Текст книги "Милые чудовища"

Автор книги: Келли Линк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Мама велела тебе не приближаться ко мне? – спросила Клементина.

– Ага, – подтвердил Кэйбл. – Не напрямую. Она поговорила с Дэнси, а потом уже Дэнси имела беседу со мной.

Можно подумать, Дэнси – подходящий человек, чтобы что-то кому-то советовать. Я и так не собирался воспользоваться странным капризом твоей в остальном несомненно зрелой и благоразумной персоны. Твоя мама говорит, у тебя высшие оценки по всем предметам и вполне реальные шансы получить право на четырехгодичное бесплатное обучение в Квинсе.

– Не волнуйся, – сказала Клементина, – я вовсе не собираюсь больше вешаться тебе на шею. Просто я перед тобой в долгу. Сам знаешь, ты же спас мне жизнь. Причем дважды. К тому же мне нужен убедительный повод, чтобы порвать с парнем. Ну что, хочешь пострелять в зомби на дядиной видеоприставке? Или поможешь мне выручить Дэнси и выяснить, изменяет ли ей дядя Джон? Она хочет проверить один сайт.

– Ненавижу зомби, – говорит Кэйбл. – Эй, Люсинда Ларкин, пошли шпионить за твоим папочкой!

– Это мамина пижама, – сообщила Клементине Люсинда Ларкин, пока они поднимались по лестнице. – Он ее взял, потому что у него не было совсем никакой одежды, а папина вся грязная.

– У меня тоже когда-то была такая пижама, – сказала Клементина. – Я полезла в ней купаться, а твой дядя Кэйбл выудил меня из воды, иначе бы я утонула. Я тогда была маленькой, почти как ты.

– Клементина, прекрати, – велел Кэйбл. – Я серьезно. – Но голос у него был веселый, словно они по-дружески подшучивали друг над другом.

– Ты тоже был еще совсем мальчишкой, – сказала Клементина. Об этом было даже странно подумать. – Сейчас я уже старше, чем ты был тогда.

Они оба тогда были еще детьми. Она достала из холодильника два прохладительных напитка на основе вина и детскую чашку-поилку с шоколадным молоком. Люсинда Ларкин последовала за Кэйблом в спальню ее родителей, включила телевизор и вставила в DVD-плеер диск с мультфильмом «Красавица и чудовище».

– Запаролено, – сказал Кэйбл. Он тоже уже успел врубить ноутбук дяди Джона.

– Дэнси сказала, что пароль: ноль– L-D-S-К-ноль-ноль-один-нижнее подчеркивание-шестьдесят девять.

– Ага, готово. Что мы ищем?

– Вот адрес, который она сохранила. Он был у него в журнале посещенных сайтов. Она занесла его в «Избранное». Да, правильно. Вот этот сайт. Сексуальные русские цыпочки. Сексуальные серферши. Сексуальные мужеподобные девочки. О, вот это круче всего. Думаешь, он интересуется тетками, похожими на мужиков? Занимается сексом по интернету?

– Не сомневаюсь, что и то, и другое, – ответил Кэйбл и снова придвинул к себе ноутбук. – Погоди минутку, я открою еще одно окно. Хочу проверить почту. Ага. – Он снова кликнул по окну с сексуальными русскими цыпочками. – Если Дэнси и твой дядя решат развестись, думаешь, она получит дом?

– Кэйбл, да она получит все, чего пожелает. Включая диван. Хочешь сделать ее по-настоящему счастливой? Тогда давай подыщем ей через поисковик новый диван.

Следующий час оказался лучшим часом в жизни Клементины. Двумя месяцами раньше она убедила тенора Дэвида Ледбеттера из их хора, что проникнуть среди ночи в здание младшей школы – это очень, очень круто. За одной ночью последовала другая, и вышло так, что они оба лишились девственности в детской читальне. И хотя все это больше напоминало стихийное бедствие, чем наслаждение, Дэвид Ледбеттер с тех пор вбил себе с голову, что ради счастья Клементины он должен всякий раз придумывать все новые и новые места и декорации. Клементину это бесило.

Они с Кэйблом даже не целовались, и никто никого не спас. А Люсинда Ларкин начала кричать посреди мультфильма, потому что Клементина забыла промотать сцену, где поющий подсвечник делает что-то такое, чего Люсинда не могла объяснить, но всегда боялась. Кэйбл и Клементина взяли с девочки обещание, что она ничего не расскажет Дэнси.

Через неделю хор, где пела Клементина, улетел на Гавайи. Все кругом говорили, что Кэйбл собирается подыскать себе работу спасателя и что ему стоит затаиться в родном городке и не высовываться как минимум до конца лета. Клементина послала Люсинде Ларкин открытку. Еще одну она послала Кэйблу. Она много купалась. Дэвид Ледбеттер подарил ей гавайский венок из цветов. (И, пожалуйста, без шуточек!) Вернувшись домой через неделю, Клементина узнала, что Дэнси выставила дядю Джона из дома, а Кэйбл смылся за границу. Мама выложила ей все это в такси по дороге из аэропорта.

– Куда смылся Кэйбл? – переспросила Клементина.

– Никто толком не знает, – ответила мама. – Вроде как он в Румынии. Ему предложили работу в заповеднике – отслеживать популяцию волков.

– Я думала, ему уже назначили дату суда! – воскликнула Клементина. – Разве ему не нужно выплатить за себя залог? Разве так можно: просто взять и уехать из страны, когда тебя разыскивают за кражу осьминога?

– А что это ты так разволновалась? – спросила мама, смерив ее строгим взглядом.

Клементина промолчала.

– Клементина, – сказала мама, – однажды ты найдешь мужчину, который сделает тебя счастливой. На некоторое время. Если повезет. Но, ради моего стабильного давления, пожалуйста, прекрати пускать слюни и страдать по парню, который даже собак нормально выгулять не может – непременно попадет в выпуск новостей.

Клементина подождала, на случай, если мама еще не закончила. А она не закончила.

– Ты только посмотри на себя! У тебя такой вид, будто твоего отца переехал грузовик. От тебя с самого рождения одни неприятности. И не надо на меня так таращиться! Предупреждаю: если ты вздумаешь проглотить целый пузырек аспирина, или сбежать в Атланту, или исключительно назло мне залететь от этого тенора с кислой физиономией, мало тебе не покажется.

– Я имею право делать что захочу! – возмутилась Клементина.

– Только не в моем доме, – отрезала мама, – И ни в чьем другом, если не хочешь, чтобы я гонялась за тобой по пятам с дубиной. Ты спокойно закончишь школу, успешно сдашь выпускные экзамены и поедешь учиться в Дьюк, или в Чэпел-Хилл, или в Квинс, или, прости господи, в университет штата Северная Каролина и будешь жить нормальной жизнью. Ясно тебе?

Клементина промолчала.

– Я сказала: ясно тебе?

– Да, мэм, – ответила Клементина.

О судьбе Кэйбла никто ничего не знал. Клементина рассталась с Дэвидом Ледбеттером. Она, Мэдлин и Грэйс, успевшие снова подружиться, решили пойти на выпускной бал без кавалеров. У всех были проблемы с мальчиками.

В субботу накануне выпускного Клементина отправилась к Дэнси – помочь ей выкинуть оставшийся от Джона Клири хлам. Он теперь жил в Миртл-Бич с девушкой, у которой было три сережки в губе и один питбуль свирепого нрава. Дэнси больше не отпускала Люсинду Ларкин в гости с ночевкой, поэтому Клементина приходила нянчиться с малышкой почти каждую среду, четверг и пятницу, пока Дэнси подрабатывала официанткой в «Дохлой устрице».

– Не представляю, что я буду делать, когда ты уедешь в Квинс, – посетовала Дэнси. – Люсинда Ларкин будет ужасно по тебе скучать! Ведь будешь, детка?

– Нет, – ответила Люсинда Ларкин.

Клементина крепко обняла малышку.

– Я буду приезжать домой каждые выходные, – сказала она. – Хотя бы чтоб одежду постирать.

Дэнси выставила вперед коробку.

– Вот, смотри, всякие рефераты из колледжа, – сообщила она. – Джон вечно хвалился, что сам не написал ни единого слова. Все рефераты за него писали его девушки. Он как серийный убийца, те тоже обычно хранят какие-то вещи в память о каждой из жертв.

– Тебе, по крайней мере, повезло, что ты не познакомилась с ним раньше, – заметила Клементина. – Тебе не пришлось писать о теме одиночества в поэзии Рэдьярда Киплинга. Или сравнивать Елену Троянскую и Эстер Принн. [30]30
  Главная героиня романа Натаниэля Готорна «Алая буква».


[Закрыть]

– Можно подумать, родить Люсинду Ларкин было намного проще, – фыркнула Дэнси и продемонстрировала фото Джона Клири с какой-то девушкой. Потом еще один снимок, где снова был Джон Клири, но уже с другой девушкой. – Знаешь, чего бы я хотела? Чтобы мы с ним так никогда бы и не встретились.

– Сочувствую, – сказала Клементина.

– Ага, знаешь, мне стыдно за брата. Извини, что он вот так сбежал в Румынию считать волков. Я вообще-то думала, что, может быть, однажды вы с ним…

Клементина подождала немного. Дэнси так и не продолжила.

– Так что однажды?

– Он мог бы пригласить тебя на свидание, – сказала Дэнси. – Конечно, когда ты уже закончила бы школу. Он говорил, что ты смешная девочка. Ты заставляла его улыбаться. Вот было бы здорово, если бы в один прекрасный день мы с тобой стали бы невестками, как ты считаешь?

– Это было бы странно, – честно ответила Клементина. – Особенно если бы ты при этом фактически все еще оставалась моей теткой. Было бы очень сложно объяснить это все Люсинде Ларкин.

– Не волнуйся, в колледже у тебя от парней отбою не будет, – сказала Дэнси. – Если бы я была парнем, сразу бы запала на тебя.

– Спасибо, – ответила Клементина, не зная, что ей по этому поводу чувствовать: порадоваться или испугаться. – Мне тоже так кажется. А почему ты не подходишь к телефону?

– Это либо из «Дохлой устрицы» звонят, либо сама-знаешь-кто. И если это звонит сама-знаешь-кто, чтобы сказать, что завтра не сможет пару часов посидеть сама-знаешь-с-кем, так я возьму кусачки и оторву ему сама-знаешь-что, – заявила Дэнси. – Алло? – Дальше она говорила уже совсем другим тоном: – Кэйбл? Ты где? – Пауза. – А сколько у вас там времени? Уже так поздно? Ты домой-то собираешься? Мы по тебе так скучаем! – Выражение ее лица вдруг изменилось. Она покосилась на Клементину, та постаралась скроить совершенно непроницаемую физиономию. – Женился? Да ты что! Ты точно меня не разыгрываешь?

Обретя дар речи, Клементина промолвила:

– Эй, Люсинда Ларкин, хочешь мороженого? Сейчас я тебе принесу. А ты оставайся тут, со своей мамулей.

Сперва она направилась в ванную. Посмотрелась в зеркало. До нее и тут доносился голос Дэнси, та все о чем-то трещала и трещала. Клементина пошла на кухню и открыла дверцу холодильника. Заглянула туда, удивляясь, зачем Дэнси так много грейпфрутов и почему кроме них там почти ничего нет. Потом подошла к раковине, наклонила голову и плеснула себе воды на затылок и шею. Потом в лицо. Когда она вернулась, Дэнси все еще разговаривала по телефону, а Люсинда Ларкин спросила:

– У нас больше не осталось мороженого?

– Да, – сказала Клементина. – Все кончилось. Извини.

– Можно, я посплю сегодня у тебя? – спросила Люсинда Ларкин.

– Только не сегодня, – ответила Клементина. – Может, завтра?

Дэнси еще разговаривала.

– Кстати, Кэйбл, у меня как раз сейчас в гостях Клементина. Помогает мне упаковывать оставшееся от Джона барахло. Мы с ней как раз о тебе разговаривали. – Положив трубку на стол, она сообщила Клементине: – Он женился. Свадьба была неделю назад. Он теперь будет жить в замке. Прямо как в диснеевских мультиках. Хочешь с ним поговорить?

– Передай ему мои поздравления, – сказала Клементина.

– Клементина просила тебя поздравить, – сказала Дэнси в трубку. Он говорит: спасибо, Клементина. Вот, включу-ка я громкую связь.

Из динамика послышался голос Кэйбла:

– …потому что все как тут. Я имею в виду, как дома. Все всё друг о друге знают. Тут есть замок, где живет Ленута, ее сестры и все семейство, и есть деревушка, и больше ничего. Даже дорогу в прямом смысле дорогой не назовешь. Кругом леса и горы. Поэтому Ленуте и ее сестрам было сложно знакомиться с парнями. К тому же, местные жители очень суеверны. А дальние путешествия Ленуте и сестрам заказаны…

– Это почему же? – поинтересовалась Дэнси.

– Две ее сестры еще совсем малышки. Девять и одиннадцать лет. Они не ходят в школу, Ленута сама их учит, на дому. И потом, вся работа по отслеживанию популяции волков лежит на их семье. Они очень много делают для охраны природы.

– Приедешь домой на Рождество? – спросила Дэнси.

– Не могу, – сказал Кэйбл. – Понимаешь, Ленута плохо владеет английским. Она много трудностей и бед пережила. А ты ведь знаешь нашу маму – хочу ей дать побольше времени, чтоб остыла. Наверняка весть о нашей свадьбе ее взбесит. К тому же, я сбежал из страны, не выплатив залог. Не очень-то умно мне прямо сейчас объявляться…

– Привет, Кэйбл, – выдавила Клементина и с трудом сглотнула.

– О, Клементина! Как дела в школе?

– Заканчиваю ее на следующей неделе, – ответила Клементина. – Люсинда Ларкин очень по тебе скучает. Плачет все время…

– Передай Люсинде Ларкин, что я недостоин ее слез, – сказал Кэйбл. – Дэнси, я обязательно еще позвоню, а сейчас мне пора. Я сейчас внизу, в городке, говорю из бара, а последний автобус наверх, в гору, скоро отходит. В замке нет телефона. А чтобы добраться до Интернета, мне нужно ехать аж до Рымнику-Вылчи. Тут прямо как в Средневековье. И мне это нравится. Я послал маме сообщение на мобильный. Скажи ей, что я постараюсь как можно быстрее прислать адрес, куда она сможет отправить остатки моей одежды и прочие вещи. Передай родне, что насчет свадебных подарков они могут не беспокоиться. У Ленуты полно фамильного серебра, постельного белья с монограммами и всего такого.

– Погоди, не отключайся! – воскликнула Дэнси. – Кэйбл?

– Похоже, он повесил трубку, – сказала Клементина. Ей хотелось выть по-собачьи.

Дэнси спихнула кучу мужниной одежды с кровати, уселась и подпрыгнула.

– Все это так чудно, а? Ну, что я развожусь, а он как раз в это время уезжает и женится. На девушке, с которой едва знаком. И хочет, чтобы я сообщила об этом маме с папой. Терпеть не могу таких просьб. Иди сюда, малышка. Обнимите меня, ну хоть кто-нибудь! – Дэнси смеялась, но когда Клементина заглянула ей в глаза, то заметила, что она тоже плачет. – Безумие какое-то, правда?

Клементина присела рядышком и положила голову Дэнси на колени. Она ничего не могла с собой поделать. Она ревела. И Дэнси рыдала еще пуще.

Люсинда Ларкин поглядела на них так, будто они обе спятили. Потом подошла к Клементине и стукнула ее по носу пультом от телевизора. Она была еще не в том возрасте, когда люди становятся способны на сопереживание.

*Л*

Двадцать минут спустя Ли останавливает машину в самой высокой точке «Мирного королевства». Вид здесь не сказать чтобы живописный. Кругом одни деревья да деревья.

– Почему мы стоим? – спрашивает Зигани. – В чем дело?

– Заткнись, Зигани! – велит ей Парси. – Ты все испытание провалишь.

Бад соскакивает с сиденья и открывает пассажирскую дверцу, и Никки первой ступает на тропу. Во время обсуждений и подготовки Ли описывала подругам место, где она собиралась остановиться: старая каменная стена – историческая достопримечательность и дерево, в которое ударила молния. Тут они оставят Зигани и Парси.

Морин, Бад и Ли ведут сестер Кульхат, у которых завязаны глаза, поэтому их процессия добирается до места гораздо позже, чем Никки.

– Аккуратнее там, – командует Ли. – Тропа уходит вниз. Переставляйте ноги осторожнее. Хорошо, молодцы.

Парси продолжает хихикать.

– Вы должны позвонить нашей маме, – требует Зигани. – Я серьезно, Ли. Если мы не объявимся дома к пяти, она с ума сойдет. Хотя бы скажите ей, где мы, ладно?

– Не волнуйся, – отвечает Ли. – Все будет отлично. Мы уже почти на месте. Вы почти справились.

– Добром это не кончится, – упрямится Зигани. – Разрешите мне позвонить маме. Пусть она приедет и заберет Парси, а? Бад, послушай, если мы не вернемся домой и не примем таблетки, будет плохо. Помнишь, Парси говорила, что у нас есть одно условие? Это что-то вроде эпилепсии.

Снимите с меня повязку. Мне нужно с вами поговорить! – Ее пальцы с невероятной силой вцепляются в предплечье Ли, но та молчит. Она уверена, что от такой железной хватки на коже останутся синяки.

– Ничего подобного! – вопит Парси. – Нет у нас никакой эпилепсии. Это совсем другое.

– Заткнись, Парси, – говорит Зигани. – Мы должны им все рассказать.

– Сама заткнись! – возражает Парси. – Проболтаешься, и мама точно тебя уроет.

– Лучше вы обе заткнитесь, – советует Бад. – Поберегите дыхание. Тут крутой участок пути.

Вот, наконец, они оказываются на вершине. Все запыхались. Дыхание вырывается из груди Зигани всхлипами. Она дергает наручником, и Парси спотыкается.

– Прекрати, – требует Парси. – Прекрати сейчас же!

Перед ними дерево, а в его ветвях – Никки. Она улыбается Ли и показывает оттопыренные большие пальцы. При ней ее «Айпод» в который закачано записей «Project Runway» аж на несколько часов, ее спицы и пряжа, ее термос и бутерброд.

– Зигани, можешь остановиться, – говорит Морин. – Садитесь обе, и ты, и Парси.

Она помогает сестрам усесться спинами к дереву.

Пока Морин ходит вокруг ствола и приматывает девочек к нему веревкой, Бад объясняет:

– Испытания часто оказываются отстойными. Например, когда испытывали меня, девчонки разместили в Интернете объявление в разделе знакомств, и мне пришлось сидеть в «Пивной Рози» с розой в волосах и разговаривать со всякими древними развалинами. Последним троим, как выяснилось, свидание было назначено на одно и то же время, а мне не разрешено было ничего им объяснять. Самое жуткое, никто из них не удивился, что перед ними пятнадцатилетняя лесбиянка. Значит, в объявлении как-то так и было написано. Ну да ладно, неважно. Главное вот что: я хотела, чтобы ваше испытание прошло иначе. Я провела целое исследование насчет испытаний и нашла такое, какое раньше проходили те, кто хотел стать рыцарем. Нужно было прийти в церковь, опуститься на колени прямо на каменный пол и провести там всю ночь в бодрствовании и молитве. Кому удавалось, того посвящали в рыцари.

– Мы проверили прогноз погоды, – подхватывает Морин. Ее собственное испытание было настолько унизительным, что она до сих пор отказывается о нем рассказывать. – Ночью температура ниже плюс пяти не опустится. Спасибо глобальному потеплению. Провернуть это дело в церкви было бы затруднительно, но, когда мы стали обсуждать и планировать, Ли предложила поехать сюда.

– Вы же не оставите нас здесь на всю ночь?! – ужасается Зигани.

– Утром мы вернемся за вами, – обещает Бад. – И кто-то из нас на всякий случай останется, чтобы присматривать за вами. Так что помните об этом и не пытайтесь освободиться. Спуск с горы о-очень длинный.

– Позвоните нашей маме, – просит Зигани. – Просто наберите номер и расскажите ей, что происходит. Просто не верится, что вы решили так со мной поступить! Вы же говорили, что мы едем домой. Вы же говорили!

Никто ей не отвечает, и она начинает с дикой силой биться в путах. Она бросается грудью на веревку так, будто хочет, чтобы ее перерезало пополам. На такой поворот событий подружки не рассчитывали. У Ли болезненно сжимается желудок, как будто это она попалась в веревочную ловушку.

– Ой-ой-ой! – вскрикивает, Парси. – Зигани, перестань. Ты только затягиваешь веревку еще туже.

– Снимите повязки, – требует Зигани. – Хоть это-то вы можете сделать.

– Хватит ныть, – говорит Бад. Она раздражена. Такое впечатление, что она не ожидала от Зигани подобной неблагодарности. – Испытание должно быть неприятным, в этом его смысл. Вот повязка на глазах как раз и добавляет неприятных ощущений.

– А я тоже стану рыцарем? – спрашивает Парси. – Или как? Потому что если не стану, это будет нечестно.

– Слышала, Зигани? – усмехается Бад. – Твоя младшая сестрица – настоящая оторва.

Пока Зигани дергалась и извивалась, рубашка ее задралась. Ли наклоняется поправить ее. И в это время шепчет как можно тише:

– Зигани, не беспокойся. Мы вернемся быстрее, чем ты думаешь. Хорошо?

– Вы меня обманули, – говорит Зигани.

– Знаю, – шепчет Ли. – Мне очень жаль.

– Мне тоже, – говорит Зигани. И сердито сжимает губы в тонкую полосочку.

– За нас можешь не волноваться, – говорит Парси, обращаясь к Ли. – С нами все будет отлично. – Она ухмыляется, как безумный демон.

На обратном пути к машине все молчат. Наконец Морин нарушает тишину:

– Может, все-таки стоит позвонить Кульхатам? Просто на всякий пожарный. Зигани здорово меня напугала.

– Ты бы тоже так себя вела, если бы у тебя была мама, как у нее, – говорит Бад.

– Тут телефон мало где ловит, – говорит Ли. – У тети есть «скайп», но от нее звонить нельзя – не хочу ее подставлять. Морин, ты ведь заставила Зигани надиктовать сообщение, когда вы уходили? Что она там сказала?

– Нам пришлось импровизировать, из-за Парси. Что-то вроде того, что ей надоело сидеть дома и хочется простора. И еще – что она хочет укрепить отношения с сестрой. Я велела Зигани сказать, что они, может быть, сядут на электричку, доедут до города и сходят на какой-нибудь дневной спектакль.

– Основательно, – комментирует Бад. – Звучит так, будто похищение людей – твоя профессия.

– Угу, только чур в следующий раз не будем похищать таких неблагодарных свиней! – говорит Морин.

– Ты несправедлива к Зигани, – возражает Ли.

– Можно подумать, испытания имеют хоть что-то общего со справедливостью! – восклицает Морин на повышенных тонах. Она уже почти кричит. – Можно подумать, мне на испытании достался праздничный торт, розы и шампанское! Зигани тупая. Ни во что не врубается. Думает, весь мир вертится вокруг нее.

– У меня сыпь на руке, – сообщает Бад. – Надеюсь, это не от борщевика.

– Может, просто козья слюна, – говорит Морин, успокаиваясь. – Они у меня шнурок от одной кедины сожрали. Они, конечно, милые, но при всем при том от них куча неприятностей. Прямо как от парней.

Когда они возвращаются в «Мирное королевство», на часах уже 15:30. Морин всю дорогу продолжает жаловаться на парней. Додо кипятит воду для макарон.

– Ну как все прошло? – интересуется она.

– Для кого как, – отвечает Ли. – Зигани не очень-то довольна. У нее строгие родители.

Додо режет зеленый лук и больше ни о чем не спрашивает. Когда Ли (еще давно) спросила у нее, можно ли привезти в «Мирное королевство» девочку на испытание, Додо засыпала племянницу вопросами. А что на это скажет твоя мама? Как насчет прогулянных уроков? Зачем они вообще нужны, эти испытания? Ли описала несколько испытаний из числа тех, о которых она слышала. Додо вздохнула и выразила надежду, что Ли и ее подружки хорошенько все обдумали.

– Я подумала, может, вы захотите немного прогуляться по горам? – предлагает Додо. – Мы могли бы сегодня поужинать пораньше, а потом наделать побольше попкорна, пойти с ним в хлев и посмотреть пару-тройку фильмов. Как насчет Джеки Чана?

– Нам нужно вернуться за девочками часам к восьми. Чем раньше, тем лучше. Так оно безопаснее.

– Всего четыре часа – тоже мне испытание! – ворчит Бад. Она все еще злится, что никто кроме нее не проникся ее изначальным планом – устроить полноценное испытание, как у рыцарей.

– Настоящее испытание начнется, когда они окажутся дома, – говорит Ли.

– Нам тоже предстоит нехилая нагрузка, – добавляет Морин. – Нам ведь еще везти их обратно. Когда Зигани съезжает с катушек, я ее боюсь. Лучше поеду-ка я на переднем сиденье. А ты, Бад, на этот раз посидишь рядом с Зигани.

– А было ли такое, чтобы кто-то отказался участвовать в испытании? – спрашивает Додо.

Девчонки недоуменно таращатся на нее.

– Ладно, не берите в голову, – говорит Додо. – Наверное, я и сама с катушек съехала, раз спрашиваю.

Морин и Бад решают прогуляться. По мнению Ли, Морин просто собирается поездить подруге по ушам, жалуясь на своего очередного парня. Ли сидит на кухне вместе с Додо и рассказывает ей о школе. Она гадает, оставила ли Зигани наконец попытки высвободиться. Никки обязана четко фиксировать все происходящее, пока она на наблюдательном посту.

Потом Ли с книжкой снова идет к колесу обозрения. Она не уверена, что понимает мотивы Клементины, например, почему Клементина продолжает надеяться, что Кэйбл в конце концов заметит ее. Ли никогда ни на кого так не западала и даже не уверена, что хотела бы. Она читает до тех пор, пока не настает время звать коз на ужин. Бад и Морин возвращаются с прогулки, по-прежнему обсуждая трудности взаимопонимания между Морин и ее новым парнем. Иногда Ли думает, а не влюбилась ли часом Бад в Морин? Бад так на нее посматривает… Правда, Морин все равно этого никогда в жизни не заметит.

Додо тем временем приготовила большую тарелку салата с макаронами, намазала чесночный хлеб козьим маслом и налила охлажденного чаю. Когда тарелки оказываются вымыты и высушены, девочки дружно помогают Додо делать попкорн, который, как выясняется, предназначен вовсе не им. Он для коз.

Прошерстив скудную коллекцию принадлежащих Додо фильмов, они останавливают свой выбор на «Лоуренсе Аравийском».

– Но он идет четыре часа. Вы не успеете посмотреть его целиком! – говорит Додо.

– Да мы его уже смотрели, – заверяет ее Бад. – Раза четыре, не меньше. Не досмотрим – так и ничего страшного. К тому же, мне кажется, это как раз подходящий фильм для коллективного просмотра со стадом коз. Лучше было бы, разве что если б вы держали верблюдов.

– Да и концовка там все равно несчастливая, – говорит Ли, и Морин согласно кивает.

Козы успели расправиться с попкорном еще до того, как зазвучала вступительная музыка и на экране показались титры. Они скакали с кресла на кресло, не спускаясь на пол, и громко блеяли. Вот почему солидные кинотеатры не приветствуют, чтобы зрители брали с собой коз. Додо оставила дверь в хлев открытой, чтобы козы могли входить и выходить, когда им заблагорассудится.

– Они всегда в полнолуние немного сходят с ума, – говорит Додо. – Маленькие террористки. Маленькие чудовища.

– Эй! Нельзя это есть! – возмущается Ли, и выдергивает книгу из-под носа у нубийской козы. Коза отвечает ей шаловливым взглядом.

– И как книга? Хорошая? – спрашивает Додо.

– Пока трудно сказать, – отвечает Ли. – Я еще не закончила. А вот Бад уже прочитала.

Бад издает утвердительное мычание. Она обирает клочья вылезшей шерсти с боков беременной козы ламаншской породы.

– Ну так, серединка на половинку. Главная героиня без ума от одного парня и из-за этого вытворяет всякие глупости, а в конце…

– Стой! – кричит Ли. – Я ведь до конца еще не дочитала!

– Схожу сделаю еще попкорна, – объявляет Додо. – Кто-нибудь чего-нибудь хочет? – Козы следуют за ней по пятам.

– Здорово, правда? – говорит Морин. Она подходит, наклоняется над креслом Ли и крепко обнимает подругу. – Здесь так здорово. Как так получилось, что ты раньше никогда нас сюда не привозила?

– Не знаю, – пожимает плечами Ли. – Но теперь-то мы здесь.

– Можно, мы еще как-нибудь приедем сюда? – спрашивает Морин. – Только уже с Никки. Мне ее жалко, сидит там одна, пока мы тут развлекаемся. И «Лоуренса Аравийского» пропустила…

– Теперь со стереозвуком и с козами! – произносит Бад, как в рекламе. Она развалилась на широком сиденье-диване, и Ли не может разглядеть выражение ее лица. Виден только затылок.

– А как насчет Зигани и Парси? – спрашивает Ли. Морин опускает голову ей на плечо. Дует в волосы. Ее дыхание отдает чесноком и козьим сыром. – Не надо, Морин!

– Они, конечно, не то же самое, что козы, – говорит Бад. – Зато их двое, значит, тоже стерео.

– Все-таки странные они какие-то, – произносит Морин. – Мне не понравилось, как пахнет у них в доме.

– А мне не нравится, как пахнет у тебя изо рта, – парирует Ли.

– Нам стоило таких трудов все это организовать, а Зигани, кажется, совсем этого не ценит. Мы могли проделать с ними что-нибудь действительно жестокое, но Бад пришла в голову отличная идея, вот только зря мы потратили ее на Зигани. К тому же, я просто хочу, чтобы в следующий раз мы приехали сюда без них. Ты, я, Бад и Никки. И больше никого, – Морин встает и принимается играть с волосами Ли.

С другого сиденья доносится голос:

– Согласна.

– Ну что я пропустила? – спрашивает Додо, входя в хлев. Вслед за ней, блея и толкаясь, втекает целый поток коз.

– Томас Эдвард Лоуренс на своем мотоцикле только что вылетел с дороги в кювет и был смертельно ранен, – пересказывает Бад. – А потом его отвезли в Каир.

Морин, которая от жалоб получает не меньшее наслаждение, чем от всего остального, с удовлетворением произносит:

– Ну и денек сегодня был, одна эпопея за другой!

Весь экран заполняет безумно прекрасное лицо Питера О'Тула.

*К*

Кэйбл так и не прислал никому ни единого письма по электронной почте. И не звонил. Через полгода его родители направили официальный запрос в американское посольство в Бухаресте. Посольство разослало листовку, но если кто и знал что-то о судьбе Кэйбла, то предпочитал помалкивать. Дэнси и Клементина вместе пролили немало слез, когда Клементина приезжала посидеть с ребенком. А потом Дэнси познакомилась в Интернете с парнем, и они с Люсиндой Ларкин перебрались в Сиэттл.

Для Клементины, к ее собственному удивлению, это оказалось еще более тяжким ударом, чем отъезд Кэйбла. Ей почему-то казалось, что Сиэттл не ближе, чем Румыния. Где-то в глубине души она по-прежнему была уверена, что придет день, когда они с Кэйблом еще встретятся.

Отучившись первый год в Квинсе, Клементина устроилась на подработку в ветеринарную клинику и скопила денег на самолет и единый билет по Европе. К тому времени у нее появился парень. Мальчик из богатенькой семьи, который вылетел из Льюка – пожертвовал учебой, чтобы играть в покер он-лайн. Клементина с парнем вместе прилетели в Рим. Оттуда отправились в Глазго. Потом в Прагу. И наконец, в Будапешт – Клементина сказала своему парню, что хочет найти старинного друга их семьи.

Вся информация, которой она располагала, это что Кэйбл женился на девушке по имени Ленута, которая жила в замке не очень далеко, но и не очень близко от Римнику-Вилцея. Поэтому они поехали в Рымнику-Вылчи и взяли напрокат машину. Стали спрашивать у местных про волков. Ее парень охотно подключился к поискам. У него был с собой разговорник. Кажется, ему нравилось играть в детектива.

Иногда было трудно понять, что у ее парня на уме. Хорошо, что у него водились деньги. Если бы не деньги, из него и слова нельзя было бы вытянуть.

Они остановились в пансионе в Рымнику-Вылчи и пошли к источникам, чтобы помыться. В номере было жарко и душно, окно не открывалось. Всю ночь Клементине снился Кэйбл. Она сидела на доске для серфинга и разглядывала берег. А когда обернулась, то увидела, что к ней бежит Кэйбл, с невероятной скоростью передвигаясь по гребешкам волн.

Они решили доехать до Сфанту-Георге, но сначала зарулили в городок, которого не было на карте. Его и городком-то было сложно назвать. Но там были заправка и автобусная остановка, а на остановке женщина, которая немного говорила по-английски. Она рассказала им, что выше по дороге в лесу есть замок. Там живет семейство, в котором много дочерей. Одна из них вышла замуж за американца. Клементинин парень время от времени сверялся с разговорником Когда они с Клементиной спросили у женщины про волков, та перекрестилась. Парень еще долго потешался по этому поводу.