Текст книги "Стопроцентные чары (СИ)"
Автор книги: Катти Карпо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Глава 10. Попытка номер раз
Сильнее питай в моей сущности мерзость,
Я скован цепями, готов раствориться,
Мне раны наносит твоя сладкая дерзость,
Бесстрастным теперь нелегко притвориться.
Сильнее шатай мою хладную крепость,
Прикован взор хищный к чертовке лукавства,
Каждых твоих движений нелепость
Жадная память вкушает как яства...
В абсолютнейшей тишине каждый шаг походил на отзвук грохочущей пушки. Маккин остановился посреди комнаты, не решаясь и дальше играть роль нарушителя спокойствия. Тем более что его соседка, видимо, предалась дневному сну.
– Аркаш, – тихонько позвал он, нависнув над силуэтом на кровати, полностью скрытым одеялом.
– Ну?
Сбоку над спинкой кровати выросла глазастая горка – большие блестящие глаза угрюмо уставились на юношу. Изначальный образ «горки» мгновенно сменился в сознании на образ головы в капюшоне, что не помешало Маккину издать испуганный возглас и все-таки завалиться назад от неожиданности. Тарелка, которую он до этого момента аккуратно держал в руке, звякнула, встретившись днищем с полом, но свое содержимое, к счастью, не растеряла. Сырники и вареники с творогом, перемешавшись, организовали дружеские обнимашки.
– Аркаша! Я чуть ласты не отбросил!
– Мне уже стыдно, – заверила его голова в капюшоне и тут же скрылась за спинкой кровати.
Недоумевая, Маккин откинул одеяло. То, что он принял за силуэт Аркаши, оказалось всего-навсего грудой подушек.
– Ты чего это там? – Юноша обошел угол кровати и изумленно воззрился за закутанную в покрывало соседку, сидящую прямо на полу и прижимающуюся спиной к стене. – Почему на обед не пошла?
– Упиваюсь депрессией.
– А не рановато? Еще даже первый учебный день не закончился.
– Тебе смешно? – Аркаша скинула с головы край покрывала, послуживший неплохой вариацией капюшона, и осуждающе посмотрела на юношу, подкрепляя недовольство надутыми щеками и по-рыбьи выпяченными губами.
– Эй, ну погоди, не сердись. – Маккин бухнулся на пол, задев коленями Аркашины ноги. – Я всего лишь пытаюсь шутить. Согласен, шут из меня так себе. Но что прикажешь делать, если твое настроение на нуле, а мне хочется подбодрить тебя?
Хлопнув себя ладонями по щекам, вмиг высвободив весь сдерживаемый во рту воздух, Аркаша хлюпнула носом и, притянув колени к груди, уткнулась в них лицом.
– Хочешь помочь? Утопи Момо, а? – донесся до Маккина ее бубнеж. – В море, в луже, в унитазе. Ты же любишь всех топить.
– Кто такой этот Момо?
– Ровен. Демон. Шарора Ровен. Та малиноволосая упырка со змеиными глазками.
– Ясно. – Маккин немного помолчал, теребя краешек покрывала, в которое продолжала кутаться девушка. – Во-первых, излишняя агрессия русалов с севера и тяга к беспричинному душегубству лично мне неприятны. И вовсе... – Юноша запнулся на слове. – Вовсе я не любитель топить кого бы то ни было!
Поняв, что проявила наивысший уровень бестактности, Аркаша поспешно вскинула голову и от этого движения едва не съехала по стене.
– Нет, я не имела в виду... – Девушка сбросила с плеч покрывало и, отчаянно краснея, выпалила: – Я не считаю тебя душегубом! Просто этот демон... он довел меня до белого каления, и я несу бред! И он... и я… просто… извини. Извини меня.
– Я поделился с тобой своим секретом в надежде, что ты не будешь видеть во мне того, кого обычно видит общество. – Маккин отвернулся. – Знаешь, на самом деле это очень личное. В твоем распоряжении знание, которое способно втоптать мою сущность в грязь. Я подставил тебе горло, обнажил грудь, открыл спину. Я беззащитен перед тобой. Не рань меня, пожалуйста. Мне будет очень больно.
«Вот идиотка!»
Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Аркаша, окончательно избавившись от покрывала, проползла на коленях до Маккина и, прежде чем тот успел опомниться, порывисто обняла его.
– Ты что?! Ты что?! Ты что?! – Юноша вмиг обзавелся алеющими ушами и в панике задергался, пытаясь отстраниться. Однако попытки эти были какими-то несерьезными: руки он развел в стороны и даже и не думал воспользоваться ими, чтобы оттолкнуть от себя девушку.
Аркаша, не встретив иного сопротивления, кроме слабого попискивающего и несильно похожего на протест вяканья, усилила объятие, прижавшись щекой к пылающей шее русала. Вообще-то такие порывы были не в ее характере. Тетя Оля никогда не обнимала ее, поэтому девушка слабо понимала, что из себя представляет настоящее проявление нежности. Нынешнее же объятие было всего лишь неумелой попыткой повторить по-приятельски простоватый жест Коли: он часто приобнимал товарищей по баскетбольной команде, чтобы придать им бодрости или просто похвалить. Хотя «приобнимал» – это слишком мягко сказано. Скорее с размаху вдаривал им по плечам, а затем тряс почти до удушья. Но как ни странно, Колина поддержка всегда имела впечатляющий и весьма положительный эффект.
Сначала Аркаша тоже хотела обнять Маккина по-приятельски – как иногда делала это с Колей. Но в последний момент вспомнила, что русал просил ее не относиться к нему так же, как к бывшему другу. Нет свойскому и приятельскому отношению? И что тогда? Альтернативу за столь короткий промежуток времени отыскать было сложновато, поэтому Аркаша с бесстыдной непринужденностью ограничилась вторым известным ей не понаслышке способом проявления симпатии – обняла юношу так, как приласкала бы понравившуюся собачонку или приглянувшегося котика.
Представляя себе мягкую шерстку, в которую так приятно зарыться носом, Аркаша довольно хмыкнула и подергала головой, щекоча юношескую шею кончиком носа. Маккин издал какой-то странноватый звук, похожий на всхлип, и, как только девушка его отпустила, принялся, пошатываясь, отползать спиной вперед.
– Видишь, разве я бы стала приближаться к тому, кого считаю опасным? – Аркаша была уверена на сто процентов, что это уж точно убедит Маккина в ее искренней лояльности.
– Да уж, вряд ли бы стала... настолько близко... – Маккин на конце фразы поперхнулся и зашелся в кашле.
– Прощаешь?
– Еще бы. – Юноша смущенно подергал все еще алеющие уши.
– А что «во-вторых»?
Поймав недоуменный взгляд собеседника, Аркаша пояснила:
– Полное отсутствие склонности к душегубству – это было первым аргументом. А что дальше?
– А, вот ты о чем. – Маккин нащупал тарелку с принесенным угощением и нерешительно протянул ее девушке. – Держи. Ты же пропустила обед.
– Спасибо. – Аркаша положила тарелку на колени и, не стесняясь, начала брать вареники руками и закидывать в рот.
– Во-вторых, не заставляй меня иметь дело с демонами. – Маккин поморщился, словно ощутив приступ зубной боли. – С любыми демонами. – Удовлетворившись смиренным кивком, он продолжил. – В-третьих, мне очень не нравится, что ты дала демону прозвище «персик». Что еще за нежности с демоном, а, миледи?
– Нежности? – Аркаша невесело хмыкнула. – Ну да. Я очень нежно его царапнула, нежно укусила и столь же нежно дала пяткой в нос.
Маккин на заявление никак не отреагировал, продолжая удерживать на лице выражение искреннего интереса. Пауза затянулась. Судя по всему, юноша ожидал момента, когда она сообщит ему, что это была всего-навсего шутка.
– Так ты не шутишь? – Судя по растерянному виду, осознание того, что подобное могло случиться и даже уже случилось в реальности, далось ему не слишком легко. – Ты и правда влезла в драку с демоном? Вот взяла и атаковала? Демона?
«Для представителя народа, чья агрессивность не пугает разве что тех же самых демонов, довольно странно удивляться проявлению чужой агрессии». Эту мысль Аркаша, ясное дело, озвучивать не стала.
– Никаких шуток.
Русал нервно дернул головой и отстраненно пробормотал:
– Своеобразные у тебя критерии нежности.
Аркаша, не уловив логику в его измышлениях, чуть слышно вздохнула.
– Я тоже пока плохо понимаю, когда ты шутишь, а когда серьезен.
Видимо, эта фраза помогла Маккину отвлечься от болезненных переживаний, потому что он заметно повеселел. Рецепт успешного взаимопонимания был найден: никаких разговоров о демонах.
– Не страшно. – Юноша с излишним усердием вытянул из рук Аркаши тарелку – та едва успела схватить последний сырник. – Наверстаем активным общением. Соседи как-никак. Еще и надоесть друг другу успеем. – Повертев тарелку, он отложил ее в сторону. – Слушай, хочу извиниться за то, что не дождался тебя после пары. Темная и Шторм буквально пинками отогнали нас от аудитории, настойчиво требуя, чтобы все отправились на обед, и бурно уверяя, что староста все держит под контролем. Это что там он такое держал «под контролем»? И почему шишаков так привлекла аудитория, где вы «Саламандру» изучали? А еще расскажи все-таки, отчего ты такая подавленная?
Пропустив подробности возникновения столба пламени, девушка подробно рассказала русалу, как облила Джадина феромонами, спутав емкость с огнетушителем, и как вместе со Снежком и чарбольной командой Сириуса удерживала баррикады. На моменте с исчезновением пахучего вещества с тела нефилима Аркаша замолчала, так и не решившись признаться Маккину в том, что во время инцидента с ее собственным телом и разумом начали твориться странные вещи.
«Опять я вру. – Аркаша, преисполненная сожалением, смотрела в доверчивые глаза русала, внимающего каждому ее слову. – А я же хотела стать здесь другой, оттолкнуться от привычного образа. Хоть разочек побыть искренней. Больше не быть «хорошей, но лживой», а стать «искренней, но... какой?»
Давящее чувство одиночества вернулось, призванное неспособностью от души выговориться, поведать о настоящих чувствах, поделиться страхами. Жизнь с тетей Олей научила ее лишь тому, что полагаться можно только на себя, а доверие – лишь красивый, но пустой элемент красочной сказки, созданной для услады чужих умов.
– Получается, ты расстроилась из-за феромонов? Глупости. Не накручивай себя. Всякое могло случиться. Тем более ты это сделала не специально.
– Я обычно не допускаю глупостей в своем поведении. – Аркаша задумчиво посмотрела на свою ладонь, словно витиеватая паутинка линий могла поведать ей, когда и где она совершила свой первых промах. – Раньше малейшая глупость могла слишком дорого мне стоить. Сосредоточенность, обдуманность, анализ каждого шага – стратегия, позволявшая мне спокойно жить с тетей Олей. Ведь у хорошей подопечной, – ощутив прилив горечи, она прикусила внутреннюю сторону губы, – не может быть плохого опекуна.
– Хорошие опекуны не выгоняют подопечных из дома.
Слишком сухая констатация. Аркаша скрипнула зубами, на долю секунды пожалев, что рассказала Маккину об особенности своей последней встречи с тетей Олей. Кто он такой, чтобы оценивать поступки ее опекуна?! Как вообще смеет?!
«Нет. – Аркаша схватила обеими руками по порядочной копне своих волос и скрыла ими, словно занавесом, побледневшее лицо. – Я все еще следую привычке и выгораживаю тетю Олю, накладывая на ее образ тонны положительных характеристик, которых на самом-то деле и не существует вовсе. Я разозлилась на Макки, как будто он – какая-нибудь Инесса Бобруйская, посмевшая усомниться в идеальности тети Оли. А ведь сейчас мои старания бессмысленны. Зачем мне теперь доказывать кому бы то ни было, что Ольга Захарова – прекрасный человек и чудесный опекун? Кому теперь есть до этого дело? Маккину? Он не поверит. Себе? Самовнушение получится слишком гадким».
– В любом случае твой прежний опекун – это пройденный этап.
Приоткрыв «занавес» из волос, Аркаша посмотрела на русала с любопытством.
– Пройденный?
– Именно. Помнишь, мы говорили с тобой об изменении наших жизней? Я, например, не хочу больше жить так, как жил раньше. Незнание других о моей истинной ипостаси – их же благо и гарант моего спокойствия. Твоя же жизнь изменилась в силу обстоятельств, а не из-за твоего желания. Однако, как ни крути, то, что осталось позади – этап пройденный. Возможно, ты и была безумно правильной и до одури сосредоточенной, но это было когда-то – в той прошлой жизни. Сейчас иное. Совершение глупостей – всего лишь приобретение нового опыта, часть суровой, но необходимой адаптации. Не надо бояться совершать глупости, не нужно быть хорошей, чтобы доказать наличие положительного в ком-то другом. Делай то, что важно здесь и сейчас. Для тебя.
Маккин выставил перед собой руку с раскрытой ладонью. Аркаша, неловко улыбнувшись, легонько стукнула по предложенной ладони кончиком указательного пальца.
– Энергичнее нужно, – шутливо укорил ее юноша и поднялся на ноги.
– Макки. – Аркаша подалась вперед и уцепилась за краешек его блейзера. – Тот столб огня... сначала... я... он появился из-за... из-за...
– Из-за чего?
– Из-за... Из-за резонансного действия всех огненных заклинаний. – Аркаша поспешно отвернулась. – Так Грегори сказал.
– Ничего себе. – Маккин серьезно кивнул, похоже, так и не заметив ее излишнее волнение. – Вот это эффект! А магия гораздо опаснее, чем я думал.
«Почему снова промолчала?! – напустилась на себя Аркаша. – Если расскажу про дверь и голос, может, он прояснит ситуацию, может, скажет, что в этом нет ничего страшного и это легко вылечить? С другой стороны, Грегори не нашел следов остаточной магии. У меня нет причин не доверять его опыту. А если столб пламени, и правда, возник не из-за меня? Я полукровка. Во мне ни капли магии, метка голубая и никаких следов не осталось. Все верно. Я здесь ни при чем. А голос и остальное – результат богатого воображения и нескончаемого стресса. Вот и ладушки. Не стоит понапрасну волновать Маккина своими глупыми переживаниями безобидного бесталанного человечишки».
– Аркаш, перерыв скоро закончится. Надо бы переодеться.
– Проблемка. – Полностью успокоившись, девушка покинула насиженное место и указала на себя. – Не могу же я бегать и прыгать в тех же футболке и шортах.
– Допустим, еще одну футболку, которая будет висеть на тебе, как опечаленный парус, я выделю. А что для комплекта? Любые мои шорты или спортивные штаны с тебя тут же спадут.
– Советуешь надеть красивое нижнее белье?
– Шутишь, значит, уже пришла в себя.
– За это тебя стоит благодарить.
Минуту спустя полностью переодетый Маккин критически взирал на Аркашу, которая, похихикивая, удерживала кончиками пальцев одолженные шорты.
– На тебе словно шаровары. Что ж ты худенькая-то такая? Кушай больше!
– Ты прямо как Колина бабуля.
– Предпочитаю быть Маккином.
– Будь. Варианты по делу? Вариант пробежки без штанов отметается сразу.
– И в мыслях не было. – Русал погрузился в глубокие думы. – Как насчет заклинания «Бала-баланс»?
– Я в магии ноль. Прошу сразу теоретическую часть.
– Заклинание позволяет установить абсолютный баланс на определенном уровне материи. Единственное заклинание, которое я знаю хорошо. Пришлось часто использовать на одежде. Живя под водой, русалы не нуждаются в предметах одежды, но на суше без них никак. Когда только начал доставать себе необходимые вещи на поверхности, не знал своих размеров, поэтому подгонять приходилось прямо на собственном теле. «Бала-баланс» при этом не раз выручал.
– Сойдет, – одобрила Аркаша и, подтянув шорты, скомандовала: – Жги, сударь.
Маккин, преисполненный ответственности и по этой же причине вмиг покрывшийся испариной, присел на свою кровать, поднял руку, нахмурился и пробормотал:
– «Бала-баланс».
Ткань дернулась. Аркаша едва не рухнула на пол от рывка.
– О, стали меньше. – Девушка подняла руки, демонстрируя, что шорты держатся на бедрах без посторонней помощи. – Но совсем чуть-чуть. Все еще не мой размерчик.
– Конечно, вышло не очень, – объяснил Маккин. – Себя-то я легко могу представить. А тут... Если бы можно было сличить размер... э-эм, я имею в виду, пощупать... точнее, нет.
Внезапно за плечом Маккина сверкнули маленькие глазки.
– Гуча! – обрадовалась Аркаша. – А ты был в комнате? Я тебя не видела.
– Был. После сытного обеда прилег подремать под одеялкой на кровати этого молокососа. – Скунс клацнул маленькими зубками у уха замершего от ужаса Маккина. – Так чего ты там собрался щупать? – грозно спросил он.
– Ничего! Клянусь! – запаниковал русал. – Я просто объяснял концепцию действия заклинания «Бала-баланс» и как можно достичь лучшего результата!
– А давай-ка я тебя пощупаю, а, молокосос? Ты мои ласки вечность помнить будешь!
– Не... не надо.
– Гуч, нам на пару пора.
Продолжая сверлить Маккина недобрым взглядом, Гуча оттолкнулся лапками от его плеча и спрыгнул на пол.
– Слышал ваш разговор про феромоны.
Ребята испуганно переглянулись. Получается, он слышал и о том, представителем какого вида является Маккин? Однако скунс не выглядел умирающим от ужаса да и трепку юноше задал в той же манере, что и ранее. Видимо, все-таки проснулся значительно позже – на том моменте, когда разговор дошел до инцидента в аудитории Эльблюма.
– Пламя, шишаки, огнетушители. – Гуча беспечно распушил хвост. – Жаль признавать, но молокосос прав. Не бери в голову, Аркаш. Все совершают ошибки. Главное, осознать это.
– Спасибо. – Аркаша присела, протянула руку, и Гуча ласково ткнулся носом в ее ладонь.
– Только от этого своего «Персика» держись подальше. Компания не ахти. С гнильцой.
– Согласна. Проверено опытным путем.
– Может, пойдем? – Маккин с несчастным видом отступил к выходу.
– Топайте, детки, топайте. – Гуча благосклонно кивнул, сопровождая все это протяжным зевком. – Но сначала скажите-ка, что за чертеныш извазюкал меня помадой?
* * *
Аркаша опасливо смотрела по сторонам, не решаясь влиться в бурлящий живой океан, раскинувшийся перед ней. На пространстве в четыре футбольных поля собрался весь студенческий контингент Блэк-джека. Цветастая спортивная форма превращала беспокойно шевелящуюся массу в колоритную смесь из густой гуаши.
Маккин, более чем ответственно подошедший к роли сопровождающего прекрасной дамы, довел Аркашу до основного места проведения пар по физической культуре – гигантского поля, – а сам бодренько ускакал вниз по тропинке, желая как можно скорее нырнуть в бассейн.
«Нелегко ему, – подумала Аркаша, с тоской провожая взглядом спину юноши. – Видать, поплавать хочется до жути. После морей да океанов бассейн ему детской ванночкой покажется».
Ощутив легкое прикосновение к своему плечу, девушка обернулась, заранее готовясь к встрече с какими-нибудь весьма неприятными личностями. Практика показывала, что на ее персону именно такие большей частью и велись. Но на сей раз паника была преждевременной.
– Привет, Аркаша. – Девушка-жабонька Анис улыбалась ей от уха до уха. Можно было подумать, что мир настигла смертоносная чума и все давно откинули копытца, ну а Теньковская была первым живым человеком, которого она встретила на своем пути – больно уж радовалась.
– Привет, Анис.
– Ты помнишь мое имя? – восхитилась девушка.
– Да вроде молода еще, чтоб от склероза страдать.
– А ты хорошая.
Неожиданный комплимент. Аркаша даже растерялась. От конфуза ее спасли вопли.
– Бесовские слуги!
В метрах десяти от них обнаружились Ангелина Семеновна и Борислава Ильинична. Пара была весьма занята: завхоз громогласно озвучивала одно нелицеприятное определение, адресованное всем волшебным созданиям университета, за другим, а штатный психолог, в свою очередь, старательно зажимала уши и страдальчески кривилась.
– Когда мне уже позволят заниматься чертовым инвентарем? – вопрошала Ангелина Семеновна, раздражено одергивая темно-серую кофту спортивного костюма. – Жутики щас свои бицепсы накачивать будут. А я-то тут при чем?
– Директор упоминал, что с преподавателями здесь беда, но я не знала, что настолько, – промямлила Борислава, дергая язычок замочка на своей ядовиторозовой спортивной кофте. – А зачем вам веник?
– Чтоб гонять всяких мерзостей. – Завхоз указала своим орудием на толпу крепких парней, которые с наивысшим любопытством следили за крикливой женщиной. В одном из них Аркаша узнала старосту Веги Рудольфа Фрая. Вервольфы, значит.
– Вам за Вегой поручили следить? – сочувственно поинтересовалась Борислава.
Вместо ответа, Ангелина Семеновна замахнулась на ухмыляющихся парней веником и потребовала:
– Кнут мне дайте!
– Смею напомнить вам, Ангелина Семеновна, что учащиеся не животные, – поспешно заметила психолог.
– Окстись, болезненная. Ты глянь на этих волкострахолюд! Звери и звери. И не надо на меня коситься, ты, мохнатый зверюг. Чихать мне на твой стальной пресс и брутальную волосатость... Но-но! Не надо мне тут майку стягивать! А ну прекрати!
Рудольф Фрай, шумно чихнув от смеха, принялся медленно приподнимать края своей майки. Его примеру, не переставая сально ухмыляться и похихикивать, последовала вся компашка вервольфов.
– Святушки. – Борислава смущенно порозовела и прикрыла ладошками глаза. – Сделайте же что-нибудь, Ангелина Семеновна. Умоляю вас.
– Ща все будет. На, подержи. – Завхоз сунула веник в руки девушке и стала шарить по карманам своих безразмерных спортивных штанов. – О, то что надо.
– Что это? – Борислава поправила очки и прищурилась. – Разве это не вещь обычных людей? Как же называется. Мобильный телефон?
– Он самый. – Ангелина Семеновна сосредоточено тыкала пухлыми пальчиками в светящийся экран.
– Но зачем он вам?
Щелк. Щелк. Щелк. Щелчки, напоминающие звуки перезарядки пистолета, следовали один за другим.
– Что вы делаете? – Глаза штатного психолога округлились до предела.
– А на что похоже? – пробурчала Ангелина Семеновна, продолжая бить по экрану пальцем. – Фотографирую.
– Фотографируете? – ослабевшим голосом повторила за ней Борислава.
– Ясен пень. Фото повешу на стену. Будут служить напоминанием о премерзком коварстве всяких гадиков.
Борислава с сомнением покосилась на обнаженные торсы, обладатели которых белозубо скалились и энергично позировали.
– Точно, – пробормотала она. – Мерзко...
Представление собрало небольшую публику. Из толпы то и дело доносился подзуживающий свист. Анис рядом с Аркашей беспрестанно повторяла «ого, ого-го, ого-го-гошеньки!»
А вервольфы, между тем, вошли во вкус. Рудольф, подмигнув Ангелине Семеновне, повернулся к ней спиной, положил руки на края своих длинных спортивных шорт, подсунув большие пальцы под удерживающую резинку, и сдвинул их вниз на пару сантиметров. Завхоз, глухо икнув, как безумная, начала щелкать мобильным с утроенной быстротой.
– Ангелина Семеновна! – запаниковала Борислава.
– Тихо, крашеная. – Завхоз азартно причмокнула. – Ах ты, пакостный зверюг! Значит, брючные изделия желаешь в ход пустить? Ну давай-давай! Меня таким не проймешь! Вызов принят! Сымай, тварюга!
– Все-таки я предпочел бы, чтобы брюки всех присутствующих остались на своих местах. – Голос Евгеника Скального разнесся над головами собравшихся, словно дуновение легкого бриза – ненавязчиво, но ощутимо. – Фрай, подтяни-ка кальсончики да грудинку-то прикрой – вдруг простудишься.
Староста Веги откинул голову назад – длинная серебристая шевелюра прочертила в воздухе кривую дугу, – и расхохотался.
– Слушаюсь, Большой Босс. – Рудольф цыкнул на своих полуголых вервольфов, и те поспешно принялись поднимать с травы брошенные футболки и натягивать на крепкие тела.
– У-ух, бесстыдники. – Ангелина Семеновна, явно рисуясь перед начальством, погрозила донельзя довольным парням кулаком, а затем украдкой и с заметным сожалением спрятала телефон в карман.
Аркашу, в отличие от остальных зрителей, шоу с участием вервольфов не слишком впечатлило. Похоже, после Маккина с его вездесущим полотенчиком на бедрах у нее выработался определенный иммунитет. И если вервольфы так и источали животную агрессию, то русал был воплощением изящества, плавности, мягкости, даже некоторой кротости и хрупкости. Поэзия тела.
– Господин директор, как же вы вовремя! – Борислава облегченно вздохнула и энергично потерла пылающие щеки.
– Что-то случилось, уважаемый шпион Единого Парламента магов?
– Да не шпион я! Не шпион!
Столь близко Аркаша видела Скального в первый раз. При их с Маккином последнем визите в совещательную Евгеник почти все время стоял в полусогнутом положении, стремясь как можно скорее соединиться в страстном рабочем моменте с учебным расписанием и иной документацией, поэтому не казался слишком уж внушительным. Сегодня же один-единственный взгляд на Железный Утес предлагал малую вариативность действий: пищать или от страха, или от восторга.
Ростом директор ничуть не уступал Джадину, а в совокупности с впечатляющим богатством мускулатуры, которым черная обтягивающая майка ничуть не мешала любоваться, оставлял нефилима далеко позади.
Аркаша стояла всего в паре шагов от Скального и, будь солнце чуть ярче, с легкостью могла бы укрыться в тени, отбрасываемой его фигурой. Наконец-то удалось разглядеть узор татуировки, покрывающей порядочную часть не скрытого от взора директорского тела. Черные латинские буквы переплетались с красными, как сложные петли в вязаном изделии. Что ни говори, а личность, занимающая должность главы КУКУО, была колоритной во всей смыслах этого понятия.
– Господин директор, – промямлила Борислава, смотревшаяся рядом с ним детсадовским карапузом. Ей приходилось задирать голову до упора, чтобы разглядеть вершину этой впечатляющей «горы». – Смею напомнить, что я – всего-навсего штатный психолог.
– Помню, помню. – Скальный потянулся вверх, хрустя суставами. Ничто не могло остановить начало его разминки. – У нас проблема со штатными единицами. Критический уровень. Физподготовку преподаю я, но даже мне не справиться с таким количеством студентов. Так что, к сожалению, здесь придется поработать всем.
– Но из меня тренер, как из Ангелины Семеновны оперная дива!
– Ща договоришься у меня, крашеная. – Завхоз после выкрутасов вервольфов хоть и пребывала в не свойственном ей состоянии стазиса, бдительности не теряла. – Веником тебе по заду твоему рыхлому. Давай сюда мой веник!
– А если Я на вас с веником?! – Девушка вспыхнула.
– Борислава, где твоя ромашечка? – Скальный ласково, но требовательно изъял у зло сопящей и медленно покрывающейся розовыми пятнышками девушки веник. Дождавшись, пока она выудит из закромов кофточки букетик ромашек, директор перекинул инвентарь завхозу. – Семеновна, легче давай. Психологи на дороге не валяются. Дружба, поддержка, мир.
– Гриль, пончики, винцо. От гарнира воздержусь. Официант, мухой за заказом.
– Семеновна!
– Да, да, начальничек. Шуткую. Мы с крашеной надоедой уже почти достигли взаимопонимания.
В ответ на эти уверения Борислава что-то угрюмо пробурчала в букетик.
– Хочется верить. – Скальный с жизнерадостной непосредственностью пропустил мимо ушей ее ворчание. – Что, Семеновна, управишься с Вегой?
– Да как пятку почесать.
– Без стриптиза.
– Само собой. Само собой.
– Борислава, а ты кого берешь на себя?
Девушка тут же отняла от носа ромашки и с волнением в голосе попросила:
– Только не Денеб!
– Смотри-ка, а ты уже согласна исполнять обязанности тренера. – Скальный хитро поиграл бровями.
– Да ведь... – Девушка растерянно заморгала, видимо, пытаясь сообразить на какой стадии ее сумели обдурить. – Святушки, господин директор! И кто из нас психолог?!
– А мне, как директору, положено всех любить и всех дурить. – Евгеник с явным удовольствием хрустнул пальцами и с невинной улыбкой предложил: – Как насчет Фомальгаута? Все как на подбор – бери и выставляй на обложку журнала. Будешь и эстетическое удовольствие получать. Правда, фейри обожают отлынивать. Но ежели трудность какая, Карина тебе в помощь. А вот, кстати, и она.
Аркаша невольно тоже посмотрела туда, куда указывал Скальный. Но прежде чем разум сумел проанализировать представшую перед ними картину, до ушей донесся протяжно-плаксивый вопль.
– Ну профе-е-е-е-е-е-ессор!
По травяному склону спускалась Карина Борзая. Ее стиль снова играл на агрессивных контрастах: кроваво-красные спортивные брюки, белая майка и повязка на лбу в тон брюкам. Длинные светлые волосы были заплетены в толстую косу, бьющую женщину по стройным бокам всякий раз, как она делала очередной рывок. Субъект, которого заместитель директора тащила за шкирку, упирался вяло, но шуму производил очень много.
– Присутствие на паре студентов обеспечивают старосты. – Скальный следил за транспортировкой с живым интересом. – А присутствие старост – мой второй заместитель.
Борзая наконец достигла основания склона и с непроницаемым лицом продолжила путь, направляясь к директору. Староста Фомальгаута Флориан Руфус, чью персону как раз и транспортировали, патетично завывал, пытался картинно рухнуть в обморок и, красиво закинув голову назад, прижать тыльную сторону ладони ко лбу. Но ничего из задуманного воплотить в жизнь у него так и не получилось. Облаченный в белоснежную блузу, сплошь состоящую из кружев и рюшей, он отчаянно семенил ногами по земле, вынужденный двигаться спиной вперед да и из-за высокого роста – в полусогнутом положении. Борзая со своим вопящим довеском очень напоминала муравья, тащащего поломанный прутик раза в три больше него.
– Профе-е-ессор! – А завывания все не прекращались.
Женщина, ни слова не говоря, швырнула Флориана под ноги директору. Юноша шлепнулся на пятую точку, не забыв при этом театрально взмахнуть руками. Кружевная ленточка, удерживающая его кудри в высоком хвосте, плавно соскользнула, и волосы рассыпались по плечам, груди, хлынули яркой волной на землю.
– Присутствие обеспечено с непосредственной доставкой. – Скальный радостно повернулся к Бориславе, видимо, ожидая, что та тоже будет счастлива подобным результатам своевременных мер. Та удостоила его лишь обескуражено распахнутым ртом. Или подобные методики шли в разрез с ее привычными психологическими приемами, или на нее просто подействовал взгляд бездонно синих глаз фейри, невзначай кинутый из-под мягких слегка взлохматившихся от общей тряски кудрей.
– Профе-е-е-ессор. – К голосу Флориана вернулась чарующая певучесть, которая, однако, не произвела на Борзую должного впечатления. Заискивающе улыбаясь заместителю, юноша грациозно поднял руку и провел пальцами по рюшам у основания шеи. – В тысячный раз говорю, что этому прекрасному телу не место на поле. Утруждаться физическими упражнениями? Потеть? Фи сто раз.
– Это «прекрасное тело» сейчас будет прыгать и дрыгаться как миленькое, – прорычала Борзая, хватая улыбающегося Флориана за кружевной воротничок и вынуждая наполовину встать с колен.
Легкая ткань от резкого рывка затрещала, обнажая бледную почти до болезненного сияния кожу груди.
– Ох, профессор! – наигранно смущенно воскликнул юноша и столь же наигранно стыдливо попытался прикрыться испорченным кружевом. – Ну не здесь же, не при всех! Давайте отыщем уединенный уголок и поворкуем. Ай-ай!..
Всхрапнув от гнева, Борзая дернула Флориана вверх так, что его ноги оторвались от земли, и, присев, подставила ладонь под его поясницу. Теперь юноша находился над ее головой в позе опрокинутого жука, а женщина, багровая, как подгнивший гранат, с легкостью его удерживала.
