Текст книги "Собрание сочинений, том 15"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 61 страниц)

VI

Все винтовки, которые мы до сих пор описывали, заряжались с дула. Тем не менее, в старину существовало множество видов огнестрельного оружия, заряжавшегося с казенной части. Заряжание пушек с казенной части предшествовало заряжанию с дула, и в самых старых арсеналах имеются ружья и пистолеты, которые насчитывают по 200–300 лет, с подвижной казенной частью, куда вкладывали заряд, не вводя его через дуло шомполом. Большую трудность всегда составляло соединить затвор со стволом так, чтобы его легко можно было снять и снова поставить, а само соединение было бы при этом достаточно прочным, чтобы выдержать давление пороховых газов. Ничего нет удивительного, что при несовершенстве техники того времени оба эти требования нельзя было сочетать: или части, сцепляющие затвор со стволом, были недостаточно прочны и долговечны, или самый процесс снятия и закрепления совершался чрезвычайно медленно. Ничего нет удивительного, что это оружие было оставлено, так как заряжание с дула являлось делом гораздо более быстрым, и что шомпол продолжал занимать господствующее положение.

Когда же в новейшее время как военные люди, так и оружейные мастера поставили своей задачей сконструировать такое огнестрельное оружие, которое сочетало бы в себе быстроту и легкость заряжания старого мушкета с дальностью полета пули и меткостью винтовки, то, естественно, заряжание с казенной части снова привлекло к себе внимание. С созданием надлежащей системы закрепления казенной части все трудности были преодолены. Пуля несколько большего диаметра, чем канал ствола, могла быть вложена вместе с зарядом в казенную часть и, направляемая вперед силой взрыва, проталкивалась через канал ствола, где, заполнив нарезы излишком свинца, шла по ним, не образуя никакого зазора. Единственную трудность представлял способ сцепления казенной части. Но что было невозможным в XVI и XVII столетиях, то не может считаться безнадежным в настоящее время.

Если предположить, что эта трудность преодолена, то громадные преимущества заряжания с казенной части очевидны. Значительно сокращается время, необходимое для заряжания. Никакого вытаскивания шомпола, поворачивания его и нового вкладывания обратно. Одним движением открывается затвор, другим – вкладывается на свое место патрон и третьим – затвор снова закрывается. Таким образом, частый огонь стрелков или частые залпы, столь важные во многих решительных случаях, обеспечиваются в такой степени, которой не может достигнуть никакое оружие, заряжающееся с дула.

Во всех заряжающихся с дула ружьях заряжание затрудняется, как только солдат во время перестрелки становится на колено или ложится, укрываясь за каким-либо местным предметом. Располагаясь за укрытием, он не может держать свое ружье в вертикальном положении, отчего большая часть заряда во время прохождения вниз по каналу ствола пристает к его стенкам; если же он будет держать ружье прямо вверх, то обнаружит себя. Ружье, заряжающееся с казенной части, он может заряжать в любом положении, даже не отрывая глаз от противника, так как он может заряжать, не глядя на свое ружье. В цепи он может заряжать его во время движения; делая выстрел за выстрелом во время движения вперед, он приближается к противнику все же с ружьем, постоянно заряженным. Пуля может быть простейшей конструкции, чрезвычайно прочная; и можно быть гарантированным от того, что пуля сорвется с нарезов, – подобно тому, как это происходило с сжимающейся и с расширяющейся пулей, – а также от любых других неприятных случайностей. Чистка ружья необыкновенно облегчается. Камора, или место, куда вкладываются порох и пуля, являющаяся частью, всегда наиболее подверженной загрязнению, совершенно открыта; ствол или канал открыт с обоих концов, и его можно легко осмотреть и отлично вычистить. Части, помещающиеся около казенника, будучи в силу необходимости более тяжелыми, так как иначе они не могли бы выдержать давления пороховых газов, переносят центр тяжести ружья к плечу, чем обеспечивается устойчивость при прицеливании.

Мы видели, что единственная трудность состоит в том, чтобы достичь прочного закрепления казенной части. Не может быть сомнения, что эта трудность теперь полностью преодолена. Число заряжающихся с казенной части ружей, изготовленных за последние двадцать лет, огромно и, по крайней мере, некоторые из них оправдывают все обоснованные ожидания как в отношении эффективности и прочности механизма для заряжания с казенной части, так и в отношении легкости и быстроты, с которой казенная часть может быть поставлена и снята. Тем не менее, в настоящее время в качестве боевого оружия используются лишь три различных системы.

Первая – это винтовка, которой вооружена в настоящее время пехота в Швеции и Норвегии. Механизм для заряжания с казенной части является достаточно удобным и прочным. Заряд воспламеняется посредством капсюля, причем и курок и боек находятся в нижней части каморы. О практическом применении этого оружия мы не смогли добыть каких-либо подробностей.

Вторая – это револьвер. Револьвер, так же как и винтовка, является очень старым немецким изобретением. Столетия тому назад делались пистолеты с несколькими стволами, снабженными вращающимся приспособлением, которое после каждого выстрела поворачивало новый ствол в положение, требующееся для действия на него замка. В Америке полковник Кольт снова воспользовался этой идеей. Он отделил каморы от стволов, так что для всех вращающихся камор существовал один ствол, и сделал таким образом оружие заряжающимся с казенной части. Так как большинство из наших читателей имело дело с пистолетом Кольта, то нет необходимости описывать его; кроме того, сложный характер механизма потребовал бы подробного объяснения, которое невозможно сделать без чертежей. Заряд этого оружия воспламеняется посредством капсюля; а сферическая пуля, которая несколько больше канала ствола, при вдавливании в него входит в нарезы. После того как изобретение Кольта стало известным, было сделано много изобретений ручного оружия с вращающимся механизмом, но только Дин и Адамс действительно упростили и усовершенствовали его как боевое оружие. Тем не менее, эта система чрезвычайно сложна, и для военных целей она применима только к пистолетам. Но при некоторых усовершенствованиях этот револьвер станет необходимым для всей кавалерии и для моряков, на случай абордажа, в то время как для артиллерии он был бы значительно полезнее, чем любой карабин. В самом деле, его действие в рукопашном бою ужасно; револьверами снабжена не только американская кавалерия, они были также введены в британском, американском, французском, русском и других флотах.

В шведском ружье, так же как и в револьвере, воспламенение заряда производится извне посредством обыкновенного ударного капсюля. Третью группу ружей, заряжающихся с казны, составляет столь нашумевшее прусское игольчатое ружье, которое целиком вытесняет оружие двух первых систем; заряд его воспламеняется изнутри.

Игольчатое ружье было изобретено гражданским лицом, г-ном Дрейзе из Зёммерды, в Пруссии. Дрейзе первоначально изобрел способ воспламенения заряда посредством иглы, мгновенно проникающей во взрывчатое вещество, помещенное в патроне, а уже в 1835 г. завершил свое изобретение, сконструировав ружье, заряжающееся с казенной части, которое снабжалось механизмом с иглой, воспламеняющей заряд. Прусское правительство сразу же купило секрет изобретения, который ему удалось сохранить для себя до 1848 г., когда это изобретение стало общеизвестным. В то же время прусское правительство решило в случае войны вооружить этим оружием всю свою пехоту и приступило к массовому производству игольчатых ружей. В настоящее время ими вооружены вся линейная пехота и большая часть ландвера, а вся легкая кавалерия вооружается теперь заряжающимися с казенной части игольчатыми карабинами.

О механизме заряжания с казенной части мы можем только сказать то, что он, по-видимому, является простейшим, удобнейшим и наиболее прочным из всех, до сих пор предложенных. Он подвергался испытаниям уже в течение ряда лет, и единственным недостатком его можно считать лишь то, что этот механизм сравнительно быстро изнашивается и не может выдержать такого количества выстрелов, какое выдерживает неподвижная казенная часть ружья, заряжающегося с дула. Но это – недостаток, неизбежный для всех механизмов заряжания с казны, и необходимость несколько более частой, чем в старых образцах, замены некоторых деталей казенной части ни в коем случае не может умалить больших достоинств этого оружия.

Патрон содержит в себе пулю, порох, а также воспламеняющийся состав и вкладывается закрытым в камору, которая несколько шире, чем нарезной ствол. Затвор закрывается простым движением руки, и в то же самое время оружие ставится на боевой взвод. Однако снаружи никакого курка нет. Сзади заряда, в полом железном цилиндре, находится прочная остроконечная стальная игла, приводимая в действие спиральной пружиной. Постановка оружия на боевой взвод состоит в простом оттягивании этой пружины назад, сжатии ее и крепком удержании в этом положении; когда спусковой крючок отводится назад, он освобождает пружину, которая сразу же посылает иглу вперед; последняя прокалывает патрон и, мгновенно воспламеняя взрывчатый состав, зажигает заряд. Таким образом, заряжание и производство выстрела из этого ружья состоит всего лишь из пяти движений: открывания затвора, вкладывания в него патрона, закрывания затвора, прицеливания и выстрела. Нет ничего удивительного, что из такого ружья можно произвести в минуту пять метких выстрелов.

Пуля, первоначально употреблявшаяся для стрельбы из игольчатого ружья, имела весьма неудачную форму, вследствие чего ее траектория была очень высока. Некоторое время тому назад этот дефект был успешно исправлен. Теперешняя пуля значительно длиннее и имеет форму желудя, вынутого из чашечки. Диаметр пули значительно меньше диаметра канала ствола; для того, чтобы придать пуле требуемую толщину, ее основание вставлено в своего рода чашечку, или кружок, из мягкого металла. Эта чашечка, насаженная на пулю, находясь в стволе, идет по его нарезам и таким образом придает пуле вращательное движение и в то же самое время значительно уменьшает трение в канале ствола, при этом совершенно устраняя зазор. Вследствие этого результаты стрельбы из ружья настолько улучшились, что с прицелом, при котором раньше стреляли на 600 шагов (500 ярдов), теперь стреляют на 900 шагов (750 ярдов); несомненно, это означает значительное понижение траектории.

Ничего нет более далекого от истины, чем утверждение, будто игольчатое ружье имеет очень сложную конструкцию. Детали, составляющие механизм для заряжания с казенной части и игольчатый замок, не только значительно менее многочисленны, но и значительно прочнее, чем части, составляющие обыкновенный ударный замок, который все же никто не считает слишком сложным для его использования в суровых условиях войны. Кроме того, чтобы разобрать на части обыкновенный ударный замок, требуется значительное время и разные инструменты, между тем как игольчатый замок может быть разобран и собран невероятно быстро и без помощи каких-либо иных инструментов, кроме десяти пальцев солдата. Единственная часть замка, которая подвержена ломке, это – сама игла. Но каждый солдат носит с собой запасную иглу, которую он может сразу же вставить в замок, не разбирая его на части, даже в бою. Нам также известно, что г-н Дрейзе сделал поломку иглы очень редким явлением благодаря такому усовершенствованию замка, в результате которого игла отводится обратно на свое прежнее место тотчас же по воспламенения заряда.

Траектория современного прусского игольчатого ружья почти такая же, как и винтовки Энфилд; калибр его несколько больше калибра винтовки Энфилд. Не может быть сомнения, что с уменьшением калибра до калибра австрийского ружья, а еще лучше, до швейцарской винтовки метких стрелков, игольчатое ружье сравняется с любым из них по дальности полета пули, меткости стрельбы и отлогости траектории, между тем как его другие огромные преимущества будут сохранены. Механизм для заряжания с казенной части может быть сделан даже еще более прочным, чем теперь, а центр тяжести ружья может быть перенесен еще ближе к плечу прицеливающегося солдата.

Введение в армии оружия, обладающего такой скорострельностью, естественно вызывает, особенно у народа, столь склонного к теоретизированию, как северогерманцы, много разных предположений о том, какие изменения внесет это оружие в тактику. Не было конца спорам о так называемой революции в тактике, которую будто бы произведет игольчатое ружье. В Пруссии большинство военных в конце концов пришло к выводу, что против батальона, стреляющего частыми залпами из игольчатых ружей, никакая атака невозможна и что, следовательно, со штыком покончено. Если бы эта нелепая мысль восторжествовала, то игольчатое ружье принесло бы пруссакам немало жестоких поражений. К счастью, Итальянская война доказала всем, кто был способен понять, что огонь современных винтовок – не такая уж грозная опасность для мужественно атакующего батальона, и принц Фридрих-Карл Прусский воспользовался этим случаем, чтобы напомнить своим коллегам, что пассивная оборона даже при наличии хорошего вооружения всегда ведет к верному поражению. Мнение военных кругов изменилось; опять начинают понимать, что люди, а не мушкеты, будут выигрывать сражения; если же новое ружье и внесет какое-либо существенное изменение в тактику, то это будет возвращение к более широкому применению развернутых линий (где это позволяет местность) и даже к той атаке линиями, которая после того, как она обеспечила Фридриху Великому победу в большинстве сражений, была почти совершенно забыта в прусской пехоте.

VII

Сделав обзор разных систем устройства различных винтовок, находящихся на вооружении современных европейских армий, мы не можем закончить рассмотрение нашего предмета, не сказав несколько слов относительно винтовки, которая, хотя и не принята на вооружение ни в одной из армий, однако пользуется вполне заслуженной популярностью по своей удивительной меткости на дальних дистанциях. Мы имеем в виду, конечно, винтовку Уитворта.

Г-н Уитворт, если мы не ошибаемся, претендует на введение двух новых, оригинальных принципов в конструкцию своего огнестрельного оружия, а именно: шестиугольного канала ствола и механического прилегания пули к каналу. Канал ствола вместо круглого имеет по всей длине шестиугольное сечение и очень крутые нарезы или обороты, что видно по поверхности шестиугольных пуль. Сама пуля, сделанная из твердого металла, прилегает к каналу ствола с предельной точностью и не рассчитана на изменение формы под воздействием давления пороховых газов, так как шесть углов пули заставляют ее с исключительной точностью следовать по оборотам нарезов. Для того, чтобы предупредить образование зазора и смазывать канал ствола, между порохом и пулей помещается кусочек или кружочек просаленной материи; когда материя проходит вслед за пулей по направлению к дулу, сало растапливается от тепла, образующегося при взрыве.

Несмотря на несомненно прекрасные результаты, которых достиг г-н Уитворт со своей винтовкой, мы все же считаем этот принцип менее совершенным, чем принцип расширения или сжатия пули или заряжания с казенной части пулей большего диаметра, чем диаметр канала ствола. Другими словами, мы думаем, что винтовка с расширяющейся или сжимающейся пулей или ружье, сконструированное по системе прусского

игольчатого ружья, имели бы превосходство над винтовкой Уитворта, если бы мастерство их изготовления было одинаково высоким, калибр так же мал и все прочие условия одинаково соблюдены. Как бы ни было точно механическое прилегание пули г-на Уитворта, она все же не может прилегать с такой же точностью, как пуля, изменяющая свою форму в момент и после воспламенения. Его винтовка с твердой пулей имеет то, чего следует вообще полностью избегать в винтовках, а именно зазор и, как следствие этого, прорыв пороховых газов; даже растопленный жир не сможет совершенно устранить этот зазор, особенно в ружье, канал ствола которого от долгого употребления стал хотя бы незначительно шире. Существует очень точный предел для всех механических прилеганий такого рода – другими словами, прилегание должно быть свободным настолько, чтобы пуля проходила легко и быстро вниз по каналу даже после производства нескольких десятков выстрелов. Следствием является то, что шестиугольные пули прилегают, но неплотно, и хотя мы точно не знаем величины зазора, но тот факт, что пуля, обернутая бумажкой, проходит вниз по стволу очень легко без всякой смазки, заставляет предполагать, что зазор немногим меньше (если он вообще меньше), чем у пули Энфилд, у которой он равен 0,01 дюйма. Г-н Уитворт, изобретая свою винтовку, видимо, руководствовался преимущественно двумя задачами: во-первых, уничтожить всякую возможность засорения нарезов и, во-вторых, совершенно уничтожить случайности, которые могут препятствовать движению цилиндрической пули по нарезам, – такие случайности действительно препятствуют как расширению, так и сжатию пули, – предварительно подогнав форму пули к форме канала ствола. Засорение нарезов частицами свинца, отрывающимися от пули, может иметь место у всех винтовок с мягкими свинцовыми пулями; случайности, препятствующие пуле правильно идти по нарезам, могут иметь место у ружей как со сжимающимися, так и с расширяющимися пулями, но не у заряжающихся с казенной части ружей прусского образца. Ни одно из этих затруднений, однако, не является настолько значительным, чтобы его нельзя было преодолеть и чтобы в целях избежания этих затруднений надо было жертвовать основным принципом устройства винтовки, состоящим в том, что пуля должна проходить по нарезам, не оставляя никакого зазора.

Говоря так, мы опираемся на высокий авторитет, а именно на самого г-на Уитворта. Нам известно, что г-н Уитворт отказался от своего принципа механического прилегания, поскольку это касалось его винтовки, и что в настоящее время большинство стреляет из его винтовки не твердой, плотной шестигранной пулей, а мягкой свинцовой цилиндрической пулей. Эта пуля – полая в своем основании, наподобие пули Энфилд, но без втулки; она очень длинна (одна, весом в 480 гран, в три раза длиннее своего диаметра, другая, весом в 530 гран, в три с половиной раза длиннее своего диаметра) и вдавливается в нарезы силой пороховых газов, образующихся при взрыве. Итак, мы видим, что принцип механического прилегания пули г-на Уитворта совершенно оставлен во имя принципа расширения, и винтовка Уитворта стала одной из разновидностей винтовки Минье, совершенно так же, как это когда-то было с винтовкой Энфилд. Остается шестиугольный канал ствола; но насколько он будет пригоден для ружья с расширяющейся пулей?

Шестиугольный канал ствола имеет, конечно, шесть нарезов, а мы видели, что для расширяющихся пуль четное число нарезов было признано менее пригодным, чем нечетное, так как нежелательно, чтобы два нареза были диаметрально противоположны друг другу. Нарезы у большинства ружей с расширяющимися пулями очень неглубоки; так, например, у винтовки Энфилд они едва заметны. В шестиугольнике разница между диаметром внутреннего круга (представляющего собственно канал) и диаметром внешнего круга (проведенного через шесть углов) составляет около двух тринадцатых внутреннего круга или немногим менее одной шестой его части; другими словами, свинец должен расшириться примерно на одну шестую своего диаметра, прежде чем он сможет надлежащим образом войти в углы нарезов шестиугольного канала ствола. Из этого должно было бы вытекать то, что шестиугольный ствол, хотя и чрезвычайно остроумно задуманный для системы механического прилегания пули, казалось бы, не должен отвечать требованиям системы с расширяющейся пулей.

Но, как показывают результаты испытания почти каждой винтовки, он все же отвечает требованиям этой системы. Как же это могло случиться, если г-н Уитворт, отказавшись от существа своего принципа, теперь применяет принцип, к которому его винтовка не приспособлена?

Прежде всего, это объясняется высоким мастерством изготовления винтовок. Как известно, по точности изготовления мельчайших и даже микрометрических деталей г-н Уитворт не имеет соперников. Как его технические инструменты, так и его винтовки являются превосходными образцами по конструкции деталей. Взгляните на мушку на дуле его винтовки и сравните ее с мушкой винтовок других систем! Нет никакого сравнения, а для винтовок с дальнобойностью в 1000 ярдов это является огромнейшим преимуществом.

Во-вторых, и это главное: калибр винтовки Уитворта равен 0,451 дюйма в наименьшей части канала (то, что мы назвали внутренним кругом). Винтовка Энфилд имеет калибр 0,577 дюйма; швейцарская винтовка метких стрелков, о которой мы не раз упоминали как о ружье, дающем самую отлогую траекторию, имеет калибр 0,413 дюйма. Теперь обратите внимание на различие форм пули. Расширяющаяся пуля Уитворта в 530 гран почти на три восьмых дюйма длиннее пули Энфилд, имеющей тот же вес; в то время как первая в три с половиной раза длиннее своего диаметра, вторая едва только вдвое длиннее своего диаметра. Очевидно, что при одинаковом весе и при одинаковом заряде легче преодолевать сопротивление воздуха, то есть давать более отлогую траекторию будет та пуля, которая тоньше и длиннее, чем та, которая короче и толще. Далее, заряд пороха у винтовки Энфилд весит 68 гран; для винтовки Уитворта употребляются заряды в 60, 70 и 80 гран, но хорошие стрелки, которые пользовались этой винтовкой, нам говорили, что для того, чтобы заставить пулю достаточно расшириться и дать хорошие результаты стрельбы на большую дистанцию, требуется 80 гран. Итак, заряд для винтовки Уитворта на одну шестую больше, чем для винтовки Энфилд; и этот заряд должен действовать лучше (даже при одинаковом весе), так как он воспламеняется в более ограниченном пространстве и действует на значительно меньшую поверхность пули.

Здесь, следовательно, мы имеем другой пример огромного преимущества малого калибра, дающего длинную тонкую остроконечную пулю. Любой из наших читателей, кто внимательно следил за исследованием преимуществ различных систем винтовок, должен был давно прийти к выводу, что форма пули имеет гораздо более важное значение, чем система, по которой сконструирована сама пуля или винтовка, и что для того, чтобы солдат имел легко носимую пулю лучшей формы, мы должны иметь малый калибр канала ствола. Именно этому вновь учит нас винтовка Уитворта.

Отсюда мы также можем сделать вывод, что при малом калибре длинное тяжелое острие пули оказывает достаточное сопротивление, чтобы позволить ее полой хвостовой части должным образом расшириться без помощи втулки. Пуля Уитворта имеет лишь небольшое углубление в своем основании, не имея втулки. Она должна расширяться по крайней мере в три раза более других расширяющихся пуль; и все же при 80 гранах пороха (которые ружье выдерживает без особенно большой отдачи) она вполне удовлетворительно входит в нарезы.

Мы сильно сомневаемся в том, что винтовка Уитворта станет когда-либо боевым оружием; напротив, мы думаем, что шестиугольный ствол скоро совсем выйдет из употребления. Если бы волонтеры, убедившись на практике в превосходстве стрелковых данных винтовки Уитворта над нынешней винтовкой Энфилд, предложили вооружить их винтовкой Уитворта, то они, конечно, впали бы в крайность. Мы думаем, что совершенно невозможно сравнивать эти два вида оружия. Винтовка Уитворта является предметом роскоши, так как ее изготовление по крайней мере вдвое дороже, чем производство винтовки Энфилд. В своем настоящем виде она представляет собой слишком хрупкое оружие для того, чтобы дать его в руки каждому солдату; а между тем, удалите, например, ее тонкую мушку и замените ее другой, не требующей столь бережного обращения, и меткость ружья при стрельбе на дальние дистанции значительно уменьшится. Чтобы вооружить и армию, и волонтеров винтовками Уитворта, нужно сделать одно из двух: либо оставить без изменения калибр ручного оружия, принятого ныне на вооружение, но тогда винтовка Уитворта с калибром винтовки Энфилд дала бы гораздо худшие результаты, чем современная винтовка Уитворта; либо уменьшить калибр, скажем, до размеров нынешней винтовки Уитворта, – но тогда очень вероятно, что и винтовка Энфилд с уменьшенным калибром, если на ее изготовление израсходовать столько же, сколько и на винтовку Уитворта, дала бы такие же хорошие, если не лучшие результаты.