Текст книги "Янтарин"

Автор книги: Катерина Шишканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Или не заря?

Дымка уплотнилась – и на каменную площадку ступила женщина, зябко передёргивая узкими плечами. Слишком длинные волосы мазнули по щиколоткам, оставляя на ногах мокрые следы. В больших глазах плескалось море. Наяда сощурилась на солнце, квадратные зрачки стали шестиугольными звёздами и, прежде чем успела спрятаться в тень мраморных колонн, на лестнице послышался перестук копыт.

– Доброе утро, вода, – взошедший на площадку чуть склонил голову, завесив лицо чёрными как смоль волосами. Из одежды на нём был только кулон-трилистник из малахита. Торс был бесстыдно оголён. Ниже… четыре лошадиные ноги нетерпеливо загарцевали, когда глаза наяды опустились к самым копытам. – Всё ещё не подружилась с солнцем?

– Дружить с конями я тоже как-то привычки за собой не замечала, – наяда чуть поджала губы, но кентавр лишь фыркнул и прошёл на своё место – один из лучей выложенной белым камнем пятиконечной звезды. Его вынужденная собеседница встала напротив – заняла своё.

– Чёй-то воздух как-то натянут, – гибкая, словно кошка, в центр пентаграммы спрыгнула девчонка, едва переступившая порог отрочества. Одежда на ней была самая варварская – драные тугие лосины, из-за кожаного плетёного пояса торчит рогатка, меховая драная же безрукавка, зашнурованная на груди грубыми шерстяными нитками и… всё. Тёмные короткие волосы с прозеленью, вызывающе жирные и немытые, стояли торчком, лаково переливаясь на солнце. Наяда чуть скривилась, взглянув на босые ступни явившейся – девица на собрание пришла с толстой коркой грязи вместо мокасин. Да и вообще, чистоплюйством не страдала – пыльная, чумазая, она чувствовала себя вполне комфортно. И на кривые взгляды наяды чихать хотела. Как и всегда.

– Нилл, Родомир, – поприветствовала варварка.

– Здравствуй, Лейм, – кентавр искренне улыбнулся девчонке, ставшей по левую руку от него на свой луч. – По-прежнему разбойничаешь?

Нимфа щёлкнула языком по ровным зубам, села на пол, достала складной нож и принялась стругать свою рогатку, совершенствуя её форму.

– Вообще-то на собрания проносить оружие запрещено, – заметила наяда.

– Людишки совсем охамели, Родомир, – не обращая внимание на замечание соседки слева сказала Лейм. – Прут в мой лес, словно к себе домой. Буквально на неделе выперла целое стадо – деревья рубили, расчищали место для панской усадьбы. А вот тебе ещё одна байка – говорят, эльфы решили покинуть наш мир. Целыми толпами уходят из лесов Нерререна. Представляешь?

– Не представляет, – воздух сжался тугой пружиной и реальность выплюнула на четвёртый луч молодого мужчину – счастливого обладателя обаятельной улыбки и хитрых прищуренных глаз. Пепельные волосы его были перехвачены на лбу плетёной тесёмкой. Поверх – ромашковый венок – единственное яркое пятно во всём облике: всё остальное было слишком… серым – глаза, одежда… крылья. – Не представляет, – повторил только что явившийся, – наш Родомир счастливый хозяин земель, отдалённых от людских поселений. И не людских.

Кентавр улыбнулся и ему – чуть сдержанней, чем нимфе и наяде, и всё же вполне искренне.

– И тебе здравствуй, Ферекрус. А где же замыкающий? Вы всегда появляетесь вместе.

– Янтарин припозднится, у него проблемы с драконами.

Нил удивлённо округлила водянистые глаза.

– Вроде же были грифоны?

Лейм скривилась словно от пощёчины и зашипела.

– Грифонов выбили ещё несколько лет назад, Нилл, – глядя в небо непринуждённо заметил кентавр. – Припоминаешь?

Наяда фыркнула. В отличие от отшельника Родомира, её род, живший в непосредственной близости от людей, никогда не лез не в свои дела и всегда немножко отставал в событиях.

– Ну вот все и в сборе, – серокрылый Ферекрус хлопнул в ладоши, отвлекая внимание от сконфуженной Нилл. – Можно начинать.

Появившийся на горизонте субъект несколько раз хлопнул мощными кожистыми крыльями и, слепя присутствующих литым золотом чешуи, опустился у пятого луча, зацепив развернувшимся хвостом треножник с жертвенной чашей.

– Дракон? Янтарин послал вместо себя дракона?

– Нилл, не вредничай.

– А ты вообще не смеешь обращаться ко мне по имени после того, что вытворил с моей сестрой!

– А что я вытворил? Малышка Лиам сама подбила меня на побег. Романтическая натура, м-да. Букет ромашек, пара слов – и девчонка поплыла. Кто ж ей виноват, что на ангела я похож только внешне?

Лейм прыснула в кулачок. Нилл метнула в её сторону свирепый взгляд, но нимфа его проигнорировала.

– Привет, Пламень, как поживаешь, дружок?

Дракон заурчал, выдохнув в сторону наяды клуб огня. Ферекрус скосил на него хитрые лисьи глаза и тоже улыбнулся.

– Что ж, если все в сборе?..

– Дракон будет вместо Янтарина?

– Нилл!

– Родомир, это дракон! Он даже общаться с нами не умеет.

– Возможно, это мы не можем? – весело предложил Ферекрус. Лейм подняла на него смеющиеся глаза.

– В любом случае нас он понимает, – решила нимфа, – и брату своему передаст услышанное.

– А говорить всё равно буду я, – серые исполинские крылья расправились, заслоняя взошедшее уже солнце. – Вы все должны были почувствовать, как изменился этот мир. Наша сила истаивает. Подвластные нам земли и твари истребляются. Люди расселились слишком быстро и на законы бытия им чихать, а это нарушило баланс сил.

– А заодно и пошатнуло твою власть, – хихикнула наяда.

– Твою – тоже, – одёрнул кентавр. – И всех нас. Вспомните. Янтарин уже не в первый раз отсутствует на собрании, решая проблемы. С грифонами ли, драконами – не важно. Буквально на той неделе я отбил раненого единорога у кучки дикарей. Они даже не поняли, почему я отпустил смертельно раненое животное и не позволил добить его. И тем более – забрать рог, – всех присутствующих, кроме дракона, передёрнуло. – А по дороге сюда видел, как пожар выедает степной север. Вы все это видите. И не говорите, что не заметили, как упали наши силы. Нилл, ты слышишь всю землю – через ручьи, протоки, каналы. Скажи, что говорит тебе Мать Земля? Разве она не стенает, жалуясь на то, что люди, это обезьянье племя, наловчились перекрывать ей вены?

Наяда вздохнула, но промолчала. Все и так прекрасно знали. И могли добавить от себя.

– Они расстреляли моих девочек, – неожиданно тихо сказала Лейм и её сросшиеся на переносице брови надвинулись на потускневшие зелёные глаза. – Люди в лесу. Они выпустили по нам залп из таких стальных гнутых штуковин, похожих на луки. И стрелы в них были необычные – короткие и без оперения.

– Арбалеты, – неожиданно безрадостно сказал Ферекрус, сходя со своего луча и набрасывая на поникшие плечи девочки свой плащ. – Это изобретение людей. Как и многое другое.

– О да, – с чувством сказала Лейм, шмыгая носом. – И мне бы очень хотелось думать, что огонь всё же принёс им не Янтарин.

– Можешь быть спокойна, это не я, – вспышка пламени, повеяло запахом ночного костра. Мальчишка щёлкнул пальцами, сгоняя со своего луча примостившегося дракона. Чуть сощурил глаза необычного огненного цвета – словно бушующая лава в разломе вулкана – наверняка пробрался в голову к своему дракону, подзеркаливая недавний разговор. – О, так вы только начали.

Его волосы, ярко-охряные в лучах алой зари, разочарованно потускнели до насыщенно-рыжего. Сам он выглядел немногим старше Лейм. Только взгляд, слишком серьёзный для ребёнка, выдавал в нём нечеловеческую кровь.

– Мы как раз успели поплакаться друг другу в жилетки, – усмехнулся Ферекрус, возвращаясь на свой луч.

– Тогда всё в порядке. Не будем распыляться по пустякам. Нам нужно создать барьер от изменений. Что-то, что поможет сдержать исчезающую магию.

– Умом рехнулся, малец? Моя сила должна будет валяться в каком-то пыльном сундуке, лишь бы плохие люди ей ничего не сделали? Нам она дана не для того.

– Во-первых, Нилл, возрастом мы равны, сколько я помню, – юноша опять прищурился, но от этого его взгляда наяда ощутимо задымилась и стала испаряться, – огонь и воду создали одновременно, чтоб они не изничтожили Землю Мать. А во-вторых, мы не заберём силы и не запечатаем их в сундуках – всего лишь скопируем отпечаток того, что имеем сейчас и вложим в некий предмет, который сможем всегда держать при себе. Согласитесь, это единственное, на что мы сейчас способны.

– А что будет дальше? – спросил молчавший доселе кентавр. – Заряженные амулеты – это сильное оружие. А ну как кто-то про них прознает? Как мы сможем их защитить? И что будет с нами после ритуала? Такого ещё никогда не делали.

Ферекрус, до этого времени задумчиво жевавший губы, щипнул себя за крыло, выдрав пук серых маховых перьев.

– Вот и узнаем, – морщась сказал он, разглядывая добытый материал. – В конце концов всегда можно подстраховаться. В нашем деле без круговой поруки нельзя. Лейм, ты со мной?

Нимфа достала из-за пояса болт, прилаживаемый на арбалеты – подобрала после той атаки в лесу. Даже не стальной – серебряный. Горько улыбнулась – за нежить приняли… Кровь сестёр она смыть смогла, но как иссушить пролитые по ним слёзы?

– Ещё бы!

– Родомир, тебе повезло больше всех из нас – твоё племя не пострадало, но ты ведь сам недавно вспоминал про единорога. Неужели ты считаешь, что на одном они остановятся?

Кентавр дёрнулся и опустил голову.

– Я согласен.

Янтарин перевёл взгляд на упрямо поджавшую губы наяду.

– Нилл, мне нужно напоминать про высушенную в Кулан-Таре реку? Кажется, это был твой дом до недавнего времени.

– Ребята, я действительно не считаю их злом, – почти жалобно пробормотала она. От прежней надменности не осталось и следа. – Они просто не знают законов, потому и вредят. Нужно всего лишь объяснить, они поймут.

– А никто и не говорит, что они глупцы, – заметил Ферекрус. – Не имея магической силы, в этом мире сложно прожить, а они умудрились не просто выжить, но и… хе… выжить ближайших соседей – тех же эльфов. И их слишком много. Люди теснят иные расы и те, исчезая, забывают нас.

– Так что же мы, просто будем смотреть, как они свинячат на наших землях, и спускать им это?

– Лейм, в тебе говорит злость за сестёр, но не все они такие. Недавно у старого вулкана я познакомился с одним мальчишкой, который приручил феникса, представляете? Обычный мальчик и огненная птица. И ожоги его не останавливают, если честно, я их и не нашёл; он даже со своими соплеменниками подрался, когда они хотели забить феникса камнями.

Нимфа фыркнула.

– Ты готов защищать любого убогого, пустившего умильные слюни на твоих птичек. Ещё скажи, что этот храбрец к дракону приглядывался.

– Он на нём летал, – бесстрастно подтвердил Янтарин, не мигая глядя на собеседницу. Лейм зашипела рассерженной кошкой.

– Дурак! Они истребляют нас, считают, что мы погань, нелюди. Конечно мы не люди, ещё б кто попытался причислить меня к сему презренному племени! Они вырезают моих оборотней, считают их недочеловеками, выбили всех твоих пегасов, Ферекрус, жгут твоим, Янтарин, огнём, твои, Родомир, земли. Нилл… разве не от этого стада существ отбивал тебя Янтарин год назад, когда они держали тебя в бочке из-под… напомни… из-под капусты? Или клюквы?

Наяда залилась краской.

– Лейм, угомонись, – попросил Янтарин. – Ты пугаешь Пламеня.

Свернувшийся клубком дракон приподнял золотую морду, укоризненно посмотрел на названного брата и зевнул.

– Неужели? – хмыкнула нимфа. – Ну, допустим, тот мальчик действительно такой из себя чудесный – ну так в семье не без урода.

– В большой семье и уродов насчитается немало, – Янтарин с протянутой рукой шагнул к упрямо задравшей подбородок девице и перед самым её носом разжал ладонь. Бледно-розовое солнце пыхнуло в руку медовой радугой, отразившись в… – Глянь. Неужели пресмыкающиеся, к которым ты так упорно причисляешь людской род, смогут сделать такую вещь?

На ладони лежала огранённая янтарная капля с застывшей в ней раздвоенной веточкой. Капельки воздуха, попавшиеся в янтаре, посверкивали словно мелкие жемчужинки. Солнце взошло, распылив по небу тонкие облака и поразительные волосы огненного бога играли такими же жемчужными бликами.

Нимфа раздула ноздри, свела на переносице брови.

– Подобрали где-нибудь, – буркнула она.

– Нет, ты же знаешь. Пускай их мастерство и не такое изящное, как у эльфов, но и они могут создавать прекрасные вещи. А мы научим жить их в ладу с природой.

– Или уйдём в небытие, – так же упрямо пробурчала Лейм.

– Или уйдём в небытие, – согласился Янтарин. – Бросай хандрить. Нилл права – люди не зло. Но это не значит, что мы не должны защититься от их навалы.

– И потом… – Янтарин и Ферекрус мрачно переглянулись, – здесь, на востоке, появилась новая сила, некое тёмное братство – не боги, не духи и не люди. У них своё божество – Морта. Смерть. Ферекрус, никак в силу своей скромности, умолчал, что уже сталкивался с одним из них – когда тот во славу своей богини попытался выкачать из него жизненные соки. Теперь эта тварь рыщет в поисках понравившегося ей лакомства. Старайтесь поменьше светиться со своей силой, особенно теперь, когда она слабнет.

Кентавр стукнул копытом и обвёл присутствующих – насупленных, вызывающе гневных и просто напряжённых – спокойным взглядом чёрных как ночь глаз.

– Значит, вопрос решён?

Все нестройно согласились.

Ферекрус задумчиво провёл своим пером через кулак.

– Осталось только решить, как будут выглядеть наши амулеты.

Янтарин посмотрел на янтарную каплю в руке, задумчиво склонил набок голову.

– И кто станет защищать Землю Мать, когда наша сила сойдёт на нет…

– Теперь поняла?

Фелиша открыла глаза. Дракон лежал рядом, зажмурившись, но он за ней наблюдал – так и не вылез из головы.

Солнце окрасилось истерично-алым – совсем не таким нежным, как та заря над белым храмом. Краски заката растеклись по всей земле – нерреренский лес стал багровым и неуютным, будто зарево от далёкого пожара, что тысячу лет назад выедал Землю Мать. Вода в озере, такая же красная, как и небо, тихо шуршала о песок. Того же цвета, что кровь в каменной чаше…

– Выброс-сь из головы, глупыш-шка, – дракон по-змеиному свернулся вокруг своей всадницы, медленно выдувая пастью тёплый воздух. – Многих из-с них теперь уже нет, а те, что выжили, с-слишком изменилис-сь – и внешне, и внутренне. Даже Родомир. Раньше он был в курс-се вс-сего, неважно какое рас-с-стояние отделяло его от предмета интерес-са. Теперь же за пределы с-своих земель его вынудило уйти лишь нападение Оникс-са.

– Ты похож на того золотого дракона, Пламеня. Ты его потомок?

Янтарин приоткрыл золотистый глаз.

– Мы все его потомки, – мысленно ответил он.

Фелиша, не подымаясь, ткнула собеседника кулаком в бронированный бок.

– Ладно, с-сдаюс-сь, во мне течёт его кровь, – согласился многотонный Янтарин с девчонкой, едва ли переплюнувшей бараний вес.

Удовлетворённая, принцесса заурчала.

– И вс-сё же… что ты вынес-сла из этой ис-стории?

– Я наконец-то узнала, в честь кого тебе дали такое забавное имя.

– Фелиш-шия…

– Ну ладно. Кажется, тот мальчик, о котором говорил огненный бог – это наш прародитель – первый воин-феникс. От него пошла наша история, ведь так?

– Верно. Юлифь. Первый вс-садник золотого Пламеня. Огненный бог оч-щень его ценил. В его чес-сть вс-сегда называли с-самого быс-строго и ловкого, того, кто летал на золотом драконе. Феникс-сы избрали вас-с как защитников и феникс-сами вас-с нарекли, чтобы помнили свои корни.

– Мы – защитники земли?

– Не земли – Земли. Она – наш-ша мать, наш-ша жизнь, наш-ш дом. Вы защищаете вс-сех нас-с от нас-с же с-самих. Раньше этим занималис-сь те пятеро, но их время уш-шло.

– Осталась куча артефактов, – принцесса провела пальцами по шее, там, где с детства болталась на верёвочке память о матери.

– Половина куч-щи, – лениво поправил Янтарин, вновь разворачиваясь. – Ферекрус-с рас-спрощалс-ся с-со с-своим пером, когда память о нём полнос-стью ис-счезла из с-сердец с-смертных. Родомир рас-сплатилс-ся трилис-стником за свой табун, забитый камнями фанатиков из Феклис-сты. А крош-шка Лейм тем арбалетным болтом рас-сколола Геону на ос-строва, чтобы только люди не тронули её лес-с и её с-сес-стёр. За ос-ставшимис-ся ведёт охоту Мортемир. Ты уже должна была понять, что один из артефактов – янтарная капля твоей матери. Гельхен с-сглупил, когда подарил артефакт ей.

– Опять эта скотина?

Дракон улыбнулся про себя – уже "скотина". Замечательно.

– Отметь, я всё слышала, – хмуро предупредила девушка.

Он лениво шевельнул хвостом.

– Не уходи в дебри, принцес-с-са, ты забыла ос-сновную мыс-сль. Артефакт не должен попас-сть в руки этого падальщ-щика. Каждый из них может одарить такой влас-стью, о которой даже подумать с-страшно. И каждый уникален – дополнительная с-сила ко вс-севлас-стию в руках маньяка: это с-страшный с-сон небожителей. Он гоняетс-ся за ос-статками предыдущих з-сащитников, ос-собенно за теми, у кого ес-сть нужные побрякуш-шки… Или за теми, кто может привес-сти нужную личнос-сть…

– А на меня-то ты чего так пялишься подозрительно? Я не знала, что этот кулон волшебный, иначе бы в жизни Филе не отдала. Меня тогда чуть инфаркт не посетил, когда на его карету Оникс напал!

– И час-сто ты видишь брата?

– Бывает. Но только на большом расстоянии. Когда мы поссорились в палаце, я не смогла его засечь, хотя точно знала, что эта пакость крутится поблизости.

– А твой брат? Он умеет чувс-ствовать?

– Я не знаю. Для него мир устроен иначе. Но он всегда знает, что со мной и где меня искать, если я в беде.

– Любопытно. Ты знаеш-шь, что боги пользовалис-сь подобной ментальной с-связью? Передавать на рас-с-стояние мыс-сли они не могли, но вс-сегда являлис-сь в храм, ес-сли так было нужно, хотя и не договаривалис-сь заранее. И они чуяли, когда кто-то попадал в беду.

– Боги, – тихо повторила Фелиша, – я думала, они… другие.

– Какие?

– Ну… не такие бессильные, наверное. И не такие сварливые. Что-то более возвышенное и неземное.

Янтарин открыл оба глаза, какое-то время смотрел на распластавшуюся в форме морской звезды девчонку, уткнувшуюся носом в песок, ещё хранивший тепло солнечного дня.

– Знаеш-шь, Фелиш-шия, от того, что пес-сок когда-то переплавили в с-стекло, он не перес-стал быть пес-ском. – Дракон сквозь сжатые челюсти выпустил голубой язык пламени, влепившийся между его передних лап. Потом подцепил носом получившуюся вязкую кашу и отправил в озеро. От прикосновения с раскалённой массой вода зашипела. Янтарин лениво пошевелил хвостом, извлекая остывшее стекло, и шлёпнул его перед носом своей всадницы. Та высунула из песка нос и с любопытством уставилась на мутноватый стеклянный камень размером с кулак.

– Ты имеешь в виду, что боги когда-то были обычными смертными?

– Поч-щти. Боги жили, чтобы служить и защ-щищ-щать их, конечно они должны были понимать, что именно они защ-щищ-щают. Их пороки и слабос-сти – вс-сего лишь необходимый атрибут, печать с-силы. Чтобы не зазналис-сь час-сом. К тому же эта пятёрка в с-свою очередь поклонялас-сь иной с-силе… Той, что избрала их, – Янтарин хитро сощурился. – Не догадываеш-шьс-ся?

– Земля Мать, – осипшим голосом прошептала принцесса.

– О да. Она, родимая. Возможно, она и ес-сть бог, возможно, она с-сущес-ство иного порядка, возможно, её не с-сущес-ствует и вс-сё же она дала им с-сил.

– Тогда какой смысл? Почему именно эти пятеро? Что отличает их от других?

– Хороший вопрос-с. Их отличает бес-с-смертие. Не абс-солютное, конечно же, и проявлетс-ся оно уже после… ритуала. И вс-сё же при необходимос-сти, эти с-созданя удирали от с-смерти с-сотни лет. Они подчинили с-себе обс-стоятельс-ства, вс-сегда наперёд зная, куда идти не с-стоит или почему с-следует пос-ступить именно так. И эта с-спос-собнос-сть дейс-ствительно врождённая. За вс-сё время с-сущес-ствования этого мира повелителей с-случая проявилос-сь не так уж и много – так, по нес-сколько штук в каждом поколении. Этим прос-сто повезло оказатьс-ся в нужное время в нужном мес-сте. И те, в конечном с-счёте, потеряли с-свои с-спос-собнос-сти. Не оправдали ожиданий Матери.

– Жаль. В том смысле, что я бы очень хотела пообщаться с таким, кто прогибает под себя весь мир. А ещё лучше – попробовать самой.

Принцесса мечтательно зажмурилась. Дракон оскалился в ухмылке.

– Ну, это прос-сто. Тебе вс-сего лишь надо найти Ключника, который взломает пос-следний артефакт, не принадлежащий ни одному из богов. – В нём подароч-щек для потомков – с-спос-собнос-сть ломать обс-стоятельс-ства.

– Который? – она мигом вскочила, готовая искать заветную бирюльку. Дракон хрюкнул. – Ну и сама догадаюсь, – принцесса зашевелила пальцами, в уме просчитывая названные артефакты и вспоминая те из них, что уже исчезли. Янтари, не мигая, следил за своим фениксом. Гельхен не обрадуется. А с другой стороны – он даже не феникс, чтобы решать судьбу Фелиши.

Поднялся, сверкнув в вечернем воздухе чешуёй. Шкура Пламеня горела тем же золотом, только более насыщенным. От её сияния до слёз резало глаза, а вот Янтарин… Его чешуя потухла и могла пылать лишь в Кулан-Таре. И всё же он был потомком первого дракона…

– Слушай…

– Да?

– Я… я говорила с Родомиром о Фелишии и её новом имени.

– Да?

– Я, конечно, понимаю, если ты возмутишься и всё такое…

– Ч-што уже с-случилос-сь?

Фелиша вздохнула.

– Всё то же. Моя мама.

Дракон склонился над фениксом и неожиданно лизнул девчонку тёплым шершавым языком по волосам.

– Ты права, я не зас-служил с-своё имя. Ты так ни разу и не наз-свала меня им.

– Чего ты улыбаешься? Уже подзеркалил, да?

– Да! – голос Гельхена. Драконьи губы даже не шевелились.

– Значит, Пламень?

– Я не зас-служил это имя. – Золотые глаза печально закрылись. – Оно не даётс-ся в наказание, только в награду.

Тёплая рука легла на золотую чешую. Дракон вздрогнул, но не отстранился, только сдавленно вздохнул, обдав прильнувшую девчонку жаром.

– Думаю, я свыкнусь.

– Ваше Высочество!

– Блин, встряла, – буркнула принцесса. – Такое ощущение, что Веллерен его специально на меня натаскивал.

Господин Хольт вышел на пляж в сопровождении Архэлла и нескольких своих молодцев. На плече одного из воинов болталась косуля. Дракон заинтересованно поднял морду.

– Пожалуй, с-стоит прис-смотреть за Матильдой, – задумчиво протянул Пламень. – Она с-сейчас-с голодная, опас-сная. Для кос-сули.

Развернул крылья и взлетел.

– Стой, подожди меня!

– Принцесса!

– Стой, ящерица треклятая!

Начальник охраны приближался. Принц взглянул на запаниковавшую девушку и, бросив что-то Хольту, направился в лагерь.

Дракон завис над головой принцессы, тяжело хлопая крыльями.

– Ну, так ты летиш-шь?

– Нашёл кузнечика. Садись.

– Заполз-сай, – перед девчонкой гупнулся драконий хвост. – Давай-давай, не верю, что ты не умееш-шь, хе-хе.

– Ваше Высочество, стойте!

– Да, щас!

– Надо поговорить!

– Гони, ящерица!!!

Пламень хакнул и взмыл в небо.

– Скаж-ши, какого леш-шего ты тас-скаешь с-с с-собой эту пакос-сть?

– Заглохни, саламандра. Ты собирался по своим делам? Вот и порхай отсюда. Я до лагеря сама доберусь. Чуть позже.

– Я тебя пос-среди лес-са с венцом и рогом не ос-ставлю. Забыла про с-свою руку?

– Да кому я тут нужна? К тому же они больше не вредничают, лежат себе смирно. Я просто… просто хочу побыть здесь. Тут… мило.

Пламень оглядел выжженную поляну: хрустящую под лапами корку пепла, остовы чёрных мёртвых деревьев.

– Оникс-с ис-спакос-стил не только с-столицу – выис-скивал прячущееся в чаще ополчение.

– Он же вроде не огневик, – принцесса растёрла в руках щепоть пепла, вслушиваясь в его хруст. Пепел оказался тёплым, почти горячим. Шальная мысль стрельнула лучистой молнией. Мортемир не был фениксом и всё же нашёл общий язык с драконом… А что если не с одним? – Так сколько, говоришь, у падальщика драконов?

Пламень задумчиво щёлкнул зубами.

– Так вот почему вы с Матильдой удираете из лагеря! Патрулируете границы Нерререна?

– Не буду тебе меш-шать нас-слаждаться уединением, – он расправил крылья, готовясь взлететь.

…Матильда не так умеет путать мысли. Не расскажешь ты – расколется она…

Дракон выругался.

– Сколько было драконов?

…Они появились с востока – пышущие пламенем, готовые рвать и выжигать всё на свом пути. Некогда защитники и помощники, мудрые советники и просто преданные друзья, теперь эти твари подпалили всю страну с четырёх сторон, оставляя лишь небольшие просеки: слишком торопились к столице.

Нерререн пылал в ночи, как огромный факел и ничто не могло справиться со взбесившейся стихией. Люди, те, что не обезумели от страха и боли и каким-то чудом уцелели в адском пожаре, вытаскивали из-под обломков зданий тела погибших. И предавали земле за разрушенными стенами Валенсии. Уже на новом кладбище – прежнее, что было ещё со времён эльфов, разворотили огненные твари.

И только раздробленность людских земель и малая численность выживших в этом кошмаре не позволила разнести по миру потрясающую и ужасающую весть: Нерререн перестал существовать…

– Много. С-с дюжину так точ-щно. Они ударили по вс-сему Нерререну одновременно и выжгли больш-шую его час-сть. Как раз перед приездом твоего брата.

– Дерево тлеет, – отрешённо заметила Фелиша. – В опустившихся сумерках это хорошо заметно. Значит, они по-прежнему здесь?

– Залетают время от времени… Тот, что похозяйничал на этой поляне, от нас-с удрал. И наверняка не с-сегодня-завтра доложитс-ся хозяину.

– И как скоро ты собирался меня обрадовать?

Дракон вновь расправил крылья.

– Зачем? Ты и так ночами не с-спишь – вс-сё над с-своими с-сокровищами чахнешь. А тебе с-следует учитьс-ся управлятьс-ся с-с огнём. Для этого нужны тишина и покой. В любом с-случае, я с-смогу увес-сти тебя за пятнадцать минут, – и, не дав ей возмутиться, быстро добавил, – откуда мы летели – ты видела, – дракон пакостно хрюкнул. – Передавай привет жениш-шку.

И улетел.

Фелиша показала ему в спину язык и развернула тряпицу, в которой лежали венец и рог единорога. Рука принцессы нерешительно зависла над рогом. Серебряный свет, который когда-то лился из витой кости, со временем померк, теперь же едва мерцал слабыми редкими вспышками.

Ферекрус и остальные изменились в лице, когда кентавр рассказал про тех варваров, что напали на единорога. Когда-то это было больше, чем просто преступление. Это было так же невозможно, как… как пытаться рассечь в воздухе перо. Хотя, нет – за рассечённое перо не вздёргивали на городской площади. И всё же этого было недостаточно. Светлые непорочные создания, некогда вольно жившие в этих лесах, видели, как зарождается магия, они сами были её чистым порождением, настолько безгрешным и светлым, что даже распоследний упырь ни разу в жизни не оскалил на них клыки. Только люди, единственные создания, так и не научившиеся слышать Землю Мать, подняли копья и решили, что им всё сойдёт с рук.

Фелиша всегда это чувствовала, хоть и не могла оформить мысли. Возможно, поэтому выкрала рог, чтобы грязные лапы убийц единорога не опорочили памяти об этом невероятном животном? Во всяком случае, в тот момент она меньше всего думала о слепой сестре или изуродованном лице брата. Да и потом мысль мелькнула и растаяла. Таша в любом случае откажется: она не захочет менять слепоту, из которой всё видно и понятно, на зрение, которое слепит зрячих хуже всякой темноты. Диметрий тоже не согласиться подправить лицо. Для него это что-то вроде клановой печати: отменный знак, по которому его узнают даже на островах Геоны. Ну и похвастать перед друзьями он любит, а чем бахвалиться, как не крестом Повелителя Душ?

Принцесса ещё раз взглянула на тухнущий рог. Потом на выжженную поляну. Драконий огонь не только превращает живое и неживое в пепел, он прожигает землю до корней. Здесь ещё долго ничего не вырастет. Если только…

Фелиша прикусила губу. Взять в руки рог она так и не отважилась. Вместо этого вытрусила из тряпицы венец, по примеру Вертэна нацепив его на руку, завернула в неё рог и принялась рыть руками припорошенную пеплом землю. Когда ямка была готова, не удержалась – ещё раз развернула рог.

– Интересная вещичка.

Девушка дёрнулась, резко обернулась. На краю поляны стоял мужчина. Неверный свет взошедшей луны искажал его черты. И всё же голос – хрипловатый и надтреснутый – его выдал: предводитель селян.

– Добрый вечер, – подозрительно протянула она.

Этот тип ей не нравился: заросший, кряжистый, совершенно не похож на других нерреренцев. И смотрел он на неё колючими подозрительными глазами, словно на сбежавшую каторжницу.

– Что ты там прячешь за спиной, детка? Надеюсь, ты не решила прибить меня этой чудной вещицей?

Рог предательски пыхнул – слабо-слабо, но этого хватило, чтоб глаза мужика вспыхнули.

– А знаешь ли ты, кукла, – Фелишу передёрнуло: куклой её называл только Вертэн. – что энергии в этой штуке хватит на целую деревню, разгромленную драконами? Такую, как моя.

– В нём не осталось энергии, – дрожащим голосом ответила принцесса, делая незаметный шаг в сторону живой изгороди за спиной.

– Его можно выгодно продать, – в отличие от девушки, мужик шагнул нагло, уверенно, сократив расстояние чуть ли не в половину.

– Это противозаконно, – ещё один шаг. Чуть более заметный. Мужчина криво улыбнулся и сделал два.

– Если знать правильных людей, закон может отойти в сторону и отдохнуть.

Фелиша не выдержала – развернулась и побежала.

Он прыгнул на неё развёрнутой пружиной, сбил с ног и навалился сверху. Не помня себя от страха, она завизжала. Нерреренец схватил её за плечи, развернул к себе лицом.

– Замолчи, замолчи сейчас же, – хрипло процедил он, впиваясь пальцами в худые ключицы девчонки и безумными глазами обыскивая её вырывающуюся фигуру. Нашарил мерцающий рог, но вырвать из побелевших пальцев не сумел: Фелиша чудом вывернула руку и заложила за спину, одновременно прижав собой и свалившимся сверху мужчиной. – Ты и понятия не имеешь, каково это – смотреть, как на твой дом падает здоровенный дракон; знать, что ты ни за что не успеешь и не сможешь спасти своих родных, слышать их крики, стоны, вой! Ты никогда не рыла яму для братской могилы, чтоб похоронить почти всех твоих близких, друзей и знакомых вместе только потому, что не в силах вырыть ямы для каждого. Ты ни разу в жизни не разбирала обсмаленные черепа и не гадала, кому же они принадлежат – сыну или дочери. И не смей орать, ты не имеешь права на это, ты, драконья девка!

Девушка упёрлась свободной рукой и ногами в мужика и скинула его с себя.

– Ах ты тварь! – он удивлённо уставился на свою дымящуюся грудь. Фелише на секунду показалось, что раненая недавно рука словно вплавилась в тело обидчика. Он схватил её за волосы и мазнул ладонью по лицу. В глазах у принцессы потемнело.

– Отойди от неё, – очень тихо и всё же достаточно слышно прозвучал из темноты злой голос.

А чтобы приказ не перепутали с просьбой, рядом со взбеленившимся психом в землю впилась стрела.

Архэлл подошёл медленно и нарочито спокойно. Только трясущиеся руки выдавали, как тяжело ему даётся это спокойствие. До хруста сжал кулаки, разжал, присел на корточки перед Фелишей, заботливо проведя ладонью по покрасневшей от удара щеке.