Текст книги "Дом Эмбер (ЛП)"
Автор книги: Келли Мур
Соавторы: Такер Рид,Ларкин Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
– С тобой никто не сравнится, Энни, – сказал папа, затем посмотрел на нас с Сэмми. – Она невероятна, не правда ли?
– Правда, – согласились мы.
На сцене появилась другая группа, которая играла музыку, более подходящую для большинства гостей. На танцполе начали кружиться более старшие пару. Ричард вернулся и пригласил меня на танец.
Я слегка покраснела под пристальными взглядами обоих родителей.
– Спасибо, сказала я, – но я не умею танцевать вот так.
– Это легко. Я покажу тебе.
– Прости. Для меня достаточно конфузов для одного вечера.
– Тогда пошли в казино, – предложил он.
– Серьезно? А нам разрешено? – спросила я у мамы.
– Двадцатидолларовый лимит на фишки для тех, кому не исполнилось двадцать один, – кивнув ответила мама. Папа дал мне двадцатку.
Сначала мы спустились по лестнице, чтобы воспользоваться нашими жетонами для прогулки на гондоле. Я не видела, чтобы Ричард давал взятку, но должно быть между ним и гондольером что-то произошло, потому что в следующий миг, я увидела, как мужчина выпрыгивает на пирс. Ричард начал вести лодку по пути, отмеченному светильниками в виде лилий.
Влага в воздухе привела к образованию клубов тумана вдоль берегов реки. Облака плыли на запад со стороны Атлантического океана. Но луна всё также светила на чистом участке неба, её близнец плыл по черной поверхности Северна. Я опустила свои идеальные золотисто-розовые ногти в воду и почувствовала себя созданием из более романтичной эпохи. Ричард был занят, ловко управляя маленькой лодкой, что я нашла достаточной причиной для восхищения, особенно к парню в смокинге. Я улыбнулась именно в тот момент, когда он посмотрел на меня.
– Что? – спросил он.
– Я не слишком много знаю о прогулках на гондолах, Хэтэуэй, – сказала я, – но определенно уверенна, что предполагается, что ты должен также петь.
– Я не пою, Парсонс.
– Ой, да ладно тебе. Что-то, ну ты понимаешь, итальянское, про луну и прочую ерунду.
– Я не пою, Парсонс.
Шест застрял и Ричард зашатался. Он одновременно старался не упасть и выровнять лодку, затем постарался вытащить шест.
Я сделала серьезное лицо, стараясь не рассмеяться.
– И я только собиралась сказать… – У меня вырвался смешок.– …собиралась сказать… – я начала хрипло смеяться, – …что ты погряз в рутине, Хэтэуэй. – Я начала смеяться громче. – Но теперь… сейчас… – я начала задыхаться; живот начал болеть, – …я просто не могу.
– Он тоже расхохотался. – Это было патетично, Парсонс. Я сделаю тебе уступку… – Шест начал ослабевать и Ричард пошатнулся, всё ещё смеясь… – потому что это твой день рождения и всё такое. Но в следующий раз подобные шуточки не пройдут.
– У девушки должны быть некоторые недостатки. У меня плохо с юмором.
– А у меня, очевидно, это не способность смеяться над неудачными шутками.
– Вы, парни, всегда жалуетесь, что я недостаточно развлекаюсь, – сказала я. – Я смешная, я расслаблена, я развлекаюсь.
– Не согласен.
– Что? Я не смешная, Хэтэуэй?
– Нет. Я не жаловался, Парсонс.
Усмехнувшись, он толкнул лодку вперед. Я откинулась на подушки и продолжила наблюдать за ним.
Пока мы поднимались назад по каменным ступенькам, я указала на блестящую дорожку из золотой пыли, которая оставалась после меня.
– Я похожа на какую-то змею-переростка, – сказала я.
Вместо того чтобы переходить танцпол, мы пошли в обход по траве, наблюдая за тем, как наши лунные тени идут по лужайке перед нами. Мы приблизились к двери солярия и услышали звук сирены, оглашающий о джекпоте на игровом автомате. Мы обменяли наши деньги на фишки.
Ричард направился прямиком к столу для блэкджека.
– Лучшие шансы, – сказал он мне. Я встала рядом с ним и наблюдала некоторое время, затем сделала несколько ставок, когда я решила, что поняла правила. Но моя стопка фишек быстро уменьшилась.
Я двинулась к автоматам и выиграла джекпот на третьем круге. Вспомнив о благотворительных целях машины, я скормила все выигранные фишки. Когда у меня набралось ещё несколько баксов, я снова вернулась к Ричарду. Он всё ещё выигрывал. Я заметила рядом с его локтем почти пустой бокал с шампанским и задумалась, его ли он. Положив свои фишки на его стопку и пожелав ему удачи, я сказала, что скоро вернусь.
Комнаты через коридор, те самые, которые организовывали для группы, сейчас были пусты, но забросаны пустыми бутылками и мусором, а также парой девушек, которые рылись в этом мусоре. Ещё несколько девушек ожидали в очереди, чтобы воспользоваться уборной.
По пути назад я заглянула в китайскую комнату. Женщина держала разноцветные ткани, разложенные на столе. Это была гадалка, которая сбежала от меня. Я поспешно двинулась дальше.
– Нет, стой, – позвала она меня. – Ты ведь именинница, да? Заходи. Я погадаю тебе.
– Нет. Я… не хочу беспокоить вас.
– Нет проблем. В свой день рождения ты должна получить свое предсказание. Путь к будущему больше всего открыт в день твоего рождения.
– Так мило с вашей стороны, – смягчившись, сказала я, – Спасибо вам.
– Прости за то, что случилось раньше. Я не знаю, что на меня нашло. Просто странное чувство, как будто… увидеть двойника. Нужно было убраться с жары. Садись, – сказала она, распрямляя свою одежду и вытаскивая из сумки колоду карт. – Я перешла на них – это карты Таро. С ними мне легче. – Она разложила карты лицевой стороной наверх. Они были более разноцветными, чем обычная колода, с яркими изображениями. Она вытащила четыре. – Это Pages, – сказала она. – Одна карта ниже, чем Pages. – Возьми одну.
Я выбрала карту с изображением девичьей фигуры, которая держала над головой меч.
– Интересно, – сказала она. – The Page of Swords ассоциируется с беспристрастностью, наблюдением, может быть, даже со шпионством/подглядыванием. Эта карта представляет тебя.
Она выложила остальные карты на стол и перемешала. Затем она начала раскладывать карты. Первую положила лицом вверх над желтой картой.
– Ого, – сказала она. Затем задержала дыхание. – Это карта испытаний – она показывает проблемы, с которыми ты сталкиваешься в своей жизни сейчас и она представлена Тремя мечами, иногда её называют Повелитель скорби. Она обозначает чрезмерную боль, разделение, разрушение, но, – сказала она, повышая голос, – с положительным результатом в итоге. Поняла? – спросила она. – Это твое испытание.
Она вытащила ещё девять карт, всё положила картинками вниз, первую на верхушке карты Трех мечей, остальные четыре по кругу центральной карты и ещё четыре в стопку справа.
Она перевернула карту в центре.
– Маг, перевернутый. Эта карта представляет энергию, которая создает сложности для решения твоей проблемы. Она означает растерянность, неспособность сделать решающий выбор. Также она может означать трудности при обучении.
Она перевернула южную карту.
– Ой-ой, – прокомментировала она, взглянув на неё. Волосатый человек-зверь сидящий на троне. – Дьявол, перевернутый. Это отдаленное прошлое, старые корни проблемы. Это означает… – она заколебалась. – Истинное зло. Рабство. Злоупотребление властью. Эмоциональный шантаж. То есть когда-то давным-давно, кто-то злой стал причиной тех проблем, с которыми ты столкнулась сейчас. – Она обеспокоенно посмотрела на меня. – Ты хочешь услышать остальное?
Я кивнула.
– Ладно, – сказала она. – Эта карта, – она перевернула западную карту, – это новый корень проблем. Королева мечей. Она обозначает сложную, мужественную и умную женщину, которая переживает какое-то глубокое горе, чаще всего по вине мужчины. Знаешь кого-нибудь такого?
– Нет. Хотя, это похоже на мою маму.
Она открыла северную карту.
– Это твое ближайшее будущее. Семь кубков – Повелитель иллюзорного успеха. Она говорит о необходимости выбора со значительной проницательностью. Также может обозначать вдохновляющий мистически опыт.
– Отдаленное будущее. – Она перевернула восточную карту. – Башня, очередная сложная карта. Говорит о свержении существующего образа жизни, ведущем к просветлению и свободе. – Она слегка покачала головой. – Это также третья карта из Главного Аркана. Так что это очень важная карта.
Затем она перешла к стопке из четырех карт.
– Итак, эти карты показывают что-то, что блокирует твой путь к достижению цели. – Девять мечей, которые относятся к твоим предчувствиям, потребностью проснуться после плохих снов, перенести страдания с помощью веры. И это твой четвертый Меч, что просто кричит о «грядущих переменах».
– Эта карта, – она перевернула следующую, – это цель. – Шесть Кубков. Новый элемент, вошедший в твою жизнь, связанный с прошлым, действующий через настоящее, чтобы создать будущее.
Она взяла ещё одну карту.
– Эта карта определяет, как другие люди воспринимают твою ситуацию. Семь Жезлов – стойкость и мужество перед лицом невзгод. Люди, должно быть, думают, что ты очень смелая.
– Люди могут очень сильно ошибаться, – сказала я.
Она улыбнулась.
– Последняя карта, сказала она, переворачивая её. – Наиболее вероятный исход твоей проблемы. – Она открыла её. Это был скелет верхом на лошади.
Смерть.
Она поспешила разуверить меня.
– Вообще-то это хорошая карта. Она обозначает конец старой, бесполезной жизни и начало нового пути, согласно выбранным решениям. – Она откинулась назад. – Должна тебе сказать, я никогда не видела такого набора карт, который бы так мощно говорил об изменениях, как этот. Ты ожидаешь каких-нибудь сильных перемен?
– Может быть, речь идет всего лишь продажа этого дома. – Я пожала плечами.
– Ну, это важно, ты права. Но я не знаю, об этом ли речь. Эти карты говорят скорее о том, что центром всех перемен будешь ты. И… – она слегка наклонилась, чтобы посмотреть мне прямо в глаза. Они предполагают, что именно ты столкнешься с этими испытаниями. Ты должна помнить, что если станут происходить слегка безумные события, то карты говорят, что ты способна справиться с ними. Поняла?
– Спасибо за то, что не бросили и рассказали мне всё это. – Я улыбнулась ей. – Мне никогда раньше не предсказывали будущее.
– Что ж, – она улыбнулась в ответ, – я буду с нетерпением ждать возможности увидеться с тобой когда-нибудь, чтобы ты рассказала мне, как всё разрешится.
– Я тоже, – ответила я, направляясь к дверям.
Это заняло больше времени, чем я ожидала. Я надеялась, что Ричард не отправился на мои поиски.
Когда я проходила мимо окон, я выглянула и посмотрела на вечеринку. Там уже было намного меньше людей; кое-кто из гостей уже откланялся. Но оставалось ещё достаточно много людей, решивших насладиться десертами и танцами под луной.
Мое внимание привлекло яркое пятно. Возле входа в лабиринт.
Маленькая девочка стояла возле прохода у живой изгороди. Смотрела прямо на меня.
У меня мелькнула мысль, что мне следовало бы встревожиться, испугаться. Кто она такая? Как она может меня видеть? Но затем желание встретиться с ней, поговорить с ней, как боль разрослось у меня в груди. Не имея возможности остановиться, я повернулась и начала бежать.
Я понеслась по восточному крылу по направлению к двери в конце него. Затем я побежала прямиком по каменной дорожке, которая вела к лабиринту. Я увидела, как девочка развернулась и начала убегать вдаль по зеленому коридору, затем сделала первый поворот вправо. Я понеслась за ней.
Каменная дорожка всё ещё светилась серебром в свете луны, хотя ту слегка скрывали сиреневые облака.
Налево, пропустить, налево, я бежала, преследуя белое пятно. Звуки вечеринки приглушенно преследовали меня, как будто я оказалась уже в другом мире. Мы двигались к сердцу лабиринта. Я приподняла подол юбки, чтобы мне было легче бежать. Выбившаяся из зеленой изгороди ветка разорвала тюлевую ткань. Воздух звенел на моей коже – статическое электричество как перед грозой.
Направо, налево бежала я дальше, затем направо и снова налево.
Впереди я увидела очертания беседки, черные линии поднимались в сиреневой дымке ночи, её крыша, казалось, держалась на ветках старой глицинии. Она мягко мерцала при свете свечи. Девочка была на мраморных ступеньках, ходила по ним вверх и вниз.
– Подожди, – прокричала я ей.
Но когда я добралась до маленького домика с лепными украшениями, её там не было.
Там был Джексон.
Глава 26
– Ты её видел? – задыхаясь, спросила я его.
Он странно на меня посмотрел.
– Да, я видел её. Но я понятия не имею, каким образом ты её видишь.
– Что? А я не должна?
– Она не призрак из прошлого.
– Тогда кто она такая?
– Она… – Он сделал несколько шагов в мою сторону, затем остановился. Я уже видел тебя в этом платье, когда я был…
И я закончила за него его же предложение:
– …маленьким мальчиком.
– Ты меня видела.
– Я сказала тебе, как меня зовут.
– Ты права, – ответил он. – Он почти улыбнулся – улыбались его глаза, но не губы.
– Прости меня, – медленно начал он, – за то что я сказал… Если я огорчил тебя. Я не знал, должен ли я говорить тебе. Но у меня было такое чувство, что я солгу, если не скажу тебе.
– Так же как ты солгал насчет алмазов? – Это было грубо, но вполне оправданно, решила я.
– Ну, это было скорее преувеличение, чем ложь. Алмазы это местная легенда. И я знал, что ты никогда не поверишь правде. С чего тебе верить? Я сам большую часть времени думал, что схожу с ума.
Я вспомнила милого маленького мальчика, которого встретила на верхней галерее.
– Когда это случилось в первый раз, я ещё даже не ходил в школу. Твоя бабушка показывала мне фотографии, которые она сделала, когда навещала вас. – Он больше не смотрел на меня. Он смотрел в другую сторону, сфокусировавшись на воспоминаниях. – Ты была на одной из них, сидела рядом с Рождественской елкой. С этого всё началось.
– Это были просто звуки, чувства. Я думал, что это всё мое воображение. Но с течением времени всё становилось более реальным. Походило на воспоминания, которые я ещё не прожил. Или сцены, которые разыгрывались передо мной. Они всегда были произвольными. Но во всех них была ты.
– И я не… я никогда не встречал тебя. Это не имело никакого смысла. Я знал, что это было безумием. Я думал, что со мной происходит что-то неправильное, что Бог наказывает меня. И я боялся сказать кому-нибудь. Бабушка не отсюда и она не поймет ничего. Но… иногда я думал, что Ида подозревала что-то. Она пыталась пояснить мне разное, когда бабушки не было рядом. О моей семье и твоей.
Сколько же лет Джексон хранил свой дар как какой-нибудь постыдный секрет? Мое сердце ныло из-за того маленького мальчика, отрезанного от любой живой души из-за того, что он видел то, что не хотел видеть. Я хотя бы знала, что я не была в единственном роде.
– Но затем, у меня было видение её похорон и я знал, когда и как она умрет. Я не знал, могу ли я что-нибудь сделать… должен ли я говорить что-нибудь? «Если вы не перестанете пить, то умрете от цирроза печени, не дожив и до семидесяти лет?» Поверит ли она мне? Может быть, какая-то часть её поверит, но в основном она будет считать меня ребёнком, который сует нос не в свои дела, выдумывает глупые сказки. И я даже не знал, действительно ли случится именно то, что я видел. Так что я решил молчать.
Намного позже, когда она ушла именно так, как я видел, я увидел тебя на её подъездной дорожке с Сэмом и родителями. Именно такой, какой я тебя видел все эти годы. Ты даже не сможешь представить, что для меня означал тот день. Потому что теперь я знал. Я знал, что всё это время это было реально. Я начал верить.
Это было действительно ужасно. Всю его жизнь его преследовали призраки из неизвестного будущего. Я преследовала. И затем, когда я приехала сюда, призраки обрели тело. Невозможность стала почти реальной.
И при этом он обращался со мной так мягко. Так осторожно. А я вела себя с ним как с сумасшедшим.
– Я знаю, что это всё невозможно, – сказал он. – Ты не можешь изменить прошлое. Мои родители мертвы. Ты не можешь вернуть их назад. Я знаю это. Ну разумеется, я всё знаю. Но вот какая-то часть меня продолжает думать, а вдруг это возможно.
Ночь, спустившаяся на края беседки, становилась все темнее; сгустившиеся облака полностью скрыли луну. У меня появилось ощущение, как будто нас отрезали, поймали в маленький пузырек, в ловушку лампы и объятия глицинии.
– Я больше не могу видеть слишком много, – сказал он, – всего лишь маленькие обрывки. Я не знаю, что может произойти дальше.
– Почему?
– Не знаю. Может быть, потому что твоя мама продает дом, вы вернетесь домой и… возможность… исчезла. – Он пожал плечами. – От сделанного выбора ответвляется слишком много возможных вариантов. Я стараюсь удержаться за нить, которая приведет меня к будущему, которое я видел. Я пытаюсь появляться в нужном месте, делать нужные вещи. Я пытаюсь не сделать чего-нибудь, из-за чего всё это… – его сжатые пальцы раскрылись, выпуская небытие, – всё это исчезнет. – Он тряхнул головой. – Может быть, то, что я видел это лишь та жизнь, которая у меня могла бы быть, если бы события пошли по другому пути.
– Другие возможности, – сказала я.
Он посмотрел на меня и с тоской кивнул.
– Это была хорошая жизнь, то, что я видел. За неё стоило побороться. – Он снова пожал плечами. Затем кончики его губ приподнялись в улыбке. – Ты танцуешь?
И как по команде я услышала отголоски музыки с вечеринки, на которую он не пришел.
– Не очень, – ответила я. – Я никогда не училась. И я не самый грациозный человек на планете.
– Подруга моей матери научила меня. Они обе поехали в Нью Йорк, чтобы стать танцовщицами.
– И там твой отец впервые встретился с твоей мамой, – вспомнила я.
– Точно, – улыбнувшись ответил он. – Я учился танцевать, чтобы ощутить с ней более сильную связь.
– Как звали твою маму?
– Сесилия. – Он сделал шаг вперёд, поднял руки и раскрыл объятия. – Потанцуешь со мной?
Он стоял, уязвимый, в ожидании моего ответа. Парень, который знал, что я люблю вишневую колу. Который брал меня ловить крабов и схватил меня, когда я чуть не упала со скалы, и вытирал мои слезы, когда мое сердце было разбито. Парень, который так же, как и я, был обречен слышать голоса из другого времени.
Конечно, подумала я. Конечно же, я потанцую с Джексоном.
Я взяла его за руку.
– Все очень просто, правда, – сказал он. – Просто делаешь шаг, раз-два-три и идешь туда, куда ведут мои руки. – Он положил свою руку мне на талию. – Прислушивайся, – посоветовал он. – Он вслушался в ритм. – Теперь, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три.
Мои ноги приноровились к ритму музыки. Мы медленно кружились по кругу. Я чувствовала давление его правой руки, в основном кончики его пальцев, не ладонь, побуждавшие меня кружиться против часовой стрелки, говорящее со мной без слов; его левая рука слегка подталкивала меня.
Я закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться на шепоте его рук. Давление изменилось, мы сменили направление. Шаги стали более длинными. Я расслабленно откинулась на его руку, чтобы прислушаться чуть внимательнее. Мне нравилось быть участницей этого разговора, такого тихого, такого нежного.
– Видишь? – сказал Джексон. – Ты вполне грациозна.
Я чувствовала себя изящной, я плыла на цыпочках. Я больше не думала о шагах. Я плыла по реке звуков, и руки Джексона вели меня по этому течению. Музыка и движение наполняли просторы за закрытыми глазами цветом и сиянием. Я как будто танцевала на ковре из звезд.
Затем сильные пальцы обхватили мою руку и нас разделили.
– Что ты делаешь?
Здесь был Ричард, он тяжело дышал, его лицо скривилось от злости, боли и неверия.
– Что, черт тебя подери, ты делаешь?
Я чувствовала кислые нотки шампанского и слышала его в его голосе. Я не знала, что сказать ему.
Заговорил Джексон.
– Я просто учил её тан…
Ричард развернулся и ударил его в лицо.
– Заткнись!
Из губы Джексона потекла кровь, багрово-красная в полумраке. Его кулаки сжались, а глаза потемнели, но он, напротив, видимо был сделан из камня.
В ярости я бросилась вперёд, мои руки сжались в кулаки.
– Ты совсем спя… – Но, взглянув на Ричарда, я замерла.
– Кажется, мне ты сказала, что не можешь танцевать, – обвиняющим тоном проговорил Ричард. Его лицо стало уродливым, но он выглядел так, как будто готов был разрыдаться. – Я думал… ты и я…
От ужаса я онемела. Я хотела сказать… что-то, но слова застряли у меня в горле, заклинили за образовавшейся в нем болезненной шишкой. То, что он сделал с Джексоном, было непозволительно. Но правда в том, что безумная влюбленность, которую я испытывала к Ричарду, испарилась где-то в середине танца. Правда в том, что ненамеренно, я предала этого парня.
И небо выбрало именно этот момент, чтобы высвободиться от своего бремени. Большие капли дождя начали стучать по металлической крыше над нами.
Он тихо проговорил.
– Как ты могла так поступить со мной? – Затем он протянул руку, его пальцы сжались вокруг золотых листьев у моего горла. Я вскрикнула, когда меня рвануло вперёд, цепочка натянулась у меня на затылке, прежде чем застежка поддалась.
Он стоял, слегка покачиваясь и глядя на сломанную вещь в своей руке.
– Боже мой, – нетвердым голосом проговорил он. – Мне так… Пожалуйста. Прости меня. – Он развернулся и ушел в дождь и темноту.
Я чувствовала боль от неверия и злости, и стыда, и онемения.
– Мне так жаль, – прошептала я, обращаясь к Джексону. – Я подошла к нему, чтобы вытереть его губу. – Так много крови…
Он отвернул голову.
– Всё в порядке, – сказал он.
– Мы должны пойти туда. Я позову папу и….
– Всё в порядке, – повторил он. – Есть ещё кое-что, что ты должна понять. – Он отошел, чтобы поднять что-то, прислоненное к столбу. Он вернулся и протянул мне зонтик.
Я уставилась на него.
– Ты знал, что пойдет дождь.
– Да, – ответил он.
– А ты знал, что Ричард тоже придет сюда?
Он покачал головой. Мне показалось, что он подыскивал слова, чтобы всё объяснить. Наконец, он пожал плечами.
– Я знал, что это может произойти. Но я знал, что должен быть здесь. Я знал, что мы должны поговорить. Прости меня. Я не могу видеть всё… Я не могу видеть даже большую часть. Я просто пытаюсь придерживаться нужного пути.
Черный зонтик завораживал и отталкивал меня. Мне стало грустно. Прошлое и будущее каким-то образом переплелись в этом месте. Мне это не нравилось. Я просто хотела вернуть старую себя. Кого-то более простого. Более невинного.
– Спасибо за зонтик, – сказала я, протягивая руку и не смотря на него. Он вложил его в мои пальцы. Я взяла его и ушла.
Вечеринка закончилась. Я увидела маму на переднем крыльце, которая прощалась с последними гостями. Она подняла брови. Должно быть, я выглядела так, как будто я побывала в аду. Я завтра расскажу ей, что произошло. Когда я смогу говорить об этом.
Когда я проходила мимо зеркала, я увидела красный рубец вокруг моей шеи. Большинство заколок Анжелики выпали, а мои кудри безвольно спадали мне на плечи. Все блестки осыпались с моей кожи, а мой макияж потек там, где слезы смешались с тушью.
Но внутри я себя чувствовала даже хуже, чем выглядела снаружи.
Я ступила на лестницу, боясь, что могу разрыдаться в любую секунду. Я сняла с себя золотистое платье и бросила его на стул, затем скользнула в пижамные штаны и натянула футболку. Я смыла остатки трудов мистера Пула и свернулась, как маленький зверек, на своем одеяле.
Я чувствовала себя такой уставшей и старой, как только может себя чувствовать шестнадцатилетний подросток.
Луна плыла высоко над головой. Я танцевала с Джексоном на черно-белом полу, который плавал посреди океана. Большая черная рыба выплыла из глубин и проглотила луну, которая плавала на поверхности воды.
Затем Джексон исчез и вокруг меня образовались стены с тремя высокими окнами по обе стороны. Окна были распахнуты, а я должна была подойти к ним, чтобы маленькая девочка не вскарабкалась на них и не спрыгнула в море. Все углы комнаты были затянуты мягкой паучьей паутиной.
В комнате было много школьных парт и я – Дейрдре – сидела в конце комнаты на троне, держа в руке меч. Светловолосый мужчина, одетый в пальто капитана, улыбался жестокой улыбкой.
– Пожалуйста, верни мне моего ребенка, – взмолилась я. И Капитан ответил:
– Ты больше никогда его не увидишь.
Паук закрутился в сверкающем потоке и бледная женщина последовала за ним, вниз по тайной лестнице, затем через люк и снова вниз, в темный дом, где на покрытом пылью столе стояли семь кубков, а девять мечей пронзали стену. Нить вела в лабиринт, полный лунных теней, где бегал маленький мальчик и кричал:
– Сара, Сара, где моя шкатулка?
Но мой рот был запечатан паутиной, которую мне пришлось срывать. Губы были сшиты паучьим шелком, но я с усилием раскрыла их. И я с усилием вытолкнула слова из своего рта, которые вырвались оттуда, как черная летучая мышь.
– Сэмми!
Я открыла глаза к утру, в моих ушах всё ещё звучало имя моего брата.
Глава 27
Когда я проснулась на следующее утро, то чувствовала себя ужасно, как будто поучаствовала в поединке с профессиональным борцом. Я подошла к шкафу, чтобы вытащить какую-нибудь одежду, и была удивлена тем, что я нашла в верхнем шкафчике: дневники Фионы, записи Иды, старые фотографии. И янтарный кулон на вершине всей стопки.
Кто выудил всё это из мусорника? Только не моя мама. Может быть Роза? Или Сэм. Наверное, это Сэм.
Я надела янтарный кулон на шею. Она слегка болела, потому что я при этом задела свежую ранку, оставшуюся от золотой цепочки. Но я всё равно оставила его.
Когда я спустилась вниз позавтракать, мама сидела за кухонным столом, склонившись над своей чашкой с кофе. Ночное гуляние на ней тоже сказалось – она выглядела почти больной от усталости.
– С тобой всё хорошо? – спросила я.
– Ой, ну разумеется, – ответила она, слабо улыбнувшись. – Просто мне нужно влить в себя первую чашку кофе. А как насчет тебя? Ты вроде как выглядела расстроенной, когда ты вернулась прошлой ночью. И одежда на тебе была слегка потрепанной.
– Я, хм… – В моей голове пронеслась мысль, что мне нужно сказать ей о Ричарде, но потом я решила, что это может подождать и не стоит вываливать сейчас эту новость. – Я немного устала, наверное. Прямо как ты. Классная была вечеринка.
– Так и планировалось. – Она допила свою чашку. – Но всё прошло достаточно хорошо, как мне кажется.
– Никто до конца своей жизни больше не увидит подобную вечеринку.
Снова улыбнувшись, она покачала головой.
– Сомневаюсь в этом, детка. Организация вечеринок это соревнование.
– А где Сэм?
– Я не видела его.
– Хм, – сказала я. – Это странно. Он никогда не спит так долго.
– Для него это тоже была значительная ночь.
– Он был великолепен. – Я улыбнулась, вспоминая.
– Так и есть. Он чудесный ребенок.
Именно, подумала я, удивившись, что она тоже так считает.
– Наверное, мне стоит пойти разбудить его.
– Есть кое-что, что мне нужно… – Она замолчала. – Не обращай внимания. Иди, найди Сэма. Потом я поговорю с вами обоими.
Я заставила себя снова подняться наверх, вспоминая Сэма на сцене, сжимающего микрофон и подпевающего Рафи. Мой мальчик, Сэм, я твердо верила в пословицу, что если вы хотите, чтобы что-то было сделано правильно…
Его не было в морской комнате. Я спустилась вниз, чтобы проверить, нет ли его у телевизора в комнате бабушки. Там его не было.
Я замерла на мгновение, пытаясь почувствовать его. Я мысленно представила его. Его милое личико. Его улыбку.
Вот только Сэмми, которого я увидела в воображении, не улыбался. Его лицо было ровным, как будто даже гладким. Я не смогла его почувствовать.
– Сэм? – позвала я, когда начала проверять все комнаты в восточном крыле. – Сэмми?
Я вернулась назад и поднялась по главной лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Я проверила цветочную комнату. Проверила комнату Капитана. Открыла двери в комнату Дейрдре.
– Сэмми, где ты, дружок?
Я пронеслась через западное крыло, в комнату Фионы, чтобы посмотреть через окно на домик на дереве. Через двери оранжереи, вниз по ступенькам и вдоль по тропинке. Я быстро проверила нижний этаж, затем снаружи у солярия. На этот раз я не волновалась насчет реки – он точно где-то был. Я чувствовала его. Мне просто нужно было его отыскать.
Рабочие разбирали то, что осталось после вечеринки – сцену, танцполы, освещение. Я спросила у них.
– Вы не видели здесь маленького мальчика? – Я повернулась и прокричала вниз, в сторону причала. – Здесь не было маленького мальчика? – Все отрицательно покачали головами.
Наверное, он в лабиринте.
Я не хотела идти туда. Это вернет воспоминания, к которым я пока не была готова. Но я сконцентрировалась на Сэмми и вбежала внутрь, слегка скользя по каменным плитам, всё ещё влажным после ночного дождя
Золотые отблески блестели на влажной траве. Должно быть, по этим следам Ричард нашел меня. Следовал по змеиному следу прямо к центру…
Я сделала последний поворот. Безвольное тело лежало на ступеньках беседки, маленький коричневый комок Злобного Мишки лежал в нескольких футах от него.
– Боже мой! – закричала я. – Сэм!
Я опустилась на колени рядом с ним и подняла на руки его маленькое тельце, одетое в пижаму, похлопывая его по руке. Его щеки были холодными на ощупь, губы слегка приоткрыты. Он неглубоко дышал.
Я постаралась поднять его, чтобы посадить его к себе на бедро и унести, как я всегда делала, когда он был младше. Но это было невозможно, пока он не будет обнимать меня ногами за талию.
– Давай, дружок, нам нужно унести тебя отсюда, – Я стояла и плакала, прижимая его к себе, его голова откинулась назад, руки свисали. Я прокричала к небу. – Помогите мне! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите мне!
И тут Сэма забрали из моих рук. Джексон пришел сюда. Он повернулся и начал двигаться к выходу из лабиринта. Я схватила Злобного Мишку и последовала за ним.
Мама закричала, когда мы вошли в кухонную дверь.
– Сэмми! Он упал? Он был на дереве?
– Он не падал, мама. Я не знаю, что произошло. Я нашла его лежащим в лабиринте.
– Что же случилось? Как он там оказался?
Она схватилась за телефонную трубку.
– Мне нужна срочная перевозка по воздуху. – Мой сын без сознания. Я хочу отвезти его к его отцу в госпиталь Джона Хопкинса.
Когда мы услышали шум спускающегося вертолета, Джексон понес Сэмми к выходу. Медики встретили нас с каталкой. Они сказали, что места хватит только на то, чтобы с Сэмом полетела мама. Она посмотрела на меня.
– Лети ты, – сказала я ей. Роза отвезет меня.
Она кивнула, забралась в вертолет и они улетели.
Мы вернулись, чтобы я смогла собрать кое-какие вещи – свою куртку, немного наличных. Когда я направлялась к двери, я заметила кое-что краем глаза. Кое-что в зеркале в холле. Я замерла.
У меня отказали ноги. Я тяжело осела на пол. Джексон опустился на колени рядом со мной.
– Что случилось?
Меня трясло, а ещё я задыхалась. Маленькое лицо, гладкое и бледное, окруженное темнотой, казавшейся бездонной, как будто в шкафу, в котором нет стен.
– Скажи мне, – попросил Джексон.
