Текст книги "Милые чудовища"

Автор книги: Келли Линк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Наконец заиграли волынки – еще никому из семейства Клири не удавалось добраться до алтаря без этих воплей и завываний, свидетельствовавших, что свадьба, как и сражение, дело серьезное. Клементина стояла на влажном бетонном полу павильона рядом с матерью и старалась не хлопать по ногам. Как только до тебя доберутся песчаные блохи, свадьба на пляже сразу перестает казаться такой уж романтичной. Сквозь прогнившие участки в крыше сочилась вода. Мать наклонилась и шепнула Клементине в ухо:

– Не вздумай поступить так со мной.

– Как «так»? – спросила Клементина.

– Сама знаешь, – сказала мама.

– Ты имеешь в виду выйти замуж?

– Не раньше, чем тебе стукнет хотя бы тридцать пять.

Клементина всегда знала, что мама воспринимает брак как своеобразное испытание на прочность, хотя и не совсем понятно, почему. Папа Клементины жевал с закрытым ртом, никогда не оставлял сиденье унитаза поднятым и не носил парик. В прошлом году он подарил своей супруге на день рождения кулон с бриллиантом изумрудной огранки и повел ее в лучший итальянский ресторан в Миртл-Бич. А на следующее утро Клементина услышала, как мама жалуется подруге по телефону, что в ее муже нет ни капли романтики и что она с тем же успехом могла бы выйти замуж за деревянного истукана.

– Богом клянусь, – ответила Клементина, но мама только вздохнула.

Кэйбл стоял вместе с остальными гостями. У него был такой же фиолетовый клетчатый галстук-бабочка, какие Дэнси выдала всем друзьям жениха. Он был высок, светловолос и загорел, а его волосы если и были длинноваты, то лишь самую малость, за ушами. В смокинге он смотрелся вполне естественно, и в то же время как-то странно, как будто он надел его только чтобы слиться с окружающей средой. Как будто свадьба, как и наблюдение за черными медведями, это такая штука, где требуется подойти к объекту как можно ближе, но при этом так, чтобы тебя никто не заметил. Когда Клементина покупала себе платье, она воображала, что оно окажется того же оттенка, что и глаза Кэйбла. Но оно не оказалось. Почему же он все время держался от нее подальше?

Джон Клири и Дэнси Мидоуз приносили друг другу клятвы, которые так мало кому удается исполнить. Клементина старательно ловила каждое слово, она была растрогана, хотя и знала, что Дэнси выбрала для свадьбы Безголовый мыс, потому что здесь они с дядей Клементины впервые занялись пьяным сексом – под перевернутой лодкой, без презервативов, зато с полными трусами песка. Дэнси рассказывала Клементине все в подробностях. Нет, у них с Кэйблом все будет не так.

Никаких волынок. Никакой обслуги. Ни песчаных блох, ни галстуков-мутантов. Когда, глядя на Дэнси, Клементина представить себе, каково это будет – связать свою судьбу с Кэйблом, ей виделось что-то вроде того первого плавания на доске для серфинга. Только в ее мыслях они не выходили на берег у Безголового мыса, а, наоборот, уплывали в открытое море и так и не возвращались.

Дэнси и Джон Клири поцеловались. Они с такой силой сплющили друг другу губы, что Клементина испугалась, как бы не потекла кровь. Но нет, никакой крови, Дэнси даже рассмеялась. Она подбросила свой букет вертикально, и тот ударился о крышу павильона.

– Вот тебе и примета, – сказала Клементине мать, выбирая из ее волос веточки перекати-поля.

Снова зазвучали волынки, и Клементина впервые в жизни почувствовала необходимость выпить чего-нибудь покрепче. А потом отправиться на поиски Кэйбла. Они смогут потанцевать. Или заберутся в машину и будут болтать, пока дождь не прекратится и на небе снова не покажется солнце.

Дэнси как-то говорила, что водка почти не имеет вкуса. При выходе из павильона стоял вместительный резервуар для охлаждения напитков, который Клементина сама же помогала заполнять льдом, газировкой и пивом. Среди прочего ей попадалась и бутылка «Смирноффа».

Она откопала баночку «Кока-Колы», вылила половину и налила туда водки. На вкус в общем-то сносно. Раз одалживать вещи у знакомых разрешается, Клементина подумала, что ничего страшного не случится, если она позаимствует чей-то зонт-трость, оставленный у входа в павильон, и валявшееся на резервуаре-холодильнике полотенце. Вооружившись всем необходимым и прихватив банку из-под «Колы» и остатки водки, она прошмыгнула в сторону дюн.

Содержимое банки кончилось, но Клементина никак не могла понять, достаточно она напилась или нет, поэтому продолжала прихлебывать водку из бутылки. Ее зад, несмотря на постеленное на песок полотенце, промок насквозь. Оставшийся где-то внизу павильон для настольного тенниса казался далеким и призрачным, как сон. Мало-помалу серый свет пасмурного дня окончательно потускнел, и Клементина услышала слабое потявкивание, среди жесткой, прибитой дождями травы сновали какие-то тени. Бродячие собаки или даже койоты, кажется, шесть или семь. Видимо, охотились на мышей или лягушек. На Клементину, жалко съежившуюся под зонтом, они не обращали никакого внимания. То побегают, то замрут; спины пригнуты, морды у самой земли, лапы разрывают затвердевший мокрый песок. Прорезая дождевые потоки, низко кружились летучие мыши. Собаки гонялись и за ними тоже, челюсти щелкали, как фарфоровые капканы.

Когда Клементина наконец поднялась, псы поглядели на нее, как на непрошеного гостя. Она встряхнула зонтом, и они убежали. Позже выяснилось, что эта часть вечера прошла для нее еще довольно удачно: она умудрилась напиться в уединении и при этом не быть сожранной бродячими собаками.

А потом дела покатились под откос. Совершив вояж в туалет, Клементина обнаружила, что ее прическу и макияж постигла печальная участь. Вдобавок она зацепилась подолом за дверь и порвала платье. Когда она наконец отыскала Кэйбла, тот танцевал с распутной Лиззи Йорк, свидетельницей на свадьбе.

Но для Клементины это уже не имело никакого значения. И ужасная старомодная музыка – тоже.

– Привет, Кэйбл, – заорала она.

– Привет, Клементина, – ответил он, доведя до конца фигуру танца. – Тебя мама искала. Что-то случилось?

– Извини, Лиззи, – сказала Клементина, – мне нужно срочно показать Кэйблу кое-что. Мы сейчас вернемся. Обещаю.

Лиззи показала Клементине оттопыренный средний палец. Клементина пожала плечами, улыбнулась и потащила Кэйбла сквозь толпу танцующих на улицу, под дождь. Она потеряла где-то зонт, но сейчас это было неважно. Дождь щекотал кожу и пузырился как газировка.

– Что ты хотела мне показать? – спросил ее возлюбленный.

Они прошли мимо столба, на котором отмечали уровень приливов. Крошечные призрачные крабы вершили какие-то свои тайные делишки в мокром песке. Они записывали историю Клементининой жизни. Кэйбл Мидоуз, Кэйбл Мидоуз, Клементина любит тебя.

– Клементина, так что я должен был тут увидеть?

Она взмахнула рукой:

– Океан!

Кэйбл рассмеялся, и Клементина решила, что это хороший знак. Она кажется ему забавной,

– Но не просто океан! – продолжала она. – А все, что в нем. Знаешь, там ведь могут быть акулы. Или русалки. Они водятся там, как бродячие собаки в дюнах. Мир полон удивительных вещей, но никто их не замечает! Никто кроме тебя и меня. – Ее волосы мокрыми колечками прилипли к шее. Может быть, она и сама была похожа на русалку.

– Как тебе кажется, я похожа на русалку? – спросила она у своего возлюбленного.

– Клементина, солнышко, – терпеливо произнес Кэйбл, – мне кажется, ты похожа на пьяную. К тому же мы оба промокли, давай вернемся в павильон.

– Здесь такая романтичная обстановка, правда? – не унималась Клементина. – И если ты захочешь поцеловать меня, я это пойму.

Ни единой звезды на небе, тучи и дождь. Больше всего на свете ей хотелось избавиться от чулок, но сначала надо было сбросить туфли. Пожалуй, лодочки на шпильках – не самый лучший выбор для свадьбы на пляже. С каждым шагом на протяжении всего вечера Клементина оставляла в бедном, ни в чем не повинном песке маленькую дырочку.

– Не подумай, что я не ценю твоего предложения, Клементина, – промолвил Кэйбл, – но, черт возьми, нет.

– Вот дерьмо, – пробормотала Клементина. – Ты что, голубой?

– Нет! – возмутился Кэйбл. – И прекрати раздеваться, ладно? Я не голубой, просто меня это не интересует. Не хотелось бы показаться гадом, но ты не в моем вкусе.

– Я и не раздеваюсь, – возразила Клементина. – Просто туфли сняла. И чулки. И вообще чего ты взъелся? Дэнси говорила, что ты спишь голышом. До сих пор спишь? У меня полные чулки песка. И что ты имел в виду, когда говорил, что я не в твоем вкусе? Что со мной не так?

– Ты слишком маленькая, – сказал Кэйбл. – Я, в отличие от твоего дяди, не в восторге от малолеток. – И, предъявив этот веский довод, он, прямо как в Клементининых любовных романах, развернулся и зашагал прочь, оставив Клементину одну под дождем в одной туфле и сползших до щиколоток чулках.

Сняв, наконец, ненавистные туфли, Клементина представила, что океан – это и есть вся эта дурацкая свадьба, скатала чулки в шарик и кинула их в воду. А следом за ними туфли. Возвращаясь к павильону, она решила срезать и пойти через стоянку и так сильно распорола левую ступню об осколок пивной бутылки, что потребовалось шестнадцать швов и переливание двух литров крови. А еще ей промыли желудок – просто так, на всякий случай. И знаете, кто нашел ее, валяющуюся без сознания и истекающую кровью, и вызвал скорую помощь?

Ну, давайте. Угадайте с трех раз.

*Л*

Додо подает им обед на кухне, кормит их козьим сыром, яблоками и темным хлебом, который трудно жевать. Есть твердый сыр, есть мягкий сыр со слезой и есть творожный сыр с травами. Додо рассказывает, как она была анархисткой, а козы угрожающе блеют хором за затянутой москитной сеткой дверью. Рассказывает, как она взорвала банк.

– Было три часа утра, и я понимала, что задерживаться там глупо, но уж больно хотелось посмотреть, как деньги и документы взлетают на воздух и сыплются обратно, как снежинки. Вместо этого за несколько минут до взрыва я увидела, как из здания потоком хлынули крысы и тараканы. Они перебегали через улицу, где я как раз и стояла, и ныряли в переулок, за мусорный контейнер. Как будто знали, что сейчас произойдет. Ну и я тоже смылась. Не из-за бомбы, а из-за тараканов. Терпеть их не могу. А тараканы-экстрасенсы – это уж совсем ни в какие ворота.

Она рассказывает девочкам, как ее обстреливали резиновыми пулями, поливали из шланга, а один полицейский даже избил ее пистолетом. Вот, видите шрам на щеке? А вот татуировка в виде сексапильной русалки, которую сделала ей сокамерница при помощи шариковой ручки и заостренной зубной щетки. Бад потрясена. Остальные девочки нервно хихикают, заслышав очередное ругательство, сорвавшееся с губ Додо. А ругается она часто.

После обеда Додо устраивает для девочек экскурсию по своим владениям. Она показывает им сыродельню и кладовку, где хранятся сыры. Ведет их в хлев, где полно дряхлых кресел с парчовой обивкой и оборванных, пожеванных козами диванов, здесь Додо с козами каждый вечер смотрит кино – крутит фильмы на стареньком проекторе. Она раздает девочкам кукурузу, чтобы те покормили коз, и объясняет, почему падающие в обморок козы из Теннесси собственно падают в обморок. Козы то проявляют любопытство, то сторонятся гостей. То обступают девочек со всех сторон, то отходят подальше и шумно там топчутся, собравшись в кучу, как будто что-то обсуждают.

Они изящно собирают все до единого зернышки кукурузы с ладони Ли, но игнорируют протянутую руку Парси.

– Забавные маленькие гады, – с нежностью произносит Додо. – Почему-то с некоторыми людьми они не ладят.

Парси бросает зерна в траву, но козы все равно к ним не притрагиваются.

– Это и есть мое испытание? Кормить коз и слушать рассказы твоей тетки о том, как делать бомбы? – спрашивает Зигани у Ли.

– Жаль, что вам нужно домой так рано, – говорит Ли, забрасывая пробный камень. – Мы могли бы здесь заночевать. Спали бы в хлеву, смотрели бы старые фильмы.

– А могли бы и вернуться домой к пяти, как ты обещала, и тогда наши с Парси родители нас не уроют. Я не шучу, Ли, – Зигани говорит, а сама внимательно смотрит на Ли, как будто та вдруг может выдать тайну испытания.

Бад разрешает тоггенбургской козе пожевать бахрому ее драного свитера.

– Эй, Ли, – окликает она подругу, – Додо обещала показать нам гору мусора. Мы хотим поискать там древние наконечники от стрел.

– Тебе тоже стоит сходить, Зигани, – советует Ли. – Однажды Додо нашла там осколок какой-то посуды, а потом выяснилось, что никакая это не посуда, а кусочек черепа.

Зигани напоследок еще раз заглядывает Ли в глаза, а потом идет за остальными. Козы возятся где-то сзади, не проявляя к наконечникам от стрел никакого интереса. Ли, у которой в «Мирном королевстве» заведены свои ритуалы, отправляется навестить колесо обозрения. Она забирается в самую нижнюю кабинку и открывает книгу.

*К*

Когда мама Клементины злилась, она не кричала и не швырялась разными предметами. Она просто начинала говорить очень медленно, как будто в словах вдруг появлялось множество дополнительных слогов, которые полагалось использовать, только когда дела хуже некуда. На следующее утро после свадьбы Дэнси Клементина проснулась от того, что мать рылась в ее ящиках. Даже не пытаясь делать это потише.

Клементина лежала на кровати, мечтая умереть, и смотрела, как мама что-то ищет – только ей одной ведомо, что. Голова, желудок, горло и нога – сплошные сгустки боли. В руке у нее обнаружилась дырка, в которую закачивали кровь, а на запястье болтался оранжевый медицинский браслет. Девочка была слишком слаба, чтобы сдернуть его.

Закончив обыск, мать сказала:

– Весь город слышал твои вчерашние вопли о том, как сильно ты любишь этого мальчишку Мидоуза.

– Разве я вопила? – переспросила Клементина. Она больше не хотела умереть, теперь она предпочла бы вообще не рождаться. Во рту чувствовался привкус рвоты. – Не помню. Кажется, я была пьяна.

– Можно подумать, это что-то меняет, – сказала мама. – Это ты ради Кэйбла поехала в Миртл-Бич и купила платье за шестьсот долларов?

– За триста, – уточнила Клементина. – Оно продавалось со скидкой. Там несколько стразов отвалилось. Ты что, за мной шпионила?

– Вот еще, буду я шпионить за своей собственной дочкой, – фыркнула мама. – Это все Джеральдин Теркл, она в тот момент как раз зашла в «Лорд энд Тэйлорз» за тональным кремом. Когда она увидела, как ты примеряешь дизайнерские платья, то решила, что за тобой стоит приглядеть.

– Она решила, что я собираюсь своровать платье! – догадалась Клементина.

– Этого я не говорила, – уклончиво ответила мама. – Помнишь, как ее дочь, Робин, благослови ее бог, попала на запись камеры видеонаблюдения, когда пыталась вынести из аптеки судафеда [29]29
  Лекарство от кашля, на основе которого в кустарных условиях получают наркотик.


[Закрыть]на пятьсот долларов. Вряд ли после такого мать можно винить в излишней подозрительности. И, кстати, прекрати менять тему разговора. Что у тебя с этим братцем Дэнси? Он уже взрослый мужчина, а ты всего лишь маленькая девочка!

– Да ничего у меня с ним нет, понятно?! И вообще не могу я сейчас об этом говорить. Дай мне обезболивающего. Что у меня с ногой?

– Ты рассекла сухожилие, – ответила мать. – И так бы и истекла кровью там, на стоянке, если бы Кэйбл Мидоуз не вызвал скорую. Но ты ничего не получишь, даже детского аспирина, пока не расскажешь правду. Этот мальчишка тебя напоил?

– Я и так рассказываю тебе правду! Между нами ничего нету, он мне просто нравится, ясно? Он мне жизнь спас. И я не знала, что пью спиртное. Думала, это «Кола», понимаешь? Наверное, кто-то туда чего-то подлил. Но не Кэйбл. Можешь запереть меня дома и не выпускать, если хочешь, но прекрати задавать мне вопросы про Кэйбла, ладно? Мне очень стыдно. Лучше бы я умерла, – с этими словами она выдавила из себя пару слезинок. Это оказалось нетрудно.

Мама вышла. Потом вернулась с имбирным элем и тремя таблетками обезболивающего.

– Дэнси просила передать, что глубоко тебе благодарна за испорченную свадьбу, – сказала она. – И за испорченный смокинг Кэйбла, взятый напрокат. Они уже все перепробовали, но никак не могут вывести пятна крови. И еще, Клементина, я хочу, чтобы ты кое о чем задумалась. Всякий раз при встрече с Кэйблом ты оказываешься на волосок от смерти. По-твоему, это нормальные отношения?

– Всякий раз при встрече он спасает мне жизнь, – возразила Клементина.

– Послушай, Клементина, в нем нет ничего необычного. Просто парень как парень.

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: ты снова меня спас

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: не стоит об этом

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: ты уже два раза меня спас, и не воспользовался своим положением, хоть я и напилась, обнаглела и обзывала тебя голубым;)

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: клементина, все в порядке, не стоит об этом говорить, правда, ок?

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: но ты ведь не голубой, да? ведь правда же? по-любому мне очень стыдно за смокинг, пятна крови не пропали?

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: когда я в последний раз проверял – нет

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: не переживай из-за смокинга

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: мое платье тоже испорчено, мама узнала, сколько оно стоило, это бесит ее даже сильнее, чем то, что я напилась

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: надеюсь, с ногой у тебя все в порядке

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: да, отлично

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: я знаю, ты сейчас занят, у тебя уроки, я только хотела сказать спасибо, что вел себя как джентльмен, когда я, наоборот, вела себя как полная дура, и что спас мне жизнь

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: и еще могу я задать тебе пару вопросов про чэпел-хилл? потому что я надумала туда поступать. миссис пэдлоу на химии только о тебе и говорит, о тебе и о чэпел-хилл

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: она туда ездила

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: она говорит, что видела твою фотку в статье о протестах против использования животных в лабораторных опытах, я думаю, это очень круто – то, чем ты занимаешься

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: передай миссис п. привет от меня?

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: так ты приедешь домой, когда дэнси родит малыша? она говорит, я могу присутствовать при родах, но вряд ли мама отпустит

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: может быть

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: слу, мне пора бежать, сейчас будет лаба, держись подальше от выпивки, ок?

*Л*

– Что ты читаешь? – спрашивает кто-то.

Ли поднимает взгляд. Это Парси.

– Да просто книгу.

– А она хорошая? – не отстает Парси.

– Пока не знаю. Это история любви, что-то вроде того.

– Тогда мне не понравится, – заявляет Парси. – Я люблю истории про животных. У тебя есть парень? Вот Зигани, например, запрещено встречаться с мальчиками. И мне тоже.

– Строгие у тебя родители, – замечает Ли. – Ну есть один парень, на которого я время от времени натыкаюсь, когда покупаю комиксы. Однажды он пригласил меня в кино, но там шел ужастик. А я не люблю ужастики.

– Никаких наконечников стрел никто не нашел, – говорит Парси. – Только дохлую полевку. Это и есть испытание Зигани?

Зигани и все остальные в хлеву. Возможно, Додо показывает им, как делать сыр. Или бомбы. Ли слышно, как они там кричат и смеются.

– Это часть испытания, за которую отвечаю лично я, – Ли старается отвечать как можно более уклончиво.

– Я думала, будет что-то очень стремное. Или опасное. Или мерзкое. Нет, я не хочу сказать, что это испытание не здоровское, – тем не менее, голос у Парси почти разочарованный. – У нас в классе все только и говорят что об испытаниях. И о том, как они напуганы. И это и правда очень волнует.

– Это всего лишь традиция, – говорит Ли. – В школах для девочек всегда есть какие-нибудь странные традиции. Обычно испытаниям подвергаются только новички – это что-то вроде входного билета и все такое. Но мы подумали, что Зигани достаточно крутая, поэтому пару недель назад спросили у нее, не хочет ли она тоже пройти испытание.

Потому что без него ты вроде как не часть класса. В общем, сама увидишь, когда очередь дойдет до вашего класса.

– К тому времени нас уже здесь не будет, – говорит Парси. – Нам приходится часто переезжать.

*К*

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: привет, Кэйбл. знаешь, дочка дэнси – прям настоящая уродина, сначала я думала, что все новорожденные такие страшненькие, но мама сказала, что люсинда ларкин клири на особом счету

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: ха-ха

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: тебе надо поскорее приехать и увидеть все своими глазами, у нее все тело покрыто волосами, и зубы…

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: ты в роддоме? пытался дозвониться до дэнси, но телефон отключен

МОРСКАЯ МАЛЮТКА:…были прямо с рождения! и большая плодная оболочка, твоя мама пошла и закопала ее где-то в саду, в прошлом году на биологии мы читали, что зародыш внутри матери сначала похож на разных животных и только потом превращается в человека

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: да, я здесь, в комнате для ожидания

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: так что, может, малышка люсинда застряла где-то на стадии росомахи, да ладно, шучу я! помнишь свадьбу дэнси, когда я как следует набралась? и как я спрашивала, похожа ли я на русалочку? это все из-за платья, поэтому я его и купила

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: потому что русалка вполне могла бы надеть нечто подобное, но я тебя о другом хотела спросить, как ты думаешь, русалки существуют на самом деле? или вампиры?

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: как там дэнси? передай ей: я просто балдею при мысли, что я теперь дядя

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: с ней все хорошо, ее накачали какими-то лекарствами, я принесла ей книжку

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: она про девушку, которая влюбляется в вампира, вообще-то там все плохо кончается, но мне понравилось

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: не знаю, говорила ли тебе дэнси, но я теперь встречаюсь с одним парнем, у него такой загадочный взгляд, как у вампира

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: рад за тебя

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: дэнси говорит, у тебя есть девушка и у вас все серьезно, так вот, не хочу, чтобы ты думал, будто у меня все еще на уме эта дурацкая влюбленность

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: в тебя

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: ты очень милая

МОРСКАЯ МАЛЮТКА: это я в 12 лет была в тебя влюблена, когда ты спас меня в море

НАСТОЯЩИЙ БАЛУ: передай ей, что я жду не дождусь увидеть ее малыша, когда в следующий раз понадобится спасти тебе жизнь, ты же знаешь, где меня найти, да?

*Л*

Ли загибает уголок страницы и достает мобильник. Время действовать. Пора переходить ко второй части испытания Зигани. Однако она не двигается.

Высоко на «спицах» колеса обозрения виднеются птичьи гнезда, они выстланы козьей шерстью и фантиками от конфет, оставшимися от безнадежно влюбленных археологов или, возможно, еще со времен раннего детства Ли. Пастбище окружено деревьями, они то ли охраняют «Мирное королевство», то ли, наоборот, наступают на него – Ли так и не смогла за прошедшие годы разобраться. В воздухе витает сладкий запах луговых трав и рождественский аромат елочного базара. Вот бы колесо обозрения снова заработало! Тогда птичьи гнезда приехали бы вниз, а Ли взлетела бы высоко-высоко, воцарившись над всем, что ее окружало: над козами, соснами, хлевом, розовым домом, наконечниками от стрел, над Морин, побежавшей в отхожее место, чтобы в последний разок пописать, и над Бад и Никки, сопровождающими Парси и Зигани обратно к машине.

Как будто она и впрямь стала королевой, к ней направляется целая официальная делегация – Додо и ее козы.

– Молодец, что заехала меня повидать, – орет Додо.

– Извини, что удрала от вас, – говорит Ли. – Просто хотела дочитать книжку. А тут мое самое любимое в мире место для чтения. Иногда мне кажется, что я бываю счастлива, только когда я здесь. Или я слишком сентиментальна?

– Я вообще нигде больше не была счастлива, только здесь, – говорит Додо. – Напомни, когда вы вернетесь? Через час примерно?

– Ты не возражаешь? – уточняет Ли.

– Присматривай за своими подружками получше. Я застукала Бад, когда она пыталась подобраться к моим малышкам из Теннесси и довести их до обморока. И что это за имя у нее такое?

– По-настоящему ее зовут Патриция. К тому же, я и сама раньше так делала, – напоминает Ли.

– Да, но тебе тогда было всего восемь. Хорошо, что ты выросла. Тогда ты была натуральной оторвой, – Додо произносит это без тени нежности.

– А сейчас я какая? – спрашивает Ли, явно подтрунивая над теткой.

Додо вздыхает. Окидывает Ли суровым взглядом и говорит:

– Ты чудовище. Ты и твои подружки, вы все. Милые чудовища. Это стадия, через которую проходят все девочки. Если повезет, удастся пережить этот этап, не нанеся непоправимого вреда ни себе, ни окружающим. Ты в самом деле хочешь, чтобы твоя подруга прошла через то, что вы задумали? Это жестоко, Ли. Она испугается. И Парси тоже.

– Парси сама вынудила нас взять ее с собой, – говорит Ли. – Она крепкая. К тому же мы бросим их всего на пару-тройку часов. Все, что от них потребуется, – просто подождать. И потом, Никки заранее залезет на дерево и будет за ними присматривать. Если они освободятся и куда-нибудь пойдут, она сможет с этим разобраться.

– Если с Зигани и Парси что-нибудь случится, я могу снова загреметь в тюрьму, – говорит Додо. – Или если Никки сверзится с дерева. Об этом ты подумала?

– Думаешь, нам стоит отказаться от этой затеи?

Бад жестами просит Ли подойти. Тетя Додо хмурится.

– Кто я, чтобы советовать, – наконец произносит она. – Я совершила несколько ужасных ошибок. Банк тут ни при чем. Я не жалею, что его взорвала. Но я совершила немало идиотских поступков до того и ничуть не меньше после. Так что мне теперь кажется, что любое дело может обернуться ошибкой, вот почему я так редко покидаю «Мирное королество». Если что-то пойдет не так, Ли, потом придется долго исправлять.

– Эй, Ли! – кричит Бад. – Идем, устроим наконец шоу!

– Все будет в порядке, – обещает Ли тетке. – Бад и Морин мне голову оторвут, если я испорчу следующую часть испытания. Это единственное, что меня сейчас волнует.

– Так не испорти, – говорит Додо и обнимает племянницу. Козы донельзя удивлены. Обычно нежности у Додо не в чести.

Бад воткнула в уши наушники от «айпода» и слушает какое-то барахло. На Зигани и Парси снова повязки, Никки сковала сестер наручниками: запястье к запястью.

– Мы возвращаемся домой, да? – спрашивает Зигани.

– Домой? – деланно удивляется Никки. – А как же испытание?

– Разве туалет на улице – это не достаточное испытание? – говорит Зигани.

– Думаю, нам пора домой, – подхватывает Парси. – У меня ухо побаливает.

– Не волнуйтесь, – говорит Бад. – Осталось сделать только одну, последнюю остановку. А потом домой.

*К*

Когда Кэйбл приехал домой, Клементине было семнадцать. Его вышвырнули из магистратуры за то, что он вломился в научную лабораторию в Дархэме и освободил подопытных животных. Собак, обезьян, крыс и кошек. Клементина смотрела сюжет об этом по телику вместе с мамой и Люсиндой Ларкин.

– Видишь этого мужчину? – сказала Клементина Люсинде Ларкин. – Это твой дядя! Он сейчас гостит у вас дома!

Ведущий новостей проинформировал зрителей, что когда охрана поймала Кэйбла на лужайке перед зданием лаборатории, у него было при себе ведро, в котором плескался осьминог.

Кажется, Люсинду Ларкин это сообщение совершенно не впечатлило. Она продолжала играться с прядкой Клементининых волос.

– Когда Дэнси привезла Люсинду Ларкин, она была вне себя от злости, – сказала мама. – Твердила что-то про компьютер Джона. Вроде бы наткнулась на что-то в его почте.

Мама Клементины и Дэнси неплохо спелись, несмотря на разницу в возрасте. Их любимыми темами для обсуждения были их собственные браки, Клементина и, разумеется, Джон Клири.

– Да уж, повезло Кэйблу, – фыркнула Клементина. – Надеюсь, он догадался привезти с собой беруши. А вот я действительно счастливица! – Она крепко обняла Люсинду Ларкин. – Мне предстоит вечеринка в пижамах с моей любимой малышкой!

На следующий день она вместе с Люсиндой Ларкин заехала к ним домой, чтобы взять для девочки сменную одежду. Дэнси дома не оказалось. Кэйбл дремал на диване в подвале.

– И что ты собирался делать с тем осьминогом? – поинтересовалась Клементина.

– С осьминогом? – переспросил Кэйбл. На нем была старая фланелевая пижама, а рядом с диваном валялась дорожная сумка. Он снова отпустил длинные волосы. – Не знаю. Сбежал бы с ним и выпустил где-нибудь в Мексиканском заливе, наверное.

– Ты меня узнал? – спросила Клементина.

– Как я мог не узнать? – сказал Кэйбл. – Который час?

– Два, – ответила Клементина. – А где Дэнси?

– Хм, кажется, она говорила что-то про йогу, – сказал Кэйбл. – Они с Джоном вчера довольно поздно легли. Все разговаривали.

– Этим двоим только дай поговорить, – усмехнулась Клементина.

Кэйбл улыбнулся, глядя куда-то в сторону Клементининой коленки – там пряталась Люсинда Ларкин.

– Кажется, я не очень-то ей нравлюсь.

– Дэнси усиленно воспитывает в ней ненависть к мужчинам, – сообщила Клементина. – Чтобы впоследствии она стала их проклятием. Правда, Люсинда Ларкин?

– Папуля плохой, – сказала Люсинда Ларкин.

– Это первые слова, которые я слышу от нее с момента приезда, – сказал Кэйбл.

Клементина села на пол напротив Кэйбла и усадила Люсинду Ларкин к себе на колени. Малышка крепко прильнула к ней, как будто в любой момент в воздухе мог открыться люк, и ее начало бы засасывать в космическую пустоту. Клементина прекрасно понимала, что она чувствует.

– Они что, заставляют тебя спать на этой развалине?

Кэйбл выудил из спортивной сумки футболку.

– Да, а что?

– А то, что этот диван когда-то стоял у дяди Джона в общаге, – ответила Клементина – Он выкупил его, когда закончил учебу, потому что ему на этом диване много раз везло. Дэнси на прошлый Новый год хотела спалить эту штуковину, потому что она не вписывается в дизайн дома, но дядя Джон не позволил.

– После их вчерашних хм… разговоров, – промолвил Кэйбл, – я боялся, что твой дядя спустится сюда и попросит подвинуться.

Клементина прикрыла уши Люсинды Ларкин ладонями и сказала:

– Дэнси уже как минимум неделю спит наверху двухъярусной твоей племяшки. Так что можешь не беспокоиться, что тебя потеснят. Кстати, о большой и светлой любви: ты еще встречаешься с той девушкой? Ну с той, про которую Дэнси рассказывала мне на Рождество? У меня вот, например, сейчас есть парень, но это не всерьез. Так, ерунда. Люсинда Ларкин, сейчас же отпусти мою руку. У меня шрамы останутся. Хочешь «Колы», Кэйбл? Если не хочешь, я знаю, где Дэнси прячет напитки покрепче. Ну так что, как у тебя дела вообще?

– Сойдет и «Кола», – ответила Кэйбл. – А насчет того, как дела, суди сама: меня только что выгнали из магистратуры, и я еще должен им как минимум восемь тысяч баксов за обучение. Я застрял в подвале у своей младшей сестры на неопределенный срок, потому что вокруг родительского дома толпятся репортеры. И я даже не могу сходить на пляж с доской для серфинга, потому что по пути обязательно наткнусь на миллион доброжелателей, которые помнят меня с пеленок, знают о моей жизни все и мечтают объяснить мне, как я должен жить. Уверен, что роман со старшеклассницей меня сейчас не спасет, если ты именно на это так деликатно намекаешь. К тому же, что мне сейчас меньше всего нужно, так это твоя мамочка, гоняющаяся за мной с кухонным ножом.