Текст книги "P.S. моей ученице (СИ)"
Автор книги: Каролина Дэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)
– У нас осталось два часа. Как ты думаешь, успеем мы с тобой нарядить елку и приготовить праздничный ужин? – не ответив на ее благодарность словами, поинтересовался я, понимая, что если сам переживу этот день в полном равнодушии к какому-либо веселью, то для нее новый год, перерастающий в день рождения, который и так, видимо, испорчен, не может закончиться так уныло. Мне хотелось устроить такой праздник, который она не смогла бы забыть. Вечер, где мы забудем о статусах, о конфликтах. Вечер, где мы будем одни, и нам не сможет никто помешать. Сегодня.
¬– Хочу на это надеяться. Если честно, я подумала, что вы вообще не встречаете новый год, – напомнив сказанные ранее мною слова, произнесла Вика, посмотрев на меня немного недоверчиво. Понимаю, на то были причины, ведь я говорил об отреченности в этот день, а теперь спрашиваю о том, как нам лучше отпраздновать новый год. Странно, правда?
– Так и есть, – не отрицая, ответил я. На ее лице появилось непонимание, а темные брови изогнулись в каком-то недоверии.
¬– Тогда к чему весь этот маскарад? – не унималась девчонка. Еще бы она сложила руки в боки и была бы похожа на одну очень хорошую женщину. Точнее на женщин. На мою маму и Тасю.
– В моем доме важная гостья, не думаю, что ей придется по душе скучный вечер без еды и праздничного настроения, – честно ответил я. Сказал то, что давно крутилось в моей голове, стоило ей перешагнуть порог моей квартиры. Еще сидя в такси, я понимал, что обратно домой, откуда она ушла, свою малышку не отправлю, а сама она не уйдет.
Наверное, какие-нибудь сраные романтики сочли бы этот день, как волшебный, но помимо нахождения рядом одного важного в моей жизни человека, я не замечал здесь ничего такого. Будто не праздник преподносит сюрпризы, а именно она. Эта маленькая малышка, смотрящая на меня несколько минут назад с надеждой в глазах, чья макушка была усыпана крупными хлопьями снега, придала этому дню второе дыхание. Необыкновенность. Сказочность. Подобное чувство последний раз я испытывал очень давно. С Тасей. Только она могла своей очаровательной улыбкой затмить всех вокруг, в том числе и мою неприязнь к новому году. Сейчас происходило то же самое. Вика одним лишь своим появлением наполнила пустующую долгое время ячейку внутри меня. А главное – я не чувствовал себя обязанным, просто знал, что так надо. Не только ей, но и мне.
Как ни странно, время пролетело довольно продуктивно. Я заставил Вику принять горячий душ, предоставив свою одежду и чистое полотенце, а сам в это время установил елку, которую купил на всякий случай ради Анюты, ибо поезда к тестю и теще могла в любой момент сорваться. Давно я не наряжал это колючее дерево, которое всей душой ненавидел и желал сломать, однако девушка за дверью ванной комнаты останавливала меня от этого действия. «Это ради нее» – пронеслось в голове. Ради нее одной я иду на такие жертвы, ради нее одной иду против собственных принципов и это касалось не только чертовой елки, но и наших отношений в целом. Наверное, я не до конца осознавал, насколько сильно сломал себя ради того, чтобы просто находиться рядом с ней и не бояться преград. Хотя… они еще дадут о себе знать. Но не сегодня. Не сейчас, когда мое настроение приподнялось с появлением Вики, а ее слезы я рассчитываю больше не видеть. Кроме слез счастья, конечно.
Она вышла из душа спустя минут пятнадцать в том же платье и тонких колготках. Все-таки не захотела надевать футболку и шорты, которые я преподнес? Неважно. Это ее дело. Зато заплаканное личико превратилось в более-менее человеческое. Без макияжа она выглядела куда лучше, чем с потекшей чернотой под глазами, а взъерошенные волосы после фена придавали ей немного подростковой небрежности. Моя девочка. Кое-как воздержался от того, чтобы подойти и провести рукой по длинным волосам. Нет. Не сейчас. Позже, когда она окончательно придет в себя.
Пока я искал в шкафу давно заставленные всеми возможными предметами игрушки, Вика готовила праздничные блюда. За короткое время она уже успела освоиться на моей кухне, орудуя всеми возможными кастрюлями и ножом. Такими темпами хозяйкой станет, хотя я особо и не возражаю, главное, чтобы мы не отравились и не бегали в сортир в новогоднюю ночь. В какой-то момент, когда я уже установил елку и принялся размешивать по своему вкусу игрушки, у меня сложилось впечатление, что новогоднего ужина мы не дождемся в принципе. Почему? Хотя бы потому, что наш «повар» не просто не готовила, а, стоя на месте, наблюдала за моей работой. За моими действиями и переходами из одного конца комнаты в другую. Даже не поворачиваясь к ней лицом, я ощущал, как она двигалась снизу вверх по моему телу, а прислушавшись к звукам на кухне, осознал, что Вика занята отнюдь не готовкой.
– Сафронова, перестань летать в облаках, – прикрикнул я, повернувшись к ней лицом. Она не сразу, но пришла в себя, будто вернулась из рая – настолько разочарованным оказался ее взгляд, однако, вновь посмотрев мне в глаза, немного улыбнулась. – Ты уже доделала салат? – спросил я, глядя на ее работу.
– Почти, – скомкано ответила Вика. Смутилась? Ничего страшного. Люблю наблюдать, когда твои щечки краснеют, а взгляд становится лукаво-провинившимся. Люблю, когда твои полные губки растягиваются в легкой улыбке. Люблю, когда маленькие пальчики на руках собираются в замок, потому что ты не знаешь, куда их лучше деть. Просто люблю эту обыденность в тебе, моя малышка. Просто люблю…
– Заканчивай и пошли наряжать елку, – позвав девчонку на помощь, я стал дальше заниматься украшением дерева, а через некоторое время включил телек, чтобы не было скучно в такой тишине. Да, давно я не занимался этой хренью. Последний раз мы наряжали елку вместе с женой, не подозревая, что в тот момент она носила нашу маленькую дочь под сердцем. Тася всегда пыталась подготовить все к празднику самостоятельно, а я иногда помогал ей развесить «правильно» игрушки, не смея перечить женскому вкусу. Все эти годы получалось красиво, только сейчас мое «творение» больше похоже на безвкусицу. Так оно и получилось, а Викин взгляд подтвердил мои догадки.
– Это никуда не годится, – заявила она, подкравшись незаметно ко мне за спину. Нет, я не испугался внезапного присутствия девчонки, но слышать этот вердикт из ее уст не особо приятно. Хотя с другой стороны лучше слушать критику, чем видеть, как она льет слезы.
– И что ты предлагаешь? – спросил я, игриво улыбаясь ей. Она с умным видом смотрела то на меня, то на эту чертову ель, хотя чаще заглядывала все-таки не меня, останавливаясь то в районе глаз, то в районе губ. Твою ж мать, Вика, не смотри так на меня, а то не выдержу и поцелую так дерзко, что забудешь собственное имя!
– Немного разнообразить. Можно? – недоверчиво спросила она.
– Прошу, – дав полную свободу действий, она тут же обрадовалась, а в зеленых глазах, которые стали ярче с момента нашей встречи на улице, появились счастливые искры. Ты так любишь этот праздник или мое разрешение настолько важно для тебя? Какая разница? Главное – ты счастлива.
Оставшиеся минуты прошли как одна, вызвав у меня чувство ностальгии. Вика указывала, куда нужно развешивать те или иные гирлянды, а я покорно выполнял просьбы, если самостоятельно она дотянуться не могла. Конечно, я мог принести ей стул и заставить все развешивать самой, но делать этого не хотелось хотя бы потому, что мне нравилось стоять рядом с ней и слушать приказной тон малышки. Мне нравилось иногда закинуть длинную мишуру ей на шею и притянуть ближе к себе. Нравилось дергать маленький носик костяшкой указательного пальца, а затем слышать возмущения с ее стороны. Нравится видеть радостную улыбку на пухлых губах. Такую милую и искреннюю. Она больше не напоминала мне школьную ученицу, а я не чувствовал себя учителем.
– Странно, что вы не нарядили елку раньше. Аня наверняка расстроилась, – практически закончив наряжать елку, высказала Вика.
– Она каждый новый год проводит с родителями моей жены, так что ей скучать не приходится, – ответил я. Почему-то сейчас, обсуждая с Викой мою дочь и ее местонахождение, я задумался о ней. Вспомнил, когда в последний раз переодевался дедом Морозом и дарил ей подарок, размышлял, что новогодние праздники она всегда проводила вдали от меня. Наверное, если бы Тася выжила, то новый год мы бы встречали вместе. Я бы надевал костюм доброго дедушки Мороза, который принес подарки для маленькой кучерявой девочки, а Тася – его внучкой, то есть Снегурочкой. Моя жизнь протекала бы по-другому, правильнее и счастливее, однако я сам себя загнал в эти рамки обыденности и рутины. Сам.
– Вы скучаете по ней? – полюбопытствовала девчонка. Этот вопрос казался мне риторическим, но я все равно ответил на него:
– Да. С Анечкой было бы гораздо веселее, – произнес я, понимая, что с одной стороны желал присутствия дочери, но с другой радовался, что сейчас ее не было рядом. Да, я размышлял сейчас не как отец, а как мужчина, желающий провести эту ночь с одной прекрасной девушкой. За эти мысли я долго буду корить себя, но надеюсь, что Аня с возрастом все поймет. Я ведь не бросал ее на произвол судьбы и не прошу никогда. Как и девушку, смотрящую на меня любопытными глазками.
– Я спрашивала о жене, – ее слова застали меня врасплох. Почему она спросила о Тасе? Зачем ей это знать? Так странно, что одна любимая женщина спрашивала меня о другой. О той, что дала мне почувствовать первую настоящую любовь, а не мальчишескую влюбленность. О той, кто подарила мне маленькую девочку. О той, кого я потерял несколько лет назад, периодически продолжая переживать этот день.
– И по ней я тоже скучаю, – честно ответил я. Этот разговор казался мне странным, словно я сидел на детекторе лжи, рассказывая всю правду о прошлом. Открывал свою душу, свои чувства. Свою боль. Да, мне все еще больно от той потери, однако рана перестала кровоточить давно, оставляя за собой лишь рубец. Важно не это. Сейчас я почувствовал, что тот самый рубец потихоньку заживает, затягивается, совершенно не оставляя за собой следов. Он исчезал на глазах с того момента, как в моей жизни появилась одна девушка, о которой я не смел мечтать. Моя Вика. – Знаешь, впервые за пять лет я не хочу о ней думать, – выпалил я, не сразу осознав смысл сказанного. Я всегда буду помнить о своей жене, но в будущем я хочу видеть перед собой лишь одну. Мою малышку.
– Простите за такой вопрос. Я не хочу видеть вашу грусть, – в ее голосе появились виноватые нотки, однако я старался их не замечать. Незачем. К чему эта грусть, когда мне хотелось радоваться? К чему страдания, когда я был счастлив? Даже не так, я очень счастлив. Такие чувства я испытывал лишь с одной женщиной, но Вика будто раздвинула границы дозволенного, дав мне почувствовать нечто большее. Большее, чем просто любовь.
– Поверь, в последнее время только ты вызываешь у меня улыбку, – взглянув в ее малахитовые глаза, в которых тут же появились небольшие искры, я потянулся к ней и поднял маленькое личико за подбородок. Этот жест, казалось, стал привычным для меня, а главное, мне нравилось ее подчинение. Ее щеки слегка покраснели, а взгляд старался смотреть куда угодно, пока малышка не поняла, что больше некуда – перед ней был лишь я.
И она застыла. Остановилась на моих глазах так же, как и я на ее красивом и чистом взгляде. Радостном и одновременно искреннем. Влюбленном в меня. В какой-то момент хотелось поступить, как эти чертовы романтики из бабских книжек – заставить время остановиться, чтобы вдоволь насмотреться в любимые глаза девушки. В глаза моей маленькой малышки. Хочется наблюдать в них эту влюбленность и окрыленность вечно. Наверное, я сумасшедший, раз не могу оторваться от человека? Да, признаю, я – больной ублюдок, но мне нравится быть им. Если нужно стать идиотом только ради того, чтобы вот так свободно смотреть в Викины глаза, не обращая ни на что внимания, я стану им.
Возможно, я бы вечно любовался своей малышкой, пока привычный шум музыки из телека не сменился речью президента. Как всегда, нас прерывают в самый неподходящий момент. Досадно. Только сейчас я понимаю, что мы не просто застряли во времени, любуясь друг другом, но и не успеваем в принципе: стол не накрыт, гирлянды не все развешены до конца, а напитки находятся хрен знает где.
– Накладывай быстро оливье, а я открою шампанское, – быстро среагировав, скомандовал я и бегом понесся к тумбочке возле окна, где обычно хранил алкоголь. В этот день я планировал насладиться любимым «Хеннеси», но Вика вряд ли поддержит такую затею. Хорошо, что у меня нашлась бутылка шампанского. Думаю, ей придется по вкусу.
Я едва справлялся с бутылкой, не разлив и капли, Вика судорожно старалась отыскать тарелки на полках и разложить салат по порциям. Да, к праздничному столу не мешало бы купить закуски. Стоп! Они же есть в холодильнике! И колбаса, и рыба. Но разве сейчас это имеет значение? Вот и я думаю, что нет. Пока достал два хрустальных бокала, моя малышка примчалась с двумя наполненными салатом тарелками.
Куранты начали свой бой, однако нас в это время совсем не отвлекали, скорее поторапливали. Считать, конечно же, никто не успевал, ибо каждый из нас занимался своим делом. Вика еще неизвестно зачем метнулась за нарезанным заранее хлебом. «Все предусмотрела, моя маленькая женщина» – пронеслось в моей голове. Эта мысль заставила меня улыбнуться, когда я завидел довольное личико девушки.
Только к десятому бою мы расставили все по местам и стояли с наполненными шампанским бокалами. Запыхавшиеся, но довольные, что успели вовремя, хотя я думал, что все пойдет насмарку.
– Двенадцать! – напоследок мы успели завопить во весь голос, перед тем, как услышать радостные возгласы от соседей и с улицы. – С новым годом! – уже тише, практически одновременно выкрикнули мы, выпив до дна шампанское. Фу! Хрень собачья! Как моча носорога! Никогда не любил этот напиток, однако я не подал виду хоть малейшей своей неприязни к игристому вину, ведь она смотрела на меня, не отрываясь, когда глоток за глотком выпивала свою порцию праздничного алкоголя. Так пронзительно. Ярко. В какой-то момент два больших изумруда будто светились в полутьме гостиной, освещаемой лишь гирляндами елки, заставляя меня смотреть лишь на них.
Мне не терпелось прижать ее к себе. Все эти часы, проведенные вместе, все время, когда понял, что влип по самые яйца. Когда осознал, что она не просто моя вечно страдающая ученица. Она моя женщина. Маленькая женщина, затмившая что-то в моей душе и заставляющая совершать немыслимые поступки, которые раньше презирал. Которые считал глупыми и необдуманными. Однако сейчас я действовал точно так же. Необдуманно. Нет! Вру! Я размышлял об этом очень давно, представляя в своей голове разнообразные картинки.
Вот сейчас я делаю шаг ей навстречу, ощущая ее волнение даже на таком расстоянии. Затем еще ближе, чувствуя аромат ее тела. Немного необычный, если честно. Вика пахла моим шампунем и гелем для душа, однако запах спелой клубники все равно просачивался сквозь мужские средства гигиены. Родной запах этой малышки ничем не отбить, но я и не хотел этого. Я желал чувствовать ее естественный аромат, видеть естественный взгляд и взмах темных ресниц. Одна ресничка упала на ее милое лицо, которую я поспешил стряхнуть, только после этого не убрал руку, как должен был, а продолжил гладить ее нежную кожу, стряхивая периодически невидимые пылинки. Ласкал слегка выпирающие скулы, проводил пальцами по лицу все ниже и ниже, а большим коснулся все еще потрескавшейся кожи на губах. Такой нежной, но все же изнуренной. Не волнуйся, мы быстро от этого избавимся.
Я почувствовал, как ее дыхание участилось, а небольшая грудь вздымалась чуть быстрее, чем раньше. Наверное, если бы не наш непрекращаемый зрительный контакт, она бы закрыла глаза от наслаждения. Я бы довольствовался одним лишь покладистым видом свысока, улыбался бы в ответ, зная, что она вряд ли это заметит. Но все пойдет по другому сценарию, хотя бы потому что закрывать глаза она не собиралась, а стоять и просто смотреть на нее я больше не в силах.
Я нежно прижал свою малышку свободной рукой за талию, практически не оставляя между нами свободного пространства. Оно нам не было нужно. Зачем? Мы не в школе, чтобы соблюдать границы дозволенного. Здесь, в моей квартире, эти правила не действовали. По крайней мере, мы оба это понимали. Вика сразу же сообразила, к чему я клоню, опустив свои маленькие пальчики мне на плечи. Она и раньше трогала меня за плечи, касалась шеи и грудной клетки, но сейчас будто прикасалась к моему телу впервые, медленно проводя ладонью то по обнаженным футболкой рукам, то по груди, то по шее. Каждая моя мышца непроизвольно напрягалась в том месте, где касались ее пальцы, будто передо мной впервые стояла представительница прекрасного пола. Блядь! Больше не могу! На хуй эти прелюдия!
– Вика, – шепнул я. – Давай притворимся, что я не твой учитель, а ты не моя ученица, – предложил я после ее красноречивого вопроса. Я больше не в силах смотреть на нее, находиться рядом и не прижимать к себе, не в силах смотреть на смеющиеся глаза и нежную улыбку, не притронувшись к ней своими пальцами. Не в силах держаться на таком крошечном расстоянии и не поцеловать эти сладкие губки, от контакта с которыми у меня сносило крышу.
Небольшим рывком, не резким, но и не слишком медленным, я прикоснулся к ее красивым пухлым губам, прижимая за талию еще сильнее, будто боялся, что она может вырваться. Но этого не происходило. Она не хотела уходить от меня, как и я от нее, отвечая на мой поцелуй с той нежностью, на которую всегда была способна, подавляя мою звериную сущность. Поцелуй получился не слишком нежным, но и не таким страстным, как в клубе или в школьном коридоре. Мы поддерживали этакую золотую середину. Но я и не хотел давить на нее. Мне хватало нежных движений языком по ее потрескавшимся губам, которые я давно мечтал увлажнить, хватало ее прикосновений к моим плечам, к которым она прижималась все сильнее. Мне хватало ее одной, чтобы утолить голод. Нет, не физический. Душевный.
Голод по любимой женщине, понимая, что она никогда от тебя не уйдет по своей воле…
Мне просто снесло башку. Я чувствовал себя не взрослым здравомыслящим мужчиной, а мальчишкой, впервые познавший чувственный поцелуй с девушкой. Я не желал останавливаться, даже когда у меня заканчивался воздух в легких, не хотел отпускать ее из своих объятий, несмотря на необходимость.
Не хотел отпускать родную душу.
Я всегда думал, что по-настоящему полюбить можно лишь единожды. Этого мнения я придерживался даже после смерти Таси, приняв законы жизни как данное. Но после встречи с ней, с Викой, реальность перевернулась с ног на голову. И я полюбил ее, несмотря на предрассудки и предупреждения друзей. Порой мне кажется, что жизни до нее не существовало: я не ходил в детский сад, не гулял на выпускном, трахая одноклассницу в кустах, не оканчивал университет с красным дипломом, не женился, не заводил детей. Не терял любимую женщину. Не переживал большую черную полосу, растянувшуюся на несколько лет. Ощущение, что именно сейчас она закончилась. Одним пронзительным взглядом малахитовых глаз она вычеркнула всю память о моей жене, подарившей мне дочку, стерла боль, которая преследовала меня днями и ночами.
Однажды она заставила себя ненавидеть, но не приложила никаких усилий, чтобы я полюбил ее…
Мы долго наслаждались губами друг друга, не в силах оторваться хотя бы на секунду, лишь потребность в кислороде заставила меня остановиться и перевести дыхание, глядя в безумные глаза моей девочки. Отстранившись, мне показалось, что Вика издала недовольный стон. Хотя нет, не показалось, судя по разочарованному выражению лица. Ничего, малышка, скоро мы продолжим начатое.
– Скучала, – шепнула она, притягиваясь ко мне, будто пыталась слиться с моим телом. – Сильно скучала, – продолжила, коснувшись крохотной ладонью по моей щеке. Наверное, немного неприятно касаться щетины, хотя она не прекратила свои действия, улыбаясь мне радостной улыбкой.
– Я так долго ждал, когда смогу так просто прикоснуться к тебе, – так же, как и она до этого прошептал я, лаская левой ладонью ее раскрасневшееся лицо. Я заметил, как Вика заворожено смотрела то в мои глаза, то на мои губы. Наверное, они так же распухли, как и ее. Такие же покрасневшие, более пухлы, чем раньше. Изумительно.
– Почему ты не сделал это раньше? – поинтересовалась она.
– Сомневался, – честно ответил я. Бессмысленно сейчас врать и оправдываться несуществующими отговорками. Зачем начинать наши отношения со лжи? Вот и я не видел в этом нужды. Ложь во благо? Нет, не тот случай.
Я заметил, как милое девичье личико на секунду стало серьезным, однако взгляд оставался таким же ярким, как и раньше. Таким же сияющим. Счастливым. Поверь, я тоже счастлив находиться рядом с тобой. Счастлив гладить твою нежную кожу, заправляя за ухо мешающую прядь гладких темных волос. Я счастлив, не только потому, что ты находишься рядом со мной. Ведь ты тоже счастлива, а это гораздо важнее.
– В чем? – не отставала малышка, опуская руку с моей щеки на плечи.
– В себе. Я не хотел причинять тебе боль, и так наломал дров, – и зачем я это сказал? Мы оба прекрасно понимали, что я и так наделал глупостей, нанеся моральный вред не только себе, но и ей.
– Это стоило того, чтобы быть рядом с вами, Станислав Родионович, – с нежность произнесла Вика. Эти слова с одной стороны не могли не радовать меня, а с другой – заставили напрячься. Официальность. От произнесенных из ее уст имени и отчества я вновь почувствовал себя тем, кем являлся уже четыре месяца. Учителем. Возможно, я бы никак не отреагировал на этот факт, но слышать, как любимая девушка называет тебя на «вы» не особо приятно. Даже больше – заставляло меня вновь почувствовать себя чертовым педофилом, несмотря на то, что я на протяжении нескольких дней не считал себя таковым, ища оправдания в своей голове. Теперь же это гадкое чувство вновь давало о себе знать.
– Зови меня просто Стас, – попросил я, заправляя вновь мешающуюся прядь волос за ухо. – Я не хочу чувствовать себя учителем рядом с тобой, – объяснил я свою позицию, хотя в этом не было никакой нужды. Вика сама прекрасно понимала, что рано или поздно это должно случиться, тем более мне самому придется называть ее по имени не только в своей голове, но и наяву.
– Хорошо, Станисл… Стас, – осеклась она. – Непривычно немного, – ее нежные щеки, которые я периодически поглаживал свободной рукой, моментом покраснели, а кожа стала горячее, чем была до этого момента. Даже свой прекрасный взгляд устремила к полу, словно нашкодившая хулиганка.
– Ты быстро привыкнешь, я тебе обещаю, – привычным жестом, я поднял лицо своей малышки за подбородок, встречаясь с глазами цвета свежей зелени, а затем, не выдержав, вновь прикоснулся губами к ее. Совсем ненадолго. Однако этот поцелуй оказался куда нежнее предыдущего.
Наверное, это и есть абсолютное счастье, знать, что на свете есть девушка, готовая идти куда угодно за тобой. Хоть на край света. Я так часто ранил ее, причинял боль, но она все равно не отказалась от меня, словно непробиваемый танк. У Вики было много поводов меня возненавидеть, послать куда подальше и больше не вспоминать. Но она меня любит. И я буду ее любить. Вряд ли, после пережитых испытаний, я оставлю ее на произвол судьбы в полном одиночестве. Мы связаны одной нитью. Мы единое целое. Только я и она.
– Чем займемся? – вновь прервав наш поцелуй, спросила Вика, лукаво посмотрев мне в глаза, будто задумала какую-то авантюру.
– Предлагаю наконец-то поесть, – произнес я, указав на все еще нетронутые тарелки с салатом. Вряд ли она не проголодалась за те часы работы, которую мы провели вместе, а я был бы не прочь наконец-то наполнить свой желудок. – В холодильнике есть колбаса и красная рыба. Если хочешь, можешь принести, – глаза девочки тут же загорелись еще ярче, чем огни на чертовой елке и, быстро преодолев расстояние до холодильника, прискакала обратно ко мне с нарезкой. Тоже больше любишь колбасу, чем рыбу? Я запомню этот выбор. Запомню каждую деталь о тебе. Всю тебя.
С каждой пройденной минутой я становился гораздо счастливее. Мы кормили друг друга салатом (кстати, никто из нас не дристал), норовя тыкнуть друг друга вилками, колбасной нарезкой, которую в конечном итоге доела Вика. Я внимательно наблюдал, как она языком поддевала кусочек колбасы из моих рук, а затем клала в рот. Так нежно, но слегка развратно. Эротично, но в то же время совсем невинно, будто совмещала в себе несовмещаемое. Возможно, она не находила в этом ничего особенного, однако мне так не казалось. Я не отстранял свой взгляд ни на секунду, чтобы не упустить хоть малейшее движение этих губ. Как бы мне хотелось, чтобы она проделывала так же со мной.
И она, словно прочитала мои мысли, переключилась на меня.
Заметив пожирающий взгляд с моей стороны, она тянулась ко мне, утягивая в страстный поцелуй, сидя на диване. Нет, не такой страстный, как в клубе, но все же не нежный. Далеко не нежный. Моя девочка прекрасно умела целоваться для своего возраста, учитывая, что в ее жизни существовал лишь один парень. Хотелось мысленно поблагодарить Ларина за азы, которыми она теперь владела, однако профессионализму я научу ее сам. Покажу, как язык может ласкать губы, как делать его то мягким, то твердым, доставляя своему партнеру удовольствие. Покажу, что и руки не должны лежать на месте. Я многому научу свою малышку. Но не сейчас. Всему свое время. Нам нужно привыкнуть к этим отношениям, научиться доверять друг другу, не надавливая и не прогибаясь под правилами, установленными обществом. Мы выстоим. Сможем. Теперь я в этом уверен, как никогда ранее.
Малышка уснула у меня на руках ближе к четырем часам утра, свернувшись справа от меня калачиком. Я хотел накрыть ее одеялом и дать выспаться на достаточно просторном диване, однако она только сильнее прижималась ко мне, будто боялась потерять себя, что будить ее я не стал. И мы заснули вместе, в моей комнате, как только я отнес ее на руках в кровать, напоследок почувствовав, как она вновь прижалась ко мне, а во сне услышав шепот: «Ты мое все», которое разлилось во мне каким-то целебным лекарством. Та ячейка, которая пустовала долгое время в моем сердце, наполнилась эмоциями, воспоминаниями о ней. О моей девочке. Поверь, малышка, ты тоже мое все, и я не отпущу тебя ни за что на свете.
