Текст книги "Дом Эмбер (ЛП)"
Автор книги: Келли Мур
Соавторы: Такер Рид,Ларкин Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Вдалеке я услышала звук шин едущей по гравию машине. Я выглянула из-за листьев в сторону подъездных ворот. Мама была дома.
– Нам нужно спуститься, – сказала я. – Немедленно!
Джексон поспешил к лестнице.
– Я иду первым, Сэм. Ты идешь следом за мной так быстро, как только сможешь. – Он подождал, пока Сэм не встанет на ступеньку, прежде чем начать спускаться. Их головы исчезли за краем домика.
Я положила доску на место и засунула нож Джексона в свой карман. Затем опустила ноги на ступеньку и поспешила за ними.
Подо мной Джексон снял Сэма с лестницы, и они крадучись побежали в сторону кустов около дома. В десяти футах от земли я шагнула в несуществующее пространство.
– Мэгги, – прокричала моя одиннадцати– или двенадцатилетняя мама, поднимаясь мимо меня. – Мэгги, ты мне обещала, что не будешь подниматься сюда без меня. Я же сказала тебе, что мы пойдем вместе, как только я закончу рисовать.
Милый, сладкий голосок.
– Ты не закончила рисовать, Энни.
Я наблюдала, как она достигла вершины.
– Мэгги, стой! Передай мне Злобного Мишку, чтобы я могла взять тебя за руку. Ты слышишь меня? Не двигайся, Мэг. Стой. СТОЙ!
До меня донесся крик. Затем что-то пролетело мимо меня. Что-то белое, колеблющееся и быстрое.
Хлопнула дверца машины. Я почувствовала, что меня тянет назад, теряя равновесие, я судорожно схватилась. Я ухватилась за ступеньку и прижалась к дереву, проглатывая рыдание, рвущееся из горла.
– Мамочка, – кричал Сэмми, пока бежал по дорожке, проходящей возле оранжереи. – Ты дома! – Он схватил её за руку и потащил к двери, подальше от дерева.
– Эй, эй, Сэм, – сказала мама. – Дай мне забрать свои пакеты. Ты можешь мне помочь, хорошо?
– Хорошо, – сказал он.
– А где твоя сестра?
– Мы играем в прятки. Она меня пока не нашла.
– Ей будет ещё сложнее тебя найти, если мы пойдем внутрь. Может быть, тебе стоит пойти и поискать её?
– Ха, – пренебрежительно ответил он. – Сара всегда меня находит.
Они вошли внутрь. Я поспешно преодолела последние десять ступенек. Джексон взял меня за руку, чтобы поддержать, пока я стряхивала грязь. Затем повел меня в сторону оранжереи.
– С тобой всё хорошо?
– Ага.
– Я испугался, что ты можешь упасть. Что ты видела?
– Моя тетя… Мэгги. Она… – Я едва ли могла произнести слова вслух. Мой желудок сжимался. Слёзы стояли в моих глазах. – Она упала.
Он выглядел потрясенным.
– С лестницы?
– Я покачала головой. – С самого домика. Я… Я думаю, что она умерла.
– Боже мой, – выговорил он.
Очередная волна головокружения окатила меня. Только на этот раз она исходила из моего желудка. Он снова сжался.
– Мне кажется, меня сейчас…
Я кинулась к кустам. Джексон отвел назад мои волосы. Мой завтрак оказался на земле.
– Держи, – сказал Джексон. Он протягивал мне чистый белый носовой платок.
Я понурила голову и отмахнулась от его предложения.
– Я не могу его взять.
– Я принес его для тебя.
Я взяла кусочек ткани из его руки и вытерла рот.
– Спасибо, – смущаясь, сказала я. – Ты, должно быть, считаешь меня уродцем.
– Нет, – ответил он. – Сара, нет, – он слегка присел, чтобы можно было смотреть мне в глаза. – Есть кое-что, что я уже давно хочу тебе сказать.
– Сара? – моя мама решила пойти меня поискать. Она стояла и смотрела на нас так, как будто застукала нас за чем-то непристойным.
– Мам, – сказала я, прочистив горло. – Джексон просто помогал мне искать Сэмми.
– Вот как, – сказала он.
– Ага. Ты видела его?
– Он внутри. Может быть, тебе тоже следует пойти в дом. И разве Джексон не должен быть в школе?
Теперь была моя прощальная реплика. Я повернулась к Джексону.
– Спасибо тебе за помощь, – сказала я.
– В любое время.
Я уже собиралась пройти в дом, но следующие слова мамы заставили меня остановиться.
– Джексон, – сухо произнесла моя мама, – после того, как ты объяснишь Розе, почему ты не в школе, ты не мог бы оказать мне услугу? Минут через двадцать кое-кто приедет, чтобы забрать лошадей.
Я резко развернулась.
– Лошадей? Но… У Сэмми ещё даже не было возможности, чтобы покататься на них.
Я чувствовала, что Джексон смотрит на меня, я чувствовала его напряжение, но он знал, что он не был участником этой дискуссии.
– Я буду в конюшнях через двадцать минут, миссис Парсонс. – Затем он ушел по направлению к дому.
Мамин взгляд ничего не выражал.
– В Сиэтле есть лошади. Сэмми может ездить верхом там, если ему так сильно захочется. Мне нужно оборвать здесь всё концы.
– Оборвать концы. – Милый эвфемизм, описывающий более чем трехсотлетнюю семейную историю. Я не знала, что на меня нашло, но я не могла сдерживаться.
– Знаешь что, мам? Ты хоть раз спросила у Сэмми или меня, хорошая ли это идея, продавать это место. А что если мы думаем, что оно должно остаться в нашей семье?
– Ты понятия не имеешь, о чем ты говоришь. Это просто старый дом, переполненный старой рухлядью. У тебя не может быть к нему никакой привязанности. Ты никогда не была здесь раньше.
– Но сейчас-то я здесь. И нам с Сэмми очень нравится это место. Мы не хотим, чтобы ты продавала его незнакомцам, которым оно не принадлежит.
– Сара, ты и Сэмми не принадлежите к этому месту. Я к нему не принадлежу. У нас есть жизнь за три тысячи миль отсюда. Ты хочешь, чтобы мы там всё бросили? – Она остановила меня, прежде чем я успела ответить. – Даже если у тебя есть какой-нибудь романтический повод, который мог бы заставить меня остаться, я никогда этого не допущу. Одни лишь налоги на недвижимость съедят меня заживо. Мы должны будем разрезать это место и продавать его по кусочкам, пока едва ли что останется. Ты этого хочешь?
– Папа мог бы помочь…
– Твой отец не имеет с этим ничего общего, – со злостью в голосе прервала она меня.
– Мы могли бы позволить себе его, если бы ты не тратила так много на эту дурацкую вечеринку.
– Только так я могу позволить себе выгодно продать этот дом, – выплюнула она. – Это не обсуждается. Может быть, если б ты была взрослой женщиной с собственными доходами, мы могли бы задуматься о том, чтобы сохранить этот дом. Может быть, в лучшем из миров, мы могли бы что-нибудь сделать. Но нам необходимо решить проблему с Домом Эмбер сейчас, в данном временном отрезке, и это единственное возможное для меня решение. Мы закончили с этим разговором? – раздраженно спросила она. – Или ты хочешь ещё что-нибудь добавить?
Но я больше не смогла найти ни одной причины. Похоже, что у Джексона не остается времени для поисков алмазов; а у меня не было денег, чтобы спасти дом. Пока я поднималась по ступенькам, я подумала, как иронично то, что, в конце концов, время оказалось не на стороне Дома Эмбер.
Глава 20
Мне показалось, что моя мама сейчас была в настроении задавать вопросы и отдавать приказы, так что я прокралась наверх, прежде чем у неё появится возможность для одного из вариантов. Я направилась в ванную, почистила зубы, затем намочила полотенце и легла на кровать, положив его себе на глаза.
Я только что видела чью-то смерть. Я поблагодарила Господа за то, что мне не довелось услышать, как тело Мэгги ударилось о землю. Не думаю, что я смогла бы пережить это.
А ещё меня вырвало прямо перед Джексоном. Он держал мои волосы и был очень милым, но это я тоже не могла пережить. Я не была окончательно уверена, почему это так важно, но я не хотела, чтобы Джексон видел меня в таком состоянии. Я убрала эту мысль подальше в уголок и Мэгги снова вышла на первый план. Чем больше я о ней думала, тем больше всё остальное имело смысл, кусочки складывались.
Бабушка, должно быть, винила маму в смерти Мэгги. Мама была старшей, а Мэгги была такой как Сэмми или что-то похожее. И, наверное, они не должны были подниматься в домик на дереве. Разумеется, бабушка винила в этом маму. Разве что, как могла моя бабушка быть такой жестокой? Если моя мама чувствовала к Мэгги то же самое, что я чувствую к Сэмми, она сама винила себя во всем, без чьей-либо помощи.
Наверное, бабушка начала пить с того времени. Скорее всего. И моя мама… должно быть, она сдалась. Перестала рисовать. Перестала чувствовать. И, наверное, начала ненавидеть Дом Эмбер.
Та маленькая девочка, о которой бабушка писала в своем письме в книжке Фионы, та, которую она искала в воспоминаниях Дома Эмбер, – это была Мэгги. На что это похоже – быть в ловушке в месте, где ребёнок, которого ты потеряла, всё ещё живет в тенях прошлого? Ждать, искать и тосковать по кому-то, кто даже не был призраком? Просто какой-то разновидностью записи, которая была когда-то сделана и никогда не произойдет снова. И моя мама, должно быть, винила себя за всё это.
Это было ужасно.
Смерть Мэгги разорвала их, заставила раны кровоточить, оставила шрамы. И мы всё ещё расплачивались за неё, спустя столько лет. Я и Сэмми. И папа. И мама. Она не была виновата в этом. Она не заслуживала того, что с ней сделала бабушка.
Впервые в жизни я пожалела свою маму.
Боль медленно отступала; я подумала, что свежий воздух может помочь.
Я спустилась вниз и выскользнула через переднюю дверь. Сквозь деревья, на востоке, я увидела очертания грузовика и большого трейлера. Наверное, это приехали забрать лошадей. Я решила посмотреть за тем, как грузят «моих» лошадок.
Когда я туда добралась, Джексон выводил злющую кобылу. Он обмотал полотенце вокруг её глаз и что-то тихо шептал ей в ухо. Металлический трап заставил её слегка отступить, но Джексон погладил её по носу и успокоил её. Она позволила ему ввести себя в трейлер. Заметив меня, он кивнул, но продолжил выполнять свою работу.
Мне пришло в голову, что это должно быть очень болезненно для него. Во мне промелькнула вспышка гнева на маму, за то, что она продает лошадей, хотя я думала, что у нас с Сэмом было право оставить их, но Джексон знал этих животных много лет. Он, наверное, любил лошадей. Почему мама не спросила его, не хочет ли он оставить хотя бы одну?
Следующей была чалая лошадь, которая покорно шла за ним, подталкивая его в плечо, чтобы он её погладил. Джексон был её другом.
Больше я не смогла смотреть. Я вернулась в дом.
Мама вышла на улицу как раз в тот момент, когда я подошла. Прибыл очередной грузовик с надписью «Садовое освещение» на боку. Двое мужчин в рабочих комбинезонах вышли из него, чтобы поговорить с ней. В руках у мамы была диаграмма с разметкой сада. Они втроем несколько минут обсуждали её, затем мужчины вернулись к грузовику и начали доставать удлинители. И лампочки. Много-много лампочек.
Мама повернулась, чтобы войти в дом.
– Подожди, – сказала я, подходя к ней. Я поняла, что пока я старалась найти слова, даже понимая маму немного лучше, всё равно не смогу изменить её решения. Она всё также оставалась резкой, жесткой и суровой. – Насчет лошадей…
– Слушай, Сара, мне жаль, что ты расстроилась по поводу лошадей, но уверена, что ты понимаешь, что мы должны избавиться от них.
– Джексон заботился об этих лошадях долгое время, мам. Тебе не кажется, что стоило хотя бы спросить его, не хочет ли он оставить себе одну из них?
– Знаешь, эти лошади достаточно дорогостоящие животные. Они хорошей породы и могут быть хорошими производителями. Но если отложить в сторону вопрос денег, то ответ на твой вопрос, да, я спрашивала. Я спросила Розу. Она поблагодарила, но сказала, что у них нет места, где их держать, и они не смогут позволить себе содержать их, даже если бы захотели. Всё ясно?
– Ой, – сказала я.
Она легонько выдохнула, как будто пыталась успокоиться.
– Слушай, я знаю, что ты не поверишь мне, но я пыталась. Мне не наплевать на Розу и Джексона. Они заботились о твоей бабушке много лет, и это не было легко. Она была сложным человеком.
– Я знаю, мам.
– Я знаю, что ты и Сэмми воспринимаете этот место иначе, чем я. Я знаю, что ты хотела бы сохранить некоторые вещи. Ты можешь выбрать, что именно. Мы можем упаковать это и сохранить для тебя, пока ты не станешь старше. Ты должна иметь хоть что-то.
Некоторые вещи, подумала я. Кусочки моего прошлого, в которых не останется жизни после того, как мы перевезем их отсюда. Все сокровища Дома Эмбер скоро исчезнут, будут проданы на аукционе. Будут отрезаны от того, что давало им голос. У меня перехватило дыхание, я почувствовала, что слезы наворачиваются на глаза, но в ответ я сказала лишь:
– Это было бы хорошо, мам.
Она собралась уходить, но снова развернулась. Прочистила горло.
– Есть ещё кое-что, о чем ты должна знать, кое-что, что я должна тебе сказать. – Она подняла руки и сжала виски, прикрыв на мгновение глаза. Затем прямо посмотрела на меня. – Я продала лодку.
Мне потребовалась секунда, чтобы переварить это.
– Что? Ты продала «Янтарь»?
– Да.
Я почувствовала себя так, как будто потеряла друга.
– Я хотела её. Как ты могла сделать это и даже не спросить у меня? Даже не сказать мне?
– У меня появилась возможность продать её по хорошей цене кому-то, кто видел, как ты победила на регате. Мы не сможем держать эту чертову лодку. Что мы с ней будем делать? Поплывем на ней до самого Сиэтла? Ты хоть знаешь, сколько стоит перевезти что-то подобное через всю страну?
Я не знала, каким образом, но всё становилось только хуже. Это было, как наблюдать крушение поезда в замедленной съемке – одно столкновение за другим и ни малейшей возможности всё остановить. Она не должна была делать это за моей спиной. Она должна была проявить порядочность и сказать мне всё прямо. Слова вырвались из моего рта, когда я даже не успела обдумать их.
– Каждый раз, когда я начинаю думать о тебе, как о хорошем человеке, ты делаешь всё, чтобы доказать, что я ошибаюсь.
– Как ты смеешь говорить со мной в таком…
– Я тебя ненавижу, – сказала я ей. – Я никогда тебя не прощу.
Ничего не видя перед собой, я убежала прочь, но обнаружила, что заворачиваю за угол дома к каменным ступенькам, которые спускались к реке. Я побежала вниз, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Если бы я нашла алмазы, мелькнула у меня дикая мысль, всё было бы по-другому. Тогда у нас было бы достаточно денег. Я смогла бы выкупить «Янтарь». Я могу забрать её сейчас, где-нибудь спрятать её, может быть на причале Ричарда. Он поможет мне. Он найдет место, где её можно спрятать…
Но её уже не было. Причал был пуст.
– НЕТ!
Затем я начала рыдать. Я оплакивала не только «Янтарь». Я оплакивала всё. Я не знала, любила ли я Дом Эмбер или ненавидела его. Но моя мама ошибалась. Было недостаточно просто собрать «какие-то вещи» для меня и Сэмми, какие-то маленькие кусочки то там, то тут. У нас должна была быть возможность сохранить всё целиком. Даже если мы не росли здесь, не жили здесь, это всё было частью того, кем мы являлись. И мы были частью всего этого. Всё это умрет, когда мы уедем.
Я стояла на пустом причале и оплакивала всё это.
– Сара.
Это был Джексон.
Я шагнула к нему, он открыл мне свои объятия и позволил укрыться в них, на его груди. Я чувствовала шрамы под его рубашкой, пересекающие мышцы, и это заставило меня плакать ещё сильнее. Жизнь – дерьмо, вы знаете это? У него остались шрамы на всю жизнь, его родители умерли, когда он был слишком маленьким, чтобы запомнить их. А как насчет Мэгги, с которой произошел самый глупый несчастный случай, который только мог произойти когда-либо? А как насчет бабушки, моей мамы, папы и Сэмми? Как насчет меня?
Я плакала до тех пор, пока рубашка Джексона не стала влажной, а он просто стоял и обнимал меня, положив щеку на мои волосы.
– Всё будет хорошо, – сказал он мне.
Я, наконец, перестала плакать и он вытащил ещё один чистый платок из своего кармана. Он приподнял мой подбородок, высушил мои слезы, затем передал платок мне.
– Я не могу забрать его у тебя, – сказала я.
Он сделал движение губами.
– Просто захватил его для тебя. Вытри свой нос.
Я сделала так, как мне велели. Я чувствовала себя немного лучше.
– Она продала «Янтарь».
– Я знаю. Мне жаль.
– Мне жаль лошадей.
– С ними всё будет в порядке, – сказал он. – Он вытащил из кармана латунный зажим. – Успел стащить его с «Янтаря» прежде, чем её забрали. Подумал, что ты бы хотела сохранить что-нибудь на память.
Я взяла его в руку и услышала шум ветра и волн.
– Спасибо тебе.
– Ты в порядке?
– Я не хочу уезжать отсюда.
– Никто не может сказать, как всё обернется в итоге.
Я грустно улыбнулась.
– Я достаточно уверена.
– Не знал, что ты можешь предсказывать будущее, – улыбнулся он в ответ.
Я начала было отвечать, но он прижал палец к моим губам, заставив меня замолчать. Он прикоснулся к уголку моего глаза – поймал последнюю слезинку – затем прочертил пальцами вниз по моей щеке. Я увидела такую тоску на его лице, я была поражена. Его рука скользнула мне за шею, другой рукой он очертил линию моего подбородка.
Он шагнул ближе, почти соприкоснувшись настолько, что я могла чувствовать его тепло от кончиков пальцев до подбородка… Его палец пробежался по моим губам, прикасаясь, как будто они были самой мягкой, самой сладкой вещью.
Я почувствовала дрожь где-то в глубине, глубоко в сердце. Я не понимала.
Он склонил голову, раздвинул мои губы своим пальцем и приблизил свой рот ко мне. Я закрыла глаза. Я чувствовала его дыхание на своей коже, свежее и теплое. Его нос прикоснулся к моему и он сделал глубокий вдох, впитывая мой запах.
Во мне всё начало подниматься, течение двигалось в сторону его дыхания. Я ждала.
Но он сделал шаг назад, отпуская меня, его руки упали.
– Я должен сказать тебе кое-что, – запинаясь и смотря в сторону, сказал он.
– Скажи мне.
– Я боюсь. Я боюсь рассказать тебе об этом.
– Скажи мне, – повторила я.
– Я… – Он выглядел так, как будто испытывал страдание. Но он должен был продолжать. – У меня есть дар, Сара. Как у тебя.
– Как у меня?
– Иногда, я вижу вещи. Вещи, которые ещё не произошли.
Месяц назад я бы ответила: «Ну да, конечно». Но теперь до меня дошло. Ну, разумеется.
– Так вот почему ты всегда всё вовремя подхватываешь.
Он слабо улыбнулся.
– Ага.
– Но это гораздо круче, чем возможность видеть прошлое, – с недоумением сказала я. Почему это плохо? – Как много ты можешь видеть?
– В основном это короткие вспышки, например, перевернувшаяся бутылка воды…
– …или кто-то, падающий с обрыва, – подхватила я. – Не так уж и мало.
– Нет, – он остановился, подыскивая слова. – Иногда я вижу наперёд, на месяцы, даже года. Большие видения. Но всё они касаются лишь одного единственного человека. Снова и снова. С тех пор, как я впервые оказался здесь.
Он посмотрел мне в глаза, словно ища что-то. Что же тут было такого, что ему так трудно произнести?
Он сжал челюсти. Он заставил себя говорить.
– Они всё о тебе. Я знал, что ты приедешь сюда. Я знал, как ты выглядишь, какой ты будешь ещё до того, как встретил тебя.
Я вспомнила, как он пристально наблюдал за мной на похоронах.
– Я знал, что ты любишь ходить под парусом, вишневую колу и «Властелина колец».
И ты прочитал его, подумала я. Полностью. Даже не смотря на то, что ты не любишь книжки. Это слегка… впечатляло. Как только я подумала об этом, я сделала шаг малюсенький шажок назад.
Он это заметил. Он выглядел потерянным. Часть меня хотела взять его за руку, но я прислушалась к тревожному звонку в своей голове. Я не двинулась с места.
Его губы сжались, но он продолжил.
– Это ещё не всё. Ты должна это знать. Это то, что я должен был тебе сказать давным-давно.
Я ждала.
– В Доме Эмбер нет никаких сокровищ.
Мне потребовалась секунда, чтобы переварить его слова.
– Ты соврал?
– Это была не совсем ложь, – сказал он. – Здесь есть кое-что, что для меня важнее всего на свете. И мне… мне нужна ты. Чтобы ты осталась. Помогла мне отыскать это.
– Что ты хочешь найти?
Слова, вырвавшиеся из моего рта, прозвучали резко, что удивило меня. Это было в точности похоже на мою маму. И её голос продолжал брюзжать в моей голове: «Пора тебе повзрослеть, Сара. Всем что-то нужно. Каждый использует другого для своих целей».
Даже Джексон, горько подумала я. И мне захотелось, нелепо, да, снова зарыдать.
Он мог это увидеть.
– Я знаю, что это плохо выглядит, но я не просто использовал тебя, Сара. Это сложно объяснить…
– Я всё ещё слушаю. – Слова были похожими на маленькие льдинки.
– Когда я впервые попал сюда, когда мне было года четыре или пять, у меня был… припадок. Так они его называют, по крайней мере. Но это был не совсем припадок. Как будто мир вдавился внутрь, в темноту, и я прошел через эту маленькую дыру и оказался в другом месте. Месте, где я уже был взрослым, и стал врачом – хирургом. И я не был испуган. Потому что аварии никогда не было. Мои родители были живы.
Он остановился. Слегка тряхнул головой.
– Ты можешь такое представить? Я вырос с ними. У меня были родители. Они любили меня. И я не был один. И не был… поврежденным. Всё было возможно.
Ничего из этого не было возможным, жестоко подумала я.
– Такое происходило несколько дюжин раз, в течение многих лет. Ты должна понять. – Умоляюще произнес он. – Я чувствовал, что это не просто галлюцинация или сон. Это было реальностью. Я знал, что каким-то образом, положение вещей могло измениться.
Допустим.
– И что у меня общего со всем этим?
– В том месте я снова и снова видел, что в другом будущем, где я был хирургом и… мы… – Он вздохнул, опустил взгляд, затем посмотрел прямо мне в глаза. – Мы с тобой были женаты.
Ещё один кусочек головоломки лег на свое место. Джексон так странно вел себя со мной, потому что он… любил её. Другую Сару, которую он там видел. Я ощутила неприятное давление в груди. Он соврал мне, чтобы заставить меня остаться, чтобы мы с ним могли что? Пожениться когда-нибудь? Это было безумием. Он… спятил.
– Ты же знаешь, что ничто из этого не может произойти? – осторожно спросила я.
– Я не знаю. Иногда я чувствую, что теперешний мир неправильный, невозможен.
– Мне так жаль, Джексон, – сказала я так мягко, как только могла. – Не думаю, что я могу помочь тебе. Хотела бы, но… мне нужно идти.
Я развернулась и понеслась вверх по ступенькам. Он не пытался остановить меня. И не последовал за мной.
Я чувствовала боль из-за того, что купилась на его сказку о сокровищах. Что я поощряла его… фантазии. Его одержимость. Он хотел, чтобы я… что? Сделала так, что его родители волшебным образом оказались живы? Вышла за него замуж? Из-за того, что в его воспаленном мозгу возникали какие-то картинки?
Это было немного больше способности просто видеть умерших людей. Слегка.
Ну, и, разумеется, не было никаких алмазов. Они были такими же настоящими, как и мысль о возвращении умерших людей. После всего у меня не было возможности спасти Дом Эмбер. И я ещё собиралась отдать ему половину… Капитан был таким же его предком, как и моим. Я хотела помочь Джексону. Но я делала это, не помогая ему. Я была совершенно перегружена. Не думаю, что смогу вынести ещё хоть что-нибудь.
Я бы хотела никогда не приезжать в Дом Эмбер. Я бы хотела ничего не знать о моей тете и моей маме. О Джексоне. Обо всём этом. Хотела бы я просто вышвырнуть всё это из своей головы. Пусть прошлое остается прошлым.
Я добралась до вершины каменной лестницы и пошла прямо внутрь. Поднялась по лестнице в цветочную комнату. Я вытащила дневники, фотографии и записки из-под своей кровати и выбросила всё в мусорное ведро. Я стащила янтарь со своей шеи и швырнула его поверх всего остального.
С меня хватит. Я просто хотела вернуться назад в Сиэтл.
Я оставалась в комнате весь остаток вечера. Я не хотела ни с кем разговаривать, кроме Сэмми. Я не позволю дому разговаривать со мной.
В пятницу я поеду в Арлингтон с Ричардом. В субботу будет вечеринка. Затем мы сможем уехать. Мне нужно пережить два дня. Будет тяжело прощаться с Ричардом, но в воскресенье я поеду домой. Ничто не сможет остановить меня. С меня было достаточно этого места.
Глава 21
Знаете те колючие ощущения между лопатками… как будто за вами кто-то наблюдает? У меня они были всё утро пятницы. Я жаждала выбраться из Дома Эмбер.
Поездка к портнихе может занять как минимум часа два-три и чем дольше, тем лучше, таково было мое мнение. Я понятия не имела, с чего вдруг Ричард согласился проходить через это тяжкое испытание, но я была благодарна за эту возможность побега. Не только из-за постоянного чувства, что за мной наблюдают. Мама полностью погрузилась в режим подготовки к вечеринке и по дому и саду сновали тучи работников, что было непереносимо. К тому же меня охватило сильное желание любой ценой избежать возможной встречи с Джексоном.
Я сидела возле окна у передней двери в ожидании знакомого звука бимера Ричарда, но вместо этого услышала звук другого двигателя, ехавшего по подъездной дорожке. Автомобиль притормозил перед домом как раз в назначенное время – лимузин. Водитель в черном костюме и в солнцезащитных очках обошел вокруг, чтобы открыть для меня дверцу. Я замерла на ступеньках и уставилась на него.
Ричард высунул голову из машины.
– Парсонс, это Тулли. Тулли, Парсонс. – Водитель кивнул. – Ты идешь, или как?
Не слишком грациозно я забралась в холодную темноту салона.
– Я думала, что за рулем будешь ты. – Произнесла я.
– Папа сказал, что мы можем воспользоваться им. Нужно кое-что сделать в Округе Колумбия. С этим у нас не будет проблем с парковкой. Разве тебе он не нравится, Парсонс?
– С уверенностью могу сказать, что он мне нравится, Хэтэуэй.
Я впервые в жизни оказалась внутри лимузина. Как оказалось, мне здесь понравилось. Внутри везде была черная кожа и лакированное дерево. Я пооткрывала всё, что смогла открыть, посидела на каждом сидении. Затем остановилась на хорошо укомплектованном мини-баре.
– Мы можем что-нибудь взять? – спросила я.
– А что конкретно у тебя на уме? – спросил он, приподняв брови.
– Вишневая кола?
Ричард расхохотался.
– Господи, я-то уж думал… из всего возможного ты выбрала вишневую колу?
– Знаешь что, Хэтэуэй? Ты прав, – ответила я, стараясь не думать о последнем разе, когда я поддалась своей зависимости, в кухне с Розой и… – Может быть, в этот раз пора выбрать свой другой любимый напиток, чтобы я не казалась такой… предсказуемой. Как насчет чего-нибудь из этого? – Я вытащила бутылку «натуральной газированной питьевой воды, смешанной с соком граната и ягодами асаи», что бы это ни было.
Ричард вытащил два бокала – хрустальные – поставил их на выпавший столик, положил в них лёд из покрытого кожей ведерка и наполнил оба бокала напитком. Затем передал мне один из них. Потом, улыбаясь, приподнял свой.
– Я никогда бы не сказал, что ты предсказуема, Парсонс. Твое здоровье!
Мы чокнулись бокалами. Затем Ричард включил маленький телевизор, и мы уселись смотреть комедию, которую я пропустила в кинотеатрах. Хотя я, по большей части, рассматривала людей в других машинах и на улицах, которые поворачивали головы, пытаясь рассмотреть, кто же сидит в лимузине, скрывшись за затемненными стеклами.
Шоссе, по которому мы ехали, проходило по Вашингтону, где я с тоской смотрела на зеленые развертки Эспланады8, желая, чтобы мы могли здесь остановиться и сделать всё, что делают туристы. Вместо этого мы поехали прямо в Арлингтон, в студию портнихи. Она находилась в промышленном районе складов и фабрик, но машина остановилась возле закрытой акционерной компании Марсден, где сосредоточились все первоклассные импортируемые товары.
Мы прошли через стеклянную дверь в комнату, которая могла бы понравиться моей маме. Простая ультрасовременная мебель, чистые линии. Ковер был такой толстый, что в нем с легкостью можно было потерять булавку. Всё было отделано в приглушенных тонах персикового, золотого и бургунди, освещалось непрямым светом, дающим подходяще освещение.
Приятный молодой человек с безупречной внешностью появился, как только мы вошли внутрь. Он мягко пожал нам обоим руки и представился как Стивен. Затем он открыл дверь в салон.
Ричард собрался пройти внутрь.
– Нет, – сказала я, схватив его за локоть.
– Что, – спросил он с шутливым возмущением, – у меня не будет предварительного просмотра?
– Это маскарад. Предполагается, что ты не должен видеть мое платье. Предполагается, что я должна быть загадкой.
– Тогда, конечно, – сказал он, усаживаясь на диван. – Ты права. Ты наденешь маску, а я никогда не догадаюсь, кто из присутствующих ты.
Стивен проводил меня в гардеробную. Я ахнула, когда прошла через открытую дверь. Мое платье висело там, сверкая в огнях. Я понятия не имела, как оно будет выглядеть, – как я ни старалась, я не могла припомнить кремовую версию, которую выбрала моя мама.
Я должна была знать. У этой женщины есть вкус…
Всё было отделано светящимся золотом, у платья был приталенный лиф из парчи в виде переплетающихся листьев спускающихся до бёдер. На декольте и нижней части лифа, к краям листьев были прикреплены крошечные переливающиеся кристаллы, сверкающие золотом на солнце. Юбка состояла из двух слоев шелковой тюли, заканчивающейся кружевом, края которых также отделаны листьями, украшенными золотом.
– Что это? – спросила я, прикоснувшись к раю листика. На моих пальцах остались золотые крапинки. – Это блестки?
– Нет, мисс. – Стивен осторожно снял их с моей руки и вернул назад на платье. – Это четырнадцатикаратная золотая пыль.
– Вы ведь шутите, да? Настоящая золотая пыль?
– Примерно одна четвертая унции. Мисс Марсден никогда не использует блеск в своих материалах.
– Точно, – выговорила я. – А что это за маленькие бусинки?
– Смесь, мисс. Жемчужный песок и кристаллы.
– Точно, – снова сказала я.
– Все аксессуары, которые вам понадобятся к платью тоже здесь. – Он вышел и закрыл за собой дверь.
Усевшись на стол в гардеробной, я открыла коробки. Внутри я обнаружила бюстгальтер без бретелек, шелковые колготки и пару атласных балеток на низком каблуке с ленточками точно такого же цвета, как и платье.
Я разделась и начала примерять платье. Колготки от талии до бедер были сделаны из эластичной нити, которая тесно меня сжимала. Никакой тряски. Лифчик был небольшим чудом, обеспечивающим возможность приподнятости без всяких бретелек.
Подняв платье над головой, я начала продираться сквозь пышные слои тюля. Затем так аккуратно, как только смогла, завязала сзади ленточки.
В центральном помещении раздевалок свет был сфокусирован на пятне как раз перед зеркалами U-образной формы, где меня ждал Стивен.
Он поставил меня прямо перед зеркалами и начал суетится вокруг меря, развязывая и завязывая заново бантик, разглаживая листья, проверяя на месте ли талия, разравнивая и разглаживая юбку. Обойдя меня в последний раз, он назвал платье «идеальным». Затем он осторожно подвел меня к площадке под лампами.
И… я не смогла поверить в то, что девушка перед зеркалом была я. Я была похожа на какую-нибудь представительницу королевской семьи или знаменитость на красной дорожке. Декольте открывало мои плечи и спускалось вниз к ложбинке, о наличии которой я даже не подозревала. Мою талию можно было назвать скульптурной.
