Текст книги "Дом Эмбер (ЛП)"
Автор книги: Келли Мур
Соавторы: Такер Рид,Ларкин Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
– Да, – выговорила я, – всё идеально. Спасибо вам. Пожалуйста, скажите мисс Марсден, что мне кажется, что она – гений.
– Вы совершенно правы. Если вы готовы, Марианна упакует всё для вас.
Я посмотрела в зеркало ещё один раз, впервые ощутив возбуждение при мысли о предстоящей вечеринке. Платье было… волшебным.
Затем я отправилась в гардеробную, чтобы переодеться в свою одежду. Именно тогда я заметила маленькие блестящие пятнышки на ковре. Выглядело так, как будто я оставляла за собой следы из четырнадцатикаратной фейской пыльцы.
Они принесли всё в комнату ожидания, платье было упаковано в очень длинный мешок, издававший шуршащий звук благодаря оберточной бумаге, в которую Марианна обернула платье, чтобы оно не измялось. Все остальные вещи поместились в одну симпатичную сумку. Стивен встретил меня у двери и передал мне крошечную баночку.
– Здесь небольшое количество золотой пыли для ваших плеч, лица и волос. Передайте её своему визажисту. Он или она знает, что с этим делать.
Мой визажист? Я удивилась. Он что, шутит?
– Хорошо, – сказала я. – Ещё раз спасибо за всё.
– Вам всегда будут рады здесь, мисс. Пожалуйста, приходите к нам ещё раз.
Ну, разумеется, подумала я. Я буду заглядывать к вам каждый раз, когда мне нужно будет идти на очередной бал.
По пути назад мы свернули на дорогу, которая вела вокруг Эспланады. Когда мы проезжали мимо Мемориала Линкольна, я прижалась лицом к окну. Ричард посмотрел на меня и рассмеялся.
– Тулли, не мог бы ты остановиться? Забери нас на другом конце минут через тридцать.
Я получила возможность поглазеть на невероятно огромную каменную статую Линкольна, затем мы прогулялись к северной стороне, посмотрели на Мемориал ветеранов Вьетнама и подошли к площадке у подножия Мемориала Вашингтону. Прямо на юге, через воду находился Мемориал Джефферсона, на севере – Белый Дом. Мы продолжили идти на восток между строений Смитсоновского музея и к Капитолию в самом конце. Всё это была история немного другого масштаба, чем та, что жила в Доме Эмбер.
Войдя внутрь, Ричард вежливо поздоровался с охранниками на входе, как и по всему зданию. Он провел меня в офис его отца, комнаты со столами из красного дерева, кожаными стульями и картинами, написанными маслом. Он взял пакет у симпатичной секретарши за крайним столом, затем мы двинулись дальше.
Когда мы добрались до парковки, Тулли был там и ждал нас, открыв дверцу. Он отвез нас в район возле Капитолия, где дома были построены в основном в георгианском стиле из кирпича и камня.
– Последнее задание, – пообещал Ричард. Ему нужно было забрать какую-то формальную одежду для себя и отца в их городском доме.
Это оказалось трехэтажное здание из серого камня с белыми фронтонами, окнами с черными ставнями и с черной дверью. Оно имело четкие линии и выглядело респектабельным.
– Пошли, – сказал он, выбираясь из лимузина. – Это займет всего секунду. Осмотришься.
Внутренняя отделка дома соответствовала внешней: темные деревянные полы, персидские ковры, причудливая отполированная антикварная мебель. Я бродила по гостиной. Пара портретов висела по обе стороны от камина – мужчина, одетый в консервативную колониальную одежду, и женщина, значительно моложе его, – красивая женщина с поразительными светло-золотистыми волосами.
– Это мои предки, – сказал он, – по маминой линии. Мистер и миссис Джеральд Фитцджеральд.
– Ох, – я поморщилась. – Серьезно? Бедный Джеральд.
– Точно. – Рассмеялся он. – Милое имечко, не правда ли. Пошли. Я проведу короткую экскурсию.
Формальная столовая, современная кухня, кабинет сенатора на первом этаже, хозяйская спальня, библиотека и гостевая комната на втором. Ричард остановился возле гардеробной его отца и достал упаковочный мешок, затем подошел к комоду и вытащил набор золотых запонок, которые он засунул в карман.
– Третий этаж, – сказал он.
Лестница выходила на большое помещение, которое охватывало почти всю длину дома. Здесь было всё, чего мог бы пожелать любой подросток: бильярдный стол, музыкальная система, огромный телевизор с плоским экраном, тренажеры. На другом конце комнаты была королевских размеров кровать с комодами по бокам, книжные полки, стол, диван. Я улыбнулась и покачала головой.
– Твоя жизнь полна лишений, Хэтэуэй.
Он ухмыльнулся.
Я заметила серебристый лэптоп на его столе.
– О, Господи, – вырвалось у меня. – Могу я быстренько послать сообщение? Можешь поверить, что в Доме Эмбер нет интернета?
– Я бы не поверил, если бы ты мне не сказала, теперь верю. – Он махнул в сторону кресла. Пока он упаковывал свой смокинг, я послала Джеси письмо с последними новостями:
«Ты ни в жизнь не поверишь, где я сейчас нахожусь… я в спальне у парня, похожего на моделей Аберкромби9… и нет, мы не делаем ничего, кроме того, что забираем одежду для вечеринки, маленькая нахалка с грязными мыслями. Здесь происходит какое-то безумие, но это слишком длинная история. Я очень-очень жду возвращения домой».
Ричард выбрал именно этот момент, чтобы появиться за моей спиной, так что я нажала «отправить» так быстро, как только успела.
– Что это? – спросила я, заметив что-то возле его компьютера. На полке стояла маленькая лошадь, вырезанная в миниатюре и с полной сбруей, кожаные элементы были выполнены идеально, вплоть до крошечных серебряных стремян и уздечки.
Он казался слегка смущенным.
– Мама дала мне это. Это была моя самая первая старая вещь. Это так она называла остатки прошлого – «старые вещи». Он развернул мое кресло и протянул мне руку.
– Давай уберемся отсюда.
Он взял две упакованные сумки, и мы вышли из дома.
Уже было темно, когда мы подъехали к Дому Эмбер. Последние рабочие уже уходили. Ричард удивил меня, попросив Тулли припарковаться.
– Мы можем поговорить минутку?
– Конечно, – ответила я.
Мы вышли наружу и Тулли пошел к багажнику, чтобы достать мое упакованное платье. Ричард перекинул его через плечо и взял меня за руку. Затем он повел меня по тропинке, которая проходила вокруг оранжереи, давая мне возможность полюбоваться на гениальную работу осветителей.
Растения вдоль дорожки были увиты лампочками. На деревьях, которые образовывали арки над головой, пришлось обвивать каждую ветку, чтобы обрисовать их очертания в темноте. Над патио в задней части крошечные лампочки свисали на невидимых проводах и походили на упавшие вниз звезды.
– Черт возьми, – сказал Ричард. – Это будет грандиозная вечеринка.
Я просто кивнула головой. Это всего лишь моя мама. Если она за что-нибудь берется, то она добивается совершенства.
Он дал мне руку – руке, которую он всё ещё удерживал, было приятно, комфортно, замечательно – он легонько потащил меня на буксире к двери в оранжерею. Мы пошли по дорожке, пока не нашли фонтан.
– Вот мы здесь, – сказал он. – Вернулись туда, где всё началось.
Он повесил платье на руку Персефоны и присел на край бассейна, похлопав по плите рядом с ним.
– Присаживайся, Парсонс.
– Слушаюсь, сэр, – сказала я с притворным послушанием и села.
– Я знаю, что ещё рано, – он вытащил что-то из своего кармана, – но я хотел отдать это тебе до того, как тебя завалят горой подарков.
Мое внимание разделилось между двумя вещами: фразой «гора подарков» – неужели каждый из гостей собирался мне что-нибудь подарить? – и замечательно упакованной маленькой коробочкой, которую Ричард протягивал мне.
– Боже, Хэтэуэй, – сказала я, – ты не обязан мне ничего дарить. Ты и так уже достаточно много сделал для меня.
– Просто открой её, – сказал он.
Я осторожно её развернула, развязав золотую сатиновую ленточку, затем развернула ещё слой тяжелой звездно-полосатой темно-голубой бумаги. Затем подняла крышку маленькой коробочки.
– Боже мой, – вырвалось у меня.
– Эта цепочка принадлежала моей матери, – сказал он, слегка смущаясь, – но я выбрал для тебя подвеску. Я спросил у твоей мамы, что подойдет лучше всего.
Я вынула ожерелье из коробочки. Золотая цепочка была выполнена в виде чередующихся прямоугольных и круглых звеньев, восхитительная старина. Через петельку была продета подвеска в виде пары листьев из белого и желтого золота.
– Она идеальна, – сказала я.
– Сзади есть гравировка.
Я перевернула листья и поднесла их так, чтобы можно было поймать свет, льющийся из окна: «Листья жизни падают одно за другим».
– Это из поэмы «Рубайят», Омара Хайама.
– Это так прекрасно, – сказала я. Затем надела цепочку на шею. Ричард улыбнулся слегка кривоватой улыбкой. Затем протянул руку и перевернул золотой листик.
Потом он наклонился ко мне, его губы были всего в паре дюймов от моих. Я склонилась ему навстречу. Наши губы мягко соприкоснулись, очень мягко. Его пальцы прошлись по моей щеке. Затем он снова меня поцеловал, сильнее, требовательнее, его руки удерживали мое лицо, и я обнаружила, что с жадностью целую его в ответ, запустив пальцы в его волосы.
– Ого, – он отодвинулся, выглядя наполовину удивленным, наполовину беззащитным.
Я сделала что-то не так? Почему он остановился?
– Я должен идти, – сказал он, резко поднимаясь. – Тулли уже заждался.
Я снова кивнула, но осталась сидеть. Он осторожно взял локон моих волос и на мгновение замер. Затем легонько обнял мена.
– Увидимся завтра, Парсонс. С Днем Рождения.
– Увидимся, – сказала я и он исчез за дверью.
Я чувствовала себя потрепанной, неуверенной. Я не хотела, чтобы он уходил. Я хотела, чтобы он целовал меня снова и снова, сильнее. Я прикоснулась к своим губам. Они почти что болели.
– Соберись, Парсонс, – громко сказала я сама себе. Я подумала, это плохо, что мне так сильно нравится этот парень. Будет больно отпускать его. А потом я подумала, что Джексону должно быть очень больно, видеть насколько сильно мне нравится Ричард. Но эту мысль я отбросила.
Я взяла пакет с платьем и маленькую сумку из салона Марсден, затем направилась к металлической лестнице под серьезным взглядом королевы подземного мира.
Я задела ветви, свисающие на моем пути. Затем услышала далекий смех, мельком увидела Фиону, идущую той же дорожкой и с улыбкой поворачивающуюся к своему преследователю, прежде чем снова упорхнуть от него.
Деревья расступились; лестница была как раз впереди.
Моя рука прикоснулась к железным перилам, чуть ниже другой руки, которая принадлежала моей юной маме. Молодая версия моего папы поймала её за руку, притянула её поближе и наклонилась…
Я закрыла глаза и поднялась выше на пролет. Здесь была бабушка, стояла возле перил и смотрела на сад, мой дедушка был рядом с ней, целовал её шею. У меня закружилась голова и начало слегка лихорадить. Я отвернулась.
Как будто весь дом следил за мной, когда я целовалась с Ричардом. Как будто бы он знал, какие чувства вызвали во мне эти поцелуи, и посылал мне собственные воспоминания об этих чувствах. Я почувствовала вторжение, как будто за мной шпионили. Но затем подумала, это просто смешно. Это всего лишь дом, всего лишь дерево и камень.
Я сконцентрировалась на настоящем. Всё выглядело слегка по-другому – готовым, подумала я, к демонстрации для потенциальных покупателей среди гостей вечеринки. Пятна лунного света освещали длинный зал западного крыла – все двери в комнаты были распахнуты. Я подошла к первой двери и заглянула внутрь. На столе стояли цветы. Покрывало с узором из обручальных колец лежало на кровати. Шторы балдахины были открыты, всё было готово для демонстрации, это была одновременно вечеринка на мой шестнадцатый День рождения и рекламная картинка в исполнении моей мамы.
Я заглядывала в другие комнаты, пока шла по коридору. На плитке в ванной комнате лежали полотенца, а на полу теплый ковер. На постели Фионы лежали покрывало с петельками и стеганое ватное одеяло, на столе перед камином светилась серебристая ваза с белыми лилиями.
Я подумала, сколько же прошло времени с тех пор, как Дом Эмбер приукрашивали к приему гостей.
И нравилось ли это ему.
Глава 22
Я повесила упаковочный пакет с платьем на полки в своей комнате, расстегнула его и, вытащив чуть примявшимся, взбила его. Бледный поток коснулся свежеподметённого пола. Ох, ну хорошо, подумала я. Затем вытащила свое ожерелье и положила его на подушку.
Мой желудок заурчал. Я понадеялась, что в кухне осталось что-то, что мне позволят съесть.
Когда я туда вошла, Роза была там и сидела за кухонным столом. Каждая поверхность в кухне блестела, включая пол.
– Это место определенно выглядит чистым, – сказала я. – Вы придете на вечеринку?
Она покачала головой.
– Костюмированная вечеринка это не то, к чему я привыкла, дитя мое. Но я надеюсь, что твой день рождения пройдет замечательно.
– Спасибо, Роза.
– Я тут всего лишь немного помогу. Я здесь единственный человек, который знает, где и что находится. – Она пожала плечами. – Твоя мама не может найти даже покрывала для постелей. И, Господи, помоги мне, но я хочу, чтобы дом Иды выглядел замечательно. Кажется, это будет его Лебединая песня. Очень жаль, что твоя мать продает его.
– Я тоже так думаю.
– Я оставила для тебя в холодильнике бумажную тарелку с кое-чем. Тебе лишь нужно будет выбросить её в мусорное ведро, когда ты поешь. Не устраивай здесь беспорядка. Или где-нибудь ещё в доме, если уж на то пошло.
– Спасибо, Роза.
Она сняла свой свитер с крючка у двери и оглянулась, держа руку на дверной ручке. – Ты уже спрашивала свою маму про Мэгги?
– Я ещё не решилась на это.
– Ну, тебе стоит это сделать, дитя. У тебя есть все права знать, что произошло с твоей семьей. – Кивнув, она ободряюще мне улыбнулась, и закрыла за собой двери.
Слова Розы неуютным эхо звучали в моей голове. Я знала, что случилось с моей семьей. Смерть Мэгги пробила в ней дыру и эта дыра до сих пор не затянулась.
Я вынула завернутую в фольгу тарелку, которую она для меня оставила. Там было четыре кусочка жареного цыпленка и две небольших кучки салата с цыпленком и картофелем. Я съела примерно половину и поставила всё назад в холодильник. Остальное съем чуть позже.
Сэмми и мама были в комнате моей бабушки. Сэмми сидел на кровати и смотрел телевизор; мама сидела в кресле, установленном на паре простыней, завернутая в накидку, её волосы были освещены. Парикмахер подняла глаза и широко улыбнулась, когда я вошла.
– Хорошо, что ты вернулась, – сказала мама. – Надеюсь, ты хорошо провела день.
– Да, всё прошло достаточно неплохо, – ответила я. – Я до сих пор не простила ей продажу лодки. И я не собиралась обдумывать детали, которые говорили бы в её пользу.
Она сменила тему.
– Анжелика, это Сара. Сара, Анжелика. Она покрасит твои волосы и обрежет секущиеся кончики.
– Не думала, что у меня они есть, – слегка раздосадовано сказала я.
– Их не очень много, – сказала мама, как всегда не обращая на меня никакого внимания.
– В любом случае, спасибо, Анжелика. Я понятия не имела, что стилисты приходят на дом.
– Твоя мама так много работала. Я сказала ей, что не против прийти сюда и сэкономить для неё немного времени. Кроме того, я получила возможность взглянуть на это место внутри. – Она улыбнулась и продолжила работу.
– Как твое платье? – спросила мама.
– Хорошо, – ответила я. – Оно хорошо на мне сидит.
– Принеси его. Позволь мне посмотреть.
– Ты можешь увидеть его завтра, – сказала я, не сдвинувшись ни на дюйм.
– Я хочу увидеть его сейчас. – Мама перевела на меня взгляд.
Я пожала плечами.
– Я хочу удивить тебя.
Она уставилась на меня на мгновение, как будто она раздумывала, стоит ли ей злиться или оставить всё как есть, затем её брови поднялись, а плечи повторили это движение.
– Нам нужно обсудить украшения, – сказала она.
Телефон на ночном столике зазвонил. Это была Кэтрин.
– Сара, ты можешь разговаривать? – спросила она, слегка задыхаясь.
– Это меня, – сказала я. – Я возьму трубку в библиотеке. Прости, Анжелика, но не могла бы ты повесить её здесь, когда я сниму её там?
– Без проблем, дорогая. – Она улыбнулась.
Я добежала до библиотеки и сказала в трубку:
– Взяла, – затем услышала щелчок на другой линии. – Можем говорить, – сказала я, усаживаясь в одно из кожаных кресел.
– Ты какая-то ведьма или что-то типа того? – спросила она.
Я сглотнула. Что она слышала? Что она знает?
– Что? – запинаясь, спросила я.
– Что ты сделала с Хэтэуэем?
Стоп. Погодите-ка. Серьезно?
– А что не так?
Она захихикала.
– Я никогда его таким не видела. Я разговаривала с ним по телефону, а он всё время говорил только о тебе. О том, что ты такая смешная и что ты никогда не притворяешься кем-нибудь другим. Какая ты невинная и что ты всегда говоришь то, что взбредет тебе в голову.
Это всё хорошие качества?
– Точно, – сказала я, – Мне удалось сильно опозориться.
Она рассмеялась.
– Ты смешная, – сказала она, куда уж яснее.
– А он говорил что-нибудь ещё? – я постаралась, чтобы мой голос не звучал слишком заинтересованно. Это было тяжело.
– Ну, он спросил меня, были ли у меня когда-нибудь отношения на расстоянии.
Боже мой. Фраза продолжала звучать у меня в голове. Отношения на расстоянии. Такое вообще возможно? Я заметила, что я снова замолчала. Маленьким человечкам, которые отвечают за речевые функции в моей голове, следовало бы лучше выполнять свою работу.
– Хм, Кэт, парикмахер здесь и она ждет меня, чтобы заняться моими волосами. Мы можем поговорить в другое время?
– Ого, вау, – сказала она. – Вызов на дом. Я тебя отпускаю.
– Увидимся завтра, хорошо?
– Там будут все. Увидимся, сладенькая. – Она выдала два чмокающих звука.
– Пока, Кэт.
Я повесила трубку. И легонько улыбнулась. Ричард не притворялся. Я, правда, нравилась ему. Моя мама будет чертовски удивлена.
Я сказала себе в двадцатый раз, что мне будет больно оставлять его.
Анжелика высушивала мамины волосы, когда я вернулась.
– Кто это был, детка? – попыталась перекричать фен мама.
– Это была Кэтрин. Одна из подруг Ричарда. Она сказала, что на вечеринку собираются прийти все.
– Я знаю. Я не могу поверить, что столько людей подтвердили приглашение.
Ты же отослала двести пятьдесят приглашений, подумала я, ты должна была ожидать толпу народа.
– Не могла б ты взять со столика шкатулку с украшениями и принести сюда? – сказала она. Я взяла коробку и поставила её на столике рядом с ней. Это была маленькая китайская шкатулка из вишневого дерева со вставками из нефрита.
– Открой её, и давай-ка посмотрим, что там. Тебе нужно что-нибудь на шею и запястье.
Анжелика выключила фен. Затем поднесла зеркало так, чтобы моя мама смогла рассмотреть вид сзади. Стрижка была ровной, с легкими слоями, её природный золотисто-каштановый цвет волос был слегка усилен. Её волосы выглядели готовыми для любого украшения, которое она решит завтра надеть.
– Всё замечательно, – сказала она. – Если ты сможешь разместить всё в ванне через холл, Сара скоро придет туда. – Анжелика с сожалением посмотрела на шкатулку с украшениями, очевидно очень желая увидеть её содержимое, но собрала свои вещи и направилась в ванную.
– Давай-ка быстренько посмотрим, что тут есть, – сказала мама.
– У меня всё есть, мам, разве что, может быть, нужна пара сережек. Я уже знаю, что собираюсь надеть.
– И что же у тебя есть?
Тебе нужно подождать, и ты всё увидишь.
Она немного разозлилась, но решила промолчать. Я была удивлена этим. Может быть, мама всё же не будет до конца моей жизни диктовать мне, что носить, что думать и что говорить.
– Тогда, помоги мне найти что-нибудь и если вдруг что-то привлечет твой взгляд, мы подумаем над ним, хорошо?
В первом ящичке лежали кольца и серьги.
– Бери рубиновые и изумрудные кольца, дорогая и серьги к ним в пару. Я не знаю, что лучше подойдет, зеленые или красные камни. – Я также нашла золотой комплект для себя – несколько маленьких нитей в виде плотно сплетенных золотых цепей свисающих с геральдической лилии.
В следующем ящичке находились алмазы и один золотой браслет с витиеватым орнаментом, дюйма в полтора шириной. В третьем ящичке были изделия из серебра и бирюзы, и в четвертом было рубиновое ожерелье с подвесками в виде капель и три подходящих к нему браслета.
В самом нижнем ящичке лежало ожерелье с изумрудами, единственный камень в виде капли в обрамлении жемчужин. У меня перехватило дыхание.
– Что скажешь? – спросила она.
– Мне нравятся изумруды, – ответила я.
– Мне тоже, – сказала она. Я вынула ожерелье из ящичка и положила его на её ночной столик.
– А здесь что такое? – Внутри нижнего ящичка обнаружилось два малюсеньких ушка, за которые можно было потянуть. Ещё одно отделение. Я сняла верхний слой.
В потайном месте лежал маленький конверт с единственным словом: Энни.
– Что это? – спросила я у мамы.
Она выглядела слегка сомневающейся.
– Я не знаю.
– Это от бабушки?
– Не её почерк. – Она протянула руку. Я передала ей конверт.
Она с минуту изучала надпись на конверте, затем вынула его содержимое. Там была аккуратно сложенная стопка карточек. Когда мама открыла конверт, ей на колени упала газетная вырезка. Она взглянула на неё, начала читать карточку. На её лице появилось выражение растерянности и недоверия. Затем она рассмотрела газетную вырезку. Чуть слышно она проговорила.
– Оставь это там, где я смогу найти. – Затем она посмотрела вниз и прикрыла глаза рукой. Мне показалось, что я услышала, что она сказала, – трусиха.
Когда она снова подняла лицо, её губы были крепко сжаты.
– Что там такое, мам?
– Ничего, – ответила она. Затем она положила вырезку и карточки обратно в конверт и бросила в мусорную корзину, полную волос. – Можешь положить рубины назад? – Затем повернулась к моему брату, который все ещё смотрел телевизор. – Пошли, Сэм. Пора в постель.
– Я просто хотел… – начал он.
– Сейчас, – рявкнула она.
Глаза Сэмми широко раскрылись, он сполз с бабушкиной кровати и выскользнул за двери следом за мамой.
Мои глаза тоже были широко распахнуты. Я подошла к двери, чтобы убедиться, что они поднялись по лестнице. Затем выудила конверт из-под обрезков волос и засунула его себе в карман. Затем завязала мусорный мешок и забрала его с собой в ванную. Пусть мама думает, что Анжелика решила его выбросить.
Анжелика установила для меня другое кресло и всё подготовила. Я бросила пакет, заняла место.
Она пробежалась пальцами по моим волосам.
– У вас такой замечательный медовый оттенок, интересно, а вы пробовали его когда-нибудь выделить?
– Вообще-то нет.
– Всё когда-нибудь бывает в первый раз.
– Значит, вам не нравится цвет? – рассмеялась я.
– Всегда можно улучшить хорошую вещь. По крайней мере, я могу это сделать.
Она работала быстро и качественно, покраска и мелирование, подрезание секущихся кончиков. И всё это время, конверт в моем кармане колол меня в бедро.
Она высушила мои волосы. Они были легкими и блестящими. Я тряхнула головой, наслаждаясь их видом.
– Блестяще, – сказала я.
– Скажи своей маме, что тебе нравится, – сказала она, заговорщицки улыбаясь. – Это поможет мне с чаевыми. – Затем она начала уборку, стряхивая обрезки и собирая их. Я взяла метлу и начала подметать волосы. – Ты не должна этого делать, милая.
Вот только мне нужен был этот пакет для мусора. Я должна быть уверена, что оба пакета отправятся в мусорные баки на улице, чтобы скрыть мое воровство.
– Я не против. Мой способ сказать «спасибо».
– Какая же ты миленькая! – воскликнула она. Я улыбнулась и продолжила подметать.
– Хм, спасибо ещё раз. – Сказала я, когда мы закончили, и направилась в кухню, неся в руках оба пакета.
– Увидимся завтра.
Серьезно? Она со мной ещё не закончила?
– Хорошо. Увидимся завтра.
Когда я избавилась от обоих мусорных пакетов, я, наконец, получила возможность удовлетворить свое любопытство. Спрятавшись в ванной комнате наверху, я вытащила конверт.
19 Декабря, 1982.
Дорогая Энни,
Я хотел бы, чтобы ты знала, как сильно мне тебя не хватает. Я знаю, что твоя мама считает, что сейчас неподходящее время для нас, чтобы быть вместе, но когда вы с ней почувствуете, что это время пришло, просто знай, что я с нетерпением жду встречи с тобой. Я надеюсь, что ты используешь то, что лежит в конверте, чтобы купить себе что-нибудь, что ты очень сильно хочешь.
Счастливого Рождества. Я люблю тебя.
Папочка.
Сначала я ничего не поняла. Почему это письмо так сильно расстроило мою маму? Потом я сложила вместе все кусочки. Мама говорила мне, что её отец умер, когда ей было двенадцать. Но открытка была датирована 1982 годом. А она родилась в 68.
Затем я посмотрела на вырезку. Там была фотография улыбающегося, симпатичного мужчины. Я опознала его как мужчину, которого я видела внизу в холле, когда спорили мои родители. Заголовок статьи гласил: «CMDR. Марк МакГиннес умер от рака. Дата его смерти 21 Декабря 1989 года».
Я положила вырезку и открытку обратно в конверт и засунула его за пояс своих джинсов, под футболку. Поднимаясь по лестнице, я подумала, что Дом Эмбер наполнен не только прошлым. Он состоял из разломанных кусочков жизней людей со всё ещё острыми краями. И когда ты прикасаешься к ним, они тебя режут.
Глава 23
Я танцевала, танцевала с Эдвардом, его руки скользили по тонкому шелку моего платья. Вокруг нас всё было в тени, но мы были в лучах света. Его губы оказались возле моего уха: «С днем рождения, Фи». И я с недоумением подумала, что меня должен обнимать Ричард, но затем вспомнила, что вместо него был Эдвард. Это был мой день рождения. Мне исполнился двадцать один год. Я уже взрослая. Мама с папой больше не могут указывать мне, что делать.
Резкий повторяющийся звук вторгся в мой сон. Сонная и измученная я потянулась к будильнику и медленно осознала, что шум исходит из наполовину открытого окна. Это был звук дающего задний ход грузовика.
Ещё до того как я разобралась в этом, дверь распахнулась и Сэмми бросился на мою кровать.
– С днем рождения, с днем рождения, сегодня ты родилась, – радостно пел он, танцуя и прыгая, его маленькие ножки осторожно обходили мои ноги, прикрытые одеялом.
– О Боже, не надо, – простонала я хриплым голосом.
– Вставай, вставай. Здесь сейчас грузовики с цветами и люди в оранжевых жилетках. Пошли. – Он спрыгнул на пол и начал решительно тянуть меня за руку.
– Да иду я, иду.
Он выбежал из комнаты. Сэм, мой мальчик. Всегда с сияющими глазами и взъерошенный от заката и до рассвета. Я ненавидела в нем эту черту.
Я обдумала возможность похищения чашки кофе у моей мамы, пока я спускалась вниз по лестнице, и уже почти достигла последней ступеньки, когда до меня дошло, что в холле полно мужчин в светоотражающих жилетках, которые пьют кофе и сок с подноса на столике.
– Доброе утро, – поздоровался один из них.
Я замерла. На мне были лишь пижамные штаны, грязная лагерная футболка и никакого лифчика. Не говоря ни слова, я прошмыгнула через холл, чтобы скрыться в кухне, которая оказалась заполненной незнакомцами, роющимися во всех ящиках и шкафах.
Отказавшись от кофе и тоста, я скрестила руки на груди и юркнула обратно наверх так незаметно, как только могла. Оказавшись в безопасности в своей комнате, я переоделась в джинсы, майку и лифчик, затем заплела свои спутавшиеся волосы в свободную косу. Нанесла немного подводки для успокоения. Затем я отправилась на поиски Сэмми.
Он был на переднем дворе, сидел на вершине серых деревянных бревен. Видимо, это то, что осталось от забора на пастбище. Он показал на желто-оранжевый погрузчик.
– Смотри. Этот грузовик собирает эти бревна. – Он спрыгнул вниз со своего насеста, чтобы продемонстрировать мне процесс. – Двое рабочих складывают их, затем он поднимает всё на плоскую поверхность и потом грузовик отвозит всё в сарай, так что когда сюда приедут люди, у них будет место, где поставить машину.
– Очень много работы.
– Это был хороший старый забор, – грустно сказал он. – Теперь он разбит.
– Мы сможем его починить, – заверила я его. – Что здесь есть ещё интересного?
– Сюда, – он взял меня за руку и потянул. – Пошли.
– Не так быстро, дружок, – сказала я, еле волоча ноги. – Слишком жарко для бега. – Теплая погода, которую моя мама заказала специально для вечеринки, оказалась с определенной долей влажности и моя легкая одежда прилипла к телу.
Но Сэм неумолимо тянул меня к передней части дома, где на гравийной дорожке были припаркованы три белых грузовика. Мой нос унюхал слабый, но нарастающий аромат приготовленного мяса.
– Вся еда в этих грузовиках, Сара, – сказал он.
– Во всех?
– Ага.
– Её очень много.
– Ага. Есть ещё больше. Пошли. – Он развернулся на сто восемьдесят градусов и направился на заднюю часть участка.
Множество рабочих устанавливали подмостки для танцпола и сцены. Ещё больше рабочих расставляли небольшие круглые столы, накрывали их темно-синими скатертями, которые под различными углами переливались оттенками от небесно-голубого до черного. Флористы начали устанавливать вазы на столах – ярко-апельсиновый, цвет индиго, пурпурный, лаймово-зеленый, все цветы расставляли в вазы из выдолбленных тыкв. Осветители развешивали связанные в гроздья стеклянные лампочки.
Сэмми чуть не прыгал от переизбытка эмоций.
– Это так ЧУДЕСНО, – кричал он, размахивая в воздухе своими маленькими ручками. – Какая замечательная вечеринка! Ты должна мне рассказать, как всё пройдет, хорошо?
– А разве тебя с нами не будет? – спросила я.
– Неа. Мамочка сказала, что я буду с нянькой.
– Что? – В смысле я понимала, что ему всего пять лет и он слегка непредсказуем. Но разве у него ещё когда-нибудь будет шанс увидеть подобную вечеринку? Если он хотел пойти…
Я присела рядом с ним.
– Слушай меня. Если ты хочешь прийти, то ты придешь. Это моя вечеринка. Ты хочешь быть здесь?
– Я просто хочу увидеть, как ты задуваешь все эти свечи.
– Все эти свечи? – Я выпрямилась и уперла руки в бока в притворном негодовании. – Ты за кого меня принял? Я не настолько стара.
Он рассмеялся, обнял меня за талию и крепко сжал.
– Ты всё ещё хорошая.
– Ну, тогда ладно. Я думаю, что мы договоримся насчет торта и свечей.
– Ураааа, – ответил он, слегка подпрыгнув и вздернув кулак вверх.
Мы вернулись внутрь, чтобы посмотреть, сможем ли мы найти тихое местечко. Мы были чересчур оптимистичны.
В западном крыле рабочие передвигали огромное количество мебели. Используя удобные кресла и столы из солярия и бильярдной, они переоборудовали северную часть крыла – кабинет, ванную и студию – чтобы превратить её в гардеробную и комнату отдыха для Атаксии.
Ещё больше рабочих устраивали казино в двух комнатах с видом на реку. Бильярдный стол переделали в стол для крэпса10. К нему также пристроили рулетку. Оставшуюся мебель из солярия установили вдоль стен, чтобы освободить место для блэкджека, покера и баккара. Вдоль одной из стен установили игровые автоматы. Моя вечеринка играла также роль в качестве сбора средств для исследований рака – такова жизнь, подумала я, если ты собираешь в одном месте достаточное количество богачей, ты просто обязан выдоить из них какое-то количество денег на благие цели.
