Текст книги "Милые чудовища"

Автор книги: Келли Линк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Да, мисс Зилла, – ответила Джемма и отвесила небольшой поклон.

Озма услышала, как Джемма топает вниз по лестнице, так громко, словно это была не одна горничная, а целое стадо. Некоторые призраки отправились за ней, но большая часть скучилась вокруг Зиллы. Та сидела на стуле, крепко зажмурив глаза.

– Что мы тут делаем? – спросила Озма. – Разве нам тут что-то нужно? Кем мы здесь будем?

Зилла так и не открыла глаз.

– Хорошими людьми, – сказала она. – Респектабельными.

Констебль в кармане у Озмы задергался, как рыбка на крючке.

«Хорошими лжецами, – произнес он тихонько. – Респектабельными убийцами».

В тазу была вода, так что Зилла и Озма могли умыться и помыть руки. У Зиллы оказался сверток с поношенной одеждой для Озмы, и девушка разложила вещи на постели. Мальчишеская одежда. Все это приводило ее в ужас: и то, что она теперь должна была стать мальчишкой и носить мальчишескую одежду, но главное, что эта одежда – старье, купленное в каком-то занюханном Бриде. В Абале и том городе, где они жили до Абала, у Озмы были только самые лучшие платья, перчатки и плащи, а ее обувь была сшита из мягчайшей кожи. Одно дело одеваться в мужское платье в дороге, где восхищаться ею все равно некому, и совсем другое дело – в городе. Она вытащила констебля из кармана своего прежнего одеяния и сунула в карман рубашки.

– Кончай дуться, или я продам тебя священникам, – сказала Зилла. Она стояла у окна и смотрела на улицу. Озма вообразила себе простиравшийся внизу город: скучный, скучный, скучный…

Озма ждала у дверей гостиной. Дом так и кишел призраками. Они с Зиллой могли бы открыть тут, в Бриде, новую фирму и экспортировать самых качественных духов в Абал.

Зилла позвала:

– Входи, сынок.

И Озма вошла.

– Закрой дверь, и побыстрее! – скомандовал уродливый старик, стоявший рядом с Зиллой. Может, он влюбится в Зиллу и предложит ей руку и сердце? Мимо Озминого уха что-то пролетело: комната была полна певчих птиц. Теперь она отчетливо слышала их щебет. Повсюду были птичьи клетки, они свисали с потолка или стояли на подставках, и дверца в каждой клетке распахнута настежь. Птицы были встревожены. Они кружили и кружили по комнате, присаживаясь то на кресла, то на канделябры. На каминной полке красовалось гнездо, и еще одно – внутри клавесина. На мебели, полу и на одежде старика виднелись потеки птичьего помета,

– Почему-то невзлюбили они твою мать, – сказал старик.

Озма знала – он не совсем прав. Птицы невзлюбили призраков, которые следовали за Зиллой и Озмой.

– Это леди Роза Фрэликс, – сказала Зилла.

Значит, это не уродливый старик, а уродливая старуха. Озма вовремя спохватилась и вместо привычного книксена отвесила поклон.

– Как тебя зовут, дитя? – спросила леди Фрэликс.

– Озен, – ответила Озма.

– Озен, – повторила леди Фрэликс. – Какой у тебя красивый сын, Зилла.

Зилла громко чихнула.

– Если вы не возражаете, леди Фрэликс, ужин будет подан в малой столовой в восемь часов. А завтра мы с Озеном и Джеммой начнем приводить ваш дом в порядок. Как полагаете, лучше начать прямо отсюда?

– Если Озен будет так любезен и поможет мне поместить моих маленьких друзей в клетки, – сказала леди Фрэликс, – мы могли бы взяться за дело сразу после завтрака. Боюсь, для бедняжки Джеммы тут было так много работы, что она не справлялась. Однако есть в этом доме одна-две комнаты… В общем, я бы предпочла, чтобы вы их не трогали.

– Очень хорошо, мадам, – произнесла Зилла как можно более безразличным тоном. «Ага!» – подумала Озма.

Птицы сидели у леди Фрэликс на голове и на плечах. Дергали за редкие прядки седых волос. Неудивительно, что она почти лысая.

Зилла оказалась хорошей, пусть и не изобретательной кухаркой. Она приготовила рагу, филе палтуса и хлебный пудинг со свежим козьим молоком и медом – потому что Джемма сказала, что у леди Фрэликс уже не очень хорошо с зубами. Озма помогла матери принести блюда в столовую, которая оказалась меньше и куда менее элегантной, чем столовые в Абале, где дамы в роскошных платьях подкидывали Озме лакомые кусочки со своих тарелок. Столовая была ничем не примечательна и не очень-то хорошо обставлена. А еще тут было полно призраков. Куда ни ступишь – повсюду они. Даже в пустых бокалах для вина и в серебряной супнице, стоявшей посреди стола, были призраки.

Зилла осталась прислуживать леди Фрэликс. Озма поела на кухне вместе с Джеммой и ее отцом, крупным стариком, который молча уплетал рагу тарелку за тарелкой. Зато Джемма болтала без умолку, хотя интересного в ее россказнях было мало. С ее слов леди Фрэликс никогда не была замужем. Она занималась наукой и собирала всякие священные реликвии и прочую старину. В молодости она немало попутешествовала. Наследников у нее не было.

Озма поднялась наверх, собираясь лечь спать. Зилла заменяла леди Фрэликс горничную, или шарила по потайным ящикам, или, что наиболее правдоподобно, снова пошла в храм ставить свечи. Джемма вошла в маленькую темную спальню и разожгла огонь в камине, Озма неохотно поблагодарила ее. Потом воспользовалась ночным горшком и старательно помылась у огня при помощи губки и тазика с водой. Она проделала все это за ширмой, чтобы констебль не видел, хотя в пути она так не скромничала.

Констебль был сегодня неразговорчив, да Озма и сама была не в настроении болтать. В голове у нее вертелась тысяча вопросов, которые хотелось задать матери, если только хватит смелости. Проснувшись среди ночи, она услышала странное потрескивание, а камин выплевывал длинные языки зеленого пламени. Зилла сидела на корточках и что-то бросала в огонь. Она сжигала свои инструменты для призраков: длинные иглы, черную шелковую нить, тюбики, мази и все свои записные книжки.

– Спи, Озма, – промолвила Зилла, не оборачиваясь.

Озма закрыла глаза.

На следующий день ее разбудила мать.

– Который час? – спросила Озма. За окнами едва забрезжило серенькое утро.

– Пять часов. Пора вставать, одеваться и умываться, – сказала Зилла. – У нас уйма работы.

Пока Озма искала метлу, щетку, совок и тряпки, Зилла приготовила кашу с изюмом и финиками.

– Прежде всего, – сказала Зилла, – надо избавиться от паразитов.

Она распахнула входную дверь и принялась выметать призраков из зала через прихожую, по ступенькам и на улицу. Они кружились перед ее метлой белыми изумленными облачками.

– Что ты делаешь? – спросила Озма.

– Это приличный дом, – сказала Зилла. – А мы приличные люди. Стыдно, когда в доме кишит эта гадость.

– В Абале, – начала Озма, – в домах было модно держать кучу призраков. Ты же сама и ввела эту моду. Почему в Бриде все должно быть иначе? Что мы тут вообще делаем?

– Подметаем, – отрезала Зилла и всучила Озме щетку и совок.

Они прошлись по малой столовой и большой столовой, по комнате для завтраков и двум гостиным, которые показались Озме чуть поуютнее прочих помещений. Повсюду были видны следы давних путешествий леди Фрэликс: ракушки, сувенирные пресс-папье, музыкальные шкатулки и подставки для зонтиков, сделанные из ног каких-то очень странных существ. И все это было захвачено призраками. В бальной зале призраки клубились и вились вокруг их щиколоток, как туман. У Озмы даже пальцы зачесались, так хотелось нащупать привычные ленточки и талисманы.

– Почему их тут так много? – спросила она.

Но Зилла только покачала головой. Когда часы пробили восемь, она наконец остановилась и сказала:

– Пока хватит. Сейчас леди Фрэликс оденется, и я отнесу ей поднос с завтраком, а потом она хочет, чтобы ты помогла ей ловить птиц и сажать их в клетки.

Но оказалось, что леди Фрэликс и сама прекрасно справляется с ловлей птиц. Они подлетали и садились ей на палец, а она кормила их крошками от тостов. А потом она заперла их в клетках. Помощь Озмы ей не потребовалась. Девушка сидела на скамеечке у пианино и наблюдала. От выметания призраков руки у нее покраснели и покрылись мозолями.

– Им нужна свежая вода, – провозгласила под конец леди Фрэликс.

Озме пришлось носиться от кухни к гостиной и обратно с маленькими блюдцами воды. Потом она помогла леди Фрэликс занавешивать клетки тяжелыми бархатными покрывалами.

– Зачем вам так много птиц? – поинтересовалась она.

– А почему ты носишь в кармане призрака? – спросила в свою очередь леди Фрэликс. – Твоя мать о нем знает? Кажется, она не жалует призраков.

– А откуда вы узнали, что у меня есть призрак? – удивилась Озма. – Вы тоже их видите? Почему у вас в доме так много духов? В Абале мы ловили их для богатых дам, украшавших ими свои наряды, но те дамы только притворялись, что могут видеть своих призраков. Это было модно.

– Дай-ка мне взглянуть на твоего, – попросила леди Фрэликс. Озма вынула его из кармана рубашки. Она колебалась, стоит ли его показывать.

– Миледи, – промолвил констебль, поклонившись леди Фрэликс.

– О, он очарователен, – сказала старая дама. – Теперь я понимаю, почему ты не можешь с ним расстаться. Хочешь, я возьму его у тебя на хранение?

– Нет! – воскликнула Озма. Она быстро запихала констебля обратно в карман и выпалила: – Когда я впервые увидел вас, то подумал, что вы уродливый старик.

Леди Фрэликс рассмеялась. Смех у нее был чистый, приятный и согревающий.

– А когда я впервые увидела тебя, Озен, то подумала, что ты красивая девушка.

После обеда, состоявшего из риса и курицы, приправленных мятой и миндалем, Зилла вручила Озме бадью мыльной воды и ворох чистых тряпок. И оставила ее в прихожей. Сперва Озма помыла богов. Она надеялась, что они будут ей за это благодарны, но если они и испытывали к ней теплые чувства, то ничем этого не выдавали. Когда она закончила работу, вид у них был как у Зиллы, когда она кого-нибудь облапошивала: отстраненный, загадочный и не вызывающий доверия.

У Озмы болели спина и руки. Дважды она чуть не бросила констебля в бадью с водой, приняв его за тряпку.

Тут в прихожей появилась Зилла. Она протянула руку и дотронулась до одеяния одной из богинь, женщины с волчьей головой. Пальцы ее задержались на статуе, и Озма ощутила острый укол ревности: Зилла редко гладила дочь с такой же нежностью.

– Осторожнее с плиткой, – предупредила Зилла. Она вовсе не казалась грязной или усталой, хотя они с Джеммой весь день выколачивали птичий помет из ковров и обивки.

Пока Озма чистила мозаику, на внутренний балкончик вышла леди Фрэликс

– Твоя мать сказала, что попытается подобрать плитки взамен разбитых, – сказала она.

Озма промолчала.

– Художник, изготовивший эту мозаику, был родом с материка Гид, – продолжала леди Фрэликс – Я познакомилась с ним, когда разыскивала знаменитый храм бога Аддамана. Его культ пришел в упадок, и в приступе гнева Аддаман вызвал бурю, которая длилась три года, и потопил всю свою паству, жрецов и храм. На том месте теперь озеро. Я заплыла внутрь храма и нашла там массу интересных вещей. И вернулась домой вместе с тем художником. Я всегда возвращалась. Вода должна была излечить меня от тоски. А может, это была оспа. У меня где-то есть бутылочка с зельем, хотя, может, это та бутылочка, в которой, по мнению Джеммы, мои глазные капли. Это очень важно – подписывать бутылочки четко, чтобы легко можно было разобрать.

Озма выжала мокрую тряпку.

– Твоя мать очень религиозна, – заметила леди Фрэликс. – Похоже, она неплохо разбирается в богах.

– Ей нравится ставить свечки, – сказала Озма.

– За твоего отца? – спросила леди Фрэликс.

Озма ничего не ответила.

– Если твоему призраку нужна кровь, сходи на рынок к прилавку мясника, – предложила леди Фрэликс. – А я скажу твоей матери, что отправила тебя за кормом для птиц.

В Бриде было совершенно некуда пойти. Ни театра, ни оперы, ни даже кондитерской. Только храмы да храмы. Зилла обходила их все и каждый день зажигала сотни свечей. Она избавилась от нарядов, которые привезла с собой из Абала. Раздала уличным попрошайкам все свои украшения. Она больше не рассказывала Озме о доме и о своих планах, не объясняла, почему они застряли в Бриде, выдавая себя за добропорядочную и набожную экономку и ее сына. Теперь Зилла пользовалась только самой безобидной магией: заставляла тесто подниматься быстрее или гадала, подходящий ли будет день, чтобы вывесить белье во дворе на просушку.

Она готовила простейшие снадобья для слуг, живших на той же улице, что и леди Фрэликс. Иногда что-нибудь предсказывала, но пророчила всем только счастье и удачи. Ее приворотные зелья состояли в основном из растворенных в вине сахара и меда. Зилла не брала за них денег. Слуги из соседских домов просто приходили, рассаживались за кухонным столом и делились сплетнями. Они рассказывали истории, как мэра Брила выставили дураком – и все из-за любви; о непреднамеренных отравлениях; о том, у кого из соседей по слухам в матрасе спрятаны мешочки с золотом; кого из детей в младенчестве уронили пьяные повитухи. Зилла, казалось, не обращала на эти сплетни ни малейшего внимания.

– Леди Фрэликс – хорошая женщина, – сказала как-то Джемма. – У нее была бурная молодость. Она разговаривала с богами и ничегошеньки не боялась. А потом она приехала в Брид полюбоваться на здешние храмы и из минутного каприза купила здесь дом. Говорит, что никогда раньше не видела города, где было бы столько спящих богов. Говорит, это действует успокаивающе. Я-то сама в этом не разбираюсь – всю жизнь прожила в Бриде, никуда не выезжая.

– В Бриде и впрямь что-то есть, – произнесла Зилла. Вид у нее был сердитый, как будто слово «Брид» было ей неприятно на вкус. – Это что-то меня сюда и привело, но что это – я не знаю. Я бы сказала: это что-то умиротворяет, А Озен, боюсь, считает, что здесь скучно.

– Я хочу домой, – сказала Озма тихонько, чтобы Джемма не услышала. Мать смотрела в другую сторону, как будто тоже ничего не слышала.

У Озмы на руках появились жесткие мозоли. Это даже хорошо, что делать в Бриде было нечего. Она все свое время проводила, что-то отмывая, отчищая и выбивая. Нос у Зиллы вечно был розовый, потому что она постоянно чихала. Констебль скучал. «Смерть оказалась совсем не такой, как я ожидал», – заявил он.

– А какая она, смерть? – поинтересовалась Озма. Она всегда задавала призракам этот вопрос, но еще ни разу не получила вразумительного ответа.

«Откуда я знаю! – огрызнулся констебль. – Меня же целыми днями носят в кармане. Я пью затхлую кровь забитого скота с рынка. Я думал, после смерти меня ждет слава, или прекрасные распутные дьяволицы с бархатистой на ощупь грудью, или большой зал, полный богов, собравшихся, чтобы судить меня».

– Скоро все будет по-другому, вот только Зилла покончит со своими делами в Бриде, – сказала Озма. – А потом мы поедем домой. Там тебе будет и слава, и мой карман будет выстлан лавандой и шелком. Зилла будет пользоваться популярностью, и когда мы поедем по улицам на своей карете, все будут ей кланяться. Матери будут пугать своих детей байками о Зилле, а короли будут вымаливать у нее хоть один поцелуй. Но она будет любить только меня.

«Ты думаешь, будто твоя мать – шантажистка, воровка и убийца, – сказал констебль. – И поэтому восхищаешься ею».

– Но она такая и есть! – возразила Озма. – Уж я-то знаю, кто она!

Констебль ничего не ответил. Только усмехнулся. Они не разговаривали несколько дней, но потом Озма смягчилась и предложила ему в знак примирения выпить ее крови. Всего одну-две капли. Ей даже льстило, что он предпочитал ее кровь.

Следить за тем, чтобы в доме леди Фрэликс не было призраков, оказалось тяжело. Озма однажды поделилась этой мыслью с хозяйкой, когда принесла ей завтрак. В то утро Зилла и Джемма ушли в храм – если верить тамошним священникам, недавно одна из статуй богов в том храме открыла нарисованный рот и пожаловалась на погоду. Поговаривали, что это чудо.

– Твоя мать хочет, чтобы я отпустила всех своих птиц, – сказала леди Фрэликс. – Сначала духов, а теперь птиц. Она говорит, что держать живность взаперти жестоко.

Что-то совсем непохоже на Зиллу. Эта новая Зилла в последнее время стала раздражать Озму. Одно дело притворяться добропорядочной, и совершенно другое – быть ею целиком и полностью.

– В некоторых местах выпускать птиц на волю считается священным ритуалом, – сказала леди Фрэликс. – Люди выпускают их в праздничные дни, чтобы порадовать богов. Возможно, я должна последовать их примеру. Быть может, твоя мать права.

– Почему призраки возвращаются сюда снова и снова? – спросила Озма. Духи интересовали ее куда больше, чем птицы. Какой от птиц толк? Только и делают, что едят, гадят и шумят. – Что вы сегодня наденете?

– Розовый халат, – ответила леди Фрэликс. – Если ты одолжишь мне на денек своего призрака, я подарю тебе одно из своих платьев. Любое, какое выберешь.

– Все равно Зилла его отберет и отдаст беднякам, – буркнула Озма. А потом добавила: – Как вы узнали, что я девушка?

– Я старая, но не слепая, – сказала леди Фрэликс. – Я все вижу. Призраков и девчонок. Разные потерянные вещицы. Тебе не следует всегда ходить в мальчишеском платье, милочка. Даже таким пронырам, как ты, время от времени нужна правда.

– Если захочу быть мальчишкой, то и буду, – отрезала Озма. Она вдруг осознала, что даже мысленно уже не называет себя Озмой. Она стала Озеном, который важно прохаживался по улицам и заигрывал с девушками, чьи ноги были длиннее, а грудь не нуждалась в заматывании.

«Лучше будь девушкой, – раздался из кармана приглушенный голос констебля. – Когда ты мальчишка, у тебя становятся слишком тощие бедра. И мне не нравится, как меняется твой голос. Раньше он был куда милее и певучее».

– Ой, да замолчи ты! – сердито рявкнула Озма. – Мне за всю жизнь не приходилось слышать большей чуши!

– Ты избалованное дитя, но мое предложение остается в силе, – сказала леди Фрэликс. – Вернемся к этому разговору, когда ты будешь готова снова стать девушкой. А теперь давай спустимся вниз и займемся моей коллекцией. Мне нужен кто-нибудь с ловкими пальцами. Мои старые руки слишком трясутся. Ты мне поможешь?

– Если вам будет угодно, – сказала Озма без должной почтительности. Она помогла леди Фрэликс выбраться из постели и облачиться в халат, а потом расчесала остатки старухиных волос. – Сколько вам лет?

– Не так много, как твоей матери, – ответила леди Фрэликс и рассмеялась, заметив недоверчивое выражение на Озминой мордашке.

В комнате, где хранилась коллекция леди Фрэликс, не было дверей, но Озма была уверена, что уже видела эту комнату. Здесь, за несуществующей дверью, прятались четыре или пять призраков. Все они мялись на пороге, словно приклеились к нему,

– Что это они делают? – удивилась Озма.

– Хотят попасть внутрь, – сказала леди Фрэликс. – Но боятся. Что-то манит их. Они хотят, но не понимают, почему, бедняжки.

Это была очень странная комната. Огромная, размером с зал для танцев, какие Озма видела в Абале, она была заполнена картинами, алтарями и столами, на которых были кучами навалены раки для мощей, священные книги и иконы. И вплоть до самой дальней стены здесь повсюду стояли боги: большие, как шкафы, и маленькие медные божки, боги из слоновой кости, золотые боги, боги из яшмы и жирные богини, дающие жизнь другим богам. И еще здесь были колокола: свисающие с потолка на длинных шелковых веревках и стоящие на полу – такие огромные, что Озма вполне могла бы спрятаться под одним из них. И платья, жесткие из-за густо покрывавшего их шитья. Они висели вперемежку с крохотными колокольчиками, размером с ноготь.

«Где это мы?» – спросил констебль.

Леди Фрэликс шагнула внутрь и поманила Озму за собой. Но когда нога Озмы ступила на деревянный пол, половица издала ужасающий визг.

«Что это за шум?» – сказал констебль.

– Пол… – начала было Озма.

– О, – промолвила леди Фрэликс, – твой призрак… Лучше тебе привязать его снаружи. Вряд ли он захочет войти сюда.

Констебль трепетал у Озмы в руке. Он дико озирался по сторонам, не обращая на девушку никакого внимания. Она привязала его к ножке первого подвернувшегося столика в коридоре.

«Не оставляй меня здесь, – взмолился констебль. – В той комнате есть что-то такое, что мне очень нужно. Принеси это мне, мальчик».

– Мальчик! – возмущенно повторила Озма.

«Прошу тебя, мальчик, – умолял констебль. – Озма, пожалуйста. Во имя моей смерти!»

Озма игнорировала его просьбы. Она снова вошла в комнату. И снова при каждом ее шаге половицы взвизгивали, стонали и скрипели. Леди Фрэликс захлопала в ладоши.

– Это почти так же здорово, как попасть на концерт Олдунского оркестра, – промолвила она, Странной быстрой походкой она приблизилась к резному алтарю в форме крылатой рыбы.

– Почему у вас под ногами пол не издает ни звука? – спросила Озма.

– Просто я знаю, куда поставить ногу, – объяснила леди Фрэликс. – Я храню здесь самые драгоценные свои реликвии. Все эти вещи принадлежат богам. Вот, ставь ногу сюда. Нужно идти вслед за рисунком половиц. Давай я тебя научу.

Она показала Озме, как нужно передвигаться по комнате. Это было все равно что вальсировать.

– Ну разве не забавно? – воскликнула леди Фрэликс. – При достаточной сноровке этот пол можно использовать как музыкальный инструмент. Его привезли из храма в Нале. Тут где-то должен быть изумруд. Глаз бога. Из того же самого храма. А вот, взгляни-ка на это!

Прямо из старого каменного алтаря росло дерево. Его корни чуть не раскололи алтарь надвое. На дереве зрел плод, и леди Фрэликс нагнула к себе ветку.

– Нет, еще не поспел, – констатировала она. – Я жду уже почти двадцать лет, а он все никак не созреет.

– Вы, наверное, хотите, чтобы я тут постирала отовсюду пыль? – спросила Озма.

– Лучше помоги мне разобраться с книгами, – попросила леди Фрэликс. – Прошлым летом я оставила где-то тут один роман, дочитала его только до половины. Прекрасную цыганку похитил знатный господин, переодетый нарвалом.

– Вот, нашла! – воскликнула Озма после долгих поисков в естественной, не тяготившей их обеих тишине. Когда девушка вскинула голову, у нее возникло странное ощущение – будто комната вдруг закружилась. Боги и их алтари словно светились, а колокола звонили, хотя и совершенно беззвучно. Даже леди Фрэликс слегка расплывалась и мерцала, как будто она одновременно двигалась и стояла на месте.

– Что-то ты побледнела, – сказала леди Фрэликс. – Не думала, что ты окажешься настолько чувствительной.

– К чему? – спросила Озма.

– К богам, – ответила хозяйка. – У некоторых людей возникают неприятные ощущения, как при восхождении в горы. А другие вроде бы вообще ничего не замечают.

– Да плевать мне на богов, – сказала Озма. – Они для меня ничего не значат. Ненавижу Брид. Ненавижу этот дом. И богов тоже ненавижу.

– Давай-ка пойдем и заварим чаю, – предложила леди Фрэликс. Кажется, еретические откровения Озмы ничуть ее не смутили.

Констебль, привязанный к столу в коридоре, дергал за ленточку с такой силой, словно помещение наполнилось кровью.

– В чем дело? – осведомилась Озма. – Там нету ничего интересного, только старые занудные боги.

«Мне без этого не обойтись! – настаивал констебль. – Прояви милосердие, прояви! Дай мне то, что мне нужно!»

– Не будь таким надоедливым, – поморщилась Озма. У нее разболелась голова.

Она так и не успела опустить констебля в карман – леди Фрэликс схватила ее за руку и вытянула констебля за ленточку.

– Очень любопытно, – промолвила старуха. – Он такой живчик, такой милашка. Не похож на обычных призраков. Ты знаешь, от чего он умер?

– Поел испорченного сыра, – ответила Озма. – А может, упал со скалы. Я не помню. Отдайте его мне.

– Это хорошо, – сказала леди Фрэликс, – что большинство людей не видит призраков и не может с ними разговаривать. Когда смотришь, как они шныряют повсюду, в тебе зарождается страх перед смертью. А с другой стороны, что еще делать, когда умрешь? Найдется ли какое-нибудь бессмертное дитя, которое станет таскать меня в кармане, когда я умру?

Озма пожала плечами. Она молода, ей еще очень нескоро умирать. Она старалась выкинуть из головы юного симпатичного констебля, сидевшего у нее в кармане и еще совсем недавно думавшего точно так же.

К тому времени, как Зилла и Джемма вернулись из храма, леди Фрэликс решила выпустить своих птиц, и чем скорее, тем лучше.

– Я держала их только потому, что дом казался мне таким пустым… – объяснила старуха. – В Бриде вообще слишком тихо. Вот в Туке божьи дома полны красных и зеленых птиц, которые носят туда-сюда священные послания.

Зилла, Джемма и Озма выносили на улицу клетку за клеткой. Птицы суетились и чирикали. Леди Фрэликс наблюдала за происходящим из окна своей спальни. Начинало моросить.

Оказавшись за пределами клеток, птицы выглядели скорее растерянными, чем ощутившими свободу. Они не испускали радостных трелей и даже не улетали. Озме приходилось отгонять их от клеток. Они летали вокруг дома и бились крыльями в окна. Леди Фрэликс задернула шторы. Одна пичуга ударилась о стекло с такой силой, что сломала себе шею.

Озма подобрала ее тельце. Клюв был открыт.

– Бедняжки, – промолвила Джемма. Она была ужасно сентиментальна. Она стерла фартуком капли дождя с лица. Из волос ее торчали перья.

– Куда деваются призраки птиц и животных? – тихонько спросила Озма у Зиллы. – Почему мы их не видим?

Зилла смерила ее взглядом. Глаза ее сверкали, на щеках горел румянец.

– Я-то их вижу, – сказала она. – Так же отчетливо, как и все остальное. Это хорошо, Озен, что ты их не видишь. Гораздо добропорядочнее не видеть вообще никаких призраков.

– Леди Фрэликс знает, что я девушка, – сказала Озма. Джемма ее не слышала, она отгоняла птиц от дома, размахивая руками и промокшим фартуком. Дождь лил все сильнее, но Зилла, казалось, этого не замечала. – Она сказала, что мне нужно быть осторожнее. Думаю, это потому, что я превращаюсь в мальчишку. Мне кажется, она права. Теперь я уже могу писать стоя. У меня изменилась фигура. У меня там, внизу, появилось кое-что, чего не было раньше.

– Дай-ка мне взглянуть на тебя, – сказала Зилла. – Повернись. Да, вижу. Что ж, я тут ни при чем. Должно быть, ты каким-то образом сама это делаешь. Хм, до чего же ты стала изобретательна. Это все очень необычно.

– Вообще-то так даже удобнее, – сказала Озма. – Мне нравится писать стоя.

– Ну уж нет, так не пойдет, – заявила Зилла. – В этом нет ничего добропорядочного, это уж точно. Ладно, сегодня вечером мы с этим разберемся.

«Когда ты была девушкой, ты нравилась мне гораздо больше, – сказал констебль. – Ты была милой девушкой. Уж она достала бы для меня то, что мне нужно. Она нашла бы для меня это в той комнате».

– Я никогда не была милой девушкой! – отрезала Озма. Она стояла в их комнатке-мансарде голышом. Жаль, что у нее не было зеркала. Эта штучка у нее между ног выглядела очень странно. Она и сама не заметила, когда это у нее появилось.

«С тех самых пор, как мы приехали в этот дом, —сказал констебль. Он сидел в углу камина на кучке золы. Вид у него был донельзя мрачный. – С тех самых пор, как твоя мать велела тебе стать мальчиком. Почему ты всегда пляшешь под ее дудку?»

– Я не пляшу, – возразила Озма. – Я же оставила тебя. Втайне от нее. Если она о тебе узнает, то сразу выметет тебя из дома, как остальных.

«Не рассказывай ей, – взмолился констебль. – Я хочу остаться с тобой, Озма. Я прощаю тебя за то, что ты позволила ей убить меня».

– Да тише ты, – шикнула на него Озма. – Она идет сюда.

Зилла принесла небольшую стопку аккуратно сложенной одежды. Покосилась на Озму и скомандовала:

– Оденься. Я такое уже видала. Тебе не очень-то идет, хотя и объясняет, почему соседские горничные заглядываются на тебя и повадились наворачивать круги вокруг дома в лучших своих нарядах.

– Из-за меня, что ли? – переспросила Озма и принялась натягивать штаны.

– Нет, брось это. Вот. Леди Фрэликс одолжила тебе платье. Пришлось наплести небылиц. Только такая искусная врунья, как я, могла придумать столь смехотворную историю. Я скормила Джемме байку, что ты носила мужское платье в наказание. После того как влюбленный в тебя парень покончил с собой. Из тебя вышел симпатичный мальчик, – сказала Зилла. – Но теперь я вечно не могу разобраться, о чем ты думаешь. Да еще эта фигура… мне самой никогда не нравилось обладать такой. Слишком отвлекает. К тому же все окружающие только и норовят затеять с тобой ссору.

– Ты была мужчиной? – удивилась Озма. В платье было как-то неудобно, оно сковывало движения. Да и штука между ног никуда не делась. Ей не нравилось, что нижние юбки трутся о ноги. От них кожа чесалась.

– Не очень долго, – ответила Зилла. – О боги, я уже даже не вспомню, сколько именно. Можно одеваться как мужчина, Озма, но при этом ты не должна забывать, кто ты есть.

– Но я и не знаю, кто я! – возразила Озма. – Почему мы не такие, как все остальные? Почему мы умеем видеть призраков? Почему я превратилась в мальчика? Ты говорила, что мы поедем домой, но Брид нам не дом, я же знаю. Где наш дом? Почему мы приехали сюда? Почему ты ведешь себя так странно?

Зилла вздохнула и щелкнула пальцами. На тыльной стороне ладони зажегся маленький зеленый огонек. Она поглаживала его другой рукой, ласкала, пока он не подрос. А потом уселась на узкий подоконник и похлопала по нему, приглашая дочь. Зилла села рядом.

– Я должна кое-что отыскать, – сообщила Зилла. – И это кое-что находится в Бриде. Без этого я не могу вернуться домой. Когда умер Нерен…

– При чем тут Нерен?! – воскликнула Озма, она не желала говорить о нем.

Зилла поглядела на дочь, и взгляд ее был страшен.

– Если бы те бандиты убили тебя вместо него… – промолвила она и умолкла. Зеленый огонек уменьшился до искорки, а потом и вовсе исчез. – Я должна кое-что сделать для него. Когда-то я знала, как это делается. А потом позабыла.

– Ничего не понимаю, – сказала Озма. – Мы же похоронили его на дереве. Что еще мы могли сделать?

– Не знаю, – ответила Зилла. – Я каждый день хожу в храмы, смиряю свой дух и зажигаю столько свечек, что ими можно было бы спалить целый город, но боги не хотят говорить со мной. Я слишком дурная. Я делала ужасные вещи. Мне кажется, когда-то я знала, как говорить с богами. Мне нужно поговорить с ними снова. Поговорить, прежде чем я отправлюсь домой. Нужно, чтобы они рассказали мне то, что я забыла.

– Прежде чем мы отправимся домой, – поправила ее Озма. – Ты же не бросишь меня здесь? Ведь не бросишь? Расскажи мне о доме, ну, пожалуйста, расскажи!

– Не могу вспомнить, – сказала Зилла и встала. – Не помню. Прекрати на меня шуметь, Озма. И не смей спускаться вниз, пока снова не станешь девушкой.

Озме снились кошмары. Ей снилось, что птицы леди Фрэликс вернулись домой и клюют ее в голову. Тук-тук-тук. Тук-тук. Они хотят выдрать у нее все волосы, потому что она была плохой дочерью. Их послал Нерен. Она сидела в темноте под одним из колоколов леди Фрэликс, спасаясь от птиц. И, там под колоколом, ее целовал констебль. Его рот был полон птичьих трупиков.