Текст книги "Стопроцентные чары (СИ)"
Автор книги: Катти Карпо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Уже успевшие позавтракать студенты, устроившись на скамейках вдоль аллеи, вели ленивые утренние беседы, что-то дожевывали или просто спали, откинув голову назад и широко открыв рот. Либо активность необычных студентов притупляло раннее утро, либо Аркаша зря беспокоилась и дальнейшее ее пребывание в этой образовательной организации будет спокойным и вполне безопасным.
– По-моему, та девушка пытается привлечь твое внимание. – Маккин кивнул в сторону дальней скамейки.
Словно маленький позитивный лучик солнца, к ним спешила феечка Виктория. Она неистово махала руками и улыбалась во весь рот. Аркаша оглянулась – позади нее никого не было. Похоже, маленькая помощница старосты Фомальгаута и правда приветствовала именно ее.
– Успела уже завести друзей? А ты время зря не теряешь. Даже слегка завидую.
Аркаша скорчила рожу.
– Всем бы так друзей заводить, Макки. С грохотом и односторонним членовредительством.
– Звучит не очень.
– А уж как побаливает – мрак.
– Надеюсь, потом расскажешь подробности. – Маккин устремился к куполу, предоставляя соседке шанс спокойно пообщаться с названой подругой, и на ходу выкрикнул: – Пойду вперед и займу место.
Пока русал не покинул общество Аркаши, Виктория держалась поодаль, не решаясь подойти. Но как только феечка вновь начала сокращать расстояние между ними, на сцене неожиданно появились новые действующие лица.
Чьи-то пальцы крепко вцепились в волосы Аркаши чуть повыше затылка, а затем девушка ощутила резкий рывок, отчего ее голова откинулась назад, а взгляд уперся в безоблачное небо.
– Ты глянь, Бруня, какая кочерыжка! – Голос так и изливался протяжными интонациями, напоминающими кошачье мяуканье. – Я в шоке! Какой цвет обалденный!
Аркашу отпустили, и она тут же вильнула в сторону, чтобы прикрыть тылы от следующей атаки.
Напавшей оказалась девушка лет восемнадцати. Длинный носик и маленькие хитроватые глазки превращали ее в подобие лисички в человеческом облике, а длинные прямые волосы ярко розового цвета наводили на мысли о приторно сладкой тянучке. Позади нее бесстрастно чавкала жвачкой Брунгильда.
«Неужто это розовое чудо и есть Ваниль?»
– Эй, девчонка. – Бесцеремонная девушка подошла вплотную к Аркаше и придирчиво осмотрела ее со всех сторон, словно платье в бутике, а затем, ухватившись за воротник блейзера, хорошенько встряхнула. Ее взгляд задержался на гербе-нашивке с маской. – Сириус? – Поджав губы, она пробубнила: – Симпатичная зараза... – А затем громко потребовала: – А ну отвечай! Ты кто? Сирена? Мавка? Нимфа?
– Ваниль, не бросайся на всех подряд с утра пораньше. – Брунгильда утомленно вздохнула и с неохотой начала выдувать из жвачки шарик.
Просьба ведьмы не возымела должного эффекта. Разбушевавшаяся Ваниль, шумно сопя и едва ли не выдыхая из ноздрей горячий пар, толкнула Аркашу в грудь, но тут же снова поймала ее одной рукой за подбородок.
– Настоящий цвет волос, а?! – Ваниль по-гангстерски обнажила зубы. – Долго молчать будешь? Крашеная? Или натур? Чем головенку красила, мымренция, а?
«Чудесно, маги здесь тоже потенциальные клиенты психбольницы. Понятие терпимости плавно перешло в разряд сказок. Эй-эй, ногти при себе держите, дамочка!»
Отсутствие у жертвы хоть какой-то реакции привело Ваниль в состояние тихого бешенства, и она еще крепче сжала подбородок Аркаши. Ее пальцы с силой вдавились во впалые щеки.
– Так что ты за зверь?
– Чубуек.
– Что? Чебурек? – Ваниль раздраженно нахмурила тонкие бровки.
– Человек, – подсказала Брунгильда. – Челюсть ей не сломай.
– Не смеши меня. – Пальцы сменили дислокацию: большой и указательный продолжали сплющивать внутреннюю часть щек о плотно сомкнутые зубы, остальные нырнули под подбородок, притворившись подпоркой для челюсти. – Мои прикосновения, словно ласка перышка. Я – образчик нежности, Бруня. Не так ли, мымренция?
Длинные густо накрашенные реснички угрожающе затрепетали. Аркаша тоскливо пробежалась взглядом по сторонам, а затем сфокусировалась на зеленой масти бубны на гербе-нашивке блейзера Ваниль. Хотя куда больше внимания оттягивало на себя глубокое декольте блузки цвета зеленого мха под пиджаком. Количество расстегнутых пуговичек опасно кренилось к отметке «непотребная вульгарность».
Безосновательная агрессия и непоколебимая уверенность в собственном совершенстве – одна из причин, почему Аркаша предпочитала держаться подальше от девушек вроде этой, что, сложив пухлые розовенькие губки в форму малюсенькой «о», смаковала каждую секунду молчаливого унижения пойманной жертвы. Непрошибаемые индивиды, рьяно верящие, что Вселенная создана исключительно для их потехи. А что, для чего-то еще?
– Ваниль, а, Ваниль. – Брунгильда рассеянно оттолкнула пальцами забравшиеся в нос белесые волоски, выбившиеся из ее сегодня не совсем аккуратно уложенного «гребня». Трудовая ночь с Немезийским не прошла незамечено: под глазами девушки залегли темные круги, а голова временами теряла баланс и клонилась то к одному, то к другому плечу. А еще она забывала жевать, отчего кончик жвачки то и дело высовывался из уголка рта вместе с прозрачными нитями слюны. – Если не ошибаюсь, твой принц только что вырулил из столовой.
– Правда?!
Аркаша, успевшая привыкнуть, что ее челюсть держат на весу, ухнула, потеряв опору: Ваниль, услышав слова Брунгильды, немедленно убрала руку и, пихнув плечом недавний предмет своего интереса, жадно уставилась в сторону столовой.
– Ну, клятву на крови давать не буду. – Брунгильда пожала плечами и протяжно зевнула. – Вроде он был.
– Супер. А куда же он пошел? Видела?! Видела?!
– Я похожа на справоч... Что ж ты меня опять тащишь-то за собой?
– Успех близок, Бруня. – Ваниль, подхватившая соседку под локоть, продвигалась вперед с упорством ледокола. Буксируемая Брунгильда страдальчески возводила взор к небесам и вяло сопротивлялась. – Вчера он рявкнул мне «с дороги!». Представляешь?! Такой мусипусичка злой и с красными глазюшками. Он точно ко мне неравнодушен. Разве он бы стал орать на того, кто ему не симпатичен?
– Естественно. Демон же. Мочилово здесь запрещено, вот и остается только глотку драть.
– Не-е-е-ет, Брунечка. Что ж ты такая глупенькая-то? – Сияющая Ваниль на секунду прекратила буксировку, но только чтобы игриво щелкнуть мрачную соседку по лбу. – Он ведь так и шнырял глазками по мне, так и шнырял. Небось, соскучился по мне за лето. Я же знаю. А ты бы видела его пламенный взгляд... ох, горю, горю!
– Гори где-нибудь подальше. Приватно и без свидетелей, – попросила Брунгильда.
– Так, Бруня, готовься! Марш-бросок сейчас будет. – Ваниль, мечтательно вздохнув, свободной рукой перекинула волосы за плечо и без дополнительных предупреждений рванула вперед, волоча за собой шатающуюся соседку. – Мои чувства столь глубоки, что приведут нас прямиком к нему!
Как на это пафосное высказывание отреагировала Брунгильда, Аркаша уже не услышала. Парочка стремительно скрылась за поворотом.
Из-под локтя, будто пугливая птичка из надежного гнездышка, тут же высунулась сине-белая голова, а затем феечка Виктория, удостоверившись, что опасности поблизости больше не наблюдается, выпрямилась и замерла перед Аркашей.
– Не очень милая ведьма. – Делясь впечатлениями, Аркаша сосредоточенно ощупывала подбородок. Странное дело: каждое новое знакомство сопровождалось получением телесных повреждений. Что-то вроде «Привет! Как поживаешь?» и сразу «бабац по щам».
Виктория согласно кивнула. Изобразив руками когтистые лапы, девочка клацнула зубами.
– Она злобная, как зверюга, – перевела Аркаша.
Закатив глаза до упора, феечка принялась беспорядочно выводить круги пальцами прямо в воздухе.
– Да к тому же неуравновешенная.
Показав на себя, Виктория сморщила носик.
– И ненавидит фейри.
Легкий тычок пальцем в герб на блейзере Аркаши.
– И Смешанных не жалует.
Впечатленная понятливостью собеседницы Виктория захлопала в ладоши.
– Да, да, спасибо, спасибо. – Аркаша отвесила шутливый поклон. – Твои жесты и сумбурные взмахи вполне можно расшифровать. И честно признаться, это цветочки, по сравнению с тем, что могла учудить моя тетя после пары бокалов чего-нибудь крепенького. Подобное, – девушка изобразила резкое дерганье руками, словно отгоняя от себя большой объем воды, – означало сразу и «НА меня и тащи к дивану, смерд!», и «скройся в тумане, расплывчато-пепельный тушканчик!». Тут волей-неволей приноровишься и будешь понимать, когда и что она имеет в виду.
История произвела на Викторию сильное впечатление. Она даже повторила излюбленный жест тети Оли с видом человека, постигающего некое великое таинство.
– Слушай, а ты ж не немая. К чему тогда все эти молчаливые знаки? – полюбопытствовала Аркаша.
Лицо феечки мгновенно залилось краской. Сложив руки в кулачки, девочка опустила голову и, все еще краснея, начала покусывать костяшки пальцев.
– Стесняешься?
– Чуток, – звякнул голосок-колокольчик.
Желтый сарафанчик, поверх которого был накинут форменный блейзер, и необычное сочетание оттенков в волосах делали ее похожей на миниатюру солнышка над гладью моря – такой же сияющей и приятной.
– Колени... – Виктория присела, с изумлением изучая полосы, оставшиеся от недавних ран. – Уже зажили.
– Да… хех. – Аркаша не успела быстро сориентироваться, поэтому смех получился ненатуральным. – Есть такое. Знакомый поделился чудодейственным средством.
– Целитель? – В глазах феечки зажглись огоньки интереса.
– Нет, не целитель.
– А кто?
– Он… потом как-нибудь познакомлю.
К счастью, Виктория удовлетворилась обещанием и больше не поднимала щекотливую тему. Ее понесло в другом направлении.
– Позволь излечить, – канючила она, не давая Аркаше сдвинуться с места. – Позволь отдать долг за вчерашнее спасение.
– Что-то ты разговорилась, стесняющаяся ты наша, – съязвила Теньковская, предпринимая новую попытку обойти юркое «солнышко». – Все нормально.
– Я целитель. Могу избавить тебя от синяков!
– НЕ. НАДО. До свадьбы заживет.
– Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! Хотя бы тот, что на лбу.
«А что, неплохо бы убрать с лица синеву, а то не шарман, ей-богу».
– Только без фанатизма. – Аркаша склонилась к девочке и, когда та осторожно отвела в сторону ее волосы, прикрывающие лоб, задержала дыхание.
От ладони Виктории по коже распространилось приятное тепло пополам с едва ощутимым жжением, будто прямо на лоб дышала кошка и время от времени прикасалась к нему шершавым языком.
Довольная результатом своей напористости феечка ободряюще улыбнулась Аркаше и, указав подбородком на татуировку «БД» на запястье, сморщила носик.
«Из-за чар «Базовый Держатель» процесс исцеления замедлен», – мысленно расшифровала Аркаша и непроизвольно потянула вниз край рукава собственного блейзера, хотя он и так прекрасно скрывал постыдный голубой цвет сдерживающей метки.
Все шло просто отлично, пока в голове Аркаши внезапно не возникли посторонние шумы. Сначала тихое поскрипывание. Затем протяжный гул. Вновь поскрипывание. И оглушительный визжащий скрежет, как при медленном открытии деформированной от времени, покореженной и насквозь проржавевшей двери, оставляющей на металлическом полу длинные царапины.
Одновременно пришла боль – режущая, жесткая, накатывающая волнами на разум, как атаки невидимого хищника, кусающего мозг.
Аркаша дернулась назад – подальше от ладони Виктории, бессознательно ассоциируя ее с незнакомой болью.
– Что это было?!
Когти невидимого зверя прекратили раздирать мозг, а клыки скоблить по внутренней части глазных яблок. Аркаша прижала ладони ко лбу, не веря, что боль отступила.
– Что… что ты сделала?!
– Ничего. Клянусь, ничего! – Виктория в ужасе прижала кулачки к подбородку. – Я всего лишь вылечила синяк.
– Как бензопилой по мозгу!
– Нет, нет. Я всего лишь... Там что-то есть...
– Где? – Аркаша дико вытаращилась на девочку.
– В твоей голове. На уровне сознания. – Виктория нервно потерла щеки, пытаясь сосредоточиться и точнее описать свои впечатления. – Что-то, выбивающееся из общей системы сущности, как поваленное дерево, потерявшее связь с лесом. Я хотела... хотела сдвинуть его. Дерево, понимаешь? Обратно... вернуть обратно в лес. – Феечка заерзала, потихоньку впадая в неистовство из-за собственной беспомощности. Сохраняя на лице бессмысленное выражение, она бессознательно принялась карябать пальцами запястье с меткой, а затем, вздрогнув, уставилась на татуировку. – Конечно же. Из-за сдерживающих чар мне не хватает сил дотянуться до этого дефекта! Поэтому и не получилось оказать на него какое-либо воздействие!
– Дефекта? – Аркаша вспыхнула. – Нет у меня никакого дефекта.
– Полагаю, что так и есть, – вторгнулся в разговор знакомый голос.
Вмешавшийся обнаружился на ближайшей скамейке. Эрнст Немезийский восседал на побеленных досках, словно сытый и довольный жизнью человек в мягчайшем из кресел, – откинувшись на спинку, задрав голову кверху, небрежно расставив ноги и непринужденно перекинув руку через металлический подлокотник. Однако простецкая вольность в его позе была обманчива. Осунувшееся лицо без единой кровинки и иссиня-черные круги под глазами вместе с простотой наряда – обычная белая хлопчатобумажная рубашка да бежевые брюки, явно наброшенные наспех, чтоб только не выходить к народу голышом, – свидетельствовали о дичайшей усталости и полном отсутствии желания соблюдать профессорскую этику.
К девушкам он тоже обратился без особой помпезности. Его голова, продолжая покоиться на спинке скамейки, лишь слегка повернулась в их сторону, а сам Немезийский не предпринял никаких усилий, чтобы выпрямиться и разместиться на скамейке менее раскованно. Над самым носом мужчина удерживал книгу в добротном коричневом переплете. Скорее всего, он дремал, укрыв лицо страницами книги, и возгласы Ваниль ничуть не потревожили его сон. А вот вопли Аркаши заставили проснуться и даже подключиться к беседе.
– Студент Теньковская, студент Руфь, доброе утро-о-о. – Эрнст взял на тональность выше, не успев удержать зевок. – Прошу прощения.
– Здравствуйте. – Виктория расцвела на глазах.
Аркаша тоже поздоровалась. Не дождавшись от заместителя директора дальнейших пояснений по поводу своего утверждения, она, не утерпев, спросила:
– А что вы имели в виду, говоря, что это не дефект?
Немезийский обратил к ней усталый взор и теперь уже удачно подавил новый зевок.
– Виктория Руфь достаточно талантливый целитель, поэтому в процессе лечения просто не способна принести какой-либо вред. Это раз. Насчет дефекта скажу следующее: своей силой целители деликатно ощупывают не только физическое составляющее организма, но и систему сознания. А то, что описала Виктория, весьма похоже на некий сбой на уровне работы сознания, отражающийся на всей сущности. Это может проявляться как мигрень, спазмы или приносить еще какой-либо дискомфорт. Причины: стресс, долгая подверженность нервирующим сознание ситуациям, подсознательный страх. Ничего страшного – обычная адаптация организма к новым условиям. Однако целители ощущают это как нечто, стоящее поперек конструкции всей сущности. Словно кирпич, выпячивающийся из кладки. И вполне понятно желание студента Руфь сдвинуть этот «кирпич» обратно в «кладку». Вот, собственно, и два.
– Значит, я просто перенервничала? – Аркаша с сомнением вспомнила грызущую боль в самой подкорке.
– Несомненно. Первокурсники подвержены стрессам. Особенно, – Эрнст приподнял голову и утомленно улыбнулся, – в таком университете, как наш. Столько занятных личностей в одном месте.
– Если хочешь, я попробую еще раз, – предложила Аркаше Виктория. Объяснения Немезийского заметно успокоили ее.
– Ну уж нет. Хватит играться с моим сознанием.
– Цель достигнута? – Эрнст рассеянно переводил взгляд с одной на другую. – Вы же что-то другое хотели излечить?
– Да! Синяк исчез! – Виктория гордо выпрямилась и выкинула руку в сторону Аркаши, будто представляя только что появившегося на сцене артиста.
– Чудесно. Хорошая работа, Руфь, – похвалил феечку Немезийский. Девочка просияла. – Не забудьте позавтракать, девушки. Работа сегодня предстоит тяжелая. Ой-ой…
Заметив что-то за спинами собеседниц, мужчина уронил книгу себе на лицо, вновь ойкнул и замер, притворившись вычурным декором скамейки.
Аркаша начала поворачиваться, чтобы узнать, чего так испугался заместитель директора, и едва не рухнула наземь от вихря, созданного кем-то, промчавшимся мимо.
Над прямо-таки «гениально» замаскировавшимся Немезийским нависла Карина Борзая. Ярко алая блузка и снежно-белая юбка выделяли ее на общем фоне, как пугающее кровавое пятно на кристально чистой скатерти. Вот именно. Пугающее.
– Что это ты тут делаешь? – грозно поинтересовалась Карина, постучав костяшкой пальца по обложке книги.
Из-под обложки появились сначала полные вины глаза, а потом и весь Эрнст – еще более взлохмаченный, чем до импровизированных пряток.
– Книжку читаю. – Мужчина обезоруживающе улыбнулся.
Со всех сторон начали доноситься странноватые ахи и охи. Аркаша с подозрением огляделась. На соседних скамейках, вдоль аллеи и чуть поодаль количество представительниц женского студенческого контингента на один метр ужасающе превышало норму. На какой же цветочек слетелись эти маниакально маньячные пчелки?
– Книжку? – Карина вытянула книгу из рук Эрнста и скептически осмотрела ее. – В перевернутом виде?
– Значит, учусь читать книжку в перевернутом виде, – нашелся мужчина и расслабленно откинул руки на спинку скамейки. Воротник рубашки, свободный от сдерживаемых пут пуговиц, разъехался в стороны, обнажая выпирающие ключицы и кусочек бледной кожи.
Громкость восхищенных девичьих оханий возросла в разы. Кажется, цветочек найден. Полудохлый Немезийский котировался среди женской половины учащихся не меньше, чем полный сил и энтузиазма.
– Эрнст, какого лешего ты не отдыхаешь? Скальный был прав: за тобой нужен глаз да глаз.
– Карин, ты только подумай, как это будет выглядеть. Преподаватель не явится на первую пару своего предмета в новом учебном году. Тем более к первокурсникам. Дикость!
– Эльблюм тебя заменит. Ты зря беспокоишься.
– Я уже чувствую себя вполне бодрым. Честно.
– Чушь. Моей тетке под сотку. У нее семь правнуков, пять внуков, три почивших мужа, пять любовников, и она все еще в поиске своего идеального рыцаря – вот это да, верю, она бодрячком.
– С твоей тетей мне не сравниться, не спорю.
– Именно. Так что прошу по-хорошему, топай отдыхать, а иначе я позову Скального, и мы вместе насильно уложим тебя в кроватку.
Страстный девичий отряд волчиц, занявший стратегически важную позицию вокруг скамейки вожделенного олененка, при словах Борзой заинтересованно встрепенулся. Видать, были сами не прочь уложить лапушку Немезийского в кроватку.
Тяжело вздохнув, Эрнст поднялся со скамейки и, еле передвигая ногами, поплелся за страшно злой коллегой. Перфекционизм убивает, черт побери!
Слегка обескураженную только что наблюдаемой сценой Аркашу застенчиво подергали за рукав. Вручив девушке фетровую шляпу, которая была уронена в ходе стычки с Ваниль, Виктория робко спросила:
– Точно не хочешь повторный сеанс?
Чересчур старательная феечка не теряла надежды реабилитироваться перед новой знакомой.
– Ни за что.
* * *
– Пора худеть, плюшенция!
Огромное блюдо с сосисками, словно обладая собственной волей, с немыслимой скоростью вильнуло в сторону. Аркаша заскрежетала зубами и кинулась следом, скользя животом по прилавку раздачи с вилкой наперевес. Вариации с естественным отбором никуда не годились. Слабое звено вычислялось на раз.
Купол-столовая встретил Аркашу громким шумом и ароматами, мгновенно пробирающими до обильной слюны. Почти всю громадную территорию занимали столы на четыре, восемь и более персон. Ближе к середине располагались конструкции, окруженные невысокими прилавками раздачи, где с подносами толпились студенты. Всего таких конструкций было пять. Над каждой висела большая табличка с названием факультета. Проходя мимо раздачи Фомальгаута и Мимозы, Аркаша не заметила особой разницы в ассортименте предлагаемых блюд и решила, что разделение на факультеты организовано для того, чтобы не создавать сумятицу. Как сказал Скальный, столовая-то все равно общая.
Найдя раздачу Сириуса, Аркаша двинулась сквозь толпу. И тут это произошло. Не успела она подойти к началу раздаточной линии, как ее охватило неприятное чувство, буквально пригвоздившее тело к месту.
Дама, работающая в раздаточной конструкции Сириуса, пялилась на нее, выпучив глаза, а ее взгляд без обиняков сообщал, что в своих мыслях она уже методично покромсала на кусочки объект созерцания. Пухлая, как сдобная булочка, с пористой кожей и тяжелыми сальными буклями дама, злобно щурясь, ударяла ковшиком о ладонь и игнорировала просьбы студентов передать им тарелки.
Бывают в жизни ситуации, когда, в первый раз встретив человека, мгновенно проникаешься к нему лютой ненавистью. Этакое отторжение одноименных магнитных полюсов или абсолютная несовместимость. С одной стороны, и видишь человека впервые, и тебе-то он ничего плохого не сделал, а все равно раздражает – то, как чихает, как двигается, как дышит.
Вот и здесь дамочка, носящая на белоснежном халате табличку с именем «Мефиста», среагировала на Аркашу, как змея на мангуста.
Девушка поежилась, не понимая, чем вызвала гнев Мефисты, но решила пока особо не беспокоиться.
Взяв поднос и столовые приборы, Аркаша встала в очередь и, дойдя до аппетитно пахнущей горы сосисок на длинном блюде, занесла вилку, чтобы отсыпать себе с голодухи не меньше десятка.
И вдруг оглушающе каркающими интонациями ей посоветовали похудеть, а затем выдернули вожделенную вкусняшку прямо из-под носа. Забег получился недолгим, но продуктивным. Вся очередь дернулась в сторону, пропуская вперед бешеный и брызжущий слюной смерч. Аркаша, злясь, запрыгнула на прилавок раздачи с ногами и, ухватившись кончиками пальцев за край блюда, практически провисла животом над исходящими паром кастрюлями с кашами, какао и чаем. В другой край тарелки вцепилась не менее злая Мефиста, без усилий удерживающая одной рукой на весу и Аркашу, и сосиски.
– Плюшенциям не положено, – прорычала дама, скрежеща зубами и встряхивая тарелку.
Сердце ухнуло в пятки, но жуткий сосущий голод переборол страх. Аркаша, перегруппировавшись, уперлась коленями в прилавок и потянула сосиски на себя.
– Вы гляньте... на... меня... – пропыхтела она, радостно наблюдая за тем, как из-за наклона пара сосисок, приветственно блестя влажными вареными боками, покатилась прямо к ней. – Какая... из меня... плюшенция?..
«А ты не нарывайся», – вспыхнул в разуме совет Гучи.
Ошалев от собственной оголтелости, Аркаша перестала тянуть тарелку и опасливо посмотрела через плечо. Вся очередь и ближайшие к раздаче столы следили за сценкой с живописно вылупленными глазами.
И это называется «не нарывайся»?!
Отпустив тарелку (Мефиста, взвизгнув, повалилась за прилавок, а блюдо с сосисками аккуратно приземлилось рядом с кастрюлей с какао), Аркаша слезла с прилавка раздачи и запоздало приняла чинный вид. Побагровевшая Мефиста встала с пола, проверила сохранность сосисок, обвела взглядом молчаливую очередь и глубоко вздохнула. Взяв небольшую тарелку, она шлепнула в середину кучку шпината и сунула ее девушке.
– Наслаждайся.
«Что со мной не так?» – уныло размышляла Аркаша, ища среди учащихся песочную голову Маккина.
Когда она наконец добралась до русала, тот уже успел удобно устроиться за столом на четыре персоны и активно уплетал яичницу. При взгляде на Аркашин поднос, Маккин подавился.
– По-моему, кому-кому, а тебе сидеть на диете без надобности.
Аркаша надулась и с грохотом присела на скамью.
– Вообще-то я готова съесть целого быка, но мне, так сказать, больше ничего не перепало.
– Не понял.
– Мефиста с какого-то перепугу возненавидела меня, как стойкий прыщ на носу. – Аркаша наклонилась и оперлась подбородком о стол. – Сначала подумала, может, у нее ко мне личные счеты? А затем – какого черта?! Откуда личные счеты? Это же наша первая встреча!
Маккин сочувственно улыбнулся. Однако улыбка его тут же пропала, когда Аркашин живот издал долгое звучное урчание.
– Погоди минутку.
Русал пододвинул девушке свой поднос и решительно направился к раздаче. Аркаша скептически наблюдала, как голова русала при разговоре с Мефистой наклонялась то в одну, то в другую сторону, словно он что-то оценивающе разглядывал. Пару раз его широкая спина тряслась – видать, смеялся.
«Ох уж эти сногсшибательные мужские чары», – мысленно проворчала Аркаша, мучая вилкой желток в яичнице Маккина.
– Прошу. – Рядом с Аркашей опустился поднос. Тарелка с чудесно пахнущим омлетом, нарезка из овощей, стакан какао, блюдце с тонкими полосками ветчины и квартет из ароматных сладких булочек. Горку омлета украшала любовно вырезанная из сосиски розочка. – Налетай.
Глубоко вдохнув в себя нежнейший аромат свежего завтрака, Аркаша показала русалу большой палец.
– Вы умопомрачительны, сударь.
– Ох, что вы, что вы, – притворно всполошился Маккин, смешно взмахивая руками. – Все только исключительно для вас, миледи.
– Как ты развел ее на добавку? – поинтересовалась Аркаша, набивая за обе щеки куски омлета пополам с мелко нарезанной для нее русалом яичницей.
Макки тоже без особого стеснения орудовал вилкой как в тарелках на собственном подносе, так и на подносе Аркаши.
– Природная харизма? – предположил юноша, прихлебывая какао.
– А вы не стесняшка, сударь.
– Да я же просто предложил вариант. Мне кажется, все зависит от того, как относиться к окружающим. Если к ним по-доброму, то и они.
– Чушь. – Изо рта Аркаши выпал кусочек ветчины. – Ой, извини неуклюжую свинку.
– Не страшно. Как ты говоришь, все свои.
Аркаша хихикнула. Дернув плечом в сторону раздачи, девушка вполголоса сообщила:
– Соглашусь с тобой только в том, что все зависит от тебя. Даже вот на этом примере. Подхожу ли к Мефисте я, либо подбегаешь весь такой озорной ты.
– «Озорной»? – Лицо русала вытянулось.
– Кого она с радостью угостит вкуснятиной?
– Полагаю, ее отношение ко всем одинаково. – Маккин задумчиво поболтал какао в стакане. – Хотя, говорят, Мефиста не любит хорошеньких девушек.
– А я хорошенькая? – оживилась Аркаша.
– Конечно, хоро... – Маккин неожиданно осекся и резко поднял стакан на уровень носа.
– Ты чего?
– Минуточку.
– Эй, не пугай меня так. – Нахмурившись, Аркаша протянула руку и надавила сверху на стакан ладонью, заставляя юношу опустить его. – А ты чего покраснел-то?
– Не знаю, – буркнул Маккин, отворачиваясь. Уши его тоже начали медленно покрываться краской.
– Что ж, возможно, Мефиста терпеть не может хорошеньких девушек, – Аркаша сделала паузу и, дождавшись пока Маккин, любопытствуя, развернется к ней лицом, сунула ему в рот кусочек огурца, – а вот от хорошеньких юношей она просто балдеет.
– Балде?.. хрум-хрум... – Русал вопросительно поднял брови, старательно прожевывая огурец.
– Типа как вот от этого. – Глядя в сторону, Аркаша приподнялась со скамьи и ткнула сверху пальцем в густую песочную шевелюру Маккина. Русал, на автомате уставившийся в ту же сторону, что и девушка, недоуменно моргнул и вновь посмотрел на собеседницу. И тут же заметил, куда указывал ее палец.
– «Этого». – Маккин хмыкнул и хитро улыбнулся. – По-твоему, я хорошенький?
– А я уже говорила, – Аркаша пихнула в рот сразу две полоски ветчины, – ты умопомрачительный.
– Морская Звезда. – Маккин весь сжался и, прикрыв рот и краснеющие щеки ладонью, пробубнил: – Не говори это с таким серьезным лицом. Пожалуйста.
– А? Почему? – Аркаша озадаченно посмотрела на русала.
– Ну… просто не говори.
В дело пошли булочки, поэтому разговор на пару минут сошел на нет.
– Что решила со спортивными секциями? – Маккин вытащил из кармана аккуратно сложенный бланк. – Где будешь укреплять организм?
– Без понятия.
– Не будет сильного тела, не получатся сильные заклинания.
– Магия да, это ко мне. – Аркаша с невозмутимым лицом подняла руку, отодвинула края рукава и продемонстрировала сдерживающую метку. – Голубая. Даже сдерживать ничего не нужно.
– О, прости.
– Не извиняйся. Чем больше буду об этом задумываться, тем быстрее меня задавит депрессия. Мысли о бессмысленности моего пребывания здесь не помогут мне выжить среди таких, как Мефиста, Томас, Ваниль или Момо.
– Ваниль? Момо?.. – Юноша прочертил пальцем линию на столе и пробормотал: – Все, что произошло, происходит или будет происходить, имеет смысл. И Блэк-джек – не бессмысленность. Я поступил сюда, чтобы моя жизнь изменилась.
– А я здесь, потому что моя жизнь изменилась. – Аркаша положила пальцы на бланк Маккина и со скрипом пододвинула его к себе. – Сочинение «Как я провела лето» в кратком изложении. Я узнала о существовании магии. Родная тетя применила «Всеобъемлющее стирание», чтобы обо мне все позабыли. Ауру едва не съел ауропожиратель. Моим попечителем внезапно стал королевский скунс. Еще демон едва не забрал мою жизненную силу.
– Школа выживания на скорую руку. Жуть, конечно. А ты не знала о существовании магии?
– Ага.
– И как себя чувствуешь, узнав об этом?
– Цензура не пропустит описание моего состояния.
Маккин пару секунд непонимающе смотрел на нее, а затем прыснул.
– А ты не теряешь присутствия духа.
– Правда? – удивилась Аркаша и задумчиво почесала макушку. – Наверное, полное осознание ко мне еще не пришло. Функционирую на автомате. Ладно, не то чтобы я не привыкла делать то, что не хочу. Но... А, забей. Ты-то куда запишешься?
– На плавание! – Ослепительная улыбка русала с успехом могла бы обеспечить светом небольшой городок.
– И зачем спрашивала? – Аркаша пробежалась глазами по списку. – Общая физическая подготовка, плавание, бег, гимнастика, силовые тренировки… бла-бла-бла… Чарбол.
Маккин, допивавший какао, встрепенулся и, подавившись, закашлял.
– У чарбола те же правила, что и у баскетбола? – Аркаша надавила пальцем на строчку «чарбол».
– Да, но этот спорт отличается от человеческого. – Маккин поставил стакан на стол. Тот плаксиво звякнул. – Там используются...
– Стопроцентные.
– Да. И это, знаешь ли, опасно! Нужна реакция, чтобы не попасть под чужие заклинания, наложенные на мяч. Но при этом лезть на рожон все равно придется, ведь тебе нужен мяч!
– Сложно...
– НЕ то слово! – Маккин возбужденно замахал руками перед лицом Аркаши. – Почему ты вообще заинтересовалась этим?
– Я в баскетбол раньше играла.
– ЭТО не баскетбол!
– Ясно.
– Это спорт для самоубийц!
– А...
– Ты любишь баскетбол?
Вопрос поставил Аркашу в тупик.
– Не знаю.
