Текст книги "Собрание сочинений, том 15"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 61 страниц)

II

… орудия, отделенные от Канробера, дивизия которого была нейтрализована русскими орудиями, дистанцией в 1500 шагов, в то время как собственная артиллерия Канробера старалась добраться до него обходным путем длиной по меньшей мере в половину немецкой мили [Немецкая (географическая) миля = 7,420 км. Ред.]; наконец, принц Наполеон, застрявший в долине на расстоянии 1200 шагов от Канробера и медливший перейти реку. Такая разбросанность его войск по фронту в 6000 шагов и, особенно, опасное положение Боске внушили, в конце концов, маршалу Сент-Арно столь сильный страх, что он решил прибегнуть к отчаянному средству – выслать вперед весь свой резерв. Бригада Лурмеля была послана вслед Буа, в то время как бригада д'Ореля должна была усилить принца Наполеона. Направив таким образом оба своих резерва именно в те два дефиле, которые и без того уже были забиты войсками, Сент-Арно довершил распыление своих боевых сил. Если бы все это не было сказано во французском официальном отчете («Исторический атлас Восточной войны»[376]376
  «Atlas historique et topographique de la guerre d'Orient, en 1854, 1855 et 1856». [Paris], 1859 («Исторический и топографический атлас Восточной войны, 1854, 1855 и 1856 годы». [Париж], 1859).


[Закрыть]), то этому вряд ли можно было бы поверить.

Как это выглядело в глазах русских и что выручило французов из такого опасного положения?

Левым флангом русских командовал Кирьяков. У него против Канробера и принца Наполеона было в первой линии 4 резервных батальона (Брестского и Белостокского полков) – войска среднего качества, во второй – 4 батальона Тарутинского полка, в резерве – 4 батальона Московского полка и 2-й батальон Минского полка, который с четырьмя орудиями (4-я батарея 17-й артиллерийской бригады) был выдвинут дальше влево для наблюдения за морским побережьем. Четыре батальона Бородинского полка, находившиеся также под его командой, стояли дальше к востоку, непосредственно у дороги на Севастополь, и сражались почти исключительно против англичан, если их роль вообще не ограничивалась лишь участием в перестрелке. В общем итоге французам противостояло, следовательно, 13 батальонов с 8 орудиями.

Когда на плато к югу от Альмы стала видна обходная колонна Боске, князь Меншиков сам перешел на левый фланг и привел с собой из главного резерва остальные 3 батальона Минского пехотного полка, одну пешую и две конных батареи, а также 6 эскадронов гусар. До этого времени сражение ограничивалось ружейной и орудийной перестрелкой; русские войска большей частью отошли немного назад, французские – Наполеон и Канробер – даже еще не появлялись на плато или же отстояли так далеко (Боске, Буа, Лурмель), что пока не могли вступить в бой. Так как части принца Наполеона столь прочно застряли в дефиле, что еще не выходили из него, то для русских не оставалось никакого другого объекта для наступления, кроме дивизии Канробера, стоявшей в укрытии позади плато. Против нее Меншиков сформировал колонну-монстр из 8 батальонов Минского и Московского полков – два батальона по фронту и четыре батальона в глубину, все в штурмовых колоннах с равнением на середину. Отозванный к своему центру, он передал эту беспомощную массу Кирьякову с приказанием немедленно наступать. Когда эта колонна приблизилась к французам на ружейный выстрел, последние «не могли дольше выдерживать тяжести, которая давит на сердце континентального солдата при приближении большой пехотной колонны» (стр. 400).

Они отступили еще ниже по склону. Но в этот момент появились обе батареи Канробера вместе с батареями Боске, подошедшие через овраг несколько дальше с правой стороны; они быстро вывезли орудия на позицию и открыли по левому флангу русской пехоты настолько эффективный огонь, что последняя тотчас же поспешила укрыться. Французская пехота ее не преследовала.

Четыре резервных батальона Кирьякова, по выражению Ходасевича, «растаяли» под действием стрелкового и орудийного огня; четыре батальона Тарутинского полка тоже понесли большие потери; восемь батальонов колонны-монстр были наверняка не в состоянии тотчас возобновить атаку. Французская пехота д'Ореля и Канробера развернулась теперь на плато под прикрытием своей артиллерии, а Боске приблизился к ней; войска принца Наполеона (находившийся под его командованием остаток 2-го полка зуавов уже присоединился к Канроберу) начали, наконец, взбираться на высоты. Превосходство в силах стало несоизмеримым; русские батальоны, сконцентрированные на Телеграфной высоте, таяли под перекрестным огнем французской артиллерии; наконец, русский правый фланг «начал вполне определенное отступательное движение», как говорит сам Кирьяков. При таких обстоятельствах он начал отход, «не преследуемый противником» (рукописные мемуары Кирьякова).

У французских авторов последовавшая теперь общая атака со стороны французов увенчивается мнимым штурмом телеграфной вышки, причем дело дошло будто бы до рукопашной схватки, и, таким образом, вся операция приобретает красивый мелодраматический финал. Русским ничего неизвестно об этом сражении, и Кирьяков поэтому совершенно отрицает, что оно имело место. Между тем, возможно, что вышка была занята стрелками и ее надо было штурмовать и что, кроме того, вокруг нее могли находиться и другие русские стрелки, которых надо было отогнать; только для этого требовался, конечно, не штурм, а тем более не состязание в беге целой дивизии; история эта в «Историческом атласе» во всяком случае сильно преувеличена.

На этом битва закончилась, а требование Раглана о преследовании Сент-Арно отклонил, «потому что войска оставили свои ранцы на той стороне реки» (стр. 492).

Геройские подвиги, о которых после сражения повествовал нам Сент-Арно и позднее Базанкур[377]377
  Речь идет о донесениях главнокомандующего французской армией в Крыму маршала Сент-Арно Наполеону III и военному министру от 21 и 22 сентября 1854 г., опубликованных в газете «Moniteur universel» 7 и 8 октября 1854 года.
  Bazancourt. «L'expedition de Crimee jusqu'a la prise de Sebastopol» (Базанкур. «Крымская экспедиция до взятия Севастополя»). Первое издание в 2-х томах вышло в 1856 году.


[Закрыть], заметно блекнут после этого описания. Вся французская армия, насчитывавшая вместе с турками 37000 человек и 68 орудий; имела…

[Далее в рукописи отсутствуют две страницы. Ред.]

III

Англичане наступали на левом фланге союзников. Их первая боевая линия состояла из дивизии Эванса и легкой дивизии Брауна; их второй боевой линией были дивизии Ингленда и герцога Кембриджского. Дивизия Каткарта, из которой был выделен батальон, и кавалерийская бригада двигались в качестве резерва с левой стороны позади обнаженного левого фланга. Каждая дивизия состояла из шести батальонов, соединявшихся в две бригады. Фронт наступления англичан, смыкавшийся у деревни Бурлюк с левым флангом принца Наполеона, составлял около 3600 шагов, так что на каждый из 12 батальонов боевой линии приходилось по 300 шагов.

Выйдя на отлогий, спускающийся к Альме склон, колонны попали под огонь расположенных напротив русских батарей, и по английскому уставу первая линия тотчас же развернулась, Но при слишком малой протяженности фронта получилось, что правый фланг легкой дивизии был закрыт левым флангом дивизии Эванса; целый батальон (7-го полка) был, таким образом, вытеснен из боевой линии. Артиллерия заняла позицию перед фронтом. Во второй линии дивизия герцога Кембриджского тоже развернулась, и так как ее батальоны (гвардия и шотландцы) были сильнее по численности, то она одна образовала почти целиком вторую линию; дивизия Ингленда осталась в колоннах вне сферы артиллерийского огня точно так же, как и резерв. Русские открыли огонь в половине второго. Пока развертывалось французское наступление, англичане, чтобы уменьшить потери от огня, залегли. Стрелки, сражавшиеся в зарослях и виноградниках долины, медленно теснили русских; последние при своем отступлении подожгли деревню Бурлюк и этим еще больше сузили фронт наступления англичан.

Англичане имели перед собой всю остальную часть русской армии, т. е. 251/2 (по Аничкову) или 27 (по Кинглеку) батальонов и 64 орудия. Сами они наступали с 29 батальонами и 60 орудиями; их батальоны были сильнее по численности, чем у русских. Русские имели в первой боевой линии оба Суздальских полка (на крайнем правом фланге) и Казанский (или великого князя Михаила Николаевича, в центре справа), к которому примыкал Бородинский полк. Во второй линии находился Владимирский полк, в специальном резерве – Угличский полк, в распоряжении главного резерва оставался Волынский полк, в каждом по 4 батальона, и, кроме того, один стрелковый батальон и стрелки морской пехоты.

К трем часам наступление французов достигло такой стадии, когда колонны Боске и Канробера вышли на плато, а колонны принца Наполеона – в долину; резервы, как мы видим, тоже были двинуты. В этот момент Раглан приказал англичанам наступать. Первая линия поднялась и двинулась, как была в линейном строю, вниз на долину. Из-за виноградников и зарослей порядок частей быстро нарушился даже там, где они, как это предписывается в подобных случаях в Англии, разбивались повзводно в сдвоенную колонну. Дивизия Эванса выслала два батальона и одну батарею вправо в обход горящей деревни, а остальная часть двинулась влево от деревни и вдоль дороги, ведущей на Севастополь. Здесь англичане вскоре попали под ближний огонь двух русских батарей, установленных для прикрытия дороги; батареям удалось остановить дивизию Эванса, несмотря на направленный против них огонь 18 английских орудий. Противостоявшая ей русская пехота состояла из четырех батальонов Бородинского полка и 6-го стрелкового батальона; об их действиях нам ничего не известно.

Легкая дивизия продвигалась дальше слева. Ей противостояли 4 батальона Казанского полка, расположенных справа и слева от 1-й батареи 16-й артиллерийской бригады, установленной за траверсом; во второй линии против нее были 4 батальона Владимирского полка, все в колоннах, и, по данным Кинглека, даже в колоннах из двух батальонов. Англичане успешно, насколько это было возможно, переправились через реку по многочисленным бродам и на южном берегу обнаружили естественную берму шагов в 15 шириной, защищенную крутым обрывом высотой в 8—10 футов; за этим укрытием они смогли опять построиться. По другую сторону обрыва местность была открытой и слегка повышалась по направлению к батарее, находившейся на расстоянии приблизительно в 300 шагов. Сопротивление оказывалось англичанам здесь лишь в некоторых местах со стороны стрелков; их собственные немногочисленные дозорные ушли далеко влево и обнажили весь фронт. Но сами они не выслали стрелков вперед, равно как и не произвели нового построения; Браун сам отказался от разведки и приказал двигаться вперед, «полагаясь на мужество войск» (стр. 315). В то время как бригадир левого фланга оставил в своем распоряжении два батальона для отражения возможных фланговых атак со стороны русской кавалерии, остальные четыре батальона вместе с присоединившимся к ним батальоном дивизии Эванса (95-го полка) двигались вперед на батарею, наполовину в линейном строю, наполовину беспорядочными группами.

Едва лишь они взобрались по склону, как обе колонны Казанского полка двинулись им навстречу. И здесь наш автор начинает петь дифирамбы по поводу несравненных качеств британских войск.

«Здесь обнаружилось, что и теперь, после почти сорока лет мирного времени, наши солдаты все еще обладают теми неоценимыми качествами, которые не дают им, подобно иностранцам, чувствовать тяжесть пехотной колонны… Они начали стрелять на свой английский лад, полувесело, полусердито, в плотную сплошную массу, торжественно надвигавшуюся на них. Колонна не проявляла признаков беспокойства, но она была, по-видимому, перемуштрованной частью, неумело или слабо управляемой. Во всяком случае, ее начальники не могли создать впечатление мощи у тех групп английских парней (lads), которые весело шли ей навстречу и досаждали ей пулями. Вскоре колонна остановилась, повернула назад и скрылась за неровностями местности» (стр. 325).

Мы не станем больше останавливаться на этих хвастливых заявлениях и лишь отметим, что эти «парни» и «молодые войска», как их любит называть Кинглек, которые мы достаточно часто видели (участвовавший в этом бою 33-й полк незадолго до его отправки в Крым), при существующем в Англии 12-летнем сроке службы и при частых продлениях этого срока еще на 9 лет – были тогда, в среднем, в возрасте по крайней мере 27 лет; отметим также, что со времени Крымской войны и ост-индского восстания, где эти великолепные полки были уничтожены, каждый английский офицер тщетно стремится опять получить под свое начальство таких старых «парней». Но довольно. Эта колонна (восточная, находившаяся на правом фланге русских) после слабой попытки произвести штыковую атаку была, по-видимому, вынуждена отступить даже перед огнем беспорядочной линии. Другая повела наступление на 7-й полк, перейдя вскоре к огневому бою стоя, и долго продолжала вести его не развертываясь, причем, естественно, понесла огромные потери.

Три английских батальона, находившиеся в центре, двигались на батарею, огонь которой, по-видимому, был слабым и не сдерживал наступления. Когда они подошли достаточно близко, чтобы броситься в атаку на орудия, батарея дала залп, взяла орудия на передки и умчалась. Одна 7-фунтовая гаубица была найдена в укрытии, другая, 32-фунтовая, запряженная лишь тремя лошадьми, была задержана и доставлена капитаном 23-го полка Беллом. Англичане заняли наружный вал траверса и сгруппировались на правом и левом флангах. Владимирский полк подошел теперь ближе, но, вместо того чтобы ударить в штыки по расстроенной массе, также поддался соблазну вести огонь и остановился. Под огнем гораздо более широкого фронта англичан плотная колонна подверглась бы, вероятно, той же участи, что и Казанский полк, но тут у англичан два раза подряд прозвучал сигнал к отступлению, дважды повторенный по всей линии фронта; войска начали отходить, сначала в отдельных пунктах, затем повсюду, что происходило местами спокойно, а местами в полном беспорядке. Четыре участвовавших в бою батальона потеряли вместе 46 офицеров и 819 рядовых.

Вторая боевая линия (герцога Кембриджского) следовала за первой весьма медленно и за все время боя переправилась сначала через реку, а затем укрылась за упомянутой выше бермой. Только теперь она двинулась вперед. Средний батальон правой бригады, состоявший из шотландских и гвардейских стрелков, пошел в наступление первым, но его левый фланг был смят отступающими беглецами легкой дивизии, а правый фланг не выдержал огня Владимирского полка; не получив своевременной поддержки, и этот батальон также отошел в беспорядке назад. Это произошло в то самое время, когда наступление французов начало замедляться, и против Канробера сформировалась колонна из восьми батальонов.

Этот момент, когда союзникам везде приходилось туго, для г-на Кинглека является как раз самым подходящим, чтобы показать нам чудо, не уступающее чудесам «Тысячи и одной ночи» и окружающее лорда Раглана ореолом неожиданной славы. Мы прошли бы мимо этого обстоятельства, если бы оно действительно не оказало некоторого влияния на ход сражения и не имело бы известного значения еще и потому, что Кинглек говорит здесь как очевидец – правда, весьма слабо разбирающийся в деле.

Когда английская армия начала готовиться к переправе через реку, Раглан со своим штабом поскакал через Альму в том месте, где соприкасаются линии фронта англичан и французов, и на противоположном берегу стал подниматься вверх по ущелью, почти не встречая какого-либо другого сопротивления, кроме как со стороны нескольких дозорных стрелков.

Вскоре перед ним оказалась круглая вершина, на которую он поднялся и откуда смог обозреть с фланга все расположение русской армии против англичан и даже обнаружить их резервы. Как ни кажется странным, чтобы генерал наступающей армии находился без всякого прикрытия на холме, расположенном у фланга неприятеля, – поскольку имеются многочисленные свидетели, можно в этом не сомневаться. Однако Кинглек, не довольствуясь тем, что поместил своего героя непосредственно перед вражеским флангом или на его продолжении, переносит холм, о котором идет речь, за фронт неприятеля, помещая его между ним и русскими резервами, и заставляет лорда Раглана одним своим появлением там парализовать всю русскую армию. Описание этих событий в книге нисколько не уступает по своему мелодраматическому характеру их изображению на плане сражения, где красной звездой отмечено местонахождение лорда Раглана в 1200 шагах от правого фланга русских, среди зеленых русских колонн, которые запросто оказывают ему почтение, в то время как он, подобно «Зевсу-громовержцу», руководит сражением.

Этот холм, местонахождение которого мы здесь не можем указать точно, но который, во всяком случае, находится не там, куда его помещает Кинглек, – этот холм представлял, тем не менее, удобную позицию для артиллерии, и Раглан сейчас же послал за орудиями, а также за пехотой. Некоторое время спустя, почти одновременно со взятием батареи англичанами, прибыли два орудия. Одно из этих орудий будто бы рассеяло русский резерв (который, согласно Кинглеку, находился на расстоянии всего лишь в 1100 шагов!), другое же взяло под фланговый обстрел батарею, прикрывавшую мост на дороге к Севастополю. После нескольких выстрелов эта батарея, уже давно обстреливаемая с фронта превосходящей ее артиллерией (18 орудий), снялась, и таким образом был открыт путь для продвижения дивизии Эванса. Последняя медленно теснила русскую пехоту, сражавшуюся здесь большей частью разрозненно, и вместе с дивизией Ингленда, артиллерия которой соединилась с артиллерией дивизии Эванса, установила свои орудия на гребне первого холма.

Между тем дальше слева дивизия герцога Кембриджского вела решающий бой. Из трех гвардейских батальонов ее правого крыла средний (шотландские стрелки) преждевременно двинулся в атаку и пришел в беспорядок. Теперь справа начал» наступление в линейном строю гвардейские гренадеры, слева – гвардейский Колдстримский батальон против вновь занятого Владимирским полком траверса; между ними образовался промежуток для фронта батальона, который должны были заполнить шотландские стрелки, но который был только до некоторой степени прикрыт остатками этого батальона и легкой дивизии, вновь собиравшимися поодаль позади. Зато слева от Колдстримского батальона шли четыре шотландских батальона Колина Кэмпбелла, также в линейном строю, эшелонами от правого фланга, в отличном порядке.

Против гвардейских гренадер находились оба левофланговых батальона Казанского полка, которые были уже отброшены огнем 7-го полка, и оба левофланговых батальона Владимирского полка» которые наступали теперь против левого фланга, на стыке между гренадерами и Колдстримским батальоном; гренадеры выстояли, оттянули левый фланг немного назад и огнем заставили эту колонну тотчас же остановиться. Естественно, что через короткий промежуток времени колонна была настолько поколеблена огнем линии, что даже сам князь Горчаков, который командовал правым флангом русских, не мог больше заставить ее перейти к штыковой атаке. Благодаря незначительному изменению фронта английских гренадер, колонна попала под огонь всей их линии; она дрогнула и, когда англичане двинулись вперед, – отступила. Между тем оба других батальона Владимирского полка вели перестрелку с Колдстримским батальоном, пока, наконец, на ту же высоту не поднялась шотландская бригада. Четыре батальона Суздальского полка, расположенные на крайнем правом фланге русских, подтянулись теперь ближе к решающему пункту боя, к брустверу батареи, но внезапно, во время этого флангового марша, оказались под огнем шотландских линий и отступили без серьезного сопротивления.

Генерал Квицинский, командир 16-й дивизии, после того как князь Горчаков выбыл из строя, упав с убитой под ним лошади, командовал теперь правым флангом русских. Английское линейное построение было для него так ново, что лишило его всякой возможности судить о силе противника. В своих мемуарах, упоминаемых Кинглеком, он сам говорит, что видел англичан в трех перекрывающих друг друга линиях (очевидно, это были три шотландских эшелона), и перед таким превосходством он должен был отступить, после того как была отбита атака четырех батальонов Владимирского полка. Четыре батальона Угличского полка продвинулись вперед лишь настолько, насколько это было необходимо, чтобы остановить бегущих. Артиллерия и кавалерия больше совсем не использовались, и русские начали отступление, не преследуемые англичанами, которые хотели сберечь свою кавалерию. Дивизия герцога Кембриджского потеряла несколько менее 500 человек.

Итак, в решающий момент здесь сражались 6 батальонов дивизии герцога Кембриджского, поддерживаемых остатками легкой дивизии, всего 11 батальонов (оба левофланговых батальона легкой дивизии и позднее не перешли в наступление) против 12 русских батальонов Казанского, Владимирского и Суздальского полков, а если мы прибавим еще 4 батальона Угличского полка, хотя их активное участие в сражении остается весьма проблематичным, – против 16 русских батальонов, и после очень короткого боя полностью отбросили их.

Автор даже утверждает, что все сражение пехоты в строю длилось не более 35 минут; во всяком случае, к 4 часам исход боя был полностью решен. Чем же объясняются эти быстрые успехи против по меньшей мере равных, а быть может и превосходящих по численности масс пехоты на сильной оборонительной позиции?

Командование англичан было явно небезупречным. Помимо того, что Эванс не сделал ни малейшей попытки атаковать левый фланг противника, а ограничивался вялым фронтальным боем, каждому ясно, что герцог Кембриджский в качестве командующего второй линией не сделал того, что было его обязанностью. Когда первая линия штурмовала бруствер батареи, то второй не было там для поддержки; она подошла лишь после того, как первая была уже отброшена, и должна была начать действия заново. Но как только какой-либо английский командир приближался к противнику, не имея никаких определенных контрприказов, он стремился наступать на него по возможности совместно с соседними частями, и это придало обеим главным атакам решительность, которая обеспечила успех.

Русские, со своей стороны, проявили большую неуверенность в командовании. Правда, Меншиков имел несчастье находиться во время короткого решающего периода далеко от главного пункта сражения, но ни Горчаков, ни Квицинский, по их собственному признанию, не приняли никаких мер для более энергичного отражения атаки. Первое наступление велось четырьмя батальонами Казанского полка против пяти английских батальонов и было отбито; второе – также четырьмя батальонами (Владимирского полка) и тоже было отбито. О серьезном наступлении четырех батальонов Угличского полка у нас нет никаких сведений, а четыре батальона Суздальского полка позволили противнику захватить их врасплох своим огнем при фланговом марше. Находившийся в главном резерве Волынский полк, кажется, совсем не был использован. Артиллерия быстро замолчала, а кавалерия вообще бездействовала. Была ли то боязнь ответственности или приказ не рисковать армией, но, словом, и на фланге англичан русские действовали без той энергии и активности, которые одни лишь могут обеспечить победу более слабой стороне.

Была, конечно, еще и другая причина, облегчившая англичанам победу. Русские сражались в глубоких и плотных колоннах, англичане – в линии. Русские несли огромные потери от артиллерии противника; англичане же несли очень небольшие потери даже от картечного огня. Когда пехотные массы сближались, колонны можно было спасти от убийственного огня линий противника только стремительной, неудержимой штыковой атакой, но повсюду мы видели приостановку наступления и превращение его в перестрелку. Что же дальше? Если развернуться под огнем противника, то ни один человек не может сказать, к чему это приведет, а если оставаться в колоннах, когда одно стреляющее ружье приходится против четырех неприятельских, то колонна наверняка погибла. Именно это имело место в каждом отдельном случае на Альме. Более того. Колонну, хотя бы один раз попавшую под обстрел, никогда нельзя было заставить снова перейти в решительное наступление; линию, ведущую огонь, – всякий раз.

Оба противника – и русские, и англичане – действовали, как известно, плохо в рассыпном строю; сражение решалось благодаря этому исключительно массами; если мы не хотим согласиться с Кинглеком, что англичане своего рода полубоги, то мы должны будем признать, что как для наступления, так и для обороны в более или менее открытой местности линия обладает значительными преимуществами перед колонной.

Вся современная военная история англичан..

[На этом рукопись обрывается. Ред.]

Написано Ф. Энгельсом в июне 1863 г.

Впервые опубликовано на русском языке в Сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса, 1 изд., т. XII, ч. II, 1935 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

Первая страница рукописи Ф. Энгельса «Английская армия»