаю, что Сэм спокойно выдержит ещё один такой заход. Может, ты нас просто высадишь у госпиталя?

Она выставила свои длинные ноги с водительской стороны, передала ключи парковщику и подошла к дверце со стороны Сэмми. Она присела рядом с ним.

– Последняя остановка, золотко, и потом ты получишь газировку из одного замечательного магазина, который я знаю. Ты сможешь побыть здесь?

– А Злобный Мишка тоже получит свой стакан? – Он перестал выть.

Я видела, что она собиралась сказать нет. Я видела, что она хотела сказать нет, но она вовремя остановилась.

– Разумеется, детка, он тоже получит свою порцию, но ты должен пообещать мне, что вы со Злобным Мишкой будете хорошо себя вести в этом магазине. Ты обещаешь?

– Угу, – ответил он.

Удачи тебе с этим, подумала я.

Внутри магазина мы прошли в комнату, поднявшись по небольшой лестнице и миновав две большие каменные кадки, наполненные дорогущими цветами. Платье, представленное в самом центре, было свадебным.

Это не предвещало ничего хорошего.

К нам сразу же подошла привлекательная, безукоризненно одетая женщина.

– Меня зовут Мэри, – пробормотала она моей маме. – Чем я могу вам помочь, мадам?

– Нам нужно два платья в полный рост для каждой из нас. Что-нибудь слегка консервативное для меня, но не слишком. И что-то по-настоящему экстравагантное для моей дочери. Мы будем праздновать её шестнадцатилетие.

– Разумеется, мадам. – Она провела нас к кожаным диванам, вокруг которых размещались стеклянные столы, на которых стояли высокие вазы с лилиями. – Могу я предложить вам что-нибудь? Шампанское? Горячее какао для маленького джентльмена?

– Шампанское звучит неплохо. Сэм? Как насчет горячего какао?

– Два. Один для Злобного Мишки. – Он кивнул.

Мама с Мэри обменялись раздраженной улыбкой, затем она наклонилась для серьезного разговора с Сэмом.

– Милый, мне кажется, что вы со Злобным Мишкой могли бы разделить какао…

– ДВА! – прокричал он.

Мама вспыхнула, но Мэри вежливо сказала:

– Мы, разумеется, принесем Злобному Мишке его собственную порцию какао.

Помощница Мэри бросилась за напитками, пока Мэри начала заполнять вешалку платьями. Я с растущей тревогой смотрела на них, чувствуя отвращение от того, что мне придется всё это примерять. Но затем вешалка скрылась в задней комнате и мгновением позже первое платье вернулось в комнату надетое на одну из продавщиц, нанятую очевидно больше для работы моделью, чем из-за её способностей справляться с кассовым аппаратом. Богатым клиентам не придется утруждать себя примеркой. Особенно при том, что платье значительно лучше будет выглядеть на моделях.

Так что я уселась, попивая разделённый со Злобным Мишкой какао и наблюдая, как Сэм зарисовывает пробелы в раскраске, которую помощница Мэри волшебным образом откопала для него, пока мама тихо покачивает головой при виде очередного платья. Я проявила слабый интерес при появлении восьмого по счету – элегантного черного платья, – на что мама лишь нахмурилась. Мэри, по-видимому, поняла, что мое мнение вряд ли будет приниматься в расчет при выборе, и всё свое внимание направила на маму.

Где-то пятнадцатое платье – нечто розовое с кружевным лифом – получило от мамы «возможно». Для неё, злобно нахмурившись, понадеялась я. В любом случае, мимо нас проплывали всего две модели, в бесконечных вариациях цветов и стилей. Мэри выглядела более чем разочарованно, когда наконец появилось темно-зеленое платье в греческом стиле, из органди, которое одновременно облегало и струилось при каждом шаге модели. Лицо мамы просветлело.

– Мне кажется, что это платье будет отлично смотреться на вашей фигуре, мадам. – Мэри тут же оживилась.

Определенно мама была с ней согласна. Первый выбор сделан. Но вешалка опустела и для меня ничего не было. Пока, с ненавистью подумала я.

– Простите, но мы не нашли ничего для юной леди, – извинилась Мэри.

– Я застряла на мысли что ей пойдет золотисто-осенний цвет, – проговорила мама. – Он оттенит её кожу и заставит её сиять. Но мне очень понравилось то кремовое платье с вышивкой. А тебе оно понравилось? Милая?

Ой. Неужели со мной заговорили? Хм. А я помнила, о каком платье идет речь?

– Да, именно. Она было чудесным. Если речь не шла о том черном платье-футляре, которое мне понравилось, мне было плевать.

– На какую дату нужно платье? – спросила Мэри, воодушевившись при мысли о дополнительной комиссии. – Если мадам будет угодно, я могу уточнить у дизайнера. Может быть, она сможет организовать это платье в золотом цвете.

– Это было бы идеально.

Мэри позвонила. Они сняли с меня мерку. Платье будет готово в следующую пятницу в Арлингтоне. От моей мамы требовалось организовать доставку.

Я понятия не имела, сколько денег мама только что потратила, но видимо сумма была внушительной, если судить по широкой улыбке на лице Мэри.

Дальше мы остановились возле магазина деликатесов в менее дорогом районе Балтимора. Сэм получил свою обещанную шоколадную газировку и обычный сэндвич с индейкой и салатом. Потом мы, наконец, поехали в папин госпиталь.

Папа встретил нас у главного старого входа к Джону Хопкинсу. Он воскликнул:

– Черт возьми, детка, что с тобой случилось? – затем он присел на корточки и посветил мне в глаза одним из тех маленьких фонариков, которые доктора всегда носят с собой. Видимо я прошла тест, потому что он выпрямился и подготовился к следующему мероприятию – ВИП-туру. Он включал в себя все лестницы в старой ротонде госпиталя, проход мимо нескольких запрещённых зон и купол в самой верхушке.

Я считала ступеньки, когда папа начал рассказывать нам об основателе госпиталя, мистере Джоне Хопкинсе. Семья Хопкинса была квакерами, освободившими всех своих рабов за несколько лет до того, как это сделали во всем округе, заставив Хопкинсов бросить школу и работать на полях вместо них.

Приблизительно после сотой ступеньки мы с Сэмми услышали всё, что только можно было о том, насколько Хопкинс был удачливым в делах и что у него были и плохие времена.

– Он влюбился в свою двоюродную сестру, Элизабет, – проинформировал нас папа.

Не слишком умно с его стороны, подумала я, всё ещё считая, 137, 138. Кто же захочет влюбляться в кузенов.

– Ни один из этой трагичной пары потом не завел семью, – продолжал папа, – что привело к тому, что у Хопкинсов оказалось много денег, которые некому было оставить. Так что ему в голову пришла эта замечательная идея, организовать больницу и медицинский колледж. – 169,170. Я уже начала задыхаться.

– Это был союз школы и больницы, – информировал нас папа, уже слегка охрипший к этому времени, – который привел к научным достижениям и некоторым величайшим открытиям в медицине ХХ века.

Мы все сконцентрировались на ступеньках, пока поднимались по винтовой лестнице внутри купола, ныряя в очередной люк и поднимаясь на следующий уровень, и проходя последние шестьдесят шесть ступенек, которые были настолько узкими, что приходилось выворачивать ступню чтобы ступить на них. Очередной люк – двести тридцать одна, двести тридцать две – и внезапно под нами оказался весь Балтимор. Мои ноги как будто налились свинцом, но вид того стоил. Я сделала несколько фоток, чтобы послать их Джеси.

И тут папа, наконец, восстановил дыхание.

– Только подумайте, – сказал он, если бы Хопкинсу удалось окончить образование или если бы он женился на своей кузине, он возможно бы и не основал ни этот госпиталь, ни университет. И тогда тысячи людей, которых лечили в госпитале, или миллионы людей, которым помогли исследования в университете Хопкинса, могли бы просто умереть. Вся наша история такова – она построена на бесконечном количестве случайных событий, которые вместе соединяются в нечто, подобное этому. И если изменить хоть одно, тогда… – Папа пожал плечами.

Я мысленно закончила предложение, весь мир тоже может измениться.

Мы пообедали с папой, потом мама нас забрала. Дорога домой проходила в тишине. Мама сфокусировалась на дороге и своих мыслях. Я б сказала, что она была удовлетворена прогрессом, которого она добилась при организации грандиозной вечеринки. Она забрала и свое платье, и приглашения – все это было аккуратно сложено в багажнике автомобиля.

Когда мы приехали, в доме было темно, горела только лампочка на крыльце. Мы с Сэмми ждали, пока мама освободит руки, чтобы выключить лампочку на крыльце и включить свет в холле.

– Сара, – прошептал Сэм. Я наклонилась к нему. Он показал пальцем направление. – Почему она в зеркале?

– Кто? – я повернулась, чтобы посмотреть. Но тут вспыхнул свет.

И я ничего не увидела в зеркале – ни отражения портрета, ни блеска стекла, вообще ничего. Я снова повернулась к Сэмми.

– О чем ты говоришь?

Но Сэмми уже шел дальше.

Мама отнесла приглашения в кабинет на первом этаже в западном крыле, который, как я предположила, стал чем-то вроде главного офиса для планирования вечеринки, так что я воспользовалась случаем и решила пройтись по западному крылу.

– Пойдем со мной, Сэм, – сказала я. Я пока не была готова к прогулкам в одиночку.

Комната бабушки была справа, её окна выходили на реку. Это была большая комната с собственной ванной и классным восьмиугольным закутком в углу. Постельные принадлежности, маленький диван и два кресла – всё было отделано современной ситцевой тканью с цветочным рисунком, а большая часть мебели была последних моделей, что меня удивило. Может быть, бабушка не хотела, чтобы прошлое окружало её в комнате, где она спала.

Единственным исключением из всех предметов двадцатого века была старинная колыбель в углу. Мне стало интересно, когда бабушка к ней прикасалась, могла ли она видеть спящего там младенца.

Наискосок от бабушкиной спальни была комната в китайском стиле, которая была заставлена всевозможными вещами с Дальнего Востока: вазами, шкатулками, и прочими произведениями искусства, а также там стоял комод, отделанный латунью. Я закрыла двери, даже не думая заходить туда – там была куча вещей, которые Сэмми мог бы с легкостью разбить.

Последняя комната занимала весь конец коридора с видом на реку и переднюю лужайку. Она была почти пуста, с богатым паркетным полом – я предположила, что это бальный зал. В зале был небольшой уголок, где, как я решила, находился оркестр, отгороженный от танцующих пар. В дальнем конце располагались французские двери, которые вели на кирпичное крыльцо и лестницу за ним.

Глухое эхо в пустоте комнаты вызвало у меня желание узнать, смогу ли я заставить себя увидеть что-нибудь из прошлого – смогу ли я вызвать видение по заказу. Пока Сэмми кружился по комнате, с очевидным желанием вызвать у себя головокружение, я подошла к крыльцу и прикоснулась к перегородке оркестровой зоны. Я сжимала дерево, пока у меня на руке не отпечатался узор, склонила голову, сконцентрировалась и услышала, увидела…

Ничего. Я, наконец, разжала руку, чувствуя себя слегка нелепо. Как экстрасенсы делают это? Это был не слишком хороший дар, если я даже не могла контролировать то, что происходит. Если это снова произойдет.

Я пожала плечами и закружилась по залу в сторону Сэмми под воображаемую музыку вальса, припоминая балетные движения со второго класса. Я ударила по выключателю и потянулась к дверной ручке.

И тут за моей спиной вспыхнул золотистый свет. Настоящая музыка сменила мою воображаемую мелодию, смешавшись со звуками шагов по полу и болтовней дюжин людей. Я развернулась и увидела танец, бал в самом его разгаре, женщин в платьях с кринолином, совершающих одинаковые движения напротив ряда мужчин в смокингах. Тени, с удивлением и удовлетворением подумала я. Я увидела их.

Мое внимание привлекла девушка в бледно розовом платье, с белоснежной кожей и почти черными волосами. Она выглядела… знакомой. Родственница? Она могла бы быть одной из моих дальних прабабушек. Это не так уж плохо, не так пугающе. Это было похоже на волшебство, на фильм, и я зачарованно наблюдала за видением, пока не услышала голос моего маленького брата.

– Сара, проснись. Я хочу уйти.

И картинка с танцорами исчезла, как будто кто-то выключил телевизор, и комната погрузилась в темноту. Я немного расстроилась, я хотела, чтобы они вернулись. И я улыбнулась про себя. Когда видения не включают безумную женщину, кричащую на тебя в темном чердаке, они могут быть достаточно неплохими. Интересными.

– Ладно, Сэм, пойдем-ка отсюда.

Идя следом за своим младшим братом, я напевала мелодию, которую никогда раньше не слышала, мелодию, которая не звучала в этих стенах на протяжении столетий.

Глава 7

У девушки в зеркале было симпатичное лицо в обрамлении темно-каштановых локонов. Она – я – прихватила шпилькой выбившийся локон и с удовлетворением кивнула собственному отражению. Я вышла из своей комнаты и постучала в дверь соседней комнаты.

– Ты там?

– Сара-Луиза! Входи.

Мальчик сидел за столом заваленным деревяшками и инструментами. Он скреплял края матовым клеем, который идеально подходил и скрывал стыки деталей. Его лицо было бледным и худым. Мой брат. Мэтти.

– Дорогой, – сказала я, – ты же не должен сейчас работать.

– Я закончил со всей сложной работой, Сара, – ответил он. – Мне осталось только скрепить и склеить все детали.

– Сделаешь всё завтра или на следующей неделе, когда будешь чувствовать себя лучше.

– Мы с тобой можем не притворяться друг перед другом. – Он улыбнулся и тряхнул головой. – Мы всегда должны быть честными.

– Прости меня. – На глаза навернулись слезы. Я со злостью смахнула их.

– Садись. Помоги мне. Я хочу закончить эту штуку. Я хочу, чтобы люди, которые через сотню лет будут смотреть на неё, могли бы сказать: «Должно быть тот кто её сделал был умным парнем».

– Ты должна взять её себе и хранить в ней свои самые драгоценные сокровища и всегда помнить обо мне.

– Я буду, – сказала я охрипшим голосом и я – она – села рядом со своим братом.

– Сара. – Он улыбнулся и прикоснулся к её руке.

– Сара.

Я слышала голос Сэмми как будто издалека, но не хотела отвечать ему. В комнате мальчика было безопасно, вокруг мелькали холодные тени от моих видений. Я не хотела уходить.

– Сара. Проснись, Сара.

Своей маленькой пухлой ручкой Сэмми хлопал меня по руке. Я села в утреннем радостном свете, но в моей голове всё ещё застрял сон. Мне казалось, я знаю эти лица. Я видела их на одной из картин на стене.

Какой странный сон. Такой печальный. Такой настоящий. Может быть, я видела отголоски в своем сне? Я задумалась. Но тогда почему мне казалось, что я была одной из них, вместо того, чтобы наблюдать за ними?

Есть ли кто-нибудь в мире, у кого есть ответы? Я отложила вопрос в сторону; сейчас у меня не было времени думать об этом. У меня впереди был грандиозный день. Катание на яхте с Ричардом, сыном сенатора.

– Зачем ты меня будил, Сэмми? – спросила я.

– Затем, Сара. Я готов завтракать. Пошли со мной. – Он потянул меня за руку.

– Ладно, – улыбаясь, ответила я.

Сегодня утром были французские тосты, поджаренные до золотисто-коричневого цвета. Ещё одна невероятная услуга от Розы, которая всё ещё помогала маме и которая всё ещё кормила вкусностями Сэмми и, как мне казалось, заодно и меня.

Когда мы покончили с тостами, я усадила Сэмми перед телевизором в бабушкиной комнате за мультиками и приняла душ в ванной возле кухни, который был теплее и уютнее, чем выложенная плиткой ванная наверху. Когда я направлялась в мамину комнату чтобы одолжить её фен, мне пришлось ответить на стук в дверь. За дверью оказалась женщина средних лет, которую, к счастью, кажется, никак не взволновало полотенце, накрученное на мои волосы.

– Чем я могу вам помочь? – спросила я.

– Я каллиграф, – слегка нетерпеливо ответила она.

– Хмм, кто?

– Каллиграф. – Она посмотрела на лист бумаги в своей руке. – Мой наниматель Анна Парсонс? Для написания приглашений? – Видимо на моем лице всё ещё было написано недоумение, потому что она добавила: – Я пишу адреса от руки.

– О Боже, правда? – выговорила я, впуская её. Я подумала, что, наверное, была немного грубой, потому что она нахмурилась в ответ. Но серьезно, неужели сейчас существуют люди, которые зарабатывают себе на жизнь подобным образом?

Я показала ей дорогу в кабинет и поспешила обратно в бабушкину ванную, потому что мои волосы высыхали в волнистом беспорядке. Тридцать минут спустя они были высушены, выпрямлены и слегка вились на кончиках. Я сделала всё возможное, чтобы скрыть свою шишку, затем я сделала себе маникюр. Слегка сбрызнула себя цветочно-цитрусовым Sunrise, немного карандаша для глаз и блеска для губ и я решила, что выгляжу неплохо. Для меня. С темно-синим синяком от ушиба. Я вздохнула.

Я одела белую майку под рубашкой с бело-голубыми полосками вместе со своим любимым жакетом, пару браслетов и ожерелье из бисера. Я посмотрела на себя в зеркало. Ладно, ожерелье лучше убрать. Я не хочу, чтобы он думал, что я слишком старалась.

Кроме того это показалось просто неправильным. Этот жакет был слегка мешковат. Плюс он немного сбивался в кучу, если его постоянно не оттягивать. О чем я определенно буду забывать.

Боже. Я снова поднялась по лестнице к своему чемодану. А как насчет длинных рукавов? Слишком скучно. Капри? Может быть, если бы мои ноги были загоревшими. Я сжала зубы, чтобы сдержать нарастающую панику.

После десяти минут панического переодевания, я появилась в кухне в том же виде, с которого я начинала – без серег и браслетов, плюс ожерелье.

– Вижу, ты подготовилась к своему свиданию? – Роза бегло осмотрела меня.

– Что? Нет. – Я почувствовала, что краснею. – Это не свидание, Роза, мы просто поплаваем под парусом.

– Ну-ну. – Она передала мне пакет, завернутый в пластик. – Я сделала тебе брауни, чтобы взять с собой. Ты не можешь идти с пустыми руками – не тот уровень.

Ой-ой. Я даже не подумала о том, что нужно что-то брать с собой.

– Вау, Роза, это невероятно предусмотрительно с твоей стороны. Спасибо тебе.

– Ты следи за этим парнем. Я надеюсь, что его поведение намного лучше, чем было у его отца в ваши годы.

– Не волнуйся за меня. Я уже взрослая девочка.

– Не настолько. – Она фыркнула. – Тебе почти шестнадцать. Может быть тебе нужен аспирин? Всё ещё болит?

– Что? Ах да. – Шишка. Видимо мои ухищрения никак не помогли. – Я знаю, где бутылочка, спасибо, Роза. – Она повернулась, чтобы уйти. Я остановила её. – А Джейсон где-то поблизости?

– Он работает в саду. Позади восточного крыла.

– Спасибо, – ответила я и нырнула в галерею через французские двери. Я вышла на каменную дорожку, которая вела налево, извиваясь вдоль живой изгороди, переходящую в совокупность плит между клумбами. Я заметила, как Джексон склонился над одной из них с инструментом в руке. Несмотря на теплый день, он был одет в рабочую рубашку с длинными рукавами. Когда он увидел меня, он уселся на нижнюю стенку бордюра.

– Сажаешь – сказала я, – или вскапываешь?

– Сажаю, – ответил он, указывая на кучку луковиц. – Ида просила меня посадить их ещё с месяц назад. И я подумал, что это последнее, что я могу сделать для неё. Осень – это лучшее время, чтобы сажать нарциссы, – ответил он, поясняя это такому несведущему в ботанике человеку, как я.

– Ааа.

Он сменил тему:

– Ты выглядишь очень мило, – и я подумала про себя, насколько формально-вежливо это звучит. Я задумалась, что случилось с тем парнем, который так легко болтал со мной на чердаке, но, может быть, судя по тому, как закончилась ночь…

– Спасибо, – ответила я. – Я отправляюсь в плавание.

– С Ричардом Хэтэуэем.