Текст книги "P.S. моей ученице (СИ)"

Автор книги: Каролина Дэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

Всего лишь нервы…

Надо сказать, в школе творился сырбор. Ученики бегали, как сумасшедшие, а девушки резко вспомнили о моем существовании, обращая на меня куда больше внимания, чем в обычные будни. В этот момент я проклинал всех и вся, когда на меня набежала толпа нарядных девушек из одиннадцатых классов, вешаясь на спину и спрашивая, буду ли скучать по ним этим летом. Наверное, они надеялись увидеть меня в следующем учебном году. Но я прекрасно осознавал, что больше не увижу эти кокетливые мордашки и любопытные взгляды молодых особ. Интересно, буду ли я скучать по этой школе? Вряд ли. Меня мало волновали ученики, вешающиеся с самого первого моего появления в этом здании, я мало общался с преподавателями и старался держаться в стороне после случая с историчкой. Но, надо признать, наверное, я буду некоторое время тосковать по школе, по узким коридорам, в которых вышагивала хрупкая девичья фигурка, по своему кабинету, где я ласкал трепетные губки моей малышки, да и по этой атмосфере в целом. Возможно, если бы не работа в школе, я бы не встретил здесь свою девочку, не влюбился бы в собственную ученицу, словно какой-то мальчишка, у которого играли гормоны. И я рад, что все заканчивается так хорошо. Без последствий. Рад, что могу оставить своих учеников в надежных руках, не опасаясь ничего.

Однако эти мысли сразу же изменились через час, как я пришел в школу…

Пока в мой кабинет не ворвалась заплаканная Вика как раз в тот момент, когда я собирался в актовый зал, как классный руководитель выпускного класса. Слезы з потемневших мраморных глаз текли по ее щекам, косметика немного размазалась, расплываясь черными ручейками по лицу, а маленькие кулачки сильно сжали мою рубашку и притянули к себе в поисках сочувствия и чего-то еще. Защиты. Будто я способен уберечь ее от горечи и боли. Но в состоянии ли я это сделать? Да! Определенно. Только я не догадывался, насколько сложной окажется ситуация, в которую мы попали в самый неподходящий для этого день.

– Малышка, что с тобой? – тут же поинтересовался я, притягивая свою девочку крепче. Ее тело в моих объятьях периодически вздрагивало, а из губ вырывались громкие всхлипы, однако она не спешила произнести вслух слова, которые затем повергли меня в шок.

– Директриса знает о нашей связи, – слегка заикаясь, проговорила Вика. – Она предложила мне переехать в Питер, чтобы быть подальше от тебя, иначе исключит меня из школы, – скороговоркой произнесла малышка, утыкаясь обратно мне на плечо. Я не боялся, что ее тушь испачкает мою рубашку – сейчас не до этих мелочей. Даже не так. Меня не удивила осведомленность матери о наших отношениях, больше я поразился ее предложению. Какой нахуй Питер? Что там забыла моя малышка? А главное – как отреагировала в самом начале Вика и что ответила матери? – Я отказалась, – словно читая моя мысли, уверила меня она. – Я не оставлю тебя, Стас, – с каждыми произнесенным моей малышкой словом я не мог поверить в эту реальность. Я не мог понять, как моя мать узнала о наших отношениях, если отец обещал молчать. Я не мог осознать, зачем она попыталась отослать мою девочку в треклятый Питер. Для чего? Да мы встречаемся, но зачем она попыталась отнять ее у меня и, хуже того, исключить? Нет! Я не могу потерять свою девочку в тот момент, когда наши отношения так окрепли и перешли на достаточно серьезную стадию. Тем более Вика сама сказала, что не оставит меня никогда. Я должен защитить наши отношения, должен отстоять ее и свою честь. Не позволю, чтобы нас лишили будущего, а мою малышку – образования. Никогда!

– Я сейчас приду. Подожди меня здесь, – погладив напоследок любимое лицо и вытерев с глаз черные разводы большим пальцем, я оставил короткий поцелуй на пухлых губах и выбежал на всех парах в сторону директорского кабинета. Я не замечал недоумевающие взгляды учеников, не обращал внимания на женские возгласы, которые, казалось, преследовали меня весь день. Все это ерунда, пустяк по сравнению со сложившейся проблемой. Вашу ж мать, какого хера нужно было вмешиваться в мою жизнь именно сейчас? Да, мать всегда имела способность вставить свои пять копеек в мое пространство, но сейчас она перегнула палку, пригрозив Вике исключением. Или это такая шутка? Очень на это надеялся.

На мою радость, мать сидела на своем месте, будто поджидала меня, когда я, не постучавшись, ворвался в ее кабинет, а дверь громко стукнулась о стену и сразу же захлопнулась. Ее лицо не выражало какого-то возмущения или недовольства нарушением личного пространства, скорее наоборот на нем играло какое-то удовлетворение. Я бы удивился ее радости и легкой улыбке, но, как никто другой, знаю, что эти эмоции наиграны. На родное лицо матери надели маску, за которой не видно настоящих эмоций. Не видно никому, кроме меня.

– Зачем ты ей пригрозила? – с ходу начал я, облокотившись о широкий деревянный стол и наклонившись над маминым лицом, стараясь уловить хотя бы толику настоящих эмоций, однако она продолжила так же недоуменно глядеть в мои глаза, слегка приподнимая уголки губ.

– И тебе доброе утро, сынок, – невозмутимо поздоровалась она. – Думаю, тебе не нужно показывать фотографии, – пояснила мать, придвинув к противоположенному краю стола несколько совместных снимков с Викой. Она права – нет нужды в разглядывании наших фотографий с моей малышкой. Они меня не интересовали вовсе. Хотя кое-что необходимо прояснить…

– Откуда они у тебя? – спросил я, разрезая стальным тоном директорское помещение на невидимые полосы.

– Сейчас это не важно, – мать отодвинула фотографии в сторону, а затем, приподнявшись, исполнила мое тайное желание – сняла со своего лица маску и стала тем, кем была для меня всю жизнь. Матерью. – Какого черта ты завязал роман с ученицей? – рявкнула женщина, одаривая меня ледяным взглядом голубых глаз.

– Она уже совершеннолетняя, – парировал я, отстаивая свою точку зрения. Со стороны наши отношения можно воспринимать двояко, если не знать всех подробностей. И сейчас я бы рассказал все матери, поделился бы своими отношениями и любовью, которую подарила мне эта девочка, однако она не желала слушать мои доводы.

– Какая разница? – продолжала кричать женщина. – Она твоя ученица, а ты ее учитель. Знаешь, что тебя ждет, если папаша этой Сафроновой узнает о вас? Не знаешь? А я тебе расскажу! Он тебя в порошок сотрет! Подаст в суд на тебя, на школу и прощай не только твоя карьера, но и мое кресло, – такую мать я видел редко, только в моменты непростительных поступков с моей стороны, однако сейчас я не то, что не понимал позицию родительницы. Я не хотел ее понимать. Плевать мне на должность, карьеру и на отца моей малышки, который бросил ее семью ради любовницы. Он ничего не сделает ни мне, ни школе. Потому что ему плевать на эти факторы.

– Срать я хотел на карьеру, – прорычал я в ответ.

– А на мою должность нет? – громче, чем необходимо, прокричала мать, практически заглушая меня. – Ты думал головой, прежде чем трахаться с школьницей? Подумал, чем может закончиться эта история для меня и для отца? – а вот тут я слегка опешил. Первое время я только и делал, что думал о своих близких, затем, когда наши отношения с Викой переросли во что-то серьезное, мысленно я рассчитывал, что родные поймут меня и поддержат. Так произошло с отцом, хоть и не сразу, так произошло бы и с Анютой, когда та подрастет. Только я не предполагал, что мать не будет думать о моем будущем и поставит на кон мою жизнь ради собственной директорской карьеры.

– Тебе собственная репутация и мнение окружающих важнее, чем счастье собственного сына? – решил уточнить я, ибо эти мысли никак не хотели складываться в голове. Нет, не так, они вообще не воспринимались там, как единое целое. Это невозможно. Какой бы строгой не являлась моя мать, она навсегда останется женщиной, которая подарила мне жизнь, однако после сказанных ею слов, этот образ буквально рушился перед глазами.

– Да! Важнее! – прорычала женщина, далекая от моей матери. – Я не для того столько лет отдала этой школе, чтобы ты взял и разрушил все своей интрижкой и несущественным трахом! Завязывай с Сафроновой, иначе пеняй на себя! – напоследок произнесла она, присаживаясь обратно на свое место. Я так и нависал над ней, но, кажется, ее это мало волновало. Каждое слово матери просто-напросто не хотело восприниматься в голове. Это невозможно. Я всегда оправдывал ее, напоминая, что она не из тех карьеристок и эгоистичных стерв, которые ходили по головам. Как же я ошибался. Все эти годы я ошибался в своей матери, превознося ее на пьедестал. Но все это напрасно. Зря. Сука!

Я вышел из кабинета так же резко, как и вошел. На деле наш разговор занял менее пяти минут, но для меня буквально прошла вечность перед глазами. Я не верил ее словам, не верил в реальность, которая так резко опрокинулась на мою голову. Не может быть, чтобы родной сын интересовал ее меньше, чем должность директора. Но раз ей так дорого это место, раз она способна пойти на такие крайности, пусть терпит последствия. Всем пора узнать о наших отношениях!

Вошел я в свой класс довольно резко и быстро, вновь заслышав громкий стук двери о стенку, который неслабо напугал мою малышку, сжавшуюся в маленький комочек. Как я и просил, она ждала меня здесь, проливая слезы горечи. Поверь, мне тоже хочется сидеть и горевать, но делать это в стенах школы не вижу смысла. В принципе больше не вижу смысла здесь находиться. В какой-то момент, когда я вышел из кабинета матери, у меня сложилось впечатление, что мою девочку хотели отобрать у меня. Отнять. Разлучить нас раз и навсегда. Но я не позволю этому свершиться. Я не отпущу тебя, малышка. Мы всегда будем вместе. Всегда.

– Поехали отсюда, – не вопрос – констатация факта. Оповещение о том, что здесь нас больше ничто не держит. Не ожидая реакции Вики, я схватил ее за свободно покоящуюся ладонь и потянул за собой к выходу из класса, не забыв забрать сумку для ноутбука с некоторыми рабочими документами.

Вика что-то ответила мне тихим голосом, но я не совсем расслышал ее, выходя из класса за руку с ней. Казалось, я ни на кого и ни на что не обращал внимание. Это бесполезно. Не нужно. Излишне. Меня сейчас не волновали какие-то вздохи на фоне моих мыслей, не трогали заинтересованные и шокированные взгляды учеников, когда я выходил на улицу. Я переживал лишь за мою малышку, которая покорно шла за мной, одновременно пытаясь привести меня в чувство и найти хоть какие-то ответы на свои вопросы о нашем маршруте. Но и не будет. Я не отвечу ни на один ее вопрос. Потому что сам не знаю, куда можно направиться, как только мы сели в машину. Главное – уберечь свою малышку.

Я вырулил на трассу, прежде чем сюда начала бы собираться толпа школьников, хотя, как мне казалось, они и так все увидела из окон школы. Но мне плевать. Срать я хотел на этих школьников, на любопытных учителей! На мать! На всех срать! Пусть только попробуют задеть мою девочку! Убью!

– Мы уедем отсюда, ты поступишь в университет. Мы будем жить счастливо втроем. Аня к тебе уже привыкла, а ты к ней. Я никому тебя не отдам, – убеждал я перепуганную Вику, которая вот-вот вновь сожмется в маленький комочек. Однако у меня складывалось впечатление, что убеждаю я больше себя, чем ее – моя малышка в любой момент готова пойти за мной хоть на край света, иначе не позволила бы приволочь ее сюда и увезти в разгар школьного праздника. Она любит меня, а я люблю ее. Мы будем счастливы. Я сделаю все, чтобы у моей девочки было будущее.

– Стас… – прошептала малышка, хватая меня за свободную правую руку. Ее ладонь за это время стала прохладной, слегка влажной, однако через наше прикосновение я чувствовал уверенность в своих действиях. Знал, что поступил правильно, укатив из школы и забрав ее с собой.

– Я всегда буду рядом с тобой, – вновь произнес я, стараясь смотреть на дорогу, а не на любимое, еще не высохшее от слез лицо.

– Стас, сбавь газ, пожалуйста, – если бы не ее просьба, я бы вряд ли заметил, как стрелка на циферблате перескочила за отметку сто километров в час. Она права. Нужно сбавить скорость. Ради нашей безопасности. Пусть мы доберемся до места назначения. Только куда мы ехали? Я видел лишь пустую трассу перед глазами, не осознавая, куда держал путь. Хотя какая разница? Главное быть подальше от злых языков.

– Я люблю тебя, Вика, слышишь? – не выдержав, я повернулся к ней, с трудом кидая взгляды на пустующую дорогу. – Очень сильно люблю. Ты мое все, – я готов шептать эти слова вновь и вновь, лишь бы Вика верила мне. Лишь бы доверяла. Сейчас это самое главное для нас. Для нашего прекрасного будущего.

Мы всегда будем счастливы. Я видел это самое счастье в малахитовых, покрасневших глазах любимой. Видел свое будущее рядом с ней. Наше будущее. Но всего лишь мгновение, пока зрительный контакт не разорвался…

– Стас, красный! – пронзительно выкрикнула моя малышка, отрываясь от меня. Блядь! Я не заметил светофор! Как когда-то давно в начале сентября. Эти события будто произошли в прошлой жизни, однако ощущение ностальгии не покидало меня ни на секунду, пока я со всей силы жал педаль тормоза и вытягивал ручник.

Но это бесполезно. Поздно реагировать на мою невнимательность, когда машины с перекрестка начали свое движение. Нам не хватило всего пары метров, чтобы избежать столкновения. Если бы я не отвлекся. Если бы нажал на газ чуть раньше, чем подумал об этом. Можно вечно предполагать, что бы произошло в том или ином случае, однако мы не изменим текущий бег времени. Текущих последствий. Последнее, что я помню, это резкий толчок с моей стороны, который мгновенно погрузил меня в какое-то другое пространство. В темноту, где нет выхода и входа.

Но даже в тот момент я умолял всевышнего, чтобы он спас от ужасной участи мою малышку…

Внимание! Через несколько минут выложу официальный анонс нового романа! Подробности в моей группе ВК! Не пропустите!

Глава 25: я найду тебя

Наше время.

– Лишь бы с моей малышкой было все хорошо… – произнес я вслух собственные мысли, которые пронеслись в голове год назад перед тем, как впасть в кому, наблюдая за реакцией отца после рассказа всей истории. Молчание в палате после долгого монолога отца сильно затянулось, а все потому, что я не мог отреагировать на его слова правильно. Точнее не так – не в состоянии воспринять информацию. Мысли, которые крутились вокруг той аварии, оказались правдивыми. Это я виноват в нашей разлуке, я виноват, что в состоянии шока подверг свою малышку опасности. Однако один вопрос оставался открытым. – Что с ней произошло? – наконец-то спросил я, боясь услышать самое страшное, что могло произойти по моей вине с девушкой, которую так сильно любил. И люблю до сих пор.

– Она легко отделалась, удар пришел на твою сторону, – ответил отец, заставляя меня облегченно выдохнуть. С моей малышкой все в порядке! – Но это не все, Стас, – видимо, завидев на моем лице радость, осадил он. Что еще могло произойти страшного? Вика жива, а остальное неважно. – Она была беременна, – все-таки отцу удалось меня ошарашить. Вновь. Ох, я не интересовался о возможности беременности моей малышки – сам прекрасно помнил, как порой забывал о предохранении, завидев обнаженную малышку в своей квартире, только одно слово, смутившее меня, не дало развиваться мысли о возможном отцовстве.

– Была? – переспросил я. Неужели…

– Выкидыш, – подтвердил мои мысли отец. – Я до сих пор чувствую себя виноватым в том, что случилось, но иначе ты бы вряд ли остался жив, – добавил он, посмотрев уже не в мои глаза, как до этого, а куда-то в сторону окна. Что же всем так нравится смотреть на эту чертову природу, когда дело доходит до серьезных разговоров? Я один это не понимаю? Скорее всего.

– Ты о чем? – поинтересовался я, не рассчитывая, что услышу что-то криминальное, однако последующие слова заставили меня не только охренеть, но и довольно сильно разозлиться.

– Отец девчонки узнал о вашем романе и ее беременности. Нам пришлось перевести тебя сюда и разыграть твою смерть, – закончил отец. Я знал, что мне придется подготовиться к жестокой правде, к возможной смерти Вики, но к собственную кончину я никак не предполагал!

– Твою ж…

– Стой! – прервал меня родитель. – Прежде, чем ты будешь осуждать нас с матерью – выслушай. Сафронов напряг какие-то связи, начал проверку в моем офисе, в школе, стали поднимать твое личное дело. Они собирались засадить тебя не только за совращение ученицы, но и малолетних, – продолжил отец. Какой-то бред. Какие нахер малолетние? Я не настолько тупой, чтобы трахаться с несовершеннолетними девчонками. Хотя о чем это я? Раньше я предполагал, что никогда не буду строить отношения с собственной ученицей. Однако свое слово не сдержал. – Этот урод нашел видеозапись, где ты занимался сексом с какой-то девчонкой в туалете клуба, которой не было восемнадцати. Если бы мы оставили тебя там и дали бы очнуться, тебе бы грозила тюрьма. Ты и сам прекрасно знаешь, что делают с людьми в тюрьме с таким приговором, – закончил произносить свои доводы отец, от которых я, мягко говоря, охуел. Не думал, что папаша моей девочки способен на такое. Вся информация в принципе не укладывалась в моей голове, а злость на всех, включая моих родителей, которые пытались защитить меня, возрастала в геометрической прогрессии.

– Она до сих пор думает, что я умер? – задал интересующий меня вопрос, который так и остался нерешенным. Плевать я хотел на окружающих, на папашу Сафронова, на родителей, спасающих меня от тюрьмы. Мне важна моя малышка.

– Да. Так думают все, – произнес отец, вызывая во мне не только злость, но и ярость. На всех. На родителей, на отца моей девочки, на врачей. Потому что они молчали. Потому что рассказали обо всем в самый последний момент. Где они были тогда, несколько месяцев назад, мучая меня неведением? Где были родители в самом начале, когда я делился с ними своей любовью к собственной ученице? Где были мозги матери, когда она кричала о важности директорского кресла вместо счастья собственного сына? А отец? Костян? Чем они думали в тот момент, когда доводили нас с моей малышкой до такого состояния. Я отделался сильными травмами, на восстановление которых ушел год, я моя малышка пережила выкидыш и мою смерть. Мнимую смерть…

– Все это случилось из-за вас, – стальной тон, которым я обратился к отцу, казался мне чужим. Неузнаваемым. Будто вместо меня говорил чужой мужчина, а не я. – Если бы мать не сказала тогда о важности собственной карьеры, я бы не вспылил, и мы с Викой не попали бы в аварию. Никто не узнал бы о наших отношениях раньше времени и не обвинял бы меня в растлении несовершеннолетних, – я удивился, как еще не кричал на собственного родителя, оставляя тот стальной, ледяной голос на прежнем месте. Раньше я не позволял себе таких высказываний из-за уважения к отцу (за одним исключением), но теперь мне насрать на это ебучее уважение после пройденного ада.

– Твоя мать пострадала больше всех. Как ты думаешь, почему она все время провела здесь, а не уехала в Москву на работу? Ее выперли из кресла директора пинком под зад за несоблюдение моральных устоев. Сафронов хотел докопаться и до меня, только я вовремя подготовился к удару, и компания не сильно пострадала. Да, мы виноваты в последствиях, но часть вины лежит и на твоих плечах, Стас! – теперь уже кричал отец, вбивая в мою голову собственную истину. И в глубине души я понимал, что он прав. Во всем. Когда я шел на сближение с Викой, прекрасно осознавал, какие последствия нас могут ожидать, единственное, что не учел – масштабы.

Я не сразу успокоился, не сразу пришел в себя и заставил мыслить трезво. Смотря на ситуацию здраво, без капли обиды и злости. Я виноват в последствиях. Виноват, что моей малышке пришлось пережить за эти месяцы. Но раньше я чисто физически не мог защитить свою девочку от злых языков. От стресса. За меня все сделали другие. Близкие люди, которым я доверял. И сейчас пришло время исправить свои косяки. Раз и навсегда.

– Сделай так, чтобы я смог вернуться в Россию, – после долгого молчания попросил я. Нет, не приказал, а именно попросил, зная, что отец теперь мне не сможет отказать, завидев в моем взгляде решительность.

– Мы улетаем завтра, – подтвердил мои догадки родитель, но теперь моя очередь шокировать его.

– Я улетаю сегодня. Без вас, – твердо проговорил я, смотря отцу в глаза. – Мне нужно исправить совершенные ошибки.

– Куда ты хочешь поехать? – поинтересовался он.

– За ней. Вика должна знать, что я жив, – решительность звучала в моем голосе, а твердость намерений никуда не исчезла. Возможно, мне не стоило говорить отцу правду, боясь, что они с матерью придумают множество способов защитить меня от «смерти» и каких-то плачевных последствий, только отец знал, что я уже не маленький мальчик, прячущийся за спинами родителей. Год назад они решили все за меня, ибо я не мог все проделать самостоятельно, но сейчас, глядя в карие, такие родные и теплые глаза отца, видел в них не вражду, не проявление защиты.

Поддержку…

На его лице я видел легкую улыбку, на своем плече чувствовал его широкую ладонь, а взгляд так и подначивал меня действовать, а не стоять на месте. И я сделаю все, чтобы вернуть свое счастье. Я верну свою малышку, достану из-под земли, отобью от нового кавалера. Но верну.

Клянусь!

* * *

Родной город встретил меня зноем, о котором я успел позабыть, пребывая в больнице все эти месяцы. Да, такое имеет место быть перед моим днем рождения, когда в июне проходят дожди и наступает душная жара, от которой все готовы сходить с ума. Я все еще помню перепады температур летом, помню жаркий ветер, который ни капли не облегчал участь горожан. Кто-то еще в душных офисах сидит, мучась от жары. Помнится, раньше я тоже сходил с ума от такой погоды и духоты в помещении, но сейчас обрадовался, что мне нет нужды просиживать свою задницу на работе, однако дела не заставляли меня томиться в ожидании.

Нужный адрес я вспомнил практически сразу же, продиктовав его таксисту. Конечно, я мог заехать сначала домой, а затем к своей малышке. Но зачем так долго ждать? Я и без того потерял уйму времени в больнице, восстанавливаясь после аварии, больше терпеть не намерен. Больших чемоданов у меня нет, лишь небольшой рюкзак с некоторыми пожитками и «Айпадом». Вряд ли я выдержу сначала дорогу до дома, а затем до Викиной квартиры. Мне нужно решить все сразу. Раз и навсегда.

Интересно, как моя девочка встретит меня? Обрадуется или обидится? Упадет в обморок от неожиданности или кинется на шею? Я не мог этого знать. Прошел год перед тем, как я видел Вику в последний раз. За это время могло многое измениться. Ее характер, ее внешность, ее поведение. Или мне все это кажется на почве волнения перед важной встречей? Вновь загадка, которую я не могу разгадать моментально. К сожалению. Эти подсказки мне необходимы сейчас, как никогда ранее. Встречай, меня, малышка. Надеюсь, наша любовь все еще жива, и ты не забыла меня. Ведь я до сих пор тебя люблю и буду биться до последнего.

На мою радость подъездная дверь оказалась открыта – не пришлось звонить через домофон. Я волновался. Сильно. Даже когда поднялся пешком на пятый этаж и позвонил в дверь, сердце быстро отстукивало в груди, готовое вот-вот выпрыгнуть. Ничего. Еще немного, и я увижу свою девочку. Свою любимую малышку. Вон слышатся шаги по ту сторону двери. Уже готовлюсь сжать в объятьях свою малышку, обрадовать ее своим появлением, унять слезы радости, но… дверь открыл смутно знакомый блондин, ошарашенно смотря мне в глаза, будто увидел мертвого. Хотя так оно и было, только не припомню, чтобы мы с ним общались в прошлом. Или память все-таки не восстановилась полностью, загубив некоторые несущественные моменты из жизни?

– Мне нужна Виктория Сафронова, – я нарушил тишину подъезда, не растерявшись, в отличие от своего собеседника. Реакцию на свои слова я ждал довольно продолжительное время, пока парень не взглянул на меня внимательным взглядом темно-серых глаз и резко «ответил». Кулаком по скуле. Блядь, больно же! Вашу ж мать! Кто так встречает гостей? – Ты совсем охуел? – возмутился я, удерживая щекой место удара. Бить паренька в ответ я не желал, по крайней мере пока я не увижу мою малышку.

– Нет, это ты охуел! – крикнул парень, яростно глядя мне в глаза. – Что, восстал из мертвых? – я уже не интересовался о его осведомленности моей смерти – видимо, мы действительно были знакомы, только все равно не могу вспомнить этого пацана.

– Что здесь происходит? – тут же в нашу перепалку ворвалась женщина, подарившая моей малышке жизнь. Ольгу Владимировну я узнал сразу же по зеленым глазам, которые унаследовала Вика. Только сейчас они смотрели на меня так же шокировано, как и серые несколько секунд назад. – Станислав Родионович? – удивленно спросила она, будто не верила своим глазам. Еще немного, и я буду готов вызвать скорую, ибо наступившая в мгновение ока бледность женщины меня не особо порадовала.

– Добрый день, Ольга Владимировна, – поздоровался я с матерью моей малышки, которая, казалось, не до конца верила в мое существование наяву. – Мне нужна Вика.

– А больше тебе ничего не надо? – тут же вмешался парень. Еще немного, и я все-таки врежу ему по морде, отложив ненадолго свои планы. Все-таки от пары секунд удара в челюсть ничего не потеряю, хотя мне казалось, что и это время для меня немаловажно.

– Где она? – продолжая гнуть свою линию, спросил я, смотря на Ольгу Владимировну, которая так и продолжала пялиться на меня, словно на приведение.

– После всего ты думаешь, что я мы скажем о ней хоть слово, мудак кудрявый? – я старался не обращать внимания на возмущающегося сосунка, который так рьяно защищал мою малышку, но моему терпению приходит конец. И через несколько секунд он настанет.

– Не нарывайся, – пригрозил я, не заметив, как от злости изменился тон моего голоса. Он стал другим. Более диким. Отрешенным. Угрожающим разорвать паренька на куски. Если это окажется парень Вики, то мне тем более будет легче и проще справиться с ним.

– Какой страшный учитель, вы только посмотрите! Моя сестра пыталась покончить с собой из-за тебя, а я должен рассказывать о ее местоположении! Она целый год восстанавливалась и приспособлялась к жизни после той трагедии, а ты хочешь все испортить! Хуй тебе! – слово за словом он будто накидывал на меня тяжелый груз из чувства вины. Каждый произнесенный парнем звук не укладывался в моей голове. Она пыталась покончить с собой? Из-за меня? Из-за выкидыша? Хотя к чему эти вопросы – ответы и так очевидны.

Блондин кричал на меня, пытаясь вызвать у меня чувство вины и отступление от поставленной цели, только не учел одну маленькую загвоздку. Его слова наоборот заставили меня биться за право быть со своей девочкой. Наверное, если бы я узнал о ее кончине – то не смог бы жить с этим, только Вика жива, и никакие доводы в обратную сторону не подействуют на меня. Она страдала все это время из-за меня. Я должен исправить свои ошибки и наших родственников, должен найти ее и выполнить данное год назад обещание.

Никогда не бросать мою девочку…

– Где она? – на автомате повторил заданный ранее вопросы, на который так и не услышал ответ.

– Ты совсем тупой? Я же тебе сказал, что…

– Влад! – рявкнула Ольга Владимировна, неожиданно для нас обоих подав голос. – Он не уйдет отсюда, – констатировала женщина. Она права. Я вряд ли уйду отсюда без Вики. Ее нет дома? Я подожду. Она не придет ночевать? Не страшно – перекантуюсь денек. Она больше не вернется домой? Тогда скажите адрес, и я приеду туда.

– Срать я на это хотел! Я не хочу вновь видеть сестру овощем, – крикнул парень по имени Влад, смотря в глаза Ольге Владимировне. Точно! Вспомнил! Вика рассказывала, что у нее есть двоюродный брат. Так значит это и есть ее заботливый братик, защищающий сестру от злого дяди, который разрушил ей жизнь.

– Влад! – вновь рявкнула женщина, а затем перевела взгляд на меня. Он уже не казался неверующим и шокированным, скорее сдержанным, однако сомнения, что мама Вики в этот момент не заставит своего племянника вышвырнуть меня отсюда, нарастали все больше и больше. И развеялись, спустя несколько секунд. – Проходите, Станислав Родионович, у нас к вам серьезный разговор, – произнесла она, разворачиваясь вглубь квартиры.

Здесь ничего не изменилось: те же обои, которые нуждались в замене, та же мебель, та же небольшая кухня с круглым столом посередине, где, казалось, недавно Ольга Владимировна старалась положить в мою тарелку как можно больше приготовленных вкусностей. Складывалось, ощущение, что все это произошло всего лишь несколько дней назад, а не каких-то полтора года.

– Ее нет дома, – ответила женщина, когда мы проходили мимо комнаты моей девочки. Я взглянул в приоткрытую дверь одним глазком, надеясь завидеть в ней Вику, но тут же разочаровался, услышав слова ее матери. – Она больше не живет здесь, – тут же пояснила Ольга Владимировна, заставляя меня резко повернуться в ее сторону и посмотреть в глаза, словно на умалишенную. Куда они запрятали мою малышку? Где она? – Вика учится в Санкт-Петербурге, – я тут же облегченно выдохнул, услышав недалекий от Москвы город. Только зачем она уехала туда? Тем более, насколько я знаю, сейчас у всех летние каникулы, а студенты обычно возвращались домой к родителям. Видимо, Вика это делать не спешила. И вновь назрел вопрос. Почему?

– Как можно ее найти? – на этот раз я спросил уже мягче, пытаясь расположить к себе женщину. Заставить довериться мне. Без этого я вряд ли узнаю, где именно находилась моя малышка, а на обыск в каждом доме в культурной столице займет достаточно много времени, даже если я попытаюсь напрячь память и взломать личное дело моей девочки в поисках нужного ВУЗа и адреса временного проживания.

– Станислав Родионович, моя дочь пережила сильный стресс из-за вашей мнимой смерти, а потеря ребенка заставила ее пойти на крайние меры. Не сомневаюсь, что у вас и ваших родственников были причины поступить так, но я не хочу, чтобы Вика вновь взялась за лезвие и попыталась вскрыть себе вены.

– Вы в курсе, что мою смерть разыграли из-за вашего мужа? – зада я не совсем интересующий меня вопрос, однако он бы раздвинул некоторые границы настоящего времени.

– Бывшего мужа, – поправила Викина мать, хмуро взглянув на меня. – Я помню заварушку, что он устроил в школе, но сейчас его это вряд ли будет волновать, а ваше восстание из мира мертвых не заставит принять те же меры, что и тогда, – пояснила женщина, в некотором смысле облегчая мне существование. Сидя в самолете на пути в Россию я раздумывал варианты проживания здесь, если Вика не захочет никуда уезжать, но, видимо, это уже не пригодится. – Скажите, Станислав Родионович, почему я должна вам верить? – спросила Ольга Владимировна, принимаясь вновь внимательно рассматривать меня. Под двумя парами глаз я, возможно, почувствовал бы себя неловко, однако уверенность в своих действиях и данная самому себе клятва еще в Германии не дали мне поводов отступать назад. Я столько времени жил среди лжи, не в состоянии докопаться до правды, и сейчас не видел смысла врать женщине, которая подарила жизнь моей маленькой девочке.