Текст книги "Собрание сочинений. Том 10"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 58 страниц)

К. МАРКС
ВЕНСКОЕ СОВЕЩАНИЕ. – АВСТРИЙСКИЙ ЗАЕМ. – ВОЗЗВАНИЯ ДУЛЬСЕ И О'ДОННЕЛЯ. – МИНИСТЕРСКИЙ КРИЗИС В АНГЛИИ

Лондон, вторник, 18 июля 1854 г.

В Вене 13 июля состоялось совещание в несколько ином составе, чем последние знаменитые совещания. Граф Буоль, австрийский премьер, дал в этот день обед в честь князя Горчакова, русского посла, задачей которого является прикрыть позиции князя Горчакова, главнокомандующего в Дунайских княжествах. Помимо personnel [личного состава. Ред.] русской миссии, на обеде присутствовали граф Флемминг, представляющий Пруссию на время отсутствия графа Арнима; генерал Мансбах, посланник Швеции; граф Билле-Брахе, посланник Дании; г-н де Геккерен, послан ник Голландии; г-н де Вендланд, изгнанный секретарь греческого короля; наконец, граф О'Сюлливан де Грас, бельгийский полномочный представитель и старшина corps diplomatique [дипломатического корпуса. Ред.]. Итак, перед вами полный список лиц, открыто действующих под русским флагом. Впрочем, был достойно представлен и Бамберг[182]182
  Маркс имеет в виду представителей ряда германских государств (Баварии, Саксонии, Ганновера, Вюртемберга, Бадена, Кургессена, Гессен-Дармштадта и Нассау), собравшихся в мае – июне 1854 г. в г. Бамберге на конференцию, на которой было решено присоединиться к австро-прусскому договору от 20 апреля 1854 г. (см. настоящий том, стр. 206–207).


[Закрыть], но имена его великих людей не были названы.

Официальная английская пресса не может скрыть своего дурного настроения по поводу австрийского приказа о приостановлении продвижения графа Коронини в Валахию и по поводу доставленных в Париж и Лондон депеш, согласно которым Россия предлагает принять протокол от 9 апреля как основу для мирных переговоров, но на определенных условиях. Полуофициальная «Oesterreichische Correspondenz» полагает, что хотя русские предложения не совсем удовлетворительны, однако. в них действительно есть нечто такое, что заслуживает быть принятым во внимание западными державами. Газеты «Times», «Morning Chronicle» и «Observer»[183]183
  «The Observer» («Наблюдатель») – английская еженедельная газета консервативного направления; выходит в Лондоне с 1791 года.


[Закрыть] подсказывают в качестве утешения, что все это – вина Пруссии. Если требовалось еще что-нибудь, чтобы подкрепить впечатление, произведенное обедом, то перегруппировка русских войск достаточно свидетельствует о том, насколько Россия доверяет намерениям Австрии. Мы читаем в «Neue Preusische Zeitung», этом русском moniteur в Берлине, о последних передвижениях русских войск в Дунайских княжествах:

«По распоряжению князя Горчакова все приказы, которые были изданы несколько дней тому назад, отменены. Приказано вывести гарнизон (из Бухареста) и эвакуировать Бухарест; генерал Данненберг должен оставить этот город в ближайшие дни вместе с жандармерией и установить главную квартиру арьергарда в Фокшанах. Теперь, в соответствии с новыми распоряжениями, должна удерживаться линия Олтеница – Бухарест – Бузэу – Фокшаны».

Из других источников мы узнаем, что русская кавалерия снова брошена вперед на Статиру, на левом берегу Алюты. Насколько серьезно было намерение эвакуировать Бухарест, ясно из тех строгих мер, которые были приняты для вывоза архиве» этого города, которые, как говорят, содержат некоторые документы, чрезвычайно компрометирующие петергофский двор.

Все эти на вид причудливые и противоречивые действия русских объясняются несвоевременным вмешательством турецкой армии в дипломатические переговоры. Как решения, последовательно принимавшиеся дипломатами в Вене, были аннулированы подвигами турок при Олтенице, Четате и Силистрии, точно так же недавние дипломатические интриги были рассеяны общим продвижением армии Омер-паши.

«А все хитрости этих отъявленных мошенников – старого, гнилого, изъеденного мышами сыра, Нестора и помеси собаки с лисицей Улисса, – не стоят и волчьей ягоды!.. вот и оказалось, что греки утратили всю свою государственную мудрость и сделались дикарями» [Шекспир. «Троил и Крессида», акт V, сцена 4. Ред.].

Если бы вы проходили в субботу по улицам Лондона, то слышали бы, как все газетчики выкрикивали:

«Большая англо-турецко-французская победа над русскими при Журжеве и взятие Бухареста союзными войсками».

Причины этих торжественных оповещений вам постепенно станут ясны, когда я перейду к вопросу о новом министерском кризисе. Что касается совместных действий англо-французских сил в сражении при Журжеве, то нам известно из сообщении, полученных очередной почтой из Варны от 4 июля, что в лагерях «никакого движения» не было. Согласно последним известиям из Вены от 13 июля, вспомогательные войска быстро шли на Рущук по дороге, лежащей через Шумлу, 8 июля в Рущук прибыла французская дивизия и только 9 июля туда прибыла английская дивизия. Между тем, битва при Журжеве, закончившаяся в 4 часа утра 8 июля, началась на рассвете 7 июля и после перерыва в несколько часов в середине дня продолжалась до утра. Таким образом ясно, что ни французские, ни английские войска не могли принимать участия в сражении. Турки обнаружили, что восемь русских пушек заклепаны, и тотчас же окопались вокруг Журжева. Сам город не пострадал, несмотря на гранаты, посылавшиеся турками из Рущука и с островов. После отступления русских Омер-паша выпустил обращение, призывающее жителей оставаться спокойными, так как больше никакая опасность не угрожает их городам. Журжево было занято слабым отрядом регулярных войск, так как главные силы турок расположились лагерем вокруг города и на трех островах на Дунае. Омер-паша остается в Журжеве, Саид-паша – в Рущуке. Турки господствуют над дорогой, идущей по левому берегу Дуная от Журжева до Олтеницы.

Что касается второго сражения, после которого якобы последовало взятие Бухареста, сам французский «Moniteur» говорит, что дело ограничилось небольшим поражением, нанесенным русскому арьергарду у Фрэтешти, на дороге из Журжева в Бухарест. «Moniteur» добавляет, что к туркам присоединился англо-французский корпус в 25000 человек, что силы союзников равны приблизительно 60000 человек, что князь Горчаков стоит во главе приблизительно равных сил и что можно ожидать большого сражения, которое решит судьбу Бухареста. Фрэтешти – слабо укрепленный пункт приблизительно в двенадцати милях от Журжева и в тридцати – от Бухареста. Согласно «Moniteur» сражение в этом месте произошло 11 июля, согласно же «Journal des Debats»[184]184
  «Journal des Debats» – сокращенное название французской ежедневной буржуазной газеты «Journal des Debats politiques et litteraires» («Газета политических и литературных дебатов»), основанной в Париже в 1789 году. В период Июльской монархии – правительственная газета, орган орлеанистской буржуазии. Во время революции 1848 г. газета выражала взгляды контрреволюционной буржуазии, так называемой партии порядка. После государственного переворота 1851 г. – орган умеренной орлеанистской оппозиции.


[Закрыть] – 14 июля. Говорят, что русские потеряли в этом деле 700 человек ранеными, в том числе двух генералов.

Последний пароход, прибывший в Марсель из Константинополя, сообщает о захвате Сулинского устья Дуная английским судном «Террибл». Говорят, что он появился на рейде, разрушил русские укрепления, рассеял их гарнизон и взял в плен их командира. Мне кажется, что это известие нуждается в более авторитетном подтверждении.

Английские газеты передают слух, который, однако, не повторяется ни одной французской газетой, будто адмирал Лайонс крейсирует перед Анапой для того, чтобы поддержать экспедицию адмирала Брюа, который, как говорят, имеет на борту 7000 человек для десанта.

Письма из Константинополя сообщают, что Порта, после представления английского и французского послов, по-видимому, согласна на немедленное возобновление торговых отношений с Грецией на следующих условиях: 1) Греция обязуется выплатить в определенные сроки военные издержки и возместить ущерб, нанесенный за последнее время повстанцами, и 2) она подпишет в течение двух месяцев торговый договор, который до сих пор отклоняла. В этом договоре признаются существующие ныне границы между Турцией и Грецией.

Из Балтики новостей нет. Газета «Hamburger Correspondent)) описывает результат английской мародерской экспедиции к финским берегам и произведенное ею впечатление на финнов:

«Подтверждается, что русское правительство, убедившись после сожжения Брахестада и Улеаборга в чувствах финнов, живущих на берегах обоих заливов, распорядилось раздать оружие боеспособному населению, чтобы позволить ему оказать сопротивление каким-либо новым попыткам высадки английских отрядов. Санкционировано немедленное создание двух батальонов финских стрелков по 1000 человек в каждом и предстоит их вербовка в округах Або, Вазы и Улеаборга. Подобные батальоны должны также быть постепенно сформированы и в других провинциях».

Австрийский заем, как я и предсказывал, превращается в принудительную контрибуцию. Теперь он должен быть весь распределен между различными владениями империи. Например, Верхняя Австрия должна подписаться на 115000000 флоринов, Нижняя Австрия – на 15000000, Вена – на 2500000, Венгрия – на 70000000 и т. д. Если русский император ничего и не добился для себя, он, по крайней мере, способствовал вовлечению всех других правительств в серьезный конфликт с их подданными по вопросу финансов. Пруссакам придется уплатить повышенный подоходный налог к 1 августа. Бонапарт тоже как будто проектирует еще заем в 500000000 франков, впечатление от которого во Франции будет особенно сильным в связи с нынешними перспективами на урожай винограда и пшеницы и наступившим – особенно в Лионе в связи с восстанием в Испании – застоем в торговле. Коалиционное министерство также намерено обратиться к карманам англичан, причем это ожидается в течение ближайшей недели.

Испанское восстание очевидно вступает в новую фазу, как явствует из воззваний Дульсе и О'Доннеля; первый из них – сторонник Эспартеро, второй был решительным приверженцем Нарваэса, а, может быть, тайно и королевы Кристины. О'Доннель, убедившись, что в настоящее время невозможно расшевелить испанские города чисто дворцовой революцией, внезапно выставляет напоказ либеральные принципы. Его воззвание выпущено в Мансанаресе, местечке в Ламанче, недалеко от Сьюдад-Реаль. Оно гласит, что целью движения является сохранение трона, но в то же время устранение камарильи, строгое соблюдение основных законов, улучшение избирательного закона и законов о печати, уменьшение налогов, продвижение в гражданской службе в соответствии с заслугами, децентрализация и создание национальной милиции на широкой базе. Воззвание предлагает поручить провинциальным хунтам и общему собранию кортесов в Мадриде пересмотр законов. Воззвание генерала Дульсе составлено в еще более энергичных выражениях. Оно гласит:

«Нет более прогрессистов и модерадос. Все мы – испанцы, вдохновленные примером людей 7 июля 1822 года. Возврат к конституции 1837 г., поддержка Изабеллы II, пожизненное изгнание королевы-матери, отставка нынешнего министерства, восстановление мира в нашей стране – таковы цели, к которым мы стремимся любой ценой, и мы покажем это на поле чести изменникам, которых покараем за их преступное безумие».

Судя по «Journal des Debats», в Мадриде были захвачены бумаги и письма, которые якобы неоспоримо доказывают, что тайной целью повстанцев является провозглашение трона вакантным, объединение Иберийского полуострова в одно государство и предложение короны дон Педру V, принцу Саксен-Кобург-Гота. Трогательное внимание газеты «Times» к испанскому восстанию и одновременно присутствие вышеназванного дон Педру в Англии как будто показывают, что в самом деле затевается какая-то новая кобургская плутня. Испанский двор явно весьма встревожен, так как уже перепробованы всевозможные министерские комбинации; тщетно обращались к Истурису и Мартинесу де ла Роса. «Messager de Bayonne» утверждает, что граф де Монтемолен покинул Неаполь тотчас же по получении известия о восстании.

О'Доннель вступил в Андалузию и его войска пересекли Сьерра-Морену тремя колоннами: через Ла-Каролину, через Пособланко и через Деспеньясперрос. «Gaceta» признает, что полковнику Бусете удалось внезапно захватить Куэнку, благодаря чему повстанцам обеспечено сообщение с Валенсией. В этой провинции восстание в настоящее время охватило четыре или пять городов, помимо Алуры, где правительственные войска потерпели жестокую неудачу.

Утверждают также, что восстание вспыхнуло в Реусе, в Каталонии, а «Messager de

Bayonne» добавляет, что имели место беспорядки и в Арагоне.

 
Aimestu le front severe,
Du sa(i)ge Napoleon?
Aimestu que l'Angleterre,
Toppose lord Palmerston?
 

[Нравится ли тебе суровый лик мудрого Наполеона? Нравится ли тебе, что Англия противопоставляет тебе лорда Пальмерстона? Ред.]

В этой песенке воспета погрузка французских войск, отплывающих из Кале.

Большое волнение, царившее в Лондоне с субботы до понедельника, имело в виду поставить Пальмерстона на место герцога Ньюкасла, чтобы действительно противопоставить лорда Пальмерстона царю. Большое возбуждение царило как в правительственном лагере, так и в лагере оппозиции. Было известно, что бюджет нового военного министерства будет представлен палате в понедельник вечером, и это обстоятельство предполагалось использовать для сокрушительной атаки на коалиционный кабинет и для того, чтобы водворить непобедимого Пальмерстона в военное министерство.

«В субботу около двух часов дня было созвано совещание кабинета. Министры собрались только в три. Они явились все, за исключением министра иностранных дел, задержавшегося на аудиенции у королевы. Лорд Кларендон присоединился к своим коллегам в четыре. Заседание тянулось до половины седьмого, после чего лорд Абердин немедленно проследовал во дворец к ее величеству».

Из этого взволнованного повествования «Morning Herald» видно, какие большие надежды возбудили у тори эти «важные» события. Лорд Джон Рассел пригласил своих сторонников в Уайтхолл[185]185
  Уайтхолл – квартал в Лондоне, где помещается ряд правительственных учреждений.


[Закрыть] на понедельник, а г-н Дизраэли, в свою очередь, собрал членов оппозиции. Сто семьдесят девять джентльменов явились в Уайтхолл, почти истерически предвкушая те великие разоблачения, которых они ждали от Рассела. Они были весьма плачевно обмануты парламентским Скуирсом[186]186
  Скуирс – персонаж из романа Диккенса «Жизнь и приключения Николаса Никльби», тип жестокого и алчного невежды и лицемера.


[Закрыть], который сухо заявил им, что, поскольку на очереди стоит голосование проекта военного бюджета, он ожидает от них спокойного поведения:

«Кабинету скоро понадобятся еще деньги для продолжения войны и, таким образом, вопрос о доверии или недоверии коалиционному министерству будет решен на будущей недело, когда это голосование по финансовому вопросу будет предложено палате».

Не будучи посвящен в тайны лорда Кларендона, он не смог дать им информации об иностранных делах. В результате Рассел спас все коалиционное министерство на текущую сессию; ведь если бы вотум о доверии был предложен по проекту бюджета военного министерства, то поражение означало бы победу Пальмерстона над Ньюкаслом; между тем вотум недоверия, вынесенный в связи с проектом военного бюджета в целом, был бы победой тори над объединенными вигами и пилитами – случайность, конечно, совершенно недопустимая.

Соответственно, голосование по военному министерству состоялось вчера вечером при полном спокойствии палаты и без каких-либо происшествий, кроме того, что Рассел и Пакингтон пустили в ход весь арсенал надоевших общих мест о теперешнем состоянии военного управления.

Жаль, что упрямое сопротивление королевы не дает Пальмерстону войти в военное министерство, так как с его водворением там отпал бы последний ложный предлог, пользуясь которым радикалы пока еще защищают внешнюю политику Англии.

Когда на заседании палаты общин в последнюю пятницу г-н Отуэй заявил, что намерен довести до сведения палаты случай с доктором Пейтманом, лорд Пальмерстон поднялся с места и сказал, что он готов дать любое объяснение и что все при этом будет признано «благополучным». Между тем, д-р Пейтман опубликовал в газете «Morning Advertiser» письмо, которое доказывает, что хотя в других отношениях он никогда не был сумасшедшим, он все еще продолжает верить в великодушие королевы Виктории и принца Альберта, которых он умоляет отпустить его обратно в Германию, то есть сделать именно то, что они хотят.

Подлое раболепство так называемой радикальной прессы находит свое выражение в том абсолютном молчании, которое она соблюдает в отношении этого беспримерного случая, когда на основе lettre de cachet [приказа о заточении без суда и следствия. Ред.] человека заживо похоронили на восемнадцать лет только потому, что он имел несчастье знать кое-что о королевских и аристократических связях с немецкими горничными.

Написано К. Марксом 18 июля 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4147, 3 августа 1854 г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке полностью публикуется впервые

К. МАРКС
ИСПАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. – ТУРЦИЯ И ГРЕЦИЯ

Лондон, пятница, 21 июля 1854 г.

«Ne touchez pas a la Reine» (не касайтесь королевы) – гласит старинное кастильское изречение; однако авантюристка г-жа Муньос и дочь ее Изабелла слишком давно превысили все права, предоставленные даже кастильским королевам, чтобы испанский народ не утратил своего суеверного верноподданничества.

Пронунсиаменто 1843 г.[187]187
  Пронунсиаменто 1843 г. – контрреволюционный военный мятеж, поднятый в мае генералами Нарваэсом, Конча и другими против диктатуры лидера партии прогрессистов Эспартеро. Их поддержала часть прогрессистов, недовольная политикой диктатора. 30 июля 1843 г. Эспартеро бежал из Испании; диктатором стал один из лидеров партии модерадос Нарваэс, опиравшийся на крупных землевладельцев. В стране установилось длительное господство реакции, продолжавшееся до революции 1854–1856 годов.


[Закрыть] продолжалось три месяца, пронунсиаменто 1854 г. едва ли более трех недель. Министерство распущено, граф Сан-Луис бежал, королева Кристина пробирается к французской границе, а в Мадриде как войска, так и гражданское население высказались против правительства.

С начала столетия все испанские революции, за исключением движения в защиту провинциальных и местных привилегий, периодически вспыхивающие в северных провинциях, отличались удивительным единообразием: за каждым дворцовым заговором следуют военные мятежи, которые неизменно влекут за собой муниципальные пронунсиаменто. Это явление имеет две причины. Во-первых, мы видим, что, поскольку народная жизнь не выходит за рамки отдельных провинций, в той сфере, которую мы называем государством в современном смысле слова, армия является единственной силой, которая может в национальном масштабе противостоять двору. Во-вторых, особое положение Испании и война на Пиренейском полуострове[188]188
  Войной на Пиренейском полуострове, или Испанской войной, называют войну между Англией и Францией, которая велась в 1808–1814 гг. на территории Испании и Португалии. Одновременно на всей территории полуострова развернулась война испанского и португальского народов за свою независимость, против французской оккупации.


[Закрыть] создали условия, при которых все жизнеспособное в испанской нации могло сконцентрироваться только в армии. Вот почему единственные проявления национального чувства (в 1812 и в 1822 гг.[189]189
  Маркс имеет в виду принятие в 1812 г. Кадисской конституции (см. примечание 191).
  1822 год явился кульминационным пунктом в развитии буржуазной революции 1820–1823 годов. В обстановке обострившейся классовой борьбы, после разгрома летом 1822 г. монархического заговора, к власти пришли представители левого крыла революционного движения – эксальтадос (ecsaltados – восторженные), одним из лидеров которых был Риего. Приход к власти эксальтадос, которых поддерживала демократическая часть офицерства, средняя и мелкая городская буржуазия, ремесленники и рабочие, свидетельствовал о дальнейшем развитии революции. О роли революционной армии см. серию статей Маркса «Революционная Испания» (настоящий том, стр. 423–480).


[Закрыть]) исходили от армии; и вот почему наиболее активная часть нации привыкла видеть в армии естественное орудие всякого национального восстания. Однако в тревожное время с 1830; до 1854 г. городское население Испании постепенно убедилось в том, что армия уже не служит делу нации, а превратилась в орудие соперничества честолюбивых генералов, стремившихся установить свою опеку над двором. В соответствии с этим мы видим, что движение 1854 г. сильно отличается даже от движения 1843 года.

Народ видел в emeute [мятеже. Ред.] генерала О'Доннеля что угодно, только не заговор против господствующего влияния при дворе, тем более, что этот мятеж пользовался поддержкой фаворита в отставке Серрано. Поэтому города и села не решались откликнуться на призыв, исходивший от кавалерии в Мадриде; вот почему генерал О'Доннель был вынужден совершенно изменить характер своих действий, дабы не остаться изолированным и не обречь себя на неудачу. Он был вынужден включить в свое воззвание три пункта, в равной мере направленных против верховенства армии: созыв кортесов, дешевое правительство и образование национальной милиции; последнее требование вызвано стремлением городов снова стать независимыми от армии. Итак, несомненно, что военное восстание получило поддержку народного восстания лишь ценой подчинения его условиям. Посмотрим, будет ли оно вынуждено сохранить верность этим условиям и выполнить данные обещания.

За исключением карлистов[190]190
  Карлисты – реакционная, клерикально-абсолютистская группировка в Испании, поддерживавшая претендента на испанский престол дон Карлоса, брата Фердинанда VII. Опираясь на военщину и католическое духовенство, а также используя поддержку отсталого крестьянства некоторых районов Испании, карлисты развязали в 1833–1840 гг. гражданскую войну, которая фактически превратилась в борьбу между феодально-католическими и буржуазно-либеральными элементами и привела к третьей буржуазной революции. В 1872–1876 гг. карлисты снова развязали войну, выдвигая на испанский престол потомка дон Карлоса. Эта война также кончилась их поражением.


[Закрыть], все партии выдвинули свои лозунги – прогрессисты, сторонники конституции 1837 г., сторонники конституции 1812 г.[191]191
  Конституция 1812 г. (Кадисская конституция) была принята кортесами, заседавшими в 1810–1813 годах. Конституция ограничивала монархию, провозглашала нацию носителем верховной власти, передавала законодательные функции однопалатным кортесам, избираемым всеобщим голосованием. Кортесы получали широкие права в области внешней и внутренней политики. Конституция вводила местное самоуправление, прогрессивное налоговое обложение, всеобщую воинскую повинность. В каждой провинции создавалась местная национальная милиция; была перестроена вся судебная система. Проводя демократизацию внутренней жизни Испании, конституция в то же время сохраняла господство Испании над колониями. В 1814 г. в связи с победой реакции Кадисская конституция была отменена. В первой половине XIX в. конституция 1812 г. явилась знаменем либерально-конституционного движения в ряде европейских стран.


[Закрыть], унионисты (требующие аннексии Португалии) и республиканцы. Сообщения о последней партии следует принимать с осторожностью, поскольку они проходят цензуру парижской полиции. Наряду с борьбой между партиями разгорается соперничество между военными вождями. Эспартеро, услыхав об успехах О'Доннеля, тотчас же покинул свое убежище в Леганесе и провозгласил себя главой движения. Но едва Цезарь-Нарваэс узнал о выступлении своего старого Помпея, он тотчас же предложил свои услуги королеве; предложение было принято, и Нарваэсу предстоит образовать новое министерство. Подробности, сообщаемые мной дальше, показывают, что далеко не везде военные захватили инициативу; напротив, кое-где им пришлось уступить непреодолимому давлению населения.

Помимо пронунсиаменто в Валенсии, о чем я писал в предыдущей статье [См. настоящий том, стр. 340. Ред.], было еще пронунсиаменто в Аликанте. В Андалузии пронунсиаменто произошли в Гранаде, Севилье и Хаэне.

В Старой Кастилии имело место свое пронунсиаменто в Бургосе; в Леоне – в Вальядолиде; в Бискайе – в Сан-Себастьяне и Витории; в Наварре – в Толосе и Памплоне; в Арагоне – в Сарагосе; в Каталонии – в Барселоне, Таррагоне, Лериде и Жероне; говорят также, что пронунсиаменто было на Балеарских островах. В письме из Картахены от 12 июля, согласно которому ожидалось пронунсиаменто в Мурсии, читаем:

«В силу bando [приказа. Ред.], обнародованного местным военным губернатором, все жители Картахены, владеющие ружьями и иным оружием, обязаны в течение 24 часов сдать его гражданским властям. По просьбе французского консула, проживающим здесь французам разрешено сдать оружие в консульство, по примеру 1848 года».

Из всех этих пронунсиаменто только четыре стоят того, чтобы на них остановиться, это – пронунсиаменто в Сан-Себастьяне, Бискайя, в Барселоне, столице Каталонии, в Сарагосе, столице Арагона, ив Мадриде.

В Бискайе инициаторами пронунсиаменто были муниципалитеты, в Арагоне – военные. Муниципалитет Сан-Себастьяна уже готов был высказаться в пользу восстания, когда раздалось требование вооружить народ. Город немедленно был вооружен. До 17 июля не удавалось склонить два батальона, составляющие гарнизон, присоединиться к народу. Но после того, как городское население и военные объединились, 1000 вооруженных горожан в сопровождении некоторого количества войск двинулись к Памплоне и организовали восстание в Наварре. Именно появление вооруженных горожан Сан-Себастьяна облегчило восстание столицы Наварры. Генерал Сабала примкнул к движению позже и отправился в Байонну, призывая солдат и офицеров Кордовского полка, бежавших туда после своего недавнего поражения при Сарагосе, тотчас вернуться на родину и присоединиться к нему в Сан-Себастьяне. Согласно некоторым сообщениям, он затем пошел на Мадрид, чтобы предоставить себя в распоряжение Эспартеро; между тем по другим источникам, он пошел на Сарагосу, имея в виду соединиться с арагонскими повстанцами. Генерал Масарредо, командующий в баскских провинциях, отказался от участия в пронунсиаменто в Витории и был вынужден перейти во Францию. Войска генерала Сабалы состоят из двух батальонов Бурбонского полка, батальона карабинеров и отряда кавалерии. В заключение своего рассказа о баскских провинциях сообщаю, в качестве характерной детали, что бригадный генерал Барастеки, назначенный губернатором провинции Гипускоа, является одним из бывших адъютантов Эспартеро.

В Барселоне инициатива была, по-видимому, захвачена военными, однако, судя по полученным нами дополнительным сведениям, весьма сомнительно, чтобы эта инициатива была вполне добровольна. 13 июля в 7 часов пополудни солдаты, расквартированные в казармах Сан-Пуэбло и Буен-Сусесо, подчиняясь требованиям народной демонстрации, объявили пронунсиаменто под возгласы: Vive la Reine! Vive la Constitution! [Да здравствует королева! Да здравствует Конституция! Ред.] Смерть министрам! Долой Кристину! Побратавшись с толпой и пройдя с ней вместе по набережной, солдаты остановились на площади Конституции. Кавалерия, которую в течение последних шести дней не выпускали из Барселонеты из-за недоверия к ней военного командования, в свою очередь провозгласила пронунсиаменто. С этого момента весь гарнизон перешел на сторону народа и всякое противодействие со стороны властей стало невозможным. В 10 часов общему давлению уступил военный губернатор генерал Марчеси, а в полночь командующий военным округом Каталонии объявил свое решение примкнуть к движению. Он явился на площадь Аюнтаментос и произнес речь перед собравшимся там народом. 18 июля была сформирована хунта, в которую вошли командующий военным округом и другие видные лица под лозунгом: «Конституция, королева и нравственность». Далее из Барселоны сообщают, что по приказу новых властей несколько рабочих были расстреляны за то, что ломали машины и посягнули на собственность, а также, что был арестован республиканский комитет, собравшийся в соседнем городе; впрочем, не надо забывать, что эти сообщения прошли через руки «правительства 2 декабря»[192]192
  Сообщения о событиях в Барселоне были напечатаны 19 июля 1854 г. во французской газете «Moniteur universel», являвшейся официальным органом правительства Наполеона III.


[Закрыть], особым призванием которого является клевета на рабочих и республиканцев.

В Сарагосе, говорят, инициатива исходила от военных; однако утверждение это опровергается дополнительным замечанием, что тут же было постановлено сформировать корпус милиции. Во всяком случае известно, и сама мадридская «Gaceta» это подтверждает, что еще

до пронунсиаменто в Сарагосе 150 солдат Монтосского кавалерийского полка, направлявшиеся в Мадрид и расположившиеся на ночлег в Торрехоне (в пяти лигах [Лига = 4,83 км. Ред.] от Мадрида), подняли восстание и бросили своих командиров, которые прибыли в Мадрид 13 июля вечером с полковой казной. Солдаты под командой капитана Барайбана сели на коней и двинулись по дороге к Уэте, намереваясь, как предполагают, соединиться с отрядом полковника Бусеты в Куэнке. Что же касается Мадрида, против которого якобы двигаются

Эспартеро с «армией центра» и генерал Сабала с северной армией, то совершенно понятно, что город, живущий за счет двора, присоединяется к восстанию в последнюю очередь. «Gaceta» опубликовала еще 15 июля бюллетень военного министра, в котором утверждается, что мятежники бегут, а преданность и энтузиазм войск возрастают. Граф Сан-Луис, который, по-видимому, очень верно оценил положение в Мадриде, заявил рабочим, что генерал О'Доннель и анархисты лишат их всякой работы, тогда как в случае победы правительство займет всех рабочих на общественных работах с оплатой по 6 реалов (75 центов) в день. Этим маневром Сан-Луис надеялся завербовать под свое знамя наиболее легко возбудимую часть мадридского населения. Однако его действия были так же успешны, как действия партии «National» в Париже в 1848 году[193]193
  В марте 1848 г, временное правительство Французской республики, руководящую роль в котором играла партия умеренных, буржуазных республиканцев, группировавшихся вокруг газеты «Le National» («Национальная газета»), организовало в Париже национальные мастерские, пытаясь создать себе из рабочих этих мастерских опору в борьбе против революционного пролетариата. Эта попытка расколоть рабочий класс не удалась, и рабочие национальных мастерских составили основное ядро повстанцев во время июньского восстания 1848 года.


[Закрыть]. Приобретенные им таким образом союзники вскоре превратились в его опаснейших врагов, ибо средств, предназначенных для их оплаты, хватило на шесть дней. Насколько правительство опасалось пронунсиаменто в столице, показывает воззвание генерала Лары (губернатора), запрещающее распространять какие-либо сведения об успехах восстания. Далее, тактика генерала Бласера, по-видимому, ограничивалась стремлением предупредить всякий контакт между повстанцами и войсками, дабы зараза не проникла в ряды последних. Говорят, что первоначальный план генерала О'Доннеля предусматривал встречу с правительственными войсками на равнинах Ламанчи, столь удобных для действий кавалерии. Однако прибытие экс-фаворита Серрано, поддерживавшего связи с некоторыми из главных городов Андалузии, заставило отказаться от этого плана. Тогда армия конституционалистов решила не оставаться в Ламанче, а идти на Хаэн и Севилью.

Заметим, en passant [между прочим. Ред.], что boletinos [бюллетени. Ред.] генерала Бласера необычайно напоминают приказы по службе испанских генералов XVI века, над которыми так потешался Франциск I, и приказы XVIII века, которые высмеивал Фридрих Великий.

Ясно, что это испанское восстание неизбежно станет источником разногласий между правительствами Франции и Англии; а сообщение одной французской газеты, будто генерал О'Доннель перед началом восстания скрывался во дворце британского посла, едва ли ослабит недоверие Бонапарта к Англии. В отношениях между Бонапартом и Викторией начинает уже накапливаться раздражение. Бонапарт ожидал встретить королеву при погрузке своих войск в Кале, но ее величество ответила на это желание тем, что в тот самый день посетила бывшую королеву Амелию. Кроме того, когда английских министров запросили в парламенте, почему не проводится блокада Белого, Черного и Азовского морей, они в оправдание сослались на союз с Францией. На это Бонапарт ответил в «Moniteun» объявлением о блокаде названных морей, не дожидаясь получения формального согласия Англии. Наконец, так как погрузка французских войск исключительно на британские суда произвела дурное впечатление во Франции, Бонапарт опубликовал список французских судов, предназначенных для той же цели, и использовал их.

Порта вручила представителям четырех союзных держав ноту относительно разрешения греческим торговым кораблям снова входить в турецкие гавани. Это разрешение будет действительно в течение двух месяцев, при условии, что греческое правительство не допустит никаких действий, которые могли бы вызвать его отмену. Если по истечении этого срока греческое правительство не даст надлежащего удовлетворения Порте, последняя оставляет за собой право восстановить нынешнее status quo. Греческие корабли в турецких гаванях будут подчиняться местным властям и не могут апеллировать к покровительству других держав. В течение двух месяцев должны быть выработаны основы для заключения соглашения и торгового договора. Вознаграждение, которого требует Порта за огромные убытки, причиненные греческим восстанием, должно быть определено третейским судом по докладу комиссии, которая произведет расследование на местах и будет состоять из французов, англичан, турок и греков.

Шамиль официально получил от Порты звание генералиссимуса черкесской и грузинской армии.

Три драгомана, служившие во французской армии, были расстреляны в Варне, будучи изобличены в сношениях с русскими. Двое из них – греки и один армянин. Перед казнью один из них проглотил документ компрометирующего характера.

Нам сообщают из Германштадта 16 июля, что в районе Фрэтешти еще не было никаких столкновений.

Сообщение о прибытии союзных войск в Рущук оказалось, разумеется, ложным, и при нынешних условиях их задача будет заключаться только в том, чтобы сдерживать, как выражается «Times», варварское ожесточение победоносных турок.

Написано К. Марксом. 21 июля 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4148, 4 августа 1854 г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского