Текст книги "P.S. моей ученице (СИ)"
Автор книги: Каролина Дэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)
– Галкина! – крикнул я на практически пустующий коридор. Почему практически? Звонок с урока прозвенел совсем недавно, буквально пару секунд назад, заставляя и меня, и смотрящих во все глаза учеников буквально подпрыгнуть на месте. Со стороны выглядело, будто я отчитывал двух учеников за проступок. По крайней мере я хотел надеяться, чтобы все так и казалось, однако странный взгляд мимо проходящей исторички заставил меня не на шутку поволноваться. Хотелось надеяться, что она лишь проходила мимо, а не подслушивала за углом, как это делал я.
– Да, Станислав Родионович? – уверенно спросила Галкина, смотря мне прямо в глаза. Смелая. Хотя нет. Вру. Ее конечности слегка подрагивали, а взгляд становился запуганным. Все-таки ты знаешь, что я все услышал. Каждое ваше слово, каждое замечание в мою сторону и сторону Вики. Да, девочка, вряд ли ты об этом не догадалась.
– Зайди ко мне в кабинет! Срочно! – не дав ей вставить хоть слово, я развернулся и направился обратно в свой кабинет. Как ни странно, рыжая посеменила за мной, словно маленький звереныш, поджав хвостик. Правильно. Так и нужно. Ибо нехер трепаться о том, чего не знаешь кому попало! В таких ситуациях нужно держать язык за зубами! Малолетняя сука! Отличница, значит? Я тебе устрою рай на земле!
Моей злости не было предела. Даже зайдя в класс, казалось, на свою территорию, я не мог успокоиться. Она все знает. Это не оставляло меня в покое, несмотря на показное самообладание. Вопросы, которые до этого вертелись у меня в голове, я отложил на второй план. Ответы на них не имели никакого значения для меня. Сам факт раскрытия моего романа с Викой волновал меня куда больше. Срать я хотел, откуда она разузнала о наших отношениях и где мы могли проколоться. Чем быстрее я закрою ей и тому лоботрясу Харлею рот, тем легче.
– Что-то случилось? – осторожно поинтересовалась девчонка. «Да! Ты случилась, Галкина!» – хотелось ответить мне, но на деле я состроил серьезный вид, ничем не выдав свое негодование. По пути сюда я не знал, что мне делать, как реагировать. Мысленно хотелось прижать эту девчонку к стенке и выбить из нее всю дурь, но понимал, что такой номер не пройдет бесследно. И поэтому у меня появился другой план, который я начал воплощать в действие.
– Да, случилось, – спокойно ответил я, достав из ящика стола исток с оценками за самостоятельную работу. Да, эту дурацкую систему распечатки требовала мать для общей документации. И сейчас, смотря на список, я радовался, что поставил оценки не всем, в том числе и Галкиной, хотя она настрочила на твердую «четыре». – Вот оценки за самостоятельную, – протянул я заполненный полностью лист, успев на скорую руку расписать нужную колонку, память меня пока что не подводила. Покажешь список ребятам, а затем отнеси директору, – таким же спокойным тоном попросил я, присаживаясь на свое место и делая вид, что сейчас все хорошо, несмотря на бушующий в душе ураган, готовый в любой момент грянуть на какого-нибудь нерадивого ученика.
– Станислав Родионович, – медленно, растягивая мое имя и отчество, обратилась Галкина. – Почему у меня «два»? – закончив «убирать» лишние бумажки со стола, я взглянул на свою ученицу. Во взгляде недоумение, руки все еще тряслись, держа в руках листок бумаги. Да, наверное, странно увидеть у отличницы отрицательную оценку за какую-то самостоятельную работу, однако я на это и рассчитывал. На эту реакцию, которая последует после моих манипуляций. Конечно, вряд ли я поставлю ей именно «два». Мне необходимо ее всего лишь напугать. И, взглянув на разочарованное лицо девчонки, я мысленно ликовал.
– Потому что ты допустила много ошибок, – не теряя самообладания, ответил я. Это добьет ее больше, чем моя ярость, которая могла бы свалиться на рыжие плечи. Странно звучит, но меня сейчас это ни капли не волновало.
– Так нечестно! – воскликнула она. – Даже у Лазаревой четыре стоит.
– Лазарева едва дотянула до четверки, но и то ее работа выглядела лучше твоей, – произнес я с явным превосходством. Да, грязный способ затыкания ее языка, слишком грязный, но действенный, особенно если сравнивать с местной халтурщицей с куриными мозгами в области информационных технологий.
– Так нечестно, – повторила она. – Покажите мне ошибки, я все исправлю, – попросила Галкина, умоляюще смотря в мои глаза. И не надейся, не прокатит! Я почему-то надеялся, что она догадалась о моих махинациях и мотивах этого поступка, но Галкина либо не догадалась об этом, либо пыталась всяческими способами скрыть этот факт. Зря. Лучше бы поговорили прямо. Но раз не хочет – пусть пеняет на себя.
– Поздно исправлять, Галкина, – чуть строже ответил я, пресекая ее возмущения. – Множество символов в программе находились не в том месте, – пауза, – и не в то время, – закончил я, замечая, как выражение ее лица изменилось с жалкого и ранимого на злобное и яростное.
Наверное, я бы выглядел так же, если бы не сдержал эмоции и накричал бы на старосту. – Просто подумай, что ты сделала не так. Разобравшись в своих ошибках ты вряд ли их будешь допускать в будущем, неправда ли? – вот теперь только дурак не понял бы мой намек. И она его поняла. Не дура, как я считал некоторое время назад.
– Ясно, – кинула Галкина и выбежала из моего кабинета. Только и всего? А я ожидал разбора полетов, обвинения в педофилии и прочей бабской херни, которую они так любили нести. На долю секунды я испугался, что она может пойти жаловаться к кому-то из преподавателей или к директрисе. Конечно, матери я бы смог повесить лапшу на уши, но вот учителям… Нет. Не пойдет она никуда. Испугается. Наверное, я бы смог почувствовать эйфорию от этого разговора, ведь мне удалось заткнуть эту рыжую стерву, однако я не подумал о последствиях, которые могли возникнуть. И речь шла уже не о учителях и администрации школы.
Речь шла о Вике…
И это последствие ворвалось ко мне в кабинет через десять минут, когда я успел немного расслабиться и частично отпустить ситуацию, продумывая завтрашний разговор с Харлеем. За это время я сумел до конца поверить в сложившуюся ситуацию как таковую, старался придумать меры, которые бы заткнули неугомонных детишек. И если с Харлеем все казалось проще некуда, то Галкина вряд ли оставит все так, как есть, тем более после моей угрозы. В какой-то момент я пожалел, что вообще затеял эту авантюру с оценкой, больно ударившей по нервишкам рыжей малолетки. Можно было поговорить напрямую. Как я всегда поступал. Но почему-то в этот раз эмоции взяли вверх надо мной, выключая здравый смысл и логику. Содеянного не вернешь, осталось лишь пожинать плоды и крутиться вокруг этой самой ситуации.
Я даже не успел рассчитать план выхода из сложившихся обстоятельств, как Вика, не стучась в кабинет, влетела, буквально сметая все на своем пути. В данном случае полетела мышь, но особых потерь этот факт не принесет. По крайней мере, я так думал несколько секунд, прежде чем увидеть перед собой девушку, отдаленно напоминающую мою маленькую малышку, которая когда-то прижималась ко мне во сне в поисках человеческого и родного тепла. Теперь же передо мной стояла практически незнакомая разъяренная девчонка, готовая рвать и метать, испепелять взглядом и съедать плоть заживо. Да, с последним я, конечно, переборщил, однако это впечатление еще долго не уходило из моей головы. Как и наш разговор, итог которого я не смог предугадать.
– Что случилось, малыш? – поинтересовался я, опасливо посматривая на Вику, остановившуюся в паре сантиметров от моего кресла. Даже сейчас, смотря в ее затемненные изумруды, мне почему-то хотелось обнять ее, успокоить, заверить, что все хорошо. В какой-то момент я предположил, что проблема не в нас, а в ее семье, отгоняя реальность куда подальше, но это всего лишь отговорки разума, который не желал верить в происходящее. И видеть настоящее собственными глазами.
– Зачем ты Галкиной поставил «два»? – крикнув, она подошла практически вплотную и наклонилась, опираясь руками о подлокотники кресла. Наблюдая за ее выражением лица снизу вверх, я не мог не почувствовать, как грудь быстро вздымалась то вверх, то вниз, будто она пробежала целый кросс, как частое дыхание оседало на моем лице, оставляя за собой приятный конденсат, а губы стали тоньше. Я и правда не узнавал в этой девушке ту малышку, которую любил всем сердцем. Не узнавал ее любящие глаза, смотрящие на меня со злостью, не узнавал миловидное личико и красивую улыбку, на которую заглядывался время от времени, не узнавал скрип ее ногтей о кожаное кресло. А все из-за одной рыжей сучки, которая все-таки раскрыла свой рот и рассказала Вике о нашем разговоре. Блядь!
– Это мои заботы, тебе не о чем волноваться, – ответил я слегка грубовато. Возможно, сейчас играли еще не до конца остывшие эмоции от предшествующей новости, однако я не хотел реагировать на ее возмущение именно так. Скорее чуть мягче, чем получилось, чуть нежнее, чтобы она расслабилась, а атмосфера вокруг нас не начала накаляться, словно лампа. Только получилось все с точностью наоборот.
– Не о чем? – взвыла она. Казалось, Вика сейчас лопнет от злости. И что ей сказать? Что Галкина знает о нас? А если она сама рассказала и начала шантажировать мою малышку. Лучше бы я не запугивал эту рыжую, а разобрался бы по-человечески. – Теперь у нас проблем гораздо больше, чем ты думаешь! Она обещала мне не рассказывать о нас, а теперь может запросто передумать, – выкрикнула она, сильнее поджимая под своими маленькими кулачками кожу на моем кресле. Только теперь меня не волновал этот факт, как и ее крики на весь класс, где нас могли услышать «стены». Меня перестала беспокоить ее злость и боязнь навредить своей малышке. Все эти факты отпали сами собой, в тот момент, когда я услышал ее последние слова.
Вика знала о том, что Галкина в курсе наших отношений. Знала с самого начала и ничего не сообщила мне, даже не намекнула. Какого хуя? Почему она мне не рассказала? Почему молчала, сдерживая все в себе? Я ведь видел, какая загруженная она ходила последние дни. Готов поспорить, причиной этому была лишь болтливая рыжая староста, о которой я даже не подозревал до этого дня. Почему же все так хуево получается?
– Ты знала? – спросил я, замечая, как постепенно моя малышка возвращала былой вид, превращаясь из яростной ведьмы в мою ученицу, шокированную от моего вопроса. Ведь я не просто так его задал, не просто так хотел узнать правду из ее уст, а не из своих умозаключений. Хотя, судя по тому, как она выпрямилась на своем месте, больше не нависая надо мной, а лицо выглядело больше виноватым, чем обвинительным, ответа можно было и не ждать. Мои догадки подтвердились.
– Она подошла в воскресенье к моему дому и призналась, что видела нас недавно, – тихо произнесла она, виновато опустив голову. Блядь! Я так переживал, что с нами будет, как действовать дальше, не затрагивая ее чувства, а она все сделала сама. Вместо меня. Нет, я нихуя не волновался, где видела нас эта рыжая тварь. Срать хотел на это!
– Ты обвиняешь меня в сокрытии правды, когда сама поступаешь также? – вновь я задал вопрос, только на этот раз он казался мне риторическим, как, кстати, и ей, судя по тишине в ответ. Странно. Нет, не ситуация, а чувства, которые я испытывал сейчас. Я злился. Нереально сильно. Хотелось стукнуть кулаком по столу, крикнуть: «Я мужик и это мои проблемы». Наверное, я бы так и поступил, если бы она оставалась в неведении. Но это не так! Нихуя не так! Я дурак, а она недоверчивая малолетка, готовая рваться в бой! Она не доверилась мне в нужный момент, когда мы могли все обсудить и продумать план действий, а решила все сама. За нас обоих. – Уходи, – отчеканил я, не смотря больше в ее глаза. Не хочу. Внутри всколыхнула обида. Несильная, но оставляющая неприятный осадок в будущем.
– Стас я… – пыталась вставить Вика, но я вовремя перебил ее, громко открывая окно кабинета. Не хочу сейчас ничего слушать. Не хочу разговаривать, обсуждать необсуждаемое.
– Мне нужно побыть одному, – достав сигарету, кинул я куда-то в прохладный январский воздух, моментально проникший в легкие. Жаль, надолго это не продлится, как и спокойствие в моей душе.
Перед уходом я, сквозь порывы ветра услышал ее последние слова. Я люблю тебя. А раньше она не произносила очевидное вслух, как, в принципе, и я. Потому что эти слова были лишними, но именно сейчас, стоило последнему звуку прозвучать в классе, они необходимы нам, как никогда ранее. Только поздно возвращать сказанные слова, совершенные действия. Теперь нужно думать о последствиях. Мне нужно время для размышлений. Да, в последнее время я только этим и занимался, хотя недавно терпеть не мог эту мозгокопалку. Как же быстро меняются предпочтения, жизненные принципы и ориентиры, даже этот долбанный сигаретный дым едва лезет в легкие. Давно я не курил в своем кабинете, однако сейчас обстоятельства не позволяли мне выйти. Не хотел никого видеть, ни с кем пересекаться или случайно застать Вику в коридоре. Иначе наступающее постепенно успокоение и пришедший здравый смысл уйдут, вновь оставляя только злость.
Я еще минут пятнадцать стоял возле открытого окна, размышляя о нашей ссоре. Блядь! Чувствую себя обиженным бараном. Теперь, когда я более-менее пришел в себя, то мог разглядеть нашу ситуацию совершенно другим взглядом. На самом деле мы поступили, как два барана. Если подумать, то мы занимались одним и тем же: решали проблему, стараясь не причинять вред друг другу. Но, блядь, я же мужчина в нашем тандеме! Почему за меня должна решать вопрос моя девочка? Я поступил глупо, выпроводив ее. Подло. Если я все смогу забыть, то она – нет. Для нее мои слова, скорее всего, оказались болезненными. Завтра нужно извиниться и поговорить. Мы оба виноваты, поняв друг друга неправильно и не разобравшись в ситуации. Нужно исправить свои ошибки пока не поздно и продумать новый план действий. Или же поехать к ней сейчас? Лучше сейчас, да. С матерью я успею поговорить, когда она заберет Анюту из детского садика.
Только я хотел собрать портфель, сложить туда «Мак» и отчалить к ее дому, как тут же меня отвлек звук входящего сообщения. И я понял, что принятое мною решению оказалось запоздалым.
«Я знаю о вас многое, Станислав Родионович» – гласило входящее сообщение. Такое же, как я получил совсем недавно, только теперь оно отличалось от предыдущих присутствием фотографии, которая не должна была попасть в чужие руки. На ней были мы с Викой. Возле ее дома. На этих выходных, когда я забирал ее из дома. Какого хуя? Та ярость вновь взяла надо мной верх, заставляя совершать необдуманные поступки, только сейчас я не повторю ту же ошибку, а сделаю так, как нужно. И это уже не шутки! Ебучая Галкина! Убью!
На всех парах преодолев расстояние до рабочего стола буквально в два шага, я включил компьютер и зашел в папку с личными делами своего класса. Да, мать доверила их мне, чтобы я мог в любой момент решить вопрос с кем-то из учеников самостоятельно, а не через нее. До этого я даже не заглядывал в эту папку, однако сейчас я мысленно благодарил мать за этот поступок, несмотря на то, что воспользоваться информацией мне придется в личных целях. Там написаны и адреса, и номера учеников, и информация о родителях, только сейчас меня волновала одна единственная строка напротив единственная одного имени – номер телефона. Поначалу мне пришла идея позвонить и накричать на эту рыжую ведьму, или подключить Костяна, который в состоянии напугать девчонку гораздо эффективнее, чем это сделал я несколько минут назад, но здравый смысл откинул воплощение опрометчивого поступка в реальность куда-то далеко. Вдруг действительно не она, а кто-то другой? Я даже решил сверить номера в личном деле и номер входящего сообщения. Разные. Галкина могла спокойно взять у одноклассника телефон, у того же Харлея. А нет! Ничего похожего с этим номером я не нашел. Может у друзей из параллельного класса? Вряд ли. Я не замечал, чтобы она тесно общалась с кем-то из школы. А когда я пристально следил за этими оборванцами? Никогда. Придется воплощать первоначальный план действий в жизнь.
– Галкина! – спустя долгих трех гудков, которые заставили меня понервничать, крикнул я. Ответ я получил не сразу, только через несколько секунд, показавшиеся мне бесконечно долгими. Возможно, роль сыграли подорванные нервы, но значения этому факту сейчас я придал меньше всего.
– Да, Станислав Родионович, – медленно, будто не верила в происходящее, ответила Галкина, практически моментально узнав мой рев. На странность голос звучал как-то грустно, будто она недавно плакала. Хотя какая мне разница?
– Зайди ко мне в кабинет, – приказал я, хотя потом мой голос звучал не так резко, как в самом начале. Меня не интересовало, находилась ли она сейчас в школе или же ушла домой, не волновало ее мнение по этому поводу. Если надо – достану из-под земли, приеду домой и разгромлю все, лишь бы эта девчонка научилась отвечать за свои поступки. Надеюсь, она не будет спрашивать, откуда я взял ее номер, хотя вряд ли ее будет волновать этот факт.
Стук в дверь раздался спустя десять минут после моего звонка. К этому времени я совсем не слышал топот учеников, а преподавательский состав разошелся по домам, судя по тишине в учительской и закрытых классах, где свет больше не горел. Мне это даже на руку – меньше лишних ушей. Ну держишь, рыжая сука!
– Вызывали? – поинтересовалась ссутулившаяся Галкина, проходя в класс не одна, а вместе с Харлеем, который, на мое счастье, плотно закрыл дверь на ключ. Да, этот поступок мне порадовал, однако наличие свидетелей не особо пришлось по вкусу, если быть точнее – разозлило еще больше, заставляя внутреннего зверя выпустить клыки.
– Харлей, тебя тут не ждут, – рявкнул я, посеменив в сторону парня, готовый вот-вот выкинуть его за шкирку, однако, стоило мне подойти ближе, он лишь протянул между нами ладонь, пытаясь меня остановить. Зря, парень! Я сейчас зол, как никогда ранее, и мне насрать, что ты мой ученик!
– Станислав Родионович, я ее одну не оставлю, – серьезно произнес Харлей, – тем более и так все знаю, – мы сильно отличались в росте и комплекции, и мне не составило бы труда вышвырнуть этого наглого парня из класса, словно ненужного котенка. Хотя какая нахуй разница? Меня мало беспокоили физические силы парнишки, а точнее вообще не беспокоили. У меня появились проблемы, к которым эти двое имели непосредственное участие. Эти говнюки присылали мне анонимки, шантажируют, а теперь еще и дерзят? Заебали!
– Знаешь? – громко спросил я (мягко говоря), все-таки взяв за ворот толстовки Харлея и прижав его к стене с громким стуком. Галкина слегка взвизгнула, однако постаралась держать эмоции при себе, присоединившись к своему однокласснику, который никак не отреагировал на мой выпад. Он не пытался вырвать, не пытался защититься, лишь перепуганный взгляд серо-голубых глаз выдавал эмоции с потрохами. Испугался все-таки? Интересно, о чем ты думал, идиот, когда вы со своей пособницей пытались меня шантажировать? – Вы детки совсем охуели? – рыкнул я. – Сначала к Вике пристали, затем мне вот это говно присылаете? – выкрикнул я, не боясь, что нас кто-то услышит – уроки уже давно закончились, пока мы занимались этими разборками. Перехватив ворот толстовки, я быстро достал из кармана телефон и ткнул сообщение в морду Харлею. Тот, на странность, шокировался не хуже, чем я несколько минут назад, только я не верил этой реакции. Плохая игра.
– Вы о чем? – спокойно спросила Галкина, привлекая к себе мое внимание. Вряд ли она могла увидеть изображение на телефоне – слишком далеко стояла.
– Дурочку не включай, Галкина! Откуда у тебя эта фотография? – я перевел взгляд на рыжую старосту и теперь ткнул телефон ей в морду, застав такую же реакцию на ее лице, как несколько секунд на физиономии Харлея. Вы сговорились? Вместе на театральные курсы поступили? Не дождетесь! Не поверю никому из вас, пока вы не скажете мне правду, мать его!
– Это не я, – тихо, будто находилась в трансе, произнесла староста. – Клянусь, Станислав Родионович, это не я! – повторила она, смотря теперь не на сообщение, а мне в глаза.
– Я бы не поступила так с Викой, когда она заступилась за меня на репетиции, – взгляд блеклых серых глаз стали слегка влажными, но все же девчонка, несмотря на мой напор держалась изо всех сил, но меня больше зацепили ее слова о защите Вики. Вот это уже интересно.
– На какой еще репетиции? – спросил я уже не так дерзко и громко, ослабив хватку у Харлея. Тот, казалось, будто заново ожил, начиная дышать мне на щеку с невероятной частотой. Надеюсь, в штаны от страха не наложил, а то уборщица не так меня поймет.
– Перед новым годом, – начала пояснять Галкина. – Помните, она танцевала с Лазаревой на сцене, когда вы вошли к нам в актовый зал? Лазарева растоптала бы меня, если бы не Вика, – пыталась оправдаться девчонка, припомнив мне знакомую ситуацию. Канун нового года, репетиция школьного огонька, ее красивый вокал, а главное, тот сексуальный танец, от которого у меня встал член. Помню, как Вика развратно извивалась, заставляя не отрывать от ее тела взгляд, помню тот жаркий поцелуй, последовавший после. Вика. Моя Вика…
Я еще некоторое время наблюдал то за Харлеем, то за Галкиной, пытаясь найти хотя бы долю лжи или сарказма. Если до этого мне казалось, что они хорошо играли свои роли, то сейчас понимал – все это выдумка моего разума, который был скрыт за пеленой ярости. Ведь я боялся больше не за себя, а за свою семью. И мою малышку, которая переживала сейчас не меньше моего.
– Станислав Родионович, – вмешался Харлей, все еще удерживаемый мой левой рукой за ворот. – Мы, конечно, не взрослые, но прекрасно понимаем последствия такой связи. Если бы Сафронова находилась в опасности – мы бы уже сделали все необходимое, чтобы избавиться от вас, но Галя мне сама сказала, что ее все устраивало. Не нам судить ваши отношения и играть так грязно не собираемся, – закончил парень, разговаривая со мной спокойно, как и Галкина до этого. И я хотел им верить, но в этом случае пазл не складывался в моей голове. Мотив Галкиной я бы мог понять и предотвратить дальнейшее распространение информации. Но если это не они, тогда кто?
Потихоньку, растягивая секунды в минуты, я раздумывал над словами Харлея. А что, если он прав? Если Галкина и правда молчала лишь из благодарности, а этот цирк им просто-напросто не нужен. Или не по зубам? Это нужно было незаметно для нас подкрасться, заснять все на камеру или тот же телефон, затем найти ненужный номер, который я не найду в личных делах учеников и осмелиться шантажировать меня. Харлей бы зассал идти на столь рискованный поступок, а Галкиной важна репутация отличницы, к тому же «она специально покрывала Вику из чувства благодарности». Как же все запутано.
Мне ничего не оставалась, как отпустить обоих, указав на выход. Сейчас эти ребятки, несмотря на мою вспыльчивость, дали мне почву для размышлений, а их лишние оправдания, не имеющие ничего общего с тем сообщением, только помешали бы мне сосредоточиться. Единственное, чем могли помочь – забыть эту ситуацию, хотя, думаю, они и так догадывались, что об этом лучше не распространяться. Харлей вряд ли подведет свою одноклассницу, с которой оказался в одной лодке, а Галкиной в принципе некому рассказывать. По крайней мере, я рассчитывал именно на это.
– Кстати, Галкина, у тебя четыре за самостоятельную, – сообщил я, как только ребята открыли замок, чтобы уж наверняка держали язык за зубами. – И еще, Вика не должна знать о нашем разговоре, – попросил я, завидев на лице старосты лишь легкую улыбку. Нет, не коварную или победную, иначе бы я задержал бы ее еще на некоторое время под пытками. Но в этом нет никакого смысла – я и так понял, что эти двое тут не причем. Совершенно. Лишь зря злился. Я и сейчас злюсь, но не так сильно, как до этого, вернув здравый смысл на свое законное место.
Если честно я совсем запутался, строя лишь догадки о таинственном шантажисте. Галкина и Харлей отпали. С ними мы решили вопрос, и версия мести за неудовлетворительную оценку не подходит. Я все размышлял и размышлял, вспоминая, кому мог перейти дорогу. А если это кто-то из тех малолеток, которые вились вокруг меня целыми днями? Та же Лазарева? У нее бы запросто хватило смелости на такой поступок – она же никак не могла отцепиться от меня, еще и целоваться лезла в начале года. Хотя нет, одно ключевое составляющее отсутствовало. Мозг. Для этой махинации нужна определенная стратегия, ведь это не первое сообщение подобного рода, только в тот момент я даже не обратил на него внимание. А если это вообще не из школы? Со старой работы? С универа? Может, я у кого-то в свое время бабу отбил, и он решил мстить. Или это она – неудовлетворенная женщина, которая хотела нечто большее, чем одноразовый секс? Это катастрофа. Такими темпами я точно не найду виновника моих расшатанных нервов и ссоры с моей малышкой. Я даже попытался позвонить по этому номеру. Абонент недоступен. Кто бы сомневался. Однако ответ пришел сразу же, как только я сделал звонок в никуда.
«Жду вас в кафе возле школы» – гласило входящее сообщение от того же Анонима.
Наверное, я должен обрадоваться от такой встречи, подготовиться к ней или же хотя бы предвкушать, как буду сдавливать горло ему или ей за этот поступок. Но ни одного из вышеперечисленных чувств я не испытал. Скорее я немного успокоился, будто знал, с кем встречусь лицом к лицу, будто подозревал, о чем пойдет речь. Будто знал мотивы этой грязной игры. Хорошо ли это? Посмотрим. Сначала надо встретиться с этим человеком и посмотреть, на что он способен.
