Текст книги "Стопроцентные чары (СИ)"

Автор книги: Катти Карпо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Извиняюсь, Ангелина Семеновна, но в ваших словах сквозит дискриминационная нотка, что не есть хорошо. – Скальный почесал шершавый подбородок.

– Маги – венец всему, – выпятив нижнюю губу, пробулькала женщина. – Остальные – твари болотные, чудища проклятые.

– Расизм в стенах нашего университета не приемлем, – напомнила Борзая, смерив Ангелину Семеновну сочувствующим взглядом. Так смотрят на душевнобольного в смирительной рубашке.

– А я и не скрывала, что терпеть их не могу. – Женщина беспечно тряхнула кудряшками. – Я и здесь-то батрачу исключительно ради надбавок за сложность и напряженность.

– И компенсации за зубные пломбы из драконьей кости, – оживился Шаркюль.

– Точно, страхолюдик.

– Главное, чтобы это не помешало вашей работе. – Скальный, ничуть не расстроенный из-за разрозненности в коллективе, приблизился к Маккину и добродушно потрепал того по плечу. Сила этого дружелюбного жеста была велика – голова юноши задергалась из стороны в сторону, будто шею ему заменила пружинка Слинки. – Семеновна, что будем делать с этой парочкой?

– В каком смысле? – насторожилась женщина.

– Вы наш любимый и, не побоюсь этого слова, гениальный завхоз, отвечающий за распределение по общежитиям. Так подскажите нам, как расселить девочку и мальчика, по воле случая оказавшихся соседями по комнате?

– За одни ваши льстивые речевки я вас, начальничек, буду обожать, пока на меня не снизойдет благодатная лень хоть что-то обожать. Но, – Ангелина Семеновна уперла одну руку в бок, выставила бедро и грозно выпятила грудь, – я не допускаю ошибок. Ровно в шестнадцать часов сего дня мне передали окончательный список студентов. Всего за один час я распределила остатки с учетом расовой и половой принадлежности. Тютелька в тютельку. По комнаткам общежитий, которые я же все лето и расширяла в связи увеличением численности учащихся! Мои проекты выверены и вылизаны в полном соответствии с требованиями Единого Парламента магов! Ни сантиметрика лишнего пространства!

– Верю, верю, Семеновна, не горячись. – Скальный расплылся в улыбке, видимо, гордясь наличием в штате столь скрупулезных сотрудников.

– Значит, ошибка произошла при окончательном формировании списка, – пришла к заключению Борзая.

– Согласен. – Немезийский задумчиво кивнул. – Скорее всего, поступление девочки в университет находилось под чарами «Условия». Кто-то подал за вас заявление на поступление, студент Теньковская?

«Вот бы знать!»

– Да. – Аркаша с чистой совестью списала грешок на родителей. Кто ж еще мог так поглумиться над ней?

– Отлично, разобрались, – продолжил заместитель директора. – Условие было выполнено, а имя отразилось в списке поступающих лишь в последний момент. А тот, кто формировал окончательный список, в спешке допустил ошибку, отразив фамилию девочки как мальчишечью.

– Вот же зараза крашеная! – Ангелина Семеновна, брызнув слюной от гнева, развернулась к куче папок, которая совсем недавно служила ей могучим щитом, и взревела: – А ну ходь сюды, практикантка недоделанная!

За «щитом» что-то грохнулось, а затем раздалось застенчивое «ой».

В поле зрения наблюдавших появился сначала чей-то зад, обрамленный цветастым сине-фиолетовым подолом, а затем выкатилась и вся девушка, – она просто-напросто наклонилась и попятилась, выбираясь из-под завалов.

Невысокая круглолицая блондинка с поблескивающими в неестественном свете глазами и тяжелыми завитыми локонами, спускающимися по плечам, одернула кардиган нежного розового цвета, стряхнула невидимые пылинки с юбки платья и жестом заядлого заучки вернула сползшие с переносицы очки на место.

– Я вообще-то не практикантка, – обиженно сообщила девушка, извлекая из декольте невесть как затесавшиеся туда свитки. Справившись с этим нелегким делом, она выпрямила спину и, вздернув подбородок, зашагала к Ангелине Семеновне. Та яростно краснела и бледнела, как спрессованная малина, залитая молоком.

– Борислава Ильинична Купава, – пояснил Евгеник, оглядываясь на Аркашу и Маккина, которые пытались переварить вновь полученную информацию. – Наш штатный психолог с этого года. – Прижав пальцы к губам, как застенчивая школьница, директор наклонился в сторону ребят и с радостной доверчивостью прошептал (при этом все слышали каждое слово): – Кажись, она шпион Единого Парламента магов.

– Сотню раз уже повторяла, что я не шпион, – поморщилась Борислава.

– Что, ни капельки? – разочарованно пробубнил Скальный, корча умильную рожицу. – Ни капелюшечки?

– Директор, – снисходительно протянула Борзая. Ее вид говорил, что к причудам начальства она уже привыкла, но веселье намерена удерживать в рамках приличия.

– Да, Карин, выбиваемся из графика, – посерьезнел Скальный. Ударив кулаком по раскрытой ладони, директор поднял руку и объявил: – Даю вам две минуты, чтобы разрулить ситуацию.

– А что стряслось? – Борислава захлопала кукольными глазками.

– Ты девчонку как мальчишку записала, дуреха! Теперь моя чудесная система псу под хвост! – Ангелина Семеновна вцепилась в собственные кудряшки.

– Ох, святушки, – испугалась штатный психолог. – Кто ж знал, что меня заставят списки составлять. У меня же род занятий совсем иной.

– А я, по-твоему, сама напросилась на дополнительные обязанности? Думала, буду бамбук покуривать да инвентарь из одной подсобки в другую перекладывать, а тут на тебе – займись-ка, Ангелинушка, общежитиями, чтобы всем тварюгам мерзостным места вольготно было!

– Дамы, время. – Скальный многозначительно постучал пальцем по пустому запястью.

– Ой, конечно, конечно, – засуетилась Борислава. – Девочку нужно куда-то переселить...

– Подселить к кому-нибудь? – выдвинул идею директор.

– Женские общаги: живут по двое, двухъярусные кровати, жилое пространство меньше, чем в комнатах в мужском общежитии, – перечислила Ангелина Семеновна. – Если поставим раскладушку, будут по головам друг другу ходить. Да и гадюшки третью к себе не пустят – места и так мало.

– А почему жилое пространство у девушек меньше, чем в комнате для юношей? – заинтересовался Скальный.

– Общая площадь одинакова, но часть пространства у девушек занято под гардеробные. – Сияющая Борислава ткнула в себя большим пальцем. – Перепланировка осуществлена по моим рекомендациям. Внушительные размеры места, отведенного под одежду, которой у девушек обычно немало, сохраняют положительные эмоции, воссоздают общую удовлетворенность, а также препятствуют возникновению конфликтов. Психологический момент.

– По мне, так бредятина полная. – Ангелина Семеновна передернула плечами. – Но раз уж приставили ко мне эту крашеную надоеду, то пришлось прислушиваться.

– Я натуральная блондинка!

– А я натуральная поганка, но пудрю носик по утрам, чтоб публику не шокировать.

– Дамы!!

– Да, начальничек, мозгую, мозгую. У меня все идеально выверено, девчонку некуда передвинуть.

– А вы не можете расширить пространство магией? – робко спросила Борислава.

– Единый Парламент наложил запрет на расширение зданий магией, – вздохнул директор. – Так что работаем с тем, что имеется.

– А может, Теньковскую оставить в той комнате, а переселить мальчика? – осенило Немезийского.

– Кстати, выход, – поддержала его Борзая.

– НЕ выход, – осадила обрадованных Ангелина Семеновна. – Хотите впихнуть раскладушку между двумя кроватями в одной из юношеских спален? Хождение по головам не избежать и тут.

– Да уж, никакого спокойствия ребятам не будет, – посочувствовала будущим страдальцам Борислава.

– А ты вообще молчи, надоеда, – заворчала Ангелина Семеновна. – Откуда руки-крюки твои растут, а? Нельзя было перепроверить список, чтоб головушка моя сейчас не болела, а? – Конечное «а» женщина произносила гортанно громко, словно каркающая ворона.

Пухлые щечки штатного психолога покрылись розовыми пятнышками, чуть-чуть уступающими в яркости кардигану.

– Но я же не нарочно! ПОНЯЛА?! – Борислава взвизгнула, топнула ногой и пару раз махнула обеими руками, будто отбиваясь от невидимого противника. – НЕ НАРОЧНО!

– Тихо, тихо, Борислава. – Скальный шагнул вперед, когда как другие отшатнулись. – Где твоя ромашечка?

Девушка, хлюпнув носом, сунула руку за пазуху и извлекла маленький букетик ромашек. Спрятав расстроенное и диковато яростное лицо в цветах, Борислава громко задышала, втягивая в себя тонкий цветочный аромат.

– А я говорила, что не следует принимать на работу мага-лекаря, пытающегося избавиться от зависимости от зелий со спиртовым составляющим, – учительским тоном провозгласила Ангелина Семеновна, с торжеством оглядывая присутствующих.

– У нее уже наступил реабилитационный период, Семеновна. Мы должны поддерживать коллег, а не насмехаться, – пожурил завхоза Евгеник.

– Пусть тогда с мешком ромашек ходит, а то еще бросится и отгрызет чего полезного. Хотя, если вы запустите ее в общагу к красноглазым, то я буду только за. – Женщина покосилась на Томаса. – Ничего личного, гадик.

– Да я и не обиделся, – невозмутимо откликнулся демон.

Аркаша и Маккин обменялись ошарашенными взглядами. Им и в головы не могло прийти, что их маленькая просьба вызовет такую движуху.

– Что делать будем, коллеги? – Рука Скального то и дело непроизвольно тянулась к свиткам на столе, но директор всякий раз отдергивал ее, борясь с соблазном вернуться к общей организации.

– Моросящий может жить вместе со мной. – Томас оттолкнулся от стены и неспешно двинулся к столу. – Моя комната самая крайняя. Полагаю, при должном ухищрении туда вместится раскладушка.

– Идея не лишена смысла. – Ангелина Семеновна провела в воздухе пальцем, словно изучая видимую только ей схему. – Крайние комнаты в мужском общежитии Денеба – одноместные. Используем пустующий угол, и раскладушка вполне влезет. Тесновато, конечно, будет, но получше, чем в вариантах, предлагаемых доселе.

Плечи Маккина пошли волной, как будто тело юноши пронзила судорога. На лице выступила испарина. Взгляд остекленел. Безумие вернулось.

– Значит, больше вариантов нет? – Скальный с сомнением провел рукой по бугристой лысине. – Ну ежели Моросящий будет не против, то...

– НЕТ!

Скукожившийся от голода желудок встряхнулся и сделал пару нервных сальто. Аркаша сжалась от ужаса, потому что вдруг ощутила себя центром Вселенной: взор каждого находящегося в совещательной был обращен к ней. В будущем стоило сотню раз подумать прежде, чем выражать свое несогласие душераздирающим воплем.

– Я имела в виду. – Аркаша запнулась и с надеждой глянула на Маккина. Тщетно. Статуя Давида с его неприкосновенной святой частичкой наверняка показалась бы более живой, чем окаменевший и эмоционально истощенный русал. Он был явно не в том состоянии, чтобы спасать себя самостоятельно. – Сириус не должен проживать с Денебом. А как же адаптация, о которой вы говорили на собрании?

– Но вы – Смешанные. – От напора, возникшего с неожиданной стороны, директор растерялся. – Разные расы.

– Но мы – единый Сириус. – Аркаша набралась смелости и выпалила: – Если иного выхода нет, позвольте нам проживать вместе!

– Исключено. – Борзая возмущенно всплеснула руками. – И неприемлемо.

Поддержка пришла внезапно, но весьма вовремя.

– Я за, – ровным тоном сказал Немезийский, проигнорировав перекосившее выражение, появившееся на лице Карины Борзой. – Пусть их комната будет на особом контроле у Шаркюля, и тогда не придется ломать систему Ангелины Семеновны и организовывать великое переселение.

Евгеник Скальный мечтательно запрокинул голову. Он уже, не таясь, хватал со стола все свитки без разбору и любовно прижимал их к себе. Работа звала его, словно сирена заблудшего мореплавателя.

Окончательное решение оставалось за Скальным, и Аркаша воспользовалась припасенным козырем:

– Мы не будем проживать одни. С нами будет мой попечитель Гучебей Фонвизин де Скаляри Шестой.

– Вот вам и новый аргумент, – возрадовался Скальный. – На том и порешим.

– Я все равно против, – категорично заявила Борзая.

– Мое мнение вам известно, – сдержанно напомнил Немезийский.

– Теньковская будет проживать в одной комнате с Моросящим и точка. – Директор уронил свитки и с грохотом оперся руками на стол. – Вопросы?

– А кто из них самка? – осведомился Шаркюль, сморкаясь в рукав пиджака.

* * *

Ноги были не в ладах и совершенно не слушались хозяйку. Левая пыталась уйти в сторону в загадочном танцевальном па, правая уговаривала слиться с землей. Мрачная Аркаша, игнорируя позывы организма, плелась за Маккином.

Очередная поездка в лифте с Томасом иссушила последние капли в чаше ее терпения. Все эти демонские ухмылочки, косые взгляды, адресованные то ли ей, то ли Маккину, степень напряжения которого напоминала натянутую до предела струну. Благо, компанию им составил Эрнст Немезийский, проникновенно болтающий что-то о пользе мирного сосуществования, а иначе демон вполне мог вернуться к прерванной игре.

Проводив взглядом оптимистично настроенного заместителя директора, тащившего за собой Томаса и уверявшего хмурого демона, что им с ним «как раз по пути», Аркаша устремилась за русалом.

Движения Маккина были какими-то резкими и неровными, будто русала заменил робот с кучей неисправностей в основном механизме.

«Значит, демоны приводят его в ужас, – рассуждала Аркаша, не решаясь спросить об этом вслух. – Отличная новость, тут как раз целый факультет «красноглазых». Так и до паранойи недолго дожить. Но я ведь правильно поступила, что не позволила переселить его в комнату к Томасу? Маккин ни слова не сказал с того момента. А вдруг он бы все-таки предпочел жить с демоном, а не со мной?»

– Аркаш...

Сердце забилось быстрее. Волоски на затылке встали дыбом. Девушку захлестнуло волнение.

«Наверное, отругает меня сейчас за своеволие. Балда. Нашлась спасительница на его голову.»

– Аркаш. – Маккин повернулся к девушке и, превозмогая себя, улыбнулся. – Ты иди вперед. Я тебя догоню чуть позже.

– Почему?

Следовало оставить парня в покое, но упрямство взяло вверх над деликатностью. Не ожидая, что столкнется с подобными трудностями, Маккин растерянно задергался:

– Мне нужно идти. – русал заозирался, – нужно идти. – юноша махнул рукой куда-то в сторону, – туда.

– В окно? – бесстрастно уточнила Аркаша, ощущая себя безжалостным чудовищем, истязающим невинную жертву.

Маккин, смутившись, отвернулся и пробормотал:

– Не совсем. Но нужно идти.

«Теньковская, не будь злючкой». – Все еще сомневаясь, девушка сделала пару шагов назад, а, заметив, что ее уход обрадовал Маккина, развернулась и, кусая от обиды губы, ринулась прочь.

Темнота покинула пределы Туманного Лабиринта и окутала окрестности. Лето подходило к концу, нехотя уступая свою вотчину осеннему холоду. Потирая друг о друга вмиг озябшие ладони, Аркаша поежилась. Колено продолжало ныть, от каждого шага корочка запекшейся крови на месте раны неприятно стягивала кожу. Странно, что никто из руководства Блэк-джека не обратил внимания на ее синяки и ссадины. Карина Борзая вполне могла решить, что эти боевые ранения Аркаша заработала от Стопроцентных Ровена, но что насчет остальных? Или синяки здесь дело обычное?

Аркаша предпочла бы оставаться в тепле помещения, но мало-мальски сориентироваться у нее получилось лишь на улице. Аллею и боковые дорожки освещали все те же пушистые шарики, раскиданные по краям мерцающим декором.

В конце аллеи, ведущей к стенам Туманного Лабиринта, послышался треск. Аркаша, привыкшая к тишине, которая порождала неприятный звон в ушах, втянула голову в плечи и заморгала. Галлюцинации? Игры темноты?

Треск повторился и теперь уже намного ближе. Девушка шагнула вперед, надеясь разглядеть шумевшего в свете, испускающем пушистыми шариками, но противоположный конец аллеи продолжал пустовать.

Громкий шум ломающихся веток в густом высоком кустарнике всего в паре метров от Аркаши заставил ее подскочить. Чувствуя отзвуки бухающего сердца где-то в районе пяток, девушка повернула голову. Если здесь орудовали не двое, то этот некто весьма быстро перемещался. Над кустарником зависли желто-алые огоньки, – те самые, что Аркаша видела в глубине Туманного Лабиринта.

Аркашу прошиб пот, мигом пропитав видавшую виды футболку. От легкого ветра стало до одури холодно, словно девушка залезла в морозильник. Хрустнула ветка, освобождая от наваждения, и Аркаша завизжала. Ей понадобилось целых три секунды, чтобы понять, что горло не издает ничего, кроме хрипа. Лимит визгов на сегодня был исчерпан.

Мысль поставить памятник Коле при жизни билась в подкорке, пока Аркаша неслась обратно к тринадцатиэтажному зданию университета. Только благодаря убийственным Колиным тренировочным программам, где упор делался на выносливость, ноги, несмотря на сосущую боль выше коленей и колющую – в стопах, продолжали усердно служить хозяйке.

Удостоверившись, что ее никто не преследует, Аркаша, тяжело дыша, привалилась к стене.

«Споко... спокойно. Мало ли что бродит по территории университета, – уговаривала себя она, скребя ногтями по шершавому камню стены. – Если буду реагировать так на каждого, сойду с ума».

Вспомнив, что оставила Маккина недалеко от этого места, Аркаша осмотрелась.

«Все бессмысленно. Наверняка уже умчался по какому-то своему важному делу. Не просто ведь так он меня спровадил».

Но спустя минуту она нашла юношу в нише между статуями рыдающих ангелов. Дрожащего, еле дышащего. Он стоял на коленях, упираясь ладонями в стену, будто желая сдвинуть ее с места. Его плечи вздымались и опускались в такт рваному дыханию.

– Макки?.. – испуганно позвала Аркаша, опускаясь на корточки рядом с ним.

Русал замер. Приглушенный голос, совершенно не похожий на его прежний добродушный, попросил:

– Уходи. – Пауза. – Пожалуйста.

– Но… – Аркаша закрутила головой, слабо надеясь, что на пустынной дорожке кто-то появится. – Не могу же я тебя оставить.

– Аркаш. Я в порядке. Это пройдет. Уходи.

Она вскочила на ноги.

– Давай я позову кого-ни...

– НЕТ! – Маккин оттолкнулся ладонями от стены и тяжело опустился на траву. Ужасающе медленно он полуобернулся и поймал руку остановившейся девушки. Это удалось ему не с первого раза – словно слепой юноша загребал пальцами воздух, пока Аркаша сама не протянула ему руку, и он не вцепился в нее мертвой хваткой. Слабый свет упал на его перекошенное лицо. Клеймо Седны вернулось. Оно переливалось и пульсировало, как расплавленный свинец в замысловатой формочке.

Аркаша сжала ладонь русала – ледяную и в то же время обжигающе горячую. Ощущая пульсацию в каждом пальце, будто рука находилась одновременно под двумя потоками воды противоположных температур, девушка наклонилась к юноше, вслушиваясь в едва слышимый шепот.

– Не зови. Сынов Седны боятся. Очень... очень плохая репутация. Раньше... раньше убивали. – Маккин отпустил Аркашину ладонь и вновь отвернулся к стене, делая натужные вдохи. – Но демоны не боятся. Они развлекаются. Любят играть с необычными игрушками.

Тело юноши пронзили судороги. Голова затряслась, рот практически выплевывал хрипы пополам со стонами.

– Макки! Да что же это! – У Аркаши закружилась голова, мысли перепутались.

– Не зови, – просипел русал, сгибаясь пополам от нового приступа. – Сейчас пройдет. Не могу… не могу сосредоточиться, чтобы удержать эту форму.

– Форму человека? – Аркаша больше боялась того, что не услышит ответа. Что она будет делать, если не услышит даже хрипа?

– Человек на земле… – Маккин застонал, и Аркашу накрыла волна жалости. – Русалы не дышат на земле, им нужна... вода.

Прошла мучительная минута, но Маккину не становилось лучше. В груди закололо, и Аркаша с усилием вдохнула воздух, сообразив, что из какой-то внутренней болезненной солидарности тоже не дышала.

Вглядываясь в подрагивающую спину ее нынешнего и, дай небо, будущего соседа, девушка вдруг успокоилась. Холодная злость на несправедливость мироздания, возникшая еще в тот момент, когда тетя Оля, хохоча, заставила ее сидеть на холодной скамье, лишая возможности изливать горе слезами, и ставшая спутником по жизни, начала просыпаться. Злость на свои лживые улыбки перед сердобольной Бобруйской, чьи цепкие глазки шныряли по ее комнате, выискивая признаки недолжного воспитания со стороны Ольги Захаровой. Злость на свою бесхребетность и незнание конечных целей, когда только и оставалось, что прицепиться к чужим мечтам и амбициям, воображая, что они являются ее собственными.

А сейчас – злость на жестокость мира, где существо, не желающее никому зла, вынуждено страдать. Именно, страдать. Не улыбаться, не смеяться, а корчиться от боли, пока более низменные в своих помыслах сущности бродят, не обременяя себя грузом эмоций.

Приблизившись к сидящему на траве Маккину, Аркаша прижалась к его широкой спине и обхватила руками. Избавив голову от лишних мыслей, девушка начала медленно покачиваться, воображая себя маятником на старинных часах.

– Что ты делаешь? – тихо спросил Маккин, не переставая дрожать.

– Представь, что это лодочка качается на волнах. Медленно движется по течению.

– Русалы живут под водой.

– Тогда это подводное течение, – нашлась Аркаша, не переставая баюкать юношу. От его кофты пахло свежестью утра, а оголенная шея русала источала аромат морского бриза – сладковато-манящий и чистый.

Как, наверное, противно ему ощущать прикосновения ее грязных пальцев и пропитанных потом и гарью влажных волос. Отогнав расстраивающие мысли, Аркаша прикрыла глаза и сама представила хрупкую посудинку, обласканную нежными морскими волнами. Тише, тише, беззвучно, без единого всплеска.

Увлекшись умиротворяющими фантазиями, Аркаша не сразу заметила, что вокруг постепенно воцарилась тишина. Хрипы прекратились.

Тело Маккина под ее руками закачалось – русал начал поворачиваться. Опомнившись, Аркаша хотела отстраниться, но Маккин внезапно обхватил ее руками за талию и прижался лицом к ее животу.

– Тебе лучше?

Зеленые глаза ошарашено уставились на девушку. Аркаша встревожено нахмурилась и потянулась коснуться волос юноши в успокаивающем жесте, отчего его глаза расширились еще больше.

Пробормотав извинения, русал отодвинулся.

– Тебе правда лучше?

– Вполне. Твоя помощь... бесценна.

– Ой, да ладно, – смутилась Аркаша. Мысль о том, что она только что стала участником сцены, у которой в идеале даже зрителей быть не должно, не давала ей покоя. Кто захочет выставлять свои слабости напоказ?

Сконфуженно потирая затылок, Маккин молча двинулся вдоль здания, кивком головы приглашая Аркашу следовать за ним. Что бы ни говорил юноша, как бы ни храбрился, походка выдавала: он слегка прихрамывал и время от времени дергал плечами, будто реагируя на нервирующие его шумы.

Аркаша не стала предлагать Маккину помощь, позволяя ему ковылять самостоятельно. Часто после интенсивных тренировок Коля, прилагавший усилий больше всех в их команде, едва мог ходить, однако упрямо отказывался опираться на Аркашино плечо. Пободавшись всласть с ним по этому поводу, девушка смирились. В последующие разы она просто шла рядом, чтобы он не упал. Одно ее присутствие не позволяло ему упасть. Гордость, черт бы ее побрал. Сохранить мужское самолюбие гораздо сложнее, чем женское. Женщины способны легко переключаться на что-нибудь более сумасшедшее, заставляя окружающих забыть об изначальных причинах обиды.

Адреналин выветрился, слабость растеклась по телу подобно жидкому теплу. Утомленный разум на время отключился и запустился лишь тогда, когда Аркаша ощутила под собой мягкое покрывало.

– Ох, как же я устал, – простонал Маккин, плюхаясь на кровать напротив. – Словно мешки с камнями целый день таскал.

– Те же ощущения, – призналась Аркаша, отодвигаясь к стене. – Только в меня, видать, этими мешками кидали.

– Уповаю только на то, что после нанесения метки демонская аура не будет так сильно давить на восприятие.

Помолчав с полминуты, Аркаша все-таки решила спросить:

– Русалов с севера действительно боятся?

Маккин жалобно вскинул брови и, отвернувшись, смял край покрывала в кулаке.

– Честно говоря, это последнее, о чем я хотел бы говорить.

– Извини.

– Да нет. Ты заслужила знать правду о том, с кем напросилась жить.

– Извини. Ну, за то, что напросилась.

– Не извиняйся. Я у тебя в долгу. Уже дважды. – Маккин вцепился в покрывало и второй рукой. – Сыны Седны считаются весьма агрессивным народом. Мнение, не лишенное крупиц истины. В привычку русалов с севера входят подводные игрища. И, к сожалению, играть они любят с теми, кто не умеет дышать под водой.

– Что значит «играть»?

– Топить. – Маккин произнес это с таким лицом, словно речь шла о готовке пирога или игре в салки. – Боже, у тебя так лицо побелело.

– Не ожидала попасть на посиделки маньяков. Честно.

– Стоп. Ты подумала, что все русалы такие? – Дождавшись кивка девушки, юноша взбудоражено замахал руками. – Нет, я не это имел в виду! Не все мы ужасны! Но, к сожалению, репутация идет впереди нас, а злые языки лишь подпитывают общую ненависть.

– Макки.

– Да?

– Я не ханжа и уж тем более не та, кто имеет право кого-либо судить. Поэтому мне важно знать лишь одно.

– Что?

– Ты не собираешься меня топить?

– Да что ты! Конечно, нет!

– Чудно. Значит, поладим.

– Все свои? – слабо улыбнулся Маккин.

Устало прикрыв глаза, Аркаша подняла руку и показала соседу большой палец.

– Спасибо за понимание. Давай обработаю раны на твоих коленях.

Сон как рукой сняло.

– А сможешь?

– Если позволишь.

– Что-то у нас какая-то учтивость на учтивости сидит и учтивостью похлестывает.

– Это плохо? – расстроился Маккин.

– Не знаю. – Аркаша спустила ноги с кровати. – Приступай, док. Хуже уж точно не будет.

Покопавшись в сумке, юноша извлек флакон с голубоватой густой жижей.

– Живой поток. Натуральный, без примесей.

– Чума. Это надо глотать?

– Ни в коем случае! Наружное применение. – Маккин встал перед Аркашей на одно колено и, капнув на ладонь пару капель, принялся старательно втирать смесь в ее кожу вокруг ран. Мышцы под кофтой ходили ходуном от прилагаемых усилий, но пальцы касались девичьей кожи с порхающей легкостью крыльев бабочки.

Внезапно распахнувшаяся дверь разрушила кратковременную идиллию. Пузырек с жижей выпал из рук русала, когда в комнату влетел черно-белый пушистый вихрь.

– Доча, я дома! – провозгласил Гуча, задорно подметая пол роскошным хвостом.

– Привет. – Аркаша легонько похлопала остолбеневшего Маккина по плечу и застенчиво вернула его отпавшую челюсть на место. – Знакомься, Макки, это мой попечитель Гучебей.

Деловито осмотревшись, скунс наконец сосредоточил внимание на представшей перед ним сцене: коленопреклоненный юнец перед его дочей.

– Ляжки святых! – Гуча в панике замотал головой. – Притормозите-ка! Я совсем недавно стал папаней и еще не готов становиться дедулей!

– Ты о чем? – нахмурилась Аркаша.

– Вот об этом! – Гуча начал угрожающе наступать на изумленно пялящегося на него Маккина. – А вы, молодой человек, истинный грубиян. Без моего благословения заритесь на деточку?! Не выйдет, юный шалопай!

– Гуча, ты, похоже, неверно понял. – Аркаша поспешно сделала знак русалу встать с колен. – Это не предложение руки и печени.

– Печени? – обалдел Маккин.

– Да хоть почек! – взвился зверек. – Коли в дар свои почки желаете моей принцессе преподнести, извольте прежде моего благословения просить.

Пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля, а рассерженный Гуча не заставил бедного русала выйти через окно, Аркаша пояснила:

– Это Маккин Моросящий. Мы с одного факультета, и он всего лишь лечит мои отбитые коленки.

– О, ну тогда ладно, – успокоился Гуча, продемонстрировав чудеса толерантности. – Только в следующий раз попрошу вас, молодой человек, не приходить в столь поздний час.

– Прости, Гуч, но выгнать Маккина не получится.

– Ты недооцениваешь мой талант, – откликнулся скунс, чинно шествуя в противоположный конец комнаты. – Как миленький вылетит. Да хоть через окно.

«Ну да, ну да».

– Он вообще-то тут живет.

– Нет, здесь живешь ты, – поправил подопечную Гуча. – И моя скромная персона.

– В списке я была записана как парень, мы в мужском общежитии, и меня подселили к нему, – на одном выдохе отчеканила Аркаша.

– Ляжки святых! То-то я смотрю, слишком чисто везде. – Скунс заторопился к выходу. – Нужно скорее сообщить администрации и переселить тебя к девушкам.

– Были уже. Провал. Общежития забиты под завязку. И нам разрешили жить вместе при условии, что наша комната будет на особом контроле коменданта и моего попечителя. Так что, Гуча, контролируй! – торжественно сообщила Аркаша.

– Что за напасть. – Скунс с подозрением оглядел Маккина, который с самым что ни на есть кротким видом сидел на кровати и смущенно улыбался. – Волчара в обители святой овечки.

– Предпочитаю быть бараном с крупными рогами, – проворчала Аркаша, которой не пришлось по вкусу сравнение с овечкой.

– Давай-ка начистоту, Аркаша. – Гуча встал на задние лапы и с помощью девушки взобрался на кровать. – Типчики вроде него крутятся вокруг тебя постоянно или нет?

– Типа него?

– Парни. Юные самцы – чаще без башни, – подстерегающие прекрасных дев в темных углах. Потому что, если такие постоянно крутятся поблизости, то мне следует знать об этом заранее. Прикуплю мухобойку и позаимствую у приятеля мушкет.

С губ Аркаши сорвался смешок.

– Не волнуйся. Моя невзрачная персона способна заинтересовать разве что ауропожирателей. – Поразмыслив, девушка с неохотой добавила: – И демонов. Но исключительно с гастрономическими целями.

– Когда это ты успела с ауропожирателями повстречаться? – забеспокоился Гуча.

– Всего с одним. – Теперь-то об этом можно было говорить беспечно. – В Бездне.

– Детеныш, а ты везучая, как я погляжу. – Скунс растянулся на покрывале и с любопытством воззрился на подопечную. – Всего-то и нужно было, что сесть на ученический поезд до шестнадцати часов и доехать до Блэк-джека.

– К сожалению, никто не разъяснил мне детали, – съязвила Аркаша, дернув покрывало на себя так, что Гуча взлетел в воздух и мягким клубочком скатился к противоположному краю кровати. – Еле ноги унесла.

– Но ведь унесла, – резонно заметил скунс, выпутываясь из собственного хвоста. – Следует во всем видеть положительные стороны.

– Оптимист ты наш. – Аркаша закатила глаза. – Отлично, тогда проживание с Маккином – это обстоятельство положительное. Ну а что? – Она пожала плечами, про себя посмеиваясь над недовольной мордочкой скунса. – Следую твоему совету.

– Ясно. – Гуча повернулся в сторону Маккина. Тот подобрался. – Особого выбора у нас нет, молодой человек, но хочу предупредить: глаз с вас не спущу... – Угрожающее шипение переросло в тихое сопение, а затем в посвистывающий храп. Великий защитник невинных дев бесславно вырубился.

– А он у тебя... – Маккин растерянно посмотрел на стену за Аркашей, словно та могла помочь ему подобрать нужные слова. – Суровый.