Текст книги "Дом Эмбер (ЛП)"
Автор книги: Келли Мур
Соавторы: Такер Рид,Ларкин Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
– А как насчет лишних нескольких тысяч? Или пары миллионов, которые добавятся на аукционе. Но давай исключим из уравнения деньги, Том. Может быть, я просто думаю, что когда-нибудь это будет важно для Сары, вспоминать об этой вечеринке в доме её семьи. Почему тебе никогда не приходит в голову, что я могу думать о ком-нибудь кроме себя?
– Может быть, исходя из опыта совместной жизни.
– О, чудно, – мама набросилась на него. – Давай просто вскроем все старые раны, да? Снова переворошим прошлое. Потому что не я была той, кто предал наш брак.
Я услышала достаточно. Я вышла за двери в задний коридор.
Мужчина, которого я не узнавала, прошел через арку в западном крыле. Моя бабушка следовала за ним, её лицо скривилось от злости.
– Если ты уйдешь, то больше не возвращайся, – прорычала она. – Не звони, не пиши и не показывайся здесь больше.
Мужчина продолжал идти через арку к передней.
– Я скажу девочке, что ты умер, – кричала ему вдогонку Ида. – Я больше не хочу видеть твое лицо… Она исчезла в арке позади него, и её голос выключился, как свет.
Я побежала по тому же маршруту, что и они. Мне необходимо добраться до лестницы до того, как мои родители закончат ругаться, до того, как мой папа пройдет через передний зал, я не хотела, чтобы они знали, что я слышала. Почему-то это было даже хуже, чем если бы их видел кто-то ещё.
Я закрыла дверь в свою комнату и свалила за ней одежду. Это заглушит свет и будет сложнее открыть дверь снаружи.
Но мне нужна была компания. Мне нужно было быть с кем-то, кто прошел через похожую ситуацию. Я не хотела чувства одиночества.
Я вытащила коробку с дневниками и фотографиями, спрятанную под кроватью. Затем вытащила написанные от руки записи Фионы.
Поздняя весна 1750? Я проследовала за бабушкой через туннель к Дому Сердца. Но когда я достигла двери, я случайно прикоснулась к ней и увидела прошлое. Маленькая девочка в светлом платье стояла в центре комнаты. Она чувствовала сожаление по поводу маленького дома. Она наблюдала, как рабы укладывали последние кирпичи, которые закрывали окна и не впускали свет. Она сказала своей компаньонке, подростку-негритянке:
– Дом Сердца будет таким одиноким. Кто придет навестить бабушку и дедушку, когда папа похоронил их?
Старшая девочка закрыла свои глаза и сконцентрировалась.
– Они найдут их путь, мисс Дейрдре. Все, кто захочет.
Я вернулась обратно в непроглядную ночь туннеля, который сейчас сиял, был погребен и завешен корнями из живой изгороди. Я задумалась о тех, кто может прийти и о ком я никогда не узнаю. О девочке, и о том, сможет ли она сделать то, чего я не смогла – спасти Персефону.
Опять Персефона. Эта потерявшаяся девочка. Мне стало интересно, искал ли её кто-нибудь. Кто знает? Кто-нибудь вообще знал о её существовании? Фиона какое-то время провела в лечебнице. Я вернулась к её записи, которая была не закончена:
Затем я зажгла фонарь, который взяла с собой и прошла обратно наверх через потайную дверь в самом сердце лабиринта.
Потайная дверь в центре лабиринта? Бог ты мой.
Я сжала книгу в объятиях, искренне радуясь. Туннель. И погребенный дом. И кто знает… потерянные алмазы Капитана? Азарт охотника за сокровищами снова охватил меня. Я не могла дождаться, чтобы рассказать обо всем Джексону.
Может быть, здесь было что-то ещё.
Я посмотрела на следующую запись, но она была датирована 1761, на год позднее. Без какой-либо последовательности в содержимом дневника не было никакой возможности найти продолжение истории, если оно вообще было.
Май, 1761. Эдвард снова был рядом со мной и снова, как обычно, заставил меня покраснеть, что, как я полагаю, и вызвало видение. Я оказалась в библиотеке и увидела молодого Капитана, который сопровождал Дейрдре, улыбаясь, когда придерживал для неё дверь. Её лицо было таким жаждущим, таким нежным, так хотевшим поцелуев. Но когда он наклонился и его пальцы лежали на янтаре, свисающем с её шеи, я не смогла избавиться от мысли, вспомнив фразу из сказки: «Какие большие у тебя зубы».
Я невольно вздрогнула. Те же самые слова. Она думала точно теми же словами. Можно ли унаследовать способ мышления – не так, – мысли твоей безумной прапрабабки?
Я прикоснулась к янтарю на своей шее. Казалось невероятным то, что он был в точности таким же, какой носила Дейрдре. Хотя почему нет? В конце концов, это ведь был Дом Эмбер, где с прошлым никогда невозможно распрощаться окончательно.
Я засунула дневники обратно. Затем разблокировала двери и выглянула наружу. В доме было темно. Папа, наверное, уехал, а мама отправилась спать. Я закрыла двери и отгородилась от темноты. Затем пошла спать с включенным светом.
Глава 15
Роза вернулась на кухню на следующее утро и любезно приготовила завтрак для Сэмми.
– Утро доброе, – поздоровалась она. Кажется, она была раздражена. Даже больше, чем обычно.
– Доброе утро, Роза. Как прошла поездка в Александрию?
– Хорошо, спасибо. Слышала, что вы с Джексоном хорошо проводили время, пока меня не было.
– Хм? Ах да. Мы выиграли на регате. Было здорово. Джексон рассказал вам об этом?
– Нет. И словом не обмолвился. Видимо, он догадался, что я это не одобрю.
Я была удивлена. Почему она этого не одобряла?
– Джексон говорил тебе что-нибудь? – спросила Роза. – О своей проблеме? Он должен был упоминать.
Я уставилась на неё, не желая уточнять, о чем речь. И не слишком уверенная в том, что хочу это услышать.
Она вздохнула.
– Это его дело. Я не хочу вмешиваться. Но так как вы много времени проводите вместе, то тебе лучше всего знать об этом: он эпилептик. С момента аварии. Бывают моменты, когда он просто отключается. Ему нужно избегать стрессовых мероприятий, которые требуют концентрации. Есть множество вещей, которые он не может делать или не должен.
Например, водить, подумала я. И ходить под парусом. По крайней мере, так считала Роза. И, может, ещё вдобавок вся эта история о том, чтобы заняться исследованиями, вместо того, чтобы стать врачом?
Роза продолжала.
– Ему не стоит знать о том, что я тебе рассказала.
– Разумеется, Роза.
– Просто подумала, что тебе нужно знать.
Наверное, нужно. Но я бы хотела не знать.
После завтрака у меня оставалось не слишком много времени до приезда Ричарда, так что я сфокусировалась на неотложных делах. Первое – звонок Джексону, чтобы рассказать ему о туннеле и договориться о времени и месте встречи этой ночью – у входа в лабиринт. Я была расстроена, что пришлось оставить сообщение, но это было лучшее, что я могла сделать. Я сделала его коротким и загадочным, чтобы доставить себе удовольствие рассказать ему лично.
Затем я перешла к мучительной проблеме выбора одежды. В школе Ричарда носили форму. Приняв это в качестве ориентира, я попыталась найти что-нибудь не вызывающее возражений, но, вы понимаете, немного сексуальное. Я выбрала белую блузку на кнопках и плиссированную клетчатую юбку, наподобие той которую мы носили в моей подготовительной школе – плюс-минус пара дюймов. Вдобавок вместо гольфов как у школьницы, я выбрала пару ковбойских сапог карамельного цвета, которые я нашла в мамином шкафу.
Я надеялась, что не промахнулась с сапогами. Но, увидев одобрение в оценивающем взгляде Ричарда, когда он подъехал, я позволила себе испытать чувство удовлетворения.
Пока мы ехали, он объяснил мне, что Академия Святого Игнатия была чем-то вроде школы интерната и в то же время она была открыта, как обычная школа для умных местных детей, чьи родители могут позволить себе оплатить огромный счет за обучение. Здесь также учились дети политиков, знаменитостей и других богачей, повернутых на безопасности. Ему пришлось дернуть за ниточки, чтобы меня впустили в кампус, так что если кто-нибудь спросит, я посещаю уроки, потому что заинтересована в том, чтобы учиться здесь. С Ричардом за рулем мы были на месте меньше чем через двадцать минут, проезжая под огромной каменной аркой, поддерживаемой железными воротами. Охрана пропустила Ричарда внутрь.
Школа была потрясающей – увитое плющом здание в готическом стиле, корпуса со всеми удобствами в окружении ухоженных лужаек, спускающихся к реке Потомак. Ричард повел меня по брусчатой дорожке к главному входу.
– Сначала нужно записать тебя.
Дама с голубыми волосами в главном офисе была вежливой, если не сказать официозной. Я расписалась в журнале, и получила карточку с пин-кодом, на которой значилась как посетитель. Когда она забрала журнал и увидела моей имя, она сказала:
– Ой, – затем, – ты юная леди из Дома Эмбер, не так ли?
– Да, – удивленно ответила я.
– Это один из самых красивых домов в Мэриленде, – ответила она. – Я как-то говорила Иде, что она должна открыть дом для экскурсий.
– Вы знали мою бабушку?
– Да, конечно, – сказала она. – Мы были подругами, давным-давно, когда твоя мама была ещё девочкой. Мы обе участвовали в скачках. Хотя, разумеется, я никогда не была так хороша, как твоя бабуля.
Мне было сложно представить хотя бы одну из них верхом на лошади. Ричард воспользовался моментом и, взяв меня под руку, потащил к выходу.
– Спасибо вам, – сказала я через плечо, – и приятно было познакомиться с вами, – прежде чем Ричард потянул двери.
– Из-за твоей болтовни о Доме Эмбер я могу опоздать на занятия, – сказал он. – Я собираюсь снять с тебя несколько баллов, Парсонс.
– Моей?.. – Я вспылила и потеряла дар речи, хлопнув его по руке. Он в свою очередь притворился, что ему больно.
Над головой прозвенел колокол. Студенты высыпали в коридор. Я ловила на себе удивленные взгляды, глаза осматривали меня от сапог и до верха.
Ричард положил руку мне на спину и направил меня к повороту в сторону класса. Окна во всю стену, обрамленные радужным витражом, освещали столы и пол. Ричард сел за пустую парту на полпути к дальней стене класса и похлопал по пустой парте слева от него. Когда я заняла свое место, три девушки уселись за парты позади нас и начали перешептываться.
– Это случайно не…
– Мне нравятся её сапоги.
– Это та девушка.
Ричард искоса посмотрел на меня и улыбнулся.
– Та, кто победила его в гонке.
Он отвернулся, но я успела заметить, как он вздохнул и закатил глаза. И я слегка пожалела о том, что немного усложнила ему жизнь.
– Спорю, что он позволил ей выиграть.
– Это то, что я слышала.
Ха. Вот уж нисколько.
У меня не было возможности внимательно слушать лекцию. Я была слишком занята, обмениваясь записками с Ричардом. Его почерк было сложно разобрать, но то, что мне удавалось прочитать, было дико смешно, мне приходилось сдерживать себя, чтобы не смеяться.
Учитель остановил нас на выходе. Я подумала, что нам сделают выговор за буйство.
– Вы мисс Парсонс из Дома Эмбер, не так ли? – спросил мистер Дональдсон.
– Да.
– Я читал книгу вашей прапрабабушки о доме. Я восхищаюсь его историей и ролью вашей семьи в формировании политического лица Северной Америки.
– Правда? – переспросила я. Я не имела ни малейшего понятия, о чем он говорит.
– Ричард говорил нам, что вы, возможно, будете учиться в Святом Игнатии. Мы с нетерпением ждем, когда вы станете нашей студенткой.
Я поблагодарила его, а Ричард опять потащил меня к выходу.
– Господи, неужели о Доме Эмбер знают все в округе? – спросила я.
– Разве ты не знала, что это что-то вроде достопримечательности в Мэриленде? Это одна из причин, по которой на вечеринку придут все.
– Я думала, что все придут из-за Атаксии.
– Ну, это тоже поможет.
После истории пришло время ланча. Для меня было слишком рано. Я ещё не проголодалась. Что было хорошо, потому что пока толпа студентов хлынула в сторону, где, как я предположила, находилась столовая, Ричард схватил меня за руку и потащил на пустую лестничную клетку. Может быть, он снова собирался меня поцеловать, с надеждой подумала я.
– Сара!
Кэтрин рванула к нам с лестничного пролета над нами. Она сжала меня в объятиях, обдав ароматом цветочных духов.
– У меня не было возможности поздравить тебя с победой в гонке!
– А где Чед? – спросил Ричард, обходя стороной эту тему.
– Ждет нас.
Мы прокрались через зазор между стеной здания и живой изгородью перед ней, затем спустились на нижнюю дорожку, пересекающую лужайку между кустами. К этому времени я догадалась, что планировалось некоторое нарушение школьных правил. Мы подошли к боковому входу большого здания со сводчатой крышей и Кэтрин постучала в дверь. Чед сразу же распахнул её, улыбнулся и кивнул мне.
– Отличная победа, Парсонс.
– Спасибо.
Порыв воздуха, донесшийся из щелей, нес отчетливый запах хлорки; мы оказались у олимпийских размеров крытого бассейна Игнатия. Все остальные, положив пакеты у подножия одной из скамеек, уселись на настил, похожий на мягкую подушку – в этом бассейне не было даже намека на нечто такое же банальное, как бетон.
У Чеда была сумка со всем необходимым для ланча: содовая и шоколадные батончики. После нескольких минут разговора о людях, которых я не знала, которые занимались тем, что мне неинтересно, он начал раздеваться. С каждой снятой деталью одежды я потихоньку отодвигалась назад, пока не оказалась прижатой к стене. Кажется, этого никто не заметил.
Чед перестал раздеваться, дойдя до своих боксеров. Затем он разбежался и бомбочкой прыгнул в бассейн. Кэтрин, на которой теперь был лишь комплект белья, последовала за ним. Ричард направился в дальний конец и выполнил идеальный, четкий прыжок.
Ричард с Чедом в основном плавали на глубине, а Кэтрин подплыла ко мне и начала уговаривать меня присоединиться. Через некоторое время она поняла, что это бесполезно. Она вылезла из воды и легла на прорезиненный настил с видом модели, рекламирующей купальники.
– На вечеринке я заметила, что ты не пьешь, – сказала она. И ты не ныряешь почти голышом. Как же ты веселишься?
– Кажется, со мной не так уж весело.
Она фыркнула.
– Ну, зато ты надрала Ричарду задницу на глазах у всех его друзей. Хотелось бы мне ходить под парусом. Давным-давно я это делала. – Она оперлась на руку и разгладила свои влажные волосы свободной рукой. – Мне нравятся твои сапожки.
– Спасибо.
– Это к лучшему, – продолжала она. – Он стал слишком зазнаваться. Давно пора было сбить с него спесь.
– Ой, я….
– Я в том смысле, что это, если не упоминать о факте, что это была, возможно, последняя гонка «Ласточки». Это не слишком приятно.
– Ты это о чем?
Она понизила голос.
– Его отец сказал, что хочет продать её.
– Продать лодку?
– Спорю, что он этого не сделает, – сказала Кэтрин. – Это было бы жестоко.
– Зачем ему вообще это делать?
– Он не станет, – решительно сказала она. – Но Ричард, конечно, был в шоке. Мне нужно полотенце, – заявила она. Затем поднялась и собрала с пола свои вещи. – Пошли.
Я проследовала за ней в раздевалку, туда, где, как я предположила, был её шкафчик, так как она знала комбинацию. Она вытащила большое пушистое полотенце и досуха вытерлась. Что навело меня на мысль, почему она просто не захватила с собой купальник, вместо того чтобы купаться в белье в горошек.
– Я не могу дождаться твоей вечеринки. Моя мама всё время о ней болтает. Я никогда раньше не была в доме с привидениями. Ты видела хоть одно?
Я задумалась над тем, какой ответ выбрать.
– Пока нет.
– Тебе нужно попробовать что-то вроде вуду. У меня есть доска для спиритических сеансов. Я могла бы как-нибудь к тебе заехать и мы бы могли устроить сеанс.
Сеанс в Доме Эмбер. И без него было достаточно плохо знать о своих предках столько, сколько знала я. Я была абсолютно уверена, что не хочу разговаривать с ними.
– Звучит жутко, – ответила я.
– Я знаю! – Она порылась в шкафчике и нашла расческу. Она обернула волосы вокруг запястья и начала их заплетать. – Мама рассказывала мне о твоей прапрабабушке. Она говорит, что та была абсолютно дикой. Что у неё было двадцать любовников, что она всё время устраивала попойки и занималась магией. Может быть, даже приносила в жертву цыплят…
– Звучит так, как будто бы твоя мама знает больше, чем я, – сказала я. – Почти все знают. На днях Ричард цитировал её книгу о доме, которую его мама дала ему до своей смерти.
– Что? – она склонила голову набок, в точности, как делала на вечеринке у бассейна. На лице отразилось замешательство.
– Моя прапрабабка, ну та, которая сумасшедшая, написала книгу…
– Нет. Ты сказала «до её смерти»? С чего ты это взяла? – Она с подозрением смотрела на меня. Как будто я была идиоткой или что-нибудь в этом духе. – Клэр Хэтэуэй не умирала. Она ушла. Примерно четыре года назад. Все это знают.
– Ушла? Тогда почему он солгал мне об этом?
– Да, и для Ричарда это было значительным ударом, потому что все деньги были у неё. В том смысле, что у отца Ричарда был дом, но Клэр владела всеми деньгами.
Должно быть, я выглядела шокированной, потому что Кэтрин приложила руку ко рту и начала хихикать. Не удивительно, что его отец подумывал о продаже «Ласточки». Не удивительно и то, что он был так мил с моей мамой. Если она продаст Дом Эмбер, у неё тоже будет куча денег.
Прозвенел колокол.
– Ой, черт, нам лучше поторопиться. Уроки начинаются в десять.
Парни тоже вытирались. Определенно, к шкафчикам имели доступ все. И всех это устраивало.
Мы вышли через ту же дверь, через которую вошли внутрь. Здание искусств было в верхней части кампуса. В какой-то момент Ричард протянул мне свою руку, но я притворилась, что занята чем-то на своем рукаве. Мне не понравилось то, что он солгал мне о своей матери. Это заставило меня задуматься, в чем ещё он мог быть со мной не до конца искренним.
Учитель рисования, мистер Шрибер, к сожалению, тоже оказался знатоком Дома Эмбер. После того как Ричард представил меня, Шрибер завел мини-лекцию об американских портретистах, «охватывающих трехсотлетнюю историю», картины которых висели на стенах Дома Эмбер. И это не говоря уже о том, что он назвал «Hicks Biblicals» на пролетах лестницы.
– Моя двоюродная тетя Гвендолин однажды провела ночь в Доме Эмбер. – Сказал он с таким весёлым задором, что я ожидала, что за этим последует какая-нибудь интересная история.
– Правда? – поощрила я его.
– Давным-давно, когда она была маленькой девочкой. Она всегда говорила нам, что в ту ночь ей снился самый страшный ночной кошмар за всю её жизнь.
– О, – неуверенно сказала я.
– Вообще-то, это стало основой для семейной страшилки Шриберов, – с тем же энтузиазмом продолжал он. – Если мы плохо себя вели, тетя Гвен говорила нам: «Вам лучше быть осторожными или она заберет вас – Мать, Которая Приходит в Твоих Снах». – Его голос опустился до призрачного шепота, а потом он с ликованием рассмеялся. – Тетя Гвен походила на спятившую старую летучую мышь.
Да уж, подумала я. Милая история.
Мне показалось, что Ричард заметил мое прохладное отношение к нему. Когда мы пристегивались в его машине, готовясь ехать домой, он вздохнул, откинулся на спинку и спросил:
– Ладно, Парсонс, что я сделал?
Я знаю, что я, скорее всего, покраснела. Я не имела ни малейшего понятия, что отвечать. В том смысле, что он вроде как не обязан говорить мне правду или ещё что. Но слова просто вылетели из меня.
– Кэтрин сказала, что твоя мать не умирала.
Он не произнес ни слова. Я видела, как на его челюсти сжались мускулы, затем он включил зажигание и нажал сцепление. Мы пустились с места, подняв за собой гравий.
Я была испугана и не довольна тем, что я просто так всё выпалила. В смысле, я почти назвала его лжецом. Ведь мы, вроде как, почти что встречались? Но он лгал мне.
Затем он снизил скорость и остановился на обочине дороги. Затем заговорил, уставившись на руль и не смотря на меня.
– Прости меня. Я не знаю, почему соврал тебе, это было глупо, хорошо? Это просто… – Он остановился, как будто ему было горько продолжать. – Я просто не хотел говорить об этом вслух, понимаешь? Что она просто ушла и оставила нас. Оставила меня. Как будто я был каким-то неправильным, понимаешь? Или с ней что-то было не так. – Он поставил локти на руль и приложил свои ладони к глазам.
Я чувствовала себя ужасно. Я потянулась и убрала его руки от его лица, затем развернула его и сплела наши пальцы. Она сжал мою руку.
– Прости, Парсонс.
Я вжалась в сидение.
– Без проблем, Хэтэуэй. Мне жаль, что я вообще это сказала.
Он наклонился и прикоснулся к моему подбородку. На мгновение заколебался, затем нежно поцеловал меня. Мне это понравилось. Очень понравилось.
Потом он снова завел двигатель и отвез нас к Дому Эмбер, при этом он вел как безумец, обогнав шесть машин и разворошив гравий у входа. И, не смотря на это, я была на удивление расслаблена, как будто мышцы, которые всё время были напряжены, одновременно расслабились. Затем до меня дошло – я просто наслаждалась днем нормальной жизни – никаких видений.
Ричард о чем-то заговорил со мной.
– Хм? – переспросила я.
– Я спросил, как насчет того, чтобы прокатиться верхом завтра, после школы? – повторил он.
– Верхом? Верхом на ком? – спросила я.
Он расхохотался.
– На лошадях, глупая. А ты о чем подумала?
– Вы держите лошадей? – спросила я.
– Ну да, – ответил он. – Так же, как и вы. Боже, Парсонс, ты вообще осматривала здесь всё? Кто-нибудь определенно должен выдать тебе карту и провести тур по твоему собственному дому.
– Ну, ты в этом достаточно хорош, Хэтэуэй, даже если требуется вечность, чтобы заткнуть тебя.
– Нужно же мне как-то отрабатывать свой приход. – Он ухмыльнулся.
– Тебе не нужно извиняться, – сказала я, ухмыляясь в ответ. – У тебя открытое приглашение. Тебе будут рады в любое время.
Я ждала, надеясь на ещё один поцелуй, и он, должно быть, знал это, прежде чем улыбнуться и, перегнувшись через меня, открыть дверцу с моей стороны.
– Твоя мама ждет на крыльце, – сказал он.
– Ох, – покраснев, ответила я. – Ты прав.
Когда я переместилась, чтобы выйти из машины, он сжал мой мизинец своим, как будто в тайном маленьком объятии.
– Увидимся завтра, Парсонс, – пообещал он. И я улыбнулась.
Глава 16
Мама открыла для меня двери.
– Ну и как всё прошло?
Я обнаружила, что мне совершенно неинтересно разбирать события прошедшего дня для моей мамы. Я б предпочла просто проскользнуть мимо неё и проанализировать всё самостоятельно.
– Всё прошло хорошо, – ответила я. – Много ребят сказали, что придут на вечеринку. Мне кажется, что это в основном благодаря Ричарду.
Должно быть, она услышала что-то в моем голосе, когда я произносила его имя – что-то в моем тоне выдало меня.
– Не увлекайся им слишком сильно, – сказала она.
Я думаю, что у меня отвисла челюсть. Это было просто замечательно, не так ли? Сначала она изводит меня по поводу того, что я унизила распрекрасного Ричарда, победив его на регате с Джексоном. А теперь она предупреждает меня, чтобы я не сближалась с ним?
– Мне казалось, что ты хотела, чтобы мне он понравился.
– Нет. Я хотела, чтобы ты понравилась ему. Я хотела заполучить его для вечеринки. Я хотела, чтобы он привел всех своих друзей.
Я не могла поверить своим ушам.
– Это звучит так… так… расчетливо. Не пойми меня неправильно… я не фанатка сенатора, но… Боже, мам, я и подумать не могла, что ты притворяешься, что он тебе нравится.
– Я не притворяюсь. Он мне нравится. Разумеется, он мне нравится. Как он может не нравиться?
– Нет. – Я покачала головой. Она что, играет со мной в слова? – Я имела в виду романтический смысл.
Она посмотрела на меня с искренним удивлением.
– Боже, нет. Я знаю Роберта Хэтэуэя с четырнадцати лет. Я точно знаю, что он за человек. Даже когда я была моложе тебя, я не была настолько глупа, чтобы влюбиться в Роберта.
– Значит, он тебе не нравится. Ты просто хочешь им воспользоваться.
– Знаешь что? Мне не нравится твой тон. – Она подошла и остановилась напротив меня. – Я понимаю, что ты всё ещё ребенок, но тебе пора понять, как существует реальный мир. Ты думаешь, что я какая-нибудь вероломная стерва, которая хочет воспользоваться связями сенатора? Детка, у меня есть для тебя новости: единственная причина того, что сенатор позволяет мне пользоваться его связями та, что ему от меня что-то нужно.
Я просто стояла и трясла головой. В смысле я чувствовала облегчение оттого, что мне не нужно волноваться о своей матери и маячащей перед ней кучей денег, но я всё ещё была потрясена. Мама просто использовала сенатора, использовала его сына и использовала меня. И её это не волновало. Совсем.
– Я ещё не выяснила, что ему нужно, – продолжала она. – Возможно, это что-нибудь простое в виде вклада в кампанию и шанса встретиться со своей богатой избирательницей без особых затрат для него самого. Или он может искать себе… компаньона.
Ладно, это мерзко.
– Или он может быть более амбициозным. Он одинок, я богата и, кажется, что он не слишком рад, когда твой отец находится поблизости. – Она закатила глаза, самую чуточку. – Но для тебя есть ещё кое-что, о чем нужно подумать, Сара, и я говорю это не потому, что хочу быть жестокой. Как ты думаешь, не говорит ли сенатор Ричарду то же самое, что я говорю тебе? «Будь очаровательным. Не испорти для меня всё дело».
Её тон был легким, но нервным и безжалостным.
– Я имею в виду, – продолжала она, – ты симпатичная девушка. Ты не должна верить и половине того, что тебе говорят. Любому парню повезет, если он будет встречаться с тобой. Но ты, правда, думаешь, что такой парень как он, смог проглотить свою гордость и пригласил тебя в свою школу просто потому, что внезапно ему разонравились все окружающие его девушки?
Может быть, она не пыталась быть жестокой. Но в этот момент я просто жаждала протянуть руку и исцарапать её. Я развернулась и вышла из комнаты, не произнеся ни слова.
Пока я поднималась на второй этаж, я вспоминала все те вещи, которые мы с Ричардом делали вместе – экскурсия по дому, бег наперегонки по коридору, плаванье в бухте, поедание сандвичей и брауни. Поцелуи. Его признание в машине. Это всё было… притворством? Просто он был «очаровательным» и помогал отцу добиться какой-нибудь выгоды?
Это было отвратительно. Это было ужасно.
А что делала при этом я? Была «милой» просто потому, что так мне сказала мама?
Я не была. Я знала, что не была. Я не была просто милой. Ричард был идеальным. Ричард был великолепным. Какая девушка не захотела бы быть с ним милой?
И он не была таким, как описала моя мама. Он был смешным и очаровательным. И настоящим. Он не притворялся, что я ему нравлюсь. Или притворялся?
Я ощутила боль в животе, как будто я хотела выбросить что-то, но никогда не смогу. Я вошла в цветочную комнату, закрыла шторы, выключила свет и свернулась клубочком под одеялом.
Меня разбудил Сэмми. В комнате было темно, но я знала, что ещё не слишком поздно. Часы подтвердили, что сейчас было только время ужина.
Я видела сны. Но помнила только обрывки. Я смотрела в зеркало, но не видела своего лица. Голос – может быть, это была Нанга – говорил:
– В зеркале никого нет.
Мольбы Сэмми перемежались с фрагментами в моей голове.
– Разве ты не хочешь есть, Сара? Мы заказали пиццу.
Его голос был таким тоскливым, лишенным надежды, я почти поднялась, чтобы пойти за ним.
Почти. Но внизу была мама.
– Я не так уж голодна сегодня. Слушай, дружок, ты не сделаешь для меня кое-что?
– Угу.
– Но ты должен держать это в секрете.
– Я умею хранить секреты. Я очень хорошо храню секреты.
– Я знаю, что так и есть. Ты замечательно хранишь секреты. Именно поэтому я и прошу тебя.
– Расскажи мне, Сара.
– Мы с Джексоном хотим кое-что исследовать сегодня ночью. Мне кажется, что я знаю, где может находиться тайный проход. И если мы найдем его, я обещаю провести тебя по нему. Но мама не должна знать, что я ушла. Понимаешь?
– Ага.
– Так что я хочу, чтобы ты сказал ей, что у меня очень сильно болит голова и что я уже легла в постель. Затем посмотри с ней телевизор и засни в бабушкиной большой кровати. Понял? Договорились?
Он кивнул мне, сделав большие глаза.
– Договорились.
Я тихонько приготовилась к ночному приключению: куртка с капюшоном, перчатки, ботинки, всё, что я могла придумать, чтобы защититься от пауков. Я подумала, что если я натяну на руки перчатки, засуну штанины в ботинки, спрячу волосы под капюшон толстовки, застегнутой до подбородка, единственным доступным для пауков участком останется кожа на лице. И мне всего лишь потребуется внимательно следить за лицом.
Самое лучшее в доме с огромным количеством лестниц – то, что твоим родителям сложно уследить за тобой. За десять минут до предполагаемой встречи с Джексоном я направилась к оранжерее. Вниз по лестнице, через двор, тихий спуск по каменной лестнице. Когда я проходила мимо окон в задней части галереи, я включила фонарик Сэма. Затем направилась прямо к входу в лабиринт.
Джексон был уже там и ждал меня.
– Я рада, что ты получил мое сообщение, – сказала я. – Спасибо, что пришел.
Он с некоторым удивлением оглядел меня.
– Милый костюмчик.
С небольшим опозданием до меня дошло, что должно быть, я выгляжу как сумасшедшая.
– Всё это из-за пауков, – объяснила я. – Особенно из-за ядовитых пауков.
– Ну, ты сделала всё возможное, – улыбаясь, сказал он. – Просто смотри за своим лицом.
Ну да, буду.
Я увидела, что он захватил набор инструментов, лом, лопату, метлу, и фонарик, больше чем был у Сэма. Он был как чертов бойскаут, подумала я, всегда готов. Жизнь никогда не застанет его врасплох. Но, может быть, человеку приходится стать таким, как он, если он проходит через то, через что пришлось пройти ему.
Я задумалась, изменило ли мое восприятие о нем знание о его состоянии. Или мое отношение к нему. Я надеялась, что нет. Это должно быть неприятно, когда люди всё время обращаются с тобой как со стеклянной фигуркой.
– Что? – спросил он.
– Хм? – ответила я.
– Ты уставилась на меня… странно.
– Прости, – сказала я. – Думала, не забыла ли я что-нибудь.
– Может быть маску пчеловода? Пошли.
Он обменял наши фонарики и положил фонарик Сэма в сумку с инструментами. Затем собрал свои вещи.
– Я могла бы нести что-нибудь, – сказала я.
– Просто неси фонарик.
Я слегка сомневалась насчет нахождения пути к центру лабиринта, но зря. Джексон знал дорогу.
– Есть система – направо, пропустить, направо, налево, пропустить, налево, направо, пропустить. Затем налево, пропустить, налево, направо, пропустить, направо и налево. – Выглядело просто в теории, но на практике… при подъемах лабиринта, поднятии и наклонах площадки – было сложно уследить, где ты находишься. Я хотела повернуть направо тогда, когда нужно было поворачивать налево, иногда я продолжала движение мимо поворота, который я не заметила. Джексон голосом направлял меня, зовя меня, возвращая назад, но после пятого неверного шага он вздохнул.
– Если мы так продолжим, я скоро забуду все нужные повороты. Можешь это понести? – спросил он, передавая мне метлу. Он взял лом и коробку с инструментами в одну руку, в другой взял под локоть мою руку с фонариком, чтобы направлять меня.
